Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем Дворецкая Елизавета

10. АДМИРАЛ

– Мне легче спрятать тебя в деле, – сказала Полина. – Вот твой документ.

– Похож на настоящий, – усмехнулся Андрей. – Когда мне собираться?

– Он и есть настоящий. Ты – тоже ОСС. Не самый большой чин, но армейцы не посмеют цепляться, гарантирую. Да лежи ты!

Голая Полина встала с дивана, на котором с Андреем они провели большую часть ночи и села к видео. Поколдовала с клавиатурой.

– Шлендай сюда… Смотри, с кем связался.

Андрей с кряхтеньем поднялся, в один шаг оказался рядом с Полиной.

Л(ица) О(пасные для) Э(гваль)

13. Вандерхузе, Нина. 26 лет. Родилась в Майе, в окраинном районе, позже снесенном во время реконструкции столицы. Родители погибли во время подавления т. н. «бунта бездомных». (Будь она шпионом – удобная легенда. Примечание директора ОСС). Первые упоминания в полицейских хрониках с 1376 г. Фантастическая карьера: мелкая воровка, брачная аферистка, всенародно известная актриса видео.

Доверчива, весьма чувствительна к оттенкам эмоций и социальных отношений, общительна. Вместе с тем отличается высоким уровнем контроля эмоций, смелостью, решительностью, способностью долго выдерживать эмоциональные нагрузки.

Страдает психическим заболеванием – паранойей.

(Замечательная марионетка для политических спектаклей. Примечание директора ОСС.)

– В этом ее вина? Что не совсем здорова? – угрюмо спросил Андрей. – Упрятали на край света.

– Господи, да не прикидывайся ты идиотом. Я, правда, тоже идиотка.

– О чем таинственные речи, Полюшка?

– Она… некоторым образом, моя приятельница. В последнюю нашу встречу мы с ней пировали, пьянствовали… Такие вот развратные девки.

Андрей поцеловал ее под ухом.

– Меня ваши девичьи забавы не колышут, я не ревнивый.

– Врешь. Но, дослушай. Позвонил ее продюсер, твой тоже знакомец, Ив. Нинка отгавкалась и пошла к видео, якобы послать ему письмецо в «электрическом виде».

– И тут ты сама возревновала? – Андрей добрался до груди Полины, стал поочередно нежно ласкать языком ее соски.

– О-ох, да отстань же… Я транзакции Нинкины хрен знает, сколько отслеживала и отыскала, наконец, это письмо. ОСС, знаешь ли, не даром хлеб ест.

– Там оказались страшные тайны…

– Никаких тайн. И послано не Иву, а в Дом Власти. Это был манифест Хозяйки в ответ на «наглую агрессию Эгваль».

Андрей замер, Полина медленно подалась ему навстречу, обняла…

– Гениальная женщина решила остаться жить после смерти. Чувствуя, что силы уходят, что не успевает завершить дело своей жизни, она нашла себе наследницу, продолжательницу «Светлого пути». Замысел почти удался, немного не хватило времени. Хочешь верь, хочешь нет, но последние дни войны именно Нина вдохновляла защитников Острова в их безнадежной борьбе. Таково положение дел: матриарх Острова мертва, а новая Хозяйка в наших руках.

– Уяснил. Но моя-то роль в этой истории, какая?

– Адмирал Деверо изменил Хозяйке… ее памяти и этим сильно поколебал чашу весов в нашу пользу. Сейчас он болтается с остатками флота в океане, выпрашивает свои тридцать сребреников. Ждет нашего представителя. Ты объяснишь ему, что миллиарда он не стоит. Позже я дам тебе развернутые инструкции. А дальше – сам. Я ж тебя знаю, умеешь лапшу на уши вешать.

Больше они ни о чем не говорили. Полина медленно сползла с вертящегося стула на пол, опрокинувшись на спину… Хрипло застонала, когда Андрей вошел в нее. Некоторое время экран видео освещал две нагие фигуры серебристым светом, потом, тихо щелкнув, погас.

«…стратегических служб и руководства вооруженных сил прекратить утратившую цели и смысл перманентную войну. Мы выступили, все как один, чтобы ликвидировать режим, к сожалению правивший нашей страной в течение многих лет!..»

Голос Бруно гремел в выпусках последних известий, его слова, напечатанные крупным шрифтом, тиражировались несчетным числом газетных экземпляров, его физиономию херувима, узрела, наконец, Эгваль. С зубовным скрежетом слушал его Главковерх Солтиг, под ружьем у которого находились восемь миллионов солдат, но не было связи, чтобы отдать приказ. У Бруно оказалось тонкое чувство юмора – Солтига доставили туда, где некогда коротал дни Натаниэль Гариг. В ту же камеру – другой там не было – в узилище, рассчитанном на одного человека.

– Изоляция временная, – напутствовал его Бруно. – По правде, я оберегаю вас. Неоценимо то, что вы сделали для Эгваль, но окружение ваше выродилось в клику карьеристов и стяжателей. Когда заводы в Карноке производят для Острова детали сверхбомб – это уже ни в какие ворота не лезет… Военные магнаты разжирели на бесконечных военных заказах с обеих сторон. Остров пал, и его место как-то сам собой занимает Тир… Но мы разрываем дьявольский порочный круг! А вы… отдыхайте.

Кормили хорошо. В камере поставили видео, работающее только на прием. Вечерний выпуск новостей начался сообщением о созыве внеочередной сессии Народного Конгресса и коротким интервью его спикера, требовавшего незамедлительного освобождения депутата Астера, по ложному обвинению находящегося в тюрьме.

Депутат Астер в это время находился в дерьме. Поспешно передвигаясь на четвереньках по канализационной трубе, на четверть заполненной вонючей жижей. Для такого поведения у него были все основания.

Вчера его привели к начальнику лагеря для интернированных врагов Эгваль и устроили по видео краткий разговор с Бруно.

– Мыслимые и немыслимые извинения! – начал Бруно. – Конечно, мы вас освобождаем. Но… мне нужна некая информация – не о других людях, упаси Боже, доносчиком вас не мыслю. Сделайте доброе дело…

– Я – не альтруист, – скривился Астер.

– Я знаю, кто вы, – ответил Бруно. – До встречи.

Вот почему Астер воспользовался давно подготовленным путем для побега (странно, что ни одного желающего до сих пор не нашлось!) и торопливо удалялся от перспективы обещанного свидания с директором ОСС. Одежду свою, завернутую в непромокаемую пленку, он приторочил к поясу.

Ползти нужно было двести метров с лишком, и при этом не задохнуться от ужасающих миазмов. К счастью, Айвен Астер был молод, жилист и имел здоровое сердце. Впереди временами вспыхивал мелкий кружок света. «Светлого вам пути!» – вспомнилось давнее напутствие Хозяйки. Бедняга. С неизбежностью достигла она предугаданного ею же финала и не смогла ни остановиться, ни свернуть в сторону. «Как и я в этом говнопроводе». Грохочущий круг мерцающего света приближался и, наконец, Астер перевалился через нависающий над водой обрез трубы и плюхнулся в воду.

Он нырнул поглубже и стал изо всех сил выгребать поперек течения, чтобы вынырнуть за пределами обширного маслянистого пятна, расстилавшегося здесь на поверхности Маяривы. Это у него не получилось, пришлось еще дважды поднимать голову посреди плывущих по воде отбросов. Молнии с треском вспыхивали в полночном небе, под струями ливня кипела кругом вода – славная погода! Астер был на середине реки, когда услышал моторную лодку.

– Тебе идет военная форма, – Полина не хотелось отпускать Андрея, и она изобретала способ затянуть разговор.

Они стояли в маленьком саду позади дома Арды, а ныне Вагнокского штаба ОСС. Над ними хмурилось ночное беззвездное небо.

– Эльберовская сидит лучше, – отшутился Андрей.

Крепко поцеловал Полину, задумчиво потеребил ее короткие локоны.

– С чего ты решила, что я справлюсь?

– Я дала тебе все необходимые для этого случая инструкции. И ты… олух, которому везет. Во всем. Не дрейфь. Вспомни, как меня очаровывал, за нос водил…

– Хватит, Полюшка, не кисни.

Он хотел добавить что-то еще, но сзади послышалась поступь мягких лап. Старый стикс (кисточки на его ушах совсем побелели) уставился на них, приоткрыв пасть в своеобразной усмешке. Левый клык его защищала стальная коронка – когда-то у стикса был заботливый хозяин.

– Приблудный, – пояснила Полина. – Не обращай внимания. На Острове есть закон о защите стиксов, им отведены резервации. В Эгваль все не так. Стиксы ушли на восток, где еще находится им место и на юг, в дикие края.

Старый стикс смотрел, как прощаются мужчина и женщина. Странные они – люди. Не понимают друг друга и самих себя. А иногда с ними происходят странные вещи, как с этими самцом и самкой. Он знал запах обоих. Баюн, а на языке людей стикса звали именно так, развеселился оттого, что никто не угадывал в Полине и Андрее его прежних знакомцев.

Тусклым утром, через восемь часов полета (чрезвычайный и полномочный посланец ОСС все время безбожно дрых), самолет-амфибия сел на воду, и, оставляя пенный след, подрулил к одному из двух «гулящих» авианосцев Острова. С борта «Арнольда Сагеля» спустился подъемник и вознес Андрея на обширную, как городская площадь палубу. Старательно демонстрируя воинскую выправку, Андрей предстал пред мутными от многодневного пьянства очами адмирала Деверо.

И сразу понял, что влип.

Восьмигранная комната со стеклянными (пуленепробиваемыми!) стенами позволяла обозреть Марион. Узкий скалистый серп «лезвием» на восток, в его северной, более широкой части, там, где полагалось быть ручке, располагался штаб. Кубической формы бетонную громаду венчал упомянутый, насквозь прозрачный наблюдательный пункт. Строения военного городка тянулись вдоль «серпа» до его середины, и заканчивались зданием тюрьмы, в которой на сегодняшний день томились только двое заключенных. Точнее, один. Одна.

– Пусть Антония будет со мной. Или отправляйте обратно! – резко ответила Нина Эбнеру Селкирку.

Смуглолицый и статный, с белоснежной короткой бородкой, в неизменном синем берете морского десантника, но при том в гражданском костюме, командор Селкирк выглядел моложе своих шестидесяти девяти лет.

– Вам нравится здесь? – он с улыбкой игнорировал ее возмущение.

– Да! Не ваш унылый город и вонючий порт, а это…

Она обвела вокруг рукой, показывая на окружающую безмолвную синь Великого океана.

– В нем главное – не сила и мощь, а великий покой.

– Для вас сейчас это очень важно. Я, честно, волновался, глядя на вас…

Видеокамеры передавали изображение из помещений тюрьмы в офис Селкирка, и он сполна мог насладиться зрелищем Нины во всех возможных видах и ракурсах, включая непристойные. Так он ей и объяснил.

– Я – не стеснительная, – отмахнулась Нина. – Выкладывайте: что с этого буду иметь?

– У меня строгий приказ: ликвидировать вас и вашу товарку при малейшем подозрении, что вас попытаются освободить. Весьма прискорбно, но произойдет это в ближайшее время.

– Освобождение или?.. – Нина выразительно чиркнула себя пальцем по горлу.

– То самое «или». Вам не спастись. Однако, пока вы хорошо ко мне относитесь, развлекаете умной беседой…

– Этот сюжет мне что-то напоминает. Согласна. Антония – рядом. Кому-то я должна плакаться в жилетку.

– Да будет так. Разрешите поцеловать вашу прелестную ручку.

Он протянул руку с массивным золотым перстнем на среднем пальце, сжал пальчики Нины, и она почувствовала легкий укол. Ладонь сразу захолодило, потом по ней разлилась жуткая боль, поднялась до плеча, охватила тело. Горестно всхлипнув, Нина повалилась под ноги Эбнеру. Он смотрел, как она хрипит и корчится, потом перевел взор на далекий горизонт, где бесконечность неба сходилась с бесконечностью воды.

– Я – Бог посреди Океана…

Астер перевернулся на спину, раскинув руки, подставив лицо дождю… Проклятье! В небе сверкнуло, но за грохотом грома он продолжал слышать отдающийся по воде звук мотора. Он увидел темный борт лодки и громоздкую фигуру в непромокаемом плаще, ухватился за протянутую руку. Трепыхаться нет смысла. Попался. Тяжело перевалился через борт, и теперь разглядел своего ловца…

– Чтоб ты сто лет жил и двести ползал… Я чуть не утоп со страху!

Ив радостно загоготал и распахнул плащ, делясь им с Астером.

– Тебе не жарко? Депутат Астер любит купаться в бурю и полночь!

– Спасибо за помощь. Не ждал. Тебя не засекли?

– Все прокуплено вдоль и поперек. Завтра еще объявят амнистию – новая власть из кожи вон лезет, понравиться народу… ты мог бы не спешить.

– Не верю им. Ты их недооцениваешь. Бруно – мастер выкручивать яйца. Недовольных, вроде нас с тобой, шлепнут или сгноят в застенках. Массы притихнут… Сверхдиктатура на тысячу лет…

– Не в такой громадной стране, как Эгваль, пророк ты полуголый! Считай меня чокнутым, но я просек, где закавыка. В сказках «Тонгани» говорится, что диктатуры Терры погибли с развитием систем связи – тотальная цензура стала невозможной. Я сравнил хронологию мифа с действительностью. Вышло, что наша Сеть возникла на полста лет раньше. Известия приходят практически мгновенно, в отличие от войск. Достаточно объявить, что ты не Главковерх, а х…й на палочке, выпустить на экраны Генерального прокурора, бешено вращающего глазами, брызгая слюной, рассказывающего о коррупции власть предержащих… Эгваль – это тебе не Остров, Айвен!

Ив нес жизнерадостную чепуху, не выпуская руль из рук. Астер мрачно наслаждался стремительным движением по бурлящей реке под ночным грозовым небом. Остров! Остров… Нина…

– Она на Марионе, Ив?

С Ива слетела напускная веселость.

– Не дай Бог, хоть волоску упасть с ее головы. Моя бабка была из Горных людей, она научила меня не прощать.

В блеске молний сверкнули белки его глаз, оскаленные зубы.

– Свинорылые из ОСС не сознают мою силу! Принадлежащая мне свободная пресса… Одно мое слово и ты увидишь, Айвен, их путь на Голгофу!

«С Деверо невозможно договариваться, он здесь – никто», – Андрей невозмутимо поглощал завтрак, которым его потчевали в кают-компании. Высшее военно-морское офицерство Острова в количестве десяти штук (э-э, человек), сурово взирало на эмиссара ОСС. Исключая Деверо, который, болезненно морщась, тер левой рукой грудь, а правой вливал в себя одну стопку водки за другой.

Андрей пригубил свой стакан. Встал.

– Господа! Позиция руководства Эгваль неизменна, не обращайте внимания на кадровые перестановки, – он тонко усмехнулся. – Ваше искреннее желание продаться – оценено. Сто тысяч плюс зачисление в штат ВМС Эгваль. Затем – почетная отставка и приличная пенсия.

– МИЛЛИАРД!!! – Деверо потянул на себя скатерть, пытаясь встать, посуда с грохотом посыпалась на пол. – Миллиард за два ключа к Океану!

Андрей скосил глаз на вице-адмирала Рамира – скелетообразного старика, мундир на котором болтался, как на вешалке. Глаза Рамира фанатично горели – сейчас произойдет то, чего Андрей опасался с самого начала. Деверо будет убит, вместе с ним прикончат его, Андрея, и переговоры с Эгваль станут невозможными. Больше половины присутствующих здесь поддерживают вице-адмирала, либо сочувствуют ему. Верят, что борьба не кончена, еще не все козыри на столе!

– Мой тост за… – элементарный прием, когда все следят за твоей правой рукой, левой он нащупал в кармане пистолет, и выстрелил, не вынимая его. Деверо, уже мертвый, с маленькой дырочкой в груди, сел мимо стула… – За погибель предательства. Светлого пути, господа!

И деловито добавил, наблюдая во всех девяти обращенных к нему лицах смесь растерянности и экстаза:

– Майор эльберо – Андрос Гелла, к вашим услугам. Привел в исполнение приговор ее высочества.

– Вы… видели ее? Она жива? – тонким голосом, задыхаясь, крикнул Рамир.

– Последнее указание – то, которое я выполнил. Последние слова: «Не теряйте надежды», – вдохновенно фантазировал Андрей. – Никто из нас не видел ее мертвой.

– Мы идем на Остров! Обрушимся на врага всей мощью… Вышвырнем эгвальских подонков! – слова Рамира потонули в восторженных криках.

«Ну, навертел, ну навертел – на вертел его!» – внутренний голос Андрея потешался над результатом его попытки выйти сухим из воды. Бедная Полюшка, такого облома она не предвидела!

– Есть лучший план, – Андрей несколькими словами обрисовал свой взгляд на ситуацию. – И сделать надо быстро!

– Не получится… – пыл Рамира угас, – у кораблей охранения скорость меньше.

– Черт с ними, пусть останутся позади! – слова соскакивали с языка Андрея как бы сами собой. – Забудьте ваши прописи, адмирал. Пришло время дерзать.

Рамир проглотил наживку, что называется, с крючком. И то, что Андрей опустил приставку «вице» перед его званием. В благодарность покровительственно смерил Андрея взглядом (скрипнули позвонки в его тонкой шее):

– Неплохой из вас стратег, майор. Откуда такой взялись?

Андрей молча наклонил голову, принимая комплимент.

«Из лесу вышел».

Боль ушла так же внезапно, как наступила. Нина провела дрожащей рукой по лбу, на пальцах осталась влага. Селкирк аккуратно пошевелил ее, лежащую на полу, носком ботинка.

– Блаженство – это отсутствие мучений. Алкалоид расщепляется в крови за три минуты. Сейчас вам хорошо.

Он наклонился над ней и стал снимать с нее тюремную одежду…

…Аркато услышала противный щелчок автоматически открывшегося замка на двери, со стоном встала и вышла в маленький «предбанник», где в раздаточном окне уже дожидался пластиковый лоток с незатейливым, но сытным завтраком – на одного человека. Затравленно крикнула, ни к кому не обращаясь:

– Куда вы ее дели, сволочи?

Отсюда было два выхода: один – во внутренний двор, второй – туда, где вчера пропала Нина, подчинившись зову из динамика в потолке. Сейчас путь был закрыт, Антония напрасно дергала металлическую дверь. Прерывисто зажужжал зуммер и через минуту лоток с кормежкой исчез, провалившись куда-то вниз. Сосать лапу до обеда… Но Антонии было все равно.

Громкий скрип, лязг… Аркато застыла, не в силах сделать шаг. Предупреждающий звук зуммера – замок скоро защелкнется.

Рванулась:

– Подожди, я иду!

Там ждет смерть? Пусть. Еще одних суток в одиночестве она не вынесет.

…Вулканические газы, тысячу лет назад не нашедшие выхода, расперли лавовую шапку изнутри и она застыла, образовав в своих недрах пещеру удивительной красоты. Неправильной формы каменные колонны – тоже творение природы, а не рук человеческих, подпирали высокие своды. Здесь было и небольшое озеро с пресной водой и глубиной в центральной своей части в четыре человеческих роста. Умело скрытые лампы электрического освещения разливали повсюду мягкий свет, стены пещеры искрились под ним. Только шкафоподобный терминал со множеством тумблеров и индикаторов, метрового диаметра круглым радарным экраном и змеящимися толстыми кабелями, уходившими под землю, разрушал целостное впечатление от убежища новоявленного Али-бабы.

– Я – Бог посреди Великого океана!

Слова трескучим эхом вернулись к Селкирку, и он наслаждался их звучанием, сидючи в кресле-качалке, сплетенном из мягкой алюминиевой проволоки. Голая Нина скорчилась у его ног.

– Садист вонючий… – негромко сказала Аркато.

– Ай-ай-ай, как мы невежливы, – ухмыльнулся Эбнер. – Разнервничались, уставши с дороги? Как добрались? Здесь не заблудишься. Дорожка – только вперед. Но, вы, кажется, сказали какое-то грубое слово?

– Извинись… – тускло сказала Нина. – Не зли его.

– Молодцом! За ночь я хорошо воспитал вашу строптивую подопечную, госпожа Аркато. У меня множество средств… обучения.

– Извинись, – повторила Нина.

Аркато потрясенно пробормотала какие-то слова, благосклонно принятые Селкирком.

– Люблю, когда женщина нагая, а я одет, – доброжелательно поделился он с Аркато. – А еще, люблю смотреть на лесбиянок. Вы, случайно, не…

Антония отшатнулась.

– А будет оригинально: старая и молодая…

– Невмоготу, дайте мне отдохнуть, Эбнер… – подала голос Нина.

Эбнер с готовностью вскочил и, приподняв, усадил Нину на свое место.

– Тебе удобно, дорогая? Может, развернуть к воде? Посмотришь, как раздевается и купается твоя старшая подруга. Я же люблю смотреть на радар. Неподвижные метки – корабли на рейде, вот: «Ури» – большущая блямба. А в этом секторе – двойка пилотов возвращается из разведки. Луч обходит круг за четыре секунды – завлекательная картинка, а?

– Случись бой – вы в безопасности… – вставила Антония.

– Как вы стараетесь меня куснуть! Здесь – резервный пульт управления, и я не выпускаю ситуацию из рук даже в часы отдыха. А бой… С кем? Марион недосягаем. И меня не свергнуть, как злополучного Солтига – на его место желающих много, а сюда…

– Ариэль свергнут?! – у Аркато подпрыгнуло сердце.

– «Передал полномочия директору ОСС», – понимайте, как хотите. Очевидно, захваченный им пирог хотят кушать другие… Не тревожьтесь. Вы здесь, со мной.

Он наступал на Аркато, заставляя ее пятиться к воде.

– Откройте свою увядшую прелесть… Что делает с женским телом беспощадное время…

На экране за его спиной, кружащийся зеленый луч выхватил новую точку, затем еще одну и еще… Обомлев, Антония смотрела, как несметный рой заполнил четверть круга, треть, половину… Он надвигался с востока.

Под ее взглядом Селкирк резко обернулся, его челюсть отвисла. То, что наружные наблюдатели до сих пор не объявили тревогу, доказывало, до какой степени они ошеломлены. Двести самолетов: бомбардировщиков и торпедоносцев разом атаковали Марион – недоступный за безбрежным океанским простором, лежащий в двадцати тысячах километров от ближайшей земли.

Эбнер ринулся к терминалу, но не успел сделать и двух шагов, как радарная картинка схлопнулась в мерцающую зеленую звезду в центре черного круга. Не веря себе, командор перебирал тумблеры омертвевшего пульта… Нина, поникшая в его любимом кресле, вдруг встала, тихо подошла к Эбнеру сзади и, аккуратно примерившись, стукнула ребром ладони по шее. И крепко оседлала упавшего командора, что-то делая с его правой рукой. Эбнер пошевелился, недоуменно закатив глаза, и вдруг выгнулся в судороге, пронзительно взвыл и затих, вывернув голову с нелепо торчащей белой бородкой.

– Сердце не выдержало, – сказала Нина. – Отлились кошке мышкины слезы. Я не права?

– Нао… Господи! Я снова путаю тебя с ней! Зову тебя "Наоми". Прости…

– Зови, как удобно, – равнодушно сказала Нина, вставая. – Хоть горшком. Где моя одежка? Ф-фу… до сих пор колени слабые.

Нину слегка водило в стороны и Аркато пришлось помочь ей одеться.

– Он тебя отравил?.. спросила с испугом.

– Яд – не смертельный, вообще-то. Стародавняя шутка… Что дальше-то делать будем? Если охрана хватится Эбнера, нам долго не жить.

"Преторианцы" Селкирка, державшие в повиновении Марион, хватились богоподобного командора через час, но проникнуть в убежище не смогли, натолкнувшись на наглухо заблокированные двери. «Заперся гнида, пока остальные гибнут!? Тогда и мы рванем когти, благо, есть куда…» Самолеты с символикой Острова на крыльях не трогали поселение, а обрушили удар на корабли в гавани. Оказалось, ее мелководность – не защита. Предполагалось, что сброшенная с самолета торпеда, погрузившись по инерции, на глубину в двадцать пять метров, должна неизбежно врезаться в дно. Но торпеды Острова имели на корпусе поплавки, не дававшие им нырять так глубоко.

«Ури Ураниан» медленно оседал в воду, на верхней палубе продолжался пожар. Остальные суда оказались в ловушке – тонущий гигантский авианосец закупорил им выход в открытое море. Волна за волной накатывались на Марион самолеты и, отбомбившись, отстрелив торпеды, возвращались обратно, в сторону восхода, а на смену им подходили новые. Паники среди военных и немногочисленного гражданского населения Мариона не было, на краю света не поселится малодушный – но царил упорядоченный ужас. Под конец было принято единственно правильное решение. Марион – перевалочный пункт, снабжающий горючим корабли, идущие через Великий океан. Авианосцы врага не должны воспользоваться запасами Мариона. Без горючего они здесь и останутся пожинать плоды своей пирровой победы.

Бесстрастные объективы «Глаза» зафиксировали с орбиты странное явление – как будто ожил древний вулкан – на голубом фоне океана от черной точки Мариона на сотни километров протянулся темный шлейф. А для жителей Мариона настала ночь среди бела дня, сквозь жирный дым не видать стало солнца.

Пока рвались и полыхали резервуары с нефтью, маленькая подводная лодка высадила на берегу десятерых командос. Они беспрепятственно проникли в автоматизированную до абсурда тюрьму и обнаружили единственную в ней жилую камеру пустой.

– «Отчего я такая несчастная, нелепая дура?!»

Полина с ненавистью хлопнула по клавише «Стоп» и Хозяин Тира замер на экране видео с открытым ртом. Серо-стального цвета костюм очень шел к его благородной седине и аристократически бледной физиономии с впалыми щеками. Над его головой улыбалась с портрета Элиза Маккиш – это имя вновь почиталось в Тире. Верный ее памяти, Натаниэль Гариг поклялся отстоять Тир вновь, теперь уже от натиска Эгваль. Прекраснодушные заявления Бруно о конце войны осуществить оказалось непросто. К этому времени ударные группировки Эгваль почти замкнули вокруг города кольцо окружения – прикажете все бросить на полпути? Тогда армия окончательно взбунтуется: мало того, что заставляют умирать после победы над Островом, так и жертвы, понесенные под Тиром, окажутся напрасны? Бруно предложил Гаригу почетную формальную капитуляцию: мы скажем, что тебя победили, а ты нам подыграй. Ущемление прав Тира будет минимальным, и его Хозяин сохранит свою власть.

Что вы думаете, ответил Гариг? Этот отрывок Полина прокручивала в десятый раз.

– С потерей Мариона Эгваль лишилась своей длинной руки. Под Тиром мы переломаем ее глиняные ноги.

Марион пал, разрушенный флотом Деверо! Что случилось? Почему адмирал-конформист переменил давно взлелеянное решение продаться? Где Андрей? Что с ним? Полине пришло в голову, что причиной ужасающего поворота событий мог стать именно он. Флегматичный внешне и авантюрист по натуре, он способен на подвиг, хочешь, ставь в кавычки это слово, хочешь, нет. Его вмешательство в отлаженный процесс капитуляции остатков флота Острова, могло привести к какому угодно результату. Жив ли Андрей? Не сложил ли башку в начавшейся заварухе? Что дальше? И почему чем тщательней выкраивает план Полина, тем непригляднее оказывается его изнанка?

Бруно настойчиво требовал от Полины отчета в действиях, но был, как всегда, мягок и сердечен. В ответ Полина заблокировала канал связи, и адресованные ей депеши нового Главковерха автоматически заворачивались обратно. С неведомым до того злорадством, Полина представила выражение его лица – Бруно стал порядком ее раздражать.

Самолеты давно опущены лифтами в ангар и палуба, огромная, как три стадиона, пуста. Нет, неверно – на ней стоят двое: мужчина и женщина. Под их ногами гладкая стальная поверхность, а сверху небо, укутанное ровным, без морщин и складок покрывалом туч. Лишь у горизонта видна светлая полоса и садящееся в океан солнце, обрезанное сверху, выглядит огромной малиновой чашей.

– Я очень тебе благодарна… – говорит Нина Андрею.

…Они тогда с Аркато закрыли «парадный» вход в убежище Селкирка, до упора закрутили рукоятки засовов и, тоскливо переглянувшись, согласились ждать развития событий. Бежать? Куда? Под огонь и бомбежку? Аркато взвизгнула от неожиданности, когда со стороны тоннеля, соединяющего «пещеру Али-бабы» с их недавней тюрьмой, раздался голос Андрея:

– Хватит прохлаждаться, девушки!

Он подхватил на руки Нину, негромко скомандовав одному из своих людей оказать такую же услугу Аркато. Хитрец, приятное оставил себе…

На обратном пути никто не напал на них, не подстерег, не подкараулил в засаде, у защитников Мариона хватало других забот. День снаружи был ржав и темен от дыма грандиозного пожара. Вскоре они добрались до берега, где над водой возвышалась рубка миниатюрной подводной лодки.

– Карета подана! – ухмыльнулся Андрей. – В тесноте, да не в обиде.

Через два часа игрушечная подлодка всплыла неподалеку от авианосца «Арнольд Сагель», а еще через двенадцать минут была поднята краном на его борт. Аркато уложили в каюте отдыхать, а Нина воспротивилась, пожелав всенепременно поговорить с Андреем «за жизнь и за всю фигню».

…Солнце, на две трети погрузившись в океан, становится похоже на чашу перевернутую, а Нина терпеливо ждет от Андрея признания в любви.

– Ты мне ничего не должна, – холодно говорит Андрей. Он не забыл ее отповеди после съемок «Ангела». Любовница Ива не пожелала размениваться на какого-то лесника. Их кратковременная близость была прихотью Ива, ради смелых кадров, ради успеха фильма. Страсть Нины была игрой, а жаркие слова любви – текстом роли.

Нина осторожно берет его под руку.

– Надеялась, что-то для тебя значу. А ты лишний раз взглянуть не хочешь.

– Пустая трата времени. Я тебе не интересен.

– Глупости. Просто – боишься. Что посмеюсь, обману. Может быть. Но что-то останется? Хорошее запомнится, плохое забудется.

– Я помню…

– Что ты помнишь? – внезапно настораживается Нина. В ее глазах непонятное ожидание, так она глядела на Андрея во время съемок дурацкого фильма, так заронила в его душу глупую надежду.

– …Я помню, что я – мазохист. Но не до такой же степени. У нас с тобой ничего не выйдет. Измучимся и разбежимся врозь, ненавидя друг друга.

От разочарования Нина чуть не плачет.

– Мы были близки. Помнишь?

– Твоя профессия требует жертв.

Нина отталкивает от себя Андрея, это выглядит смешно – слишком разнятся весовые категории.

– Ну и проваливай. Будто вспоминаешь какую-то другую жизнь, иную судьбу и сверяешь с ней себя нынешнего. Дурак. Я стою перед тобой, живая женщина, не призрак из памяти… Или ты Полину боишься?!

– Хватит, – глухо говорит Андрей. – Перестань меня мучить. У меня нелады с головой, наверняка, тебе рассказали. Амнезия. Мы разве встречались раньше? Так ты тогда малышкой была…

Нина долго и потерянно молчит. Андрей осторожно обнимает ее.

– Глупостей наговорил, прости.

– Чего там, – отмахивается Нина. – На радостях в постель к нему запросилась. А меня по мордасам, по мордасам… Идем отсюда, мне здесь надоело… Меня к Аркато подселят или отдельно?

Андрей провожает Нину до отведенной ей каюты.