Утомленное солнце Колычев Владимир
И, собравшись духом, стянул с себя рубаху.
Сначала Римма почистила гимнастерку. Затем вдела нитку в иголку и взялась за дело. Пальчики быстрые, сноровистые. Дело легко спорилось в ее руках. Не прошло и десяти минут, как карман прирос к своему законному месту.
– Все готово! – возвращая рубаху, с неожиданным сарказмом объявила она. – Можешь идти к своей Владиславе!
– К Владиславе?! – ошеломленно переспросил Артем. – Откуда ты знаешь, что мне к ней нужно?
– А я все про всех знаю!
– Ты что, следишь за ней?
– Больно нужно! – презрительно надула губки она. – Тоже мне, краля нашлась. Фифа надутая!.. Не знаю, что вы все в ней такого нашли?
– Кто это «вы»?
– И ты, и Захар!.. Бегаете за ней, как придурки, проходу друг другу не даете. Еще и подрались… Между прочим, Захар – мой брат! Ну, чего уставился? Да, Захар мой родной брат! И я его очень люблю!..
– Ничего не понимаю, – потрясенно мотнул головой Артем. – Ты видишь, как я… Как досталось твоему брату, и после этого тащишь меня к себе, чтобы зашить мне гимнастерку… Как это понимать?
– А ты хотел бы, чтобы я в глаза тебе вцепилась?.. И вцепилась бы! Если бы ты был просто… А ты летчик. Ну, еще не совсем, но все равно. А мне летчики всегда нравились…
Забавно, Владе нравились люди в военной форме, а этой нравятся именно летчики.
– И вообще, я ж не знала, зачем тебе нужен мой брат, а когда узнала… – Римма запнулась.
– И что, когда узнала? – потянул из нее слово Артем.
– А может быть, я не хочу, чтобы ты встречался с этой глупой Владиславой! Может быть, я хочу, чтобы ты со мной встречался!
– О-о! – больше он сказать ничего не смог.
– Может быть, я на своего брата из-за тебя наплевала! – не унималась Римма. – Ты его ножом чуть не зарезал, а я тебе рубаху зашиваю. А надо было бы сковородкой тебя по голове!
– Так давай, начинай! – засмеялся Артем.
– Ага, много чести!..
Какое-то время Римма молчала, успокаиваясь. Затем тихо спросила:
– Ты сейчас к своей Владиславе идешь?
– А если иду?
– Тогда иди, я тебя не держу!
Артем подошел к ней, бережно взял ее маленькое лицо в ладони, нежно заглянул в глаза.
– Глупенькая ты моя…
Глупый смешной ребенок. В этом возрасте девчонки легко влюбляются и так же легко разочаровываются в своих симпатиях. Да и не любовь у них, а простая наивная влюбчивость, которую им нравится раскрашивать самыми яркими романтическими красками…
– Это твоя Владислава глупая, а не я!
Римма обиженно надула щеки, отстранилась от него.
– Почему ж она глупая?
– Да потому что вертит вами, как хочет!
– И как она мной вертит, интересно знать?
– А очень просто… Ты думаешь, почему Захар всех прилипал от нее гонит? Она сама ему сказала, чтобы он этих мух от нее отгонял. А за это она ему обещала… Крепко-крепко его поцеловать, вот что!
– Это кто тебе такое сказал?
– А Захар и сказал!
– А чем твой Захар занимается?
– Чем надо, тем и занимается!
– А может, как раз наоборот, он занимается не тем, чем надо. Нож у него финский. И замашки босяцкие… И врет он все. Не могла ему Владислава такого сказать!
– А вот и могла!
– И ты такая же, как твой брат. Врушка!
– Ну знаешь, что! – полыхнула взглядом Римма.
– Не знаю ничего!.. Спасибо за рубашку!
Уже в дверях он обернулся. Девчонка жалостливо смотрела на него, по детски закусив губу. В глазах слезы. Вот-вот разрыдается… Но Артем и не думал ее жалеть. Девчонка она в общем-то неплохая, но своим враньем все испортила. Невозможно было поверить, что Владислава обещала ее брату крепкий-прекрепкий поцелуй. Она-то и ему ничего не обещала. Хотя он ей нравится, а Захар нет…
Артем вытащил из-за сапога финку. И с силой воткнул ее в дверной косяк.
– Братцу своему отдай! – небрежно бросил он уже через плечо.
Влада встретила его приветливо. Времени сходить в кино у него не оставалось. Но они просто прогулялись по городу. И на обратном пути к ее дому Артем набрался смелости взять ее за руку. И она восприняла это как должное. Ведь он выполнил свое обещание – отвадил от нее Захара…
Артем рвался в увольнение и на следующий выходной. Но, увы, не вышло. Он же не один на курсе, а процент увольняемых строго ограничен. Поэтому он встретился с Владой только через две недели.
Ей было не семнадцать и не восемнадцать лет, как думал Артем. А все девятнадцать. Она заканчивала первый курс университета. Летняя сессия – дело нелегкое. Но все же, пожалуй, можно было выкроить пару-тройку часов для того, чтобы навестить Артема в училище. Его бы выпустили на КПП, они бы смогли пообщаться пять-десять минут. Но она не приходила. А он ее и не ждал. Даже не предполагал, что она может прийти. Ведь она королева…
Наконец, они снова вместе. Артем снова в Тушине, снова во дворе ее дома. А вот и она – красивая, вся в белом, изящная, легкая, словно, воздушная. Так хочется подхватить ее на руки и нести, нести…
– Привет! – ярко улыбнулась она.
Взяла его за руку, подняла ее на уровень головы и с детским восторгом в глазах крутнулась вокруг своей оси так, что подол платья поднялся на уровень коленок.
– Как тебе мой наряд?
– Великолепно!
Нарядное кружевное платье, легкие туфельки с носочками, дорогая сумочка, тоже белого цвета. И прическа как у взрослой модницы. Но Артем не чувствовал себя болваном рядом с ней. Он – курсант выпускного курса, форма чистая, отутюженная, сапоги блестят. Быть военным – это почетно.
– А я тебя ждала! – весело улыбнулась она. – Даже вот о билетах в кино позаботилась.
Она вытащила из сумочки две голубенькие бумажки.
– Сегодня «Александра Невского» показывают. Первое звуковое кино, чтоб ты знал!
Настроение у нее было яркое, солнечное. Про Артема и говорить нечего. Окрыленное состояние. Душа пела от счастья.
– Это мое последнее увольнение, – по пути в кинотеатр сказал он.
– Почему? – удивленно повела бровью Влада.
– У нас госэкзамены начинаются, на увольнениях ставят крест.
– А после госэкзаменов?
– После – выпуск. Звание «лейтенант» и предписание к новому месту службы…
– И все? Ты уже не курсант, ты уже офицер? Как здорово!..
– Что тут такого? Я уже шесть лет летаю. А все еще курсант…
В последнее время многие летные школы и училища переводились на годичный курс обучения. Все просто, отучился год, получил кубарь в петлицу – и младшим лейтенантом отправляйся в войска. Страна нуждалась в летчиках, это понятно. Но кого можно выучить за это время? Разве что только самоубийцу… Впрочем, ни к чему решать, что да как. Сталин все видит, все знает. Как он сказал, так и должно быть…
– А разве в училище шесть лет учатся? – наивно спросила Влада.
– Нет, я же в аэроклубе Косарева начинал. На планерах, на бипланах…
– Аэроклуб Косарева? Не слышала о таком!
– Ну как же! – удивился Артем. И тут же спохватился: – Сейчас это аэроклуб имени Чкалова. Наш, Тушинский, Центральный аэроклуб…
Александр Косарев был секретарем ЦК ВЛКСМ. А именно комсомол держал шефство над авиацией, поэтому в честь него и был назван аэроклуб. Но в тридцать восьмом году выяснилось, что Косарев – враг народа. Поэтому Центральному аэроклубу присвоили имя легендарного летчика Чкалова. Но Артем в это время уже учился в летном училище.
– Жаль Чкалова, хороший был летчик, – вздохнула Влада.
Но веселый блеск в глазах остался.
– Не то слово! – Артем сел на своего излюбленного конька. Об авиации он мог говорить часами. – Чкалов сломал все стереотипы старой авиации. Мы изучаем его тактику ведения войны с вражескими истребителями… А как он под Троицким мостом в Ленинграде пролетел?
– Как?
– Ну как, на самолете, под мостом. Правда, он крыло повредил, за провода задел. За это его арестовали… Но ведь он смог пролететь. Смог!
– Интересно, какой женщине он этот полет посвятил? – мечтательно протянула Влада.
– С чего ты взяла, что он этот полет женщине посвятил? – слегка опешил Артем.
– Ну как же! Благородные мужчины совершают подвиги во имя своих женщин!
В высшей степени наивное утверждение. Подвиги совершаются во имя Родины. Но разубеждать Владу Артем не стал.
– А ты мог бы пролететь под мостом? – неожиданно спросила она.
– Под мостом?! Я?! Не знаю…
Если честно, Артем примерял на себя эту залихватскую выходку Чкалова. И считал, что ему по плечу такой полет. Техникой пилотирования он владел отлично, преподаватели выделяли его среди других курсантов. – Может быть, и смог бы… – выдавил он. – А зачем ты спрашиваешь?
– Ну, просто подумала…
– О чем?
– Да так, ни о чем… Забудь.
В кинотеатре они сели на последний ряд. Артем с воодушевлением смотрел, как Александр Невский призывает новгородцев на смертный бой, как выводит свое войско на битву с тевтонскими рыцарями. И все время держал Владу за руку. Но большего себе ничего не позволял.
– Я думала, ты меня поцелуешь, – уже когда они возвращались, сказала она. И обиженно надула щеки.
Трудно было понять, шутит она или этот упрек всерьез.
Артем не растерялся. Остановился, развернул ее к себе. Он был влюблен в эту девушку. И был бы счастлив поцеловать ее в губы. И кажется, она разрешает!
Место было безлюдное. Чувства переполняли его. Трудно было держать их в узде. Он нежно взял ее за плечи, привлек к себе, потянулся к ней губами. Взгляд ее затуманился, щечки порозовели. И она тоже потянулась к нему. Но в самый последний момент отвернула лицо, и он смог поцеловать ее в щеку.
– С тебя хватит! – засмеялась она.
– А если не хватит? – волнуясь, спросил он.
– Тогда… – с лукавинкой во взгляде задумалась она. – Тогда ты должен пролететь под мостом, как это сделал героический Чкалов… Тогда ты будешь моим героем! Тогда я сама поцелую тебя!
– Ты серьезно? – ошеломленно смотрел на нее Артем.
– Так уж вышло, что да, серьезно…
Ему показалось, что он явственно слышит голос Риммы: «…Вертит вами, как хочет!», «А за это она обещала ему крепко-крепко его поцеловать…». Это она говорила про Владу. Она обещала поцеловать Захара. Теперь вот это право должен заслужить Артем…
К выпускным экзаменам Артем готовился с самого того момента, как поступил в училище. И отпущенное для подготовки время он использовал с максимальным коэффициентом полезного действия. Поэтому по всем дисциплинам получил твердое «отлично».
Оставался последний экзамен. По летному мастерству. Артема радовало, что сдавать его придется на настоящем боевом истребителе «И-15», на котором ему придется летать уже в войсках. Удручало только то, что на полеты было введено ограничение. Лететь можно было при условии, что крен не превышает сорока пяти градусов, а угол пикирования – тридцати пяти. Фигуры высшего пилотажа исключались начисто…
Артем забрался в кабину. Поставил ноги на педали под ремни, подогнал сиденье по высоте, пристегнулся к нему ремнями. Проверил легкость хода педалей и правильность отклонения рулей. Все в порядке. Теперь можно запускать мотор… Шум двигателя, мелкая вибрация. Артем чувствовал, как сам заряжается боевой энергией самолета, сливается с ним в единое целое. Душа рвется в небо.
Артем выбросил руки в стороны. Это сигнал – «Убрать колодки!». Команда выполнена – колеса свободны. Заслонки радиаторов открыты еще до того. Все, можно рулить. Расстопорить хвостовое колесо, проверить действие тормозов… Самолет вырулил на взлетную полосу. Вперед! Биплан стремится развернуться вправо, но Артем успокаивает его небольшим движением левой ноги. Машина несется все быстрей и быстрей, вот уже поднимается хвост и опускается нос… Пора! Артем берет ручку на себя, и самолет плавно отрывается от земли. Шасси остаются на месте – на этом типе машины они не убираются. Зато крылья вырастают у Артема за спиной. Пьянящее чувство полета…
Артем набрал требуемую высоту. Глянул вниз. Леса, желтые и зеленые квадраты полей, Москва-река. И железнодорожный мост… На какой-то миг перед глазами всплыло прекрасное лицо Влады. Ее лукавая улыбка. И ее слова: «Ты будешь моим героем…»
Он отлично летал, умел выполнять основные фигуры высшего пилотажа. Можно было показать класс. А тут ограничения. Никаких иммельманов, ранверсманов, бочек, петель, скольжений, штопоров… Обидно.
Советского летчика отличает высокая дисциплина, говорил начальник курса. Благородные мужчины совершают подвиги во имя своих женщин – так говорила Влада. Но ведь Артем учился летать для того, чтобы участвовать в настоящих боях. А ту летишь в режиме барана с крыльями. Ничего героического…
Артем и сам не понял, как направил биплан к мосту. «И-15» характеризовался как самолет, устойчивый в любой полетной конфигурации. В бою легко прицеливаться и вести огонь. А в показательном вылете не так уж сложно навести машину на мост. К тому же мост, который Артем брал на прицел, был достаточно высоким, с широким центральным пролетом. А пролет потому так и называется, что под ним можно пролететь…
Артем чувствовал, что в голове все перемешалось. Азарт будоражил кровь. Но все это не мешало ему уверенно подвести машину к цели, выйти на минимальную высоту, выровняться по центру пролета…
Ширина пролета была больше размаха верхнего крыла. И по высоте самолет должен был пройти. Главное, не сесть на воду. И колесами за нее не зацепиться: может повести. Минимальную высоту Артем определял по нижнему срезу моста, потому что по прибору сделать это невозможно: не хватает точности показаний. Да и не было времени смотреть на стрелки. Мост стремительно приближался. Руки крепко держали штурвал. Малейшее неточное движение ручки, и самолет разобьется вдребезги. Но Артем сумел удержать машину под контролем. И вот он, решающий момент. Машина ныряет под мост, железные конструкции проносятся в каком-то метра от верхнего среза козырька открытого фонаря кабины. Еще чуть-чуть, и биплан стремительно возносится в высоту.
Артем прекрасно понимал, что нарушил все мыслимые и немыслимые инструкции. Но ведь он смог пройти под мостом. Он снова взмыл высоко в небо. А победителей, как известно, не судят. А женщины их еще и любят…
Глава вторая
Декабрь 1939 год.
Ленинградский военный округ. Карельский перешеек.
В ночь на 30 ноября 1939 года советские войска в нескольких места пересекли границу с Финляндией. Утром первого декабря над Хельсинки появились три бомбардировщика «СБ» – сбросили бомбы на аэродром Малми и пригород Тикурила. Утром того же дня после тридцатиминутной артиллерийской подготовки войска 7-й армии перешли в наступление на Карельском перешейке. Необходимо было в самое короткое время преодолеть оперативную зону заграждений, оборудованную перед линией Маннергейма.
Время для начала компании было выбрано удачно. В начале зимы болотистая почва схвачена морозами, многочисленные финские озера и реки покрываются льдом. Согласно статистике, в самом холодном месяце, феврале, температура на Карельском перешейке не опускается ниже пяти градусов. Но до февраля воевать никто не собирался. Финляндию предполагалось захватить всего за две недели.
Но уже в самом начале кампании Красная армия столкнулась с первыми трудностями. Вместо предполагавшихся легких морозцев в начале декабря температура на Карельском перешейке была плюсовой – около нуля. Шли сильные снегопады, чередовавшиеся с туманами. Артиллерия застревала в грязи, танки вязли в болотах, авиация не могла прицельно бомбить позиции финских сил прикрытия.
Морозы были в направлении удара со стороны Мурманска. Лютые морозы и глубокий снег. Пулеметный и снайперский огонь. Все это затрудняло продвижение войск 14-й армии комдива Фролова. Но в этом направлении перед нашими войсками не стоял мощный укрепрайон вроде линии Маннергейма, поэтому, хоть и с трудом, армия продвигалась вперед…
Истребительная авиация в этой войне применялась для нанесения ударов на поле боя и в оперативной глубине обороны противника. Артем Гудимов готовился стать летчиком-истребителем, поэтому он попал в истребительно-авиационную бригаду, действовавшую на Карельском перешейке. Командир эскадрильи, в которой он служил, отвечал за точное и неукоснительное выполнение поставленных боевых задач, за подготовку пилотов и самолетов к вылетам на задания, за работу с личным составом. От Артема тоже многое зависело. Должность у него очень ответственная. Не зря же он целых шесть долгих лет осваивал технику пилотирования. Не зря же он три года учился в военном училище. И здесь, на аэродроме Ленинградского военного округа, ему доверили важнейшую работу. Он командовал… Командовал звеном… Даже не звеном, нет, а целым взводом… Об этом можно сказать с гордостью, он – заместитель командира… взвода ГСМ. Но сам он думает об этом с нескрываемой горечью…
Ему сильно повезло. После того хулиганского пролета под мостом его собирались отдать под трибунал. Никто не признал его героем. Никто не дул в фанфары. За нарушение воинской дисциплины ему грозил самый настоящий лагерный срок. Но, к счастью, дело до военного суда не дошло. Его попросту отчислили из училища, дали одни сутки на сборы и отправили служить в войска простым красноармейцем. А ведь до выпускного дня оставались считаные дни…
Влада желала видеть его в командирской форме, с двумя кубарями в голубых петлицах. А он… Артем считал себя опозоренным. И не смел показаться Владе на глаза.
Уже осенью он написал Владе письмо, наврал ей, что сразу после выпуска их курс загрузили в эшелон и отправили в Ленинградский военный округ. Мол, обстановка в мире очень сложная. Она, конечно же, знала, что первого сентября Гитлер вторгся в Польшу. Но не знала, что истребительная бригада, куда попал служить Артем, в сентябре и октябре месяце выполняли боевые задачи партии и правительства по оказанию братской помощи народам Западной Украины и Белоруссии. Сам Артем в этом не участвовал. В это время он нес службу на аэродроме под Ленинградом, куда самолеты полка вернулись лишь в конце октября.
А в ноябре снова запахло войной. Говорят, белофинны первыми напали на Советский Союз. Но если честно, Артем в этом сомневался. Куда уж финнам с их слабой армией против могучей РККА. Обороняться они, может, еще и могут, но нападать – нет. Ведь это же факт, что положение дел с авиацией у финнов катастрофическе, соотношение сил в воздухе – пять к одному в пользу советских ВВС.
В первые дни войны истребители с красными звездами на крыльях осуществляли прикрытие войск от налетов вражеской авиации. И в подавляющем своем большинстве боевые вылеты были холостыми, потому что финская авиация никакой активности не проявляла. Сейчас летчики эскадрильи, которую обслуживал Артем, летали бомбить боевые порядки неприятеля. Как бы он хотел быть в их числе, но, увы… И зачем он только решился на тот дурацко-геройский поступок…
Артему очень не хотелось встречаться со своими бывшими однокурсниками. Как-никак он был самым лучшим пилотом на курсе, ему прочили большое будущее. И вот на тебе, даже самые худшие из выпускников стали офицерами, летают на боевых самолетах. А он какой-то отделенный командир из аэродромной обслуги. Раньше его ставили в пример, сейчас так же легко могли поднять на смех. Но пока что в его эскадрилье не было выпускников его курса, некому было над ним смеяться. Но всему хорошему, или относительно хорошему, когда-нибудь приходит конец.
Сухопутные войска все глубже вязли в изматывающих наступательно-оборонительных боях. Уже стало ясно, что в установленные сроки захвата Финляндии армия не уложится. Война принимала затяжной характер. Видимо, поэтому эскадрилью усилили двумя дополнительными отрядами. Из глубины Союза на аэродром гнали технику и новых летчиков. И вот в один прекрасный момент на аэродром своим ходом откуда-то из-под Пскова пришло целое звено «чаек» «И-153». В одном самолете прилетел лейтенант Зверев, или просто Вася Зверь. В другом – лейтенант Хоботов. Но если Зверев искренне обрадовался Артему, то этот даже руки ему не подал.
– Что за фамильярность, товарищ отделенный командир? – строго отчитал он Артема. – Впредь требую обращаться строго по уставу!
Даже Зверев открыл рот от удивления.
– Как скажете, товарищ лейтенант, – обескураженно протянул Артем.
– Вот так-то лучше! – надменно усмехнулся Хоботов.
Генка Хоботов всегда был посредственным курсантом. Учился, мягко говоря, не важно. Зато в плане партийной сознательности и воинской дисциплины у него всегда было все в порядке. Может быть, потому и дотянул до выпускного экзамена и получил два заветных кубика в петлицу. Он всегда недолюбливал Артема. И сейчас не скрывал своего злорадства по поводу их служебного неравенства. Как же, он на белом коне, в то время как Артему позволяется лишь чистить хвост этому коню…
Хоботов смерил его презрительным взглядом и с важным видом повернулся спиной. И правильно. У Артема уже не было сил смотреть на его, как у крысы, вытянутую вперед и зауженную физиономию.
Зато Вася Зверев остался рядом с ним.
– Да не обращай ты внимания на этого кретина… – невесело сказал он. – Это он от зависти.
– А чему завидовать? – горько усмехнулся Артем.
– Да он тебе всегда завидовал… Ты когда под мостом прошел, он чуть губу себе до крови не прокусил. Думал, что тебя снова хвалить станут. А твои успехи для него как серпом по яйцам…
– Зато неудачи как бальзам на душу.
– А ты крепись, брат. То, что тебе выпало, это всего лишь неудача, а не катастрофа. Вот тебя сюда рядовым отправили, а сейчас ты уже отделенный командир, треугольники не кубари, но все же… А Хобот… Знаешь, я сам удивляюсь, как он до вас долетел. Целых четыре пересадки, а он ни разу не напортачил. И взлет нормально, и посадка. Притом что машина новая. Он и сам удивлен. Поэтому и нос задирает…
– Потому и задирает, что летать может. А я тоже летать хочу, но приходится ползать. Жаль, что меня в бомбардировочный полк не определили. Там бы хоть стрелком летать назначили…
– Да не кисни ты, Артем. Помяни мое слово, твой час еще пробьет… Кстати, как тут насчет женщин, а?
До третьего курса Вася Зверев был тихоней и скромником. А потом как прорвало. В небе летал он не плохо, но куда лучше справлялся с перехватами на земных высотах. Девчонок менял как перчатки. Видимо, после выпуска пристрастия его не изменились. Война войной, а бабы по распорядку…
– Туго с женщинами, – пожал плечами Артем. – В санчасти есть, во взводе связи. Не много, но есть. Только у нас тут и своих орлов хватает…
– Э-э не, брат, – улыбнулся Вася. – Теперь я тоже ваш орел…
– Извини, я не из этого полка…
Вася мог считать себя орлом в двух значениях этого слова. Орел по бабам. И орел в небе. Артем же не подходил ни под одну из этих категорий. Женщинами он не интересовался. Во-первых, у него есть Влада, а во-вторых, ему сейчас не до них. И в небо ему не подняться…
Части Красной армии штурмовали казавшуюся неприступной линию Маннергейма. По слухам, потери были огромными. Севернее Ладоги финны перешли в наступление, в окружение попали несколько советских дивизий. Активизировалась вражеская авиация. Артем же провожал самолеты, вылетавшие на выполнение боевых заданий, встречал их.
Было обидно. Его дело заправлять истребители, менять масло в авиамоторах. А тот же Хобот должен был летать и бить врага.
Но так получилось, что Хобот так и не смог подняться в небо. В составе отряда он должен был отправиться в свой первый боевой вылет, но на взлете неправильно рассчитал направление бокового ветра. Стараясь удержать направление взлета, он так сильно нажал ногой на правую педаль, что его «И-153» стал резко разворачиваться. Хоботов растерялся и с силой нажал на другую педаль. Машина завертелась. Гена быстро убрал газ, но стойка шасси не выдержала чрезмерной нагрузки и подломилась. Цепляя крылом и винтом грунт, самолет поднял столб земли и снега. Лопасти винта были согнуты в бараний рог.
Но эта была не единственная потеря на тот день. После боевого вылета группа не досчитались двух самолетов. Вася Зверев был злой как черт.
– На Сумму летали, – при встрече сказал он Артему. – А там зенитки, много зениток. У меня дырка в крыле…
Злился он как-то ненатурально. Больше гордости за себя, чем злости на финнов. Артем его понимал. Это был его первый боевой вылет. Он удачно отбомбился, но попал под зенитный огонь. Настоящий боевой летчик. Артем же так себе, обслуга…
Самолет Хобота ремонтировали четыре дня. Под самый занавес работ к процессу подключился и Артем. Он сам лично подъехал к истребителю на заправочной машине, чтобы заполнить баки. Мороз десять градусов. Но ему не холодно. Теплая куртка, зимний шлем с опускающимися ушами. К тому же всегда можно обогреться в теплой кабине заправщика. Только этому теплу он бы предпочел лютый холод в открытой кабине истребителя.
Самолет заправили. Техники запустили мотор. Артем завороженно смотрел, как в бешеной карусели крутится подъемный винт. Это заметил один из техников.
– Что, нравится? – подходя к Артему, спросил он.
– Да. Сейчас бы за штурвал и в небо.
– Говорят, тебя из летного отчислили. За что?
– За художественную самодеятельность. Под мостом, как Чкалов, пролетел…
– Да слышал я, – нахмурился техник. – Только что-то верится с трудом.
– Не веришь, твое дело…
Самолет «И-153» представлял собой усовершенствованную модель биплана «И-15». Более мощный мотор, скорость, убирающееся шасси. Такая же новая машина, как «И-16» последнего типа. Этот самолет приняли на вооружение в начале тридцать девятого, но уже опробовали в небе Халхин-Гола. Говорят, японцы боялись этого истребителя как огня. Теперь его бояться финны…
Артем перевел взгляд на небо, мысленно вознесся в облака. Вот он бесстрашно несется навстречу вражеским бомбардировщикам…
Но что это? Из-за облаков вдруг вывалились самые настоящие самолеты. Для возвращающихся с задания истребителей они как-то странно заходят на посадку. Уж не финны ли?..
В небо со стороны штабного корпуса взвилась красная ракета. Опасность. Немедленный взлет.
Двигатель хоботовского истребителя работал на малых оборотах. В кабине никого не было. Артем понял, что никогда не простит себе, если сейчас не воспользуется моментом.
Да, он снова шел на грубое нарушение воинской дисциплины. Но сейчас у него просто не было выбора. Хоботов отстранен от полетов, значит, его машина будет простаивать без дела. Пока ее не расстреляют вражеские самолеты. Боевой истребитель должен взлететь в небо, чтобы уничтожать врага. А потом уже пусть уничтожают самого Артема. Хотя, конечно, лучше погибнуть под вражеским огнем, чем от пуль расстрельной команды.
Он шустро вскочил на крыло, запрыгнул в кабину.
– Твою мать, ты куда? – крикнул ему вслед техник. – Стой!
Но Артем не услышал его за шумом работающего мотора. А если бы и услышал, то все равно бы не остановился.
На свое счастье, в кабине он обнаружил летные очки без шлема. Без них в открытой кабине да еще на морозе далеко не улетишь. Впрочем, Артем был настолько решительно настроен, что вылетел бы и без них. Азарт и жажда боя захлестнули его с головой, закружили в сумасшедшем водовороте.
Он тронул машину с места, стремительно вырулил на взлетную полосу. Разгон… Машина послушная, механизмы отлажены. Только вот боеприпасов нет. Но Артему уже все равно…
Он оторвался от земли в тот момент, когда самолеты врага уже сбрасывали бомбы. Это были английские бомбардировщики «Бленхейм». Их было всего три, но под прикрытием четырех истребителей они представляли немалую опасность и могли натворить бед.
Несколько бомб обрушилось на взлетающий советский истребитель. И только недостаточная опытность финских летчиков спасла Артема от неминуемой смерти. Ни одна бомба не достигла цели. Биплан сумел подняться в воздух. Но на него тут же спикировал вражеский истребитель. Теперь Артема могло спасти от гибели только чудо. Или собственное мастерство…
Артем думал, что финн атакует его соколиным ударом. Зайдет с левой верхней полусферы и выпустит длинную очередь. Но финский летчик решил зайти в хвост. Маневр удался, но на нем он потерял много времени. Артем успел подняться на триста метров. Скорости, правда, маловато.
Даже если бы самолет был оснащен приемно-передающей радиостанцией, Артему бы это не помогло: нет шлемофона, через который он мог бы принять предупреждение с земли. А ему сейчас этого так не хватало. Он не мог видеть противника, не знал, под каким углом тот зашел к нему в хвост. И никто не мог ему это подсказать.
Подсказка пришла со стороны финского летчика. Он дал короткую пристрелочную очередь. Трассеры прошли вдоль правого борта – вверх и в сторону. Значит, вражеский истребитель висит сзади слева и почему-то снизу. Видно, провалился при маневре. Судя по всему, вражеская машина лежит на левом крыле… Артем должен был рассчитать все правильно. Иначе смерть. Он бросил машину в правое скольжение. Резко сбросил и без того малую скорость. Финн стреляет из всех своих пулеметов. Но это уже не прицельная, а, скорее, истерическая стрельба. Вражеский летчик потерял из виду советский биплан, прошел мимо него. И мог уничтожить его лишь в том случае, если бы у него был задний пулемет. Но этого нет. И Артем может зайти ему в хвост. Что он и сделал…
Он смог навести свой самолет на цель. Скорости катастрофически не хватало, машину сваливало вниз. Но у него еще есть одна секунда, чтобы расстрелять вражеский истребитель из всех четырех пулеметов. Он нажал на гашетку. Но в ответ тишина. Самолет был подготовлен к вылету. Но без учета боеприпасов. Все четыре синхронных пулемета «ШКАС» на месте, но патронов к ним нет. И финский самолет спокойно выходит из зоны обстрела. А с неба на биплан падает второй истребитель. И этот не будет терять время, чтобы зайти ему в хвост. Упадет как коршун с высоты, всадит в фанерную плоть свой огненно-свинцовый клюв.
Но Артем не цыпленок, он – орел и никаких коршунов не боится. «Бочка» с уходом вправо, еще раз «бочка»… Скорости мало – машина плохо слушается, норовит свалиться в штопор. Сила тяжести, перегрузки до помутнения в глазах, потеря высоты. До земли метров сто, не больше. Очень мало, чтобы выровнять самолет. И очень много для того, чтобы позволить себе рухнуть на землю. Верная смерть.
Артему пришлось напрячься до предела, чтобы выровнять машину. Трассеры прошли где-то в стороне, сквозь шум винтов донесся рев проносящегося мимо самолета. Противник не достиг цели. Но ему ничего не угрожает. Он набирает скорость и уходит на разворот. А его напарник уже, по всей видимости, закончил маневр и сейчас заходит Артему в хвост.
Вверх Артему ходу нет: не хватает скорости. Остается маневр на виражах. Но это потеря высоты, а до земли и без того рукой подать. Но выход есть. Артем врубил форсаж, убрал заслонки радиатора – чтобы уменьшить лобовое сопротивление. В таком режиме мотор сможет проработать минуту-две, затем его заклинит. Но сейчас его может спасти только скорость.
Набор высоты сжирает скорость. Поэтому он разгонял машину по горизонтали. А финн точно, завис на хвосте. Слева по борту воздух вспороли трассеры. Артем положил машину на правое крыло, но вираж закладывать не стал – нельзя терять высоту и скорость. Сзади опасность, но он разгонял самолет по прямой в форсированном режиме. И это дало свои результаты – финн стал отставать. Но по-прежнему бьет из пулеметов. Несколько пуль чиркнули по правому крылу. Но вреда не причинили.
Финский летчик отставал, но не настолько, чтобы остановить преследование. Он явно ждал, когда Артем начнет набирать высоту, чтобы угробить его на взлете. А земля совсем рядом. Снег, лед замерзшей реки. Прямо по курсу железнодорожный мост. Высокие верхние конструкции. Достаточно широкий центральный пролет, только вот по высоте не очень. И все же пролететь можно. Только какой в этом смысл?
Артем шел над рекой. Сейчас он потянет ручку штурвала на себя, самолет взмоет над мостом. Но частый чахоточный кашель мотора известил, что с ним происходит что-то неладное. Винт застопорился. Все-таки не выдержал двигатель форсированной нагрузки. Заклинило мотор. А раз так, то машину поднимать нельзя. Остается только одно – пролететь под мостом. Благо, что у Артема еще есть возможность выровнять машину и направить ее в пролет…
Самолет прошел под мостом, винтом коснувшись снежного покрова. Еще бы чуть-чуть, и можно было бы брюхом вспахать лед. Но Артему повезло. Самолет плавно пошел на взлет, вынырнул из-под моста. А спустя пять-шесть секунд после этого позади него раздался взрыв. Это финский самолет врезался в верховые конструкции моста…
С первого захода финские бомбардировщики и два истребителя смогли уничтожить на стоянке два советских самолета. «Бленхеймы» заходили на второй круг, когда в воздух стали подниматься «ишаки» и «чайки». Еще один истребитель был сбит на взлете, зато все остальные смогли набрать высоту. Все вражеские бомбардировщики были уничтожены, вместе с ними сгорел один истребитель. Другой разбился, преследуя Артема. Два финских самолета сумели удрать. На этом бой был закончен, и все участвовавшие в нем советские истребители вернулись на аэродром. А вот Артему пришлось идти на вынужденную.
Посадка с убранными шасси на заснеженное поле прошла успешно. Машина плавно шлепнулась на брюхо. Лопасти винта снова согнулись в бараний рог, серьезно пострадало правое крыло. Зато Артем жив-здоров. Только вот настроение осталось висеть на опорной балке пройденного моста. Он снова совершил дисциплинарный проступок, граничащий с преступлением. Тем более что машина испорчена. На этот раз он точно пойдет под трибунал и ничто его не спасет…
Остывала после жаркого боя душа. Остывало на морозе тело. Ледяной ветер задувал в открытую кабину. Теплая куртка спасала туловище. А ногам досталось не на шутку. Брезентовые солдатские сапоги легко пропускали холод, даже теплые портянки не препятствие. Чтобы согреться, Артему пришлось выбраться из кабины. Собрал охапку валежника, развел костер. Хорошо, что он упал на свою землю. Попади он на территорию врага, ему бы сейчас пришлось бежать со всех ног прочь от места падения. Одному. И без оружия…
«Техничка» прибыла часа через два. Самолет взяли на буксир и оттащили на аэродром. Артему же было приказано предстать перед командиром. Разбор полетов.
Перед командиром эскадрильи Артем стоял с опущенной головой. Подполковник Гурков смотрел на него строго.
– Кто вам разрешил подняться в воздух, товарищ отделенный командир? – сухо спросил он.
– Так была же ракета… – Артем прекрасно понимал, что это не оправдание.
– Ракета для летчиков. А вы кто?
– Младший технический состав.
– Вот видите… И тем не менее… За что вы были отчислены из летного училища?
– За самовольную отработку тактического приема ведения боя на предельно низких высотах! – четко отрапортовал Артем.
Теперь у него была новая версия происшедшего.
– А если без загибов, коротко?
– Выпускной экзамен сдавали по летному мастерству. А я под мостом через Москву-реку пролетел. Представил, что за мной вражеский истребитель гонится, а я от него ухожу…
– И далеко ты ушел? – усмехнулся командир.
Переход с «вы» на «ты» свидетельствовал о том, что отношение к нему потеплело.
– На взлете крылья подрезали. То есть машину я не повредил. Меня повредили. Должен был офицером стать, а стал простым красноармейцем. Я, конечно, не жалуюсь. Все равно, в каком звании, лишь бы Родине служить…
– Под мостом летать – целая наука. А ты, получается, два раза под ним прошел… И от финна ты грамотно уходил, я видел. На хвост ему сел… Чего не стрелял?
– Так боекомплекта не было.
– Без боекомплекта, без парашюта. Ты хоть понимаешь, что тебя сбить могли?
– Волков бояться – в лес не ходить.
Читать бесплатно другие книги:
