Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем Дворецкая Елизавета

 Часть III.

Сеявши ветер

1. АНГЕЛ С ЧЕРНЫМИ КРЫЛЬЯМИ

Полицейская машина крепко прилепилась на «хвосте» и Нина, прибавив для видимости газу и презрев правила дорожного движения, лихо свернула влево, в узкий проезд. Приняв чуток в сторону, она тормознула так, что ремни безопасности впились в тело. Широкий, залитый асфальтом двор не имел выхода на параллельную, 25-ю улицу и Нина это знала. Преследующий ее экипаж тоже должен был быть в курсе, куда приведет его эта дорога, но загипнотизированный уверенностью Нины, устремился, ничтоже сумняшеся, следом. Железный грохот мусорных ящиков оповестил жильцов и всю округу о том, что доблестные блюстители порядка прибыли по назначению. Полицейскую машину не видать было под грудами вывалившегося на нее малоаппетитного содержимого помойки.

Нина тихонько дала задний ход, развернулась и помчалась в обратном направлении, успев приветливо помахать рукой следующим по встречной полосе дополнительным силам, брошенным на ее, Нины поимку. Поворот… шелест шин… Ее четырехприводной «Павер» отлично слушался руля. Когда Нина покупала себе авто, то выбрала изделие Острова, завернув в тряпочку и спрятав в карман свой эгвальский патриотизм. Квартал по 14-й улице промелькнул в секунду и Нина, отчаянно сигналя и пугая зазевавшихся прохожих, вырулила на 3-ю авеню. Постовой засвистел ей и, как идиот, замахал палкой, выпорхнув голубем из-под колес в самый последний момент. Весело началось утро.

Каких-нибудь семь минут назад она, как была в неглиже, сиганула из окна второго этажа пансиона, где уютно и не мешая никому проживала. «Откройте, проверка документов!» – нашли дуру. Нина сразу поняла, что пришли за ней, и долго не раздумывала. Номер не зря выходил окнами на свежевозделанную цветочную клумбу – Нина предпочитала заботиться об осложнениях заранее. «Они не ждали от меня такой прыти…» И подумать не могли, что Нина держит ключи от машины прилепленными под днищем. Пока они чесали репы, Нина завелась и дала по газам. И теперь летела навстречу утру, шлейфом волоча за собой завывающую и взблескивающую мигалками полицейскую свору. Так легко она им не дастся.

Не отпуская педаль газа, другой ногой придавила тормоз, и сзади на ее бампере загорелись стоп-сигналы. Рефлексы водителя не имеют ничего общего с работой мозга и действуют сами по себе. Позади совершилось небольшое вавилонское столпотворение: гончие поверили, что беглянка решила тормознуть. А Нина до отказа утопила босой ножкой педаль газа и пошла в отрыв. Она вырвалась из центра города до того, как подняли общую тревогу, и теперь мысленно хвалила Ара Солтига за реконструкцию столицы. За двадцать лет Майя неузнаваемо преобразилась: шахматная планировка кварталов, улицы с четными номерами идут с юга на север, с нечетными – с запада на восток. Каждая седьмая втрое шире остальных – авеню. Ориентироваться просто, удирать – одно удовольствие.

Впереди показалась голубая полоска – Маярива делила столицу пополам. Не особенно широкую речку здесь пересекал мост имени сами понимаете кого… Почти не снижая скорости, Нина нацелилась на крутой вираж с въездом прямо на мост, при этом она чиркнет по пешеходной зоне в опасной близости от края. Но Нина хорошо знала свою машину и не боялась, что сорвется. Она решительно выкрутила руль влево… еще… какая-то ошибка… какая-то ошибка… О, Господи!!!

Какой мудак выпустил этих школьниц и школьников на экскурсию в такую рань?! Нина увидела белые платьица девчонок, и клетчатые рубашки пацанов – никто из них не успел испугаться. Завершая разворот, Нина неминуемо врежется в стайку детей, мгновенно превратив их тела в кровавое месиво. Она вцепилась в руль и положилась на надежность тормозов. Душераздирающий визг рвущихся об асфальт покрышек, мелькнуло совсем близко недоуменное личико одной из девчушек… «Да разбегайтесь же вы от меня!!» Машина подпрыгнула на бордюре, ударилась правым бортом об ограждение,… остановилась!? Нина перестала чувствовать свое тело и закричала от ужаса, увидев летящую ей навстречу зеркально блестящую поверхность воды.

Нина Вандерхузе зарабатывала на жизнь шантажом. Чаще всего, раздевшись сама, она давала клиенту время снять брюки, после чего в номер дешевой гостиницы врывались ее «братья». Возмущение покушением на честь «сестры» они разыгрывали ненатурально, но сам вид двоих амбалов с крутыми, чуть не в рост шириной, плечами побуждал клиента быстрей раскошелиться и унести ноги.

Время шло, денег стало больше, Нина снимала теперь апартаменты в лучших отелях Майи и щедро дарила доверчивым мужчинам (оказывается и среди состоятельных есть лохи) те радости, каких они от нее ждали. На память оставляла свои фото, на которых была запечатлена со своим партнером в захватывающих дух позах. Интересно, что женщина в самой фривольной ситуации смотрится прелестно, а мужчина – идиотом в сорочке, при галстуке и без штанов. Памятные снимки вместе с негативами вручались в собственные руки жаждущего – за весомую плату или отсылались законной супруге или в редакции небрезгливых газет – задаром. Нине редко приходилось совершать такой альтруистический поступок, и карман ее быстро полнился.

Она начала появляться в местах, посещаемых людьми не только состоятельными, но и известными. Амбиции ее росли, Нина с восторгом находила в бульварной хронике свою фамилию. Скоро она заарканит главную добычу, журналисты только гадали, кто падет ее жертвой. И уж этого несчастного Нина не выпустит из своих нежных рук, пока не выдоит досуха.

Вместо этого одним хорошим утром к ней в номер позвонила горничная. Прошептала в трубку:

– Миз! С проверкой ходют…

Больше Нина ничего не услышала, но и этого ей оказалось достаточно. Слишком рано она привлекла к себе такое пристальное внимание! Ну, она еще им всем покажет… Распахнула окно, вскочила на подоконник. Пять метров – можно и убиться, а можно не получить даже легкого растяжения связок – смотря как прыгать. Нина сгруппировалась и… Воздух свистнул в ушах, Нина приземлилась на сдвинутые вместе ноги и тут же перекатилась на бок. Вскочила… целая и невредимая, только перемазалась в черноземе, хрюшка… И рванула, как заправский спринтер, на парковку. Нашарила внизу у левого переднего колеса авто ключи, плюхнулась в сиденье, не забыв плотно пристегнуться, и выехала со стоянки со скоростью пробки, вылетающей из бутылки шампанского.

А через четырнадцать минут ее автомобиль вместе с нею рухнул в Маяриву с моста им. Четырехкратно всенародно избранного Президента Эгваль Ариэля Солтига.

Высота оказалась достаточной, чтобы при ударе о воду из Нины чуть не вышибло дух. Ремни стиснули грудь, не давая дышать… рулевая колонка вдруг ушла в приборную доску, а замки всех четырех дверей громко клацнули, открывшись. В салон хлынула вода, от такого свежего купания Нина разом очухалась. Надо быстрей расстегиваться. Глубоко вдохнула, задержав дыхание… вода накрыла ее с головой, только у крыши салона еще колыхался пузырь воздуха. Нина никак не могла открыть замок ремней, просто не находила кнопку, чтобы надавить и беспорядочно шарила рукой, чувствуя, как кислорода в легких остается все меньше. «Козлиха!» – обругала себя и мгновенно успокоилась. Помереть еще рано, главное не суетиться.

Заглотнуть оставшегося сверху воздуха тоже не удастся, пока она не освободится – у Нины не хватало роста. «Три минуты поборюсь и начну пускать пузыри» – решила она, и тут ее упряжь ослабла, и кто-то тронул ее за плечо! Занятая борьбой с неудачной конструкции привязной системой, она не замечала ничего вокруг и потому в первую секунду обмерла от удивления и страха. Еще водяных ей тут не хватало!

Этот водяной оказался вполне приличным молодым человеком в полицейской форме, с кусачками в руке, которыми он перерезал пленившие Нину предательские ремни. «Сама бы справилась» – такие гордые слова пришлось проглотить, чтобы, в самом деле, не забулькать. С благодарностью ухватила протянутую руку и была бережно извлечена из утробы «Павера». Сама Нина плавала отлично, и парный подъем, проститутки и полицейского на свет божий прошел блестяще. Уффф! На этом галантное обращение с ней закончилось.

Нине грубо заломили руки, она не протестовала – ясно, что церемониться с нею не станут.

– Я сбила кого? – спросила Нина, уже зная ответ: обошлось.

– Нет. Что удивительно при вашей манере езды. Считайте, что счастливо избежали газовой камеры.

Вокруг собирались любопытные, полиция теснила их в стороны. Нина вдруг увидела себя глазами добропорядочных граждан. Мокрая ночная рубашка облепила ее тело так, что свободно наблюдался весь его чудный рельеф. Вызывающе торчали острые грудки, просвечивал внизу живота темный венерин треугольник. Красиво. А вот ее дивные, мягкие, ниже плеч волосы, выкрашенные в темно-бордовый цвет, влажными змеями опутали шею и плечи – ни дать, ни взять – Медуза Горгона. Утром Нина успела подвести глаза, и теперь расплывшаяся тушь стекала с длинных ресниц на мордашку темными полосками. Видок смешной и страшненький. Но вместо смеха Нину одолела нервная икота.

Потом была тюрьма предварительного заключения, допросы, суд. Нина все валила на подельников – слаженную команду из шести человек, представляла себя несчастной жертвой, врала напропалую и очень не понравилась присяжным. Никто из сообщников, полностью попавших под влияние этой молодой женщины не получил больше четырех лет. А вот Нина… Когда вскрылись ее ранние похождения воровки на доверии, защита окончательно растерялась. Так и натикало полных двенадцать, по совокупности грехов. Экраны видео и страницы газет обошел кадр: Нина, совсем потерявшаяся среди дюжих охранников, с залитым слезами лицом стоя слушает свой приговор.

Отсидела она неполных два года и была помилована «за примерное поведение». Один из пострадавших – владелец производства ароматических жидкостей для ванн попросту купил Нине свободу. В свое время Нина довела его до разрыва с женой и скандального развода. Но он не затаил зла и по-прежнему симпатизировал своей коварной пассии. Злые языки утверждали, что Нине он безмерно благодарен за избавление от постылых супружеских уз, разбить которые сам никогда бы не решился.

Так или иначе, парфюмерный король вызволил Нину из тюрьмы и она, на сей раз, отработала долг честно. Как-то в порыве откровенности человек этот заявил друзьям, что не надеется долго удерживать рядом с собой Нину, но время, что они провели вместе, не забудет никогда.

Так и случилось вскоре. Уходя, Нина заявила без обиняков:

– Не обещаю вернуться. Но и дверьми не хлопаю. Может, еще встретимся, кто знает…

Коснулась ласково губами обширной, ото лба, лысины своего благодетеля и была такова. Нельзя сказать, чтобы покинутый не опечалился. Но и бросаться вниз головой из окна десятого этажа почему-то не стал. А вместо этого использовал, как дополнительную себе рекламу, данную походя Ниной характеристику: «Стоящий мужик. Вытащил меня из дерьма и ничего за это не просил».

Следующий на пути Нины «мужик» стоил еще больше. Ив. Вообще-то его звали Рауль Альмутавакиль Хорхан. Но данный публикой и прессой титул Известного Видеомастера он превратил во второе имя, которое нравилось ему больше. «Привет, Ив!» – и он довольно улыбался большим красногубым ртом под нависающим хищно носом. Огромный, «квадратный», в просторном костюме, черная жирная прядь прилипла ко лбу, Ив двигался стремительно, размахивая на ходу руками. Нина сделала вывод, что он ей нравится и решительно растолкала локтями прочих конкуренток, отвоевав место в его постели.

Через два месяца на экраны вышел захватывающий боевик из числа дешевок, которыми вечерами потчуют обывателя, уставшего от дневных забот. Нине досталась роль второго плана: отважная сестренка главного героя, но цель была достигнута – ее заметили. «Третьесортная актриса с такой неистовой силой тянет одеяло на себя, что только ради этого зрелища стоит посмотреть эту муру», – иронизировали рецензенты.

Вторым фильмом с Ниной теперь уже в главной роли стала сентиментальная мелодрама. Девушка-сирота сама строит свою судьбу, борется за любимого, страдает от несправедливости. А тут и родня находится, и наследство перепадает от раскаявшегося перед смертью скупердяя дяди, и хэппи-энд подоспевает закономерно и без задержки.

«Смертельная любовь». Здесь Нина развернулась вовсю. Семилетнюю девочку из богатой семьи похищают с целью выкупа. Ее брат, студент престижного университета, спортсмен и интеллектуал в одном лице, возмущенный бездарностью и беспомощностью полиции, решает сам заняться розысками. И, разумеется, выходит на след похитителей.

Зои – девушка из банды, любовница звероподобного главаря. Она стережет украденную девочку. Незаметно для нее самой, в Зои просыпаются человеческие чувства. Очень хорошо изобразила Нина, как маленькая пленница в глазах Зои из вещи, ценной добычи становится живым существом, требующим опеки и защиты.

Брат девочки захвачен бандитами, при попытке освободить сестру. Зои и молодой человек из высшего общества. Ночь любви.

Кульминация. Зои освобождает обоих пленников и бежит вместе с ними. Погоня. Заключительная сцена: катер с парнем и девочкой готов отойти от причала. Зои на пристани отстреливается от преследователей. Смертельно раненая, падает на колени, удерживая пистолет обеими руками, и последним выстрелом убивает главаря банды – свою бывшую любовь. Двое склоняются над умирающей Зои: спасенные ею брат и сестра. Гаснет экран, на темном фоне плывут заключительные титры, зритель утирает слезы.

После этой роли Нина стала известной. Ее скандальное прошлое только возбуждало интерес публики, о Нине много говорили. Сама же она на год исчезла с экранов. Тому была причина. Ее патрон решил, что пора заняться серьезным проектом. Вот как вспоминал он о том, как снял самый знаменитый свой фильм.

Я сказал ей:

– Нинель! Пора кончать с глупостями. Если в деле нет развития… Ну-тка, вспомни прежний бизнес: ты, лопух и два мордобойца – ведь не остановилась на этом? Иначе, где была бы сейчас? То-то. Так и в нашем деле. Еще два-три подобных фильма и ты идешь под гору с ярмарки. Нам надо взять рекордный вес, после которого нас не забудут. Хоть бы мы и почивали потом на лаврах всю оставшуюся жизнь.

– Не спорю, – отвечала моя умница. – Но что вы предложите мне нового, дядюшка?

Так она меня называла, между нами двоими, «дядюшка».

– Вот что! – с этими словами я раскрыл свой кейс.

– За этот портрет, Нина, я отвалил, не скажу сколько, а то ты сразу меня бросишь, старого мота. Но, не бойся, у меня еще хватит деньжат тебя побаловать.

Писаный маслом портрет, с небрежной росписью известного художника на обороте холста, хорошо сохранился, хотя минуло больше пятидесяти лет, да и прошел он через множество рук. Я заплатил не мало, но страшно подумать, сколько этот уникум стоил на самом деле.

Глаза у Нины округлились. Прошептала:

– Кто это?

– Скажи, что не знаешь, кто такая Хозяйка, и я тебе не поверю.

– А-а… – Нина разочарованно вздохнула. – Колдунья, что до сих пор управляется с Островом. Я бабушек не играю.

– Ты сыграешь ее молодой, в начале пути. Сейчас напряженность в отношениях Эгваль с Островом нарастает, личность Хозяйки снова вызывает у людей тревожный интерес. Фильм, обещаю, будет иметь колоссальный успех, а ты станешь знаменитостью.

– Вы, дядюшка, тоже. Но… боюсь не оправдать ваших надежд…

– Справишься. А пробу сделаем прямо сейчас. Красить волосы не нужно, сойдет и так, а вот укоротить следует.

С этими словами я взял ножницы, сгреб в кулак пышную гриву Нины и принялся безжалостно кромсать. Под бурные протесты. Скажем прямо – под громкие ее вопли. Штаны и рубашку я купил заранее в известной мне барахолке и отдал выстирать, а теперь обряжал в них мою прелестницу. Скомандовал ей:

– Обувь долой!

Нина топталась босыми ступнями по рассыпанным на полу своим чудным локонам и безудержно рыдала. Собственный вид в зеркале еще больше поверг ее в ужас.

– Чудовище! – простонала она.

– Хозяйка временами демонстрировала изумительную жестокость, ты верно поняла образ.

– Я не о том! Ни одна женщина не покажется на людях в таком виде!

– Наоми Вартан в таком виде управлялась с тысячными толпами и, под конец, прикарманила Остров. Неужели тебе не интересно?

– Нет!!

Я усадил ее на тахту, обнял.

– В таком обличье ты не безобразна, отнюдь. Необычность облика делает тебя еще притягательней. Уже полчаса я боюсь за целость моих брюк в одном месте ниже пояса.

Нина, все еще шмыгая носом, соскользнула с тахты, стала на коленях лицом ко мне и расстегнула мне ширинку, выпуская зверя на волю…

Когда мы с ней оба немного успокоились, я продолжил усиливать свою аргументацию.

– Ты же не хочешь в конец разорить бедного дядюшку. Не сомневаясь в твоем согласии, я уже купил корабль – старую посудину, которая будет изображать победоносный крейсер Наоми. Рухлядь, а дорого обошлась. Добавь сюда затраты на его реставрацию, я уже подписал контракт.

– Где вы его прячете? – Нина начинала проявлять любопытство – хороший признак.

– В доке Ганы. Хочешь, съездим, посмотришь.

Она хотела. Я позвонил, заказал билеты и через семь часов мы ехали из Ганского аэропорта в лучший из отелей. Наутро я повез Нину похвастаться приобретением: такого в моей коллекции антиквариата еще не бывало.

Мы ступили на борт в сопровождении старого моряка, он был нашим гидом.

– Старинный боевой корабль. Потом служил буксиром, возил туристов. Сменил множество названий, последнее: «Калоша прабабушки».

– А первое? – Нина заинтересовалась всерьез.

Старикан пожал плечами и предложил, для полноты впечатления, посмотреть еще машинное отделение.

– Поправить машину – поползает еще своим ходом, «Калоша»…

Я слезал вниз осторожно, но, не теряя достоинства. А Нина, обезьянничая со старого пердуна, спустилась по-моряцки – лицом к крутизне трапа. Красиво и ловко, что значит молодость.

Старик продолжал что-то бубнить, но тут Нина потянула меня за рукав.

– Дядюшка! Вы сами не знаете, что купили. Эта посудина не может изображать легендарный корабль. Смотрите!

И она показала на потемневшую бронзовую пластинку, приклепанную к переборке:

ГРОМОВЕРЖЕЦ

Норденк 1326

Пока я пялил глаза, дивясь вещему знаку судьбы, Нина ткнула меня кулачком под ребра:

– Я буду играть, дядюшка.

Отснятые пробы оказались удачными. Сходство было достаточным, чтобы Нина могла играть фактически без грима. Да и кто станет придираться, если портретов Наоми Вартан, кроме принадлежащего теперь мне – не существует. Насколько я знал: не существовало и копий. Нечеткие черно-белые фото эпохи зарождения видео – не в счет, там только и можно разглядеть очертания фигуры невысокой темноволосой женщины и предположить, что она достаточно миловидна.

В основу сценария мы положили несколько глав из воспоминаний покойного Рона Гаяра – плевать, что говорят о фальсификации его мемуаров. Лихо отсняли прелюдию, Нина заметила по этому поводу:

– Мне кажется, мы упускаем что-то важное, но что – сами знать не можем.

– Конечно, Нина. И никто не знает. Потому мы и держимся не правды жизни, а правды искусства, которая одна и есть единственно истинная.

Она соглашалась, не спорила, но в одном уперлась твердо. Мы уже сняли первый бой Наоми и разгром Тира, создав впечатляющее зрелище, и пора было переходить от героического пафоса к трагедии.

Нина решительно отвергла мое прочтение образа, когда Наоми, потерпев поражение, готовится умереть. Я воочию видел ее стойкость и мужество, но Нина испортила всю обедню.

– Лучше оттрахайте меня, но я не буду играть эту фигню! Вы не понимаете, дядюшка, своей квадратной башкой! Наоми до того не знала неудач. Привыкнув к такому ходу вещей, она теперь ошеломлена, пала духом. Не геройство здесь, а отчаянная попытка держаться избранного образа – она, как и я, актриса. Только мне светит гонорар, а ей намыленная петля.

Тут радость моя призадумалась.

– А как вы снимете ту сцену, не повесив меня по-настоящему? Учтите: мне еще полфильма играть. Или уже припасли дублершу? Тогда ее и вздерните.

– Хорошая идея, – отшутился я. – Но опытный глаз заметит подмену. Потому, не бойся. На то я – Известный Видеомастер, чтобы без труда снять подобный трюк.

Свитый из тончайших стальных струн тросик вплотную прилегал к веревке, закрепленный в нескольких местах крошечными скобками. За затылком Нины свободный его конец заканчивался крючком. «Палач», надевая петлю, цеплял его за кольцо, пришитое к телесного цвета широким лямкам из тонкого и крепкого шелка. Так что, когда моя драгоценная девочка практически нагишом повисла в метре над брусчатой мостовой, она могла бы так болтаться хоть целый час.

Разумеется, требовалась исхитриться, чтобы при съемке крупных планов страховка не была заметна, тут мы снимали раз восемь. Средний и дальний планы, когда Нина-Наоми крутилась на веревке, хлопот не доставили: тонкий трос попросту не был виден. Получилось очень натурально – кое-кто в массовке хлопнулся в обморок – я и это заснял. В общем, трюк исполнен был, как обещано, без запинок.

Не учел я другого. Когда эпизод отсняли, Нину опустили на грешную землю и отстегнули сбрую – с отважной моей девочкой случился сильнейший нервный припадок. Вот тут я испугался. Нина заливалась слезами, а при попытках ее успокоить билась, звала на помощь.

– Хорошо, что вы сразу меня пригласили, – сказал толстомордый эскулап – мой давний приятель. – Она пережила сильный стресс. Успокаивающее, что я ей ввел, будет действовать до утра. Когда Нина проснется, дайте ей отдохнуть, прервите на время съемки.

Но сама Нина наутро, бледная, с потухшим взглядом, отказалась от предложенного отпуска.

– Простите меня, дядюшка. Я уже взяла себя в руки, больше такое безобразие не повторится. И… подумайте о ваших деньгах, что утекают с каждой минутой.

Тут же она согласилась снять дубль, для вящей надежности. Эти кадры и вошли в фильм.

Больше проблем не возникло. Нина играла Хозяйку с подъемом, но сдержанно, без перехлестов, от этого получалось еще страшнее. Закон о поношении имени, нелепый указ о смертной казни за банкротство… Сказочно малый налог на прибыль, ввергнувший государственность Острова в длительный кризис «пустого кармана». И то, как Хозяйка казну в эти времена пополняла.

Кадры, в которых глава «Королевства Орхи» обещает прибить бешеную сучку. И он же, корчащийся на колу. Камера поворачивается, открывая панораму аллеи, по которой неторопливо идет Наоми. По обеим сторонам торчат шесты с насажеными на них отрубленными головами, числом больше двухсот. Наоми слегка хмурится, мысли ее витают далеко, складываясь в новые замыслы.

Чем дальше, тем бесстрастнее лицо Хозяйки. Все легче даются ей расправы над действительными или воображаемыми виновниками ее несчастий… Толпы, приветствующие живую богиню, ибо кто еще мог так чудесно воскреснуть из мертвых. Суровый облик доктора Рона, стремящегося удерживать подопечную от новых безумств.

И нарастающее исподволь одиночество, уход от людей через замыкание в своей скорлупе. Карта Мира: от Острова расползаются зловещие стрелы экспансии, они движутся все медленнее и, наконец, застывают в бессильной неподвижности. Не к чему стремиться, нечего желать. Жизнь прожита. Народ Острова по-прежнему покорен незримо властвующей богине, но близится время перемен.

Наши дни. Хозяйка сидит в кресле в углу маленького кабинета – островок уюта посреди ставшего чужим Мира. Нина обращается прямо к зрителям:

– Здесь надо было показать очень старую, усталую женщину. Можно нарисовать мне морщины, синяки под глазами, подложить ваты под щеки. Но… внутренне Хозяйка осталась прежней, так что простите мне эту условность.

Взгляд ее твердеет, снова она – Хозяйка.

– Годы протекли. Моя цель, мои мечты – вы верите, что они у меня были? Ничто не достигнуто, не воплотилось. Я теперь часто думаю: на что истратила свою жизнь? Моя власть, – она сжала кулак, – эта лучшая игрушка, мой самый сладкий наркотик – все еще со мной. Мне хватало любовников, пока я их хотела,… но у меня никогда не было мужа. Нет у меня и детей, – голос ее едва заметно дрогнул.

– Раньше я радовалась отсутствию такой обузы, теперь – не знаю… Каждый строит себе судьбу сам. Сидела бы сейчас на кухне, пекла внукам пироги…

Она усмехнулась, вообразив возможный вариант своей биографии, и надолго замолчала. Камера приблизила ее лицо, меланхолическое, с полузакрытыми глазами. Вдруг она встрепенулась, вскинула голову:

– Я не напрасно жила! Да? – и, чуть слышно: – Ответьте мне…

Конец фильма.

Безусловный триумф принесла двухчасовая лента Иву и Нине. Не говоря уже о такой мелочи, как большие деньги.

– Я отлично бы обошелся без них, – говорил Ив. – Деньги зло. И для уменьшения его количества в мире, я, так уж и быть, принимаю большую часть данного конкретного зла на себя.

Нине достались премия за лучшую роль и звание актрисы года. Сенсацией стала сцена в фильме, где Наоми соблазняет адмирала-мятежника Арни. Снятая непередаваемо красиво – она была первым из двух эпизодов, в которых Нина предстала полностью обнаженной. Ив с самого начала наступил на горло собственной песне, задумав снять эпизод не игровым, а натуральным. Будь возможным, взял бы себе эту роль, но природа не наградила его физиономию красотой, а тело классическими пропорциями атлета. Он был крупен, но и только, и черты предков из Горной страны запечатлелись на его характерном лице.

На роль Арни отыскался провинциал из глубинки, молодой лесник. Ему сбрили бороду, изменили прическу, а ростом и статью он вполне вышел, компенсируя недостаток актерского мастерства совершенством мужской красоты.

С зубовным скрежетом выбирал Ив планы съемки, но любым страданиям приходит конец. Просматривая отснятые кадры, он уверился в успехе.

– Здесь ты – недоступная никому и доступная всем, – сказал он Нине. – Любовница миллионов. Я подарил тебе славу. Цени.

И теперь журналисты гонялись за Ниной по пятам, а ее это нисколько не раздражало. С удовольствием посещала приемы, куда два года назад ее бы и на порог не пустили. Даже Ар Солтиг прислал поздравление с «большим творческим успехом, талантливым разоблачением средствами искусства пороков неограниченной деспотии». Ив не удержался и похвастался Нине:

– Мой жуликоватый приятель, надоевший всем до чертиков, президент Солтиг расточал и другие комплименты в твой адрес. Я поймал его на слове: «Что бы вам не наградить Нину безделушечкой на ленточке за заслуги перед Отечеством?» Он ухмыльнулся: «Придется и вас не забыть, так?»

Разумеется, а он что думал! Служение музам требует жертв (вспомни, сколько сил отдала!), а жертвы должны вознаграждаться. И морально тоже.

Правительственные награды вручил Нине и Иву глава президентской администрации. Дело было в Гане, на борту «Громовержца» превращенного в плавучий музей по решению Совета Ганы. Крейсер с грозно глядящими орудиями (очень похожие муляжи, настоящие пушки пошли в переплавку много лет назад) вошел своим ходом в порт на рассвете. Как пятьдесят пять лет назад, на пристани собралась толпа и Нина в моряцкой одежде приветственно помахала рукой. Прием удался на славу, те счастливцы, кто имел пригласительные билеты, и остальные, кто смотрел по видео, запомнили вопрос настырного газетчика:

– Нина! Вы не задумывались, как примет вашу игру сама Хозяйка?

На палубе, освещенной мощным прожектором, ибо уже наступил вечер, в шумной толпе гостей вдруг наступила тишина. Последние месяцы накал отношений Эгваль с Островом неизменно нарастал. Протекторат Ганы, традиционно тяготеющий к Острову, соблюдал видимость нейтралитета, что и позволило организовать сегодняшнее празденство. Но там, где отгорал закат, совсем недалеко за горизонтом ощущалось всеми незримое присутствие Острова.

Нина отвечала безыскусно:

– Если она видела картину, то не нашла в ней ничего обидного для себя. Мы не отступили от известных фактов. Понравилось ли ей? Не знаю. Больно встречаться с молодостью…

Но журналист не унимался:

– Сам президент Солтиг оценил ваши заслуги. А главный персонаж, та, кого это больше всех касается, хранит презрительное, злое молчание. Вы не разочаровались в своей героине?

– Насчет презрения и злости – это ваши слова. Если хотите, я спрошу прямо сейчас. Наоми, как вам мой фильм?

Банкет уже был в разгаре, когда на борт доставили телеграмму для Нины. Она разорвала конверт, прочла несколько строк на узком листке и хотела быстро спрятать, но тот же бойкий писака успел прочесть через ее плечо:

ЕСТЬ ПОБЕДЫ, ПАМЯТЬ О КОТОРЫХ НЕЛЬЗЯ ПОРТИТЬ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ЖИЗНЬЮ, ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ. ПОМНИ ОБ ЭТОМ.

Адресовано было Н. Вандерхузе, отправлено из канцелярии ее высочества.

– Что скажете? – выкрикнул наглец Нине в ухо.

– Ничего особенного, – Нина пожала плечами. – Запомню.

Она покинула прием так скоро, как позволяли приличия. И, со дня ее возвращения в Майю, загородную виллу, где она теперь жила, неусыпно охраняли. Угрозы Хозяйки, как не храбрись – не шутка.

А война все близилась, накатывалась, как грохочущий локомотив. Когда она разразилась, все остальное стало неважным. За торжественными голосами дикторов, за военными маршами, за сдержанно-горделивыми речами Солтига, вещавшего о сокрушительном ударе по «империи Хозяйки», незамеченным прошло сообщение о снятии охраны с дома известной актрисы, якобы за ненужностью. Через день Нина Вандерхузе бесследно исчезла.

В доме не обнаружилось следов борьбы или какого беспорядка сверх обычного для Нины. Соседи показали, что Нину навестили вроде бы знакомые. Приехали на автомобиле. Нина вышла к ним сама. Правда, один из свидетелей уверял, что шла она нерешительно, а когда садилась в машину, двое стояли так, чтобы помешать ей выскочить в последнюю минуту и убежать.

Следствие ни к чему не пришло. Маловероятно, чтобы Хозяйка, в ее тяжелейшем положении, еще помнила о своих обидах на конкретного человека и организовала похищение. Возможно – старые делишки, если коснуться уголовного прошлого Нины. Она сказочно разбогатела и бывшие подельники, из числа оставшихся на свободе, могли счесть себя обойденными.

Ив предпринял собственное расследование, но помалкивал в тряпочку. То ли нечего было сказать, то ли наверху приказали заткнуться и не мутить воду. Он ходил с видом человека, ищущего и не находящего повода для драки.

Памятью о Нине остался фильм. Солнце, почти скрывшееся в золотисто-розовых облаках у горизонта, океан катит чернильно-фиолетовые валы, справа вдали виднеется черная громада южной оконечности Острова. Хрустально чистые аккорды музыки дробятся, рассыпаясь, и переходят в басовитые, качающиеся ноты, словно начинает бить огромный колокол. Снизу на экран выплывают снежно белые строки:

Нина Вандерхузе

в фильме

АНГЕЛ С ЧЕРНЫМИ КРЫЛЬЯМИ

(история Наоми Вартан)