Фейерверк в пробирке Гусев Валерий

Глава XI

Агент номер раз

Не думайте, что мы, занимаясь расследованием деятельности наших химических подпольщиков, забывали о других делах. Попробуй забудь! «Дим, уроки сделал?», «Леш, в магазин сходил?», «Дим, сегодня заседание совета школы, помнишь?», «Дим, у тебя угрожающее положение с английским, понял?», «Алешка, сегодня уборка в классе, не забудь!», «Алексей! – это мама. – Дневник на стол!», «Отец! Полюбуйся!» И все в том же духе. Так что приходилось вертеться изо всех сил, чтобы всюду успевать. Или делать вид, что мы всюду успеваем.

А погода стала портиться. Золотая осень теряла свой яркий цвет. Неопавшие еще листья тускнели, становились серыми и мокли под частыми дождиками. Когда дождик кончался и налетал ветер, он сбрасывал с листвы капли, и казалось, что опять идет дождь.

В это самое неподходящее время бомж Вася вышел из больницы. Деваться ему было некуда, и он вернулся в свой подпольный теремок.

В первый же день мы его навестили. Подошли к теремку, серому и мокрому от дождя, огляделись – никого кругом не было. Да здесь и в хорошую погоду никого, кроме местных пьяниц, не бывает.

Постучали в стенку условным стуком. Азбукой Морзе. В ответ раздался такой же стук. Доски в полу приподнялись, и мы забрались внутрь.

Бомж Вася сидел на матрасе с книгой на коленях. Вокруг него теплились зажженные свечи. И, наверное, от их света было здесь, в этом грустном жилище, светло, тепло и по-своему уютно.

– Как дела? – спросил Вася, откладывая книгу. – Кушать будете?

Есть мы отказались, рассказали про свои дела. И попросили Васю повнимательнее прислушиваться ко всем разговорам на первом этаже.

– Информация нужна? – с пониманием спросил Вася. – Обеспечу. В какой сфере лежит индекс ваших интересов?

– В разных, – сказал Алешка. – Особенно – если кто-нибудь что-нибудь затеет.

– Во как! – Вася даже подскочил на своем матрасе. Чуть-чуть головой не достал до потолка. Или пола – как правильно? – Вот это индекс! Да тут на всем белом свете все время кто-нибудь что-нибудь затевает. Ты конкретнее задачу ставь, Лех. Ты ее под индекс подводи.

Я подумал и подвел:

– Дядь Вась, а Школьная улица не знаете где?

– Ха! Ну, Дим, ты и сказал! Это ж моя родная сторона. Можно сказать, малая родина. Я там лучшие годы провел. Это вот если отсюда через проспект, то за ним квартала два, потом налево и вдоль, и вот тебе – Школьная!

– Хорошая улица, – сказал Алешка, будто бывал на ней. – Там много чего интересного.

– Ничего там интересного, – покачал головой бомж Вася. – Одни дома. Даже магазинов нет.

– Зато есть «ОП», – сказал я с гордостью. – Пункт охраны порядка.

– Какой там охраны? – засмеялся Вася. – Чего там охранять? Какой порядок? Его там отродясь не было. Всего и есть-то, в доме двенадцать, обменный пункт. Валюту там одну на другую меняют.

Обменный пункт валюты! Мы с Алешкой переглянулись. «ОП»!

Мы стали не очень вежливо – торопливо – прощаться.

– Нам в школу пора, – сказал Алешка.

– Нас дома ждут, – подтвердил я.

– Я вас провожу, – сказал Вася. – Мало ли кто об эту пору по парку шляется.

Прямо от Васи мы рванули на проспект. Потом – через него, затем – два квартала, налево и вдоль.

И вот тебе – Школьная.

Да, улица невидная – два ряда стареньких пятиэтажек, дворики, зажатые со всех сторон помойками и ракушками, зато много деревьев и цветов на балконах.

