Русское варенье Улицкая Людмила

ЕЛЕНА. Скучно. Может, съездим в город…

КОНСТАНТИН. Зачем ехать? Надо постоять в позе дерева.

Оба становятся в позу дерева.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА (Наталье Ивановне). Я давно замечаю, что… Мне кажется, у нее роман…

Стук в дверь, входит Семен и втискивает в дверной проем снятую с петель дверь.

СЕМЕН. Вот.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Что —вот?

СЕМЕН. Дверь. Принес. Хорошая дверь. Никак, обедаете? Я попозже зайду.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Зачем попозже? Мы уже поели. Не хотите ли вот каши? (Принюхивается.) Чем это от вас пахнет?

СЕМЕН. Не, благодарствуйте. Мы там уже с ребятами…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Зачем нам дверь?

СЕМЕН. Дуб. Отменный материал. Сто лет простоит. (Замечает Елену с Константином в позе дерева.) Чего это с ними?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Китайские упражнения.

СЕМЕН. Ну Ленка дает!

МАРИЯ Яковлевна (догадывается первая). А, это дверь для уборной?

СЕМЕН. Так сами же заказывали.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Семен! У нас есть дверь в уборной.

СЕМЕН. Так то в доме. А на улице в уборной – нет.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ (осматривает дверь). Действительно, хорошая дверь.

СЕМЕН. Я и говорю. Сто долларов всего. А такая новая двести стоит!

Елена и Константин давятся от смеха, зажимают друг другу рты. Мария Яковлевна принюхивается.

Я вам ее поставлю в той уборной, и будете туда ходить. Недорого возьму за работу.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А что, уборную в доме нельзя починить?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Пахнет селедкой! Нуда, от вас, Семен, пахнет селедкой!

СЕМЕН. Чего же плохого в селедке?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Все-таки в этом доме всегда была канализация…

СЕМЕН. Смысла нет. Дача вся сгнила, трубы – одна ржавчина. А я вам эту дверь на сортир навешу, сто лет на дворе простоит!

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А чего вы ее в дом приволокли?

СЕМЕН. Для показу.

КОНСТАНТИН. Чувствуй космос как прозрачное вечноживое присутствие.

СЕМЕН. Чего ты сказал?

КОНСТАНТИН. Шива сказал.

СЕМЕН. Сам ты вшивый… Чего это он?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Слушайте, Семен, она не годится. Там дверка, я помню, маленькая была. А эта парадная, большая дверь.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Хорошая дверь! Очень хорошая дверь!

СЕМЕН. Большое дело! Велика – не мала. Проем дверной можно и побольше прорубить, под размер. Дверь-то больно хороша. Второй такой не будет. Ну пошли, по месту посмотрим…

Взваливает на спину дверь, долго вписывается с ней в дверной проем. Выходит.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ну пошли, посмотрим…

Выходит следом.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Кажется, дождь собирается…

ЛИЗА (спускается с лестницы под зонтом). Дождь уже не собирается. Льет со страшной силой. А крыша протекает как решето… Где таз?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Слышите? Где-то капает… Зачем тебе таз? Ты что, собралась голову мыть?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Это на мезонине капает.

ЛИЗА. Маканя! Ты посмотри, по стене течет…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Действительно! И около двери лужа! Сейчас я принесу тазы. У нас в чулане много старых тазов…

Мария Яковлевна выходит.

ЕЛЕНА. Пойдем погуляем, Костя. Я так люблю дождь.

КОНСТАНТИН. Не пойду. Мне работать надо…

ЕЛЕНА. Всем работать надо. Ну, выйдем ненадолго, а то ты все работаешь и работаешь. Никакого от тебя проку.

Мария Яковлевна возвращается с тазами и тряпкой, Лиза берет один из тазов и уходит наверх, Мария Яковлевна ставит стул возле двери, на него таз. Звонкая капель.

Новая рулада кошки.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Если поставить на пол, все будут его переворачивать у двери…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Бедное животное… Почему она так орет?

ЕЛЕНА. Она сидит на дереве и не хочет слезать.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Не понимаю. Почему она не слезает? Ведь дождь…

ЕЛЕНА. Может, ей там нравится…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Выше моего понимания… (Уходит.)

ЕЛЕНА. Пошли, погуляем. Ты снимешь кошку с дерева…

КОНСТАНТИН. Не пойду. Может, ей там нравится…

ЕЛЕНА (хрипло мяукает). Мяу! Пошли! Ну, Котик!

Константин снимает с вешалки плащ, берет зонтик.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Леночка, посмотри, пожалуйста, мне кажется, тазик худой. Из него на пол течет.

ЕЛЕНА. Какая разница? И так течет, и так течет…

Елена и Константин выходят на улицу.

МАРИЯ Яковлевна (кричит в ужасе). Ой, моя опара! Я совсем забыла! Она поднялась и осела! Что теперь делать? Все погибло! Наташа! Наташа!

Вбегает Наталья Ивановна.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что случилось, Маканя?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Пропало! Все пропало!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Опара пропала! Теперь тесто не выходится. Куличи пропали!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что куличи? У меня сегодня весь день пропал!

Входит Андрей Иванович с Семеном, уже без двери, натыкаются на стул с тазом.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Осторожно, там тазик!

СЕМЕН. Да у вас крыша течет.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Как же так? Вы же в прошлом году чинили…

СЕМЕН. А ее чини – не чини… Смысла нет. Менять надо. Я в том году толью покрыл, где уж совсем сгнило. А по-хорошему, надо новую крышу… Или дом сносить. Может, оно и дешевле будет.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А дверь в самый раз пришлась. Тютелька в тютельку…

СЕМЕН. На той неделе навешу…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Как это на той неделе? А как же мы будем жить – без уборной?

СЕМЕН. Не, после Пасхи… Я сегодня занят. С утра было восемь заявок, а я тут с вами провозился, так что заявки не успел. С вас сто долларов за дверь… ну и за работу сколько не жалко…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какое-то безумие…. Так жить нельзя… (Уходит.)

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. А почему так дорого, Семен?

Андрей Иванович садится к пианино, играет из Бетховена.

СЕМЕН. Да жизнь дорога стала, Мария Яковлевна!

С улицы раздается кошачий вопль и рев Константина, через минуту с улицы влетает Константин с окровавленной рукой, за ним Елена, опрокидывают стул с тазом.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Осторожно! Боже! Что случилось?

КОНСТАНТИН. Рука! Рука!

ЕЛЕНА. Эта кошка просто идиотка! Костя залез на дерево, чтобы ее снять, а она его посмотри, как цапнула! До кости! Где йод?

КОНСТАНТИН. Ой, рука! Черт меня дернул! Орала себе и орала бы… А я теперь работать не смогу! Больно, черт!

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. В аптечке! В аптечке, Лелечка!

Елена бросается к аптечке, вытаскивает оттуда какие-то пузырьки.

ЕЛЕНА. Здесь валокордин. Пять… восемь пузырьков валокордина! Никакого йода! И бинта нет! Дайте хоть носовой платок, Господи!

Андрей Иванович играет на пианино «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

ЕЛЕНА (кричит). Лиза! Лиза! Отвези нас в медпункт! Лиза! Быстренько!

СЕМЕН. Поссать на руку надо. Народное средство. Ото всего помогает.

КОНСТАНТИН (зло). А посрать не надо?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Нет, что ни говорите, сто долларов – очень дорого! Сто долларов!

Лиза спускается по лестнице.

ЛИЗА. Чего у вас там?

ЕЛЕНА. Мурка, эта идиотка, вцепилась в Константина…

ЛИЗА. Каждая идиотка рада вцепиться в нашего Константина…

ЕЛЕНА. Отвезешь в медпункт, а? У нас дома ни йода, ни бинта…

КОНСТАНТИН. Не поеду ни в какой медпункт!

ЛИЗА. А пусть нажмет на китайские точки! (Пародирует китайский массаж по точкам.)

ЕЛЕНА. Ты что? Кровь течет! Какие точки!

ЛИЗА. Сто долларов…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Нет, сто долларов – это все-таки слишком дорого…

ЕЛЕНА. Ты что, Костя, а если заражение крови? Лиз, не валяй дурака, одевайся!

ЛИЗА. У меня бензина нет.

ЕЛЕНА. Я куплю. Поехали.

ЛИЗА. Полный бак?

КОНСТАНТИН. Я истекаю кровью… Смотрите, течет и течет…

ЛИЗА. Полный бак и сто долларов!

ЕЛЕНА. Какая же ты жучка! Помнишь, ты маленькая была, я тебе свой плеер подарила!

ЛИЗА. Помню. Плеер был хороший. Так и быть. Отвезу. Очень хороший был плеер. Ладно, дам скидку Двадцать долларов в час… (Вынимает свой мобильный.) Оператор! Отключите на два часа!

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА (Семену). Может, действительно, двадцать долларов в час?

СЕМЕН. Это вам тоже на тоже будет… Да ладно, после Пасхи разберемся… До свиданья пока… (Андрею Ивановичу) Так вы заходите завтра по утрянке, Андрей Иванович, поговорим… Дело у меня к вам… (Уходит.)

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Зайду может, зайду…

Лиза, Елена и Константин выходят, слышно, как отъезжает машина.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Дрожжи у меня не все вышли, опару можно заново поставить… Или прямо в эту добавить… Или эту выкинуть… Ума не приложу…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Не прикладывайте ума, Мария Яковлевна… Хорошего варианта у нас нет… Оба хуже… Се ля ви… (Играет на пианино нечто меланхолическое.)

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА.У Натальи Ивановны была Молоховец… Надо посмотреть…

Уходит. Андрей Иванович продолжает играть. Входит Наталья Ивановна.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Может, выпьем кофе? Пока Маканя там ищет Молоховец…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Можно… можно выпить кофе…

Наталья Ивановна замедленно движется в поисках кофейника, кофе, ложечки, спичек. Варит кофе.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Знаешь, Дюдя, я мечтаю, что, когда сброшу с плеч эту работу, приведу в порядок весь семейный архив. У нас уникальные семейные материалы… Такой срез истории… Наша прабабушка по материнской линии – боярского рода Мурзиковых, в летописях четырнадцатого века первые упоминания этой фамилии. Считается, что Мурзиковы происходят от потомков Кублай-хана! Граевские, мелкопоместные дворяне, род незначительный, но дал двух героев Отечественной войны 1812 года. Через сестру прабабушки Марфу Мурзикову вышедшую замуж за француза, мы находимся в отдаленном родстве с Буонапартом…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Послушай, Наток! Ты помнишь, что бабушка жила во Франции с этим… французом, который ее обобрал… Так вот он, если мне память не изменяет, находился в родстве с парикмахером, который стриг и брил Наполеона… Вот что я помню…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Нет, ты что-то перепутал! Этого не может быть! Тот француз был композитор, очень известный человек… Не Берлиоз, но тоже знаменитый. (Выключается электричество.) Ой, опять! Дюдя, зажги, пожалуйста, свечи… (Андрей Иванович зажигает свечи.) И еще был декабрист Граевский, дедушкин брат, предводитель дворянства Орловской губернии. Через него мы в родстве с Кутузовыми, Аракчеевыми и Тургеневыми…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А с Муму? С Муму мы не в родстве?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Ах, перестань! Я совершенно серьезно… Следишь за моей мыслью? А если хорошенько поработать в Исторической библиотеке, я уверена, столько подробностей, столько интереснейших деталей выяснится… Например, Лавуазье, Эстергази, Рюриковичи…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А если потрясти нашего крепостного прадедушку, то и до варягов можно добраться…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Ой, кофе убежал! Но не весь…

Андрей Иванович открывает дверцу буфета, подхватывает ее на лету.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Дюдя! Опять?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Да я хотел достать кофейные чашки…

Наливает в рюмку из бутылки, быстро заглатывает, вынимает кофейные чашки.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. А куда все подевались?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Лиза с Лелей повезли Константина в медпункт. Его Мурка покалечила.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Да что ты говоришь? Ну и Мурка! Вот я закончу перевод – напишу историю нашего рода. Масса, масса материалов. Чехов изобразил нашу семью несколько иронически. И надо восстановить справедливость…

Входит Мария Яковлевна с книгой.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Вот. Нашла. Я все перепутала… Как это я забыла, опару – это на блины, а на куличи никакой опары. Так что эту опару мы просто выбросим, и все… А про куличи у Молоховец написано так… (Листает книгу, читает.) «Тесто должно подходить непременно три раза: первый раз, когда будет растворено, второй – когда будет замешано…» Это не то… Вот! «Если берутся дрожжи сухие, то на каждые четыре фунта муки надо брать приблизительно по три золотника сухих дрожжей, то есть на одну копейку». Вот что я не понимаю… на одну копейку – это по-теперешнему счету сколько?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Вы имеете в виду сколько это в долларах?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Дюдя! Ты как маленький, ей-Богу! Это же копейка царская! Кто знает, как она соотносится с долларом?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Я этим вопросом интересовался в свое время. Монетарная политика России начала века была хорошо вписана в общеевропейскую того времени. Золотой запас обеспечивал…

Звонит городской телефон, Наталья Ивановна снимает трубку.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Да, я слушаю… Здравствуйте, Анна Павловна! Да, да, передаю трубку…

Передает трубку Андрею Ивановичу.

Наталья Ивановна (шепотом, со значением). Анна Павловна!

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Да, Анна Павловна! (Пауза.) Сегодня? Ты хочешь, чтобы я приехал? Да, хорошо, Нюся… Немедленно еду… (Вешает трубку.)

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что случилось, Дюдя?

Андрей Иванович идет к буфету, совершенно не таясь наливает рюмку водки, выпивает.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Где мой черный костюм, Наташа?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какой костюм, Дюдя?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Похоронный… Скончался академик Кручинский… Да… Анна Павловна просила, чтобы я немедленно приехал… Да…

Уходит к себе в комнату. Наталья Ивановна и Мария Яковлевна стоят в ошеломлении.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Вы поняли? Муж Анны Павловны умер.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Анна Павловна? А кто это?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Ну это… ну… Железная Жизелька.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. А! Железная Жизелька! Так ее мужу, должно быть, чуть не сто лет…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Ах, вы ничего не поняли! Какое это имеет значение, сколько ему лет… Боюсь, что Дюдя на ней женится…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Наталья Ивановна! Андрею Ивановичу шестьдесят семь лет! Кто это женится в таком возрасте? Если он не женился раньше, зачем ему жениться теперь?

H ATAЛЬЯ ИВАНОВНА. Вы не поняли! Дача записана на Андрея Ивановича, и мои дети – его единственные наследники…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Естественно, ведь они внуки своего деда!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Андрей Иванович – благороднейший человек, но Анна Павловна – настоящая хищница! Всю жизнь она держала его на поводке. Выходила замуж, разводилась, опять выходила… От нее можно всего ожидать…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Наталья Ивановна! Так Жизельке-то самой шестьдесят шесть лет!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Это не имеет значения. Она великая балерина! (Загорается свет.) Если она не найдет ничего лучше, возьмет его…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Найдет. Тоже мне, кусок золота! Я бы лично никогда за этого старого пьяницу не пошла, хоть я и не великая балерина.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что происходит с электричеством? Лучше бы его совсем не было! Второй месяц каждые два часа отключают… Какая была глупость с моей стороны, что я не приняла тогда свою долю от дачи… Мне осталась квартира, а Дюдя всегда жил здесь… Это все Колины принципы!

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Да. Брат Николай был человек с принципами. Этим можно гордиться!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Я и горжусь!

Подъезжает машина, в дом вваливаются Лиза, Елена и Константин с перевязанной рукой. Константин сразу же ложится на диван. Стонет.

ЕЛЕНА. Мамочка! Можешь себе представить – Косте надо делать уколы от бешенства! Они сказали, что, возможно, кошка заразилась бешенством, потому что нормальные домашние кошки не сидят на деревьях. Представляешь, сорок уколов от бешенства!

КОНСТАНТИН. И прямо в живот! А игла – в палец толщиной! И прямо в живот!

ЛИЗА. А я говорю, нет у нас никакого бешенства, одно только тихое помешательство! (Достает плитку шоколада, отламывает кусок.)

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Лиза! Воздержись!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Пока вы ездили в медпункт, позвонила Анна Павловна и сообщила, что ее муж скончался…

ЕЛЕНА. Какая Анна Павловна?

ЛИЗА (восторженно). Железная Жизелька! Ура! Теперь они поженятся! Дюдя женится на живой легенде! Это почти как Уланова! Как Плисецкая!

Спускается Андрей Иванович в пальто и шляпе, в кашне и с тростью, подходит к буфету, выпивает рюмку.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Н-да… Наток, я не нашел черного костюма… Будь любезна, поищи, пожалуйста, он должен быть где-то в шкафах… Лизик, не будешь ли ты так любезна отвезти меня на станцию?

ЛИЗА. Дюдя, о чем речь? Конечно, отвезу. Да я тебя и в Москву отвезу. Мне все равно ехать надо.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Куда?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. А обед?

ЛИЗА. В университет!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. На ночь глядя?

ЛИЗА (примирительно). Мамочка! У меня завтра первая пара в девять часов. Я же к девяти отсюда не доеду. Пробки на дороге. Я переночую у подруги и вместе пойдем на лекцию… Сейчас, Дюдя, я только переоденусь. (Идет наверх, все сидят в молчании.)

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Дюдя… Может, тебе не стоит ехать… это так нервно… при твоем сердце…

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. О чем ты говоришь, Наток? В этом году пятьдесят лет, как мы с Анной Павловной знакомы… Мы познакомились в год, когда она закончила хореографическое училище и получила первую партию…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Жизели?

Мощный кошачий вопль с улицы.

КОНСТАНТИН. Я ее, заразу, убью.

По лестнице спускается Лиза– одежда ее пародирует балетную пачку. Она берет Андрея Ивановича под руку.

ЛИЗА. Дюдя, а можно я буду твоим шафером?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. На похоронах?

ЛИЗА. На свадьбе!

Они выходят. Хлопает дверь, электричество отключается.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА (вслед). Лизик! Осторожно на шоссе! Дорога мокрая! (Садится.) Бедный Николай! Какое счастье, что до этого не дожил! Эта жизнь, шаляй-валяй! Никакой дисциплины, никакого порядка! Он бы этого просто не пережил!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Да! Он и того-то не пережил!