Все мы грешные Колычев Владимир
Ни стыда, ни раскаяния она не чувствовала. Не думала и об ответственности. Она боялась лишь одного – лишиться наркоты.
4
Настя никогда еще не испытывала «ломки» во всех ее проявлениях. Бывало, она чувствовала ее приближение. Но через какое-то время она всегда получала дозу. Боль проходила. Жизнь возвращалась.
Но сегодня дать ей дозу некому. Уколоться или нюхнуть. Да и ароматным гашишем затянуться неплохо бы… Но ничего этого нет. И не будет!
В разговоре с ней следователь пытался поначалу взывать к ее совести, к разуму, спрашивал, как она докатилась до жизни такой.
Но что она могла ему ответить?
Ее трясло, лихорадило. Тело скручивала боль. Хотелось лезть на стенку.
Язык не слушался. Она протянула ему свои руки. На них ведь живого места нет от уколов. Неужели он не понимает, как ей тяжело?
Он все понимал.
Да, перед ним наркоманка, притом конченая. Ради наркотика она готова на все. Подумаешь, съемки в порнухе! Да для нее это счастье. Ведь за это ей платили героином.
– Сволочи! – тихо выругался следователь. – Какую девчонку загубили!
Настя все еще оставалась красивой. Хотя пристрастие к такому страшному наркотику, как героин, уже давало о себе знать.
Она лишилась своей совсем недавней девичьей свежести.
– Дай… Дай… Закурить дай! – потребовала она.
Тело скрючено от боли, взгляд затуманен страданием. Как трудно дались ей эти слова!
– Да, да, конечно…
Он бросил перед ней пачку «Примы». Настя с жадностью набросилась на нее. Руки трясутся – даже сигарету не может достать.
Следователь проявил участие. Сам достал, прикурил и подал ей сигарету.
Но что для нее табачный дым? Пустяк! Никакого облегчения… Но она курила жадно. Одну сигарету за другой. И следователь не запрещал.
– Достань кольнуться… Достань, умоляю!.. Я все для тебя сделаю!
Ее взгляд на миг озарился надеждой. Рука сама потянулась к пуговицам на шелковой блузке, начала их расстегивать.
– Не надо! – остановил ее он.
В его глазах нет осуждения, только жалость.
– Тебе не наркотик нужен, а принудительное лечение.
Он искренне хотел вернуть ее к жизни. И сделал все, чтобы не привлекать к ответственности.
Но Насте от этого не было легче.
…Жизнь превратилась в кромешный ад.
В адских муках она корчилась на железной койке с продавленным матрацем. Ремни стягивают ей руки и грудь, не дают вырваться.
Если бы не привязь, она давно бы наложила на себя руки. Могла бы, например, подойти к грубо оштукатуренной стене и со всей силы биться об нее головой…
Жить не хотелось. Что за жизнь без наркотика? Ну хотя бы травкой затянуться… Но ничего нет.
Ее лишили всего. Даже есть не давали. Только пить. Много пить. Пить, пить и пить! И она пила. Пила так, будто в этой воде с привкусом ржавчины растворен героин.
И странно, боль пусть на какие-то жалкие мгновения, но все же отступала.
Прошел месяц.
Он показался ей вечностью. Вечностью в преисподней. Она отощала, кожа да кости, лицо потемнело, спина согнулась. Всклокоченные волосы давно не мыты. Будто с того света вернулась.
Ей было плохо, постоянно тошнило, по-прежнему не хотелось жить. Но тяга к наркотику поубавилась. «Ломка» прошла. Апатия же осталась. Все на свете стало ей безразлично.
В глазах пустота, ни проблеска жизни. Лечащий врач, наверное, считает ее сумасшедшей.
Но жизнь продолжается. Она берет свое. Мало-помалу Настя стала возвращаться из своего небытия. Ее уже не тянуло к наркотикам. Но любое упоминание о них, тем более прикосновение к ним, могло снова вызвать былую жажду.
Поэтому о полном выздоровлении говорить еще рано.
Но к людям ее вернули. Пусть и к таким же бывшим наркоманам, но все же к людям. И пусть в их среде властвуют жестокие, порой дикие законы, но это жизнь.
И вот настало утро, когда Настя встала свеженькая как огурчик. Она будто пробудилась от кошмара, на целый год вырвавшего ее из жизни, ввергнувшего в пучину тяжкого порока. Но все теперь в прошлом, она возвращается в мир.
«С возвращением в жизнь, Настя!»
И пусть она не чиста телом, но никогда больше не возвратится в мир порока. И никогда не прикоснется к наркотику.
«Гори он синим пламенем… Пусть все останется в прошлом, Настя!»
Жаль, что ей не быть уже никогда той, прежней наивной девочкой, романтичной, неискушенной. Но ее душа жаждет очищения.
Она будет сильной и духом, и телом. Научится отличать добро от зла. Будет сильной. Круто изменит свою жизнь. В этом ей поможет память о прошлом. О чистом, безоблачном прошлом. И только этот последний год она навсегда вычеркнет из памяти. Будто его и не было… Но ее прошлое, недоброе прошлое, не хотело уходить просто так.
Однажды – курс лечения уже подходил к концу – ее вызвали к следователю.
И она сразу поняла зачем. Она же убийца! Она убила своего отчима! Вот оно, возмездие! Она уже совершеннолетняя. Значит, получит на полную катушку.
Перед глазами замаячила стена из колючей проволоки…
Зона – это вам не воспитательное учреждение для оступившихся девочек. Зона – это страшное место…
А вдруг ее приговорят к высшей мере? Ведь как-никак отчим-то ее мент.
До чего же она ненавидит этих ментов!..
Следователь оказался тем самым приятным молодым человеком, отправившим ее на принудительное лечение.
Тридцатилетний капитан. Симпатичный. Светлый взгляд. Улыбчив. Такие обычно пользуются успехом у женщин.
Но тогда, год назад, Настя его не разглядела. Зато сделала это сейчас. Хоть и на душе скребли кошки, и ее мутило от страха.
– Закуривайте, Настя!
Он предупредительно положил перед ней пачку сигарет. На этот раз не «Приму», а американскую «Магну».
– Не курю, – отказалась она.
– Ну и молодец! – искренне похвалил он. – А теперь к делу… Вы, наверное, знаете, зачем я к вам приехал?
– Нет, – похолодела она.
– Из-за вашего отчима…
Ее могли вызвать к следователю по делу о порнобизнесе, на это она и надеялась. Но надежда лопнула как мыльный пузырь.
Насте стало очень страшно.
– Я должна была его убить, – будто это кто-то другой говорил за нее чужим голосом.
– Убить? – удивился капитан. – А ну-ка, Настя, выкладывайте все начистоту.
И ее как прорвало.
Она заплакала, и вместе со слезами из нее потоком полилась правда о прошлой жизни.
Она рассказала, как отчим надругался над ней. Поведала, отчего умерла мама. Вот почему она подняла на него руку. И заодно выложила историю своей тепломорской жизни. Об этих подонках Стасе и Артуре.
– Я ненавижу их всех! Что они со мной сделали!.. – всхлипнула она, завершая свою исповедь.
– Да-а, дела… – протянул капитан. – Знаешь, на твоем месте любой, наверное, поступил бы точно так же. Ну и тварь же он, этот твой отчим. Я, кажется, сам его убил бы.
– Убил бы… – эхом отозвалась Настя. И тут же ее глаза стали огромными от внезапной догадки. – А что, разве я его не убила?
– Не убила… Живой он… Если, конечно, еще жив… Видно, дрогнула твоя рука, нож только скользнул по ребру. Ну, да ты не расстраивайся, – усмехнулся он. – Из-за такого дерьма еще и срок схлопотать…
– Так что, меня ни в чем не обвиняют?
– Ни в чем… Разве что только в сокрытии фактов…
– Каких фактов?
– А вот таких… Видишь ли, в чем дело. Год назад я начал наводить о вас справки, связался с вашим отчимом, Александром Макаровичем… Кстати, он тогда уже не работал в милиции. За пьянку выгнали… Сейчас он под следствием. Изнасиловал малолетнюю. Срок, скажу я вам, светит ему солидный. Зоны, это точно, ему не миновать. А там ему жизнь медом не покажется. Насильник как-никак. Вернется не Александром Макаровичем, а Сашенькой, «петухом»… Вы понимаете, о чем я?
– Понимаю, – скованно улыбнулась Настя.
Чего только она теперь не знала об этой жизни!
– А ведь я догадывался, Настя, что с пути тебя сбил именно Костоглодов Александр Макарович. – Капитан окончательно перешел на «ты». Доверительный тон, задушевный, теплый. – А от тебя я хотел получить лишь подтверждение. И получил… Знаешь, Настя, хорошо, что ты сейчас мне все рассказала. Ведь я как узнал, что ты снималась в этой… ну ты поняла меня… так и захотел основательно тебя наказать. Но теперь мне жаль тебя. Я попробовал мысленно влезть в твою шкуру. И, кажется, понял тебя… Ты просто заблудшая овца… А этих подонков, Стаса и Артура, мы наказали. Врезали по полной.
– И Стаса, значит, достали…
И поделом ему…
– Достали. Они ведь работали вместе. Следствие ухватилось за эту ниточку, и такой клубок размотали… В общем, каждый отхватил по шесть лет. Уже отбывают срок… Кстати, я не стал привлекать тебя в качестве свидетеля.
– Почему? – тихо спросила Настя.
– Не хотел снова погружать тебя в прошлое. – Он отвел взгляд. – И вообще, хватит с тебя этой грязи. Пора начинать новую жизнь.
– А я уже начала.
Он заглянул ей в глаза и понял – она не врет.
– Успехов тебе, Настя… Да, и вот еще что, я занимался делом о порнофильмах. И не поленился проследить путь каждой видеокассеты. Все они, все до единой, у меня в руках. Вернее, были. И я их уничтожил. Так что тебе нечего бояться шантажа. Знаешь, наверное, сколько у нас любителей погреть руки на чужой беде.
Он мог бы этого и не говорить. Она и сама это хорошо знала.
– Знаешь, если бы не ты, Настя, я бы, наверное, не стал вести поиск кассет.
Следователь посмотрел на нее как-то многозначительно. Да, были в нем и участие, и отцовская забота. Но и что-то другое. Неужели он влюбился в нее?
А через месяц, когда Настю с аттестатом о среднем образовании выпустили на все четыре стороны, он поджидал ее у ворот учреждения.
В его руках ярко пылал букет цветов. Он был в форме. На погонах, отражая солнечный свет, лежали майорские звезды.
Он с восхищением смотрел на нее и застенчиво улыбался. Настя так ослепительно красива. Красива прежней девичьей, возвратившейся к ней красотой. И он откровенно любовался ею.
Для нее он уже не товарищ капитан, вернее, майор. Для нее он просто Вадим, Вадик…
– Добро пожаловать в мир солнца! – широко улыбнулся он. – С возвращением!
– Спасибо! – Она так и светилась от радости.
А он в самом деле красивый. И может быть, пришел сюда только ради нее…
– Как собираешься жить дальше? – Не знаю… Я еще об этом не думала.
– Пока, может быть, поедешь со мной? – вдруг предложил он.
– Куда?
– Меня переводят в Москву. На повышение. Снимем квартиру…
– И кем я при тебе буду? Любовницей?
Щеки Насти порозовели.
– Нет, женой… Если, конечно, согласишься. – Он покраснел. – Я прошу тебя стать моей женой!
– А как же мое прошлое? – Ее голос задрожал – так она разволновалась.
Он отрицающе покачал головой.
Нет, его не смущало прошлое Насти. Как не простить человека, оступившегося в жизни случайно? Особенно если ты этого человека любишь.
Она согласилась выйти за него замуж. Но не любила его той страстной, всепоглощающей любовью, какой должна любить женщина в идеале. Но она будет преданной ему и без такой любви…
– Только знай, я в этой жизни не одна, – сказала она. – У меня есть брат, младший. И ты поможешь мне его найти.
В последнее время мысль о Денисе неотступно преследовала ее.
Глава 5
Денис. 1989—1992 годы
1
Сердце Дениса радостно екнуло, когда он увидел свою фамилию в списках поступивших. Он с успехом выдержал вступительные экзамены в техникум радиоэлектроники.
Радиоэлектроника – его призвание. Наконец-то он сможет заняться ею всерьез.
Как же труден был путь к осуществлению этой мечты! Ведь после детского дома путь, как правило, был один – в ПТУ, а в данном случае – учиться на тракториста. Трактористом же он становиться не хотел.
Но парню удалось избежать обязаловки…
Агнесса Савельевна соблазнила Дениса.
Видно, она не может жить без мужской ласки. А этой ласки никто не хочет ей дать. Тут уж волчицей взвоешь… В общем, он понимал ее и никогда не осуждал.
Время от времени он наносил ей тайные визиты. И нисколько не жалел об этом. Она научила его такому, чего некоторые и знать не ведают до самого смертного часа.
Но все когда-нибудь кончается. Закончились и амурные истории с директрисой. Денис закончил восьмилетку при детдоме. Пора отправляться на учебу дальше.
«Но я не хочу в ПТУ!» – возмущался он.
В последний год он всерьез занялся радиоэлектроникой. Умудрялся доставать технические журналы, пытался что-то конструировать. Вроде бы получалось.
– Есть выход, – поняла его Агнесса Савельевна. – Ты просто убежишь из детдома. Искать тебя никто не будет, это я обещаю. И документы тебе отдам.
И вот с метрикой и свидетельством об образовании Денис приезжает в далекий Ленинград, поступать в техникум.
Все складывалось как нельзя лучше. Его приняли на учебу, дали место в общежитии. И никаких вопросов насчет детдома. Обещали стипендию.
Живи не тужи, учись на здоровье. И он дал себе зарок всерьез овладевать наукой, не валять дурака на занятиях.
Общежитие ему понравилось. Шестиэтажное здание, светлые просторные комнаты, новая мебель, по четыре человека в комнате. Никакого сравнения с унылой обстановкой детдомовского «сарая».
А Ленинград не город, а сказка! Сел на троллейбус, поехал куда хочешь. Еще можно путешествовать на метро. Какой восторг – прокатиться в грохочущем подземном поезде!
В свои пятнадцать лет Денис выглядел уже вполне сформировавшимся молодым человеком. Высокий, плечистый, красивый. И не наивный. Он уже многое знает об этой жизни. И взгляд его говорит о мудрости и уверенности в себе и еще об умении постоять за себя.
Все три его соседа по комнате, не сговариваясь, признали его право на лидерство. Только он ни к какому лидерству и не стремился. Его нисколько не тянуло к власти над людьми. Он стремился к власти только над самим собой, к собственному совершенству.
С первого сентября, как водится, начались занятия.
К этому дню Денис исчерпал все свои сбережения – сто рублей, подаренные ему Агнессой Савельевной. А вопрос о стипендии все еще висел в воздухе. Нужно позаботиться о своем кармане.
Впрочем, ему много не надо. Только на хлеб насущный.
Проблему с деньгами он решил довольно скоро.
В начале сентября студентов отправили в колхоз, на уборку картофеля, на три недели. Место, куда их определили на постой, дощатый сухой барак в колхозной усадьбе, находилось километрах в трех от небольшого поселка городского типа.
– Хочешь подработать? – в первый же день спросил у него Филимон Каладов.
Коренастый крепыш, хитроватый. Из иногородних.
– А что, есть способ?
– Есть… Видишь поселок? – Филимон смотрел на серые очертания городских зданий вдали. – А вон там поле, картошка, – указал он пальцем в другую сторону.
– И?..
– Что «и»? Картошка стоит денег. А деньги есть у людей вон в тех домах. А еще у людей есть потребность в этой самой картошечке. Находим нужного человека, доставляем ему товар, удовлетворяем его потребность. И, конечно, получаем за это деньги. Улавливаешь?
– Тяжело будет. Картошка, она ведь не легкая.
– А ты чего хотел! Деньги даром не достаются.
Весь вид Филимона выражал твердую решимость заработать эти деньги.
Денис же о себе подобного сказать не мог. Но деньги уж очень нужны…
– Считай, что мы договорились.
Вечером после работы один, без Дениса, Филимон отправился в поселок. Искать покупателя.
– Проследи, чтобы меня не хватились, – уходя, сказал он.
Возвратился он ночью, разыскал своего компаньона.
– Все в порядке, – шепнул он. – Двинулись!
И они вдвоем отправились на колхозное поле, где в укромном месте уже были припрятаны два мешка картошки. Тащить, конечно, пришлось на собственном горбу.
Денис устал как галерный раб. Сорок килограммов на три с лишним километра – это вам не «халам-балам». Но он донес. И получил за это пятерку. Не много, но и не мало. А также понял, как нелегко достаются деньги.
За три недели он заработал целых сто рублей. Он воровал, но почему-то не чувствовал за собой вины. Подумаешь, этой картошки вон целое поле. И все равно треть урожая сгниет в земле…
Занятия в техникуме возобновились. Денис взялся за учебу всерьез.
Программа не казалась трудной. Он легко с ней справлялся. Поэтому у него оставалась уйма свободного времени.
Денис записался в радиотехнический кружок, где на практике продолжал постигать великие тайны конструирования радиоэлектронных систем. Пока еще элементарных. И при этом еще полтора-два часа перед сном оставались свободными.
– Чепухой ты занялся, друг мой, – как-то сказал ему Филимон. – Давай присоединяйся ко мне.
Сам он всерьез занялся фарцой. Заработал в колхозе двести рублей. И тут же пустил эти деньги в оборот.
Сначала купил фирменные туфли – простоял в очереди за ними все воскресенье. Затем выгодно перепродал. Снова что-то купил – перепродал. Прибыль росла.
Он легко сходился с людьми, мог уговорить на покупку, наверное, даже мертвого. Торгаш от природы.
– Нет, это не по мне, – немного подумав, ответил Денис.
Он в отличие от своего приятеля не был расположен к коммерции.
Пусть ею занимаются те, у кого есть такие наклонности. У него явно их нет.
– Ну как знаешь… Но будет трудно, присоединяйся. Ты мне нравишься.
Однажды у входа в общежитие Денис наткнулся на плакат-объявление. Мастер спорта по боксу набирает группу для вечерних занятий в боксерской секции. Место занятий: пустующий зал на первом этаже общежития… И ходить далеко не надо.
Бокс – занятие для сильных и стойких. Отличная возможность закалить характер. А Денис так стремился к самосовершенству. Поэтому он с радостью принял приглашение пока еще неведомого ему тренера.
Драться он умел. В детдоме научили. И не только ребята, отчаянные в драке. Многое взял от учителя физкультуры, спившегося человека.
– У вас тяжелая жизнь, ребята, – как-то раз сказал он им, мальчишкам. И зачем-то посмотрел по сторонам. – По сравнению с теми, у кого есть родители. Над вами будут смеяться, унижать вас, бить. Так будьте к этому готовы. Прежде всего вам нужно научиться давать отпор вашим обидчикам. Уметь постоять за себя – это, скажу я вам, очень много значит… Кое-что я умею. И, если желаете, могу с вами поделиться…
А драться уметь хотели все без исключения.
Вечерами, в спортзале – если, конечно, он не напивался – Георгий Максимович обучал ребят рукопашному бою.
– В бою главное – это победа. Победа любой ценой, – учил добровольный тренер. – В любой драке перед вами враг, только враг. И жалеть его нельзя. Можете ударить его кулаком, можете ногой. Хотите, откусите ему нос. Запомните, вам нужна только победа. О благородстве в бою не может быть и речи.
Денис удивлялся, как в нем уживаются душевная мягкость и холодная жестокость.
Георгий Максимович показывал, как двумя ударами вырубить противника. Открывал уязвимые места на теле человека… Вот куда нужно бить в первую очередь!.. Хладнокровно наблюдал за тем, как его подопечные избивают друг друга. Не трогали его ни кровь, ни распухшие губы, ни разбитые носы. Конечно, многие удары в учебном бою он применять запрещал, но крови от этого становилось не меньше. Сила, смелость и жестокость – только так, по его мнению, можно достичь победы.
После нескольких таких сумасшедших занятий у Дениса появилась неприязнь к этому садисту, как называл он его про себя. Но брать у него уроки не перестал.
Месяца через три Георгия Максимовича уволили. Проведала-таки директриса, чему он учит ребят. Да и постоянно нетрезвый вид учителя давно действовал ей на нервы.
– Простите меня, если что не так, – виновато сказал он, уходя. – Я вам только добра хотел.
Но с его уходом подпольные занятия не прекратились. Мальчишки продолжали взаимные избиения, не жалели ни себя, ни других.
«Добра… Георгий Максимович хотел нам добра!» – усмехался в душе Денис, когда ему в очередной раз сплющивали нос.
Но, оказалось, физкультурник и в самом деле хотел ему добра, если с этим понятием совместить такое понятие, как жизнь.
Это он прочувствовал на собственной шкуре.
В городке, где находилось его тогдашнее пристанище, детдомовских и за людей-то не считали. Каждый из местных пацанов считал за честь оскорбить, унизить кого-нибудь из них. Могли даже убить. Один такой случай был. Виновных не нашли.
Однажды Денис тайком отправился в город, чтобы купить свежий номер «Юного техника». Возвращался через стройку. Так было ближе.
Здесь его и подкараулили три местных подростка. В руке один из них сжимал охотничий нож.
– Эй, сюда, быдло детдомовское! – крикнул самый старший из них, парень лет семнадцати.
Но подошел к Денису сам.
– Получи!
И замахнулся, чтобы ударить.
Денис чуть пригнулся, спружинил на ногах. Кулак прошел над головой. Ответ последовал немедленно.
Кулаком в солнечное сплетение он согнул противника в три погибели. Затем с силой ударил ногой в пах. Тот взвыл от боли, повалился на битые кирпичи.
На Дениса набросился второй. Два раза съездил его кулаком по подбородку. Но Денис выдержал удар. И ответно ударил ногой ниже пояса. Затем последовал удар в горло, по адамову яблоку. Пацан сначала заорал, потом захрипел… Этот уже не страшен.
Опасность в себе таил третий.
Он ударил исподтишка, со спины, ножом. Но каким-то седьмым чувством Денис уловил смертельную опасность. Он увернулся от удара, да не совсем удачно. Лезвие ножа все же прошло по спине, вспороло кожу. Больно, конечно, но не смертельно…
Жало ножа порхало перед его носом, но достать не могло. Денис ловко уворачивался. Но и сам достать врага не мог. Не умел, не знал, как выбить нож.
А тем временем к нападавшему присоединились его друзья, уже оправившиеся от поражения и жаждущие реванша.
И тут Денис увидел неподалеку кусок арматуры. Как будто кто нарочно подложил. Он схватил его и ударил по руке, державшей нож. Оружие упало на землю.
Вслед за этим железяка ударила врага по голове. Тот упал, обливаясь кровью. Остальные струсили и дали деру.
А ведь неизвестно, как все бы повернулось, не найди Денис в себе решимости ударить врага по голове. Но он ударил и победил.
Занятия в секции бокса, куда записался Денис, нельзя сравнить с тренингами Георгия Максимовича. Здесь делу обучал профессионал с долгосрочной методикой.
Он прививал своим воспитанникам благородный дух соперничества, мораль честного поединка. Но выжимал из них при этом все соки.
Игорь Аркадьевич сгонял с молодцов во время занятий по семь потов. Бег, подтягивание, отжимание, тяжести занимали большую часть времени. И только после этого разрешалось надеть перчатки.
Читать бесплатно другие книги:
