Вернуться в осень Стретович Павел
– У вас тут как, – поморщился Сергей. – Новенькие обычно помирают с голоду? И никто ничего не говорит?
– Шел бы ты, парень, – еле слышно пробурчал «плотник», не прекращая работы. – К своему десятнику. И не мешал людям…
«Десятнику? Опять десятнику…»
– А где они у вас тут, эти десятники? Где их найти?
– Что? – мужичок опустил молоток и уставился на Сергея. – Слушай, вали-ка отсюда… Пока боска не позвал.
– Ладно, ладно, – примирительно протянул Сергей и медленно двинулся из дворика. «Боски»? Местная полиция, что ли?»
На улице он опять повертел головой по сторонам, и догнал двоих мальчишек-подростков:
– Ребята…
Мальчишки недоуменно переглянулись и остановились, исподлобья глядя на него. Длинные пальто и пиджак – явно с отцовского плеча, контрастировали с летней рубашкой Сергея.
– Послушайте-ка, орлы, – Сергей сделал серьезный вид. – Помогите дяде, попавшему в беду. Я ударился, и у меня отшибло память. Как мне найти десятника?
«Орлы» опять переглянулись.
– Не знаем… – потом второй неуверенно добавил. – А в магистрате что, не знают, что ли?
– Хорошо, – повеселел Сергей. – Где он, ваш магистрат?
– Вам ваш нужен, а не наш, – хмуро пояснил второй и хотел что-то добавить, но первый его незаметно толкнул: – Пойдем…
Мальчишки припустили по улице, изредка оглядываясь на странного «дядю». Сергей вздохнул и засунул руки в карманы. Какие же они все тут… Неразговорчивые. Он медленно двинулся по улице. Логика подсказывала, что нужно искать центр города, обычно официальные учреждения располагаются там. И там, скорее всего, можно увидеть, или услышать, и вообще – добыть больше информации…
– Прошу прощения, – навстречу шла пожилая женщина с объемистой сумкой. – Как пройти к центру? Я тут недавно…
Женщина поставила сумку на землю и глубоко вздохнула, потом поправила под платком волосы и опять подняла сумку:
– Не знаю, про кой ты центр… – она оглядела Сергея с головы до ног, поморгав уставшими глазами, потом добавила: – Там, к делу, дальше ищут кого-то…
– Кого? – нахмурился Сергей.
– Не знаю, – она опять двинулась мимо. – Тебе лучше знать. Вчера, говорят, кого-то с кем-то перепутали…
– Кого? – упавшим голосом бросил вслед Сергей, но она не обернулась.
Он сделал несколько шагов до перекрестка и осторожно выглянул из-за угла дома. В сотне шагах несколько человек в длинных плащах перекрыли улицу и проверяли всех проходящих мимо людей. Вот черт…
Он оглянулся назад. Женщина с сумкой завернула куда-то во двор, подростки тоже исчезли из вида. Надо уходить. Кажется, вчерашняя охрана опомнилась, что запустила в город не того…
Сергей медленно двинулся назад, потом резво перемахнул через какой-то штакетник и осторожно, дворами, по широкой дуге, начал огибать место проверки. Что делать, куда теперь? Может, сдаться? Но интуиция подсказывала, что вряд ли ему поверят. Если ищут – значит опасаются. Если опасаются – значит, в этом мире существует опасность. Реальная, исходящая от кого-то опасность. «…Упал бы в ноги ургам – вздерните меня, идиота, я обожаю кротов…», – вспомнились слова услышанной случайно ссоры. Кто такие кроты? И урги.?
По пути к «своему дому» ему пришлось обходить еще несколько мест проверок. Пока получалось – пока. Он понимал, что это только общий, начальный этап поиска – по опросу жителей круг будет значительно сужен, и вот тогда – за него возьмутся всерьез. Сколько у него времени? День? Два? Партизан-подпольщик, елки-палки…
Возле дома на счастье никого не оказалось. Сергей прогулочным шагом вошел в «свой» подъезд и поднялся по лестнице – здесь и в середине дня было также темно, как и ночью. Он остановился возле знакомой двери и слегка перевел дух. Так… Из-за двери не доносилось ни звука. Может, никого нет? Или, его здесь уже ждут? Она ведь сразу распознала в нем чужака… Он поднял руку и негромко постучал.
– Аливьер? – донесся немного знакомый голос за дверью, девушка оказалась дома. – Ты? Кто там?
– Я в сотый раз прошу прощенья, – сказал Сергей и вздохнул. – Пожалуйста…
Дверь открылась, девушка молча и серьезно смотрела на него.
– …мне очень нужна ваша помощь, – закончил Сергей, глядя ей в глаза. – Очень.
– Это вас ищут?
– Меня.
Она некоторое время разглядывала его, потом нахмурилась:
– Почему вы решили, что я могу вам помочь?
– Не знаю, – опять вздохнул Сергей. – Мне показалось, что вы из тех – кому можно верить.
– Кто вы?
– Издалека. Очень и очень, издалека…
– Да? И как вы сюда попали?
– Ой. Это очень долгая история…
– Как хотите, – она, казалось, стала еще серьезней. – Все это как-то глупо, все эти ваши недоговорки… Но вы все равно пришли не по адресу.
– Но вы ведь можете помочь, я знаю… Иначе не стали бы расспрашивать. Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов…
Она немного помолчала, продолжая задумчиво разглядывать его, потом наконец решилась:
– Знаете что, – она, зачем-то оглянулась назад, потом вышла к нему и закрыла за собой дверь. – Рядом бульвар, с засохшими тополями, вы видели? – Сергей машинально кивнул. – В двухэтажном домике – он там один такой, двухэтажный… В самой первой слева, квартире, живет мой отец. Не ошибетесь – там больше никто не живет. Попробуйте поговорить с ним.
– Спасибо, – сказал Сергей с благодарностью. – Большое спасибо.
– Не кому, – она шагнула назад. – Я вас никогда не видела. И вы меня тоже.
– Конечно, – добросовестно закивал он уже закрывшейся двери. – Разумеется…
Бульвар с засохшими деревцами. Он проходил мимо вчера, ночью…
Сергей опять вышел на воздух и подозрительно оглядел улицу. Маленький мальчик, ковыряющий пальцем лужу, мужчина, заворачивающий из-за угла с двумя плескающимися ведрами воды, еще дальше – парочка прохожих, – угрюмо, но мирно шествующих по своим делам… Все вроде тихо, спокойно. Он завернул в сторону бульвара.
Двухэтажный домик действительно выделялся здесь среди прочих – еще большей ветхостью и неказистостью. Первый этаж напоминал полуподвал, единственный вход практически врос в землю – к нему спускалось несколько продавленных ступенек. Сергей открыл дверь и, прищурившись, заглянул внутрь. Тусклый свет выхватил металлические ручки на нескольких старых дверях, выцветшую дорожку на полу, в конце небольшого коридорчика – лестницу на верхний этаж. Так-так. Он зашел внутрь и закрыл за собой дверь – сразу стало темно. Елки, как же они здесь живут? Всюду темнота. Как узнают гостей, например?
Он на ощупь нашел крайнюю левую дверь и громко постучал. «Скорее всего, – пришло в голову, – они такие общительные… Что вообще не принимают гостей».
Из-за двери не доносилось ни звука. Он постучал еще раз, потом еще… Тишина. Сергей оперся плечом на стену и тяжело вздохнул. Никого нет дома. «Что такое „не везет“, и как с ним бороться?» Он еще постоял, некоторое время, собираясь с мыслями, потом снова вздохнул, прошел к выходу и открыл наружную дверь…
– …Ретив! – резанул по ушам резкий выкрик. – Только попробуй, гнида…
Напротив за бульваром через низенький штакетник перескочили двое людей и, затравленно озираясь, со всех ног рванули к «Сергеевой» улице – следом перепрыгнули несколько преследователей. Сергей быстро подался назад, оставив в двери только неширокую щель. Преследователи, в длинных плащах, были явно из числа местной власти…
– Я стреляю! Стой, смертник…
Один из убегавших перескочил через скамью и тяжело упал в лужу, подняв в воздух целый веер брызг, но тут же поднялся и побежал опять, прихрамывая на одну ногу; второй, потолще и помассивнее, – бросился в сторону, выискивая зазор между домами. Двое из догонявших отделились за ним вправо…
– Мардон…
И вдруг неожиданно все изменилось. Дальний, прихрамывающий, что-то увидел и, как будто напоровшись на невидимую преграду, – резко остановился и обреченно замер, потом наклонился и устало оперся о колени. Второй также остановился, затем прислонился спиной к стене дома и, тяжело дыша, начал опускаться на корточки. Через пару секунд двое преследователей сшибли его прикладами винтовок…
Сергей поднял глаза выше и сощурился, бросив взгляд в конец бульвара – не перекрестке «его» улицы стояло двое людей, в длинных распахнутых плащах, – на темных безучастных лицах почти не выделялись безразличные глаза…
Он очумело разинул рот и резко подался назад, быстро захлопнув подъездную дверь. И некоторое время неподвижно стоял, уперев в темноту испуганно-удивленный взгляд…
– Что, их догнали? – раздался за спиной спокойный, и даже какой-то насмешливый, голос.
Сергей резко обернулся – дверь, в которую он бесполезно стучал минуту назад, была приоткрыта, и в проеме виднелся силуэт невысокого пожилого человека.
– Догнали…
Человек немного помолчал, разглядывая Сергея, потом распахнул дверь:
– Проходи, чего уж тут глазеть…
Сергей быстро прошел внутрь и устало оперся о стену, глядя как хозяин быстро и умело запирает здоровенный засов.
– Ну, рассказывай, – он обернулся и поправил на носу очки, пробежавшись по Сергею насмешливо-доброжелательными глазами. – Что болит, от чего понос?
– Что? Понос? – не понял Сергей, окидывая взглядом комнату. Окна выходили на другую сторону дома. Откуда он узнал про погоню? – Какой понос? А-а, понял, шутка…
– Я доктор, – улыбнулся маленький хозяин. – Но давно уже никого не принимаю. Правда, часом еще наведываются люди, по старой памяти, все не хотят оставить старика в покое… Но тебе ведь не нужен врач?
– Врач? Нет, – Сергей продолжал удивленно вертеть головой по сторонам. – Мне очень нужна помощь…
– Вот это точно не ко мне, – вздохнул старичок. – И не верти головой, молодой человек – открутится. Здесь есть кухня, и там – окно смотрит во двор.
– Спасибо, – усмехнулся Сергей. Несмотря на удивительную проницательность с ним было как-то легко. – К вам. Потому что больше – не к кому. И если не поможете мне вы…
– То не поможет никто.
– Да, – кивнул головой Сергей. – Очень прошу, поверьте мне. Мне просто нужны ответы, на два-три вопроса, и все…
– Проходи в комнату, – приглашающе махнул рукой хозяин. – Я уже почти привык к этому. Все, почему-то, считают, что я могу чем-то помочь. Ошибочно, конечно, если не понос, мне жаль…
Сергей прошел внутрь и огляделся. Большой стол, пара диванов, кресла… Все очень чисто, аккуратно и уютно. Старик опустился на диван, опять поправил очки и выжидательно уставился на него.
– Понимаете, – Сергей опустился рядом. – Меня ищут, вы наверное знаете… Это меня вчера перепутали и привели в город.
– Правда? – открыто улыбался доктор. – Да здесь каждый день кого-то ищут. И каждую неделю кого-то путают. Лишняя причина для погромов.
– Мне трудно объяснить… Я здесь только первый день, я издалека, очень издалека…
Сергей начал путано объяснять, что он из других мест, далеких отсюда, что сюда попал совершенно случайно – неважно как, но очень случайно, что там все совсем другое, что весь мир совсем другой, и даже город, и даже люди… И что теперь понятия не имеет – куда выбираться, к кому податься… Все это выглядело очень глупо.
Старик понимающе кивал головой и почти перестал улыбаться, однако в уголках глаз не разбежались насмешливые морщинки.
– Издалека, говоришь? – в конце спросил он. – Однако. Более странной истории я никогда не слышал. Странной – это еще мягко сказано… Что же ты хочешь от меня, молодой человек? Тебе надо в магистрат, наверное. Или, может, к психиатру? Хотя где ты сейчас найдешь психиатра…
– Ответьте, хотя бы, на несколько вопросов, – сконфужено попросил Сергей. Все выглядело как-то уж очень неправдоподобно. – Например, кто такие кроты? Я слышал туту пару раз…
– Молодец, прямо в точку, – усмехнулся доктор. – Это такие зверьки, которые живут под землей.
– Ясно, – нахмурился Сергей. – Зверьки… Понимаете, я хочу уйти отсюда. Только не знаю – куда.
– Похвально, дорогой, похвально. Заскочи на вокзал, да и купи билет себе – в Рочар, например. Причем здесь я?
– Так можно? Здесь не один вокзал? – поднял брови Сергей. – Потому что тот, который видел я…
– Здесь нет вокзалов, – у старого врача впервые исчезли из глаз веселые искорки. – Ни многих, ни одного… – он устало вздохнул. – Здесь нет поездов, здесь нет дорог. Здесь давно никто никуда не ездит – ни сюда, ни отсюда. Здесь вообще – ничего нет. Кроме «Затворы» и болезней. Я даже не могу представить – откуда ты мог появиться такой…
– Какой?
– Глупый. Глупый, молодой человек, глупый… Скажи-ка, а кто это тебя надоумил – прийти именно ко мне?
