Планета призраков Бушков Александр
Есть еще весьма любопытный фрагмент Книги пророка Даниила. Речь там опять-таки идет о каком-то чудовище, ничуть не похожем на мифологических созданий…
«Был на том месте большой дракон, и Вавилоняне чтили его. И сказал царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? Вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что это бог неживой; итак, поклонись ему. Даниил сказал: Господу Богу моему поклоняюсь, потому что Он Бог живой. Но ты, царь, дай мне позволение, и я умерщвлю дракона без меча и жезла. Царь сказал: даю тебе. Тогда Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе, и, сделав из этого ком, бросил его в пасть дракону, и дракон расселся. И сказал Даниил: вот ваши святыни!» (Даниил, 14, 23–27).
Самое интересное, что это библейское свидетельство подтверждается любопытной археологической находкой. В том же древнем Вавилоне давным-давно археологи раскопали ворота Иштар, украшенные рельефными изображениями разных животных. Всех без особого труда удалось идентифицировать с самыми обычными зверями вроде дикого быка-тура, и только один, сущий монстр, долгие годы оставался неопознанным, вернее, как водится, считался «сказочным», «мифологическим» чудищем, выдуманным древними художниками из головы. Но потом окрепла палеонтология и накопила достаточно костей «ужасных ящеров», и кто-то, еще раз взглянув на сказочного монстра по имени «сируш», ахнул: так это ж динозавр! Разве что самую чуточку стилизованный…
Так что есть серьезные основания думать, что древние вавилоняне каким-то образом заманили в надежный загон динозавра, а потом хитрые жрецы, оценив ситуацию, заорали на весь Вавилон: если не будете таскать нам колбасы с пивом, божество наше разгневается и всех вас стрескает. Царю для поднятия авторитета в массах тоже оказался как нельзя более кстати такой вот «бог» – ну, а потом пришел пророк Даниил и в два счета разделался с рептилией примерно тем же способом, каким эскимосы добывают белых медведей: убойное средство, замаскированное для вкуса пахучим жиром, – и прощай, «божество»…
Точно так же пророк Исаия, отроду живший в Палестине, мог знать о «летучих змеях» не по рассказам, а видеть их собственными глазами. Поскольку дает весьма реалистичное описание: «Там угнездится летучий змей, будет класть яйца и выводить детей, и собирать их под тень свою» (Исаия, 34,15). Речь в этом фрагменте идет о городах, которые оказываются заброшенными и постепенно там поселяется всевозможная живность – «летучих змеев» пророк называет в ряду совершенно реалистических зверей: ежей, филинов, ворон, коршунов и шакалов…
Кроме Левиафана, Библии прекрасно известен и морской змей: «…хотя бы сокрылись от очей Моих на дне моря, и там повелю морскому змею уязвить их» (Амос, 9,3).
С этой точки зрения, несомненный интерес представляет и книга пророка Ионы – которого во время морского путешествия проглотил «большой кит», но потом «изверг из чрева». Киты в Средиземном море – гости редкие, да и человека проглотить не в состоянии, потому что глотка у них очень уж маленькая. А вот какой-то хищной морской рептилии такое деяние вполне по плечу…
Историю Даниила и дракона крайне напоминает старинная польская легенда о князе Кроке (Краке), от имени которого происходит название города Кракова. В пещерах Вавельской горы жил страшный змей и с равным усердием поедал то людей, то скот. Крок взял несколько свежих воловьих шкур, начинил их смолой, серой, другими горючими снадобьями, запалил фитиль и придвинул все это к пещере. Змей выполз, радостно все это проглотил – но в его утробе вспыхнуло пламя, и он издох. Подобное предание существует и у соседних чехов…
И, наконец, переходим к обещанной «жемчужине», переносимся в каменный век, когда на планете уже обитал современный человек – и украшал стены пещер многочисленными изображениями самых разных животных, выполненными с поразительным сходством…
Рис. 1 мне попадался и раньше, но, каюсь, серьезно я к нему не отнесся. Поскольку приведен он был в книге, вышедшей в серии, к которой особого доверия я не питал: очень уж много там было откровенных «уток» и предельно шизофренических сенсаций. А потому я и опасался пользоваться чересчур уж легковесными источниками.
Рис. 1. Изображение группы неизвестных существ, высеченное на стене пещеры Лос-Казарес, в Испании (прорисовка)
Но потом мне в руки попала книга не в пример более «каноническая» – «Большой иллюстрированный атлас первобытного человека», толстенный том в пятьсот с лишним страниц, где имелось более 900 фотографий: орудия первобытного человека, наскальная живопись, рельефы, скульптуры людей и животных. Составил этот труд чешский ученый Ян Елинек, как говорилось в аннотации, «пользующийся международным авторитетом». Что ж, тем лучше…
Рис. 2. Так выглядит изображение на стене пещеры Лос-Казарес.
Вот он, оригинал, с которого сделана была прорисовка: рисунок из пещеры Лос Казарес в Испании (рис. 2). Елинек, как нетрудно было догадаться, не подвергает сомнению его достоверность: вот только без малейших колебаний заносит в графу «фантастические существа». Есть такая графа в подобных насквозь ученых трудах. Все, что в той или иной степени противоречит устоявшимся гипотезам, заносится в рубрику «фантастические существа». А вот и ученый комментарий: «В Лос Казарес была открыта гравюра, которую Брейль истолковал как изображение жаб или рыб. Большая круглая голова с большим глазом, представленная в профиль, заканчивается клювовидным ртом. От круглого, почти сферического тела отделяются две конечности, подобные рукам. Совершенно очевидно, что моделью художнику не могло послужить ни одно реальное животное».
Так-таки и не могло?! Я в невежестве своем полагаю это изображение весьма точным портретом семейки динозавров, которых первобытный художник, конечно же, наблюдал живехонькими и здоровехонькими – конечно, с приличного расстояния, потому что, согласитесь, вид у них весьма свирепый и угрожающий, что-то ни капельки они не похожи на травоядных ящеров, так умиливших малолетних героев «Парка юрского периода». Это динозавры, и динозавры хищные, что художник очень точно передал несколькими скупыми штрихами…
Нельзя же говорить всерьез, что это «жабы» или «рыбы»! И на жаб, и на рыб они похожи примерно так же, как Уинстон Черчилль на балерину! И потом, ученый муж Елинек откровенно, с неуклюжестью начинающего шулера передергивает: ну где вы видите «круглое, почти сферическое» тело?! Ведь ничего подобного! Положительно, за совершеннейших дураков нас держат господа дарвинисты…
Первобытные художники, между прочим, к абстракции были нисколечко не склонны и животное изображали так, что узнать его удается с первого взгляда: вот лошадь (рис. 3), вот волк (рис. 4), вот еще одна лошадь (рис. 5), вот кабан (рис. 6), вот носорог (рис. 7), вот, наконец, кузнечик (рис. 8). Неужели трудно определить, кто именно послужил оригиналом?
Рис. 3
Рис. 4
Рис. 5
Рис. 6
Рис. 7
Рис. 8
Рис. 9
Рис. 10
Рис. 11
Рис. 12
Рис. 13
Рис. 14
Рис. 15
Рис. 16
Рис. 17
Рис. 18
Рис. 19
Рис. 20
Рис. 21
Рис. 22
Рис. 23
Рис. 24
Справедливости ради следует отметить, что по-настоящему фантастические, ни на что не похожие создания все же встречаются – но крайне редко. Вот, не угодно ли? (рис. 9). Действительно, тварь предельно загадочная (и, как мне отчего-то представляется, обладающая скверным характером, к человеку вряд ли благожелательно настроенная – такой уж у нее вид, и точка). Но она – единственная в толстенном атласе. Остальные же «фантастические» создания, вполне может оказаться, просто современной науке еще не известны, а потому и «сосланы» в сомнительные.
«Гравюра фантастического существа из пещеры Комбарелль, Франция» на рис. 10. Позвольте, а что же тут фантастического? Да, по мнению, Елинека, пятнистая шкура и прямые рога. В распоряжении науки пока что нет подобных черепов (ао цвете шкуры первобытного рогатого скота она вообще судить не может, поскольку ни единой шкуры не сохранилось). Ну и что? Не проще ли предположить, что и на сей раз первобытный художник изобразил реальное существо – которым, очень может оказаться, нынче утром и завтракал с соплеменниками…
Еще парочка зверей, зачисленных в «фантастические» (рис. 11). Очень уж они не похожи на известных науке медведей и волков… А кто поручится, что науке известны все без исключения виды первобытных хищников?
«Вымышленное животное с бычьими рогами и головой лося» из французской пещеры. (Рис. 12). Может быть, не вымышленное, а опять-таки не найденная пока разновидность?
Но вернемся к динозаврам, которых первобытный художник наверняка мог видеть. Представляет несомненный интерес и рисунок из французской пещеры Комбарелль (рис. 13), в котором тот же неутомимый аббат Брейль «видит половой акт».
Ну, не знаю… Справа действительно изображен человек, а то, что у него между ног, крайне похоже на фаллос. Но вот фигура слева… Голова, передние конечности, контуры фигуры – все это напоминает скорее крупную рептилию, динозавра, стоящего по колено в воде, чем человека (кстати, если уж следовать идее Брейля о половом акте, то символический смысл вполне может оказаться и в том, что таким образом первобытный охотник выражает свое отношение к динозавру: да трахал я, мол, его…).
Это изображение, конечно, может служить предметом для дискуссий. Но вот рис. 2, мне представляется, не таит никаких двусмысленных толкований: кто это, если не динозавры? Ведь вылитые…
И фигура (рис. 14) из той же французской пещеры Комбарелль тоже достаточно подозрительна и открывает возможность для дискуссий. Она считается «карикатурным изображением человеческого лица» – но неужели других версий так-таки и нельзя выдвинуть? Во всяком случае, на млекопитающее это не вполне и похоже…
Вообще, из данного атласа, безусловно интересного самого по себе, многое можно почерпнуть касательно взглядов, царящих в среде ученых, их аргументации и методе размышлений…
Вот изображения бизонов и лошадей, пораженных стрелами (рис. 15, 16, 17). Глубокомысленный комментарий Елинека: «Но это, конечно, не стрелы, так как в то время ни оперенных стрел, ни гарпунов не было и быть не могло. Длинные зубатые гарпуны появились лишь в конце мадлена».
Наш ученый муж, разумеется, не летал в каменный век на машине времени и не мог знать точно, когда появились стрелы. В науке просто-напросто считается, что до определенного периода не было ни стрел, ни гарпунов, а это вовсе не факт. Но написать «мы полагаем» для ученых словно бы унизительно – и вот следует безапелляционное «не было!». Поэтому изображенные стрелы, нам объясняют, вовсе и не стрелы, а «символы». Чего именно? Ну, тут, как обычно, следует заигранный комментарий: «Сегодня трудно сказать, что означает сочетание некоторых символов с изображениями зверей, также невозможно вскрыть смысл самих этих обозначений». Прелестно! Переводя на нормальный человеческий язык – это не стрела, а символ, наука не в состоянии ответить, что это за символ, но все равно это символ, потому что стрел тогдашнему человеку «не полагается»… Забавная все же наука, вам не кажется?
А не проще ли предположить, что это именно стрелы? И художник изобразил реалистическую сцену – пораженное стрелами животное? Он в те времена еще не знал, что высокомудрые ученые дяди четко распишут, что ему, первобытному, «полагается», а что «не полагается»…
То же самое – и с хижинами, которые на самом деле вовсе не хижины. Изображения из французских пещер (рис. 18). С одной стороны, ученые признают, они «сильно напоминают» круглые хижины каменного века, остатки которых обнаружены на территории Украины. С другой – им такое сходство отчего-то не по нутру, и вновь начинается словесная эквилибристика: «Они как бы действительно изображают хижину». Действительно, но как бы… А потому «выдвигалась гипотеза», что перед учеными мужами вновь «символ», на сей раз – ямы-ловушки. Аргументов – никаких. Просто по каким-то загадочным соображениям ученые не хотят признавать хижину хижиной, вот и извращаются…
А по-моему, это больше всего похоже именно на хижины – тем более что они, сами ученые признают, чертовски похожи на украинские из Межерича…
Но жаргон, жаргон! «В последнее время Леруа-Гуран разделил эти и большинство других обозначений на символы мужского и женского элементов: как женские символы он рассматривает тектиморфные, ректангулярные, колокольчатые и клавиформные знаки, как мужские – стреловидные обозначения».
К чему все это поэтическое словоблудие? Да чтобы облегчить себе жизнь. В случае, если попадется нечто непонятное и не укладывающееся в очередные чисто теоретические умствования, можно с загадочным видом изрекать: «Ничего необычного, классические тектиморфные ректангуляры, о которых сам Леруа-Гуран писал еще в тыща девятьсот…» С одной стороны, бред собачий. С другой, вроде бы и убедительное определение есть. На интеллигента, привыкшего испытывать трепет перед наукообразными заумными словообразованиями, может и подействовать… А уж что за процессы происходили в голове знаменитого Леруа-Гурана и не имели ли они что-то общее с терзавшими на склоне лет Шимана и Дюбуа – история темная…
Отдельная песня – «каменные орудия» первобытного человека. Трудно отрицать, что предмет с рис. 19 – и в самом деле обработанный человеческой рукой камень, точнее, каменный нож. Как невозможно отрицать, что предметы с рис. 20 – изготовленные человеком украшения.
Но когда нам втюхивают черт знает что…
На рис. 21 якобы – «простейшее раннепалеолитическое грубое орудие». Ну, а где гарантии, что это не обычный булыжник, малость изуродованный в результате какого-то природного процесса? Да никаких гарантий! Просто эта каменюка чьей-то прихотью «введена в научный обиход». Как и другая – «Грубое орудие из виллафранкского слоя пещеры Валлоне в Южной Франции». (рис. 22)
И снова – никаких гарантий, что это не обычный булыжник, в результате случайного удара принявший именно такую форму.
Правда, тут есть своя фишка: первое «орудие» открыто в Чехии чехами, второе – во Франции французами. Подозреваю, и те, и другие в первую очередь хотели доказать: в то время, как в остальных частях света жили лишь тупые обезьяны, самый первый чешский (вариант – французский) обезьяночеловек уже мастерил себе каменные орудия… Те же мотивы, что и в случае с «пилтдаунским человеком», очаровавшим всю Англию.
Ну ладно, пусть себе чехи с французами и дальше считают, что происходят от обезьяночеловека с каменюкой в лапе. Честное слово, ничего не имею против и даже аплодирую…
Кстати, о том самом «обезьяночеловеке». Не угодно ли еще одну милую шутку? Ах, пардон, вполне серьезную научную «реконструкцию»…
На рис. 23 череп рамапитека, нарисованный в те времена, когда означенный рамапитек был еще не разжалован из предков человека. В распоряжении ученых было только два обломка верхней и нижней челюстей (выделены темным цветом). А все остальное они придумали из головы лет восемьдесят назад, когда не было компьютеров, так что «реконструкция» гроша ломаного не стоит…
На рис. 24 та же, простите за выражение, хреновина. Черным выделены те кости австралопитека, что реально имелись в распоряжении ученых. Остальное – дофантазированное… Обратите внимание: за исключением одного-единственного большого пальца правой лапы (точнее, половины такового) вообще не имелось костей «рук» и «ног» – но их тем не менее все же изобразили из головы…
А уж какие пикантные факты из славной истории собственной науки поведал Елинек!
«Предполагается», что гигантопитек, очередная то ли обезьяна, то ли предок, был ростом в два с половиной метра… но, «разумеется, это нельзя ни утверждать с уверенностью, ни отрицать, пока не будут найдены другие кости». Какие такие «другие»? Да дело в том, что в распоряжении ученого мира имеются лишь несколько зубов и парочка обломков челюстей означенного гигантопитека. Откуда же тогда взяли, что он ростом выше двух метров? «Если» его челюсть соотносилась с размерами тела так, как у гориллы, отвечают ученые. А если не соотносилась?
С «предком» по кличке «ореопитекус бамболи» дело обстоит и того смешнее. Или – удручающе. В конце 60-х годов XIX века его отыскали – и поначалу решили, что обнаружили вымерший вид павиана. Еще через 70 лет швейцарский палеонтолог Гюрцеллер за павиана обиделся – и с ходу зачислил ореопитекуса в человеческие предки. А еще через тридцать с лишним лет выяснилось, что швейцарский умник, как пишет Елинек, «по ошибке принял за затылок два раздробленных позвонка», а потому его «реконструкцию» следует отослать в туалет для более прозаического употребления… ах, пардон, вечно я со своими вульгарностями! На самом деле следует «скорректировать реконструкцию скуловых дуг и восходящей ветви нижней челюсти». Смысл, собственно, тот же, но у Елинека, согласитесь, выражено не в пример изящнее.
Вот так и трудятся представители сей славной лженауки, как две капли воды похожей на «уфологию». Методика совершенно та же: «уфологи», узрев в небесах нечто насквозь непонятное (и в девяноста девяти случаях из ста объясняющееся причинами, не имеющими ничего общего с космосом и иным разумом), тут же начинают сочинять красивые сказки про своих любимых инопланетян. Точно так же забавники под названием «антропологи» и «палеонтологи» на пустом месте плетут фантазийные небылицы, составляют ни гроша не стоящие «реконструкции», которые потом приходится потихонечку «подвергать корректировке», а проще говоря, признавать истине не соответствующими. Над этим бесполезным умствованием, не основанным даже на капле реальности, еще в 1925 году вдоволь потешался прекрасный английский писатель Г. К. Честертон в эссе «Вечный человек»:
«Изобретатель может понемногу создавать аэроплан, даже если он складывает цифры на бумаге или куски металла у себя во дворе. Когда он ошибется, аэроплан его поправит, свалившись на землю. Но если ошибется антрополог, рассуждающий о том, как наш предок жил на деревьях, предок, ему в поучение, с дерева не упадет… Когда занимаешься прошлым, надо полагаться не на опыт, а на свидетельства. Однако свидетельств так мало, что они не свидетельствуют почти ни о чем… Но ученые так привыкли делать выводы, что и здесь они придерживаются привычки, оправдавшей себя в других, более плодоносных краях. О гипотезе, сложенной из кусков кости, они говорят, как об аэроплане, сложенном из кусков металла… Гипотезы множатся столь быстро, что их лучше назвать выдумками, а никаким фактом их не поправишь. Самый честный антрополог не может знать больше антиквария. У него есть лишь обломки прошлого, и он может держать их так же крепко, как держал его дальний предок обломок кремния. Причина у них одна и та же – это их единственное орудие, единственное оружие. Антрополог нередко потрясает им гораздо яростнее, чем ученый, который может собрать и приумножить факты. Порой он становится почти таким же опасным, как собака, вцепившаяся в кость. Собака хотя бы не высасывает из кости теорий, доказывающих, что люди и к собакам не годятся».
Резковато? Вряд ли – а как еще относиться к фантазерам и шарлатанам, с комической важностью и нешуточным запалом требующим признать их «настоящими учеными»? Тем более что жизнь доказала правоту Честертона, а не его противников…
Цитируем далее: «Однако наше невежество с успехом искупается наглостью. Наши утверждения так безапелляционны, что ни у кого не хватает духа к ним присмотреться; вот почему никто до сих пор не заметил, что они ни на чем не основаны. Еще недавно ученые доверительно сообщали нам, что первобытные люди ходили голыми. Ни один читатель из сотни, наверное, не спросил себя, откуда мы знаем, что носили люди, от которых осталось несколько костей. Они могли носить простые и даже сложные одежды, от которых не осталось следа. Плетения из трав, к примеру, могли делаться все искуснее, не становясь от этого прочнее… Я и не думаю доказывать, что первобытные люди носили одежду. Я просто хочу сказать, что мы не вправе судить об этом. Мы не знаем, украшали они себя или нет».
Честертон не мог знать, что пытливая мысль тех, кого он справедливо вышучивал, вознесется вовсе уж в заоблачные пределы фантазии. Я уже писал о некоем немецком штукаре… ах, пардон, профессиональном антропологе, который на одном из сборищ представителей этой профессии с видом пророка вещал, что питекантропы, изволите ли видеть, переплывали через морские проливы на плотах, которые искусно связывали, а то и на бурдюках из звериных шкур, которые сшивали. Не сохранилось ничего, даже отдаленно похожего на иглы питекантропов, не говоря уж о плотах. Ученый немец, как в этом ремесле принято, попросту фантазировал из головы – но ученое собрание-то не санитаров звало, а рукоплескало новой, оригинальной мысли, проливающей свет… и т. д.
Пикантная деталь: в «Атласе» Елинека на почетном месте, как и следовало ожидать, красуется снимок той бедренной кости питекантропа, что отыскал на Яве Дюбуа. С Елинека, в общем, спрос невелик: он свой труд выпустил в 1972 году, за год до того, как было неопровержимо доказано, что эта кость принадлежит не древней обезьянке, а вполне современному туземцу. Но его «Атлас» переиздавался в СССР в 1982 и 1983 годах, когда с костью не осталось никаких недомолвок. Но мы не найдем ни в первом, ни во втором издании на русском языке ни единого примечания, пояснявшего истинное положение дел. Чем тогда занимался научный редактор? Запятые расставлял, и не более того?
Безусловно, в любой науке существуют вещи, которые так и остаются необъясненными даже сегодня. Биологи, к примеру, не в состоянии объяснить, как так выходит, что майский жук летает. По всем законам аэродинамики он права не имеет продержаться в воздухе пару секунд – но ведь летает стервец…
И таких примеров масса. Но если физик, химик, биолог, астроном или представитель другой настоящей науки не может того или иного факта объяснить, он честно так и пишет (разумеется, и в этих науках случаются вещи… не вполне джентльменские, но все же процент их ничтожен по сравнению с теми шарлатанскими дисциплинами, которым я посвятил эту книгу). Если антрополог или палеонтолог не может объяснить того или иного факта – он в подавляющем большинстве случаев, ничуть не смущаясь, сочиняет из головы какую-нибудь благоглупость, для солидности приправляет ее какими-нибудь «тектиморфами» или «ректангулярными символами» – и преспокойно требует, чтобы его придумки считались святой истиной…
Давайте отвлечемся ненадолго. Поговорим о вещах, по-настоящему необъяснимых пока что, потому что это и в самом деле интересно…
Еще в СССР на стоянке раннего каменного века Сунгирь были найдены два длинных копья из бивней мамонта – очень длинные и совершенно прямые. Хотя бивни мамонта изогнуты чуть ли не в кольцо…
Объяснений тут два: либо первобытные люди старательно выискали неких мамонтов-мутантов, уродов с прямыми бивнями, либо, что гораздо вероятнее, они уже в каменном веке знали некое средство, размягчавшее мамонтовую кость…
Между прочим, Плутарх, описывая грандиозные строительные работы в Афинах, среди мастеров, которых нанял государственный деятель Перикл, называет и «размягчителей слоновой кости» – без тени восхищения экзотикой упоминает, наряду с прозаическими плотниками, чеканщиками, медниками. Как бы там ни было, следы древнего умения размягчать бивни прослеживаются – и вряд ли стоит привлекать в качестве объяснения вездесущих инопланетян, якобы поделившихся с земными аборигенами своими высокими технологиями…
А самая моя любимая «непонятность» – это древняя ирландская сага о славном герое Майл Дуне (Мэл Дуин, Мэлдьюн). И я ее намерен пересказать довольно подробно, поскольку, по моему глубокому убеждению, она того стоит.
«Странствия Майл Дуна» известны с раннего Средневековья, века приблизительно с девятого от Рождества Христова. Автор так и остался неизвестным: самый первый исторически достоверный переписчик текста честно признается, что не сам его сочинял, а просто «расположил по порядку» разрозненные эпизоды. Ну, дело тут вовсе не в личности автора, а в том, что «Странствия» безоговорочно признаны памятником раннего Средневековья.
Итак… Майл Дун пустился в плаванье по самым что ни на есть житейским для тогдашней Ирландии причинам, насквозь бытовым, чертовски приземленным. Узнав, что его отца давным-давно убил некий злодей, наш герой, войдя в совершеннолетие, собрал семнадцать хорошо вооруженных друзей, построил лодку, поднял парус и отчалил от берега, чтобы отыскать злодея и как следует его покритиковать молодецким копьем и добрым мечом. Я же говорю, дело было насквозь житейское, сплошная бытовуха, не возбудившая ни малейшего любопытства по причине жуткой обыденности…
Майл Дуну не повезло – ему отчего-то не удалось высадиться на тот островок, где обнаружился убийца, и крохотное парусное гребное суденышко унесло в море. Тут и начались странствия по многочисленным островам…
1. Остров убийцы. Тот самый, где Майл Дун обнаружил убийцу своего отца – ничуть не волшебный, просто унылый клочок земли, где стояли две крепости, а обитатели увлеченно воевали. Оттуда лодку и унесло бурей в море.
2. Остров муравьев. Людей там не оказалось, зато во множестве обитали муравьи, и отнюдь не безобидные – каждый был ростом с теленка. Они, завидев странников, нехорошо оживились, пытались даже зайти на мелководье и сцапать путников, так что те, недолго думая, отчалили побыстрее.
3. Остров огромных птиц. Там обитали только птицы, но непривычно огромные. Поскольку они оказались неопасными, наши путники их преспокойно насшибали с деревьев, сколько удалось зажарили и съели, после чего поплыли дальше.
4. Остров свирепого чудовища. На нем обитал опять-таки весьма недружелюбно настроенный зверь вроде коня, но с лапами огромной собаки. Странники решили не связываться и уплыли.
5. Остров гигантских коней. На нем путники увидели табун исполинских коней, чьи копыта оставляли следы размером с парус. Белые и каурые, они пронеслись, как ветер, моментально исчезнув с глаз.
6. Остров каменной двери. На большом острове возвышался дом, дверь которого, сделанная из камня, открывалась прямо в море, так что в прихожую свободно заплывали лососи. Наши герои по привычке всех сказочных путешественников совать нос туда, куда их не просят, решились войти. Обнаружили там кровати и уставленные яствами столы – но ни единой живой души. Преспокойно переночевали и поплыли дальше.
7. Остров яблок. Его берега были покрыты густыми зарослям, спускавшимися к самой воде. Проплывая, Майл Дун сорвал ветку с одного дерева. На ней, уже сорванной, скоро чудесным образом выросли три невиданных яблока, и каждого хватило странникам на сорок дней.
8. Остров чудища. Он был со всех сторон окружен высокой каменной оградой, а внутри бегало невиданное чудовище, которое то и дело вытворяло невероятный трюк: то быстро вращалось всем телом вокруг собственной кожи, которая при этом оставалась неподвижной, то, наоборот, вращало кожу вокруг тела. Присмотревшись к этому странному созданию, решили не приставать к берегу и правильно сделали: чудище принялось швыряться камнями, но ни в кого не попало, разве что одним булыжником пробило Майл Дуну щит.
9. Остров тварей. На нем дралось множество чудовищ, похожих на корни, они вырывали друг у друга куски мяса, так что весь остров был залит кровью. К нему наши путешественники и приставать не стали, резонно рассудив, что у подобных созданий насчет дороги расспрашивать не стоит.
10. Остров золотых яблок. На нем росло множество деревьев, покрытых золотыми яблоками. Огненные твари вроде свиней сбивали плоды с деревьев – и с рассветом на весь день прятались под землю, которая так и пыхала жаром. Убедившись, что днем эти создания не появляются, путники доверху набили лодку яблоками и уплыли.
11. Остров волшебной кошечки. На нем высилась огромная белоснежная башня, достававшая чуть ли не до самых облаков, а вокруг стояли столь же белые дома. Когда путешественники зашли в самый большой и красивый дом, людей там не нашли – одна крошечная кошечка играла внутри. На стенах висели золотые и серебряные украшения, такие же ожерелья (каждое размером с обруч для бочки), мечи с золотыми и серебряными рукоятями. А на столе лежал жареный бык, окруженный кучей окороков и бочонками пива. Путники как следует наелись, напились, остатки хозяйственно прибрали в сумки (кошечка не препятствовала) и переночевали тут же. На рассвете самый младший из воинов, когда все уходили, решил прихватить ожерелье со стены – но безобидная кошечка превратилась в огненную молнию и вмиг его испепелила…
12. Овечий остров. На нем возвышалась огромная медная изгородь, и по одну ее сторону паслись черные овцы, а по другую – белые. Вдоль изгороди прохаживался великан, время от времени брал черную овцу, сажал к белым – и она моментально белела. Брал белую, сажал к черным – и она вмиг чернела. Ради научного эксперимента Майл Дун взял белую краску (интересно, зачем ее вообще прихватили на суденышко? – А. Б.), покрасил стену – и краска почернела. Тогда путешественники решили убраться со странного острова подобру-поздорову…
13. Коровий остров. Сначала на нем не обнаружилось ничего интересного, разве что паслось стадо огромных свиней, у которых поросенок был больше дикого кабана. Потом двое из спутников Майл Дуна пошли побродить по острову, вышли к реке и решили промерить ее копьем, чтобы перейти вброд, – но копье, едва коснувшись воды, сгорело ярким пламенем. На том берегу стоял великан, охранявший стадо огромных быков. Он закричал, чтобы незваные нахалы не вздумали трогать его «телят» (видел, наверное, как они жарили того самого исполинского поросенка), и мореплаватели, оценив габариты великана, задираться не стали, смирнехонько убрались…
14. Мельничный остров. На нем стояла громаднейшая мельница, возле которой возился мельник-великан. С путниками он говорил вполне доброжелательно, но они все равно там долго задерживаться не стали.
15. Остров плакальщиков. На нем толпилось множество чернокожих людей, плакавших, стенавших, скорбевших, ливших горькие слезы. Тот из путников, кто первым выскочил на берег, в мгновение ока сам почернел, как те люди, и так же принялся рыдать в три ручья. Остальные поспешили отчалить.
16. Остров стен. Он был разделен на четыре части четырьмя стенами – из золота, серебра, меди и хрусталя. В одной части обитали короли, в другой – королевы, в третьей – воины, в четвертой – девы. Скитальцы сошли на берег, и одна дева угостила их какой-то, несомненно, волшебной пищей – по виду она походила на обычный сыр, но для каждого имела вкус его любимого блюда. Потом дева (знала, чем прельстить вымотавшихся моряков!) принесла им вкусного ликера, от которого они уснули беспробудным сном на трое суток – а проснувшись, обнаружили, что лежат на своем суденышке посреди моря, а острова и след простыл. (Комментирую: вероятнее всего, после такой еды и питья мореходы заинтересовались бы девами всерьез, и те, надо полагать, приняли меры предосторожности, подсунув снотворного…)
17. Остров стеклянного моста. На нем высилась старинная крепость с медными воротами, к которым вел стеклянный мост. Как ни пытались странники по нему пройти, мост их отбрасывал назад. А между тем из крепости то и дело выходила, чтобы набрать воды из колодца, женщина поразительной красоты. Три дня путники стучались в ворота, и три дня хозяйка их не пускала. На четвертый все же смилостивилась, пригласила внутрь, дала отдохнуть, накормила и напоила с помощью волшебного ведра: каждый, взяв его в руки, находил внутри то, что больше всего любил. Наевшись и напившись, мореходы настроились на игривый лад и стали подбивать предводителя жениться на хозяйке. Майл Дун сделал предложение по всей форме, но хозяйка сказала, что ответ даст завтра. А назавтра они, как и в прошлый раз, проснулись на своем кораблике посреди моря и никакого острова уже не увидели…
18. Птичий остров. Он прямо-таки кишел птицами с черным и бурым оперением. Они кричали на весь белый свет и пытались клевать непрошеных гостей – так что те побыстрее отплыли.
19. Остров отшельника. На нем обнаружился отшельник, сообщивший путникам на их родном языке, что он и сам из Ирландии. Отправившись искать уединения, он бросил в море пригоршню прихваченной с собой родной землицы, и Бог в доброте своей превратил ее в остров, который каждый год увеличивался на фут. У гостеприимного старца путники провели трое суток, а потом поплыли дальше.
20. Остров волшебного фонтана. На нем обитал еще один отшельник – в келье из чистого золота. Земля там была белая и мягкая, как пух, а в келье бил волшебный фонтан. По средам и пятницам он давал воду, по воскресеньям и дням памяти мучеников – молоко, а по праздникам памяти апостолов, Пресвятой Девы Марии, Иоанна Крестителя и на святки – эль и вино.
21. Остров великанов. Там стояла исполинская кузница, в которой со всем усердием работали великаны, так что лязг и гром разносились далеко вокруг. На всякий случай побыстрее проплыли мимо, едва увидев, как один великан вынес остужать в море огромную полосу раскаленного железа.
22. Прозрачное море. Много дней плавая по необозримым водным пространствам, путешественники оказались в море, где вода была настолько прозрачной, что походила на чистейшее зеленое стекло. Прекрасно можно было рассмотреть дно и каждую песчинку на ней. Там не было ни чудовищ, ни рыб – только камешки и песок. Море оказалось настолько протяженным, что путешественники плыли по нему целый день, любуясь подводным царством.
23. Подводный остров. Потом путники оказались в каком-то странном море, «тонком, как пелена тумана», которое, казалось, могло не выдержать веса суденышка. В глубине виднелась крепость, окруженная живописной равниной. На ветвях дерева сидело жуткое чудовище и то и дело хватало коров из стада, которое охранял вооруженный воин. В этом странном море видели еще множество «ужасов и чудес».
24. Остров пророчества. Там на берег выбежала толпа людей «странного вида» и вела себя еще более странно и кричала: «А вот и они!», а потом принялась спорить, куда путники делись. Автор «Странствий» объясняет это так: «Это весьма походило на то, как если бы кто-то некогда поведал жителям острова пророчество о том, что однажды к ним явятся чужеземцы и изгонят их с родного острова, и бедные островитяне решили, что теперь оно исполнилось». (Самый невнятный эпизод. – А.Б.)
25. Остров водяной струи. Над ним, словно арка, стояла струя воды – била из одного конца и падала на другой. Когда путники (по наитию, надо полагать) погрузили в эту воду свои копья, на них волшебным образом нанизалось столько лососей, что все они даже не вошли в лодку.
27. Остров на пьедестале. Он и в самом деле словно бы стоял на пьедестале, поднимавшемся из моря. У основания пьедестала была дверь, запертая на замок. Путники пытались ее открыть, но не смогли, и пришлось уплыть.
28. Остров женщин. На нем возвышался прекрасный дворец, окруженный крепостной стеной. Оттуда вышла девушка и сообщила, что королева приглашает путников в гости. Их пригласили к столу, и напротив каждого уселась прелестная девушка, а напротив Майл Дуна – сама королева (естественно, самая прекрасная здесь). Неудивительно, что все морские скитальцы мгновенно «воспылали страстью» к незнакомкам. Те встретили их чувства с пониманием – и в конце вечера парами разошлись по комнатам с роскошными ложами. Когда наутро странники собирались отплывать, королева их не отпустила и предложила остаться у нее навсегда, сказав, что в этом случае они навечно останутся молодыми и сильными. Они и остались на три зимних месяца – но потом королева случайно проговорилась: на острове прошло вроде бы только три месяца, а на земле – целых три года. Вот уж услышав про это, бравые воины решили бежать, но очень долго не могли уговорить своего предводителя Майл Дуна, который никак не хотел расставаться с прекрасной королевой и твердил, что лучшего места они в жизни не найдут. Но, в конце концов, узнав, что все до единого его друзья собираются тайком уплыть, с ним или без него, Майл Дун к ним все же присоединился. Не успели они отплыть далеко, как королева прибежала на берег с веревкой в руке и бросила ее на корабль. Конец веревки намертво прилип к руке Майл Дуна, и королева притянула суденышко назад. Им пришлось остаться еще на три месяца (точнее, три земных года), а когда они вновь попытались бежать, кончилось точно так же. И еще раз. При четвертой попытке к бегству веревка уже приклеилась к руке другого воина, тогда кто-то из товарищей, недолго думая, руку отрубил вместе с волшебной веревкой – и таким путем им наконец удалось вырваться…
29. Остров красных ягод. На нем росли деревья, усыпанные красными ягодами, дающими опьяняющий сок. Бравые ирландцы, как настоящие мужчины, не могли пройти мимо этакой благодати – наполнили соком все бочки, какие нашлись на борту, и поплыли дальше (надо полагать, с песнями).
30. Орлиный остров. Там обнаружилась маленькая церковь, где жил очередной старец-отшельник – последний из пятидесяти монахов, которые здесь когда-то обосновались, уплыв из Ирландии. Еще там было странное озеро, в котором купались гигантские орлы, когда становились дряхлыми – и к ним возвращалась молодость. Один из спутников Майл Дуна (остальные испугались) сам в этом озере выкупался – и до самой смерти не знал никаких хворей, да и выглядел молодо до последнего дня жизни…
31. Остров смеющихся. На нем путники увидели большую толпу людей, которые беспрестанно хохотали и резвились, как малые дети. Из предосторожности решили не высаживаться все вместе, а по жребию послать одного на разведку. Едва он ступил на берег, как сам принялся веселиться и хохотать, не мог остановиться, а возвращаться на судно не хотел. Пришлось там его и оставить.
32. Остров огненного вала. Он был со всех сторон окружен стеной огня, как крепостным валом. Только в одном месте оказалось отверстие, сквозь которое удалось разглядеть обитателей острова, мужчин и женщин, которые все были красивы, увешаны драгоценными украшениями, а в руках держали золотые сосуды. С острова доносилась дивная музыка, и путники слушали ее долго, затаив дыхание…
33. Остров старого монаха. На нем жил старый отшельник, который в свое время, будучи поваром в монастыре, тайком продавал еду на сторону. Скопив немало денег, он погрузил свое богатство в лодку и поплыл искать счастья – но встретил ангела, который велел ему выбросить в море все неправедно нажитое и вести жизнь святого отшельника, если хочет спасти душу от адского пламени. Тот послушался – и много лет усердно молился. Он запретил Майл Дуну убивать убийцу своего отца, велел простить грех – потому что и Бог простил Майл Дуна и его спутников за все грехи, которых за ними накопилось немало.
34. Соколиный остров. Он был необитаемым, на нем паслись быки и бараны. Видя, что стадо бесхозное, странники быстренько прирезали одного барана и зажарили на костре. Тут они увидели сокола, совершенно такого, как те, что водятся в Ирландии, и решили не спускать с него глаз. Заметив, в какую сторону он полетел, они поплыли туда…
Гребли весь день, и к вечеру достигли ирландских берегов. Едва пристав к берегу, выяснили, что оказались как раз рядом с тем домом, где обитал злодей, убивший отца Майл Дуна. Майл Дун, помня данное отшельнику обещание, по-христиански простил негодяя, и они уселись пировать. А потом путешественники «поведали всей Ирландии обо всем, что с ними было, об удивительных чудесах, которые им довелось узреть на суше и на море, и о бедах, кои им пришлось претерпеть в пути».
Если кто-то решил, что ничего необъяснимого тут нет, спешу раскрыть нехитрый секрет. Я убрал из повествования остров под номером двадцать шесть – Остров Серебряной Колонны. Самое интересное место «Сказания о Майл Дуне»…
Вскоре после того, как суденышко отплыло с Острова Водяной Струи, путешественники увидели квадратную серебряную колонну, поднимавшуюся, казалось, с самого морского дна. Под колонной не было ни камня, ни клочка земли, она росла прямо из моря, а ее вершина терялась в небе. Каждая из сторон колонны была такой ширины, что пришлось сделать два гребка веслами, чтобы миновать ее от края до края. А с вершины колонны в море спускалась огромная серебряная сеть, сквозь ячейки которой свободно проплыло суденышко. Один из спутников Майл Дуна, Дуиран по прозвищу Рифмоплет, зацепил багром кусок сети с твердым намерением оторвать. Майл Дун был против, резонно утверждая, что эта колонна – «творение рук поистине всемогущего человека», но Рифмоплет все же оторвал кусок.
«И тогда они услышали голос, раздававшийся с самого верха той колонны, твердый, громкий и сильный. Однако они не знали языка, на котором он говорил, и так и не поняли ни единого слова».
И – все. Они благополучно уплыли оттуда, и Дуиран Рифмоплет увез с собой обрывок серебряной сети, которую потом положил на алтарь церкви в городе Армаге, «чтобы люди верили в справедливость его рассказов». «Сказание» педантично уточняет, что этот обрывок старательно взвесили, и оказалось, что там две с половиной унции серебра (примерно семьдесят граммов).
Эпизод с Серебряной Колонной выпадает из «Сказания», согласитесь. Все остальные эпизоды либо накрепко связаны с классическим ирландским сказочным фольклором, либо (например, стеклянный мост, часто присутствующий в легендах о волшебных дворцах) выглядят предельно буднично – отголоски плаваний к каким-то реальным островам с птицами, зверями, отшельниками. И только Серебряная Колонна настолько диковинна, чужеродна и непонятна, настолько не сочетается с классическими сказками, что оторопь берет. Всякая деталь – таинственна. Обратите внимание на «незнакомый язык». Даже всевозможные великаны и разнообразные странные существа, попадавшиеся героям на пути, изъясняются на внятном и знакомом ирландском языке – и только с вершины Серебряной Колонны звучит совершенно непонятная речь…
Я не пытаюсь давать никаких объяснений – потому что не в состоянии их придумать. Просто пытаюсь представить себе эту картину воочию: высоченная серебряная колонна, растущая из моря и уходящая в небеса, окруженная серебряной сетью – и мимо нее медленно плывет крохотный средневековый кораблик с перепуганными людьми, боязливо примолкшими. И громкий голос на незнакомом языке, идущий с вершины…
Вот что это?
Это – Непонятное. Банальная, в общем, средневековая баллада, но в нее вкраплено нечто, чему нет объяснения…
Интересно, этот их Рифмоплет и в самом деле оказался настолько храбрым, чтобы оторвать кусок сети, или это присочинили потом? Скорее первое. Если это вымысел, почему и его не расцветили типично сказочными деталями, прекрасными королевами, злыми великанами, на худой конец волшебными животными или хихикающими дьяволятами? Полное впечатление, что много столетий назад кто-то, не заботясь о цветистости, добросовестно изложил то, что видел в море, – и оно было настолько удивительным само по себе, что рука не повернулась присовокуплять классические сказочные мотивы…
В общем, я не знаю. Но не могу отделаться от впечатления, что перед нами – описание чего-то реального. Вот только, я вас умоляю, не нужно про инопланетян. Что-то мне шепчет, что они тут совершенно ни при чем…
Но вернемся к нашим баранам, то бишь ученым мужам, представляющим, если называть вещи своими именами, призрачную науку. Мираж, только притворяющийся реальностью.
Разбирая по косточкам это шарлатанство, я вовсе не собираюсь примитивно кого-то игнорировать, устраивать эпатаж ради эпатажа: староват я для таких забав… Просто-напросто стараюсь добросовестно претворить в жизнь методику, чеканно сформулированную знаменитым философом Карлом Поппером.
«Научный интерес появится лишь в том случае, если вы скажете: „Существуют теории, которых ныне придерживаются некоторые ученые. Эти теории утверждают, что при таких-то обстоятельствах должны наблюдаться такие-то вещи. Давайте посмотрим, действительно ли их можно наблюдать“. Иными словами, если вы выбираете ваши наблюдения в свете научных проблем и общей ситуации в науке данного момента времени, то вы можете внести какой-то вклад в науку».
И далее: «Правильной рекомендацией будет такая: „Пытайся освоить то, что ныне обсуждается в науке. Постарайся найти, где возникают трудности, и попытайся заинтересоваться расхождениями. Именно этими вопросами ты должен заняться“.
И наконец, первый из десяти предложенных Поппером тезисов относительно методики научного познания мира звучит так: «Не существует первичных источников знания. Нужно приветствовать каждый источник, каждое предложение, но каждый источник, каждое предложение открыты для критической проверки. Если исключить историю, то обычно мы проверяем сами факты, а не источники нашей информации».
Формулировки прямо чеканные. Одно уточнение: лично я вовсе не собираюсь «вносить какой-то вклад в науку». Я просто-напросто не хочу принимать на веру то, что нам вещают «источники нашей информации», а исследую сами факты. И делаю выводы. Поскольку, согласитесь, в отличие от будней многих других наук, вопрос о происхождении человека касается непосредственно каждого из нас, и меня в том числе. По большому счету, нас с вами совершенно не касаются вещи вроде звездного альбедо, валентности, скорости застывания вулканической лавы или доказательства теоремы Ферма. А вот вопрос происхождения человека каждого должен волновать. Потому что касается и его непосредственно. И нужно четко определить для себя, чью точку зрения человек намерен принимать – авторов Библии или чудаковатого английского джентльмена с дипломом богослова, отмеченного явными психическими… интеллигентно выразимся, девиациями …
В чем все же разница меж наукой и лженаукой? Можно ли найти четкое определение?
Легко!
Сошлюсь на собственный немаленький опыт. Представители настоящих наук (физики, химики, биологи, астрономы и т. д.), как правило, готовы рассуждать с дилетантами на самые «скользкие» темы и давать соответствующие пояснения. Конечно, если видят, что имеют дело именно с любознательным дилетантом, а не психом. Если у них есть свободное время (и в особенности, если у вас найдется хороший коньяк), сплошь и рядом что-то объяснят и прояснят. Наверняка испытывая про себя чувство превосходства, но это уже вторично. В общем, помнят, что кто-то из великих физиков (кажется, Энрико Ферми) наставлял своих сотрудников: вы, ребята, должны уметь доходчиво и внятно объяснить любой уборщице, чем вы занимаетесь в заведении, где она наводит чистоту…
Совершенно иная картина со служителями мутных, откровенно шарлатанских дисциплин (истории, уфологии, антропологии и пр.). Они либо вместо объяснений ссылаются на авторитет уважаемых жрецов данной секты (сам великий Икс Игрек-оглы сказал!), либо отказываются от объяснений вовсе, заученно тараторя что-то про то, что есть некий загадочный, волшебный, прямо-таки мистический научный метод, который могут понять только профессионалы. И требуют слепой веры в то, что ими написано и изречено.
А ведь помянутые полушарлатанские забавы в корне отличаются от точных наук. Это эксперимент физиков по поводу микромира ни один дилетант повторить не в состоянии, хотя бы потому что не умеет вертеть нужные ручки, а следовательно, не в состоянии оценивать мастерство физиков в обращении с упомянутыми ручками и кнопочками. В той же антропологии ситуация качественно иная: нет нужды быть «специалистом», чтобы отличить камень, безусловно обработанный человеческими руками, от обычного неведомо при каких обстоятельствах надколотого булыжника, который выдают за «орудие труда». Не нужно быть специалистом, чтобы определить: изображенное на стене пещеры Лас Казарес динозавроподобное существо на «рыбу» или «лягушку» похоже не более, чем Новодворская на стриптизершу. Практически всякий разумный человек, владеющий логическим мышлением (а научиться логике – это чисто технический процесс вроде освоения велосипеда или ноутбука) вправе (и способен) усматривать логические прорехи в рассуждениях…
А в общем, к антропологии уже невозможно относиться не то что уважительно, но и вообще серьезно. Поскольку вот уже несколько лет она собой представляет труп, кадавр, привидение…
Еще в марте 2003 года серьезнейший американский журнал «Сайенс» сообщил о завершении работ, которые вела группа японских и индонезийский ученых под руководством заведующего отделом антропологии японского Национального музея науки Хисао Баба (надо полагать, не шарлатан и не дилетант). Японцев, кстати, представляли специалисты Токийского университета – тоже не общество по изучению летающих тарелок…
Сначала с помощью компьютерной томографии было доказано, что разновидность ископаемых гоминидов, к которым относится питекантроп, не является звеном эволюции человека. Потом долго исследовалась ДНК – и эти исследования окончательно доказали, что питекантроп, синантроп, австралопитек и прочие родственные им облизьяны составляют опять-таки отдельную ветвь приматов, не имеющую отношения к современному человеку.
Эти работы (опровержения которых не последовало), по сути, закрывают теорию эволюции в ее классическом дарвиновском виде, как ветхую пивнушку. Повторяю, сделаны они три года назад, почти уже четыре, доведены до сведения широкой научной общественности…
И тем не менее уже после этого российские студенты изучают антропологию по уже упоминавшемуся мной учебнику «История первобытного общества», написанному некими Алексеевым и Першицем, а консультантом у них был профессор и член-корреспондент Российской академии наук Арутюнян. Это все равно как если бы на кафедре астрономии сегодняшним студентам на полном серьезе объясняли, что Земля плоская, как блин, а Солнце вертится вокруг нее…
Это не учебник, а песня какая-то. Точнее, гимн перевозбужденной фантазии.
«Предполагается, что австралопитеки охотились на павианов и черепа их раскалывали с помощью острых камней».
«Вместе с камнями в качестве орудий могли использоваться деревянные палки и палицы…» А могли и не использоваться. Поскольку ни единой палицы не сохранилось.
«Спорным является вопрос о знакомстве австралопитеков с огнем, на чем настаивают некоторые южноафриканские и английские специалисты». Французские и голландские, надо полагать, не настаивают? Имеют совесть?
«Возможно, что некоторые находки относятся к началу среднего плейстоцена». А возможно, и нет, и им на пару миллионов лет меньше, чем полагает очередной фантазер…
Владел ли «предок человека» огнем? Тут тоже безудержный полет фантазии.
«Искусственное добывание огня, вероятно, было связано с простейшими операциями по выделке орудий». А вероятно, и нет.
«При оббивании одного камня другим, например, кремня и пирита, летели искры, от которых могли воспламениться сухой мох, трава и листья». А могли и не воспламениться.
«При изготовлении деревянных орудий дерево могло самовозгораться от трения». А могло и нет…
Вроде бы достаточно давно доказано, и совершенно недвусмысленно, что неандертальцы ни в коей степени не родственники современного человека. Однако авторы учебника как ни в чем не бывало утверждают, что лишь «некоторые» западноевропейские специалисты защищают такой «известный пережиток», как мнение о чуждости неандертальца нашим предкам. И вещают бравурно: «все отечественные и многие зарубежные антропологи» как раз убеждены, что неандерталец – наш предок… Черт побери, должны же быть какие-то пределы нахальству!
Подводя итоги, можно резюмировать: вообще-то антропология все же дала какие-то конкретные результаты. Она, например, доказала со всей непреложностью, что сотни тысяч и миллионы лет назад разновидностей человекообразных обезьян было гораздо больше, чем теперь. И только. Но потом зачем-то принялась пристегивать этих обезьянок к генеалогическому древу человека…
Впрочем, как сто раз говорилось, на этой проблеме тренировало свою буйную фантазию немало народу. Еще лет двести назад директор Датского национального музея Кристиан Томсен выдумал «каменный», «бронзовый» и «железный» века. Именно ему выпало руководить подготовкой к серьезной выставке искусства первобытного человека, и он в целях любви к порядку собрал на одном стенде предметы из камня, на втором – из бронзы, на третьем, соответственно, железные. Идея понравилась и как-то незаметно превратилась в твердое убеждение, что в истории человечества действительно существовали такие «века». Хотя предметы из бронзы и железа сплошь и рядом относятся к одним и тем же историческим периодам. А каменными топорами, как неопровержимо установили археологи, дрались не только в незапамятные времена, но и в битве при Гастингсе, каковая имела место в 1066 году после Рождества Христова. Почти вчера по меркам Большой Истории. И ничего удивительного тут нет: каменный топор (не путать с привязанным к палке булыжником!) – оружие в сильной руке жуткое. Что я лично могу подтвердить на собственном опыте: археологи мне как-то подарили каменный топор, к которому старательно приделали деревянную рукоятку. Так вот, хотя я, безусловно, не Шварценеггер, но эксперимента ради я этим топором насквозь пробил полную, запечатанную банку тушенки. Наверняка так бы дело обстояло и со средневековой кольчугой…
Но достаточно, пожалуй, о шарлатанах от науки. Думается, мне удалось все же показать, что они собой представляют. А мы теперь обратимся к еще более интересному предмету. Попытаемся реабилитировать настоящего ученого Кювье, того самого, что был горячим сторонником теории катастрофизма, считал, что мир наш вовсе не был неизменным, а сотрясался, причем не однажды, грандиозными катаклизмами. А потом перейдем к тому катаклизму, что в отличие от всех прочих был подробно описан человеческой рукой – к Великому Потопу…
Глава шестая
Когда небо рушилось на землю
Вот что писал Жорж Кювье двести лет назад: «Участки, некогда представлявшие собой сушу, несколько раз затапливались водой в результате вторжений моря или в ходе скоротечных наводнений. Любой, изучающий районы, покинутые водой при ее последнем отступании, может также убедиться, что эти площади, заселенные сейчас человеком и наземными животными, по меньшей мере однажды, а возможно, и несколько раз, уже поднимались выше уровня моря… Иначе говоря, море покинуло теперь сушу, которую оно перед этим затопило… Но исключительно важно отметить, что эти повторяющиеся вторжения и отступания ни в коей мере не происходили постепенно. Напротив, порождавшие их катаклизмы возникали по большей части внезапно. Это особенно легко показать для последнего из них, когда благодаря двойной подвижке современные континенты вначале были поглощены морем, а затем, по крайней мере на большей части своей площади, осушились. В северных странах эти события оставили вмерзшие в лед туши огромных четвероногих, сохранившихся до наших дней вместе с кожей, шерстью и мясом… Все случилось внезапно, а не постепенно, и этот вывод, столь очевидный для последних катастроф, не менее справедлив и для предыдущих. Дислокации, наклон и опрокидывание древних слоев не оставляют сомнений в том, что неожиданные и мощные причины привели к возникновению наблюдаемых нами формаций, а о неистовой мощи движений моря свидетельствуют скопления обломков и окатанной гальки, залегающие часто между пластами коренных горных пород… Столь грандиозные события нарушали в такие эпохи и течение органической жизни. Масса живых существ становилась жертвой подобных катастроф: часть из них, обитавших на суше, поглощалась наводнением, другие, жившие в глубоком море, оказывались на поверхности земли, осушившейся после внезапных поднятий океанического дна…»
Кювье, в отличие от многих своих оппонентов, за которыми не было ничего, кроме пустого умствования, свои выводы брал не «из головы», как тот же Дарвин с оравой последователей, а старательно изучил геологические данные. Далеко ходить не пришлось – прямо в окрестностях Парижа нашлись слои осадочных горных пород, где четко просматривались окаменелые останки и отпечатки всевозможных морских обитателей. Эти слои резко сменялись другими, образовавшимися уже, несомненно, на суше. А вообще-то, еще за несколько сот лет до Кювье тогдашние люди всерьез подозревали нечто подобное. Они, правда, не строили научных теорий, просто рассуждали логически: если на вершинах гор находят во множестве окаменевшие раковины, значит, когда-то это было морское дно. Один «трезвомыслящий» атеист Вольтер на полном серьезе утверждал, будто эти раковины «натаскали» в горы идущие из Рима паломники (в старые времена, отправляясь в паломничество к христианским святыням, было принято иметь с собой посох с прикрепленной к нему раковиной). Но кто ж будет прислушиваться к тому, что нес Вольтер…
Но постепенно настало время, когда взгляды Кювье, до того встречавшие понимание и уважение, стали считаться «отсталыми», «ошибочными» и едва ли не реакционными…
Причина была та же, о которой мы уже говорили в связи с Дарвином: распространение атеизма, вольнодумства и поиски «единственно верной», насквозь материалистической теории. А теории Кювье, на взгляд иных ретивых ниспровергателей всего и вся, чересчур уж перекликались с известиями о Всемирном Потопе, имевшимися в Библии. Снова повторилась та же картина: Кювье ругали и опровергали не ради борьбы за истину в науке, а в рамках «прогрессивной» идеи покончить с какой бы то ни было «отрыжкой клерикализма». Как-то незаметно (интеллигенция это умеет) акценты были расставлены вовсе уж гнусненько: тот, кто за Кювье, – поповский реакционер и замшелый церковник, тот, кто против Кювье, – представитель «прогресса» и «материализма». Какая уж тут жажда научной истины…
А потому «прогрессист», радикал и шизофреник Писарев по своему всегдашнему обыкновению откровенно кликушествовал: «Море медленно разрушает берега свои; река медленно наносит ил в своем устье; атмосфера медленно разъедает гранитные вершины горных хребтов; остатки мертвых растений и животных медленно разлагаются и еще медленнее образуют на земле новые слои почвы; полипы медленно строят коралловые рифы; подземные вулканические силы действуют, правда, мгновенно, но действие их всегда частично и никогда не производит такого переворота, который мог бы распространиться на всю поверхность нашей планеты. Таким образом изменяется вид земли теперь; таким образом формируются новые напластования и точно таким же образом совершалось это дело тогда, когда на земле жили колоссальные ящеры, и тогда, когда существовали только низшие формы моллюсков. С тех пор как расплавленное ядро земли покрылось твердой корой, с тех пор как сделалось возможным существование растительных и животных организмов, с тех пор как образовались на нашей планете вода и атмосфера – с этих пор земля не испытала ни одного такого переворота, который разом взбудоражил бы всю ее поверхность и, следовательно, истребил бы на ней все проявления органической жизни».
Одно немаловажное уточнение: в отличие от Кювье, своими глазами видевшего подтверждающие его теорию пласты и своими руками трогавшего окаменелые раковины, Писарев был чистейшей воды теоретиком. Зато он был «прогрессивным», а потому твердо знал, где «правда», а где «ложь». Беда не в том, что он был законченным сумасшедшим (чему масса документальных подтверждений), а в том, что масса абсолютно вменяемых людей взахлеб восторгалась подобными «мыслителями» – в целях борьбы за прогресс, против реакции, косности и невежества…
Как и следовало ожидать, Писарев (в чем был нисколько не оригинален) бил не на аргументы, а на эмоции. Все, кто разделяет его прогрессивные идеи, – «светлые люди», «светлые умы», «человеческий ум в лице своих гениальных представителей» (это о Дарвине). Противники… Ну, понятно.
Буквально захлебывался человек славословиями. О Дарвине: «В этой теории читатели найдут и строгую определенность точной науки, и беспредельную ширину философского обобщения, и, наконец, ту высшую и незаменимую красоту, которая кладет свою печать на все великие проявления сильной и здоровой человеческой мысли».
Так вот, всё, что Писарев наворотил о «медленном и „постепенном“ развитии Земли, где якобы не было ни единого катаклизма, реальности противоречит совершенно. Что очень быстро выяснилось с развитием самых разных наук…
Уже в конце XIX века известный русский ученый И. В. Мушкетов написал статью, где разбирал легенды о Всемирном Потопе – и спорил с теми, кто считал, будто речь идет о поэтически преувеличенных сугубо местных наводнениях. Он-то как раз считал, что катаклизмы были всемирными. Почти в тех же формулировках высказывался крупнейший геолог В. А. Обручев, не сомневавшийся в том, что на Земле в давние времена произошла именно глобальная катастрофа, память о которой и хранят легенды. Советский геолог и географ (не из второстепенных) Б. Л. Личков открыто призывал к реабилитации идей Кювье. А вот что писал в 1965 году советский ученый Г. У. Линдберг: «Потопы четвертичного периода были всемирными. Геологические данные дают достаточное основание для утверждения, что на протяжении третичного – особенно его конца – и четвертичного периодов котловины океанов испытывали крупные изменения своих емкостей… Есть основания полагать, что движения в земной коре в области океанов должны были сопровождаться крупными моретрясениями. Огромные волны – цунами, по-видимому, неоднократно и катастрофически заливали обширные пространства низменностей морских побережий и приносили чудовищные бедствия живым организмам суши и пресных вод… Дальнейшее изучение этих колебаний крайне желательно, так как некоторые укоренившиеся представления о четвертичном периоде получают в свете гипотезы о великих всемирных потопах совершенно иной смысл».
И по форме, и по существу это практически те же идеи, которые выдвигал Кювье.
Тем не менее вплоть до сего дня не унимаются «прогрессисты». Довелось мне листать свеженькую книгу известного популяризатора науки Баландина, печально известного нападками на любую «поповщину» и «мистику» (причем, как недвусмысленно явствует из его опусов, Библию он в жизни не открывал и критикует то, что явно не читал). Любопытное чтение: сначала автор долго и пылко уверяет, что геология-де воссоздает картину прошлого «до мельчайших деталей», а всего несколькими страницами позже простодушно признается, что геология «похожа на книгу с вырванными страницами». Как увязывается одно с другим в отдельно взятой умной голове, решительно непонятно.
Итак, о катастрофах и катаклизмах. Ни Кювье, ни Писарев в их время не могли знать, например, о следах страшных метеоритных ударов по нашей планете (Кювье, впрочем, и без того был на правильном пути, а Писарева никакие доказательства не смогли бы переубедить).
Следы, в самом деле, жуткие… Хотя это и будет выглядеть несколько суховато, приведу краткий перечень (далеко не полный!) самых впечатляющих метеоритных кратеров.
В Сибири, на реке Хатанге, давно известен Попигайский кратер, состоящий как бы из двух «воронок». Внутренний кратер 75 километров диаметром (именно километров, я не оговорился!), внешний – 100 километров. Предполагается, что гигантский метеорит упал здесь 100 миллионов лет назад.
Пучеж-Катунский кратер неподалеку от Нижнего Новгорода – 100 километров в диаметре.
Карский кратер – 50 километров.
Озеро Янисьярви к северу от Ладожского, как ныне установлено – древний метеоритный кратер. Размеры озера – 14 на 26 километров.
Болтышский кратер (Украина), 25 километров в диаметре, образовался 10 миллионов лет назад.
Карельский кратер: диаметр – 20 километров, возраст – миллион лет.
Калужский кратер: диаметр – 15 километров, возраст 250 миллионов лет.
Старый германский город Нордлинген, как оказалось, построен не в «низине», а внутри метеоритного кратера поперечником около 20 километров. Метеорит ударил сюда 15 миллионов лет назад, за это время края воронки сгладились, и кратер стал считаться «низиной»…
Кратер Рошешуар (Франция): диаметр – 15 километров, возраст – около 150 миллионов лет.
Каньон Дьявола
На их фоне достаточно «бледно» смотрится метеоритный кратер Каньон Дьявола (Аризона, США). Но у него есть примечательная деталь: метеорит обрушился в те места уже на человеческой памяти, оставив выбоину диаметром в 1200 метров и глубиной в 170 метров. Местные индейцы рассказывали, что здесь «приземлилась огненная колесница бога» – следовательно, должны были иметь четкое представление о характере явления. Мало того, индейцы собрали некоторое количество метеоритного железа (чистейшего по химическому составу!) и использовали в своих нуждах.
Кстати, именно это железо привело к жесточайшему разочарованию и финансовому краху американского инженера и неудачливого бизнесмена Д. Барринджера. Он отчего-то решил, что гигантский метеорит целиком сохранился в земле: несколько миллионов тонн чистейшего железа, да еще с включениями платины и алмазов… Недолго думая, Барринджер купил участок с Каньоном Дьявола, организовал «Барринджеровскую компанию по добыче полезных ископаемых» и приготовился резко разбогатеть.
Однако, сколько ни били шурфов и скважин, сколько ни прокладывали самых настоящих шахт, метеорита-драгоценности так и не обнаружили, поскольку после удара о землю он попросту целиком испарился в чудовищном взрыве, а те несколько тонн железа, что нашли индейцы, были лишь жалкими остатками. Барринджер со страшным треском обанкротился – но стреляться вроде бы не стал, разве что запил по-черному…
И вновь – серьезно. Кратер Вредефорт в Южной Африке был оставлен метеоритом диаметром 2 км 300 м, весом 30 миллиардов тонн, летевший со скоростью 20 километров в секунду. Диаметр образовавшегося в результате удара гранитного кратера – около 40 километров, да вдобавок вокруг тянется вал из вздыбленных горных пород шириной 16 км…
Подобный холм, диаметром 14 километров, имеется в Австралии. Возраст – 130 миллионов лет.
Около 35 миллионов лет назад метеорит ударил в то место, где сейчас расположен Чесапикский залив (Атлантическое побережье США). Диаметр кратера – 85 километров.
Чтобы читатель получил некоторое представление о том, что может наворотить подобный небесный гость, приведу таблицу, составленную еще в 1959 году известным польским астрономом Яном Гадомским.
Таким образом, Вредефортский метеорит был в состоянии в мгновенье ока уничтожить целую страну немаленьких размеров. Правда, он упал во времена, когда «не следовало» существовать не то что странам и городам, но и самому человеку, но после всего, что мы узнали о странных находках в тех слоях, где человека вроде бы не должно существовать, следует быть повнимательнее к «шальным» гипотезам…
Вот, кстати. Если бы Тунгусский метеорит вошел в земную атмосферу всего на несколько часов позже, то удар пришелся бы в районе славного города Санкт-Петербурга. И не стало бы Санкт-Петербурга – если вспомнить, какие разрушения взрыв вызвал в глухой тайге, полностью ее испепелив на сотнях квадратных километров…
Еще несколько жутковатых фактов об убийцах из космоса, безмозглых глыбах.
Около 65 миллионов лет назад метеорит диаметром около 10 километров ударил в северную оконечность Юкатанского полуострова и Мексиканского залива. Образовался кратер диаметром 180 километров, выброшенная в атмосферу пыль нарушила ее прозрачность на несколько лет, повсюду на планете начались землетрясения и извержения вулканов. А также, надо полагать, волнения океана.
В общем, сегодня на Земле отыскано около сотни серьезных метеоритных кратеров вроде тех, что я описал. На суше. Сколько их на морском дне, никто, понятное дело, пока что не в состоянии определить. Но поскольку большую часть поверхности Земли занимает как раз вода, логично предположить, что кратеров на дне морском как минимум не меньше. И любой из серьезных метеоритов, рухнув в океан, непременно вызвал бы цунами, нашествие вод на сушу… потоп.
В южной части Берингова моря известна так называемая «котловина Бауэрса», которую специалисты давно подозревают в том, что никакая она не естественная котловина, а как раз кратер от удара гигантского метеорита. Размеры ее впечатляют: длина 500 километров, ширина – 200 километров. Возраст пока что неизвестен. По расчетам (сделанным по аналогии с подобными земными кратерами), диаметр астероида мог достигать 10 километров. То есть, согласно таблице Гадомского, полностью разрушаемая площадь превышала бы половину Азии. Лично мне чуточку жутковато – я-то как раз живу в Азии…
Астероид, оставивший «котловину Бауэрса», вполне мог бы вызвать явление, которое характеризуется как «всемирный потоп»: километровые волны прокатываются по суше, сметая все живое и неживое, ревут проснувшиеся вулканы (те места, кстати, прекрасно известны как зона сейсмической нестабильности), Солнце на годы и годы скрывается за непроницаемой завесой пыли, Америка и Азия превращаются в сплошную пустыню. Словом, если бы тогда на Земле существовала какая-то цивилизация, с ней было бы покончено – а оставшимся в живых не позавидуешь. Катастрофа была бы по-настоящему глобальной…
Коли уж эта глава целиком посвящена катастрофам и катаклизмам… Индейцы Южной Америки отчего-то упорно считали, что Кордильеры, величественная горная гряда, протянувшаяся чуть ли не через весь континент, возникла уже на памяти человечества. Раньше, хотя люди уже обитали в тех местах, там не было никаких гор – а потом случилась некая жуткая катастрофа и на поверхность земли выперло целую горную систему.
От «сказок отсталых племен», конечно, можно отмахиваться. Но как прикажете поступить с южноамериканским же озером Титикака, которое преспокойно существует в реальности, кое у кого самим фактом своего существования вызывая скрежет зубовный? Но поскольку это самое настоящее, огромное озеро, его технически невозможно упрятать в запасники музеев, как это проделывалось с «неправильными» костями и «неудобными» предметами…
Предельно странное озеро. Оно расположено в нескольких сотнях километров от моря, на высоте в четыре с лишним километра над уровнем моря – но тамошние рыбы и ракообразные принадлежат скорее к морскому, чем пресноводному типу, и есть мнение, что совсем еще недавно вода в озере была чисто морской. Кусочек моря в сотнях километров от берега, на высоте четыре километра… Мало того, прежняя, древняя береговая линия расположена под углом к нынешней – словно вся окружающая местность когда-то пережила жуткий катаклизм, не только выперший кусочек моря в его нынешнее место, но и порядочно исковеркавший земную поверхность.
Но и это еще не все. Поблизости находятся развалины древнего города Тиауанако, который когда-то несомненно был портом с протяженными причалами. Вот только «поблизости» составляет около двадцати километров. Порт, отделенный от озера (или бывшего морского берега) двадцатью километрами суши. То ли озеро основательно высохло, то ли это последствия того же катаклизма. И ведь обнаружились два еретика с профессорскими званиями, которые набрались наглости утверждать, что, согласно их многолетним исследованиям, город Тиауанако построен пятнадцать тысяч лет назад, когда городам вроде бы еще существовать не полагалось. Не стану приводить их обширные аргументы, упомяну лишь, что в свое время для проверки в те места отправилась представительная международная экспедиция (Потсдамская и Ватиканская обсерватории, Боннский университет и Потсдамский институт астрофизики) и после трехлетней работы смущенно пролепетала нечто вроде: сами-то они, как серьезные ученые, в это не верят, но профессора «в основном правы»… Дело происходило еще в 1930 году. Как водится, применили «фигуру умолчания» и потихонечку об этой истории забыли. А зря…