Грязная жизнь Колычев Владимир

Мирон хотел что-то сказать, но появился Данилыч.

– Господа, номер готов, – бодро отрапортовал он.

Мирон оставил Лишая за столом одного и двинулся в подсобку. Там его уже ждала Машенька. Мило так ему улыбается. У-у, шалава общепитовская!

– Добро пожаловать! – пискнула она, стягивая юбочку.

Под ней ничего не было.

Он начал без предисловий. Загнул ее раком, спустил до колен джинсы, выставил свой агрегат и взял ее «норку» на прицел.

– А резинку? – спохватилась Машенька.

Ну да, разбежался. Пусть цветы в противогазе другие нюхают. А ему вживую нужно. Сифилис, трипак – все это херня. И СПИД, кстати, тоже. Его «пика» не берет, а зараза заморская и подавно. И вообще, он ничего в этой жизни не боится.

А Машенька?.. А на нее насрать.

Отодрал он официантку от всей души. Только кончил рановато. Ну так и не удивительно – сколько ж лет бабу не имел.

Мирон оттолкнул от себя Машку, натянул штаны, застегнул пояс.

– И все? – удивленно спросила та.

– А чо, мало?

– Данилыч говорил, что ты вроде как с зоны только что.

– Ну и?..

– Я думала, ты меня в зад попользуешь?.. Вы ведь там только туда и пихаете. А скажи, когда мужик с мужиком, это хорошо?

Вот разговорилась, шалава конченая.

– А вот это не твое дело, – беззлобно ответил Мирон.

И так же беззлобно вкатал ей оплеуху. Девка свалилась с копыт и села задницей на холодный, в опилках пол.

– Ты это… за базаром следи, – посоветовал он ей напоследок.

Проститутки – люди низшего сорта. Как петухи на зонах. Он питал отвращение и к тем, и к тем. Хотя вовсе не прочь был воспользоваться их услугами.

За столом рядом с Лишаем сидел Витька Горюнов.

– Долго жить будет, – указывая на него рукой, забасил Юрка. – Только вспомнили о нем, и появился.

– Здорово, Скорпион! – поднимаясь из-за стола, протянул ему руку Горюн.

– Привет, братан!

– Вот мы и в сборе. Мультика только нет, – посетовал Горюн, возвращаясь на место.

– Мы еще с ним повидаемся, – недобро усмехнулся Мирон. – Ты сейчас с кем?

– Я-то?.. Я сам по себе.

Горюн был под кайфом. Сразу видно. Но мыслил трезво, это хорошо.

Каким был он рослым, таким и остался. Но похудел, осунулся. Зато, чувствовалось, крепче стал. Ну это понятно, жизнь обкатала. Зона – это вам не курорт пионерский, там особо не разнежишься. Да и уличную закалку никуда не спишешь. А пацаном Витек был не хилым, и за себя всегда постоит, и за кентов.

– Ты, говорят, недавно откинулся?

– Да с месяц как, – нехотя ответил Горюн.

– Ты вроде как вором-домушником стал? – разливая по стаканам водку, спросил Мирон.

– Да какое там, – отмахнулся Витек. – Ширнуться надо было, а бабок нет. Ну и полез сдуру в чью-то хату. И попался. На зоне в «мужиках» ходил.

– А наркоту как доставал?

«Мужикам» на зоне расслабляться не полагается.

– Да никак. Ломало жуть как, а потом оставило. А как откинулся, так по новой. Дурак я, не надо было начинать.

Ага, все так говорят.

– Чем живешь?

– Чем придется. Слушай, а чо все обо мне? Ты давай о себе.

Мирона о чем-то спрашивали, он что-то отвечал. А сам думал, напряженно думал. О бабках. «Штука» баксов – это хорошо. Но надолго не хватит. Он хотел не просто жить, а жить кучеряво. Но для этого нужно много «воздуха». И он уже знал, где этим разжиться. Но для дела ему нужен хотя бы один напарник. И, похоже, Горюн подходил. Неплохо бы и Лишая на дело подписать. Пацан толковый. Но у кореша своя команда, и его, похоже, никаким калачом оттуда не выманишь. И все же виды на приятеля иметь надо.

– Лишай, как у тебя со временем? – спросил Мирон, когда все было выпито и съедено.

– В смысле?

– Вечером ты свободен?

– А чо?

– В кабак в Москву слетать не слабо?.. «Поляна» за мной. И телки будут.

– Да без проблем. Тачка за мной.

– Ну с тобой, Горюн, все ясно. Ты за это дело двумя руками.

– А то!

Витек сейчас почти на нулях. А гульнуть губа у него не дура. Тем более на халяву. Но халява всегда обманчива.

* * *

Сегодня у всей честной компании выходной. Ленка и Катюха в Москву собираются. В кабак их пригласили. И Ксюше с ними хочется.

Вчера она немного задержалась, не вовремя к месту сбора подошла. Пока ее ждали, случай один вышел. Мирон, сосед ее, из мест не столь отдаленных домой вернулся. И по пути Пашу с Климом зацепил. Грубостью на грубость ответил, и началось. Обоих отмутузил, да так крепко. Долго отходили, еле до столицы вчера доехали, с потугами клиентам ее с девчатами сдали. Но это уже другой разговор.

Главное, это Ленка. Приглянулась она Мирону. Он ей «стрелку» на сегодня в кабак накинул. И Катюху с собой взять не прочь. А про Ксюшу разговора не было. Жаль.

Помнит она Мирона. Отчаянный пацан, прирожденный лидер. Все вокруг него крутилось. Ксюша с открытым ртом на него смотрела, когда он мимо проходил. Высокий, худощавый, волосы черные как смоль, и глаза карие с хищным прищуром. Красавцем, правда, не назовешь. Черты лица у него неправильные. Но какой взгляд! Взгляд сильного, уверенного в себе мужчины. А еще обаяние. Жесткая, подчиняющая внутренняя сила в нем. Она волнами исходила от него, девчонки просто таяли. И она, несмышленая, влюбилась в него. Хотя что она, казалось бы, могла тогда соображать. В тринадцать-то лет.

Мирона посадили, Ксюша выросла, детская любовь потускнела. Но вспыхнула, когда вчера снова его увидела. Он стал еще выше, но такой же худой, как и раньше. И взгляд все тот же. Подавляющий. Излучение волевое все так же разит наповал. Она смотрела на него и совсем не замечала его ужасающего внешнего вида. Девчонки это заметили, но не придали этому особого значения. Они также поддались обаянию этого жестокого мужчины.

Жестокого мужчины… Да, он мужчина. Ему сейчас, наверное, двадцать пять. И жестокий. Ну почему он заинтересовался Ленкой, этой развратной потаскухой? Почему остался равнодушен к ней, Ксюше? Ведь она красивее Ленки. Хотя… Такая же потаскуха, как и ее подружка. Но кто сейчас не грешен?

Обычно в выходной Ксюша никуда не ходила. Лежала себе в своей комнатке, телевизор смотрела или книгу читала. Большего ей и не хотелось. Гулять – так она и в рабочее время только и делает, что гуляет. Но сегодня ей не сиделось на месте. Подружки с Мироном будут, а она дома?

Вот и заняла она сегодня после обеда место на скамейке у подъезда. Вроде как воздухом свежим подышать вышла. Так хотелось Мирона увидеть. Ведь он сосед, в одном с ней доме живет.

Его она увидела в пятом часу. Так и есть, прикид сменил, совсем неплохо обновка на нем смотрится. Прошел мимо, даже не взглянул. А она, дура, осталась ждать.

И дождалась. В полседьмого вечера он обратно из дому вышел.

– Сидишь, соседка? – грубовато спросил он, останавливаясь.

– Сижу, а что еще делать? – вроде как нехотя вскинула она на него взгляд.

– А прогуляться не хочешь?

Неужели он и ее с собой приглашает? Сердце радостно екнуло.

– Есть предложение? – но радости своей она не показала.

Нельзя показывать, что увлечена им. Нужно оставить в себе загадку, заинтриговать его. Мужики любят, когда бабы им на шею вешаются, но воспринимают их при этом как дешевок.

– В Москву в кабак смотаемся, не против?

– Вдвоем?

Ей хотелось услышать утвердительный ответ.

– Нет, с толпой.

Хотя бы и так.

– Поехали. Только мне переодеться надо.

– Тогда поспеши, соседка, через десять минут отчаливаем. Тачка там, на улице.

И, уже не глядя на нее, Мирон направился к выходу со двора.

Ксюша неторопливо встала с лавочки, не спеша зашагала к подъезду. И, уже войдя, со всех ног рванула вверх по лестнице.

В Москву ехали на серебристой «девятке», вшестером. Мирон с друзьями. Она с подругами, с Ленкой и Катюхой. В тесноте и как будто не в обиде. Мирон всю дорогу молчал, к ним не оборачивался. И непонятно было, кому он отдает предпочтение, ей, Ксюше, или Ленке.

За рулем сидел крепко накачанный парень. Лишай у него кличка. И второго она знала. На Горюна отзывается. Дружил с Мироном еще до того, как того посадили. Шайка-лейка у них была. Драки на дискотеках, хулиганские выходки, пьянки под забором. А потом прохожих грабить начали. Доигрались, словом. Но сел только Скорпион. А теперь вот, значит, они снова вместе. Горюн вроде как тоже на зоне побывал. А вот Лишая бог миловал. Сейчас он в команде Кравца, их группировка Добрин контролирует. Пашка Вертолет от них ни на грамм не зависит. Вертолет своих путан в Москве выгуливает, под «крышей» Перса. Поэтому Лишай, наверно, и не знает, кто они такие – Ксюша, Ленка и Катюха. Для него они легкомысленные девки, которым за радость погулять в кабаке. Чтобы затащить таких в постель, достаточно лишь хорошо накормить их и напоить. И Мирон с Горюном так думают. И не ошибаются ведь. Сегодня Ксюша, Ленка и Катюха будут крутить любовь не за деньги, а просто так, от хорошего настроения. Только будет ли хорошее настроение у Ксюши? Если Мирону достанется, тогда да, если другому, то нет. А другому она не достанется. Лишай и Горюн не клиенты, она имеет полное право послать их подальше. Но, разумеется, послать вежливо.

Далеко в Москву углубляться не стали. Остановились возле первой же гостиницы с рестораном. Неплохой, кстати, ресторанчик. Прохладно, уютно, официанты угодливо суетятся, музыка играет. Заказ сделал Мирон. Не поскупился. Устрицы, икра, салат из креветок, стейки, шашлык. Чуть-чуть шампанского, для вкуса, и много-много водки.

Мирон чувствовал себя королем. Сильный, властный. Лишай тоже крутой бандит, мощная команда за ним. Но и этот признает превосходство Скорпиона над собой. Про Горюна и говорить нечего – тот вообще в рот ему смотрит, со всем соглашается. А на девчонок Мирон почти и не смотрит. Так, глянет иногда, улыбнется – мол, никуда от меня не денетесь.

Но чем больше он в себя вливал, тем чаще его взгляд останавливался на Ленке, ощупывал ее груди. А потом и вовсе придвинулся к ней и положил руку на ее голую ляжку. А та, дура, и рада.

Ксюше было обидно. Но она старалась этого не показать. Смеялась, заигрывала с Горюном. И на Мирона, казалось бы, ноль внимания. Этим она хотела привлечь его внимание к себе, вызвать ревность. Но ему все пофигу. Он Ленку уже обнял, уже рука на ее пышной груди. А на Ксюшу и не смотрит. Будто ее и нет за столом.

Настроение упало ниже некуда.

Этот Мирон – уголовник, бандит, отбросок общества. Он гад, полное ничтожество, его можно только презирать. Но напрасно Ксюша внушала себе плохое о Скорпионе. Она только сильнее влюблялась в этого дьявола в человеческом образе. И поэтому она скинула с себя руку Горюна, когда тот вознамерился приблизить ее к себе.

– Э-э, я не понял, – пьяно возмутился тот.

– Я тоже, – в тон ему ответила Ксюша.

Она подумала, что Мирон посмотрит на нее. Но нет, тот целиком занят своей Ленкой. «Дурак и дура!..»

– Горюн, ты это самое, в натуре, с Ксюхой не здесь, – начал Лишай, но не договорил.

Он поднялся и куда-то ушел. Вернулся минут через двадцать.

– Сто сороковой, – сказал он Мирону и передал ему ключи.

Тот кивнул, взял Ленку за руку и повел к выходу из ресторана, но не на улицу, а в гостиницу.

Ксюше стало жарко. Мирон и ее подруга уходят в номера!..

– Во, в натуре, Горюн, смотри, твоя подружка чисто уже созрела! – осклабился Лишай. – Короче, голуби, ваш номер типа сто двенадцатый. – Он бросил Горюну ключи. – Кайфуйте до утра. И мы пойдем, Катюха, да?

Не дожидаясь, пока та ответит согласием, он стащил со стола блюдо с остатками салата и початую бутылку водки. Затарился, что называется. Потом и Катюху в охапку сгреб. А та рада.

Горюн и Ксюша остались одни.

– Ну чо, пошли? – Он смотрел не на нее, на стол.

Тоже запастись не прочь. Только жрать в своем номере будет один!

– Обойдешься! – шмыгнула носом Ксюша.

– Ты это брось, – прогундосил Горюн. – По голове, в натуре, схлопотать можно.

– Ты чо, угрожать? – взвилась Ксюша.

– Ща как врежу, тогда узнаешь. – Горюн поднялся с места и, пошатнувшись, медленно поднял на нее руку.

А ведь и правда ударит. Здоровый увалень, метра под два ростом, кулак пудовый. Если со всей силы приложится, мозги выбить может. Ксюша рывком вместе со стулом отодвинулась от стола, встала и отбежала от Горюна.

– За стол кто платил, ты? – с издевкой спросила она. И сама же ответила: – Нет, Мирон счет оплачивал.

– Да какая разница? – Горюн снова покачнулся и сделал к ней шаг.

– А такая?.. Кто платит, для того и музыка.

Она решительно повернулась к нему спиной и бегом направилась в гостиницу. Она знает, у кого найти защиту от этого пьяного увальня.

Дверь в номер сто сороковой была закрыта. Но это не могло остановить Ксюшу. Привыкшая к унижениям, она забарабанила в дверь. Ждать пришлось недолго – на пороге в одних трусах стоял Мирон. Уже успела раздеть его Ленка.

– Чего тебе? – беззлобно, но и без особой радости спросил он.

– Меня Горюн обижает!

– Чего?

– Хочет, чтобы я с ним спала.

– Ну так чо? Должна же ты с кем-то спать.

В голосе его и во взгляде было полнейшее к ней равнодушие.

– Но я не хочу с ним спать.

– Ну, это твои проблемы.

– А можно, я у тебя переночую?

– Раньше нужно было думать.

Как это, раньше нужно было думать? Неужели он мог бы уйти в номер не с Ленкой, а с ней, с Ксюшей? Надо было, наверное, вести себя немного иначе. Не заигрывать с Горюном. Эх, дура она дура.

Ладно, пусть эту ночь он переспит с Ленкой, от него не убудет. А потом будет спать с ней. Она добьется этого. Но начнет завоевывать его завтра, не сейчас.

Ксюша уже хотела извиниться и уйти, когда послышался разухабистый смех Ленки.

Она стояла за спиной Мирона, чуть левее. На ней не было никакой одежды.

– А почему нет, дорогой? – смеялась она. – Мы тебе с Ксюхой такой номер изобразим!

– Не понял.

– А сейчас поймешь! – Ленка схватила ее за руку и втащила в комнату.

Там она уложила ее на разобранную постель. Ксюша не сопротивлялась. Это было свыше ее сил. Она позволила подруге раздеть себя. Сладко застонала, когда ее голова забралась ей в междуножье.

– Ну, ништяк! – загоготал Мирон, когда Ксюша и Ленка поменялись местами.

Он зашел к ней сзади, мягкими плавными движениями огладил ягодицы, запустил руку вниз, пощекотал там. Ксюша застонала от кайфа. А когда он с силой вошел в нее, она чуть не умерла от восторга.

А потом они лежали втроем. Он в середине, они по бокам.

– Здорово это у вас получается, – глядя куда-то в потолок, разморенный сексом, сказал он.

– И у тебя неплохо, дорогой, – пропела Ксюша и нежно провела рукой по груди.

Она уже успела заметить, какие отметины оставила жизнь на его теле. Шрамы от колотых ран, рубец на ноге. Многое успел повидать парень на этом веку. Не раз смотрел смерти в лицо. Неудивительно, что он такой жестокий и грубый.

– Вы чо, лесбиянки? – захохотал он.

– Нет, мы проститутки, – по-будничному просто сказала Ленка.

– Что? – встрепенулся Мирон.

– А ты что, разве не знал? – удивилась она.

– Так какого хрена вы раньше молчали? – Мирон не делал попытки встать, вырваться из их объятий.

Но тело его все же было напряжено. Появилось напряжение и внизу живота. Ксюша не сдержалась и обхватила его взбухший черенок обеими ладонями.

– Иди сюда! – потребовал он и сильными руками перевернул ее на живот.

Затем перевернулся сам и мощным толчком вошел в нее сзади. Как будто зверь в нем проснулся. Казалось, он не просто пользуется ею, а насилует. Грубо, жестоко, как будто за что-то мстит.

Да, он ей мстит. Мстит за то, что она проститутка. Что ж, он вправе так поступать. Ведь уже полгода, как она изменяет ему. Но больше не будет.

Мирон кончил и скатился с нее. Лег на спину и выставил на обозрение свой увядший стебель.

– Эй ты, шлюха, – он схватил Ленку за подбородок и показал пальцем на низ своего живота. – На клык давай, живо.

– Ты со мной на халяву, а потому без минета, – ей не понравилась его грубость.

– Заткнись! – он закатил ей пощечину.

Ленка замолчала и затравленно посмотрела на него.

– Мирон, ты только без рук, ладно? – залебезила перед ним Ксюша. – Я тебе сама все сделаю, тебе будет хорошо.

Она коснулась языком его груди и заскользила к низу живота.

– Ага, потрудись, крошка! – услышала она его злорадный смех, когда рот заткнул кожаный кляп.

Он издевался над ней, куражился. И странно, она готова была терпеть.

* * *

Ну и соседка у него, мать твою. Будто мотор у нее во рту, с такой силой «поршень» в себя заглатывает, и глубоко. Шлюха, блин.

Еще в ресторане он понял, что Ксюха лучше Ленки по всем статьям. Единственный недостаток – не блондинка. Ну и хрен с ним. Нравиться она ему стала. Но не настолько, чтобы ради нее кинуть Ленку. Уж больно баба к нему прикипела. Зато он был рад, когда Ксюха попросилась к нему, а потом ему на потеху обе девки устроили лесбос-шоу. Обалденное зрелище. И Ксюха баба обалденная. Занялся он ей вплотную. Тащится от него девка, сразу видно.

Все хорошо, только она проституткой оказалась. Вместе с Ленкой, в рот их обоих. Вот сейчас одна работает в режиме «помпы», затем вторая начнет. Никуда эта Ленка не денется. Раз проститутка, значит, бери за щеку. А еще раз вякнет, будет жалеть об этом всю жизнь.

Ленка, лахудра сисястая, поняла свою ошибку. Исправила ее. Только после этого он ее в сторону отставил. Лежи и не рыпайся. А сам вплотную Ксюхой занялся. Оказывается, сама мысль о том, что она путана, возбуждала его как тысяча Ленок сразу. Дрянь она, курва, соска, тварь продажная. А поди ж ты, от этого на нее стоит, не опускается. До самого утра харил ее, и так и этак в нее заходил. Все позволяла. Мало того, сама просила. Хорошо с ней, ой как хорошо. Невозможно оторваться.

Только уже когда рассвело, у него закончились силы и он слез с Ксюши. И она обессиленно растянулась рядом с ним. Ее рука легла ему на грудь. На это он никак не среагировал.

– Мирон, я хочу открыть тебе один секрет, – нежно прошептала она ему на ухо.

– Ну…

А вдруг она скажет ему, где взять денег. А деньги нужны. Очень нужны. Без них он никто.

– Я тебя люблю, еще с детства.

Совсем крыша у девки поехала. Шлюха конченая, а о любви вдруг какой-то заговорила. Нашла, блин, с кем и когда нежности телячьи разводить.

– Ты самый лучший.

Она губами прикоснулась к его щеке.

– Да пошла ты, сука! – не выдержал он и с силой оттолкнул ее от себя.

Тварь, шалава хренова, а еще строит из себя ангелочка. На хрен ему нужна эта «вафельная» любовь.

Ксюша скатилась с кровати, свалилась в проход между ней и стенкой. Подниматься не торопилась.

– За что ты меня так? – заплакала она.

Но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Оделся, достал из кармана двадцать долларов, бросил на кровать.

– До дому сами, мля, доберетесь.

И ушел, хлопнув дверью.

* * *

Ксюша плакала навзрыд. Мирон оскорбил ее, растоптал, унизил. Она ему в любви призналась, а он ее за это с кровати столкнул. Лучше бы он ее убил.

Но она сама во всем виновата. Никто не заставлял ее выходить на панель, она по своей воле путаной стала. А проститутки для Мирона как бы и не люди. Они не имеют права на любовь.

Мирон хороший, он лучше всех. Это она дрянь. Она очень виновата. Но слез от этих мыслей становилось только больше.