Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем Дворецкая Елизавета

– Не спорь, – она прикрыла рот Наоми своей теплой ладонью. – И, хватит об этом. Заранее не настрадаешься.

Наоми фыркнула.

– Знать заранее о последствиях надо? Или как? Вот я, что за табу нарушила? Папаша твой запретил мне ходить во всем этом. А подобная одежка мне привычна, я…

– А-а-а! – Пини беззаботно махнула рукой. – Это только ветеранов, вроде отца, еще волнует. Ну, и некоторых ревнителей традиций. Так, дескать, одеваются моряки, а не тупые горожане… Не обращай внимания. Просто придирки.

– Ты думаешь?

– Да. Из тех «приказов», что я с детства мимо ушей пропускала.

– Например, «чтоб ты провалился?» В первый свой день я очень была близка к этому.

– Бедная ты моя! До сих пор мучаешься! Открою секрет. Правильный ответ был: «отпусти». Доказывал несгибаемость воли и твердость духа. И ничего тебе не было бы. Проверка на вшивость.

– Не знаю. Одно себе уяснила: сдамся – пощадит. И вот, я здесь и ты утешаешь меня в моих бедах и горестях… И, хорошо, что у вас есть уже традиции. Ужасно, когда все решает воля одного человека. Расскажи мне, как вы решаете споры и все остальное.

Пини отозвалась после недолгого молчания.

– Да, Наоми. Это придумал отец… Много лет назад. Молодой, малограмотный парень, ему еще много лет оставалось до того, как он сделал меня моей маме… Уже тогда он понял, что сможет повести за собой всю разношерстую банду. Его приятель Гари записал все так, чтоб железно звучало. Берем всех, не спрашивая, кто таков и откуда. Был бы силен и не трус. Ну, а если, что…

– Я поняла. Суровая кара от рук своих же сооб… сотоварищей. Ладно, излагай вашу конституцию… – недавнее нервное напряжение разрядилось, теперь ее снова клонило в сон. Она встряхнула головой. – Давай, Пини. Я слушаю…

1. Среди нас нет рабов и хозяев. Ты – свободный человек.

2. Неважно кем ты был, покажи, кто ты есть.

3. Ты сам выбираешь себе командира.

4. Слово командира – закон.

5. Командиру – пятая часть, остальное поровну.

6. Отдай утаенное перед дележом – никто не попрекнет, все мы люди. Опоздаешь с признанием – лишишься всего.

7. Грубость – 10 плетей.

8. Самовольная отлучка – 15 плетей.

9. Порча имущества – вся доля и 10 дней карцера.

10. Неповиновение в бою – смерть.

11. Пленные – та же добыча, обращаемая в деньги.

12. Мы не терпим пыток и насилия по отношению к пленным.

…

– Пини, – сквозь дрему пробормотала Наоми. – Двенадцатый пункт лишний. Перекрывается девятым – порча имущества. А вообще-то прекрасный образчик лицемерия…

Арни проснулся, как от удара. Сон отлетел, вместе с ним ушло и спокойствие. Вернулось ощущение, что произошло нечто ужасное. Он жил с этим с тех пор, как покинул Гнездо Ваги. Когда, сопровождаемый головорезами Ваги, он вышел из дворца, тонкая рубаха из шелка-паутинки на нем была насквозь мокрой от пота и теплый ветер показался ледяным. Он шел через сад по выложенной розовым камнем дорожке, ожидая мгновенной боли в спине от стрелы игломета или лезвия ножа. А потом будет темень в глазах и… больше ничего.

Садясь в вагончик фуникулера, Арни почти смирился с тем, что не успеет среагировать. Охрана втиснулась сзади и спереди, не оставив ему, практически, шансов. Вагон неторопливо заскользил вниз по зубчатым рельсам. Загудел, набирая обороты, маховик, запасая энергию на обратный путь. Летели минуты, летел вниз деревянный вагон, и Арни овладела безумная надежда. Если его не убьют прямо здесь… Ведь придется отмывать вагон от крови, потому и медлят… Уже показался пригород Вагнока, раскрутившийся маховик пронзительно выл, дома с четырехскатными крышами из красной черепицы летели навстречу.

В боковых окнах маленького вагона не было стекол. Двери его также не имели закрывающихся створок. Сиди себе смирно и не вздумай выпасть на ходу. Последнее и сделал Арни. Взвился, как отпущенная пружина и выбросился вперед по ходу движения. Сгруппировался, перекатился несколько раз и встал на ноги. Проводив взглядом удаляющийся вагон, он кинулся в боковой переулок. Черта с два меня возьмете!

Он бежал, легкие работали, как кузнечные мехи. Вдох, четыре шага, выдох. Так можно бежать очень долго, не теряя сил. Им овладела яростная радость. От появившегося шанса на спасение, от сознания, что обдурил, обвел-таки вокруг пальца! Вагон не остановить на ходу, он опрокинется, сойдя с рельсов, а прыгать за беглецом, ломая шеи, охрана не стала. Ступенчатая улочка спускалась к порту. Арни несся по ней гигантскими прыжками.

В порту небритый, с опухшим лицом лодочник оторвался от воспоминаний о прошедшей пьяной ночи и уставился на него. Поймав его взгляд, Арни только теперь заметил кровь на своей рубахе. А он до сих пор не чувствовал боли от порезов и ссадин. Молча пнул ногой перепуганную жертву похмелья. Через минуту лодка, распустив треугольный парус, уже лавировала, подходя к его кораблю. Остального времени он не ощутил, будто и не было, прямо сразу ступил на палубу.

На встревоженные взгляды офицеров бросил:

– В море!

Провожая мрачным взглядом удаляющийся берег, Арни, беглый птенец Гнезда Ваги процедил:

– Я вернусь!

И, как же ее зовут? Эту маленькую дрянь, он слышал от кого-то, не от Ваги, ее имя… Наоми! Он со свистом вздохнул сквозь стиснутые зубы. Ей приготовит он страшную кару.

С тех пор он часто просыпался с ощущением внезапно приснившегося кошмара. Вот и сейчас привстал на койке, ощупал в темноте свое мокрое от пота лицо. Теперь уж до утра не сомкнуть глаз. Нашарил флягу, отпил воды. Ну, тогда обдумать план еще раз. До деталей. Продумать надо все варианты, даже самые неприятные. Самое плохое: провалить дело, снова попасть в лапы Ваги. Впрочем, он не мучитель. Скажет хладнокровно: «Вздернуть поганца» и все. Быстрая смерть в вертикальном положении. Так, теперь… что может грозить провалом…

Он постепенно успокаивался, мысли потекли, лениво и плавно сменяя одна другую. Ему вспомнилась Наоми, но облик ее ускользал от его мысленного взора. «Ненавижу», – сказал себе. – «Ненавижу». И испытал досаду оттого, что не может бросить слова эти ей в лицо.

В эти утренние часы Торговая площадь уже была полна народа. В пестрой гомонящей толпе, среди самых разных нарядов и лиц, среди озабоченных мамаш с сопливыми детьми, степенных богатых горожан, матросов в увольнении, уже с утра подвыпивших, хозяек, торгующихся за каждый грош из семейного бюджета, бродяг, ищущих чем поживиться, молодых людей, прикидывающих, хватит ли на полюбившиеся обновки, можно было заметить двух девушек, по виду – состоятельных горожанок.

Одна светловолосая, сероглазая, держалась с уверенным видом. Вторая, чуть поменьше ростом, темная шатенка, старалась не отходить далеко от подруги, с любопытством выслушивая ее, когда та временами снисходила до объяснений.

– Тебе понравился Вагнок? Ты ведь раньше не бывала здесь?

– Да, Пини. Нет, Пини, – обе рассмеялись. Они шли под руку, чувствуя взгляды окружающих.

– Наоми, от тебя все обалдевают! Ты в любых нарядах убиваешь мужиков наповал. И, как интересно, я светлая, ты темная и одеты в тон. Как два ангела: белый и черный!

– Они обалдевают оттого, что видят чучело! Ты, такая пристойная, длинные золотые волосы, а рядом… неприлично стриженая, и все дыбом стоит, – она быстро поправила упавшие на лоб пряди. – Но я так привыкла.

Пини наклонилась ближе к уху подруги:

– Похожа на «сташи»?

Сташи. Злой дух ночи, встреча с которым сулит гибель. Сташи умеет принять вид молодой женщины, но никогда не сможет скопировать человеческий облик в точности. Его может выдать какая-нибудь, неприметная на первый взгляд деталь…

– Разве я злая? – Наоми улыбнулась и в этой улыбке была сдержанная печаль. Пини поспешила загладить не слишком удачную шутку.

– Конечно, нет! Отец от тебя в отпаде. И… – она перешла на шепот, – знаешь, Бренду неделю продержали в холодной. За усердие…

Тут Пини увидела, что эта новость совсем не обрадовала Наоми.

– Ты что? Жалеешь ее? Какая мирная ты и покладистая!

– Нет! Пини, я не такая уж мирная и совсем не покладистая. Могу и подраться, когда есть за что.

– Вот! Отец это понял. Сказал, лучше тебя не неволить, а то сойдешь с ума или натворишь чего…

– Все вместе. И сойду и натворю, – они снова рассмеялись.

Они вышли к парку и пройдя по широкой, посыпанной крупным желтым песком аллее, присели на каменную скамью. Кроны столетних мелколистов зеленым сводом смыкались над головой. Утром, в будни, прохожие еще были редки здесь. Скамьи рядом и напротив пустовали, только поодаль примостилась троица подвыпивших моряков.

– Как хорошо. Мне правда нравиться Вагнок, – сказала Наоми, водя по песку носком сапожка. – Может, он будет столицей Мира. Так мне чудится. Вот только старый козел дрыхнет на лаврах и…

Лицо Пини пошло красными пятнами.

– Ты все же выбирай выражения, Наоми, милая…

– Я говорю так, потому что верю тебе. А выражения… Ты ж поняла суть… что я имею в виду. Мы уже говорили об этом. До того, как мне славно отполировали спину.

– Помню, – хмуро отозвалась Пини. – Мне эти ужасы потом ночью снились. Пожары, развалины… А по спинке своей бедной не плачь! Все прошло. Бренда знает свое дело. Она силачка и очень сдерживается. Хотя… бьет ужасно больно…

– Ну вот! Она старалась, а ее в холодную… Теперь увидит меня, сразу голову отвернет, чтоб больше никаких неприятностей.

Пини быстро смягчилась.

– Ладно тебе. Пальцем не тронет, слово отца для нее важнее всего. И с Арни мы разберемся… Ты ведь не обижаешься, что я на тебя отвязываюсь?

– Нисколько. Так понимаю, что уже своя – член семьи. Теперь на меня можно орать и бить шлепанцами по башке.

Пини фыркнула.

– Я еще никого не била, даже тапками. Но тебя буду, только не по голове, а по противоположному месту. Ты вроде тихая, а такая упертая бываешь…

– Да, я вредная. Ш-ш-ш! – Наоми схватила ее за руку. Склонила голову, будто отдыхая, ей на плечо и заговорила еле слышным шепотом:

– Сколько человек за нами смотрят? Не ври, берегут, я заметила. Трое моряков и такой молодой, худой и бледный, с бородкой. Все?

Пини отвечала так же тихо.

– Да, эти четверо, ты молодец…

– Пятеро, Пини! Один лишний!

Когда время перевалило за полдень, Пини взмолилась:

– У меня ноги отваливаются, а сердце уже во рту бьется, зубами держу. И сапог трет!

Но Наоми была непреклонна.

– Снимай, иди босиком. Не надо было форс давить – говорила тебе, наденем мокасины. Нет, породу показать хотела, не как простолюдинки шлепать.

Сама она остановилась, стянула с ног сапожки, гордость богатой горожанки и молча зашвырнула в водосточную канаву. Тротуаров здесь не было, дома одно, редко двухэтажные теснились по сторонам узкой улочки. Пини со вздохом последовала ее примеру. Они пошли быстро, и Пини сказала еле слышно:

– Я никого не увидела.

Она повторила трюк Наоми, незаметно взглянув назад, когда избавлялась от обуви. Наоми молча схватила ее за руку и увлекла в открывшийся слева тесный промежуток между домами. Там она остановилась, прислонившись спиной к плохо оштукатуренной, с извивами трещин стене. Обе стены, между которыми они с Пини сейчас находились, были слепыми, но в одной из них виднелось прямоугольное углубление – след заложенной когда-то двери. Именно в него вжалась Наоми, быстрым жестом показав Пини сделать так же.

– Ш-ш-ш, тихо!

В узком проулке стало темнее, когда свет, падающий из его начала, заслонила тень человека. Невысокий, лет уже за сорок, с невзрачным лицом, он внимательно вглядывался в казавшуюся пустой щель между домами. Потом, видимо, приняв показавшееся ему правильным решение, проследовал дальше.

Наоми тихо, осторожно вздохнула. Прошептала:

– Глотни воздуха побольше и бегом за мной…

Выждала несколько секунд и рванулась вперед, слыша за спиной быстрые шаги Пини. Еще несколько поворотов, проходной двор с голопузыми ребятишками, запахами стряпни и простынями на веревках… Они оказались на улице, ведущей, как показалось Наоми, к центру города. Она не ошиблась.

Улочка закончилась, выведя на большую площадь. С восточной стороны ее ограничивало каменное четырехэтажное здание Ратуши, а с боков серые, казарменного образца, кубы Казначейства и Управления делами флота. (Все эти названия она узнала много позже). Посередине площади стояла виселица: два столба, соединенные перекладиной. Наоми увидела повешенных девушку и двоих парней. Руки у всех троих были связаны спереди.

– Пошли, чего не видели! – к Пини вернулось самообладание, а вместе с ним покровительственный тон.

Наоми, не обращая на нее внимания, подошла ближе, несмотря на подступившую дурноту. В отличие от бедно одетых мужчин, на мертвой девушке было дорогое платье из желтого ганского шелка, перетянутое оранжевым кушаком. Пуговка с вделанной крупной фальшивой жемчужиной удерживала в глубоком вырезе развитые груди. Объявление на прибитой к столбу доске гласило:

БРАТЬЯ И СЕСТРА ЛОК. УБИЛИ И ОГРАБИЛИ 19 ЧЕЛОВЕК.

– Неда Лок. Прикидывалась проституткой. Приводила домой и вместе с брательниками… – сказала Пини.

– И долго они тут будут?

– К ночи уберут. Пойдем! – Пини больше не церемонилась и увлекла Наоми за собой.

Настроение у Наоми упало, и обратную дорогу она больше молчала. Оживилась только, когда Пини решала, какой дорогой им возвращаться. Не долго думая, предложила ей идти к станции фуникулера. Пини бурно запротестовала:

– Потащимся, как две дуры. Босиком. Тоннелем приехали, давай им же обратно. И ближе идти.

Темнело быстро, и на улицах постепенно разгорались фонари. Где лилово светящийся шар на столбе, где жемчужно-зеленая панель на стене, обычно рядом с вывеской магазина или заведения. Когда они с Пини вступили в тень меж двумя освещенными местами, Наоми отстала всего на шаг. Еще шаг в сторону и она затерялась в вечернем полумраке. Свернула на ярко освещенную улицу.

Пусть Пини поищет. Будет ли метаться и растерянно звать? Наоми решила откликнуться сразу, не затягивать шутку надолго. Ей вообще расхотелось так поступать – нет настроения, но раз уж замыслила с самого начала… Она вспомнила утро, ласковые прикосновения пальцев к щекам, тихий голос Пини:

– Лентяйка, лентяйка, соня… Мы идем или нет?

И свою радость и ее. Пини. Милая подруга. Нельзя шутить с ней слишком зло. Наоми прислушалась. У Пини оказалась хорошая выдержка. Выждав еще немного, Наоми решила, что Пини отправилась домой и там нажалуется на нее. Тогда и начнется переполох.

Прохожий странно глянул на нее и прошел, потупившись, мимо. Самое время поесть, пока свора Ваги будет рыскать по городу в поисках беглянки. Пусть суетятся. Она могла заблудиться? Вот. Счастлива, что нашли… Хоть отведет душу. Толкнула ногой полупрозрачную дверь, из-за которой доносились вкусные запахи, спустилась по ступенькам в полуподвальный ресторанчик. Денег в карманах – одна мелочь, Пини все держит при себе. Ладно. Сперва лопаем, потом платим. «Ах, я забыла деньги в другой сумочке! Вам спеть, станцевать, посуду вымыть?» Запудрить мозги и дать деру. Пустяк.

Мирно жующие посетители и парочка обслуги уставились на нее, как на прокаженную. Наоми так и осталась стоять у входа. «Дура. Идиотка. Куриные мозги с одной извилиной». Широкоплечий детина (явный вышибала) косолапо подошел, ухмыльнулся.

– Припозднилась, детка. Видать, заплутала. Так мы тебя проводим.

– Ладно, – неожиданно даже для себя, миролюбиво согласилась Наоми. – Только воды холодной хочу, умираю. И пойдемте.

Ей сунули в руку запотевший кувшин. От ледяной воды аж заломило переносицу. Напилась вдоволь, оглядела окруживших ее. Решила, что скорее симпатична этой компании и обижать ее, как ни странно, не будут.

В провожатые вызвались двое мужчин и женщина. Один из мужичков криво улыбнулся.

– Уж извиняйте. Лишняя заручка не помешает.

И замотал тонкий кожаный ремень вокруг ее запястья, второй конец затянул на своем.

– Вдруг передумаете и убежите. Не хочется упускать хороший заработок.

– Убегу обязательно. И уволоку тебя за собой, – этим ответом она их совсем расположила.

Получасовая ночная прогулка по Вагноку и ее сдали с рук на руки дежурному на станции фуникулера. Тот записал имена приведших Наоми. Еще четверть часа – и она во дворце. Прошла, не глядя ни на кого, к себе. Кинулась к зеркалу. Да. Синие вензеля на обеих щеках. Невидимая краска проявилась по истечении срока. Потерялась симпатичная рабыня. Просьба вернуть за вознаграждение.

Наорала на примчавшуюся тут же Пини. И бегом в ванную, лишний раз убедиться, что водой эта гадость не смывается. Вернувшись, увидела сидящую на своей постели Пини.

– Хватит буйствовать. Давай смою.

– Нет! Буду так ходить, пока не сойдет! Все смотрите! Это ты меня изуродовала! – далее Наоми прошлась по вредным привычкам Пини и высказала догадки о ее родословной вплоть до седьмого колена.

Пини только смешливо выпятила нижнюю губу. Дождалась, когда поток красноречия Наоми на минуту иссяк:

– Ну, как хочешь. Сойдет через месяц. Пошли ужинать.

Наоми села рядом с нею. Буркнула:

– Смывай. Еще раз так сделаешь, прибью.

Пини аккуратно очистила одну ее щеку, потом вторую. Наоми постепенно успокоили нежные касания ее пальцев. Спросила почти жалобно:

– Слушай… Ведь от этого кожа на лице шелушиться станет? Лучше взаперти сидеть, чем так…

Пини отвечала очень серьезно, ни на миг не прекращая свою тонкую работу.

– Когда впредь решишь сбежать, Наоми, скажи мне. Я не продам, напротив, помогу тебе. Только, если тебе хоть сколько-нибудь меня жаль – подай потом весточку, ладно? С тех пор, как умерла Левки, у меня нет по настоящему близкой подруги, кроме тебя.

– Твоими бы устами… – Наоми не хотелось больше разговаривать. – Когда сама будешь сбегать от кого-то, Пини, ни с кем не делись. Что знают двое – знает и свинья. В следующий раз ты расписываешь меня, а я тебя! Как по вашему правильно написать «Пини – дура»?

Пини хихикнула. У Наоми осталось впечатление, что ее выходку Пини предвидела заранее. «Ты, Наоми, тоже в чем-то очень предсказуемый человек. Или… Пини уже так хорошо понимает меня?»

Вага пригласил их с Пини в большую трапезную. За ужином Наоми немного выпила, но ела мало и была молчалива. Без интереса, скорее по привычке, прислушивалась к разговорам. Сам Вага, похоже, заметил, что она сидит, нахохлившись, но, будучи своеобразно деликатным, не подал виду и все свое внимание уделил беседе с соратниками.

Говорил Габ, приземистый, с невероятной ширины плечами, отчего казался квадратным:

– После того, как мы сняли часть экипажей и орудий и перебросили на север к холмам, Арни потерял возможность атаковать флотом. Он вынужден ответить тем же, и держать людей на границе, какой стали Срединные холмы. У нас же осталось, хотя и немного…

– Сколько? – Вага спустил Габа с высот стратегического мышления к суровой прозе жизни.

Толстые губы его собеседника расплылись в усмешке, открывая крупные желтые зубы.

– «Хок», «Аргус» и твой флагман, Вага. Хочешь, я поведу его?

Наоми насторожилась. Небрежный тон Габа не вязался со скрытым смыслом его слов. Тут что-то серьезное. А, понятно! И Вага давно все понял, но кажется невозмутимым. Если Габ поведет флагман, то фактически это будет означать отставку Ваги. Возможно, он и останется с видимостью власти. Но будет царствовать, не управляя. И у Габа, похоже, есть серьезная поддержка среди командиров, раз он осмелился предложить такое…

– Мы решим это позже, – Вага оставлял Габа в состоянии неопределенности. – Скажи мне, что делал Арни в Норденке?

– Чего? – Теперь Габ был сбит с толку, этого Вага и добивался, выставляя претендента на свой высокий пост человеком мало-осведомленным и не умным, раз не соображает простых вещей.

Отозвался Боло Канопос, толстый, рыжебородый, с веселыми ямочками на пухлых щеках.

– Отвечу тебе, гориллообразный брат мой. В строжайшем, подчеркиваю, секрете на верфи Норденка спущен на воду новый корабль Арни. После окончательной оплаты у Арни в карманах ветер свищет. Говорю это, как казначей, до недавнего времени всей нашей лавочки.

– Тем луш-ше! – Габ прожевал кусок и громко глотнул.

– Один кораблик ничего не решает, а денежки тю-тю… Люди у Арни скоро разбегутся…

– Кораблик может быть неплохо вооружен. Скажу тебе, Габ, как лучшему другу, одну забавную новость. Это судно строилось давно, в большой тайне. Денег не хватило, проект заморозили. Пока не появился идиот Арни и не отдал последнюю рубаху… – Боло Канопос выдержал эффектную паузу.

– За корабль со стальным корпусом…

– Он, вероятно, тяжел и неповоротлив, – промолвил Вага как бы в задумчивости, но угадывалось, что он всерьез заинтересован. И тут Боло поставил эффектную точку:

– Если б не приводился в движение паровой машиной!

Наступила тревожная тишина. До сих пор молча и неторопливо смаковавший еду, коммодор Джено поднял худое, длинноносое лицо. Когда он хмурился, большая родинка над правой бровью придавала его лицу еще более мрачное выражение. «Меченый».

– Ты полагаешь это серьезной угрозой, Боло?

– Не знаю.

Боло с ненавистью посмотрел на собственное брюхо, мешавшее ему с достоинством встать из-за стола. Наконец, кряхтя, он выпрямился. Наоми показалось забавным, что у рослого Ваги приближенные, кроме Арни и, разве еще Джено, не могут похвастаться статью.

– Арни горячий молодой человек и с большими странностями. Но далеко не дурак. Он храбр, знает свое дело. Вдобавок, умеет хорошо говорить. И его любят. Не сомневаюсь, захоти он сделать глупость, много нашлось бы желающих поправить его, без злобы, добрым советом. В отличие от некоторых, Арни умеет слушать. Делайте выводы. Я бы разузнал подробности и только потом принимал решение.

– Хорошо, Боло. Займись, – Вага поставил точку в разговоре. А Габ с хрустом вгрызся в очередной бифштекс, словно потеряв интерес ко всему, кроме еды.

На ночь Наоми не захотела отпустить Пини от себя и Пини постелила им на полу, приговаривая, что любовью надо заниматься на жестком. В этот раз Наоми была в любви зла и ненасытна. Когда же, в конце концов, измученные, они лежали навзничь, глядя в темное звездное небо за окнами, Пини спросила:

– Ты чего такая смурная стала? Дуешься на меня? Я больше никогда так не сделаю, клянусь. Все ж забавно, как я тебя перехитрила.

– Потому, что от тебя я подвоха не ждала. Мне теперь умнее быть?

– Нет! Лучше еще раз попрошу прощения. Может встанешь, чтоб я могла перед тобой на колени грохнуться?

– Пини, Пини… Я перестала беситься сразу, как выкричалась. Придумала пошутить с тобой, довольно зло, и… получила. Нет во мне обиды.

– Тогда в чем дело?

Наоми промолчала. Голова ее покоилась на плече Пини. Не дождавшись ответа, та продолжила, тихо гладя Наоми внизу живота.

– Забудь. Это был просто маньяк, что шастают за красивыми девчонками. Сам-то маленький, плюгавенький, ничего больше не остается. Но днем, на людях он бы не осмелился… Или расстроилась, когда висельников увидала? Может тебе и мерзавку ту жалко? Так запомни, есть люди, хоть и грешные и есть нелюди.

– Нет, – тихо ответила Наоми. – Дело не в этом. Просто я увидела, какая она молодая и подумала…

– Что?

– Я тоже долго не заживусь.

– Дура! – Пини больно шлепнула ее по бедру. – У тебя в голове каша из всяких ужасов.

– Ладно, – тон Наоми был примирительным. – Я перенервничала за последнее время. Но… Пини…

– Что? – голос ее уже был полусонным.

– Погоди, не спи. Пини… Слушай, если бы я сделала такое, ну… за что по твоим понятиям заслужила смерти… Ты вынесла бы мне приговор?

Пини со вздохом повернулась на бок. Наоми пришлось тоже подвинуться. Она видела смутно белеющее в темноте тело подруги.

– Да. Приговорю, исполню и сама зарежусь. И нас вдвоем оплачут и похоронят. Спи же ты, ради бога!

Пини уже тихо посапывала, а Наоми все не смыкала глаз. Наконец и у нее веки стали слипаться. Сон возник вдалеке маленькой картинкой на темном фоне, которая быстро увеличилась и охватила ее, вобрав в себя. Синяя гладь моря, бледный бездонный купол неба. Волны вблизи имели зеленоватый оттенок. Там, где горизонт едва различимой чертой делил море и небо, быстро двигался низкий силуэт корабля, оставляя за собой шлейф черного дыма.

Картинка внезапно изменилась, без всякого перехода, как это бывает во сне. Наоми теперь стояла на металлической палубе, над ее головой вытянулись, уставившись вдаль, два орудийных ствола. Голый по пояс молодой человек о чем-то спрашивал, и Наоми знала, что ждут ее приказа. «Я же не умею командовать кораблем, ведь я – не Вага Картиг», – ей стало стыдно.

– Курс держать прежний, – малозначащие слова эти позволяли выиграть время, и она обрадовалась.

И все исчезло… Снова рядом спокойно дышала Пини, круглая желтая Обо уже заглядывала в окна… Спать совершенно не хотелось. Наоми тихо встала, накинула халат и вышла. Там, где коридор, ведущий к покоям Ваги, расширялся в закуток для курения, стоял Боло Канопос. По всему было видно, что он еще не ложился. Держа двумя пальцами длинную трубку, он неторопливо выдыхал терпкий дым в раскрытое окно. «Вага не курит. Вот Боло и отлучился. Наверняка, советуются наедине».

Боло повернулся с неожиданной грацией.

– Не спиться? Ищете к кому прыгнуть в постель? В моей хватит места, а?

Шутливо помахал рукой с зажатой в ней трубкой.

– Ладно, ладно! Не надо сразу бежать жаловаться. Это я так. Голову отрежут, знаю.

– Вам отрежут не голову, – Наоми стало смешно. – Голова ваша ему нужна.

Боло захохотал, закашлялся, брюхо его заходило ходуном.

– А он, правда такой страшный, – она не сразу сообразила, что Боло Канопос может ее не понять. Ведь она говорит не о Ваге. Совсем о другом. Но он сразу понял, быть может, оттого, что мысли его давно были заняты этим.

– «Громовержец». У Арни страсть к дешевым эффектам и громким названиям. Но, насколько я знаю, неприятности нам грозят крупные.

– Арни очень импульсивен. Привык действовать быстро, я поняла.

– Да. Теперь он хочет решить дело в свою пользу одним ударом. Отсюда – непомерные траты, ставка на единственную карту.

– Он не прав?

– Его чудо-оружие… корабль, чертежи которого появились неизвестно откуда… Конечно, ему не нужен ветер, плевал он на него. Машина эта – жрет мазут. Вы поняли?

– Нет.

– Без горючего – это большая консервная банка, – Боло шумно выпустил в ночь ароматный дым.

– Дымлю, как «Громовержец», а?

Он повернулся к ней, хитро сощурился.

– А, может, рискнем? Впрочем, рискую я, но вы уговорите Вагу сохранить мне голову и прочие детали моего бренного тела, ха-ха! Вам-то он простит любой каприз.

– Неужели, Боло, – она впервые назвала его по имени, втайне признав, что ей нравится этот толстый, веселый циник, – неужели вы верите, что я имею такое влияние на Вагу?

– Да. Он, конечно, вслух этого не скажет. Не таков. Но настолько к вам расположен, что не заметил («Вот оно!») очевидного: вы не та, за кого себя выдаете.

В словах и облике Боло Канопоса не было угрозы. Он просто констатировал факт. И все так же его маслянистые глазки обшаривали ее с ног до головы. Наоми вспомнила, что под тонким халатом она голая. «Шантажист рыжий. Добивается не мытьем, так катаньем».

– Боло… Моя история, конечно, сложнее, чем я ее рассказала. Интересно, как вы это поняли.

Он не успел ответить. Ночь за окном осветилась яркой вспышкой, за которой последовал громовой удар.

4. СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ

Комната Пини была меньше и скромнее обставлена. Широкое окно открывало вид в сад и на беседку часового. Бубо, кстати, больше не дежурил в ней, и Наоми не встречала его во дворце. С неприятным осадком в душе она вспомнила, что и молодого часового, проспавшего ее побег, тоже что-то нигде не видно.

Одна стена комнаты сплошь являла собой нечто вроде спортивного тренажера. Пини в одной набедренной повязке, крепко схватившись руками за горизонтальный брус, качала пресс, не отрывая взгляда от большого зеркала напротив. Рядом с нею на полу лежали гантели.

– Подкачиваешь фигурку?

– А-га.

– Смотри, не стань такой же могучей, как Бренда.

Пини не отвечала ей больше, сдерживая улыбку, пока не закончила упражнение. Улеглась навзничь на пушистый ковер.

– Уф-ф!.. Приходится. Я ж не ты, которой все Богом дано… Пожар в порту потушили. Майл – комендант города землю роет когтями, пока без толку. А бомба была очень мощная, такую с собой в кармане не пронесешь… Не воображай, что я – идиотка. Мужика из себя, как Бренда, не строю.

Все это Пини выдала разом, делая только паузы для восстановления дыхания.

– Сейчас идем к отцу, спросить хочет.

Наоми приготовилась получить очередную головомойку.

Вага был в компании бледного молодого человека с редкой, козлиной бородкой. Наоми вспомнила: «Стэн». Глядел первый адмирал хмуро.

– Вчера вы обе мотались по городу, как две сумасшедшие. Охрана потеряла вас, и только Стэн вел до конца. Объяснись, – он обращался к Пини.

– Нас преследовал какой-то человек…

Страницы: «« « 12345678 » ... »»