– Ваша дочь…
В маленькой комнатке на минуту повисло молчание. Сергей просто не знал, что говорить. Доктор некоторое время поблескивал стеклами очков, как будто чего-то еще ожидая от него, потом неожиданно расхохотался. Он смеялся довольно долго, тряся головой и вытирая пальцами слезившиеся глаза, пока, наконец, не остановился и не начал протирать платком очки.
– Это грязная страна идиотов, – сказал он, еще улыбаясь – странно и грустно. – Это город дураков. Умирающий городишко умирающих дураков. Здесь живут кретины, сумасшедшие, идиоты и психи – что, в сущности, одно и тоже. Здесь через пару десятков лет никто не произнесет слова «наука», «поэма» и «вера», потому что просто не будут знать – что это такое. Здесь даже собака не верит другой собаке. Невероятно. Во всем городе, наверное, остался единственный человек, который еще кого-то жалеет, и может кому-то поверить, и ты его нашел. Как же тебе это удалось, а?
– Я не искал, – серьезно сказал Сергей. – Она была первой из простых жителей, кто заговорил со мной. Мне кажется – судьба. Потому что ваша дочь – удивительный человек. У нее есть дар.
– Да? И какой, по-вашему?
– Очень большой, и из всех – самый лучший. Она еще любит людей.
– Интересная у вас наблюдательность, – доктор опять собрал в глазах веселые морщинки. – Я давно не слышал такие слова.
– Я думаю, – сказал Сергей. – Она из тех, за счет кого держится мир. Как только не останется таких, как ваша дочь… То перестанет существовать и мир.
Врач некоторое время молчал, разглядывая Сергея проницательными глазами, потом сказал:
– Однажды, на рынке, я слышал, как одна бабка рассказывала другой, что «кроты» – это люди, которые не согласны с существующим строем. И с теми, кто делает этот строй…
– Строй? – Сергей сразу поднял голову. – А какой это строй? И кто его делает, этот строй?
– Не знаю, дорогой, я человек маленький, – спокойно пояснил старик, насмешливо поблескивая стеклами очков. – И вот скажи-ка мне лучше: там, откуда ты пришел… Тоже есть урги?
– Урги? Какие урги?
– Да, да, я забыл, – понимающе протянул доктор. – Ты же, говоришь, издалека, не знаешь, это мне померещилось – там, в подъезде…
– Подождите, я понял, – На секунду задумался Сергей, потом поднял глаза. – Вы про тех двоих, которые были в конце улицы. Я видел таких. Только там их называли по-другому. Морги…
– Морги… – задумчиво и немного удивленно протянул старик. – Морги. Гм…
– Скажите, – Сергей почти вытянулся вперед. – Только одно слово. Шеол. Ше-ол. Вы никогда не слышали про него?
– Кто же не слышал про Шеол? Только я не верю в сказку про белых лебедей, – доктор поднялся и ушел в соседнюю комнатку, через несколько секунд оттуда донесся его голос: – Все, дорогой, прием закончен. На улице никого не видно, можешь идти. Вряд ли я смогу еще чем-то помочь…
– Пожалуйста, – взмолился Сергей. – Расскажите про Шеол – все, что вы знаете…
– Это тебе любой расскажет, молодой человек, – хозяин появился в дверях. – А я не люблю сказки. Всего доброго, было очень приятно поговорить, так сказать, пообщаться…
– Последнее, – поднялся Сергей. – Самое последнее, обещаю. Только одно. Где их искать, этих «кротов»?
– Я же говорил, под землей, – опять улыбнулся доктор. – Где у нас больше всего выходов подземных коллекторных систем? Я как-то слышал, на рынке, одна бабка говорила другой – за городом, в дренажном канале. Где-то там…
– Спасибо, – от души сказал Сергей у выхода. – Большое спасибо.
– Не за что, – доктор прислушался у двери, потом открыл засов. – Я тебе ничего толкового и не сказал. Только рыночные байки…
– Мне достаточно, – Сергей шагнул в темноту подъезда.
– Цифра «восемь», – неожиданно сказал сзади добродушный старик. – На одном из коллекторов. Рядом, в зарослях – выход подземной штольни. Удачи.
Сергей быстро обернулся, но старик уже закрыл дверь. «…Одна бабка на рынке говорила другой… – усмехнулся он, благодарно глядя на закрытую дверь. – Вряд ли ты часто бываешь на рынке, добрый человек. И знаешь… Я ведь, кажется, знаю эту штольню».
Сергей выглянул на улицу и быстро осмотрелся. Тихо, спокойно. Участников недавней погони уже не было – ушли, видимо. Вместе с моргами… Он быстро перешел бульвар и скрылся за домом напротив. Это же надо, морги – здесь… Это были морги, он не мог ошибиться, хоть и было далеко. И Шеол – здесь, оказывается, что-то знают про Шеол! «Так, надо успокоиться, – вдруг осадил самого себя. – Еще совсем ничего не известно. Тот ли это Шеол, и те же ли это морги…»
Он медленно набрал полную грудь воздуха, и так же медленно выдохнул, успокаиваясь и унимая колотящееся от волнения сердце. И неторопливо, дворами через заборы, с осторожностью осматривая каждую улочку и каждый подозрительный дом – двинулся к черте города. Это же надо такому произойти – как интересно. Он первый раз в жизни обрадовался, увидев моргов…
Уже через час Сергей был среди руин домов на краю города и, раздвинув ветки кустарника, внимательно осматривал столбы с колючей проволокой. Никакой хоть более, хоть менее, серьезной охраны не наблюдалось, по крайней мере – в прямой видимости, если только не было спрятанных дозорных «точек» в самих развалинах.
Он осторожно обследовал ближайшие – никого. Но в одном месте наткнулся на следы чьей-то ночевки: пара довольно грязных матрасов, мусор и следы прикрытого кострища. Потом по тропинке вдоль столбов прошли двое охранников, с длинноствольными карабинами, достаточно шумно разговаривающих между собой. Сергей хмыкнул – сам на себя. Потому что колючее заграждение – явно защита от чего-то извне, а не изнутри. И, конечно, не от людей. От каких-нибудь хищных животных, например…
Он подождал, пока охранники не скроются за поворотом дороги и, палкой пригнув проволоку, пролез через первую полосу… И вздрогнул от неожиданности – когда взревел сигнал тревоги, и пронзительно заверещала сирена. Будь проклята трижды идиотская голова – он, дрожа от волнения, быстро пролез через вторую полосу и сиганул к ближайшим деревьям. Холера, ведь здесь еще пользовались электричеством – он совсем забыл про это! И про луч прожектора – резанувший по глазам вчера вечером… Сзади сквозь вой сирены пробились хлопки нескольких выстрелов.
Сергей затаился, распластавшись за реденькими кустиками и стараясь хоть немного успокоиться, и взять себя в руки. За столбами в обратную сторону пробежали охранники, на ходу осматривая полосу и ближайшие деревца. Значит, еще не знают, в каком месте сработала тревога, и значит – стреляли не по нему…
Он быстро развернулся и пополз прочь, от кустика к кустику, стараясь максимально скрыться за низкорослой порослью и маленькими деревцами. Впереди виднелась небольшая рощица, за ней – еще, а там уже и трава повыше, и заросли погуще… И, где-то там – должен быть дренажный канал. Теперь все решала скорость. Ибо скоро сюда привлекут собак…
Разноголосый лай он услышал, когда добрался до канала. На секунду замер на корточках, прислушиваясь – лай, как и следовало, доносился со стороны города. И съехал по реденькой траве вниз, на дно, оставив на склоне довольно приметную борозду. Он вздохнул, задрав голову к склону – ладно, шут с ней, с бороздой. У него есть еще время, пока возьмут его след. И быстро побежал по дну, внимательно разглядывая кустарники у бетонных труб, и малеванные черные иероглифы на самих трубах – здесь должно было быть недалеко…
Глава 5
– Что это?
– Как и обещал. Посмотрите сами, Ваше высочество.
Ей совсем не нравился этот Глуск, противный мерзкий старик с угодливой улыбкой и неулыбающимися глазами. Он всегда что-то обещал, ехидно улыбаясь и тряся своей острой бородкой, всегда льстиво и высокопарно-глупо закручивая фразы, и всегда подозрительно клялся в своей верности и надежности. Она принимала его всего несколько раз – всегда с представительскими письмами, но была уверена, что он такой всегда. Неприятный и скользкий… Но люди знают – как часто кто-то не имеет право выбирать. Когда положение обязывает…
Она приняла в руки длинный сверток и машинально взвесила на руках – что еще там? Немного тяжеловат…
– Мама? – в комнату заглянула дочка. – Ой, простите… Я думала, ты одна. Что это?
