Алиса. Рабство в Сети Воронина Елизавета

Часть первая Скандал и молчание

Украина, Луцк. Февраль 2010 года

Когда все заканчивалось, ей обычно хотелось принять ванну.

Именно ванну — горячую, такую, чтобы почти кипяток. Пусть вода обжигает кожу докрасна. Пускай станет больно, ведь только боль способна напомнить ей, не другим девчонкам, именно ей, о том, что в свои без малого девятнадцать не совсем утратила смысл жизни, сохранила в глубине души хоть какие-то чувства. Стыд, например.

Когда она погружалась в горячую ванну, ей казалось: старая кожа в один прекрасный день должна сойти, скорлупа — расколоться, кокон — раскрыться, и тогда на белом свете появится новый человек. Новая она, с которой ничего этого не происходило и никогда уже не случится, она, у которой получится невозможное.

Перерождение.

Однажды она досиделась так до волдырей, и, когда вылезла, другие девушки перепугались. Юля, самая маленькая, ей недавно исполнилось всего шестнадцать, даже всплакнула, решив: это хозяин сотворил такое. Взял да и привел в исполнение не раз озвученные жутким свистящим голосом угрозы изуродовать, искалечить, избить или просто «показать всяким курвам их место». Впрочем, здесь, на фирме , по большей части пугают, чем выполняют страшные посулы.

Причинять девушкам физическую боль, увечить их никому не выгодно. Модели утратят товарный вид, пусть даже на некоторое время. А это означает только одно: фирма потеряет деньги.

Между прочим, сама Юлечка пользовалась у клиентов немалым спросом. Особенно после того, как перекрасила волосы, получив вместо природного каштанового грязновато-белый цвет. Потом заплела их в две косички, торчавшие в разные стороны. Косички делали Юлечку похожей на Пеппи Длинныйчулок из популярной сказки Астрид Линдгрен. На работу она с тех пор стала надевать юбочку-шотландку, белые гольфы, такого же цвета блузку и сандалии.

Субтильной девушке здесь пророчили большое будущее. Расчет и, как часто говорили грамотные хозяева, бизнес-план в отношении Юленьки строился не на ее рискованном возрасте, а именно на росте. Вряд ли она будет выглядеть иначе, становясь старше. Ведь спрос на лолит в Сети был стабильно огромным. Сама Юля уже перестала считать таких клиентов извращенцами. Вплоть до того, что вычеркнула это глупое слово из своего лексикона, не называя так виртуальных сластолюбцев даже ласково, как это запросто позволяли себе другие модели: « Ты мой извращенец! »

Одна из товарок, Ангелина, однажды пошла дальше в сексуальном словообразовании, придумав термин извращенчик. А потом постаралась, применив творческий подход, перевести его на английский, немецкий и польский языки с максимальным приближением к аутентичному, исконному смыслу.

Знание языков вообще считалось коньком Ангелины — или Ангела, как она часто себя именовала. Ей недавно исполнилось двадцать, Ангел была самой старшей из всех и, пожалуй, самой опытной. Девушка не любила говорить об этом, не позволяла за спиной шептаться о ее прошлом. Но все равно девчонки знали о ее опыте работы на рынке не виртуальных, а самых что ни на есть реальных сексуальных услуг. Причем она быстро поняла практическую пользу от изучения иностранных языков, в этом, несомненно, помогли и некие врожденные способности к их усвоению. Благодаря умению, как выражалась сама Ангелина, шпрехать ей достаточно быстро удалось уйти с улицы и даже из неофициальной гостиничной обслуги, перейдя в разряд девушек по вызову с приставкой «вип».

Попросту говоря, Ангел была единственной профессиональной проституткой из всех, кто входил в штат фирмы. Циничная до предела, расчетливая, точно знающая, чего и от кого хочет, Ангелина в то же время могла сыграть ту роль, которая от нее требовалась. Ежедневно в течение четырех последних лет девушка по роду деятельности исполняла десятки, если не сотни различных ролей. Используя при этом несколько языков — родной украинский, усвоенный с рождения русский, освоенный за полгода в Варшаве польский и самостоятельно изученные для нужд профессии английский и немецкий. Какая она настоящая, какой родила ее мама и воспитала добрая бабушка, уроженка уютного консервативного волынского села, не знал наверняка никто. И возможно, позабыла об этом даже сама Ангелина.

Другие девушки, работающие на фирме, неофициально договорились между собой: если кому из них и нельзя верить, то это Ангелу. Уйдя из реального секс-бизнеса в виртуальный, она, по слухам, просто спасала свою жизнь. Увлеклась очередной игрой, влипла в не очень приятную историю с ограблением и отравлением иностранных гостей в одной из львовских гостиниц и просто сбежала. Чтобы осуществить последнее, она истратила немалую часть сбережений на пластическую операцию, купила новый паспорт и сменила псевдоним. Правда, выданный в шестнадцать лет документ у той, кто называл себя Ангелиной, тоже остался. Здесь она как раз рисковала меньше: записанные в нем имя и фамилию ни хозяева, ни тем более клиенты не знали и никогда бы не узнали. Девушку больше волновала смена внешности. Ну и, конечно же, места работы, хотя род деятельности она менять отнюдь не собиралась.

Оказавшись тут, на фирме, называющая себя Ангелиной ничем — ну ладно, почти ничем! — не рисковала. Любители секса за деньги в реале очень редко, практически никогда не искали себе аналогичных приключений в режиме онлайн, полагая, очевидно, что подобные вещи ниже их достоинства. Поэтому, если Ангела искали хотя бы для того, чтобы просто поговорить, расспросить о случившемся или же официально допросить в милиции, в Сети вычислить девушку казалось значительно сложнее. К такому выводу пришла сама Ангелина.

Будучи обычно не слишком компанейской, не особенно откровенной, держась больше особнячком и даже поглядывая на товарок свысока, совсем недавно, на Рождество, во время устроенной хозяевами небольшой вечеринки, она слегка увлеклась шампанским. Так девушки из первых уст узнали небольшую часть ее непростой одиссеи. А главное, что они открыли для себя: сидеть здесь, на диванчиках, перед объективами веб-камер, выполняя довольно-таки однообразные желания любителей сладенького, чьих лиц к тому же не видишь, намного комфортнее, чем переступать порог квартиры или гостиничного номера. Последнее было настолько небезопасно, что, на всякий случай, стоило мысленно попрощаться если не с жизнью, то уж точно со здоровьем.

Отсиживая восемь часов здесь, перед камерами, девчонки, возможно, зарабатывают меньше, чем в былые времена могла поднять Ангел. Они, товарки, с замершими сердцами и открытыми ртами слушали рождественские откровения самой опытной во всех отношениях коллеги. Даже из того немногого, что та позволила им услышать, они делали однозначный вывод. Конечно, выполнять желания невидимых дядечек на расстоянии, сидя на покрытом полосатым пледом диванчике, может быть, и стыдно. Вероятнее всего, это не слишком достойное занятие. И действительно, за него платят не все деньги мира. Зато здесь, на фирме, в закрытом помещении, в этом благоустроенном двухэтажном домике на окраине Луцка, в сто крат безопаснее, чем если бы все они занимались тем же, но с живыми, реальными мужчинами.

И женщинами тоже.

С ней самой женщина вышла на виртуальную связь лишь однажды.

За это больше платили. Не намного, да и не всем: завести таких дам еще нужно было уметь. Она же в своих способностях уверена не была. Как показала практика, совершенно справедливо. Втайне она надеялась, что невидимая клиентка, вышедшая на связь откуда-то из немецкой глубинки, все поймет и сама отключится. Бог с ними, с деньгами за сеанс, за короткую жизнь ей приходилось терять и больше. Однако этого не произошло. Наоборот, узнав, что она неопытна, женщина заметно оживилась — ее, оказывается, это заводило намного сильнее.

Знаний немецкого языка оказалось достаточно, чтобы понять: на самом деле виртуальная клиентка — никакая не немка. Та и не скрывала, сама выложила о себе если не все, то многое. Она — полячка, живет в городе Лодзь, у нее муж и две очаровательные дочурки. Все они ревностные католики, как и подобает полякам с религиозным воспитанием. А другого воспитания в Польше, кстати, и быть не может. В том-то и беда: пани еще в отрочестве поняла: ее влечет к женщинам сильнее, чем к мужчинам. Ей, католичке, смириться с подобным открытием было очень сложно. Но еще сложнее, намного тяжелее признаться в этом окружающим.

Безусловно, соседняя Польша — государство славянское и за такие предпочтения смертная казнь не угрожает, как если бы женщина жила, к примеру, в Иране или Мавритании. Нравы в европейской стране, конечно, посвободнее будут. Но все же ситуация была непростой, ведь страна — католическая, а католики во все времена считаются одними из самых серьезных консерваторов в мире. Так, по крайней мере, говорила ей виртуальная клиентка, не спеша переходить к делу. Видимо, женщине по ту сторону границы, матери двоих детей, находящейся за сотни километров от украинского города Луцка, до сих пор неловко самой себе признаваться в интимных предпочтениях. Именно так ее исповедь и воспринималась: женщина до сих пор не могла окончательно принять свою природу такой, какой она была. И отчаянно пыталась найти родственную душу. Где угодно — пусть даже в Сети, пускай за деньги, которые уже идут, пускай даже в режиме онлайн.

Она сидела в тот день на осточертевшем диване, слушала откровения полячки, решившейся приехать в Германию по делам фирмы мужа, и оттуда, из номера заштатной дешевой гостиницы, выйти в Интернет. Она чувствовала, как дрожит голос той, кого после всего услышанного трудно назвать клиенткой. Она слышала, буквально ощущала всей кожей, как текут где-то там, далеко, по щекам этой женщины крупные, теплые, горьковато-соленые на вкус слезы — влага отчаяния и стыда, безмерного и беспредельного. Она, словно электрические разряды, пропускала эти слезы через собственную душу.

Невидимой женщине было стыдно не только за себя — она стыдилась мужа, не менее ревностного католика. Среди его интернет-ссылок пани совершенно случайно, когда муж попросил ее отнести свой рабочий ноутбук в ремонт, обнаружила адрес. По этой ссылке и можно было попасть в их фирму. Выходит, муженек-то сам посещает здешних виртуальных девочек регулярно и не считает подобное грехом. Конечно, он старательно исполняет супружеские обязанности. Возможно, не так часто, как хотелось бы ему, но даже этого женщине казалось слишком много. Скорее всего, хождение по девочкам в Лодзи он считает слишком опасным. Может быть, муж наведывается к ним, когда колесит по делам фирмы…

Честно говоря, заметила тогда клиентка, ей к тому времени было уже все равно. Задело другое — ханжество супруга, его не раз высказываемые на публику высокие моральные принципы, требования к дочерям соблюдать все религиозные заповеди, быть скромными и честными католичками, как учит церковь. Сам же он при этом посещает виртуальные бордели, да еще откуда — из их супружеской спальни! Да, компьютер стоял именно там, с некоторых пор муж всю их небольшую трехкомнатную квартиру постепенно превращал в офис, а унаследованный от отца дом в предместье — в склад всего, что можно хранить в подобных помещениях за деньги клиентов. Они с мужем уже несколько лет просто жили вместе; он был поглощен средним бизнесом, она — посильной помощью супругу, и, если бы не это обстоятельство, они давно бы разошлись. Хотя католическая церковь не слишком-то поощряет разводы…

Но, как она поняла, слушая свою странную клиентку, уходом от опостылевшего мужа проблема отнюдь не ограничивалась. Уходить было некуда. Не к кому. Женщине, чей голос звенел невидимыми, но вполне ощутимыми слезами, нельзя было уйти к другому мужчине, даже получив после возможного развода девочек. Ведь с другим очень скоро произойдет то же самое. Чтобы изменить свою жизнь, привнести в нее радость и обрести покой, клиентка-полячка должна была уйти к другой. Но не могла себе этого позволить. Если бы и решилась, стиснула зубы и смогла — ей никто и никогда в родной Польше не позволит поступить подобным образом. Пусть даже тайно: такая тайна непременно станет явной.

Вот почему клиентка решилась на этот шаг — приехала в небольшой немецкий город Регенсбург, остановилась в дешевой гостинице, где есть беспроводной Интернет, к которому она подключилась, и впервые, может быть, за всю свою жизнь воспользовалась виртуальными услугами. Реальный интимный опыт, к чему она так стремилась, женщина пережила лишь однажды, случайно познакомившись на Золотых Песках в Болгарии с туристкой из Словакии, немолодой одинокой дамой. Было это незадолго до замужества, длилось всего несколько дней, но в памяти отложилось, как поняла слушательница, на всю жизнь. Потому-то клиентка и обрадовалась, что на экране монитора видит перед собой такую же неопытную, однако согласную на эксперимент девушку. Благодаря этому полячка почувствовала себя смелее.

К счастью для обеих, эксперимент не удался. Она искренне хотела помочь незнакомой польской женщине… Ну, пускай не до конца искренне, посекундная оплата тоже имела значение, однако она очень старалась. Но не знала, что и как нужно делать, механически выполняла неуверенные просьбы, озвученные дрожащим голосом, и, в конце концов, та выкрикнула: «Przepraszam!» [1] и отключилась. Больше таких казусов у нее на работе не случалось.

Став под душ, чувствуя, как эмалированное дно ванной приятно холодит голые пятки, она вновь мысленно вернулась к маленькой Юленьке, у которой за те несколько месяцев, что фирма начала работать в Луцке, определился круг постоянных клиентов, и среди них — две женщины. В контакт дамы вступали нечасто. Из того, что рассказывала потом Юля, было ясно: обе бисексуальны, у них нет особых проблем с реализацией своих желаний и они, в отличие от той случайной полячки, не считали себя несчастными. Наоборот. Просто однажды, видимо, решили попробовать и такой способ получения удовольствия для расширения географии и кругозора. Причем обе были подругами, иногда общались с Юленькой вдвоем и, как та говорила, ничуть не стесняясь, сами занимались своим делом.

Ну да ладно, отмахнулась она. Хватит об этом. Вспомнила об Ангеле и Юле только в связи с тем, что до сих пор не готова была относиться к тому, чем занималась и за что получала свою тысячу евро в месяц, так же просто, как эти девчонки. Кстати, разница в возрасте между ними — чуть больше четырех лет. И если Ангелина, как известно, слыла опытной и циничной, девчонка, называвшая себя Юлей, поражала при знакомстве еще больше и поражает до сих пор. Во всяком случае, ее.

Дело в том, что только Юленька из всех моделей оставалась девственницей, занимаясь тем же ремеслом с иногда даже большим, более искренним бесстыдством, чем ее товарки. Для нее, самой младшей, как и для Ангела, самой старшей из всей группы, нынешнее занятие также во многом было игрой. Но если Ангелина играла, чтобы просто заработать больше денег и, как она намекнула на Рождество, поскорее уйти из этого бизнеса, чтобы создать собственный, подобный, то Юлю все, в чем она принимала участие, пока еще и развлекало.

Растрепав руками волосы, она задернула полупрозрачную занавеску, отгородив себя от того мира еще одной тоненькой перегородкой, взяла гибкий шланг душа, пустила воду.

Ванну принять не получалось. Дом обогревался автономно, вот только обитало здесь постоянно не менее десяти человек. Если каждый захочет искупаться как следует, выстроится длинная очередь: вылить горячую воду из большого котла просто и быстро, а ожидать, пока вновь нагреется, — долго и нудно. К тому же, неплохо зарабатывая с помощью своих моделей, хозяева где-то могли, конечно, раскошелиться, но не в том случае, когда речь заходила о бытовых удобствах. Элементарные, разумеется, были, и считалось, что этого достаточно.

За гривны фирма не работала. Так же как и за рубли.

Разумеется, можно и даже нужно платить за минуту общения по курсу. Однако хозяева изначально заняли принципиальную позицию: с территории Украины, как и с территории любой страны СНГ, получить прямой доступ к их услугам нельзя. Ориентируясь только на Запад, они рисковали на порядок меньше. Конечно, милиция в подавляющем большинстве случаев прикрывала и страховала от ненужного внимания не только подобный, но и практически любой бизнес как в масштабах отдельно взятого города Луцка, так и всей Украины. Но неизбежная и отрицательная сторона такого прикрытия — финансовая.

Как для своих восемнадцати, она уже достаточно хорошо и четко представляла себе, что это такое — иметь дело с правоохранительными органами. Нет, если есть договоренность, милиция станет ее аккуратно выполнять. Только договоренностей надолго не хватит. Обычно правоохранители часто и даже не трудясь толком пояснить причину меняли правила игры. При этом всякий раз визит завершался выдвижением новых финансовых условий. Разумеется, суммы менялись в сторону повышения. И не факт, что сказанное на сей раз слово станет окончательным. Возмущаться, сопротивляться — себе дороже. Так было во всем, от составляющей бизнеса и степени его легальности это не зависело.

Подобное можно было обойти. Что и делали хозяева фирмы, сразу ориентируясь на экспортный вариант. Их бизнес реально было вычислить и прижать, вот только для этого нужно ехать в Польшу или Германию, чем милиция не заморачивалась, да и компетенции такой не имела. Другие же службы хозяев не особо пугали. Вот почему для обеспечения конспирации должны были постараться компьютерщики. Все эти гении современности, программисты и системные администраторы, разработчики программ и защиты от нежелательных попыток проникновения.

Луцк не страдал от недостатка таких профессиональных кадров, как не переживал кадровый голод и любой другой украинский город. Удержать таланты в любом уголке нашей страны возможно тем же способом, действующим в какой бы то ни было другой стране мира, — достойной оплатой труда. Хозяева фирмы могли себе это позволить, и в итоге позволили не скупиться на специалистов. Тем более, бизнес их напрямую заведен в Сеть, а успешность развития зависит от способностей компьютерных гениев вести себя в виртуальном пространстве достаточно гибко, смело, даже дерзко. Их офис — как они называли двухэтажный особнячок — был сверху донизу напичкан самой современной аппаратурой и техникой, что позволяло поддерживать высокий уровень сервиса, за который пользователи, живущие по ту сторону западной границы, платят охотнее, чем соотечественники и соседи по бывшему Советскому Союзу.

В общем, затраты вполне окупались. Безопасность себе и работающим на фирму моделям здесь гарантировали. После всего, что девушке, стоявшей сейчас под струями горячей воды, пришлось пережить с зимы прошлого года и что, без преувеличения, даже сегодня кажется вечностью, создавшаяся ситуация должна была ее если не радовать, то как минимум успокаивать. Жаловаться на жизнь она не имела законных оснований хотя бы потому, что сама себе такую жизнь и выбрала. У нее не было далеко идущих, как у Ангелины, планов. Однако совсем уж безголовой, фарфоровой, как Юленька, она тоже себя не считала.

Вот почему всякий раз, когда заканчивалась ее смена, она хотела хорошенько помыться.

В дверь постучали. Сперва несколько раз, но тут же — зачастили, забарабанили кулачком, как это очень часто происходило.

— Лисичка! — донесся до нее звонкий и нетерпеливый призыв. — Лиса Алиса! Ты там не утонула?

Она стояла под обжигающей струей, не спеша отвечать.

Алиса — так ее называли. Вернее, такое имя она выбрала себе сама. Придумала два года назад, когда привела сестру-подростка на тот злополучный кастинг. Сама девушка тогда не видела себя в той роли, которая предлагалась младшим. Но до сих пор помнила, как искренне пожалела, что в то время, когда она была маленькой, ничего подобного не происходило. Тогда же невольно представила себя на сцене. И родилась Алиса…

«Не надо обманывать себя, дорогуша», — сказала она себе позже. Никакой этот кастинг не злополучный. Даже не роковой, фатальный, демонический, что там еще можно придумать. Конечно, девушка, сегодня называющая себя Алисой, уже тогда наивной простушкой не была. Да, были подозрения, но в то же время их вытесняла уверенность: на этот раз все будет хорошо, с ее сестричкой ничего плохого не случится, с ними вообще ничего неприятного не произойдет. Если все-таки жизнь повернется к ним не лучшим боком, она сможет защитить девочку, всегда будет рядом.

Но время показало: она не смогла оградить от неприятностей даже себя. И не очень-то хотела. Иначе не оказалась бы здесь…

— Алиса! — снова закричали снаружи. — Ты тут не одна! Сколько можно, каждый раз одно и то же!

— Вы дадите помыться? — откликнулась она наконец, прекрасно понимая — не дадут. В ванную уже очередь, девушки хотят привести себя в порядок и закончить на сегодня. Вряд ли кого-то из них, кроме нее, вело под душ острое желание отмыться, очиститься, переродиться.

— Может, тебе спинку потереть, быстрее будет?

Юленька. Конечно, Юленька, маленькая нахальная дрянь. Каждый раз пытаясь заставить себя относиться к девочке иначе, убеждая себя мысленно: она жертва, ее должно быть жалко, попала в сети, коготок увяз — всей птичке пропасть, Алиса терпела полное фиаско. Ведь на самом деле эта девица старшего школьного возраста была самой испорченной из всех, самой развращенной и в недалеком будущем того и гляди перещеголяет Ангелину по части цинизма, жадности, расчетливости.

Впрочем, что касается жадности, тут уже можно подводить какие-то первые итоги…

— Уже выхожу! — выкрикнула Алиса, даже не трудясь прикрутить воду, чтобы не так шумела. — Сейчас!

— Сейчас — через час! — прокричала в ответ Юленька. — Правда, чего ты там всю дорогу пропадаешь?

Тот случай, когда Юля испугалась волдырей товарки, произошел в самом начале, незадолго после их первого знакомства. Тогда еще девчонка реагировала на подобные вещи острее. Нет, ее и сейчас достаточно несложно запугать. Но Юля уже научилась отличать пустые угрозы от реальной опасности и совершенно справедливо решила для себя: денежный штраф — более серьезное наказание, чем оплеуха или даже синяк под глазом. Правда, синяк лишал на некоторое время возможности работать, как и волдыри на видных местах. Вследствие же терялся заработок. Однако Юленька поняла: с хозяевами надо вести себя хорошо, с клиентами держаться послушно и отвязно, не совать нос туда, куда не просят, — и карьера восходящей звезды Интернета обеспечена.

Ей даже до сих пор удавалось избегать физической близости с теми, кто, пользуясь положением, мог этого потребовать. На фирме подобное не поощрялось, чтобы лишний раз не настраивать моделей против работодателей. Из-за этого многие горели. Но Алиса уже успела разузнать: за пределами двухэтажного особнячка девчонка, которую в обычной жизни звали иначе, слыла активной «динамщицей»: получала удовольствие от того, как действовали ее рабочие приемчики на парней в реальной жизни. И не меньше, а может, даже больше, тешась, когда их жадные ожидания не шли дальше выданного ею щедрого аванса…

— Пять минут! — прокричала Алиса, мысленно не любя себя за признание необходимости считаться с этой соплюхой и в таких мелочах, как очередь в ванную. — Ничего тебе не будет!

Убрав мокрые волосы под сооруженный из турецкого полотенца тюрбан, Алиса обернула еще влажное тело другим полотенцем, широким, пушистым и розовым. Сейчас ей нужен был фен. Его приладили к стене на втором этаже, рядом с ванной, приспособив напротив зеркало. Фен не был ничьей собственностью, предназначался для общего пользования, и к нему могла образоваться не меньшая очередь, чем в единственную ванную комнату.

Алисе удалось его захватить. Девушка изо всех сил старалась сдерживать эмоции, не показывая никому своего острого желания старательно вымыться всякий раз, когда оканчивалась ее смена. Ведь причину не скроешь, и вот этот факт может обернуться для нее серьезными неприятностями. Запустив теплый воздух нажатием кнопки, Алиса перевела работу фена в нужный для нее режим, скинула тюрбан с головы, обдала приятным дуновением лицо, затем — волосы, помогая себе массажной щеткой. Сейчас, глядя на себя в большое зеркало, сделанное в форме неправильного прямоугольника, девушка вновь, как это часто случалось в последние недели, припомнила один разговор. Хозяева считали его очень важным, возвращаясь к этой теме снова и снова, не уставая повторять:

— Вам нравится все, чем вы здесь занимаетесь! Силком никто никого из вас не заманивал, в плену не держит, документы не отнимает. Того, чего вы боитесь и справедливо боитесь, больше ни с кем из вас не случится. Вам снимают квартиры, у вас на руках документы, вы работаете в две смены, как на любом промышленном производстве.

Нет, все-таки пани Сана, как все здесь называли эту женщину, была хорошим, даже отличным психологом. Алиса понятия не имела, осознают ли другие модели, что с ними происходит. О таких вещах товарки никогда между собой не говорили. Ну или так: если обсуждали, то не публично, а друг с другом. Занимались этим девушки, считавшие себя близкими подругами. Она же, за все недолгое время так ни с кем серьезно не сойдясь, периодически ловила на себе взгляды — любопытные, подозрительные, заинтересованные, не поймешь какие. Потому Алисе приходилось только гадать, кто из товарок хотя бы отчасти разделяет ее личные убеждения и опасения.

Сделанные ею выводы заключались в следующем. Пани Сана, дипломированный психолог, успевшая некоторое время поработать по профессии и даже защитить кандидатскую диссертацию, во время подобных поучений объясняла моделям вещи, считавшиеся очевидными. Неужели кого-то держат на цепи в подвале, морят голодом, избивают хлыстом или регулярно насилуют, заставляя ежедневно усаживаться на диваны перед веб-камерами и ждать вирутальной связи с очередным иностранным сластолюбцем? Разве кто-то из хозяев чем-то унижает их человеческое достоинство? Наоборот, на моделей работает целая небольшая индустрия: косметологи, парикмахеры, гримеры, те же веб-дизайнеры и прочие технари. Получается, что сами модели должны выполнить, по сути своей, чисто механическую работу, получить за нее неплохие деньги, и при этом даже необязательно улыбаться.

— Вас не подвергают насилию, — говорила пани Сана. Ее приятный грудной голос звучал по-домашнему уютно, расслаблял, обволакивал, и только самый черствый, неблагодарный человек мог допустить, что эта женщина способна доставить неприятности кому бы то ни было. — Я не вижу причин, почему ваша работа, на которую вы согласились добровольно, без принуждения, не должна вам нравиться. Каждой из вас, девушки! Вы даже не видите лиц тех, кто смотрит на вас! Мне кажется, если все станут относиться к работе хотя бы наполовину так, как наша Юленька, играючи, большинство проблем для каждой из вас отпадут сами по себе. Не понимаю, что должно смущать вас в том, что вы делаете. Единственное важное условие — не сидеть с лицом мученицы! Не улыбаться натужно! Не показывать никому, что вас якобы принуждают делать то, что вы делаете! Искусственность, имитация оргазма ни здесь, ни там, вашим клиентам, не нужны! Они не за это платят деньги! Их жены имитируют оргазм, они не выполняют ни одной из просьб, адресованных вам! За этим люди заходят к нам! Если они увидят искусственность и наигранность здесь, наш бизнес быстро перестанет существовать. И вот в этом, котики, будет вина каждой из вас.

Зловещих ноток в голосе пани Саны при этих словах так и не прибавлялось. Но Алиса, за пережитый год научившаяся читать между строк, точнее, между слов, угадывая истинный смысл интонаций, прекрасно понимала скрытую природу происходящего.

У них не было тех свобод, о которых регулярно упоминала пани Сана. Никто из моделей не мог, не имел права быть собой. Алисе не нравилось делать то, что она делает, то, что девушка всякий раз смывала с себя горячей водой, растирая тело жесткой мочалкой из морских водорослей. Никто из них не мог уйти из фирмы просто так, потому что надоело. Даже Ангел, имея определенный опыт, пока что не составила четкого плана действий. Скорее всего, прикидывала Алиса, она попытается решить проблему своего пребывания на фирме самым простым способом — в один прекрасный день выкупить себя. И даже привести на свое место новую модель, менее искушенную, прельщенную перспективой заработать много, как ей может показаться, денег. И это, по прикидкам Алисы, станет новым этапом, новым уровнем профессионального роста той, которая называла себя Ангелиной.

Итак, произнесла про себя Алиса, глядясь в зеркало неправильной прямоугольной формы, все они здесь свободны настолько, насколько вольно могут чувствовать себя обезьяны в зоопарке.

Животные похожи на людей, но выглядят заметно глупее. Именно это забавляет людей в обезьянах.

Вот что дало основания Алисе сравнивать не только себя, но и своих товарок с дрессированными мартышками. Неужели пани Сана будет всерьез утверждать, что они вольны делать, что хотят, несмотря на регулярную кормежку и минимальные условия для существования…

Сильно, до боли зажмурив глаза, Алиса решительно тряхнула почти высохшими волосами. Подняла веки, переждала, пока осядут микроскопические звездочки. Не удержалась — показала себе язык. Вот так. Этих мыслей озвучивать нельзя. Их никто не должен даже угадать.

— Мне все нравится, — проговорила девушка тихо. — Мне хорошо. Мне тепло. Мне очень хорошо. На сегодня все закончилось, я иду домой.

Когда она спустилась в просторный холл, из которого можно было попасть в две «рабочие» комнаты, охранник как раз впускал сменщиц. Первой деловито вошла Ангелина, сухо кивнула всем, изобразив приветствие, и скинула шубку, встряхнув ею при этом. С обеда пошел легкий снежок, талые снежинки обдали Алису холодными брызгами, девушка ойкнула, повела плечами, поморщилась.

— Аккуратней…

— Ой-ой, какие мы нежные, — беззлобно, не вложив в свои слова подчеркнутой иронии, ответила Ангел. Она была занята тем, что расстегивала сапоги. Алиса и не подумала обижаться — такова уж была у той манера общения.

Тем временем в холл впорхнули остальные девушки. Как часто случалось, они договаривались и вызывали знакомого таксиста, именуя его «нашим» или «своим». Алиса не догадывалась — знала наверняка, что иногда девушки расплачивались с ним собой, не считая это проституцией. Экономия денег была не абы какая, но все же: две из них, называвшие себя Стелла и Марго, посылали часть заработанного домой. Обе были сельскими, причем уроженками самых отдаленных сел Волынской области, где даже в ягодный или грибной сезоны нельзя толком заработать.

Обе жили в неполных семьях, причем одна из них, Стелла, вообще с бабушкой, мать-алкоголичку давно лишили прав, а отца убили в тюремной драке. Обе говорили родным, что устроились работать в Луцке официантками в крутых заведениях, получают зарплату и щедрые чаевые, а посетители не пристают, потому что в заведениях с этим строго. Вот эти самые чаевые девчата домой и посылают.

Алиса не знала, верили им или нет. Вероятно, все-таки верили: сама она совсем недавно убедила маму, что занималась несколько месяцев в Польше совсем не тем, о чем пишут свои разоблачительные статьи журналисты. Сперва удивлялась — быстро поверили ей дома. После убедилась: мама очень хотела верить в такое, удачное и счастливое для дочери развитие событий. Она желала ей добра, как всякая мать. Правда, как недавно убедилась девушка, представление о добре и счастье у ее мамочки оказалось несколько специфическим…

Пока новая, свежая смена приводила себя в порядок и особнячок наполнялся еще не нагревшимся морозным щебетанием, Алиса все-таки прошла в кухню, включила чайник. Взяв с подоконника яркую жестянку, в которую здесь пересыпали натуральный кофе, она встряхнула ее, сняла крышку и заглянула внутрь, чтобы убедиться: ошибки нет, ей ничего не показалось, весь кофе выдули. Она даже догадывалась кто: Юленька обожала кофеек с шоколадными печенюшками, совершенно не боясь располнеть, наоборот, даже как будто стремясь превратить себя в этакую пышечку. Чего не скажешь об Ангелине: эта избегала всего сладкого, планировала время так, чтобы посещать спортклуб, и, если не знать, чем именно она занимается, можно было предположить, что девушка задействована в модельном бизнесе: рекламирует одежду, позирует фотографам для рекламных сюжетов и собирается посвятить этому всю свою дальнейшую жизнь. Между прочим, хозяева, на которых они все работали, официально занимались вполне успешным модельным бизнесом, издавали собственный журнал и даже собирались осенью отправить девушек в Киев на конкурс красоты с международным жюри.

Алиса специально поинтересовалась, так ли это, и убедилась — не врут. Об итальянской актрисе Орнелле… Мутти, кажется, да, Орнелле Мутти, которая будет возглавлять жюри, девушка ничего не знала, не видела ни одного фильма с ее участием. Но зато имена Памелы Андерсон и, особенно, Жан-Клода Ван Дамма, тоже заявленных в судейских списках, приводили в благоговейный трепет не только Алису. Впрочем, в сказку о Золушке, которая по мановению волшебной палочки попадет на бал, дабы взглянуть на эту роскошь хотя бы одним глазком, Алиса не верила. С ней ничего такого не произойдет, так же как со Стеллой, Марго, большинством других моделей, особенно с Юленькой. В столицу из Луцка повезут Ангелину и еще нескольких отобранных и специально подготовленных.

Алиса же подозревала: в то время как Ангел будет дефилировать по подиуму в купальнике, состязаясь за корону Мисс Украины и стараясь понравиться знаменитому Ван Дамму, сама она заступит на обычную утомительную смену, улыбнется маленькому круглому объективу веб-камеры, приветственно помашет рукой и проговорит очередному клиенту стандартные, ничего не значащие для нее фразы. Она постарается, как того требовали правила поведения, держаться естественно, попытается убедить себя: ей нравится работа, она расслаблена и получает ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Чего, все кофе выдули? — обиженно спросила Марго, тоже зайдя в кухню и увидев в руках Алисы пустую жестянку.

— Малой скажи спасибо. — Алиса кивнула на потолок, давая понять, где сейчас находится Юля.

— Малая борзеет, — вздохнула Марго, доставая банку с растворимым напитком. — Тоже мне, звезда зажглась. — А вы не завидуйте, — холодно бросила Ангел, пройдя между девушками к столу, включив на ходу чайник и выудив из шкафчика коробку с травяными смесями в пакетиках. — Она не такая дурочка, как кажется.

— Никто не считает ее дурочкой, — пожала плечами Марго. — Наоборот, умная слишком.

— Скорее — хитрая, — уточнила Алиса, поправляя сползающее с груди махровое полотенце.

— Девка должна быть хитрой, — поучительно произнесла Ангелина, бросая в кружку с изображением котенка сразу два пакетика. — Сколько раз говорила, учу вас, учу… О себе надо думать. Если не хотите зависнуть, ищите себе замену. Развиваться надо. Забыли разве, что малую я лично за ручку сюда привела? И процент с этого на карман получила. Надо быть гибкими, девки. Время такое.

Подобные разговоры Ангел затевала уже не впервые. Алиса догадывалась: хозяева доверяли Ангелине больше, чем остальным девушкам, потому профилактические беседы та заводила с подачи либо пани Саны, либо мамы Вали, а то и обеих. В свете событий прошлого года, когда фирма чуть не попала под «колпак», мама Валя уже не рисковала лично заниматься вербовкой моделей. Значит, эти функции следовало переложить на плечи девушек. Алиса, получившая за минувший год некоторый опыт, видела в этом прямой резон: стоило кому-то из них привести в бизнес новенькую, она автоматически становилась сообщницей. Втягивание в занятие этим бизнесом, как уже успела выяснить Алиса, может повлечь за собой минимум пять лет тюрьмы. И хотя она пока не могла вспомнить ни имен тех, кого реально осудили за проституцию или сутенерство, ни даже судебных процессов в любой другой стране, необязательно Украине, рисковать и подставляться девушке все равно не хотелось.

Но к этому шло.

Пока что хозяева действовали через Ангела, которую девчонки откровенно побаивались. Даже несмотря на ее рождественскую попытку подружиться. Однако ощутимых результатов как не было, так и нет, и Алиса подозревала: вскоре с каждой из них проведет беседу пани Сана. Если это не поможет — прикажет мама Валя. Ее слово станет последней инстанцией. Не выполнить, ослушаться — поиметь серьезные проблемы. Разумеется, финансовые, ничего другого с моделями здесь, как уже упоминалось, делать не собирались. Однако девушки тут именно из-за денег, и наложенные штрафы не перечеркивали их работу. Наоборот, трудиться на диванах перед веб-камерами модели продолжали, как и раньше. Просто заработок уходил в счет неожиданно, на ровном месте появившегося долга.

А долговая яма затянет.

Работать бесплатно Алиса не собиралась. Нечто подобное с ней уже происходило, причем не так уж и давно. Больше девушка такого допускать не собиралась. И скорее всего, ей таки придется однажды, наверное в самом ближайшем будущем, постараться привести за руку новенькую, хотя бы одну. Получить за это свои сребреники. Выкурить для релаксации самокрутку с травкой: этому она научилась, но старалась не практиковать без крайней нужды. После чего отправляться на диван, накрытый клетчатым пледом.

Знай свое место, Алиса!

Закипел чайник. Она хотела сперва залить кипятком растворимый кофе в своей чашке, но Ангел решительно подставила собственную кружку, и Алиса ошпарила пакетики, полезные для фигуры, тонуса и здоровья в целом. Налив наконец себе полчашки, девушка старательно размешала кофейный порошок ложечкой, добиваясь появления пены и хоть какой-то схожести с настоящим кофе. Марго занялась чаем, совсем по-детски увлекшись глупой игрой: макала пакетик в кипяток, вынимала его оттуда, снова опускала и повторяла при этом:

— Входит — и выходит. Входит — и выходит. Входит — замечательно выходит.

Когда вошла Стелла, в кухне сразу стало тесно. Алиса, прихватив с собой кофе, вышла в холл. Здесь можно было расположиться в кресле, выпить чашку в относительно спокойной обстановке и, несмотря ни на что, попробовать настроить себя на лучшее.

Юленька еще не появилась из ванной.

Отработавшие свое модели собирались по домам, лениво перебрасываясь ничего не значащими фразами с теми, кто пришел на смену. Операторы проверяли аппаратуру, готовясь запустить следующий шестичасовой сеанс. Сигнал, похоже, шел сегодня идеально.

За окном уже окончательно стемнело. Сумерки в феврале ранние.

Свой кофе Алиса допила до половины, когда громыхнуло.

Дверь под напором непонятно какой внешней силы слетела с петель, ввалившись внутрь и громыхнув еще сильнее. Вылетела внутренняя дверь, тяжелая, бронированная. Кто и как открыл дверь внешнюю, такую же мощную, превращавшую домик в маленькую крепость, ни перепуганную Алису, облившуюся остатками горячего кофе, ни других девушек в тот момент не занимало. А когда из клубов оседающей пыли внутрь влились бойцы в шлемах, бронежилетах и с автоматами наперевес, разрозненные крики перешли в дружный, густозависший в воздухе истошный вопль. Казалось, все голоса сплелись в один…

Хотя почему казалось: так оно и было.

Охранники моментально легли на пол, послушно и как-то слишком уж поспешно положив руки на мощные бритые затылки. Ребята из технического обеспечения сами, не дожидаясь команды, становились к стене, упирались руками и выкрикивали: «Не стреляйте! Не стреляйте!» И это при том, что вряд ли кто-то из бойцов действительно собирался открывать огонь. А девушки — те разлетелись в разные стороны, прикрывая лица: вслед за спецназовцами, вооруженными автоматами, появился крепкий мужчина с видеокамерой на плече.

Когда Алиса вскочила с кресла, полотенце упало на пол. Оказавшись перед стволами полностью голой, девушка нашла спасение за дверью ближайшей к себе комнаты — именно там, где всего-то час назад работала, сидя на диване. Сорвав на ходу плед, Алиса не завернулась в него, скрывая наготу, она упала плашмя на диван, прикрываясь пледом сверху. Когда кто-то попытался стащить его, открыть хотя бы ее голову, девушка завизжала на всю силу легких, даже закашлялась, и ее оставили в покое. Так она лежала, свернувшись калачиком, притянув колени к груди и слушая, как громко топают тяжелые мужские шаги, мат смешивается с женским визгом, грубые голоса отдают отрывистые распоряжения.

Внезапно стало тихо. Смолкли крики, унялась ругань, даже ботинки как будто стали топать тише. Алиса не шевелилась, лишь сердце ее забилось громче, когда к дивану подошел кто-то невидимый, рука тронула девушку за плечо, и над головой прогудело миролюбивое:

Киев. Сентябрь 2010 года

Вот уж не поймешь, где сейчас интереснее — в зале дворца «Украина», в просторном фойе или перед входом, на ступеньках, по обе стороны красной дорожки.

Ольга Жуковская оказалась здесь в тот вечер совершенно случайно. Вернее, не совсем случайно: ее просили побывать на церемонии, посмотреть на красавиц и потом сделать развернутый репортаж. Случайным был лишь выбор исполнителя.

Начать с того, что Жуковской недавно стукнуло тридцать. Для женщины — не возраст, как, впрочем, и любой другой для настоящей женщины. Ольга даже улыбалась, вспоминая себя лет семь назад. Тогда отказывалась верить, что девушки, едва успевшие перешагнуть рубеж двадцатилетия, уже чувствовали себя если не совсем старушками, то пожившими и повидавшими многое тетками — уж точно. К слову, не только подружки-погодки, даже обычные ровесницы запросто обращались друг к другу «тетка», отчасти наследуя мужское словечко «старик», которым в общении жонглировали парни постарше. Однако, развивая тему, девчата с большой долей иронии продолжали: к тридцати эти «старушки» стремительно начинают молодеть. И к сорока вполне уверенно ощущают себя двадцатилетними, сожалея о своем стремлении выскочить замуж до двадцати пяти и на тот момент полагая, что потом девица-перестарок рискует остаток жизни прокуковать одна.

Так что в свои тридцать Ольга Жуковская окончательно распрощалась с комплексами незамужней женщины, чувствуя: ее время пришло именно сейчас, по жизни она уже не помчится сломя голову, а двинется неторопливо, с оглядкой, полностью отвечая за свои поступки и решения.

Именно потому она спокойно относилась к так называемым светским мероприятиям. Если совсем уж точно говорить, госпожа Жуковская ими практически не интересовалась. Ни как журналист, ни как человек. Ольга слабо разбиралась в особенностях национальных глянцевых собраний. А из толпившихся у входа и бурно здоровающихся друг с другом людей, разодетых по такому случаю кто во что горазд, то есть в свое самое лучшее и эксклюзивное, не опознавала никого. Впрочем, пришла она сюда не ради того, чтобы потом перечислять список встречающих. Для луцких друзей намного важнее были те, кого собрание приветствовало восторженным ревом, удивительным образом сочетающимся с оглушительным, на грани истерики визгом.

А со своего места Ольга Жуковская могла прекрасно видеть, как из дорогих автомобилей выходили, шли, казалось, прямо на нее, улыбались именно ей и махали руками в знак приветствия только ей одной самые настоящие небожители. Звезды без кавычек, кумиры миллионов, ради созерцания которых люди у телевизоров лихорадочно нажимают на кнопки пультов, отыскивая нужный канал.

Короткое, выше колен, почти до середины бедра, полупрозрачное, нереально воздушное черное платье, сознательно не скрывающее ничего, — это дефилирует Памела Андерсон. Черный костюм, небрежно расстегнутый ворот рубашки — заметно постаревший, но не слишком скрывающий того Жан-Клод Ван Дамм. Стильная в своей роскошной скромности Виктория, жена известного отечественного миллионера и не менее известного, даже модного со времён недавних выборов украинского политика. Еще одно знакомое лицо, — кажется, одна из титулованных украинских красавиц… как же ее… нужно будет почитать пресс-релиз или потом глянуть в Интернете — уж там-то такое модное событие, как десятый, юбилейный конкурс красоты «Мисс Украина», пропустить не должны.

Да, наблюдая за дефилирующими знаменитостями, Ольга Жуковская ощутила — это зрелище пока ей интересно. Уже есть о чем рассказать читателям, жадным в провинции до подобных историй, услышанных из первых уст.

…Оказалась Оля здесь и сейчас по одной простой причине: больше попросить написать репортаж было некого. Устроившись в Киеве корреспондентом скучного профильного издания и занимаясь текстами о коммерческой недвижимости, Жуковская никакого иного удовольствия, кроме материального, от работы не получала. Другого заработка здесь у нее не было, этот позволял снимать квартиру на окраине, чувствовать себя независимой и понемногу строить дальнейшие планы собственного развития, в которые не входило скорое замужество. Тем не менее Жуковскую светская хроника интересовала так же мало, как сегменты рынка столичной недвижимости. Ее по-человечески занимали и даже беспокоили темы, за которые либо платили мало, либо не платили ничего.

Так сложилось, что некоторое время она работала в системе государственной социальной службы. По роду деятельности общалась с обычными, уставшими под спудом нерешенных проблем людьми. И в какой-то момент Ольга поняла: она, сама того не желая, собрала массу реальных человеческих историй, перед которыми «Тысяча и одна ночь» меркнет. Жаль только, что рассказывать их можно в кухне вечерком или случайным пассажирам в вагоне поезда, когда едешь в родной город либо в командировку по служебной надобности. Слушатели есть, даже читатели могут появиться, только все равно их меньше, чем желающих увидеть фотографию чуть прикрытой черным бюстгальтером груди Памелы Андерсон. Следовательно, тематика, привычно именуемая социальной, сегодня интересовала мало кого из владельцев газет, телеканалов, а также интернет-изданий.

Жуковская же хотела поведать миру именно такие вот истории: о маленьких людях, живущих маленькой жизнью в своих маленьких квартирках, каждый из которых переживает трудности несоизмеримо большие, чем богатые и знаменитые, обитающие в красивых домах, даже на собственных островах, куда их доставляют личные пилоты на частных самолетах. Впрочем, будучи достаточно умной, трезвомыслящей женщиной, Ольга отдавала себе отчет: даже если вдруг мир забудет о груди Памелы Андерсон и озаботится проблемами ее ровесницы, у которой подозрение на рак груди, больная мать и муж-алкоголик, все равно такой вежливый голый интерес ничего в судьбе этой несчастной не изменит.

Так или иначе, с Ольгой связались старые друзья из родного Луцка, которые занимались интернет-журналистикой. Инвестор готов поддерживать проект, если посещаемость сайта вырастет. Добиться такого результата в короткий срок можно единственным способом: дать людям то, что ои хотят увидеть, прочесть и обсудить, — яркое событие с непосредственным участием их земляков. Вернее, землячек: самые красивые девушки Волыни вышли в финал конкурса красоты. Сегодня здесь, в главном зрелищном зале Украины, они будут бороться за звание «Мисс Украина-2010». Весь город сейчас держит за них кулаки.

Ведь финал такого конкурса — не для победы. Пусть девушки пролетят. По большому счету, так даже лучше. Всегда есть повод поговорить об интригах, нечестной игре, подлянках, подставах, махинациях организаторов и спонсоров, каждый из которых — безусловно! — тянет «своих». Словом, посплетничать есть о чем. Главное — посещаемость сайта таки возрастет. Значит, инвестора попустит, проект не закроют, финансирование какое-то время не сократят, за что друзья будут благодарны Ольге Жуковской чуть ли не до конца дней своих.

Именно поэтому Оля согласилась прийти сюда, посмотреть, послушать и оперативно написать. С профессиональным фотографом договорилась, ему заплатят за оригинальные снимки. Сама она решила не брать с друзей денег. Тем более по киевским меркам это не деньги, пускай лучше бросят финансовые усилия на фотографа — картинки намного важнее. Своим гонораром Жуковская предложила считать бонус в виде пригласительного билета, добытого коллегами еще полтора месяца назад в «Глянце» — модельном агентстве, готовившем волынских девушек к отправке на престижный конкурс и официально представлявшем «Мисс Украина» на Волыни.

Оказавшись среди фанатов и завсегдатаев светских мероприятий, Жуковская преследовала еще одну немаловажную цель — слушать. Углубившись в шуршащую гущу сплетен, одна невероятнее другой, она фиксировала все, даже не пытаясь фильтровать полученную информацию. Так еще лучше: читатели отдают предпочтение именно сплетням, а кто какие выводы для себя сделает, ее не касается. Провожая взглядом очередного звездного гостя, Жуковская, словно губка, впитывала в себя доносившееся со всех сторон:

— Они тут, у нас, деньги зарабатывают!

— Кто — они? Все зарабатывают!

— Они! Памелу хоть возьми! Помело она, а не Памела! Кому сейчас нужна у себя дома? В тираж вышла!

— Никуда не вышла! Ты видела, какая пошла, вся из себя!

— Вот за то, что такой деловой колбасой ходит, серьезные деньги и получает! Ладно, давай так: ты хоть одно кино с Памелой видела?

— Ну…

— Без «ну», видела или нет?

— А ты?

— Я не видела! Мне оно сто лет надо! И ты не видела! Никто не видел, а Памела кругом — звезда! Накачала себе все силиконом и сияет! Деловая сильно, как и Ван Дамм!

— Оп-па! До Ван Дамма тебе чего?

— Мне — ничего! А подружка моя, знаешь, Катя такая есть… Ну… Катя…

— Ладно, знаю не знаю — что подружка? С Ван Даммом спала?

— Ой, у тебя одно в голове — спала не спала! Ты когда с ним кино видела в последний раз? Правильно, я тоже давно! А здесь, в Киеве, его вживую увидеть легко и просто!

— Где это ты его видела?

— Я сама не видела! Мне подружка рассказывала, говорю же…

— Ясно с тобой все. Агентство ОБС — одна баба сказала!

— Так, ты слушай, не перебивай. Ван Дамм завис в Киеве давно. Он тут пока еще звезда. Такая же, как они все здесь…

— Ой, если они для тебя все такие звезды, чего ж ты сюда рвешься?

— А чтобы посмотреть, насколько я права!

— И насколько?

— Я абсолютно права! Слушаешь или нет?

— Слушаю.

— Значит, так. Говорят, Ван Дамма здесь, в Киеве, опекает какой-то крутой бизнесмен. Или политик. Или политик и бизнесмен. Короче говоря, фанат крутого мужика из фильмов его юности. Фанат, когда пацаном еще был, бегал в видеосалоны смотреть пиратские копии с фильмами Ван Дамма…

— Девочки, я читала где-то, что те салоны были знаете чьим бизнесом? Юлькиным!

— Оставьте в покое Юльку! При чем тут она? Не она Жан-Клодова фанатка! Не дадите рассказать, балаболки! В общем, тут Ван Дамму хорошо. Квартиру оплачивают, кормят-поят бесплатно, девушку себе нашел, отвисает по полной. На содержании как бы. Ну и звезда, понятное дело. Торгует лицом. Думаете, ему не платят за то, что он тут в жюри сидит?

— Ха! Он на девочек в купальниках может глядеть каждый день без всякого жюри!

— Но то ж бесплатно! А тут ему девчонок покажут, он щеки надует и денег за это получит. Зарабатывает мужик…

— Ой, да ладно вам! Я считаю — заслужил! У человека темная полоса. Каждый имеет право попасть на черную линию! Видите, не переживает, довольный, веселый даже! Наш бы дядька давно сбухался б из-за меньшего.

— Слушай, а ты сама на него не нацелилась?

— Отстань уже! Смотри лучше — Ваня Ургант и Вера Брежнева!

— Точно! Ой какая! Вот кого уважаю, так это ее!

— Девочки, а они что — пара?

— Кто — они?

— Ваня и Вера.

— Возьми еще и раззвони всем подряд! Ургант и Брежнева — ведущие церемонии, ты не читала разве?

— А ты веришь тому, что пишут? Вон Брэд Питт и Джоли сначала просто снимались в одном фильме, потом любовь закрутили. Думаешь, у этих такого не может получиться? Ты точно знаешь, о чем они там договорились между собой?

— Постойте, что, правда — у Вани с Верой роман?

— Говорят — да.

— «Говорят» — или да?

— Я свечку не держала!

— Ладно, тема стремная, еще подхватят. Пускай без меня. Слышал кто-то про Пэрис Хилтон, почему ее нет?

— Должна была быть?

— Должна, обещала.

— Кому, тебе?

— Точнее, обещали. Организаторы обещали.

— Стойте, я знаю! Считайте — инсайдерская информация. Хилтон забрали в аэропорту с кокаином!

— Опять?

— С наркотиками — не опять, первый раз. Обычно ее пьяную где-то принимают.

— И что за интерес, если б к нам сюда приехала пьяная баба?

— В этом интерес: пьяная баба в жюри конкурса красоты! Было бы о чем писать. Пока скучно.

— Почему тебе скучно?

— Без скандала.

— Я тебе подкину скандальчик. Тоже, считай, инсайд: из Одессы аж пять участниц! Хотя должно было быть… ну, знаю, меньше, наверное. Вся Украина, как я понимаю. Там у кого-то есть интерес, в Одессе. Модельное агентство с кем-то связано общим бизнесом.

— Я вас умоляю! У кого-то, с кем-то, кто-то, где-то… Есть конкретика?

— Додумай сама. Умная. Не первый год в тусовке.

— Она? Она точно первый, второй!

— Так внимание — Мутти пошла!

— Кто?

— Орнелла Мутти! Она у них в жюри главная на этот раз!

— Я знаю, кто так рулит в жюри! Я не знаю, кто такая Орнелла Мутти! Модель?

— Дура!

— Мутти — дура?

— Ты дура! А она — актриса известная! Кино видела с Челентано? «Укрощение строптивого»? Или ты не знаешь, кто такой Челентано?

— Не смешно, кстати… А кино видела сто раз. Так это она? Кино сколько лет назад снималось? Ей тогда сколько?

Провожая взглядом итальянскую актрису, которая посылала в разные стороны воздушные поцелуи, Ольга Жуковская еле сдерживалась, чтобы не повернуться к щебетавшим позади нее девушкам. Судя по репликам, это были не обычные тусовщицы — каждая наверняка представляла какое-нибудь издание, собиралась писать об увиденном. Именно поэтому Жуковской хотелось вмешаться, втолковать гламурным девицам, кто такая Орнелла Мутти, чем она знаменита и почему достойна большего внимания, чем вместе взятые Ван Дамм, Памела Андерсон и не приехавшая в Киев скандальная наследница миллиардов Пэрис Хилтон.

Воздержалась Ольга по одной простой причине: не в меру болтливые девицы здесь, на крупном светском мероприятии, чувствуют себя как рыбы в воде. Пусть не все знают, как выглядит Орнелла Мутти и уж точно не смотрели «Истории обыкновенного безумия» и «Любовь Свана». Для них незнание — не помеха. Зато они сильны в другом — прекрасно ориентируются в закулисье, знают все сплетни, наверняка имеют прямые источники информации и лично знакомы если не с самими организаторами, то уж точно — с людьми, приближенными к ним. Ольга в их глазах наверняка выглядит старушкой, случайно оказавшейся на чужом празднике жизни. Мало того что пришла, так еще и поучает…

Нет, Жуковской нужно было узнать и услышать не сплетни о том, где, с кем и сколько пьет бельгиец Ван Дамм, который в Киеве обрел чуть ли не вторую родину. Ее ухо сейчас зацепило более важную информацию: девушки, вышедшие в финал, уже на этом этапе представляют не всю страну.

Допустим, сплетницы не врут, размышляла Жуковская, провожая взглядом очередного известного светского красавца. Пускай сгущают краски, но все же не обманывают и ничего не путают. Если так, то получается: пахнет не придуманным, не высосанным из пальца, а реальным скандалом. Узнать бы, какими регионами пожертвовали организаторы ради того, чтобы вывести сразу пять одесситок. И кстати, выяснить, как можно пообщаться с землячками, волынскими красавицами. Ради них Ольга, собственно, здесь и тратит свое время.

Воспользовавшись паузой между подъездами лимузинов — неожиданно получился слишком большой разрыв в «гламурном конвейере», — Жуковская полуобернулась и, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим, проговорила:

— А про луцких девчонок не слышали ничего такого?

— Каких?

— С Волыни. «Глянец».

— Почему — «Глянец»?

— Агентство «Глянец». — Ольга даже предположить не могла, как быстро может начать терять терпение, глубоко вдохнула и повторила: — Девочки от модельного агентства «Глянец».

— Нету такого агентства в релизе, — категорично отрезала девица с разноцветными волосами, скрывавшая лицо за двумя большими кругами дымчатых очков.

— В смысле? — не поняла Жуковская.

— В прямом.

— Это не та фирма, которую сняли с пробега? — прозвучало слева.

Ольга резко обернулась на голос. Лиц говорившей в сентябрьских сумерках не разглядела, но голос узнала. Тот самый, озвучивший похожую на скандал историю с непропорционально большим представительством одесситок. Голос чуть хрипловатый, который идет далеко не всем, но ее собеседнице он подходил идеально.

— Почему — сняли? С какого пробега?

— Фигурально. Выражение такое.

Собеседница даже в сумерках выглядела если не на много старше прочей тусовочной братии, то уж точно спокойнее и опытнее. Инстинктивно, повинуясь только собственному опыту общения, Ольга Жуковская почувствовала: словам этой молодой женщины можно доверять больше, чем ни к чему не обязывающей болтовне других, у которых языки без костей и не на привязи.

— Это я поняла. А сняли — почему? За что?