Дом двенадцать мы еле разыскали – он стоял в глубине двора, весь загороженный кустарником и сеткой, за которой когда-то была спортивная площадка, а теперь – стоянка разных машин, тоже не очень новых.

В доме было всего два подъезда. И в одном из них расположился «ОП». Мы зашли в него. Все было точно, как на схеме. «Кс» (кассир) за окошком пересчитывал деньги, «Ох-2» дремал в уголке, а «Ох-1», на входе, спросил нас:

– Что надо, мальцы?

– Бабки поменять, – небрежно ответил Алешка, словно у него все карманы и даже носки были набиты этими самыми бабками.

– Ну, меняйте, – охранник недоверчиво оглядел нас. – Вон в том окошке. Шляются… Со своими копейками…

– У вас курс плохой, – сказал Алешка. – Для нас невыгодный. Мы лучше в главном банке поменяем. Там и охрана получше.

– Вежливей, – добавил и я. – Там клиентов уважают. Даже с копейками.

– Я вот щас… – начал было грозить охранник.

– Не успеете, – сказал Алешка, выскальзывая за дверь.

А я повернулся и бросил через плечо:

– Будьте бдительны, товарищ!

Мы прошли немного вдоль Васиной малой родины и сели в каком-то дворе на скамейку. Думали.

– Можно, конечно, в милицию сообщить, – неуверенно сказал Алешка. – Но ведь они не поверят.

Я молча с ним согласился. Так в милиции и поверят, что какие-то школьники собираются грабить обменный пункт. И что это ограбление организовал их любимый учитель. Да еще бывший милиционер.

– Да и не собирается никто из наших ребят этот пункт грабить, – сказал я. – Таких дураков у нас нет.

И тут Алешка вдруг сказал мудрую вещь, которая сначала показалась мне ужасно глупой.

– Дураки, Дим, сами по себе ниоткуда не берутся. Их делают.

– Кто делает?

– Кому надо – тот и делает. Помнишь, в сто второй школе насмотрелись пацаны сериал про угонщиков?

Помню, конечно. Было такое, угнали пацаны – догадались – навороченный «мерс». Участковый потом приходил и в нашу школу. Разговоров было много. Все ахали: ах, родители недосмотрели, ах, школа недовоспитала. Можно подумать, что это родители научили своих детей, а учителя заставили своих учеников взломать дверцу и умчаться на чужой машине.

Телевизор их научил. Идею подал. И как ее осуществить, тоже подсказал.

– Вот теперь, Дим, этот Волчков из твоих друзей тоже дураков делает. – И он передразнил: – Мы такие крутые! Мы банк возьмем! И в Штаты слиняем!

Это у него здорово получилось. Очень глупо.

Да, теперь мне стало ясно, почему я не испугался угроз Волчкова, а разозлился на него. Подлый человек. Только такая гадина могла это придумать – подставить пацанов и заграбастать для себя их руками денежки.

Не выйдет, господин химик!

Алешка ждал моих слов, смотрел на меня.

– Я поговорю с ребятами, – сказал я. – Я все им объясню.

Алешка кивнул:

– Ты, Дим, так с ними поговори, чтобы они себя не выдали.

– Это как?

– Я вот что думаю. Ну, помешаем мы Волчкову. Ну, уйдет он из нашей школы. И в другой школе сделает то же самое.

Опять он прав. Волчкова нужно брать с поличным. Чтобы не улизнул от ответственности. Чтобы получил по заслугам. По полной программе. С добивающим ударом. Таких подлецов щадить нельзя.

– Дим, пусть все идет, как ему хочется, а мы с тобой в самый момент ему устроим. – И сказал загадочную фразу: – Его же дубинкой по его же башке. Понял?

Конечно, нет. Но я и не пытался, я Лешке полностью доверял.

– Пошли на троллейбус, – сказал Алешка, вставая.

Между домами и гаражами мы вышли к проспекту и направились к остановке. И тут вдруг из-за ларька вышел прямо на нас… Миха. Мы его сразу узнали. Неприятный такой браток. В широких спортивных брюках с генеральскими лампасами, в кожаной куртке – руки в карманах, – стриженный долыса. Он стал у нас на пути, расставив ноги.

– Стоп! – сказал негромко, сквозь зубы. – Чтоб я вас больше в больнице не видал, поняли? А то сами там окажетесь. В реанимации, поняли?

– Пошел вон, дурак! – вырвалось у меня.

– Козел! – добавил Алешка с непередаваемой интонацией. В это слово он вложил не столько злости, сколько презрения и брезгливости.

– Что?! – Миха выхватил из карманов свои громадные кулаки.

А мы даже испугаться не успели, как откуда ни возьмись появился какой-то сильно пьяный парень. Покачиваясь, он стал между нами и Михой и сказал тому с угрозой:

– Точно – козел! А ну отвянь от пацанов! Они с мово двора! Я тебе, морда, за них пасть порву!

Миха мгновенно принял стойку, и нам стало страшно за нашего заступника. Миха ринулся в атаку, молотя изо всех сил руками и ногами.

Но парень был так сильно пьян, так его здорово шатало из стороны в сторону, что Миха ни разу в него не попал – ни рукой, ни ногой.

И вдруг мы увидели, что пьяный парень, заплетаясь ногами, торопится к подошедшему троллейбусу, а Миха лежит на асфальте и, приподнимаясь через силу на руках, с диким недоумением смотрит ему вслед, я бы сказал, мутными глазами.

– Этот парень, – сказал Алешка Михе со смешком, – с мово двора. Ты ему больше не попадайся. Хулиган.

Но самое странное: пьяный парень, в распахнутой куртке, с распущенным до пуза узлом галстука на незастегнутой рубахе, вошел в заднюю дверь троллейбуса и… вышел из него через переднюю – абсолютно трезвый.

Это был точно он! Но только в совершенно приличном виде, даже узел галстука на месте и все пуговицы в своих петельках.

Он соскочил с подножки и опять исчез где-то среди киосков и ларьков. А Миха, с трудом поднимаясь, все так же провожал мутным взглядом удаляющийся троллейбус.

Мы не стали добивать противника завершающим ударом и вскочили в следующий троллейбус.

– Александр Павлович, – с обидой сказал Алешка Волчкову, – ваш Миха сегодня пристал к нам на улице с угрозами.

– Какой Миха? – изо всех сил удивился Волчков. – Почему не знаю? Из какого класса?

– Он не из класса. Он на фургоне ездит. В белом халате.

Волчкову такая осведомленность не очень понравилась, но вида он не показал.

– А чего ему надо?

– Дурак какой-то. Не нравится ему, что мы Евгения Ивановича навещаем.

– В самом деле дурак. Я с ним разберусь.

– Когда?

– Как только поймаю. А вы – молодцы, не забываете своего учителя. Хвалю! Привет ему передавайте. Не забывайте его и впредь. Кстати, как он сейчас?

– До первого курса уже дошел, – сказал Алешка.

– Как это? – не понял Волчков.

Ну, мы объяснили. Рассказали, что проводим курс мажорной терапии. Помогаем ему вспомнить свою жизнь.

– И вот как до нашей школы дойдем, – с тайной угрозой пообещал Алешка, – он все вспомнит.

– И много еще осталось? – Похоже, успехи терапии Волчкова встревожили.

– Не очень. Пустяки. Еще четыре курса и аспирантура.

– Моя помощь нужна? Вы меня держите в курсе.

Я сразу почувствовал за этими словами, что Волчков внутренне заспешил. Конечно, ему надо успеть провернуть свое черное дельце и удрать, пока Кажется-Женя не вспомнит содержание формулы.

А в этом – наш шанс. Мы его на веревочке поведем. Куда нужно. А куда нужно – это и так ясно.

