Ты спросил, что такое есть Русь… Наумова Регина

Крупицы из биографии моего мужа

Настала пора осветить факелом с хорошо просмолённой паклей путь твоего мужа. Но это невыполнимо, если не зажечь свой собственный факел. Пусть им станет твоё, пока не очень высокое, но искреннее слово. По знакам Зодиака муж Скорпион, а ты Водолей, который должен всё исследовать и подобрать ключ к секрету вашей жизни, да и настигнувшее тебя вдохновение активно побуждает к этому. В пределах единства и разнообразия астрологического космоса быть Скорпионом — выгодно, такой знак сам создаёт свою удачу.

И только с Водолеем ему трудно справиться, ибо этот знак должен жить без ограничений, так как общее правило не знает никаких границ. И стоит всегда помнить, что музыка состоит не только из звуков…

Конечно, человек есть божья астролябия. Твой муж, Андрей Николаевич Лезнов, всемирно известный учёный-математик, доктор физико-математических наук, автор более 350 научных работ, в молодости, после окончания физического факультета МГУ, работал в одном из самых секретных научных институтов страны, известным как «Почтовый ящик номер 75» или просто «Арзамас». Теперь-то многие уже знают, что там располагался первый советский ядерный центр, где делались атомные бомбы.

В одной из сверхсекретных лабораторий в Арзамасе-75 трудился в те времена выдающийся учёный, академик Андрей Дмитриевич Сахаров, который принял участие в судьбе молодого коллеги и пригласил его в свою группу. Так Андрей Лезнов попал в Атомный наукоград.

Арзамас расположен достаточно далеко от Москвы, в Горьковской (ныне Нижегородской) области. Чтобы иметь возможность почаще выбираться в родную Москву, Андрей решил сдавать экзамены в физико-математическую школу выдающегося советского учёного Льва Ландау. Всё сдал на «отлично». А на последнем экзамене стал оспаривать мнение великого физика, отстаивать свои формулы. И тот предложил ему приехать осенью на переэкзаменовку. Андрей вспыхнул. Попрощался и быстро вышел. Уже сбегая по лестнице, услышал голос Ландау: «Молодой человек, вернитесь, пожалуйста!» Но Андрей был очень гордым и решил сюда больше не возвращаться.

«Не переживайте, — сказал ему Сахаров, когда Андрей вернулся в Арзамас. — Ландау и меня на экзамене завалил».

Андрей всегда делал и делает то, что доставляет ему удовольствие, а это значит уметь быть свободным, как говорил Вольтер. Ты, наблюдая за мужем, поняла, что основной вопрос в его научной жизни не «Как? Когда? Что я могу получить?», а «Что я могу отдать?!»

Андрей Николаевич Лезнов с юношеских лет был очень неординарным человеком с твёрдым и весьма упрямым характером. Он привык всегда добиваться того, чего хотел. Достигнув в науке высокого положения и больших результатов, он при этом категорически избегал, как сейчас говорят, тусовок, церемоний, награждений, регалий и рангов. В этом, как некоторые говорят, странном человеке самым удивительным образом переплелись высокий ум с жуткой застенчивостью, глубокая интеллигентность с дикой необузданностью характера…

Он родился в Москве в 1935 году в семье, принадлежавшей к древнему аристократическому роду (по материнской линии). Его генеалогическое древо уходило своими корнями к никейскому императору Иоанну Третьему (XIII век, Византия). Но об этом в семье не любили говорить по понятным причинам ни мама Ирина Николаевна Горбачёва, ни отец Николай Семёнович Лезнов — оба прославленные учёные химики. Известно, что Н. С. Лезнов — лауреат Сталинской (Государственной) премии.

Часто, когда я слушала и слушаю застольные разговоры мужа, ловлю себя на мысли, как много он знает, как глубоко и красиво он думает. Всё своё замужество я как бы прикасалась и прикасаюсь к другой стороне жизни учёных. Я понимаю, Протвино, Дубна, Новосибирск… объединяли и, надеюсь, продолжают объединять людей высочайшей культуры. Об этом я обязательно скоро расскажу на страницах другой книги.

С 1997 года Андрей Николаевич Лезнов работает в научном центре Мексики в университете города Куернавака на основе постоянного контакта. Читает лекции студентам и аспирантам по математике и физике и занимается научной работой.

Твой муж — настоящий (правда, такие — наредкость…) работоголик. Он никогда не пользуется ни выходными, ни праздничными днями. Он всегда и везде в работе. Наверное, только так и рождаются выдающиеся открытия.

Крупицы из моей биографии

Есть книги, доказывающие, что человек рождается несколько раз и что он сам выбирает свой новый путь, а от этого зависит до какого духовного совершенства он может подняться.

Родилась я в Каунасе, литовском городе, в годы советской власти. Дом этот стоял между двумя известными всему миру мемориальными музеями — А. Жмуйдзинавичюса и М. К. Чюрлёниса. Первый популярен коллекцией чертей, второй — подлинным центром народного просвещения, эстетического воспитания и пропаганды искусства.

Мой отец, выпускник Казанского университета, незадолго до окончания Великой Отечественной войны женился на моей будущей маме родом из-под Калязина. Обоим пришлось двигаться с советскими войсками к Германии, так как папа отвечал за восстановление железных дорог.

Мой брат родился в Дрездене, а меня отвезли в Москву к бабушке, чтобы я училась в русской школе. Потом были техникум, институт, университет и разные курсы. Мне часто вспоминалось творчество Чюрлёниса, в работах которого так трогательно сплавлены реальность, поэзия, романтика и всё это выражено аллегорическими и фантастическими образами. Мне нравилось его философское обобщение природы, космоса, явлений человеческой жизни, выявление их сущности. Трогали мою странную душу и его симфонические поэмы «Море» и «В лесу». Должна признаться, мной всегда владела страсть к морю, океану, рекам… А ещё помню, как долго стояла в каунасском музее перед собранием изделий народного творчества Тибета, островов Океании и загадочной Мексики.

— Вот бы где побывать! — мечтала подростком.

Кем только не довелось мне поработать: внештатным корреспондентом в «Калининградской правде» Подмосковья, продавцом, экскурсоводом, директором библиотеки, руководителем эколого-эстетического клуба… И везде судьба сводила меня с очень интересными людьми: с Агнией Львовной Барто, Павлом Николаевичем Барто, Лихановым, Алексиным, Проскуриным, Образцовым, Дуровой, Аверинцевым и многими другими. Столько интересных историй вспоминается. Об этом обязательно буду писать.

В Мексику я приехала вместе с мужем — Лезновым Андреем Николаевичем, известным учёным-физиком и математиком. Первое, что я сделала, это открыла наугад томик работ моей любимой поэтессы Марины Ивановны Цветаевой: «Быть в грядущем лишь горсточкой пыли под могильным крестом? Не хочу!»

— Опять эти пророческие слова!

И многих пронзит, царица,

Насмешливый твой клинок.

И всё, что мне только снится,

Ты будешь иметь у ног.

Об этом я не могла не вспомнить, когда у моих ног разбивалась солёная пена Тихого океана. С губ слетело нечто подражательное:

Высоко взлетает пена

Над шумливою волною

И дробится о колена

Дикой песнею морскою,

Ударяясь — воскресает,

Знать, не бренная — шальная,

Тем меня напоминает,

Ведь в полёте я лихая…

И, конечно, разбиваюсь,

Но стремлюсь вновь в небо взвиться;

Кровь не кислая — признаюсь —

Молодым вином струится…

Стать звеном в цепи вселенной,

Без кладбищенских надгробий,

Надлежит всем душам пенным, —

Для ползучих — мир утопий…

В Мексике возросло желание писать стихи, а главное — для этого появилось немного времени.

Часто повторяю как молитву вдохновенные строки Цветаевой: «Не бить челом веку, а быть челом века!» Пришло понимание моего предназначения в стране майя, ацтеков, тольтеков: делать всё возможное и невозможное, чтобы великое русское слово наших поэтов и писателей и наша высочайшая культура нашли бы приют здесь, в Мексике и во всей Латинской Америке. Этому я отдаю все свои силы.

Мечтаю открыть в штате Морелос Дом русской культуры, настоящий русский терем, из брёвен, как в наших сказках, с русским интерьером, с чайной, блинной и медовухой, куда бы с радостью приходили и российские соотечественники, и мексиканцы, и гости страны, дабы послушать стихи, русскую музыку, посмотреть выставки картин и народного творчества. И чтобы как можно больше мексиканцев хотели бы овладеть русским языком.

Россия и Мексика —

Две страны, две сестры

В поэмах вечности

И в культуре мира.

Две души в поэзии

И в объятии вечном дружбы.

Р. А. Н. Regina Naumova, Mexico

Ты спросил, что такое есть Русь?

Ты спросил: что такое есть Русь?

Рассказать постараюсь попроще:

Васнецов и Алёнушки грусть,

Соловьи, трели льющие в роще.

Дух доверчивый богатырей,

Всё ж враг знал, как опасны тут шутки.

На защиту детей, матерей…

Станут грудью, не медля минутки.

Пушкин наш и его умный кот.

Полустанки. Цыганские песни,

Победивший фашистов народ

И терпенье его, хоть ты тресни!

И холмы, и погосты… Христос

И монах, бьющий в колокол рьяно.

Грибоедов, Распутин… До слёз

Достоевский дух мучит романом.

Пугачёвская клетка и — царь,

Свист да плач за далёкой заставой…

Пудрой сахарной снег вился встарь;

Эхо слышу от тройки усталой.

Полосатых шлагбаумов вид,

Ночь в рябинниках, шалые зорьки…

Всё о Родине мне говорит —

Духа всхлипы и сладки, и горьки.

И храню я следы давних лет.

Мне прабабушкой, спящею в склепе,

Крест рубиновый дан и портрет,

Да рассказ, как живали при НЭПе.

Звёзды синих, зелёных очей

Русокудрых российских крестьянок…

И на пашне весенней грачей

Любо мне примечать спозаранок.

До сих пор, у тальянок в плену,

Смех, частушки слагаем… Не раем

Мы свою называем страну,

Но безумно грустим, коль теряем.

Всё на свете и — больше! — есть Русь.

Добротой побеждаем, не жалом.

Песню дружбы всем шлём. Побожусь:

Русь других в мире не унижала.

Р. А. Н. 2013, Мексика

Кому как, а мне…

Затрата недюжинных сил —

Читайте, внимайте, стоните…

Поэт людям душу открыл;

Не бойтесь, читатель, входите.

Стихов у меня миллион.

Рецензий? — Корова сжевала…

Не я выбираю… пардон,

Читателей — славных так мало…

Творить под мещан, лебезя, —

Стать Эллочкой-людоедкою?

Нет, вас уважая, нельзя

Кормить поэзы объедками.

Не знаю молочных я рек.

Кисель-берегов и подавно,

Большой в воспитанье огрех —

Глядеть на проныр мне забавно…

Стихами и гнев утолю,

И с ними ж забудусь от боли;

Народу про счастье пою,

Про лучшие, светлые доли.

Как сладко Отчизне служить

И рядом, и в далях разлуки,

И счастье своё заслужить,

Пройдя испытания муки.

И пусть председатель-удав.

В ермолке свинья — мой издатель,

И критик по-волчьи лишь прав,

Но дал мне здоровье Создатель.

Р. А. Н. 2013, Мексика

Океан и я

Привет, океанские воды.

Не вижу над вами диска.

Лишь нет-нет рыжая искра

Пронзит тумана разводы.

И мнится мне, он золотится,

Над мглой глубинной мигая.

Цвет серый с синим сплетая,

Роится туман, роится…

Летает лазурная мглистость.

С ней в прятки играет солнце.

И чудится мне, несётся

Лазурное солнце? — Дикость!

А вечером — алые воды,

Как будто их поджигают.

Из пены искры взлетают;

Под Южным Крестом — широты.

О берег мой субтропический,

К тебе приезжать бы чаще.

В ногах у пальмовой чащи

Восторгом пьянеть лирическим.

В тебе утоление боли

От гнева на все разлуки.

Но жить без лихости, муки

Так скучно, словно в неволе.

Ты знаешь про ценности в душах.

Они не видны в анкетах.

Бывают в строфах поэтов,

Где честности речь послушна.

О волны морские, поверьте,

Мне нужен волн поединок.

Чтоб искры — вместо слезинок!

Чтоб сильной остаться до смерти.

Твоей красотой упиваюсь.

Шуми, мощь океанная.

Жизнь твоя — ох, окаянная.

Моя — такая же… каюсь.

Р. А. Н. 2013, Мексика

В сезон дождей

Не по тропам чужим брести мне б рассеянно

Под одеждами серыми плачущих туч,

А вдоль шири полей, по доброму сеянным,

Каждый колос в которых и добр, и могуч.

Всё бреду я, увы, под шум околесицы

Чужеродных базаров, пирамидных красот…

Хоть и плещется ночь здесь сияньем месяца,

Но в своём сотворенье не вижу высот.

Изболелась душа — далече до истины…

Неужель всюду зло? Нет, нет, сердце, не верь!

От терпенья, пустот… в кровь зубы стиснуты,

Всё ж упорно стучусь к людям в каждую дверь.

Люди добрые, будьте с путником ласковы,

Он кормился в пути только диким плодом.

А мечты и надежды цвели все сказками

И ложились в потрёпанный жизненный том.

Прикоснитесь, познайте силу горения;

Мне не надо признанья, суть ведь не в том…

Помогу вам понять: стихов сотворением

Правят правда, любовь, с разуменьем при том.

Р. А. Н. 2013, Мексика

Исповедальное

Свои стихи не назову забавой.

Они — сосуд тревоги и труда.

Пою в них Русь, овеянную славой,

А это есть высокий труд! Да, да.

Лик кроткий над листами наклоняя,

Гляжу, как дремлет ряд стандартных слов,

Но в старенькие чётки дополняя

Брильянты свежих слёз, внемлю: готов

Исповедальный стих — моя котомка,

Завещанная предками… Как тень,

К плечам прилипла да поёт негромко

О жизни городов и деревень…

И мне поёт: концы страны измеришь,

Бродяжничая призрачной звездой,