Мертвым не мстят, или Шутка Андреева Наталья

2

Из поезда Люся вышла, похожая на зачуханную провинциалку. Весь московский лоск с нее сошел, настроение было соответствующее. Она сама себя не узнавала. К ней тут же кинулся носильщик, но, увидев, что она без вещей, отстал. Грязная, уставшая, одуревшая от дороги, которой, казалось, не будет конца, Люся брела по перрону, думая лишь об одном: поскорей бы до дома добраться. До горячей ванны с ароматной пеной.

«Я так жить не хочу, – думала она, взяв первое попавшееся такси на вокзале. – Я не могу так. Не выдержу. Это не для меня. Все эти люди из моего вагона – инопланетяне! Или это я – инопланетянка? Поскорее домой и забыть обо всем!»

Про свою глупую шутку со смертью, про парикмахерскую, про поезд. Забыть и оказаться наконец в Тимкиных объятьях! Покаяться и вымолить прощение. И вернуться к своей обычной жизни. Только теперь она поняла, как прекрасна ее жизнь! Как замечательна!

Соседка, повстречавшаяся возле подъезда, оглядела ее подозрительно. Пробурчала что-то под нос, мол, ходят тут всякие бомжи, и брезгливо посторонилась. Люся чуть не рассмеялась: ее не узнали! Бывает же такое! Потом она увидела себя со стороны глазами соседки, одетой в шикарный полушубок из вязаной норки, и горько усмехнулась: да, дочь депутата Сальникова в таком виде признать трудно. Яркое мартовское солнце слепит глаза, пришлось надеть темные очки, дешевые, купленные в киоске на железнодорожном вокзале, потому что горнолыжные она потеряла, пока бежала от лавины. Прическа, как у уборщицы, под ногтями грязь, шея немытая. Какая она теперь Людочка Сальникова, по мужу Муратова? Неужели и Тимка ее не узнает?

Она долго давила на кнопку электрического звонка, пока не поняла, что муж еще не вернулся. Может, уже бросился вниз с десятого этажа? Или решил остаться в горах и оплакивать ее вечно? Сердце сжалось от тоски в крошечный комочек. Но сильнее всего оказалась все-таки усталость. Она даже ванну не в состоянии была набрать. Открыла дверь и, проковыляв по длинному коридору вместе с сумкой, прямо в ботинках, ввалилась в спальню.

«Полежу полчасика, приду в себя, приму ванну, и начну искать Тимку», – решила Люся, упав прямо в верхней одежде на чистое покрывало. И уже лежа, начала стаскивать с себя куртку. От переживаний ее трясло. Надо успокоиться.

«Полчаса, всего полчаса», – подумала она, засыпая…

Проснулась она, скорее почувствовав, чем услышав, как повернулся ключ в замочной скважине. Любимый муж вернулся! Единственный! Обожаемый! Неповторимый! Вернулся ее Бог, который и ей поможет вновь стать Богиней! Она замерла на мгновение, предвкушая страстные объятия, слезы, торопливые поцелуи… Какая глупая получилась шутка! Так захотелось заплакать и броситься ему шею! Слава богу, что он жив, ее Тимка!

– Заходи, – услышала вдруг она.

Ноги в момент одеревенели. Она уже вставала, но, услышав этот голос, замерла:

– Ой, темно!

– Не надо, не зажигай свет!

– Но почему?

– Тише. Потом.

И звуки, которые ни с чем нельзя спутать, торопливых страстных поцелуев. Она никак не могла понять: голос его, любимого мужа, но почему ее Тимка целует другую женщину?! А та еще смеет говорить:

– Наконец-то! Как я соскучилась! Я тебя так ждала!

– Я тоже скучал. Сильно, малыш. Безумно…

– Тогда идем в спальню?

Она сжалась в комок. Что сейчас будет! Надо устроить скандал, порвать их на клочки! Людочка так бы и поступила. Но Люся… С ней что-то случилось, она потеряла уверенность в себе. Предстать перед ними в таком виде, да еще устроить скандал? Немыслимо! Сначала в ванную, в пену…

Слава богу, помог Тимка:

– Нет, не здесь. Я не могу здесь, понимаешь?

– Понимаю.

– Тут везде ОНА. Ты получила мою телеграмму?

– Конечно. Господи, почему же так долго? Я думала, ты вернешься гораздо раньше.

– Марина, тело так и не нашли…

Конечно, Марина, кто же еще? У Людочки словно глаза открылись! Она вспомнила, как Тимка выхватил из рук у новенькой тяжелый поднос с фруктами. Это была отнюдь не доброта. Другое чувство. Так заботятся о любимой женщине. Когда же они успели? Пока жена лежала дома с простудой? Нет, раньше. Похоже, все началось с самого первого дня, с тех пор, как Тимка починил ее «мышь». Взаимная симпатия, которая переросла в настоящее чувство, в любовь.

– Ну и что, что ее не нашли?

– Мне надо было изображать убитого горем мужа. Я же не мог тебе в телеграмме написать, что убил ее.

– Убил?! Как так: убил?!

– Ты поймешь, я знаю. У меня не было выхода. Я мечтал об этом давно, с тех пор, как понял, что такое моя жена. Самовлюбленная эгоистка. Теперь ее больше нет, и я сам это устроил. Хочешь, расскажу о том, как я притворился, что подвернул ногу и специально послал ее одну к лавине? Повезло мне.

– Почему повезло?

– Я там вырос. Все лавины знаю наперечет. А тут самая лавиноопасная погода: накануне буран, потом солнце. Снег тяжелый, влажный. Когда я был маленьким, в этом месте погиб мой лучший друг. Самый коварный склон. Я его ненавижу, но на этот раз он мне помог.

– А если бы не получилось? Что бы ты делал?

– Не знаю. Я повез ее туда, чтобы убить. Обратно она бы все равно не вернулась. Я с ней больше не мог жить. Чудовище просто! Измучила меня своей любовью! Я ее ненавидел! Я пытался накануне с ней поговорить, понять, увидеть в ней человека, но… Не смог. А я был готов оставить ей все, хотя вложил в фирму душу. Меня бы устроил просто развод, я знал, что Сальников меня в порошок сотрет и при разводе я ничего не получу. Я был готов пожертвовать карьерой, всем, лишь бы быть с тобой. Но потом подумал: почему бы нет? Она это заслужила. Ее все ненавидели.

– Тимур!

– Ты добрая, я знаю. Не надо на меня так смотреть. Ведь она сама туда поехала. Сама, понимаешь? Слава богу, нам с тобой повезло. Мне не пришлось сбрасывать ее в пропасть или душить. Она, как-никак, женщина. Хоть и тварь. А тут… Несчастный случай. И все. Мне очень хотелось поскорее сесть в самолет! Но надо было держать марку. По легенде, я ее безумно любил.

– Пойдем в спальню, Тимочка. Ты устал. Тебе прилечь надо.

Она опять сжалась в комок. Господи, на ее маленьком острове счастья и так почти не осталось кислорода! Дышать нечем. Зачем они здесь? Неужели же сейчас придут сюда?!

– Только не туда. Марина, не надо. Ты что, не понимаешь?!

– Чего я не понимаю?

– Тут все ее. Ради этого я столько мучился! Ради ее квартиры, денег, фирмы, но теперь я все это ненавижу. Не стоило оно того. Я альфонс. А теперь еще и убийца. Я и себя ненавижу. Мне надо как-то пережить этот день. И… не здесь. Поедем куда-нибудь. Хотя бы в гостиницу. А лучше к тебе. Мне надо прийти в себя.

– Мои родители уехали. К родственникам в гости.

– Здорово! Когда вернутся?

– Завтра.

– Опять повезло. Одного дня мне хватит. Я соберусь с силами, и… В общем, поехали!

Люся услышала, как повернулся ключ в замочной скважине, и наконец наступила тишина. Поздно: от маленького острова счастья не осталось и следа. Его затопило, он исчез с карты Земли. Что теперь делать? Надо выбрасываться на материк, благо, что он уже открыт. Туда, где живут все остальные люди.

Какое-то время она сидела неподвижно, без света и, казалось, без воздуха, оглушенная и почти слепая, и постепенно начинала прозревать. Слова мужа ее оглушили, но теперь все выстроилось в стройную картину, сознание прояснилось. Тимка хотел ее убить! И он бы это обязательно сделал! Если бы она в тот день, когда сошла лавина, к нему вернулась, муж стал бы ее душить, сталкивать в пропасть, топить. Он ясно выразился: я повез жену в горы, чтобы убить. Но почему? Что она Тимке сделала?!

«Прелестная девочка!» – проскрипела огромная кровать, когда Люся встала с нее и сделала первый шаг к двери.

– Вы врете! – крикнула она. – Вы все постоянно врете!!!

Муж выразился вполне конкретно: эта тварь. Она, Люся – тварь. Ненавистная жена.

Неужели все ее ненавидят? Абсолютно все? С Мариной понятно, она любовница мужа. Но остальные?

Она решила проверить, насколько прав Тимур. Выяснить наконец всю правду. Всех своих врагов. Чтобы знать потом, кому мстить. Поэтому она поправила покрывало на кровати, вытерла тряпкой грязные следы на полу, саму тряпку аккуратно положила на прежнее место, к входной двери. Она помнила, что где-то в спальне есть заначка, маленький тайничок от мужа. Деньги, спрятанные ему же на подарок ко дню рождения. Подальше, чтобы случайно не потратить. Она ведь транжира. Была. Денег немного, но на первое время хватит. Тимка же так хотел, чтобы она умерла! Вот пусть и думает, что это случилось. Людочки Сальниковой больше нет.

Мертвым мстить обидчикам проще, их ведь никто не берет в расчет. Она решила, что выгоднее пока оставаться мертвой.

Из вещей она ничего не взяла. Надела куртку, в которой приехала, те же ботинки и взяла лишь деньги, о которых Тимур не знал. Да еще ключи от квартиры бывшей сокурсницы, своей подружки, той самой, что назвала ее мужа плебеем (о, как она была права!). Подружка недавно уехала в длительную командировку за границу и просила присматривать за квартирой, это сейчас оказалось как нельзя кстати. Есть время, чтобы как следует подумать обо всем. К объяснению с любимым мужем Люся сейчас не готова. План мести еще не созрел.

…Несколько дней она находилась в состоянии глубокого стресса, сначала плакала, потом просто лежала с сухими глазами, ничего не ела и не выходила из квартиры. Она чувствовала, как стремительно худеет, а заодно и стареет. На гладком прежде личике появились морщинки, но ее это мало волновало. Она и в самом деле любила Тимура. И была уверена, что эта любовь взаимная. А он сказал: тварь. И еще: ее ненавидели все. Ее, это Людочку Сальникову, прелестную девочку.

Наконец она не выдержала и позвонила домой. Нет, не любимому мужу, а папе Сальникову. Трубку взяла синеглазая акула.

«Меня же нет», – вспомнила Люся и вдруг спросила:

– А Людочку можно позвать к телефону?

Она очень надеялась, что голос узнают и начнутся ахи и вздохи. «Какая радость, моя дорогая, что ты жива!»

– Милая, вы куда звоните? – холодно спросила мачеха.

– Ей домой, – растерялась она.

– Это мой дом, – подчеркнула синеглазая акула. – Вы, должно быть, не в курсе. Институтская подруга, да?

– Что-то вроде того.

– Тогда можете завтра прийти на похороны.

– Как на похороны? – растерялась Люся.

– Мы решили предать земле символический прах моей падчерицы. Тело еще не нашли, а моему супругу нужна показательная пиар-акция. Его рейтинг падает, а народ наш, как известно, жалостливый. Мы решили обнародовать факт трагической гибели его дочери именно сейчас.

– Какая еще акция? Какой пиар? – она совсем растерялась.

– Ваша подруга каталась на горных лыжах и попала в лавину. Несчастный случай. Ее тело, должно быть, вмерзло в ледник. Или лежит где-нибудь на дне глубокой пропасти. Спасатели решили поиски больше не продолжать. Дорого. А мы люди небогатые. Ха-ха! Решили экономить народные деньги. Так что завтра милости прошу. На похороны. В час дня.

– А где…

– Рядом с ее матерью. На…

Она так испугалась, что, не дослушав, бросила трубку. Какие еще похороны?! Понятно, что акуле не терпится от нее избавиться, но папа! Неужели он так легко сдался?! Почему?!!

…Следующий день оказался для нее настоящим кошмаром. Задумано было следующее: дождаться на кладбище, когда урну якобы с ее прахом будут опускать в могилу, выйти вперед и громко сказать:

– Вот она я.

И конец шутке. Папа Сальников счастлив, подчиненные тоже, Тимка… Этот пусть убирается обратно в грязную лужу, из которой его вытащили. С любовью можно справиться на берегу ласкового моря, в шикарном отеле, где загорелый мачо приносит к белоснежному шезлонгу обжигающие коктейли. В таком случае все очень быстро проходит. Тимур Муратов не единственный красивый мужчина на белом свете. Можно обойтись вообще без мужа, если жить в свое удовольствие, не думать о деньгах и до старости оставаться прелестной девочкой. Она согласна на все, лишь бы вернуться в прежнюю жизнь, на свой остров счастья. Для избранных. Довольно бедности. Эта прическа, так же, как и эта жизнь, никуда не годятся.

Но случилось ужасное. Измученное существо, притащившееся на кладбище, изможденное, изуродованное крайне неудачной стрижкой, уже не было Людочкой Муратовой. К тому же солнце светило слишком ярко, а глаза так сильно болели, что снова пришлось надеть дешевые солнцезащитные очки. И никто ее не узнал, хотя Люся и не пыталась спрятаться. Она стояла и ждала: вот сейчас кошмар закончится. Папа узнает ее, закричит от радости и кинется обнимать.

Синеглазая акула все обставила должным образом. Скорбящий отец – это же так человечно! Так трогательно! На кладбище было полно журналистов. Люди должны почувствовать, что он свой, родной, такой же, как и все они, уязвимый. Человек, стоящий возле свежей могилы единственной дочери, не способен думать о том, как набить за счет государственной казны свои собственные карманы. Он страдает, он плачет. И его молодая жена тоже в черном, держит кружевной платочек у скорбных синих глаз. Она страдает. Любимому мужу плохо. В семье Сальниковых глубокий траур. Саму героиню никто не замечал. Все смотрели на свежую могилу.

По лицу мачехи Люся читала: как удачно все получилось! Назревает громкий коррупционный скандал, но кто теперь посмеет бросить камень в скорбящего отца? Люся стояла так близко, что услышала, что именно сказала мачеха отцу в тот момент, как оркестр заиграл траурный марш:

– Ну, слава тебе, избавились!

Она замерла, ожидая, что ответит папа. От его слов зависело все. Но он молчал. А синеглазая акула не унималась:

– Она бы так и тянула из тебя деньги. На фирму, работу которой сама же и разваливала, на дорогие тряпки, на побрякушки. Или выкинула бы такое, что ославила бы нас на всю страну. Взбалмошная, глупая, никчемная девчонка!

И тут он наконец сказал свое слово:

– Потише, Варя. Как-никак, кладбище. А в целом ты права.

Люся все поняла. Жена молода, ей еще рожать и рожать. Есть уже долгожданный сын, возможно, скоро появится на свет и другой. А там и дочка. У депутата Сальникова будет большая счастливая семья. А первая дочка и впрямь получилась неудачная. Балованная. Эгоистка.

– Эгоистка, – услышала она уже с другой стороны.

Бывшие подчиненные обступили Тимура. Сотрудники туристической фирмы старались держаться вместе. Ближе всех к нему стояла, разумеется, Марина. Она, кстати, была единственной, кто плакал. Но как же Люся ее ненавидела! Она еще смеет оплакивать Людочку Муратову! Тварь! Воровка! Украла мужа! И ревет она от страха: а вдруг выяснится, что он убийца? И правильно, что ревет! Пусть боятся! Она их всех разоблачит!

Остальные же просто отрабатывали номер. Аттракцион «похороны начальницы». Люся видела, как потом за воротами кладбища они откровенно радовались. Она шла следом, не чувствуя, что ноги промокают, а кто-то из сотрудников ее фирмы, не стесняясь, говорил:

– Теперь и работать нормально можно.

– Тише ты! – пытались его одернуть другие. – Помолчи!

– Дома отпразднуем. То есть в офисе.

– Мужики, это лучшие поминки в моей жизни! Давно так не радовался!

– Т-с-с! Тише!

– А что? Если откровенно, то ее шуточки давно меня достали.

И вдруг та, которая не раз умильно, виляя хвостиком, говорила, что без начальницы все они погибнут, высказалась еще откровеннее:

– Как здорово все-таки, что она умерла! Просто класс! Вот повезло, так повезло!

– А чего стесняться? – поддержали ее остальные. – Ей ведь все покупал папаша. Сама-то она ничего не умела. Только орать и ногами топать. Одно слово: Сальникова!

– Да чтоб они все сдохли, эти Сальниковы!

…Она так и осталась стоять на автобусной остановке. Все разъехались на машинах, а ее никто не позвал. Подумали, что пришла институтская подруга покойной, сама как-нибудь доберется, нечего ей слушать, как народ радуется.

Важно уселся в свой лимузин отец, рядом с ним счастливая Варька. Поняв, что ничего интересного больше не будет, повалили с кладбища журналисты. Люся опомнилась и хотела было бежать к ним с криком:

– Э-э-э! Постойте! Это я! Я здесь!

Но ноги словно примерзли к земле. Это был шок. Не нашлось ни одного человека, который почувствовал, что со смертью Людочки Сальниковой из его жизни что-то ушло. Что ее смерть – это потеря. Напротив, все сказали: как классно, что ее больше нет! Вот счастье-то привалило! Она им всем, оказывается, только мешала. Ее никто не любил. Даже папа. Вот тебе и узнала правду!

«А у кого-то на даче павлина съели», – горько подумала она, залезая вслед за старушкой в черном платке в грязный рейсовый автобус.

Впервые пришлось задуматься о том, что такси – это безумно дорого, и придется все-таки потихоньку обживать неизвестный материк, открытый в поезде дальнего следования бывшей Людочкой Сальниковой. Материк под названием Россия, а в ее конкретном случае, Москва. Враждебный город, который не верит ни слезам, ни даже, как выяснилось, пролитой крови. И который придется завоевывать заново. Потому что от маленького острова счастья, на котором раньше жила Людочка Сальникова, совсем ничего не осталось. И воздух там вдруг разом взял да и закончился.

3

Первые ее поступки оказались детскими, хотя она и не была больше прелестной девочкой. «Я им всем докажу!» Но она так мало знала о городе, в котором жила, о людях, вообще о жизни, что была уверена: стоит только ей захотеть… Об этом говорилось во всех любимых ею фильмах и прочитанных книгах, жизнеутверждающих, об этом кричали глянцевые журналы, желтая пресса: о победителях, которым принадлежит мир. Главное, захотеть, и всего добьешься. А она всерьез считала себя победительницей.

«Вот стану звездой, и тогда они все узнают!»

Оставалось определиться с карьерой: где именно ее делать? Людмила Муратова была уверена, что таких, как она, ждут везде. Итак, проанализируем ситуацию.

Сначала она задала себе вопрос: «Неужели же все так безнадежно плохо? Ведь кто-то меня любил? Хотя бы не ненавидел, как все остальные». С Тимкой все понятно. Этот альфонс сразу положил глаз на фирму, в которую устроился на работу, и стал обольщать ее владелицу. Он потому и домработницу не нанимал, чтобы не было свидетеля, лишней пары глаз и ушей. Убийство было задумано давно, оставалось дождаться удобного случая. Не умерла бы жена в горах – подложил бы ей в ванну включенный фен или устроил короткое замыкание. Он же умный. Предприимчивый. Лживый. Картинка сложилась.

Подружки? С этими тоже все понятно, дочка депутата – ходовой товар. Вечно со своими просьбами, а точнее, с просьбами родителей, которые засылали отпрысков к младшей Сальниковой, со льстивыми комплиментами. На похороны пришли порисоваться, как же! Столько прессы! Это единственное, что их занимало, никто даже не всплакнул. Стервы!

Отец? Влюбленный болван! Седина в бороду – бес в ребро, вот как это называется! Варька из него веревки вьет! Тоже стерва! Вот кто главный виновник! Вот кого надо наказать! Отсюда ноги растут, из Варькиной жадности!

Но остальные? Что она им сделала? Относилась вроде бы нормально, зарплату вовремя платила. Никого не кинула, увольняла только за серьезные проступки. Разве что не замечала их, относилась как к мебели. А как иначе?

Ее родители относились к людям точно так же. И она, Люся, бывшая Людочка, прелестная девочка, разве не добрая? Она ведь никогда не испытывала к людям ненависти, не гадила им откровенно (розыгрыши не считаются), она их просто не замечала. Кто замечает обслугу? Официанта в ресторане, швейцара в гардеробе, портье в отеле? Это же мебель! Чаевые дали – и будьте довольны! Главное, вовремя платить по счетам, и все будут тебя любить, вот что она усвоила с раннего детства.

Она уже сто раз пожалела, что придумала глупую шутку со смертью под лавиной. Надо было как-то иначе. Без потерь, по крайней мере, столь ощутимых. Без двух ночей в плацкартном вагоне на верхней полке, без потери волос, и вообще имиджа, без переезда в другую квартиру, где все чужое. Но теперь обратной дороги нет. Пьесу «чудесное воскрешение Людмилы Сальниковой» надо доиграть до конца. Муратовой она больше не будет никогда. Фамилию обязательно надо сменить. Будь он проклят, Тимур!

Надо во что бы то ни стало доказать, что она, Людмила Сальникова, и сама собой что-то представляет. Без всесильного папы. Вернуться с триумфом, что называется, на коне. Пусть все они поймут, как были неправы. Как ошибались в ней. Она не эгоистка и не тунеядка. И уж конечно, не дурочка. Ха-ха! У нее есть диплом о высшем образовании и опыт руководства крупной туристической фирмой. И вообще она умница и красавица, пре… Хватит! Только не это!

Она твердо знала: все Золушки рано или поздно становятся принцессами. Надо только взять в руки метлу, махнуть ею пару раз, а дальше уже остается ждать добрую фею. Награда непременно последует. Значит, ей, Люсе, надо только определиться с карьерой и найти себе достойную работу. Каких-нибудь пару лет – и она миллионерша! Звезда! Она на первых полосах глянца – преуспевающая бизнес-леди Людмила Сальникова, журналисты наперебой берут у нее интервью, Варька истекает слюной от зависти, отец рыдает от счастья. Вот так дочка! Не посрамила!

Всего лишь надо найти подходящий объект для применения своих талантов. Говорили, их у нее много, и все – блестящие! А дальше уже все пойдет как по маслу: блестящая карьера, огромная зарплата, предложение партнерства и как итог – собственная фирма. Не купленная на папины деньги, а заработанная честным трудом. Прекрасный принц тоже будет весьма кстати. Красивый, богатый, владелец роскошной машины и загородного особняка. А может, даже самолета и яхты. Пусть Тимка не думает что он – нечто особенное. Вон их сколько ходит по улице, этих мужчин! Она заполучит лучшего! Она всегда получает все самое лучшее!

Мужчины по улицам действительно ходили. А лучше сказать, проходили от машин до дверей офисов и ресторанов. И были среди них и владельцы дорогих авто, и хозяева крупных фирм, и обладатели загородных особняков. Но Люся с удивлением поняла, что они ее не замечают. Их взгляды были обращены куда-то внутрь себя, а в толпу людей они смотрели, словно в зеркало. И видели только себя, свои успехи, свои бесчисленные достоинства. Видели зависть и наслаждались этим. Они успешны, а все остальные – быдло. И она, Люся, теперь стала быдлом. Потому что она была по ту сторону стекла, а все, что осталось там, в зазеркалье, этих мужчин совершенно не интересовало. В целом же смотреть на них было противно. И спать с ними действительно можно только за деньги, они не умеют любить, ибо любить – это значит отдавать. А они умеют только брать, а точнее, хапать. А нахапавшись, пресыщаются и начинают унижать женщин, отдавших им молодость, родивших им детей.

Люся готова была и на это: получить все через мужчину. Иногда ей хотелось крикнуть:

– Эй! Вот она, я! Я на все готова и на все согласна! Берите меня!

Ее всегда называли хорошенькой, и она надеялась, что хоть это правда. Потому что зеркало подтверждало: да, хороша. Но оказалось, что ее время давно прошло, по улицам ходили восемнадцатилетние красотки с ногами от ушей, их было столько, что у мужчин глаза разбегались. Москва напоминала кремовый торт с обилием сливочного крема, женской красотой можно было объесться, проведя на улицах и в бесчисленных кафешках всего один день. Женщины демонстрировали свои прелести столь откровенно и так открыто предлагали себя, что мужчины не торопились с выбором. Даже у тех, что чуть покрасивее обезьяны, была завышенная самооценка, наличие товара явно превышало спрос. И товар, надо сказать, был отменного качества.

Без папы Сальникова, без денег, без своей туристической фирмы Люся оказалась никому не нужна. Загнанная кляча, которой место на живодерне, как она может выдержать конкуренцию с молодым мясом, ежедневно прибывающим на московские вокзалы в безумных количествах? От отчаяния она почти ничего не ела и в итоге похудела на десять килограммов! По утрам она старалась не смотреть в зеркало. Кожа повисла, под глазами залегли синие тени. Если раньше она выглядела моложе своих двадцати восьми, то теперь казалась лет на пять старше. А кому интересна тридцатилетняя женщина с ужасной стрижкой и в ужасной одежде? Время до приезда однокурсницы стремительно сокращалось. Надо было или срочно искать себе жилье и работу, или признаваться той во всем. Но как признаться? Предстать в таком виде перед подругой, только что вернувшейся из Европы? Чтобы услышать: «Ах ты бедненькая!»

Таких слов ей еще никто не говорил. Ни у одного человека в мире пока не было повода жалеть Людочку Сальникову. Еще чего! Это она их всех пожалеет. Потом. А сейчас надо выкручиваться.

Пришлось всерьез заняться поисками работы. И тут возникла главная проблема: у нее нет никаких документов. Вот тогда бывшая Людочка Сальникова и узнала, что такое человек без бумажки. И что на слово в этом городе давно никто никому не верит, да хоть мамой клянись, все равно врешь, если это документально не подтверждено. Даже если диплом есть, не факт, что он подлинный. Нужны рекомендации. Свидетели.

Паспорт она все-таки купила. На вокзале, за последние деньги. С пропиской в деревне Грязищи где-то под Тамбовом. Люся даже представить себе раньше не могла, что такая существует! Фотографию в паспорте переклеили наспех, в грязной забегаловке у того же вокзала, и у Люси появился первый документ. И по странному совпадению он тоже был на имя Людмилы. Хоть и не Сальниковой, и не Муратовой, и не того года рождения. Она стала на три года старше, и чувствовала себя соответственно. Она враз повзрослела, ей и в самом деле перевалило за тридцать, и к ней теперь обращались «женщина». Найти работу оказалось большой проблемой. Даже не хорошую, а любую. Без диплома, без знакомств, с пропиской в деревне Грязищи.

В первом офисе, куда Люся зашла, над ней откровенно посмеялись:

– Что-что вы закончили?

– Факультет менеджмента и маркетинга. У меня большой опыт работы в крупной туристической фирме. Я объездила весь мир.

– А где это написано? Загранпаспорт у вас есть?

– Нет. Он… Срок действия закончился! – нашлась она.

– И вы его что, выкинули?

– Потеряла, – она опустила глаза, поняв, что сказала глупость.

– Женщина, хватит мне голову морочить. У нас серьезная фирма, у меня сегодня поток. Куча людей записана на собеседование.

– Да я объездила всю Европу! Я все модные курорты наперечет знаю! Я была в Америке! И даже в Африке!

– И как там львы? Не кусаются?

– Вы мне не верите?! Я знаю компьютер и всю оргтехнику. Я хорошо говорю по-английски. Хотите?

– Поговорить? По-английски? Женщина, вы удивительная нахалка. Приехали откуда-то из деревни, у вас кроме паспорта нет никаких документов, даже аттестата о среднем образовании. Нет трудовой, вообще никаких рекомендаций. Столицу решили покорить? С такими-то данными? Да у вас на лице написано восемь классов образования и ни копейкой больше! Если бы вы честно это сказали, мы взяли бы вас уборщицей.

– Кем?!

– Уборщицей. А так… Извините, но нам люди деньги приносят. Вы всех клиентов распугаете. А врать нехорошо. Людмила, как вас там? Сергеевна? Прописанная в деревне Грязищи Тамбовской области. Х-м-м… А что, правда такая есть?

– Не знаю.

– Ха-ха.

– Ну, хотите, я вам правду расскажу?

– Хочу.

– Я умерла. Понарошку. Муж послал меня кататься на лыжах. Горных. А там лавина. Я решила над ним пошутить и вернулась в Москву одна. А меня здесь уже решили похоронить. У мужа любовница. И я решила к нему не возвращаться. Возьмите меня на работу. На самом деле мой отец – депутат. И я несколько лет руководила крупной туристической фирмой. Я была ее хозяйкой.

– Ха-ха-ха!

– Что в этом смешного?!

Ее собеседник вытер выступившие на глазах слезы:

– Рассмешили вы меня, Людмила… как вас? Сергеевна? Милая, попробуйте романы писать. Вторая история гораздо лучше первой. И насчет отца вы хорошо придумали. Депутат – самое то! Во! – он показал ей большой палец. Потом опустил его вниз, как на гладиаторских боях: смерть. – Убирайтесь.

– Да что же это такое! А ну-ка, пустите меня за компьютер! Я вам сейчас покажу!

– Ну, уж нет! – проворно вскочил ее визави. – Не трогать! Вы тут дров наломаете, а с меня начальство спросит!

– Ничего я не наломаю! Я умею, слышите вы?!

– Бумажку покажите. А так, откуда я знаю, чему там, в деревне Грязищи, в школе учат? Может, вы по клавиатуре молотком ударяете, а на системный блок сковородку с яичницей ставите?

– Иди ты… – разгорячилась Люся. Она даже представить себе не могла, что будут такие проблемы! У нее, владелицы туристической фирмы! Грозной начальницы, без которой все должно было вмиг развалиться! – Козел!

В ней говорила дочь депутата Сальникова, не так-то просто было вытравить старую закваску.

– Вот. Это уже ближе к истине. Узнаю: деревня Грязищи.

– Дались вам эти Грязищи!

– Совет хотите, Людмила, ха-ха-ха, Сергеевна?

– Еще чего!

– Нравится мне ваш апломб. Другие приходят тихие, как мышки. Интеллигентный разговор, хорошие манеры, глазки в пол. Все-таки на работу устраиваются. А вы себя ведете как хозяйка жизни. Никакой работы вы, конечно, здесь не получите. А совет… Если с написанием романа не получится, попробуйте податься на Тверскую.

– Что?!

– Не пойдет? Шлюхой быть не желаете? Хотя… – он с сомнением оглядел ее фигуру, висящую на ней, как мешок, одежду. Пришлось ведь подружкину носить. Люся и сама понимала, как убого она выглядит в костюме с чужого плеча. И тут получила сполна. – Вид у тебя не товарный. Разве что в подворотню, к некондиции. Может, кто и польстится, из жалости.

– На себя посмотри. Жиртрест.

Это в ней говорила Людочка Сальникова, и сдержаться она не могла совершенно напрасно. Ну, хлопнула дверью. Свежий ветер в лицо. Хорошо! Но есть-то что-то надо? Деньги стремительно таяли, да и о квартире надо подумать.

В другой фирме она была гораздо терпеливее. Но собеседование все равно не прошла. Чтобы она там ни умела, как бы красиво ни говорила, но другие претендентки имели дипломы, рекомендации и гораздо презентабельнее выглядели, а это решало все. Надо было чем-то доказать и свое высшее образование, и опыт работы. Она злилась, но вдруг вспомнила себя в роли работодателя. Вспомнила и неожиданно покраснела. Как она себя вела! Ничуть не корректнее того толстяка, который все время высмеивал деревню Грязищи!

Судьба возвращала ей собственные промахи. Что сама делала, то и получи. Круг замкнулся. Первый круг в ее жизни. Она даже представить себе не могла, сколько их еще будет, таких кругов.

Потом была еще одна фирма, и еще. Она старательно выписывала из газет объявления о работе, а потом звонила и целый день ходила по указанным адресам. А время, отведенное ей, сокращалось. Еще месяц, и квартиру подруги придется освободить.

Что же делать?

…Она брела по улице, увлеченная внезапно пришедшей в голову мыслью. Ярко освещенный проспект, толпа народа. Почему же именно здесь, среди людей, так остро чувствуется одиночество? До нее никому нет дела. Совсем никому. Упади она на мостовую – все равнодушно перешагнут через неподвижно лежащее тело и пойдут по своим делам. Одним конкурентом меньше. Москва не резиновая, все правильно. Впервые она задумалась о словах, которые сама произносила не раз. Этот город был жесток к проигравшим, но стать в нем победителем в одиночку невозможно. Он расправляется с одиночками, словно с отбившимися от стаи ранеными животными. Джунгли, вот что это такое. Каменные джунгли.

Ей было одиноко. Новая жизнь оказалась совсем не похожа на сказку. Добрые феи давно уже поняли, что на всех Золушек их все равно не хватит, на свете нет столько чудес, сколько им требуется, переселились на волшебный остров и стали делать подарки друг другу. И на свете воцарилось зло. Потому что никто никому больше не верит. Ни в одном офисе не верили, что Люся говорит правду. Ее слова никто не мог подтвердить. Люди брали на работу преимущественно своих знакомых или через знакомых, в крайнем случае, с хорошим дипломом и солидным стажем. Связи решали все, а слова… Это только слова. Все вокруг врали, по телевизору врали, и в книгах, как оказалось, врали. Одного желания стать победителем мало. А что надо-то? Этого она не знала.

Отчаявшись, она решила устроиться официанткой в какой-нибудь ресторан. Раз обязательно надо взять в руки метлу, она это сделает. Но даже эту метлу получить оказалось не так-то просто. Только в четвертом ресторане владелец посмотрел на нее благосклонно. И предложил… место посудомойки.

– Двести баксов в месяц. Сутки через двое.

– Мыть посуду?! Мне?!

– А кто ты такая?

– Я – женщина, – гордо ответила бывшая Людочка. Прелестная девочка с каштановыми кудряшками.

– Да ну? Впрочем, похожа. Все вроде на месте. М-да… Руки-ноги задирать умеешь?

– Что?!

– Моему приятелю девочка нужна в кордебалет. Громко сказано, а на деле простое виляние задницей. И голые сиськи показывать. Чтоб публика мужского пола как следует завелась. Здесь без этого обходятся, а у дружка заведение покруче будет. У меня перед ним должок. Пошлю ему телку – обрадуется. Главное, чтоб на все была готова. Ну, ты меня понимаешь, – он оглядел ее маслеными глазками и подмигнул: – Так что?

– Нет, не умею, – с сожалением сказала Люся. – Я танцами никогда не занималась. И насчет остального… Нет, я не готова. На все, – тихо добавила она.

– Тогда забудь о том, что ты женщина.

– Может, официанткой?

– Официанткой? Тебя? – хозяин ресторанчика с сомнением оглядел ее лицо и фигуру. – Да у меня такие девочки работают! Закачаешься! А твое место на кухне. И то скажи спасибо, что я не обращаю внимания на твою прописку.

– А при чем здесь прописка, когда я только посуду буду мыть?

– Милая, ты где живешь? Кого проверяющие за задницу схватят, тебя или меня? Милиция на порог – ты за порог. Поняла?