Знал бы этот жестокий человек, в какие цепкие лапки он попал. В какие «нежные детские ручки».

Вечером я собрал у нас дома самых активных участников секции «Боев без правил» и в их лице – главных действующих персонажей в авантюрном шоу «Ограбление банка».

Мама с папой ушли к соседям на чей-то юбилей, и мы могли поговорить обо всем откровенно, не опасаясь постороннего вмешательства.

– Как у вас насморк? – сразу же спросил я, чтобы с первых же слов завладеть их вниманием.

– Их в тюрьме вылечат, – мрачно добавил Алешка.

– Имейте в виду, – тоном следователя продолжил я. – Нам все известно. И только чистосердечное признание облегчит вашу участь.

Ребята засмеялись – им понравилось.

– За изготовление наркотиков даже малолеткам срок дают. Твоя мама, Никишов, будет горько плакать.

– А моя? – весело спросил Юрка Козлов.

– Твоя будет рыдать, – веско ответил Алешка и повернулся к Андрюхе Сельянову: – А твоя будет заламывать руки. В немой тоске.

Красиво карты разложил…

– Дим, ты что? – уставился на меня Никишов. – Какие наркотики? Мы эти капли для петард покупаем. Шурик объяснил, что так дешевле получается.

– Ваш Шурик, парни, – сказал я, – он же Волчков, он же Саша, он же Химик…

– Он же – гад отменный! – вставил Алешка.

А я рассказал им все по порядку.

Как Волчков натравил на Кажется-Женю своих бандитов, чтобы занять его место в школе. Как он развесил по всем ушам лапшу про всякие петарды, а сам изготовлял в лаборатории наркотик и сдавал его своим заказчикам. Как он уже готовит новый препарат, под воздействием которого человек совершенно теряет свою волю и выполняет все, что ему прикажут…

– Во гад! – вырвалось у Никишова.

– А зачем? – удивился Козлов. Это вообще его особенность, он все время удивляется. Я думаю, потому что он далеко не сразу все понимает, что ему говорят.

– А вот зачем! – сказал я и положил перед ними на стол схему нападения на обменный пункт.

– А это чего? – удивился Козлов. – Это я знаю…

– Подожди, – перебил его я, – дай досказать. Это схема ваших действий. Ты, Козлов, вырубаешь «Ох-1», Сельянов нейтрализует «Ох-2», а Никишов забирает деньги у «Кс».

– Что за Каэс? – удивился Козлов.

– Кассир, дубина, – подсказал ему Никишов. – Только не на сцене, а в жизни.

– Вот здесь вас ждет машина. Вы отдаете деньги Шурику и разбегаетесь по домам…

– Где вас ждет милиция, – вставил Алешка.

– А Шурика ждет билет на самолет, – добавил я.

– В эти… как их, – Алешка нахмурился, припоминая, – в эти… в Эрмитажи.

– В Эмираты, – уточнил я.

– Во гад! – вырвалось теперь у Козлова.

В общем, ребята все поняли. И хорошо, что на них влиял не только Волчков, но и весь наш педагогический коллектив. Ну и родители тоже.

– Сейчас мы пойдем к нему, – зло сказал Никишов, вставая, – и нанесем по одному добивающему удару. Я уже научился.

– Нет, – твердо проговорил я. – Добивающий удар нанесут те, кому это положено. По службе.

– Твой братишка, что ль?

«А если нет, то почему?» – прочитал я в Алешкиных глазах.

– В общем, так, парни, – сказал я. – Вы ничего не знаете. И пусть все продолжается, как началось. А мы в нужное время и в нужном месте внесем свои коррективы.

– Мало не покажется, – пообещал Алешка.

Глава XII

Укол клизмой добивающий

– Дим, у тебя деньги есть? – спросил Алешка.

– А сколько надо?

– Я не знаю. Примерно столько, – и он раздвинул ладони на ширину плеч.

– Столько нет. – Я порылся в карманах, достал какую-то мелочь.

– Пошли, – сказал Алешка. – В аптеку. Клизму покупать.

Я даже ничего не стал спрашивать, молча переобулся, и мы пошли.

В аптеке Алешка подошел к окошечку и на весь торговый зал проорал:

– Мне срочно клизма нужна! Самая большая!

Все покупатели, озабоченные своим здоровьем, разом обернулись и посмотрели на него. Кто с удивлением, кто с улыбкой, а кто и с сочувствием. Одна только аптекарша не удивилась.

– На два литра устроит? – И она положила на прилавок что-то вроде большой грелки, но без дна. А в горлышко этой грелки была ввинчена длинная трубка с наконечником и пластмассовым краником.

Алешка потрогал это сооружение, подумал, нахмурив лоб, и сказал:

– Устроит. Дим, плати.

Денег, конечно, не хватило. Эта клизма стоила прилично. Ну, понятно, нужная в хозяйстве вещь.

Тут из очереди выглянул старичок с сумкой на колесиках и сказал, тоже довольно громко:

– А я тебя узнал! Ты юный хулиган из девяносто седьмого дома! – Он сказал это с таким упреком, будто хулиган из девяносто седьмого дома не имеет права клизму себе купить.

– А я вас тоже узнал! – не растерялся Алешка. – Вы пожилой хулиган из девяносто девятого.

– Точно! – Дед почему-то очень обрадовался. – А тебе зачем этот прибор? Для какого-нибудь домашнего животного? Бегемота, например.

– Бегемоты домашними не бывают, – изменил Алешка своим принципам.

Вдруг из очереди вышла какая-то женщина и сказала январским голосом с мартовской улыбкой:

– Я его тоже знаю! Мне кажется, это мой младший сын. О! И старший здесь. А ну, живо домой! Покупатели!

И мы пошли к выходу. А дед крикнул нам вслед:

– Гражданочка! Они звонят в дверь и убегают! Примите меры!

– Приму! – пообещала мама.

Дома она быстренько потрогала Алешке лоб, пощупала живот, посмотрела язык.

– Иди в ванную, – сказала она. – Я тебе помогу. – И достала из аптечки баллончик с пимпочкой.

Алешка завизжал на весь дом:

– Ма! Это ошибка! Мне только трубочка нужна! Мы химический опыт проводим! Из одного класса в другой!

Услышав волшебное слово «химический», мама сразу растаяла. И заинтересовалась.

– Ну, наш химик, он изобрел веселый газ…

– Веселящий, – поправила мама. – Есть такой. И что?

– Ну, мы хотели этот газ подвести в класс, где урок пения.

– Зачем? – изо всех сил удивилась мама.

– Да здорово, ма! Им надо петь, а они смеются! Здорово?

– Здорово, – вздохнула мама. – Ты дождешься, Алексей, что тебя выгонят из школы.

– От них дождешься, как же, – проворчал Алешка. – Только обещают, и все… Сколько раз уже… Ну, ладно, мам, дай хоть три рубля.

– Не дам! – отрезала мама. – Мне спокойней, когда ты в школу ходишь, а не бомжуешь по парку.

Тут у Алешки блеснули глаза. Что-то вспомнил. Но виду не показал. Пошел делать уроки. Долго с недовольством пыхтел за столом, ворчал потихонечку, кряхтел, как старичок с тележкой. Не выдержал. Пошел на кухню к маме. Она готовила ужин.

– Трудная у тебя жизнь, – вздохнул Алешка. – Семья на руках. Заботы. Дети непослушные.

– И не говори, – с усмешкой поддержала его мама. – Кочерыжку хочешь?

– Давай. – Алешка устроился поудобнее, захрустел кочерыжкой. – И что ж ты все дома сидишь, ма? Ты бы прогулялась, что ли? Подышала свежим воздухом. Сходила бы в магазин. Отдохнула.