– Иди к себе, Радушка, – она улыбнулась девочке, и не заметила, как почему-то побледнел Глуск. – Я сейчас приду. Только провожу этого господина…
– Что это, – девочка почему-то не уходила, как-то странно прищурившись на сверток в руках матери. – Какое-то оно, мам…
Эния развернула жесткую, пропитанную каким-то составом, тряпку и нахмурилась – в руках вороненой сталью отсвечивал боевой клинок. На лезвии были даже видны остатки темных пятен, и ей совсем не хотелось задумываться – от чего…
– Не трогай его, мама, – заволновалась отчего-то дочка. – Очень прошу, послушай меня…
– Дети, – криво улыбнулся Энии Глуск и промокнул платком почему-то вспотевший лоб. – Узнаете, Ваше высочество?
Что? Он должен быть знакомым? Она нагнула голову ниже – и вдруг разом побледнела и пошатнулась, чувствуя, как в груди резко защемило и упало сердце. Вот что-то и пришло. Вот оно и случилось… Только этого сейчас еще и не хватало, только этого – когда и так трудно, невыносимо и глухо, просто безумно и больно, – сохранять надежду… Меч в руках поплыл перед глазами. Она знала этот клинок, она прекрасно его знала, потому что когда-то сама выбирала, вместе с оружейником, для подарка, и после чистила и точила не один раз… Ведь жены воинов, только настоящие жены настоящих воинов, должны уметь делать и это…
– Мама! – почти закричала Рада. – Мама…
Эти бурые пятна, эта засохшая кровь на клинке – его? Боже… Принцесса подняла глаза вверх – о, Боже. Как долго я не плакала, как долго держала сухими глаза, как долго прятала в себе эту щемящую боль, эту нудящую сухую тоску – которые так изматывали душу и ноющее сердце, и рвались наружу… Как долго я заставляла жть надежде – у всех вокруг, у Радушки, у Юрма с Лаумой, у Авальки, Нивера, у всех, – но больше всего – у себя… Как долго. Слезы, обильные слезы – сразу увлажнили заморгавшие глаза, и заставили расплыться наверху потолку, и побежали по щекам горькими блестящими дорожками…
– Брось его, мама! – почему-то плакала рядом дочка. – Брось. И не верь…
Она прижала клинок к груди и закрыла глаза – Боже… А я думала, что давно привыкла к этому, и давно смирилась. Боже… За что так все, Сережка, за что… После целых двух лет…
– Отпусти его, мама, – трясла ее локоть Рада. – Отпусти, разожми пальцы…
Эния опустила голову вниз и открыла глаза. Руки были красными от крови – в пылу отчаяния она сжала лезвие пальцами. И не заметила боли… Прости меня, доченька, но сейчас я больше всего хочу остаться одна. Она пошатнулась – комната поплыла перед глазами…
– Мама! – бросилась дочка, и, оттолкнув услужливую руку Глуска, подхватила ее, затем обернулась к двери: – Лаума, Жасмин! Кто-нибудь…
Меч вылетел из ослабевших пальцев и ударился об пол – по ковру веером разлетелись капельки крови.
– Госпожа? – в комнату сразу заглянула Лаума и, резко выдохнув и побелев – бросилась к девочке: – Боже, да что же это такое… – потом заметила кровь и еще больше выкатила глаза: – Жасмин! Маррей! – голос сорвался от страха за ту, которую любила, наверное, больше всех на свете. – Врача…
Через минуту в комнате было больше людей, чем места. Энию положили на диван, и она тихонько лежала, уперев в потолок горький молчаливый взор – по щекам продолжали катиться крупные соленые слезы. Рядом суетился доктор, осторожно смазывая руки каким-то составом – перепуганная за хозяйку Лаума держала наготове бинты.
Рада оторвалась от матери и, нахмурившись, окинула взглядом пол. Конечно, в комнате было много народа, но Глуска среди них не было. Как и странного меча. Девочка посмотрела на дверь, потом поднялась, вышла из комнаты и глянула в окно – со двора выезжала карета. Она облокотилась о подоконник и задумчиво сощурилась вслед, машинально теребя рукой подбородок и собрав на лбу совсем не детскую морщинку…
«…Сережка, Сереженька, да что же это ты так, зачем? – по родному, такому дорогому лицу катились крупные прозрачные слезы. – Я же не верила, я никому не верила, я никогда не верила… Я же все время – мы все время, мы все это долгое время, – тебя так ждали… Так ждали, так ждали – что даже говорили о тебе только так, как будто ты рядом, и всегда был рядом, просто отъехал ненадолго, но вот-вот вернешься… Ждали, надеялись и верили. Ты же не должен был умирать, ты просто не имел права умирать, – голос сорвался, она закрыла лицо ладонями. – Ты не имел права… Всех обмануть. Сережа, Боже мой, Сереженька, как жы ты нам всем дорог, как же трудно будет принять – что тебя уже нет…»
«…Эния, – он приподнялся на локте. – Солнышко мое ясное, я же не… Я еще есть. Я еще не сдался, Эния. Эния? Эния!» Но принцессы нигде не было. Только гулко разносилось под темными низкими сводами эхо… «Эния!!! Я еще не сдался. Я еще не сдался…» Эхо дробилось, отражаясь и перескакивая на стены, и убегая вдаль за темные повороты – бесконечные повороты, бесконечных ходов и штолен… Он опустил голову на пол и закрыл глаза. Вернись, Эния, я тебя прошу. Я очень прошу… Сухой разбухший язык во рту шевелился с трудом, выдавливая из горла негромкие шипящие звуки, но ему казалось, что он кричит… И эхо, возвращаясь из далеких гулких поворотов и штреков – хохочет, глумясь и издеваясь над распластанным неподвижным телом. Хохочет. Хохочет, кривя рот от надрыва и брызгая слюной, и запрокидывая лицо назад… Лицо? Эй, эхо, оказывается, у тебя есть лицо. Такое противное, такое мерзкое лицо…
– Эй… Живой?
– Дышит еще, вроде…
Сергей приоткрыл глаза. Он еще бредит? В сумраке виднелись силуэты двух человек, присевших рядом на корточки – один из них нагнулся, всматриваясь в лицо.
– Допроверялись, коромыслом тебя наперекосяк…
– Кто же знал, что он такой прыткий? Вона куда залез. Еле нашли.
– Сколько же он здесь?
– Пятые сутки. Без воды…
– Ладно, подняли. Доктор нас всех поубивает…
Он почувствовал, как его начали приподнимать за шею и плечи, потом умелая рука просунулась за спину, перехватывая и приноравливаясь для переноски…
«Прочь! Вам все равно не взять меня… Живым. Прочь отсюда!» Ненавистные черные лица с безразличными глазами начали отступать, скаля беззубые пасти в недобром оскале. Урги, морги, ядрена карамель – какая разница, – это не меняет вашей сущности. Сущности отсутствия жизни, сущности нежити. Что такое жизнь? Жизнь – это сердце. Это… Это доброта, миролюбие и любовь. Это дружелюбие, понимание и неосуждение… Без этого сердце – не сердце, оно быстро черствеет и перестает чувствовать… И переживать. И радоваться… Так что прочь отсюда – вы не возьмете меня, даже если я умру. Черные фигуры, больше напоминающие тени, начали отдаляться еще дальше…
Кто-то разжал ему зубы – в рот опять полилась живительная вода. Сергей открыл глаза и сразу поперхнулся, закашлявшись – вода сбежала по подбородку и упала на грудь. Он подтянулся на руках и присел, откашливаясь и осматриваясь вокруг – кто-то услужливо постучал по спине. Небольшая комнатка, почти без мебели, без окон и с одной дверью, он сидел на чем-то, напоминающем топчан. Над ним нагнулся какой-то мужчина, с кружкой в руках, – в ногах у стены сложил руки на груди еще один.
– Как ты себя чувствуешь?
Он хотел ответить, но опять закашлялся – человек с кружкой опять постучал по спине.
– Однако, прыткий ты парень, – усмехнулся тот, который у стены. – Умудрился улизнуть в шахте и от босков, и даже от наших…
Сергей поднял на него глаза. Невысокий, но крепкий, не молодой и не старый, не темный и не светлый, но с внимательными, умными глазами. Чем-то он напоминал Свата. Прирожденный лидер.
– От ваших? От каких это – ваших?
– Ну, дорогой, – человек у стены опять усмехнулся. – Так мы с тобой ни о чем не поговорим. Ты же сам нас искал. Нашел. Я слушаю.
– Ага, понял, – Сергей подтянул ноги и обхватил колени руками. Мужчина рядом поставил кружку на тумбочку и опустился на стул. – Значит это вы – «кроты». Глубоко же вы запрятались…
Человек у стены молчал, задумчиво разглядывая Сергея. Тот, который на стуле – тоже. Неразговорчивые…
– Я вас искал, потому что не хотел оставаться в городе. Потому что мне очень нужна, просто жизненно нужна – помощь. И ответы на некоторые вопросы.
– Ты кто такой? И откуда взялся?
– Я человек, самый простой человек, – спокойно ответил Сергей. – А вот откуда… – он чуть помедлил. – Из Шеола.
– Что? – внимательные глаза «старшего» – явно здесь «старшего», хоть и не по возрасту, – сощурились: – Что ты несешь? Какого еще Шеола?
Сергей опустил лицо вниз. Что-то он, кажется, заволновался, этот «старший» у стены…
– Я не знаю – какого. Для меня – простого. Шеола. Моего дома.
Они переглянулись. Сергей мог поклясться – растерянно.
– Ты что, парень, – начал рядом сидящий на стуле. – Ты что это… Себя считаешь очень умным? Я могу тебя быстренько разубедить…
– Подожди, – перебил его «старший». – Давай-ка подробней. Из какого такого еще Шеола?
– Для меня – обычного, – вздохнул Сергей. – Для вас – вряд ли. Там все другое, это совершенно другой мир. Я из Ассаны, но вообще-то живу, вернее – жил, в Нипороге… Эти слова вам, наверное, ничего не говорят. Я сам не знаю, как сюда попал.
«Старший» оторвался от стены и обошел лежак кругом:
– Ты меня убил, дружище, – проговорил он, недобро смотря на Сергея. – Прямо – наповал. Откуда такая идея-то, а? Даже боски вряд ли бы решились на подобное.
– Из Домма, – мрачно сказал ближний, тоже не отрываясь от Сергея. – Тут явно подготовка не здешняя. Местным бы и в голову не пришло.
– Зачем!!?
– Ау! – Сергей поднял руку вверх, как на уроке. – Прошу прощенья, что перебиваю. Поймите, просто поймите – по крайней мере, постарайтесь… Мне ведь ничего не надо, – он опять вздохнул. – Я не хочу втираться к вам в доверие, или что-то о вас узнавать. Не хочу. Я просто хочу вернуться домой.
– Куда домой?
– В Шеол.
– А как ты сюда попал?
– Не знаю, – Сергей нахмурился, почесывая лоб и создавая видимость трудного размышления. – Я случайно оказался в Рохе…
– В Рохе?
Оба разом замолчали, продолжая рассматривать Сергея – во взглядах все больше и больше виднелось растерянности. Потом «старший» не выдержал:
– А он хоть живой, твой Шеол?
– Что?
«Старший» хлопнул напарника по плечу и махнул головой в сторону двери. Ближний поднялся и, еще раз окинув Сергея взглядом, двинулся за командиром к выходу, удивленно бормоча: «Не понимаю, неужели боски решили тягаться с нами в истории?»
– Эй! – Сергей привстал за ними. – Одну минуту! Что означает «живой ли»? Подождите…
Дверь мягко захлопнулась, и было слышно – как с той стороны закрыли замок. Он в сердцах рубанул рукой воздух и тяжело опустился на постель.
Ничего не понятно. Ни-че-го. Холера его знает – что к чему. Шеол… Но они ведь явно растерялись – явно не ожидали, но что-то знали… Они что-то знают про Шеол – что-то знают такое. «…Неужели боски решили тягаться с нами в истории?» – вспомнилось только что слышанное бормотание…. История… Шеол, это что – история? Исторический факт? Он что, в прошлом? Значит я, получается, – в будущем? Местном будущем, где когда-то существовал Шеол, с двенадцатью королевствами и подступившим Рохом, когда-то существовал, но потом перестал существовать – времена изменились, – кто-то победил, а кто-то проиграл… Боже, только не это.
И Рох, получается, не проиграл – он же видел моргов, живых и даже приодетых, моргов. Урги. Уж не они ли правят этим миром? Чушь, чушь какая-то – у них никогда не было хороших мозгов. Значит, появились? И Рох видоизменился? И люди повымирали, или, что более похоже на Рох, – поуничтожали сами себя… О, Боже. Это, кстати, объясняет и язык – местный язык, на котором опять-таки в совершенстве говорил Сергей, но… Который чем-то отличался от Шеольского. Был не похож и, одновременно, маленько похож…
Сергей опустил голову и с силою сжал руками виски. Елки же ты палки, зеленые моталки… Вот, в чем загадка. И вот почему доктор тогда говорил, что не любит сказки про Шеол… Как это прозвучало? Про белых лебедей? Ибо только прошлое, как правило, становится сказкой. О, Боже…
Снаружи щелкнул замок и дверь снова открылась – Сергей поднял голову. И совсем не удивился, увидев знакомое лицо, о котором, к тому же, только что вспоминал – да и не хотелось ему уже ничему удивляться.
– Так-так, молодой человек, – маленький доктор опять добродушно сверкнул стеклами очков. – Опять лезешь в сказки? Здравствуй, хороший мой, здравствуй дорогой…
За ним зашел «старший» и закрыл за собой дверь. Доктор присел на кровать рядом с Сергеем, наверное по привычке – как врач при осмотре пациента:
Читать бесплатно другие книги:
