Варяжский сокол Шведов Сергей

Глава 5

Ловушка для Сокола

Бек Красимир со всеми чадами и домочадцами перебрался по велению кагана Обадии в Сарай в середине лета. Город встретил нового правителя настороженно, но особой враждебности Красимир не почувствовал. О недавних событиях в Итиле в городе, конечно, знали, но его разноплеменное население предпочитало эту тему не обсуждать, боясь навлечь на себя гнев нового кагана. Со своей стороны, новая власть в лице бека Красимира не спешила утеснять печальников иных богов, разоряя их капища и храмы, как это было в Итиле. И обыватели понемногу успокоились. А новому верховному беку, проезжавшему по улицам Сарая во главе своих мечников, иной раз желали здравия по старой укоренившейся привычке. За два месяца Красимир успел уже обжиться в городе, обрасти ближниками и печальниками из местных ганов и купцов, которые очень хорошо понимали, что правителю надо пить и есть, а потому на щедрые дары не скупились. Да и как обнести дарами человека, состоящего в свойстве с самим каган-беком Ицхаком Жучином, родным дядей нового кагана? Из Русалании никаких худых вестей не поступало. Похоже, атаманы так и не пришли к однозначному выводу: виновен ли в смерти вождей Обадия, или вина целиком лежит на черни. Молчали и великие князья Руси. Тем не менее бек Красимир во избежание неожиданностей велел подновить кое-где городской вал, а также подправить стены обветшавшей городской цитадели.

Появление в Сарае беков Карочея и Вениамина стало для Красимира полной неожиданностью, и нельзя сказать, что приятной. Слухами, как известно, земля полнится. И кое-какие сведения дошли и до ушей нового правителя Сарая. Поговаривали, что бунт черни был делом рук не только безумца Хабала, но и ближних к Обадии беков, которые, используя чернь, расправились и с Турганом, и с неугодными вождями. Распространителей подобных слухов Красимир велел отлавливать и драть кнутом, но крутые меры помогали мало. И очень скоро весь город узнал, что новый каган Обадия проклят Велесовыми волхвами и объявлен Драконом. И даже новое прозвание появилось у кагана – Змей Тугарин.

– Этого следовало ожидать, – усмехнулся бек Карочей, выслушав Красимира. – Волхвы не дремлют.

– А князья и атаманы?

– А вот затем мы с беком Вениамином и приехали в Сарай, чтобы прощупать настроение наших ближайших соседей. Твое здоровье, бек Красимир.

Правитель Сарая принимал гостей во дворце предшественника, расположенном вне стен цитадели. Ибо сарайская цитадель была слишком угрюмым и мрачным местом, чтобы здравомыслящий человек поселился там в мирное время. А при дворце имелся чудесный сад, ароматом которого сейчас наслаждались уважаемые беки, сидящие за столом, установленным на открытой террасе. Дни в эту пору стояли жаркие, но под вечер с реки потянуло прохладой, а потому ничто не мешало пирующим отдать должное вину и яствам, выставленным на стол хозяйкой Яриной. Карочей вскользь заметил, что после рождения сына ганша стала еще прекраснее и беку Красимиру следует удвоить осторожность, дабы уберечь жену от охальников, разевающих рот на чужой каравай.

– Это ты о чем, бек Карочей? – нахмурился Красимир.

– Боярин Воислав, живший у тебя прошлым летом, на поверку оказался Рериком, тем самым Соколом, что ныне мутит воду в Русалании и грозит Гепарду смертью.

– Так ведь он из Навьего мира, – ляпнул было Красимир, но тут же смутился под насмешливыми взглядами беков.

– Про Черного Ворона тебе волхв Мстимир рассказал?

– Но ведь все совпало, – обиделся Красимир. – Как только я принес жертву Велесу, так он и исчез.

– Ты об этом кагану Обадии расскажи, – насмешливо посоветовал Карочей. – Его этот рассказ порадует.

Красимир прикусил язык. И надо же было упомянуть о жертве Велесу в такой компании. Теперь ему, чего доброго, припишут связь с волхвом Мстимиром. По нынешним временам это верная опала, а может быть, и чего похуже.

– Но ведь это ты привел его в мой дом, – обиженно сказал он Карочею.

– Моя вина, – покаянно ударил кулаком в грудь скиф. – Обвел нас всех вокруг пальца залетный Сокол. Думаю, что Ярину похитил именно он, чтобы втереться нам в доверие. И, надо признать, это ему удалось. Обманулись не только мы, но и Жучин с Обадией. Это именно Воиславу Рерику мы обязаны своим поражением у Варуны. Теперь пришел наш черед ставить силки на Ясна Сокола.

– Как ты его собираешься ловить? – с сомнением покачал головой Красимир.

– А у меня есть для него приманка – ганша Ярина, – усмехнулся Карочей.

Бек Красимир сначала побледнел, потом медленно стал буреть. Огромные его руки сжались в пудовые кулаки, а из глаз плесканула ярость.

– Мы ведь ничего не утверждаем, уважаемый бек, – поспешил вмешаться Вениамин, которого покоробила грубая прямота скифа. – Возможно, твоя жена невинна, и предположения бека Карочея просто рассеются дымом.

– Это и тебе выгодно, бек Красимир, – продолжал как ни в чем не бывало Карочей. – Если Рерик не откликнется на зов Ярины, значит, она чиста аки голубица. А если сокол все-таки прилетит на ее отчаянный зов, то у тебя будет возможность с ним посчитаться.

– А если этот молодец из Навьего мира? – не удержался от опасного вопроса Красимир.

– Вот заодно и проверим, насколько правдиво пророчество волхва Мстимира. Многих ганов ввела в смущение голова, поднесенная на пиру кагану, и мы должны всем доказать с твоей помощью, бек Красимир, что за этими чудесами не воля богов, а всего лишь хитрые проделки их ближников. Твоя ганша умеет писать?

– Нет, – покачал головой Красимир, введенный в сомнение.

– Тем лучше, – усмехнулся Карочей. – Письмо от ее имени напишет местный грамотей.

– А Рерик поверит письму? – усомнился Вениамин.

– Поверит, если это письмо принесет одна из служанок Ярины. Есть у меня одна такая на примете.

– Это ты кого имеешь в виду? – насторожился Красимир.

– Халиму, конечно. Я уже с ней обо всем договорился.

Красимиру ничего другого не оставалось, кроме как руками развести. Скифу он не верил, но, с другой стороны, и возражать ему было опасно. Чего доброго, хитроумный Карочей донесет Обадии, что бек Красимир, правитель Сарая, не только не тверд в истинной вере, но и покрывает врагов кагана. Пусть он ловит Сокола, коли ему охота, а бек Красимир не столько волхву верит, сколько своей жене. Хотя и нельзя сказать, что эта вера полная. После намеков Карочея в душе у бека вновь поселились сомнения.

Бахтиар сдержал слово. Тело князя Драгутина доставили в Варуну и погребли на высоком холме. А огонь того погребального костра был виден по всей округе. Атаман Искар первым погрузил ладонь в пепел угасшего костра, а за ним следом то же сделали его старшие сыновья, двенадцатилетний Лихарь и одиннадцатилетний Листяна. Оба приходились Драгутину самыми близкими по крови людьми, за исключением княжича Дира. Никто не удивился, когда примеру атамана Искара и его сыновей последовал боготур Осташ, ибо слишком многое связывало его с даджаном, чтобы он мог спустить хазарам эту смерть, но всех удивило, что братья Рерики тоже не остались в стороне.

– Убить Гепарда – честь для Сокола, но убить Дракона – обязанность ротария, – вслух отозвался Воислав на вопросительные взгляды окружающих. – И кто в этом усомнился, тому лучше сломать свой меч и отречься от бога Световида.

Это был вызов. Многие атаманы сомневались в вине Обадии, и даже слово Велесовых волхвов, объявивших сына Тургана Драконом, кое-кому не показалось убедительным. Сейчас перед ними встал выбор: либо последовать совету Рерика, либо здесь же на могиле даджана доказать его неправоту. На вызов Воислава откликнулся атаман Мерич, один из самых влиятельных ротариев Русалании. Именно Мерича многие прочили на место погибшего Огнеяра, и именно он был главным противником войны с новым каганом, утверждая, что слово ближников Велеса для мечников бога Световида не указ. Годы атамана Мерича приближались к сорока, а количество битв, стычек и поединков, в которых он принял участие, давно перевалило за сотню. Теперь богу Световиду предстояло рассудить, кто из его ротариев прав и кому из них даровать победу. Этот суд во многом решал судьбу как Хазарии, так и Руси, ибо победитель вправе указать дорогу всем, кому близка правда славянских богов.

Ротарии сражались пешими на мечах, в полном воинском облачении, как это и положено на божьем суде. Атаман Искар собственным мечом прочертил для них круг – небольшой, чтобы у более молодого Воислава не появилось возможности для маневра. Шаг за черту означал поражение и позор. Смерть в кругу – всего лишь неправоту. И ротарии могут ошибаться, особенно когда честолюбие или обида затмевают разум. Мерич нанес удар первым: его двуручный меч едва не достиг шлема Рерика, но был перехвачен и отведен в сторону. Схватка не могла быть продолжительной: два-три удара решали все. Оба противника это понимали, а потому и стыли друг против друга, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, выискивая глазами брешь для атаки. Воислав нанес удар настолько стремительный, что Мерич даже не успел поднять меч для перехвата. Выкованный варяжскими кузнецами клинок разрубил русаланские доспехи, и атаман рухнул, обливаясь кровью. Трудно было определить, насколько серьезную рану он получил, но меч выпал из рук Мерича, а следовательно, и победа осталась за Воиславом. Бог Световид дал ответ на заданный ротариями вопрос, и этот ответ был однозначным. Большой круг ротариев выбрал атамана Искара своим предводителем. Вече, собранное русаланскими ганами и родовыми старейшинами, назвало Искара Урса князем и вручило ему судьбу своей земли. Гостомысл Новгородский выразил новому князю Русалании свою поддержку и пообещал прислать в Варуну еще пять тысяч ратников, в дополнение к направленным туда ранее. Яромир Киевский пока молчал, но ратников своих не отозвал, что вселяло надежду на его поддержку. Что же касается Всеволода Радимецкого, то на его участие никто особенно не рассчитывал. Зато кудесник Сновид прислал на помощь русаланам почти сотню боготуров с дружинами, общим числом более трех тысяч человек. Сила под рукой Искара Урса собралась немалая, но вряд ли достаточная, чтобы взять Итиль. На это указывали Искару и киевский боярин Ратибор, и радимецкий боготур Всеслав, и Белый Волк Вадим, вставший после смерти князя Избора во главе новгородской рати. Помалкивал даже Воислав Рерик, собравший ныне вокруг себя немалую дружину в полторы сотни ротариев и почти тысячу мечников.

– Обадия без труда выставит против нас рать в сто тысяч человек и разметает нас по степи еще на подходах к Итилю, – заметил рассудительный Вадим. – А пытаться взять такой огромный город с нашими силами и вовсе безумие.

– Надо достраивать крепости, заложенные князем Драгутином, – посоветовал ган Лебедян, – в противном случае Обадия нас сомнет силами одних печенегов.

Совет был разумным, и с ним согласились все. Следовало выждать какое-то время, дать возможность хазарским ганам прийти в себя после учиненного в Итиле погрома. Наверняка всевластие рахдонитов и в Хазарии очень многим придется не по душе. Не сможет один Яхве подмять под себя столько славянских, тюркских и асских богов и чуров. А коли восстанут боги, то не останутся в стороне и их печальники. Во всяком случае, именно так утверждал ведун Мстимир, сумевший вырваться из охваченного безумием Итиля. И у собравшихся в Варуне вождей не было причин не доверять словам мудрого волхва.

– Тебя какая-то девка спрашивает, – с усмешкой сказал брату всегда веселый Сивар.

Расторопные Рерики уже успели неплохо обустроиться в Варуне и даже построили приличных размеров дом и для себя, и для приведенных из Варгии ротариев. Нельзя сказать, что этот дом утопал в роскоши, но Воиславу доводилось жить и в куда более скромных условиях.

– Зови, – бросил он коротко.

Девка оказалась знакомой, вот только увидеть ее здесь в Варуне Воислав никак не предполагал. Халима зыркнула по сторонам темными глазищами и протянула Рерику кусок пергамента. Письмо пришло от Ярины, но радостного в нем содержалось только то, что у Воислава родился сын. Ганша просила сердечного друга защитить ее от ревнивого мужа, который грозится извести и ее, и принесенного в подоле ублюдка. Письмо с самого начала показалось Воиславу странным. Во-первых, ган Красимир не был жестоким человеком и даже если бы заподозрил жену в измене, то не стал бы над ней глумиться, а скорее отправил бы назад к отцу. Во-вторых, никаких доказательств измены Ярины у него не имелось, а судить женку по наветам – это пустая блажь. И скорее всего, отец Ярины вернул бы ее назад мужу с наказом крепче держаться за женин подол. А Красимир стал бы в довершение ко всему всеобщим посмешищем, ибо кто же из умных людей кричит о собственном позоре на всех перекрестках. Да и какая разница, от кого рожден тот Богумил, если любой младенец все едино от бога?

– Кто писал это письмо? – пристально глянул в глаза Халиме Рерик.

– Бек Вениамин. А бек Карочей ему диктовал. И оба смеялись.

– А Ярина?

– Она о письме ничего не знает.

– Сколько тебе заплатил Карочей?

– Десять денариев.

– Держи двадцать, – бросил Рерик кожаный мешочек сидящей девке в подол. – Бахтиар сейчас в Сарае?

– Да, это он присоветовал мне принять предложение Карочея.

– Правильно присоветовал, – усмехнулся Воислав. – В Сарае много мечников?

– Пять тысяч хазар в цитадели. Три сотни дружинников бека Красимира. И еще две тысячи хазар привели с собой беки Карочей и Вениамин.

– А Красимир действительно утесняет Ярину?

– Нет, – покачала головой Халима. – И к Богумилу он относится как к родному. А тебя он считает порождением Навьего мира. Черным Вороном. Собственными ушами слышала, как беки над ним смеялись. Поймаем, говорят, Сокола и докажем глупым ганам, что Навий мир – это всего лишь выдумка хитрых волхвов.

– А ты в Навий мир веришь?

– Конечно, – усмехнулась Халима. – Коли объявили волхвы кагана Обадию Змеем Тугарином, значит, так оно и есть. Все знают, что обличье у Змея может быть человечьим, зато душа черная. А навью душу простому человеку не разглядеть, на это только волхвы способны. Да и как не верить в Навий мир, когда я собственными глазами видела вампира, который пил кровь моих родовичей. И как только ведуны вбили в того вампира осиновый кол, так сразу же смерти в нашем роду прекратились. Но тень Навьего мира все одно осталась, оттого и разорили наш род арабы, а меня еще девчонкой продали в рабство.

– А почему ты решила мне все рассказать? Из-за Бахтиара?

– Не только. Брат мой был правой рукой Хабала. Его казнили по приказу Обадии. Но если тот Обадия Дракон, то душа Али попадет в страну Света. Ведь так, рус?

– Так, – кивнул Воислав. – В этом можешь не сомневаться. Враг Дракона – друг славянских богов. И после смерти его ждет почетное место в дружине Белобога. Но сначала Дракона надо убить, иначе все погубленные им люди будут вечно мучиться в Навьем мире.

– Можешь на меня рассчитывать, рус, – твердо сказала Халима. – Я сделаю все, чтобы душа моего брата достигла страны Света.

Воислав задумался. Было бы неразумно упускать такой случай посчитаться с виновниками смерти князя Драгутина. Но начинать боевые действия до того, как будут достроены крепости, глупо. В ответ на разорения Сарая каган Обадия поднял бы против Русалании всю Хазарию, и тогда исход войны решился бы в течение нескольких месяцев. А князья Руси, скорее всего, отмолчались бы, ибо вина за развязывание войны целиком ложилась на ротариев. Мало объявить человека Драконом, надо, чтобы он проявил свою навью суть в деяниях. А Обадия пока что в глазах многих вождей Хазарии и Руси чист. Более того, он выступил как мститель за ганов, убитых чернью и безумными волхвами и колдунами. Конечно, об истинной подоплеке событий догадывались многие, но одно дело – подозревать, а другое – знать. В создавшейся ситуации Сокол никак не мог напасть на Сарай, а вот Черный Ворон мог. Оставив Халиму на попечение братьев, Воислав отправился к боготуру Осташу за советом. Выслушав ротария, Осташ почесал затылок:

– Черный Ворон, говоришь?

– Да, – подтвердил Воислав. – Его вызовут из Навьего мира беки Вениамин и Карочей. И он приведет за собою в Сарай целую рать бесов, вампиров и вурдалаков.

– Не буди лихо, пока оно тихо, – нахмурился Осташ. – Слишком уж это похоже на колдовской обряд. И глазом моргнуть не успеем, как наши души окажутся в Навьем мире.

– Какой же ты ближник Велеса, Осташ, если своего бога боишься? – усмехнулся Воислав.

– Мой бог, Рерик, изменчив, как времена года, – сказал Осташ, – без его семени, вброшенного весной, земля не будет родить. Без него не сохранишь урожай по осени, а значит, не вскормишь скот. Но как не бывает лета без зимы, так не бывает Велеса-созидателя без Велеса-разрушителя. Пока боготур молод и способен оплодотворять, он служит Велесу-созидателю, сражаясь с Драконами на Калиновом мосту. Но на смену весне и лету приходит осень, а потом и зима. Зима для боготура – страшное время, и многие предпочитают до него не доживать. А те, что доживают, становятся волхвами Чернобога. И перед ними открываются два пути: служить Велесу как покровителю скота и накопленного честным трудом богатства, или служить Велесу как повелителю Навьего мира, черпая оттуда силу для блага собственного племени. Ибо навь, хотим мы этого или не хотим, существует так же, как и явь. И если оставить Навий мир без догляда, то черпать силу оттуда начнут колдуны, вроде того же Хабала. Не всегда добро побеждает зло, ротарий, очень часто зло одолевается только злом. Вот почему многие волхвы Велеса идут вторым путем. Этот путь гораздо опаснее, но он дает больше силы.

– Мстимир идет вторым путем?

– Ты угадал, Воислав. Твоя затея опасна, но если волхв Мстимир даст согласие, то я, пожалуй, решусь вместе с тобой встать на черное крыло.

Халима обернулась даже быстрее, чем ожидали Карочей и Вениамин. Оба примчались во дворец расстроенного Красимира, как только услышали от присланного слуги о ее возвращении.

– Говорил же, что накликаете вы на мой дом беду, – крякнул с досадой хозяин.

Однако Карочей только рукой махнул на суеверного бека и принялся теребить Халиму, уставшую после долгой дороги:

– Ты в крепости была?

– Была, – вздохнула челядинка. – Смеялись они.

– Кто смеялся? – не понял сгорающий от нетерпения Вениамин.

– Я спросила, кто здесь Сокол, а они мне говорят, мы все здесь соколы.

– Но письмо-то ты отдала?

– Отдала.

– Кому? – едва не взвыл Карочей.

– Черному Ворону.

– А откуда, хотелось бы знать, прилетел тот Черный Ворон, если в крепости были одни Соколы? – ехидно полюбопытствовал бек Вениамин.

– Со стены порхнул, – спокойно сказала Халима.

Вот ведь дура девка! Карочея трясло от ярости, бек Вениамин давился смехом, а Красимир сокрушенно вздыхал и разводил руками.

– Как он выглядел, этот Черный Ворон? – спросил скиф, овладевший наконец собой.

– Как всегда.

– То есть как новгородский боярин Воислав, который жил у вас в итильском дворце год назад?

– Ну да, – согласилась Халима. – Даже кафтан на нем был тот же самый.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Карочей. – Ответ он прислал?

– Прислал, – кивнула головой Халима и протянула бекам два черных пера. Красимир при виде этих перьев так и ахнул. Ведь предупреждал же он беков, что добром их затея не окончится, но эти двое как с цепи сорвались. Нашли с чем шутить – с Навьим миром!

– А на словах что просил передать?

– Сказал, ждите.

– То есть как это ждите! – вскипел бек Красимир, вскакивая с места. – Ты что несешь, дура?!

– Так ведь звали же его, – развела руками Халима. – От имени ганши Ярины и ее сына Богумила звали. Якобы ты, бек Красимир, лютуешь и винишь несчастную женщину в измене.

– Это когда ж я ее винил? – поразился Красимир. – Ведь слова поперек не сказал.

– Так я про письмо говорю, – пояснила Халима. – Мне его Черный Ворон прочитал и спросил, правда ли то, что здесь написано. А мне куда деваться? Я сказала, что правда.

– Как ты посмела, раба, клеветать на своего хозяина? – взъярился Красимир.

– Так ведь беки мне приказали, – ударилась в слезы Халима. – А ты, хозяин, сказал, чтобы я слушалась беков. Вот тут Черный Ворон дал мне два своих пера. Если-де хозяйка или кто иной эти перья сожжет, а потом три раза хлопнет в ладоши и вокруг себя обернется, тут он и явится во всей красе.

Бек Вениамин захохотал так заразительно, что Карочей не удержался от улыбки, хотя было ему сейчас не до веселья. Что-то с этим Соколом выходило не так. То ли он догадался о ловушке, то ли Халима сболтнула лишнее, но в любом случае, этот хитроумный варяг решил поиздеваться над своими врагами.

– Я с тебя сейчас шкуру спущу, – зло зашипел скиф на служанку, заливающуюся слезами. – Что ты мне голову морочишь! Сколько он тебе заплатил?!

– Десять денариев, милостивый бек, – захныкала Халима, – только я их выбросила. Разве ж можно брать серебро из Навьего мира!

– Ты не трогай девку, бек, – рассердился на самоуправство скифа Красимир. – В чужом доме все-таки находишься. Что ты от нее требовал, то она и сделала. А в остальном – твоя вина.

– Он прав, – похлопал по спине расходившегося Карочея бек Вениамин. – Раскусил нашу с тобой затею Рерик, будь он неладен. Теперь он и носа в Сарай не сунет.

– Придет он, – не согласилась с уважаемым рабби всхлипывающая Халима. – Как не прийти, если звали. И рать из Навьего мира приведет, дабы спрос учинить с виноватых.

Ведь как чувствовал Красимир, что добром затея с письмом не кончится. Сам бек грамотой не владел, но хорошо знал, какая сила в написанном слове таится. А про того же Вениамина говорят, что не чужд он колдовству, как и всякий уважаемый рахдонит. И хотя сами рахдониты свое пристрастие к колдовству отрицали, ну да кто ж им поверит. Чтобы вот так без магии, без черных обрядов такие деньжищи под себя сгрести, это надо сильно постараться. И тут бека Красимира осенило. Его даже пот прошиб от этой догадки. Не зря волхвы объявили Обадию Драконом, ох не зря. Когда это было, чтобы чернь руку подняла на самого кагана и его ближников? Да не было никогда такого в Хазарии! Не было. А потом у каждого гана мечники, у кагана Тургана целая рать – как же они могли позволить простым городским обывателям, кои оружия сроду в руках не держали, себя одолеть? А ведь одолели! И кагана порешили, и доблестных вождей положили полторы сотни, и мечников их убили без счета. Так неужто все это без участия Навьего мира обошлось?! Красимир припомнил жуткие образины, которые в ту страшную ночь окружили его дом. Их ведь ни мечи, ни стрелы не брали. А доблестных хазар, кои побывали с Красимиром во многих битвах, словно бы парализовало от страха. Да и сам ган оказался не на высоте. А ведь не робкого десятка человек. Но одно дело – в чистом поле с людьми ратиться, и совсем другое – лицом к лицу с навьим воинством сойтись. А бек Вениамин все хихикает и хихикает, словно рад своей затее. Еще бы, натравил Черного Ворона на ни в чем не повинного человека, и хоть трава не расти. А перья, принесенные Халимой, бек Вениамин почему-то не выбросил, а положил в кожаный мешочек и спрятал на груди. Ну и зачем он это сделал, хотелось бы узнать? Неужели для того, чтобы в урочный час бросить те перья в огонь и три раза хлопнуть в ладоши? С этого рахдонита станется. Прошлись они кровавым навьим следом по Итилю, а теперь вот и на Сарай нацелились. В городе ведь немало ганов и купцов славянской и тюркской веры, вот на них и падет тень того Навьего Ворона. Эх, не догадался обо всем раньше ган Красимир, погнался за почестями, а о душе забыл. Вот теперь пришла пора расплачиваться за былое легкомыслие. А ведь бека Красимира, пожалуй, в Сарай послали с единственной целью – чтобы с его помощью наслать на несчастный город Черного Ворона. И погубить не только Красимира, но весь сарайский честной люд в кровавом навьем хороводе.

Глава 6

Навий хоровод

В Сарае что-то готовилось. Бек Карочей, побывавший во многих крутых переделках, чувствовал это верхним нюхом. Торговые ряды волновались. Проезжая по городской площади, скиф ловил на себе откровенно враждебные взгляды. А ведь еще вчера в этих глазах было только равнодушие. Эка невидаль, бек из Итиля, приехавший по торговым делам в город. Почему же сегодня они пялятся на него так, словно не прирожденный скиф перед ними, а Змей или один из его подручных по меньшей мере. Может, зря они так опрометчиво потревожили Черного Ворона? Беку Вениамину хорошо, он в Навий мир не верит, а беку Карочею еще вчера стало не по себе. Если под именем боярина Воислава скрывался варяжский ротарий, то почему он прислал Ярине черные перья? Ворон – птица Велеса, но не Световида. Это надо быть рахдонитом, чтобы посчитать этот жест забавной шуткой, а тот же Красимир буквально с лица спал. Знать бы еще, что действительно открыл ему о Воиславе волхв Мстимир. Не мог ротарий бога Световида шутки ради прислать знаки Навьего мира любимой женщине, даже если бы заподозрил, что за ее спиной прячутся враги. Ну не служат ни руги, ни русы богу Велесу, вот этого никак не может понять рабби Вениамин.

– Я Хвета вчера видел здесь в Сарае, уважаемый бек, – склонился с седла к Карочею хазар Ярей. – Хотел было окликнуть, но его и след простыл. Следил он за нами.

– Уверен?

– Да, бек. Он тебе будет мстить за своего дружка Хабала.

– Найди его и убей.

– Сделаю, что в моих силах, – тихо сказал Ярей. – О беке Вениамине на торгу и постоялых дворах нехорошо говорят. В колдовстве его обвиняют. Связан-де он с Навьим миром и в город приехал, чтобы навлечь беду.

– О чем еще говорят?

– О Черном Вороне и каких-то перьях.

– Пошли хазар во все здешние питейные заведения и притоны, пусть слушают и мотают на ус.

– Я все сделаю, уважаемый бек.

Этого следовало ожидать. Волхвы не дремлют, а умения выдумывать страшные сказки им не занимать. Причем иные их сказки настолько хороши, что даже скептически настроенному гану Карочею становится не по себе. Зато бек Вениамин сегодня бодр как никогда и с удовольствием поглощает яства, выставленные на стол гостеприимным рабби Иосифом. Уважаемый Иосиф крепко держит в своих жилистых руках торговлю в Сарае, и слово его значит здесь не меньше, чем слово рабби Иегуды в Итиле, даром что он вдвое моложе. Скифа сарайский купец принял со всеми полагающимися почестями – и здравную чашу поднес, и к столу звал. При этом его свежее, заросшее черной кудрявой бородкой лицо лучилось гостеприимством. Бек Карочей и рабби Иосиф уже провели совместно несколько весьма удачных финансовых и торговых операций, а потому относились друг к другу с большой симпатией.

– Плохо дело, уважаемый Вениамин, – без предисловий начал Карочей, – на сарайском торгу тебя уже объявили колдуном.

Бек, изрядно хвативший за обеденным столом, громко расхохотался, но, поскольку сотрапезники не спешили разделить его веселье, он умолк и обиженно уставился на скифа покрасневшими от пьянства глазами.

– Идет слух, что ты, бек Вениамин, собираешься с помощью колдовства наслать навью рать на беззащитный город, как это уже было в Итиле, когда погибли каган Турган и многие другие вожди.

– Бред, – растерянно проговорил трезвеющий Вениамин.

– Говорят, что у тебя есть два черных пера, с помощью которых ты собираешься воззвать к силам зла. Ты не забыл, бек, как это делается?

– Надо бросить перья в огонь, потом три раза хлопнуть в ладоши и обернуться вокруг себя.

– У тебя хорошая память, бек, – похвалил приятеля Карочей.

– Так я ведь только что это проделал на глазах у Иосифа, – смущенно хихикнул Вениамин. – И, представь себе, ничего не случилось. Вот и уважаемый рабби подтвердит.

– Так ты сжег перья! – взвился Карочей. – Да ты с ума сошел, бек.

Возмущению скифа не было предела. Только что он навещал Красимира и клятвенно заверил его, что все разговоры черни о колдовских способностях рахдонитов вообще и бека Вениамина в частности не более чем чушь собачья. Более того, он обещал Красимиру в присутствии десяти самых уважаемых ганов и купцов Сарая, собравшихся у правителя, вернуть эти дурацкие черные перья. А вот теперь выясняется, что Вениамин не просто использовал эти перья, а использовал в колдовском обряде.

– Скажи им, что я их выкинул, – смущенно заерзал на лавке Вениамин.

– Они нам не поверят, – покачал головой скиф.

– Бек Карочей прав, – поддержал гостя рабби Иосиф. – Наша с тобой забава, уважаемый Вениамин, может дорого обойтись Сараю.

– Да мало ли ворон в Сарае, – обиженно буркнул Вениамин. – Пошлем сейчас хазар, они нам этих птиц сотню настреляют.

Предложение уважаемого бека, на первый взгляд вроде бы разумное, увы, только ухудшило ситуацию. Видимо, хазары принялись за отстрел ворон с излишним рвением, и ушлые городские обыватели, заметив их усердие, пришли в ужас. Слухи, ходившие по городу, получили тем самым подтверждение. Панические настроения взлетели до небес. Ган Карочей на всякий случай стянул к дому рабби Иосифа своих хазар. Здесь же собрались все сарайские рахдониты, донельзя перепуганные обвинениями в колдовстве, которые сыпались на ни в чем не повинных людей со всех сторон.

– Ну и что я со всем этим должен делать?! – орал на притихших беков Красимир, прискакавший в дом Иосифа. – Люди требуют искупительных жертв славянским и тюркским богам. Догадываетесь, кого они прочат в эти жертвы? Зачем вы начали отстреливать ворон? Зачем вы бросили вызов Навьему миру?

До Карочея наконец дошло, какую глупость он совершил. В глазах славян вороны связаны с Навьим миром. А посему они никогда не убивают этих птиц. В крайнем случае, только отпугивают, дабы не нажить лишних хлопот. Нынешнее массовое истребление Навий мир наверняка воспримет как вызов и обрушится на несчастный город со всей накопленной за века нечеловеческой злобой.

– Выдумки все это, – попробовал оправдаться Вениамин. – Нет ведь никакого Черного Ворона. Не появился он после того, как я сжег его перья.

От таких признаний уважаемого бека Красимир даже за голову схватился. Сразу даже не поймешь, дурак он, этот Вениамин, или действительно колдун. Так или иначе, но результат его деятельности был налицо. С наступлением темноты город не подавал никаких признаков успокоения. Гул возбужденной толпы долетал до собравшихся в доме уважаемого Иосифа беков и купцов даже сквозь толстенные стены. Люди, казалось, только ждали сигнала, чтобы обрушить свой гнев на проклятых колдунов.

– Надо уходить из города, – сказал Карочей. – Иначе все это может плохо кончиться.

– Да с какой стати! – возмутился Вениамин. – В городе десять тысяч хазар. Вызови подмогу из кремника, бек Красимир, и разгони этих смутьянов.

– Я-то вызову, – мрачно глянул на рахдонита Красимир, – но еще вопрос, против кого эти хазары повернут свои мечи.

– Но надо же что-то делать, – резонно возразил правителю рабби Иосиф. – Попробуй хотя бы оттеснить толпу.

Красимир и сам понимал, что смерти рахдонитов, колдуны они или не колдуны, Обадия ему не простит. Уж коли каган сам воспользовался поддержкой сомнительных сил для достижения своих целей, то, надо полагать, и вина бека Вениамина не покажется ему такой уж значимой. Во всяком случае, это не та вина, за которую сын Тургана будет рубить головы. А вот за разоренный город Сарай он с Красимира спросит. Ибо правителем города является бек Красимир, а следовательно, и все неприятности, случившиеся здесь, будут отнесены на его счет, даже если их предотвращение было выше человеческих сил. Другое дело, нужно ли славянскому гану, пусть и принявшему чужую веру, служить Дракону. Быть может, следует бросить все и бежать на Русь, просить убежища в земле Новгородской, ибо только туда пока не дотягиваются длинные руки нового кагана. Другое дело, что Красимир не имел пока полной уверенности, что каган Обадия и его ближники связаны с Навьим миром, и нынешняя ночь должна была либо подтвердить, либо опровергнуть его сомнения. Пока ни о каком Черном Вороне не было ни слуху ни духу, равным образом никто не заикался о бесах, вампирах и упырях. Буйствовала городская чернь, всегда готовая пощипать ганов и купцов по наущению волхвов. А в том, что к нынешнему вот-вот готовому вспыхнуть бунту руки приложили волхвы, Красимир не сомневался. Не исключено, что жрецы языческих богов, потерпевшие сокрушительное поражение в Итиле, решили взять реванш здесь, в Сарае.

– Ладно, – махнул рукой Красимир, – нам бы только на навью рать не нарваться, а уж с чернью мы как-нибудь справимся.

Ган Карочей был того же мнения. Сидеть и ждать, пока ублюдки, обезумевшие от страха, оторвут тебе голову, по меньшей мере глупо. Надо разогнать толпу раньше, чем заводилы бунта бросят людей на дома и лавки сарайских купцов и ганов. Вмешательства навьей рати Карочей опасался куда меньше Красимира, но зато он всерьез боялся нападения на взбаламученный город ротариев князя Воислава Рерика. Нельзя сбрасывать со счетов и боготура Осташа: этот уже показал свое умение наносить удары в самых неожиданных местах. Карочей нисколько не сомневался, что голову Борислава преподнес Обадии на блюде именно этот хитроумный радимич из смердов. Скиф пока не знал, какое место занимал Осташ среди ближников бога Велеса, но по всему выходило, что не последнее, ибо только ведун очень высокого ранга посвящения мог себе позволить так обращаться с каганом.

При виде хазар, выезжающих из кремника на сытых конях, бек Вениамин приободрился. Хазары хоть и уступали толпе, собравшейся на торговой площади, в численности, зато явно превосходили городских обывателей в решительности. Во всяком случае, они принялись уверенно теснить горожан с площади, работая в основном витенями. Многих в толпе решительность хазар, похоже, даже обрадовала. Как не могло не обрадовать отсутствие навьей рати на улицах родного города. Похоже, слухи, гулявшие по Сараю весь этот день, оказались пустой болтовней, не повлекшей за собой серьезных последствий. И многие в этот момент вздохнули с облегчением. В числе этих многих был и взволнованный Вениамин, который даже нашел в себе силы, чтобы пошутить:

– Как видите, уважаемые беки, я оказался никудышным колдуном. Вызванный мною Черный Ворон так и не прилетел.

Шутка была неудачной и неуместной. Карочей уже собрался высказать уважаемому рабби по этому поводу несколько ласковых слов, но его опередил хазар Ярей, завопивший вдруг истошным голосом:

– Навий хоровод!

Бек Красимир, сидевший неподалеку от Карочея в седле гнедого коня, испуганно ахнул и взмахнул рукой, словно отгонял страшное видение. Видение, однако, не исчезло. Теперь уже и скиф увидел огромного ворона, раскинувшего свои светящиеся крылья над обезумевшей толпой. А следом за навьей птицей на растерявшихся хазар обрушилась рогатая, хвостатая, заросшая шерстью рать с такими жуткими лицами, такими устрашающими клыками, что даже у далеко не робкого Карочея оборвалось сердце. Но ужаснее всего казалось свечение, исходившее от существ чужого мира: оно буквально парализовывало хазар, в ужасе ронявших мечи и становящихся легкой добычей взбесившихся навий. Толпа простолюдинов растаяла с такой быстротой, словно на нее с неба вдруг обрушилась кипящая смола. Участь шести тысяч хазар, не в добрый час выведенных беком Красимиром из кремника, оказалась куда ужасней – они были буквально растерзаны на куски кошмарными монстрами, вырвавшимися из глубин земли. Во всяком случае, так в тот момент показалось Карочею, на свою беду попавшему в самый центр бесовского хоровода вместе с другими беками и купцами, вышедшими из дома рабби Иосифа, чтобы полюбоваться на разгоняющих толпу хазар. На незадачливого колдуна Вениамина пал Черный Ворон. Бек в ужасе воздел руки к небу, но это не защитило его от удара стального клюва. Следом за Вениамином пал с коня рабби Иосиф. Дальше у Карочея недостало сил смотреть – закрыв в ужасе глаза, он ринулся прочь от опасного места, надеясь только на удачу. Однако в этот раз скифа подвел конь, хотя не исключено, что он его спас. Во всяком случае, у вылетевшего из седла Карочея появилась возможность ужом выскользнуть из навьего хоровода, кружившего по площади, и забиться в щель между амбаром и конюшней в усадьбе бека Красимира. Какой чудесной силой его сюда занесло, Карочей не имел понятия, но поклялся самой страшной клятвой, что если унесет в целости и сохранности голову из Сарая, то непременно принесет жертвы искупления всем главным славянским богам, включая божественного пса Смаргала. В воздухе запахло гарью. Судя по всему, пожар начался в кремнике, где хранились запасы на случай войны. Гореть там было чему, так что Карочей нисколько не удивился огромному столбу огня и дыма, взметнувшемуся к небесам. Оставалась надежда, что крепкие стены сарайской цитадели выдержат натиск огня и пожар не распространится по всему городу. Карочей и сам не знал, сколько времени он провел в спасительной щели, но по всему выходило, что много. Однако если судить по звездам, до рассвета было еще далеко. Шум в городе вроде бы стихал, а в усадьбе Красимира и вовсе царила мертвая тишина, тем более удивительная, что именно здесь Черного Ворона ждала наиболее ценная добыча.

То ли бек Карочей неуместными мыслями накликал беду, то ли по какой-то другой причине, но Черный Ворон воспарил-таки над усадьбой Красимира, повергнув челядь бека в неописуемый ужас. При виде огромных светящихся крыльев скиф поглубже забился в свою щель, нечаянно угодив при этом в навоз. Крики, несущиеся из усадьбы, внезапно стихли, и это удивило Карочея. Пересиливая страх, он все-таки рискнул высунуть нос из своего убежища и с удивлением обнаружил, что его окружают самые обычные люди. А в молодце, взбежавшем на крыльцо Красимирова дома, он без труда опознал боярина Воислава, с которым ему не раз доводилось пировать за одним столом. Судя по всему, этот человек был оборотнем. А чем еще объяснить, что он с такой легкостью меняет обличье? Ведь в усадьбу Красимира он залетел Черным вороном, в этом Карочей мог бы поклясться. Скиф до того увлекся своими исследованиями, что едва не наступил на лежащего у дверей конюшни человека. Человек был жив и шипел на скифа рассерженным гусаком. Карочей опознал в нем бека Красимира и с облегчением прилег рядом.

– Оборотень, – прошептал Карочею в самое ухо Красимир. – Собственными глазами видел, как он о землю ударился и обернулся добрым молодцем, а черное оперение с него так и попадало.

– А эти? – кивнул скиф на теснящихся у крыльца мечников.

– На моих глазах с них личины сползали вместе с кожей.

Карочей был уверен, что Воислав прибыл за ганшей. Посадит он ее сейчас в седло, и поминай как звали. А влюбленной Ярине, судя по всему, все равно, из какого мира к ней порхнул этот молодец, то ли Сокол, то ли Ворон.

– Меня они ищут, – в ужасе зашептал Красимир. – Я уже прочертил обережный круг, но не знаю, поможет ли он мне.

– Поможет, – сказал Карочей, уверенный, что Воиславу Красимир нужен как прошлогодний снег.

Уважаемым бекам пришлось еще долго лежать в конском навозе, с замиранием сердца прислушиваясь к каждому шороху. В любой момент их могли обнаружить чужие мечники, бродящие по двору, но, к счастью, все обошлось. Воислав появился на крыльце, когда над городом уже забрезжил рассвет. К удивлению Карочея, он был один. Похоже, Ярина не только сама не последовала за любовником, но и сына Богумила ему не отдала. Вероятно, именно этим объяснялся сумрачный вид Воислава, хриплым голосом отдавшего команду своим людям. Черному Ворону подвели коня, и он вскочил на него самым обычным, подобающим человеку образом. После чего оборотни покинули усадьбу Красимира.

Обрадованные беки переглянулись и, не сговариваясь, на четвереньках двинулись к крыльцу. Запах от обоих исходил такой, что выскочившая как раз в этот момент из дома челядинка Халима в ужасе замахала руками и зафыркала.

– Где Ярина? – сердито зашипел на нее Красимир.

– Сомлела от переживаний, – тяжело вздохнула Халима. – Не каждой дано в этой жизни оборотня повстречать. А тут их вон сколько нагрянуло. Иные челядинки замертво попадали. Водой сейчас отливают.