Мысли и изречения древних с указанием источника Душенко Константин
Наилучшее следует предпочитать приятному, если нельзя иметь сразу того и другого.
«Олинфская 3-я речь» (Речи, III, 18) (46, с.39)
Легче всего (...) обмануть самого себя.
«Олинфская 3-я речь» (Речи, III, 19) (46, с.39)
Из двух признаков благополучия, которые могут быть в наличии у государства, а именно богатства и доверия (к государству), наше государство располагает доверием.
«Против Лептина» (Речи, ХХ, 25) (44, с.19)
В чем же состоит сила законов? Если кто-нибудь громко закричит, что его обидели, – прибегут ли к нему законы на помощь, чтобы его защитить? Нет, разумеется! Ведь это написанные тексты, и они сами по себе ничего не могут сделать. В чем же заключается их действительная сила? Она заключается в том, чтобы вы неукоснительно выполняли их и постоянно их применяли, приходя на помощь любому нуждающемуся в их защите.
«Против Мидия о пощечине» (Речи, ХХI, 224) (44, с.130)
* Законы сильны нами, а мы – законами.
«Против Мидия о пощечине» (Речи, ХХI, 224) (44, с.130)
Тому, кто хочет правильно вести войну, необходимо не следовать за событиями, а надо самому предупреждать их.
«Против Филиппа. 1-я речь» (Речи, IV, 39) (46, с.73)
Где же тот предел, до которого мы будем все отступать? (...) Когда же, граждане афинские, у нас явится желание исполнять свои обязанности? – «Тогда, клянусь Зевсом, когда это будет необходимо». Но то, что можно назвать необходимостью с точки зрения свободных людей, не только есть налицо, но давно уже позади; что же касается той необходимости, которая бывает у рабов, то надо молиться, чтобы она никогда не наступала.
«Против Филиппа. 4-я речь» (Речи, Х, 26–27) (46, с.134)
Кто приписывает все успехи Александра его удачливости, (...) пусть примет во внимание, что он (...) был удачливым не сидя на месте.
Письма, I, 13 (46а, № 2, с.252)
(Отвергая ответственность детей за проступки отцов:) Для каждого предел ответственности за все проступки – его смерть.
Письма, III, 14 (46а, № 3, с.215)
Человеку, занимающемуся политической деятельностью, (...) следует относиться ко всем согражданам так, как дети относятся к родителям – молиться, чтобы они были как можно снисходительнее, и благожелательно сносить их такими, какие они есть.
Письма, III, 45 (46а, № 3, с.219)
Лучшее ограждение от тиранов – недоверие граждан.
(Плутарх. «Наставления о государственных делах», 28) (краткое изложение мысли Демосфена – Речи, VI, 24) (125, с.799)
Однажды к Демосфену пришел какой-то человек и, жалуясь, что ему нанесли побои, просил выступить на суде в его защиту. «Да ведь с тобой ничего подобного и не случалось!» – возразил Демосфен. Гость сразу возвысил голос до крика: «Да ты что, Демосфен? Как так „не случалось“?» – «Вот теперь, клянусь Зевсом, – промолвил Демосфен, – я слышу обиженного и потерпевшего».
(Плутарх. «Демосфен», 11) (128, с.327)
(Александр Македонский потребовал от афинян выдать ему десятерых вождей антимакедонской партии во главе с Демосфеном. Демосфен сказал согражданам:) Каждый видел, как купцы носят на блюде горсть пшеницы и по этому малому образцу продают весь товар, точно так же и вы – выдавая нас, незаметно выдаете головою себя самих.
(Плутарх. «Демосфен», 23) (128, с.333)
Передают, что, покидая Афины, он (Демосфен) простер руки к Акрополю и промолвил: «Зачем, о Владычная хранительница града сего, ты благосклонна к трем самым злобным тварям – сове, змее и народу?» (Сова и змея – священные животные Афины Градовладычицы, статуя которой высилась на Акрополе.)
(Плутарх. «Демосфен», 26) (128, с.335)
Диоген из Синопы
Диоген из Синопы (Малая Азия) (ок. 410 – ок. 320 до н. э.), философ-киник, последователь Антисфена. Долго жил в Афинах; много странствовал. Большая часть историй о нем была сложена, по-видимому, лишь во II в. н. э.
(Диоген) говорил, что когда он видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек – самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, (...) то ему кажется, будто ничего не может быть глупее человека.
(Диоген Лаэртский, VI, 24) (49, с.241)
(Диоген) говорил, что, протягивая руку друзьям, не надо сжимать пальцы в кулак.
(Диоген Лаэртский, VI, 29) (49, с.242)
(Диоген) говорил, что берет пример с учителей пения, которые нарочно берут тоном выше, чтобы ученики поняли, в каком тоне нужно петь им самим.
(Диоген Лаэртский, VI, 35) (49, с.244)
Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, и желая избавить ее от суеверия, он (Диоген) подошел и сказал: «А ты не боишься, женщина, что, быть может, бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием, и ты ведешь себя непристойно по отношению к нему?»
(Диоген Лаэртский, VI, 37) (49, с.245)
Когда он (Диоген) грелся на солнце (...), Александр (Великий), остановившись над ним, сказал: «Проси у меня, чего хочешь»; Диоген ответил: «Не заслоняй мне солнца».
(Диоген Лаэртский, VI, 38) (49, с.245–246)
Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неисписанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: «Мужайтесь, други: виден берег!»
(Диоген Лаэртский, VI, 38) (49, с.246)
Когда Платон дал определение, имевшее большой успех: «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев», Диоген ощипал петуха и принес к нему в школу, объявив: «Вот платоновский человек!» После этого к определению было добавлено: «И с широкими ногтями».
(Диоген Лаэртский, VI, 40) (49, с.246)
Человеку, спросившему, в какое время следует завтракать, он (Диоген) ответил: «Если ты богат, то когда захочешь, если беден, то когда можешь».
(Диоген Лаэртский, VI, 40) (49, с.246)
Когда кто-то задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!» – он (Диоген) спросил: «Ты хочешь еще раз меня ударить?»
(Диоген Лаэртский, VI, 40) (49, с.246)
Среди бела дня он (Диоген) бродил с фонарем в руках, объясняя: «Ищу человека».
(Диоген Лаэртский, VI, 41) (49, с.246–247)
Тем, кто боялся недобрых снов, он (Диоген) говорил, что они не заботятся о том, что делают днем, а беспокоятся о том, что им приходит в голову ночью.
(Диоген Лаэртский, VI, 43) (49, с.247
Когда кто-то, завидуя Каллисфену, рассказывал, какую роскошную жизнь делит он с Александром (Македонским), Диоген заметил: «Вот уж несчастен тот, кто и завтракает и обедает, когда это угодно Александру!»
(Диоген Лаэртский, VI, 45) (49, с.248)
Об одной грязной бане он спросил: «А где мыться тем, кто мылся здесь?»
(Диоген Лаэртский, VI, 45) (49, с.249)
(Диоген) просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, он сказал: «Чтобы приучить себя к отказам».
(Диоген Лаэртский, VI, 50) (49, с.249)
На вопрос, в каком возрасте следует жениться, Диоген ответил: «Молодым еще рано, старым уже поздно».
(Диоген Лаэртский, VI, 54) (49, с.251)
Когда у него убежал раб, ему советовали пуститься на розыски. «Смешно, – сказал Диоген, – если Манет может жить без Диогена, а Диоген не сможет жить без Манета».
(Диоген Лаэртский, VI, 55) (49, с.251)
Спрошенный кем-то, почему люди подают попрошайкам, а философам – никогда, Диоген ответил: «Потому что предполагают, что хромыми и слепыми они еще могут стать, а философами – никогда».
(Диоген Лаэртский, VI, 56) (16, с.118)
Возвращаясь из Олимпии, на вопрос, много ли там было народу, он (Диоген) ответил: «Народу много, а людей немного».
(Диоген Лаэртский, VI, 60) (49, с.253)
На вопрос, откуда он, Диоген сказал: «Я – гражданин мира».
(Диоген Лаэртский, VI, 63) (49, с.254)
Тому, кто стыдил его за то, что он бывает в нечистых местах, он сказал: «Солнце тоже заглядывает в помойные ямы, но от этого не оскверняется».
(Диоген Лаэртский, VI, 63) (49, с.254)
У расточителя он (Диоген) просил целую мину; тот спросил, почему у других он выпрашивает обол, а у него целую мину. «Потому, – ответил Диоген, – что у других я надеюсь попросить еще раз, а доведется ли еще попросить у тебя, одним богам ведомо».
(Диоген Лаэртский, VI, 67) (49, с.255–256)
* Увидев прихорашивающуюся старуху, Диоген сказал: «Если для живых – ты опоздала, если для мертвых – поторопись».
(Антоний. «О стариках бесчестных и неблагоразумных») (16, с.120)
Увидев судачивших женщин, Диоген сказал: «Одна гадюка у другой берет яд взаймы».
(Антоний и Максим. «Рассуждение о злых женщинах») (16, с.119)
* Поучать старца – что лечить мертвеца.
(Антоний и Максим. «Рассуждение о брани и клевете») (16, с.117)
Однажды Диоген, завтракая в харчевне, позвал к себе проходившего мимо Демосфена. Тот отказался. «Ты стыдишься, Демосфен, зайти в харчевню? – спросил Диоген, – а ведь твой хозяин бывает здесь каждый день!» – подразумевая весь народ и каждого гражданина в отдельности.
(Элиан. «Пестрые рассказы», IХ, 19) (178, с.280)
Как-то Диоген, прибыв в Олимпию и заметив в праздничной толпе богато одетых родосских юношей, воскликнул со смехом: «Это спесь». Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. «Это тоже спесь, но иного рода», – сказал он.
(Элиан. «Пестрые рассказы», IХ, 34) (179, с.74)
Когда распространился слух, что Филипп (Македонский) приближается, на коринфян напал ужас, и все принялись за дело: кто готовил оружие, кто таскал камни, кто исправлял стену (...). Диоген, видя это (...), стал усерднейшим образом катать взад и вперед (...) большой горшок, в котором он тогда жил. На вопрос кого-то из знакомых: «Что это ты делаешь, Диоген?» – он отвечал: «Катаю мой горшок, чтобы не казалось, будто я один бездельничаю, когда столько людей работает».
(Лукиан. «Как следует писать историю», 3) (95, с.627)
* Некий софист спросил Диогена: «Я – это не ты, верно?» – «Верно», – сказал Диоген. «Я – человек». – «И это верно», – сказал Диоген. «Следовательно, ты – не человек». – «А вот это, – сказал Диоген, – ложь, и если ты хочешь, чтобы родилась истина, начни рассуждение с меня».
(Авл Геллий. «Аттические ночи», ХVIII, 13, 8) (35, с.173)
Диоген, увидев, как ехавший на колеснице олимпионик Диоксипп все больше поворачивал назад голову, заглядевшись на красивую женщину, смотревшую на шествие, и не в силах оторвать от нее глаз, воскликнул: «Смотрите, как бы девчонка не свернула молодцу шею!»
(Плутарх. «О любопытстве», 12) (125, с.660–661)
Однажды афинянин смеялся над ним (Диогеном) в таких словах: «Почему ты, когда хвалишь лакедемонян и порицаешь афинян, не отправляешься в Спарту?» (...) – «Врачи обыкновенно посещают больных, а не здоровых».
(Григорий Чудотворец. «К Феопомпу», 16) (112, с.206)
Диоген (...) велел бросить себя без погребения. «Как, на съедение зверям и стервятникам?» – «Отнюдь! – ответил Диоген. – Положите рядом со мной палку, и я буду их отгонять». – «Как же? Разве ты почувствуешь?» – «А коли не почувствую, то какое мне дело до самых грызучих зверей?»
(Цицерон. «Тускуланские беседы», I, 43, 104) (165, с.245)
Дион Хрисостом
Дион Хрисостом (Златоуст) из Прусы (Вифиния) (40 – 120 н. э.), оратор и философ, близкий к киникам. Долго жил в Риме, пользовался покровительством императоров Тита и Траяна.
(О слушателях Диогена:) Когда он сыпал шутками и насмешками (...), они приходили в восторг, но если он начинал говорить более возвышенно и с жаром, они не могли стерпеть его резкости. (...) Подобным же образом дети охотно играют с породистыми собаками, но если те рассердятся и залают громче, (...) пугаются до смерти.
Речь 9 («О состязаниях»), 7 (113, с.16)
Людей учить трудно, а морочить легко.
«Троянская речь в защиту того, что Илион взят не был», 1 (109, с.304)
Люди морочат не только друг друга, но еще и самих себя.
«Троянская речь», 1 (109, с.304)
Учиться трудно, но еще трудней переучиваться.
«Троянская речь», 2 (109, с.304)
Время во всем лучший судия.
«Троянская речь», 5 (109, с.304)
Почти у всех людей душа так глубоко извращена жаждой славы, что им желанней слышать, как на всех углах кричат об их ужасных несчастьях, нежели остаться безвестными.
«Троянская речь», 6 (109, с.305)
Люди (...) страстно жаждут, чтобы как можно больше было о них разговоров, а каких именно – это им все равно.
«Троянская речь», 10 (109, с.306)
Из людей Гомер был самым отчаянным вралем и, когда лгал, проявлял не меньше спокойствия и важности, чем когда говорил правду.
«Троянская речь», 23 (109, с.308)
Большинство людей (...) ничего не знает в точности, а только повторяет, что твердит молва, даже если они современники событий; что же до следующего и третьего поколений, то уж они и вовсе ни о чем не имеют понятия и, что им ни скажут, все охотно принимают на веру.
«Троянская речь», 146 (109, с.335)
Коль скоро что-то немыслимое было однажды усвоено, то уже становится немыслимо не верить этому.
«Троянская речь», 147 (109, с.335)
Дионисий Галикарнасский
Дионисий Галикарнасский (ок. 60 – ок. 5 до н. э.), ритор и историк. Долго жил и преподавал в Риме.
Во всяком деле перемена – приятная вещь.
«О соединении слов», 12, 69 (14, с.185)
* В разнообразии перемен красота остается вечно новой.
«О соединении слов», 19, 129 (14, с.199)
У лучших прозаиков и поэтов достоинства речи бывают одни и те же.
«О соединении слов», 20, 145 (14, с.203)
Стиль – это человек.
«Римские древности», I, 3 (187, с.130)
В сомнительных случаях время – лучший истолкователь.
«Римские древности», II (186, с.307)
История – это философия в примерах.
«Риторика» (неподлинная), ХI, 2 (186, с.249)
Его безыскусственность (...) крайне искусственна. (О риторе Лисии.)
Фрагмент (Григорий Богослов. «Письмо к Урсу») (43, с.548)
Зенон Китийский
Зенон Китийский (ок. 336–264 до н. э.), философ, основатель школы стоиков. Родился на Кипре, учился и преподавал в Афинах.
Школьные учителя выживают из ума оттого, что вечно возятся с мальчиками.
(Диоген Лаэртский, VII, 18) (49, с.274)
Обладает добродетелью лишь тот, кто постоянно ею пользуется.
(Цицерон. «Вторая Академика», 38) (161, с.84)
Все хорошие люди – друзья друг другу.
(Климент Александрийский. «Строматы», V, 14, 95) (161, с.92)
Однажды он (Зенон) порол раба за кражу. «Мне суждено было украсть!» – сказал ему раб. «И суждено было быть битым», – ответил Зенон.
(Диоген Лаэртский, VII, 23) (49, с.276)
Исократ
Исократ (436–338 до н. э.), афинский оратор и публицист, учитель Демосфена, основатель знаменитой школы красноречия в Афинах. Из-за слабости голоса не мог выступать перед слушателями, зато прославился как мастер письменного красноречия.
* Прекращай занятия, оставаясь в состоянии еще заниматься.
«К Демонику», 14 (73, с.216)
Что делать постыдно, то (...) и говорить нехорошо.
«К Демонику», 14 (73, с.216)
Приучайся быть не угрюмым, а сосредоточенным, ибо угрюмость создаст тебе репутацию надменного человека, сосредоточенность же – рассудительного.
«К Демонику», 15 (73, с.216)
Остерегайся клеветы, даже если она лжива, ибо большинство людей истины не знает, в своих суждениях же следует за молвой.
«К Демонику», 17 (73, с.216)
Упражняй себя добровольными трудами, чтобы при случае быть в состоянии переносить и вынужденные.
«К Демонику», 21 (73, с.217)
Многие сочувствуют своим друзьям в их несчастье, в счастье же – завидуют.
«К Демонику», 26 (73, с.217)
Будь доволен тем, что есть, однако стремись к лучшему.
«К Демонику», 29 (73, с.218)
Никого не попрекай неудачей, ибо судьба распоряжается всеми, и будущее неизвестно.
«К Демонику», 29 (73, с.218)
Часто, задев кого-либо словами, люди расплачиваются за это делами.
«К Демонику», 33 (73, с.218)
С кем хочешь подружиться, о тех отзывайся с похвалою перед людьми, которые могут передать о твоих словах. Ведь похвала – начало дружбы, поношение же – вражды.
«К Демонику», 33 (73, с.218)
Обдумывай решения медленно, приводи их в исполнение быстро.
«К Демонику», 34 (73, с.218)
Если намерен посоветоваться с кем-нибудь по поводу своих дел, посмотри сначала, как этот человек управляется с собственными.
«К Демонику», 35 (73, с.218)
Повинуйся царским законам, однако самым сильным законом считай царскую волю.
«К Демонику», 36 (73, с.219)
У многих язык опережает мысль.
«К Демонику», 41 (73, с.219)
(Совет правителю:) Не делай ничего в гневе, однако делай вид, что ты раздражен, когда тебе это удобно.
«К Никоклу», 23 (73, с.224)
Так относись к более слабым государствам, как ты хотел бы, чтобы более сильные относились к тебе.
«К Никоклу», 24 (73, с.224)
В Афинах для приезжего всегда праздник.
«Панегирик», 46 (109, с.44)
Малым государствам можно прибегать к любому способу, чтобы выжить.
«Панегирик», 95 (109, с.50)
Наши мирные договоры бессмысленны: мы не прекращаем, а лишь откладываем войны.
«Панегирик», 172 (109, с.61)
Не будет между нами согласия до тех пор, пока мы не найдем себе общего врага.
«Панегирик», 173 (109, с.61–62)
Исократ, когда его на пирушке попросили сказать что-нибудь, (...) (ответил:) «В чем я силен, это сейчас не ко времени, а что сейчас ко времени, в том я не силен».
(Плутарх. «Застольные беседы», I, 1, 1) (125, с.42)
Ксенофан
Ксенофан из Колофона (Малая Азия) (ок. 570–478 до н. э.), поэт и философ, основатель школы элеатов.
После взятия его родного города персами вел жизнь бродячего рапсода, главным образом на Сицилии и в Южной Италии.
Если бы руки имели быки и львы или кони, (...)
Кони б тогда на коней, а быки на быков бы похожих
Образы рисовали богов.
«Силлы» («Насмешки») (160, с.171)
Эфиопы пишут своих богов черными и с приплюснутыми носами, фракийцы – рыжими и голубоглазыми, мидяне и персы – также подобными самим себе.
(Феодорит. «Лечение эллинских недугов», 3, 72) (160, с.172)
(Бог) весь зрение и весь – слух (...); и он весь – ум, разумение и вечность.
(Диоген Лаэртский, IХ, 19) (49, с.364)
Все есть бог.
(Цицерон. «О природе богов», I, 11, 28) (175, с.69)
С тиранами нужно говорить или как можно меньше, или как можно слаще.
(Диоген Лаэртский, IХ, 20) (49, с.364)
Эмпедокл однажды сказал (...), что невозможное дело – найти мудреца. «Конечно, – ответил Ксенофан, – ведь нужно самому быть мудрецом, чтобы найти мудреца».
Читать бесплатно другие книги:
