Мифы Древней Греции Грейвс Роберт

68. Салмоней и Тиро

Салмоней, сын или внук Эола и Энареты, царствовал какое-то время в Фессалии, а потом возглавил эолийскую колонию в восточной части Элиды, где построил город Салмону недалеко от истока реки Энипей, притока Алфея¹. Подданные ненавидели Салмонея, а сам он в своем царском высокомерии дошел до того, что стал переносить жертвы Зевсу на свои собственные алтари и объявил себя Зевсом. Он даже ездил по улицам Салмоны, волоча за своей колесницей бронзовые котлы с натянутыми на них шкурами, чтобы гром их напоминал гром Зевса, а еще он бросал в небо дубовые факелы, часть которых, падая, обжигала царских подданных, которые должны были принимать эти факелы за молнии. Однажды Зевс наказал Салмонея, метнув в него настоящий перун, который не только уничтожил его вместе с колесницей и всем остальным, но и сжег дотла весь город².

b. Жена Салмонея Алкидика умерла от родов задолго до этих событий, произведя на свет прекрасную дочь Тиро. Тиро воспитывала ее приемная мать Сидеро, которая, после того, как их семья была изгнана из Фессалии, стала относиться к Тиро жестоко. Изгнаны же они были потому, что Тиро убила двоих сыновей, которые у нее родились от злого родственника Сисифа. Теперь же она влюбилась в речного бога Энипея и день за днем ходила по берегам реки, жалуясь на свое одиночество. Однако хотя речной бог и был удивлен и польщен такой страстью, он даже намеком не ответил на ее любовь.

c. Этой неловкой ситуацией решил воспользоваться Посейдон. Приняв облик речного бога, он пригласил Тиро встретиться с ним у слияния Энипея и Алфея, а когда она явилась, наслал на нее волшебный сон. Чтобы никому не были видны его проделки с ней, огромная, как гора, волна поднялась над ними и опустила гребень по другую сторону. Когда Тиро пробудилась и обнаружила, что над ней было совершено насилие, то долго не могла прийти в себя от такого обмана, на что Посейдон только рассмеялся и посоветовал ей не показываться дома и помалкивать о том, что произошло. В награду, добавил он, ты родишь прекрасных близнецов, у которых будет отец познатнее, чем какой-нибудь простой речной бог³.

d. Тиро умудрилась скрывать свою тайну до тех пор, пока не родила обещанных близнецов, но, не в силах противостоять нападкам Сидеро, она отнесла их на гору. Проходивший мимо табунщик взял детей домой, однако племенная кобыла успела лягнуть старшего из братьев в лицо. Жена табунщика выходила детей, причем того, которого лягнула кобыла, она кормила кобыльим молоком и назвала его Пелий, а второго, названного ею Нелей, она кормила молоком суки, которая была ему как бы «приемной матерью», откуда он и приобрел свой дикий нрав. Однако некоторые утверждают, что братьев обнаружили, когда они плыли вниз по Энипею в деревянном ковчеге. Как только Пелий и Нелей узнали, кто их настоящая мать и как жестоко с ней поступили, они решили отомстить за нее. Сидеро спряталась от них в храме Геры, но Пелий все равно настиг ее, когда она в поисках спасения вцепилась в выступы алтаря. Это была первая из множества обид, которые Пелий нанес богине⁴.

e. Тиро впоследствии вышла замуж за своего дядю Кретея, основателя Иолка, и родила ему Эсона, отца аргонавта Ясона. Кретей усыновил Пелия и Нелея и относился к ним как к родным сыновьям⁵.

f. После смерти Кретея близнецы поссорились: Пелий захватил трон Иолка, изгнал Нелея, а Эсона стал держать пленником во дворце. Нелей, призвав внуков Кретея — Мелампа и Бианта, — вместе с пестрой толпой ахейцев, фтиотийцев и эолийцев отправился в землю Мессению, изгнал лелегов из Пилоса и так прославил этот город, что сейчас даже считается его основателем. Он женился на Хлориде, однако всех их двенадцать сыновей, кроме Нестора, нечаянно убил Геракл⁶.

¹Аполлодор I.7.3; Гигин. Поэтическая астрономия II.20; Страбон VIII.3.32.

²Диодор Сицилийский IV.68.1; Аполлодор III.9.7; Гигин. Мифы 61.

³Аполлодор I.9.8; Гомер. Одиссея XІ.235 и сл.; Лукиан. Морские разговоры 13.

⁴Аполлодор: Цит. соч.; Софокл. Тиро. Цит. по: Аристотель. Поэтика XVI.1454b.

⁵Павсаний IV.2.3; Аполлодор I.9.11; Гигин. Мифы 12.

⁶Гесиод. Теогония 996; Схолии к «Алкестиде» Еврипида 249; Диодор Сицилийский IV.68.6; Павсаний IV.2.3; 36.1 и X.29.3; Гомер. Илиада XІ.682.

1. Антигон из Кариста («Свидетельство о чудесных вещах» 15) пишет, что в Кранноне была приносящая дождь бронзовая повозка, которую во время засухи люди возили по ухабам, чтобы она тряслась и гремела, а также разливала воду (если судить по краннонским монетам) из стоявших на ней кувшинов. И, как утверждает Антигон, после этого всегда шел дождь. Отсюда следует, что магия, к которой прибегал, чтобы вызвать дождь, Салмоней, была, вероятно, общепринятой религиозной практикой наряду со стуком гальки в пустой тыкве, постукиванием о дубовые двери, перекатыванием камней в сундуке, ритуальными плясками, бряцанием щитами и размахиванием поющими раковинами. Салмонея стали изображать как преступника только после того, как ахейцы запретили всякое олицетворение Зевса (см. 45.2). Судя по дырявому сосуду данаид (см. 60.6) и «коровьему» танцу аргивян (см. 56.1), вызывание дождя первоначально было чисто женским делом, что можно и сейчас еще наблюдать у некоторых первобытных африканских племен, например хереро и дамара. Лишь со временем, когда царица разрешила подменять себя царю-жрецу, дождевая магия оказалась в его руках (см. 136.4).

2. Тиро была матерью-богиней жителей Тира и тирренян или, как их еще называли, тирсенян, а также, возможно, и тирифян[121]. Вероятно, ее имя бытовало еще до прихода эллинов, но от него в греческом языке возникло слово tyrsis («укрепленный город») и близкое к нему понятие «тирании». Плохое к ней отношение со стороны Сидеро напоминает отношение Дирки к Антиопе в очень похожем мифе (см. 76.a); первоначально этот миф мог запечатлеть порабощение тирийцев их соседями сидонцами. Считалось, что речная вода оплодотворяет купающихся в ней невест, кроме того, купание входило в очистительный ритуал после менструации или деторождения. Поэтому не исключено, что, как и Скамандр (см. 137.3), Энипей в связи с Тиро упоминается как лишающий девственности. Притча о соблазнении Тиро Посейдоном — это попытка объяснить, почему потомки Салмонея иногда называются «сынами Энипея», где первоначально был их дом, а иногда — «сынами Посейдона» за их морскую славу. Тот факт, что ранее отцом детей Тиро был Сисиф, предполагает утверждение в Салмоне коринфского культа солнца, причем Антиопа также находится в брачных отношениях с Сисифом (см. 76.b).

3. Ковчег, в который Тиро положила близнецов, отправив их вниз по течению Энипея, скорее всего был сделан из ольхи, как и тот, в котором Рея-Сильвия отправила вниз по Тибру Ромула и Рема. Ссора между Пелием и Нелеем, а также между Этеоклом и Полиником, Акрисием и Претом, Атреем и Фиестом, а также между другими такими же парами царей, вероятно, свидетельствует о распаде системы, согласно которой царь и его танист правили по очереди одним и тем же царством по пятьдесят месяцев каждый (см. 69.1; 73.a и 106.b).

4. Выступы алтаря, за которые держалась Сидеро, — это рога, которые обычно крепились к культовому изваянию коровы-богини Геры, Астарты, Ио, Исиды или Хатор, а Пелий, вероятно, был ахейцем-завоевателем, который силой изменил культ эолийской богини, существовавший в Южной Фессалии. В Палестине украшенные рогами алтари, наподобие того, за который схватился Иоав (3 Цар. 2, 28 и далее), сохранились даже после свержения луны-коровы и ее золотого тельца.

69. Алкестида

Алкестида была самой прекрасной из дочерей Пелия, и ее руки добивались многие цари и юноши царского рода. Не желая ослабить свое политическое положение, отказав любому из них, и в то же время зная, что может дать согласие только одному, Пелий объявил, что отдаст Алкестиду замуж за того, кто сумеет запрячь дикого вепря и льва в его колесницу и проехать на ней круг по ипподрому. Услышав об этом, царь Фер Адмет обратился к Аполлону, которого Зевс отдал ему на год в пастухи, и спросил его: «Относился ли я к тебе как подобает относиться к божеству?» «Да, конечно, — согласился Аполлон, — и я ответил тебе благодарностью, сделав так, что все твои овцы приносили по паре ягнят». «Сослужи мне еще одну службу, — взмолился Адмет, — помоги мне завладеть Алкестидой на условиях Пелия». «Я буду рад это сделать», — ответил Аполлон. С помощью Геракла он укротил этих диких животных, и вот уже Адмет едет на колеснице по кругу ипподрома в Иолке, а в упряжке бежит свирепая пара¹.

b. Непонятно, почему Адмет не принес положенной жертвы Артемиде накануне своей женитьбы на Алкестиде, однако богиня тут же наказала его. Когда, омытый вином, умащенный благовониями и украшенный цветами, он вошел в тот вечер в брачные чертоги, ему пришлось содрогнуться от ужаса. Не прекрасная обнаженная невеста ожидала его на супружеском ложе, а клубок шипящих змей. Адмет выскочил, взывая к Аполлону, и тот любезно вступился за него перед Артемидой. Стоило ему только совершить забытое жертвоприношение, как все закончилось благополучно, и Аполлону даже удалось заручиться обещанием Артемиды, что, когда наступит последний день Адмета, смерть может пощадить его, если кто-нибудь из его семьи добровольно умрет из любви к нему.

c. Этот день наступил раньше, чем Адмет предполагал. Однажды утром к нему во дворец прилетел Гермес и призвал его в Аид. Все были в ужасе, но Аполлон выиграл немного времени для Адмета, напоив богинь судьбы вином и не дав им тем самым вовремя перерезать нить его жизни. Адмет бросился бегом к своим престарелым родителям, обхватил их колени и стал поочередно упрашивать уступить ему конец жизни. Но оба наотрез отказались, заявив, что не перестали еще наслаждаться жизнью и что ему лучше смириться с выпавшим на его долю жребием, как это делают другие.

d. Тогда из любви к Адмету Алкестида приняла яд и ее тень спустилась в Аид. Однако Персефона посчитала слишком жестоким, чтобы жена умирала вместо мужа, и приказала ей: «Возвращайся в верхний мир!»²

e. Некоторые рассказывают об этом иначе. Они говорят, что за Адметом пришел сам Гадес, и, когда тот убежал, Алкестида добровольно решила занять его место, но неожиданно явился Геракл с новой дубиной из оливкового дерева и спас ее³.

¹Гигин. Мифы 50; Аполлодор ІІІ.10.4; Каллимах. Гимн к Аполлону 47—54; Схолии к «Алкестиде» Еврипида 1; Фульгенций I.27.

²Аполлодор I.9.15.

³Еврипид. Алкестида.

1. Запряжение дикого вепря и льва в одну колесницу — тема фиванского мифа (см. 106.a), в котором первоначальное значение этого сюжета одинаково неясно. Лев и вепрь были символическими животными, обозначавшими соответственно первую и вторую половину священного года. Они часто изображались стоящими друг против друга на этрусских вазах. Оракул, вероятно, предложил мирное решение традиционного соперничества между царем и его танистом, т.е. царство должно быть разделено и оба персонажа должны царствовать одновременно — каждый на своей половине, как это со временем сделали Прет и Акрисий в Аргосе (см. 73.a), а не править попеременно в одном царстве, как это делали Полиник и Этеокл в Фивах (см. 106.b). Признаком царственности был круг, проделываемый в колеснице по ипподрому (см. 64.3).

2. Артемида относилась враждебно к моногамным бракам, поскольку принадлежала к доэллинскому культу, в котором женщины беспорядочно вступали в брачные отношения с мужчинами, не связанными с ними родством. Поэтому эллины умилостивляли ее брачными жертвоприношениями и в ее честь носили факелы из боярышника, символизировавшего целомудрие. Патриархальный обычай сожжения вдовы вместе с трупом мужа нашел свое отражение как в этом мифе, так и в мифах об Эвадне (см. 106.l) и Поликсене (см. 168.k). Он возник из общего индоевропейского правила, запрещавшего вдове повторно выходить замуж. Смягчение этого запрета лишило обычай умерщвления супруги при смерти мужа всякой привлекательности (см. 74.a).

3. В первом варианте этого мифа Персефона, являвшаяся выразительницей матриархальных взглядов, отказалась принять жертву Алкестиды. Во втором варианте Алкестиде запретил умереть Геракл, который считался носителем воли Зевса, т.е. патриархальной этики, причем выбор на него пал потому, что он уже однажды спускался в преисподнюю и спас Тесея (см. 103.d). С помощью дикой оливы в Греции изгоняли злых духов (см. 119.2). В Италии и северной Европе в этих целях использовали березу (см. 52.3).

70. Афамант

Эолиец Афамант был братом Сисифа и Салмонея и правил Беотией. По велению Геры, он женился на Нефеле, которую Зевс создал по образу и подобию Геры (когда захотел обмануть Иксиона — царя латпифов) и которая с тех пор безутешно блуждала по чертогам Олимпа. Она родила Афаманту двух сыновей, Фрикса и Левкона, и дочь Геллу. Но Афамант не стерпел того презрения, с каким Нефела относилась к нему и, влюбившись в Ино, дочь Кадма, тайно привел ее во дворец у подножия горы Лафистий, где она родила от него Леарха и Меликерта.

b. Узнав от служанок, что во дворце есть соперница, Нефела в ярости вернулась на Олимп и пожаловалась Гере о нанесенной ей обиде. Гера взяла ее сторону и поклялась: «Я вечно буду мстить Афаманту и его дому!»

c. После этого Нефела вернулась на гору Лафистий, где всем объявила о клятве Геры и потребовала смерти Афаманта. Однако мужчины Беотии больше боялись Афаманта, чем Геры, и не стали слушать Нефелу. Женщины Беотии были преданы Ино, которая стала убеждать их, чтобы они без ведома мужчин поджарили посевное зерно и добились неурожая. Ино считала, что, когда в положенный срок зерно не даст ростков, Афамант пошлет гонцов к Дельфийскому оракулу, чтобы узнать причину. К тому времени она уже подкупила гонцов Афаманта с тем, чтобы они принесли ложный ответ оракула, а именно: земля станет плодородной только тогда, когда сын Нефелы Фрикс будет принесен в жертву Зевсу на горе Лафистий.

d. Этот Фрикс был красивым юношей, в которого влюбилась его собственная тетка Биадика, жена Кретея, а когда он отверг ее, она обвинила его в попытке обесчестить ее. Мужчины Беотии, поверив Биадике, одобрили выбранную Аполлоном грехоискупительную жертву и стали требовать смерти Фрикса. Афамант, громко причитая, повел Фрикса на вершину горы. Он уже был готов перерезать сыну горло, когда явился находившийся поблизости Геракл и поспешил вырвать жертвенный кремневый нож из рук отца. «Мой отец Зевс, — воскликнул Геракл, — ненавидит человеческие жертвы!» Однако Фрикс все равно бы погиб, если бы неожиданно с Олимпа не слетел крылатый золотой баран, добытый Гермесом по велению Геры, а некоторые утверждают, что по велению самого Зевса.

— Взбирайся на мою спину! — крикнул баран, и Фрикс повиновался.

— Возьми и меня! — взмолилась Гелла. — Не оставляй меня на милость отца.

e. Фрикс посадил сестру впереди себя на спину барана, и тот помчал их на восток, туда, где лежала земля Колхида и Гелиос держал в конюшне своих лошадей. Долго ли коротко они так летели, но вдруг у Геллы закружилась голова и руки ее разжались. Она упала в залив, который отделяет Европу от Азии, и теперь в ее честь залив называется Геллеспонтом. Фрикс благополучно достиг Колхиды и там принес в жертву Зевсу-Избавителю. Поколением позже золотое руно этого барана стало знаменитым и на его поиски отправились аргонавты.

f. В благоговейном страхе перед видением, которое им открылось на горе Лафистий, посланцы Афаманта признались, что были подкуплены Ино, чтобы принести неверный ответ из Дельф. Так все узнали об обмане Ино и Биадики. Нефела опять стала требовать смерти Афаманта, и на его голову повесили жертвенную ленту, которую до этого носил Фрикс. Только повторное вмешательство Геракла спасло Афаманта от смерти.

g. Однако Гера была в такой ярости, что лишила Афаманта разума, причем не только в наказание за измену Нефеле, но и потому, что он, сговорившись с Ино, спрятал у себя младенца Диониса, которого ее сестра Семела родила от Зевса и который жил во дворце, переодетый в девочку. Однажды Афамант схватил свой лук и громко закричал: «Смотрите, белый олень! Расступитесь все, я стреляю!» Произнеся эти слова, он пронзил своего сына Леарха стрелой, а потом набросился на него и стал рвать еще трепещущее тело на части.

h. Схватив своего младшего сына, Меликерта, Ино бежала, но ей вряд ли удалось бы избежать гнева Афаманта, если бы младенец Дионис на время не лишил его зрения, и тот по ошибке вместо Ино стал стегать козу. Ино бросилась в море с Молурийской скалы и утонула. Место это впоследствии стало печально известным, потому что свирепый Скирон сбрасывал с этой скалы путников. Однако Зевс, памятуя о добром отношении Ино к Дионису, не отправил ее тень в Аид, а сделал из нее морское божество, известное под именем Левкофея. Ее сына Меликерта он сделал богом Палемоном и отправил в Коринфский Истм верхом на дельфине. В его честь Сисиф учредил Истмийские игры, которые до сих пор проводятся раз в четыре года.

i. Изгнанный к тому времени из Беотии Афамант остался без детей, потому что его последний сын Левкон заболел и умер. На вопрос Афаманта, где ему поселиться, Дельфийский оракул ответил: «Там, где дикие звери угостят тебя ужином». Пойдя без всякой цели на север и не взяв с собой ни еды, ни питья, он вдруг наткнулся на волчью стаю, пожиравшую овец в пустынной Фессалийской долине. При его приближении волки разбежались, а он и его голодные спутники накинулись на остатки баранины. Тут Афамант вспомнил полученный им оракул и, усыновив своего внучатого племянника Галиарха и удочерив внучатую племянницу Коронею из Коринфа, основал город, названный им Алос или по причине своих странствий, или по имени своей служанки Алос. Область стала называться Афамания; потом он женился на Фемисто и вырастил рожденных ею детей¹.

j. Другие рассказывают все иначе. Опуская все, что касается его брака с Нефелой, они говорят, что однажды, после рождения Леарха и Меликерта, его жена Ино отправилась на охоту и не вернулась. Пятна крови на изорванной тунике убедили Афаманта в том, что его жену задрали дикие звери. Однако правда заключалась в том, что ею овладел приступ вакханалии, когда на нее напала рысь. Ино задушила ее, зубами и ногтями сорвала с нее шкуру, подпоясалась ею и отправилась на гору Парнас, где устроила пир на много дней. Пробыв в трауре, сколько положено, Афамант женился на Фемисто, которая через год родила ему сыновей-близнецов. Со страхом он узнал, что Ино жива. Он тут же послал за ней, привел ее в детскую и сказал Фемисто: «У нас появилась миловидная кормилица, которую мы захватили в последнем набеге на гору Киферон». Фемисто, которой служанки вскоре рассказали всю правду, пришла в детскую, притворившись, будто она не знает, кто такая Ино, и сказала ей: «Пожалуйста, приготовь белые шерстяные одежды для двух моих сыновей и траурные одежды для сыновей моей несчастной предшественницы Ино. Эти одежды будут нужны завтра».

k. На следующий день Фемисто приказала стражникам ворваться в детскую и убить близнецов, одетых в траурные одежды, но пощадить остальных двух. Однако Ино, догадавшись, что на уме у Фемисто, одела в белые одежды своих собственных сыновей, а в траурные одежды — сыновей своей соперницы. Так были убиты близнецы Фемисто, а Афамант, узнав об этом, сошел с ума: он убил Леарха, приняв его за оленя, а Ино с Меликертом успели бежать, бросились в море и стали бессмертными.

l. Есть и такие, кто говорит, что Фрикс и Гелла были детьми Нефелы от Иксиона. Однажды, когда они бродили по лесу, их мать, будучи в вакхическом экстазе, подошла к ним, ведя за рога золотого барана. «Смотрите, пробормотала она, — вот сын вашей кузины Теофаны. У нее было много женихов, поэтому Посейдон превратил ее в овцу, а сам стал бараном и покрыл ее на острове Крумисса».

— Что случилось с женихами? — спросила у матери Гелла.

— Они стали волками, — ответила Ино, — и теперь ночи напролет воют, призывая Теофану. Не спрашивайте меня больше ни о чем, а садитесь на спину барану и скачите в Колхидское царство, где правит сын Гелиоса царь Эт. Как только вы прибудете на место, принесите в жертву Аресу этого барана.

m. Фрикс исполнил странные распоряжения своей матери и повесил золотое руно в храме Ареса в Колхиде под охраной дракона. Много лет спустя его сын Пресбон или Китиссор, придя в Орхомен из Колхиды, спас Афаманта, когда его хотели убить в качестве грехоискупительной жертвы².

¹Павсаний I.44.11; IX.34.4—5 и 23.3; Аполлодор III.4.3; Гигин. Мифы 2 и 4; Поэтическая астрономия II.20; Фрагменты из «Афаманта» Софокла; Нонн. Деяния Диониса X.1 и сл.; Овидий. Метаморфозы IV.480—541; Большой этимологик 70.8; Стефан Византийский под словом Athamania.

²Гигин. Мифы 1,3, 5 и 88; Фрагменты из «Ино» Еврипида; Геродот VII.197; Павсаний IX.34.5.

1. В мифе имя Афаманта связано с Афаманией — областью, которую, как считают, он основал в пустынной части Фессалии. Конфликт между его соперничающими женами Ино и Нефелой, вероятно, является отголоском конфликта между древними ионийскими поселенцами в Беотии, которые поклонялись богине нивы Ино, и вторгшимися эолийскими скотоводами.

2. Миф об Афаманте и Фриксе повествует о том, как каждый год на горе приносили в жертву царя или того, кто его олицетворял, первоначально мальчика, одетого в баранью шкуру, а затем просто барана. Происходило это во время новогоднего праздника дождя, который скотоводы праздновали в день весеннего равноденствия. Зевсу приносили в жертву барана на вершине горы Пелион недалеко от Лафистия, в апреле, когда, согласно зодиаку, всходило созвездие Овна. Все предводители округи в этот день надевали белые бараньи шкуры и устраивали борьбу (Дикеарх II.8). Этот обряд до сих пор еще сохранился и существует в разыгрываемых сценах жертвоприношения и возрождения старика с черной овечьей личиной на лице (см. 148.10). Траурные одежды, в которые должны были нарядить детей, приговоренных к смерти, указывают на то, что черное руно носила жертва, а белое руно — жрец и зрители. Любовь Биадики к Фриксу напоминает любовь жены Потифара к Иосифу, о которой рассказывает сходный ханаанейский миф. Очень похожую историю рассказывают об Антее и Беллерофонте (см. 75.a), Крефеиде и Пелее (см. 81.g), Федре и Ипполите (см. 101.a—g), Филономе и Тенне (см. 161.g).

3. Нефела («облако»), подаренная Герой Афаманту и созданная по ее образу и подобию, указывает на то, что первоначально Афамант был эолийским царем, олицетворяющим бога-громовержца, как и его предшественник Иксион и брат Салмоней (см. 68.1). Вступление в брак с Фемисто (которая в варианте мифа, приведенном Еврипидом, является соперницей Ино) означает, что Фемисто становится женой бога-громовержца.

4. Ино — это «белая богиня» Левкофея, которая доказывает свою тождественность триаде муз пиром на горе Парнас. В мифе говорится, что даже Зевс прощает Ино в благодарность за ее доброту к Дионису и в ее честь получает земледельческое имя Афамант. Другими словами, обосновавшиеся здесь ионийские земледельцы решают в свою пользу религиозные разногласия, возникшие у них с пастушескими эолийскими племенами.

5. Миф содержит в себе целый комплекс древних культовых элементов. Когда Афамант принимает Ино за козу — это можно считать намеком на таинства культа Загрея, который вырождается в культ Диониса-козленка (см. 30.3). Таинства культа Актеона можно разглядеть в том, как Афамант принимает Леарха за оленя, убивает и разрывает его на куски (см. 22.1). Младший сын Ино Меликерт — это ханаанейский Геракл Мелькарт («защитник города»), или Молох, который в качестве новорожденного солярного царя плывет на спине дельфина в сторону Истма и смерть которого по завершении четвертого года царствования отмечалась во время Истмийских погребальных игр. На острове Тенедос, а также, возможно, в Коринфе (см. 156.2) Меликерту в жертву приносили младенцев так же, как Молоху в Иерусалиме (Лев. 18, 21; 3 Цар. 11, 7).

6. Только после того как Зевс стал богом ясного неба и захватил солярные атрибуты богини, руно становится золотым. Так, первый ватиканский мифограф говорит, что это «то самое руно, в котором Зевс спустился с небес», однако, пока он был богом грозы, руно было пурпурным (Симонид. Фрагмент 21).

7. В одном из вариантов мифа (Гиппий. Фрагмент 14 Diels) Ино названа Горгопидой («мрачноликая»), а это, как известно, эпитет Афины.

8. Обнаруживается параллель между утонувшей в море Геллой и утонувшей Ино. Обе являются лунными богинями, и миф о них звучит амбивалентно: он одновременно означает ночной заход луны и вытеснение лунного культа Геллы солярным культом Зевса. Обе являются морскими богинями: Гелла дала имя проливу между двумя морями, а Ино-Левкофея явилась Одиссею в образе чайки и не дала ему утонуть (см. 170.e).

9. Скорее всего племя Афаманта переселилось с беотийской горы Лафистий и Афамании в Фессалийскую Афаманию у горы Лафистий, а не наоборот. Имеются прочные связи между Афамантом и Коринфом — царством его брата Сисифа. Кроме того, считается, что Афамант основал город Акрефию к востоку от Копаидского озера, причем в этом городе имелось «поле Афаманта» (Стефан Византийский под словом Acraephia; Павсаний ІX.24.1). Несколько его сыновей также значатся как основатели беотийских городов. Об Афаманте довольно правдоподобно говорится, что он — сын Миния и царь Орхомена, что давало бы ему власть над Копаидской долиной и горой Лафистий (Схолии к Аполлонию Родосскому I.230) и делало бы его союзником Коринфа против городов-государств Афин и Фив. Возможная причина северных странствий Афаманта и его прихода в Фессалию — жестокая война, которую вели Орхомен и Фивы и отголоски которой звучат в цикле мифов о Геракле (см. 121. d). Неистовства Нефелы на горе напоминают рассказ о дочерях Миния, про которых говорится, что на горе Лафистий ими овладел приступ вакхического экстаза (Схолии к Ликофрону 1237). Так, как полагают, в Орхомене возник праздник Агриония.

71. Кобылицы Главка

Главк был сыном Сисифа и Меропы и отцом Беллерофонта. Жил он в Потниях около Фив, где, в насмешку над силой Афродиты, он запретил покрывать своих кобылиц. Он надеялся, что таким образом его кобылицы станут более резвыми и он победит на соревнованиях колесниц, которые были для него главным интересом в жизни. Однако Афродита обиделась и пожаловалась Зевсу на то, что Главк якобы зашел так далеко, что кормит лошадей человеческим мясом. Когда Зевс разрешил ей сделать с Главком все, что она захочет, она вывела ночью его кобылиц, дала им напиться из своего священного колодца и пустила пощипать травы под названием гиппоман[122], которая росла неподалеку. Афродита проделала это как раз накануне объявленных Ясоном погребальных игр в честь Пелия, которые должны были состояться на морском берегу у Иолка. Только запряг Главк своих кобылиц в колесницу, как они понесли, перевернули колесницу, протащили его, запутавшегося в упряжи, через весь стадион, а потом съели живьем¹. Некоторые, правда, утверждают, что это случилось в Потниях, а не в Иолке. Другие говорят, что Главк бросился в море, скорбя по Меликерту и Афаманту, третьи считают, что Главком его назвали после смерти Меликерта².

b. Дух Главка по имени Тараксипп, то есть пугающий лошадей, до сих пор еще бродит по коринфскому Истму (где его отец Сисиф впервые учил его искусству возничего) и развлекается тем, что пугает лошадей во время Истмийских игр, став тем самым причиной многих смертей. Кроме Главка, лошадей пугает еще и дух Миртила, убитого Пелопом. Он бродит по стадиону Олимпии, где возничие приносят ему жертвы в надежде избежать смерти³.

¹Гомер. Илиада VI.154; Аполлодор ІІ.3.1; Павсаний VI.20.9; Гигин. Мифы 250 и 273; Овидий. Ибис 557; Схолии к «Оресту» 318 и «Финикиянкам» 1124 Еврипида; Элиан. Происхождение животных XV.25.

²Страбон ІX.2.24; Атеней VII, с. 296—297.

³Павсаний VI.20.8.

1. Мифы о Ликурге (см. 27.e) и Диомеде (см. 130.b) говорят о том, что в доэллинскую эпоху женщины, обряженные кобылицами, разрывали на куски царя-жреца в конце его царствования. В эллинские времена ритуал изменился и царя умерщвляли, волоча его по земле за квадригой, как в мифе об Ипполите (см. 101.g), Лае (см. 105.d), Эномае (см. 109.j), Абдере (см. 130.1), Гекторе (см. 163.4) и др. Во время вавилонских новогодних празднеств, когда солнечный бог Мардук, которого олицетворял царь, сражался, как считалось, в преисподней с морским чудовищем Тиамат (см. 73.5), колесницу, запряженную четырьмя неуправляемыми лошадьми, пускали по улицам города, что должно было символизировать хаос, охвативший мир, когда корона передавалась от одного царя другому. Вполне возможно, что чучело возничего при этом запутывалось в упряжи. Если вавилонский и греческий ритуалы имеют общее происхождение, то царский трон и ложе на один день наследовал мальчик-интеррекс, а на рассвете следующего дня его привязывали к колеснице и он умирал, как в мифе о Фаэтоне (см. 42.2) и Ипполите (см. 101.g), царь же снова возводился на трон.

2. Миф о Главке необычен: он — не только жертва перевернувшейся колесницы, но и разъяренных лошадей, сожравших его. То, что Главк, презирая Афродиту, не разрешал покрывать своих кобылиц, говорит о патриархальных попытках искоренить фиванские эротические празднества в честь Потний («владычиц»), т.е. лунной триады богинь.

3. Тараксипп, вероятно, представлял собой архаическую царскую статую, отмечавшую первый поворот круга на ипподроме. Лошади-новички отвлекались на нее, когда возничий пытался срезать путь и перейти на внутреннюю дорожку. Кроме того, в этом месте устраивались крушения колесницы старого царя или интеррекса, для чего из колеса вынималась чека (см. 109.j).

4. Главк («серо-зеленый»), вероятно, с одной стороны, был минойским посланником, который прибывал в Истм (см. 90.6) с ежегодными распоряжениями, а с другой — Меликертом (Мелькарт, «хранитель города»). Этот финикийский титул носил царь Коринфа, который теоретически ежегодно возрождался и являлся верхом на дельфине из моря (см. 70.5 и 87.2), а в конце своего царствования его вновь швыряли в море (см. 96.3).

72. Меламп

Миниец Меламп был внуком Кретея и жил в мессенском Пиле. Он был первым смертным, наделенным богами даром пророчества, первым врачевателем, первым строителем храмов Диониса в Греции и первым, кто стал разводить вино водой¹.

b. Его брат Биант, к которому Меламп был крепко привязан, влюбился в свою двоюродную сестру Перо, однако требовать ее руки явилось так много женихов, что отец ее — Нелей — обещал отдать Перо тому, кто доставит ему прекрасных быков царя Филака. Филак любил своих быков больше всего на свете (после своего единственного сына — Ификла) и сторожил их сам, а в дозоре ему помогал недремлющий и неподступный пес.

c. К этому времени Меламп научился понимать язык птиц, поскольку уши ему дочиста вылизал благодарный выводок молодых змей, чуть не убитых его же слугами. Родителей этих змей Меламп похоронил со всем надлежащим благочестием. Кроме того, Аполлон, которого он встретил однажды на берегу реки Алфей, научил его гадать по внутренностям жертвенных животных². Вот благодаря этим способностям Мелампу и удалось узнать, что тому, кто попытается украсть этих быков, отдадут их в подарок, но до этого угонщику стада придется отсидеть год у Филака в плену. Поскольку Биант был просто в отчаянии, Меламп решил посетить коровник Филака под покровом ночи. Но стоило ему только положить руку на коровий бок, как сторожевой пес укусил его за ногу, и спавший на соломе Филак проснулся, схватил вора и заточил его в темницу. Другими словами, все произошло именно так, как предсказал Меламп.

d. Вечером того дня, когда исполнялся ровно год его заключения, Меламп подслушал разговор двух червей-древоточцев, сидевших на уходившей в стену балке прямо над его головой. Один с усталым вздохом произнес: «Сколько еще дней нам придется грызть ее, брат»?

Другой червь с набитым опилками ртом ответил: «Мы неплохо продвигаемся, и если не будем тратить время на пустые разговоры, то балка упадет завтра утром на рассвете».

Меламп тут же закричал: «Филак, Филак, умоляю, переведи меня в другой подвал!» Хотя Филак и посмеялся над объяснениями Мелампа, но в просьбе ему не отказал. Когда балка, как и было предсказано, упала, придавив женщину, которая помогала выносить постель, Филак подивился такому предвидению Мелампа. «Я подарю тебе свободу и быков, — сказал он, — если ты излечишь моего сына Ификла от мужской слабости».

e. Меламп согласился. Прежде всего он принес в жертву Аполлону двух быков, сжег их бедренные кости вместе с жиром, а туши оставил около алтаря. Вдруг прилетели два стервятника, и один сказал другому: «Последний раз мы были здесь уже несколько лет назад, когда Филак кастрировал баранов, и нам кое-что досталось».

«Я хорошо помню, — сказал второй стервятник, — что Ификл был еще ребенком и сильно испугался, когда к нему подошел отец с окровавленным ножом. Он, очевидно, подумал, что его тоже оскопят и истошно завопил. Филак воткнул нож в ближайшую священную грушу, чтобы потом не искать его, а сам бросился успокаивать Ификла. И с тех пор тот страдает мужской слабостью. Смотри, Филак так и забыл вытащить нож! Вот он торчит, почти весь корой зарос, только один кончик рукояти виден».

— В таком случае, — заметил первый стервятник, — Ификл излечится, если из дерева вытащить нож, соскрести с него ржавчину, оставшуюся после бараньей крови, и, размешав ее с водой, давать ему в течение десяти дней.

— Ты прав, — согласился второй стервятник. — Только кто окажется умнее нас и додумается дать ему такое лекарство?

f. Так Меламп смог вылечить Ификла, у которого вскоре родился сын по имени Подарк и, потребовав вначале стадо, а потом и Перо, вручил ее, все еще непорочную, своему обрадовавшемуся брату Бианту³.

g. К тому времени Прет, сын Абанта, бывший, как и его брат Акрисий, соправителем Арголиды, женился на Сфенебее, которая родила ему трех дочерей — Лисиппу, Ифиною и Ифианассу. Некоторые, правда, говорят, что двух младших дочерей звали Гиппоноя и Кирианасса. Может быть, потому, что они рассердили Диониса, а, может быть, потому, что на них обиделась Гера за их любвеобилие, а быть может потому, что они украли золото с ее изваяния в столице их отца Тиринфе, все три дочери Прета волей богов лишились разума и отправились в исступлении бродить по горам, гонимые, как коровы, слепнями. Вели они себя самым непредсказуемым образом и нападали на путников⁴.

h. Меламп, узнав об этом, пришел в Тиринф и заявил, что сможет излечить их, если только Прет в качестве платы отдаст ему треть своего царства.

— Плата слишком высока, — отрезал Прет, и Меламп удалился.

Помешательство распространилось на всех аргивянок, многие из которых стали убивать своих детей, бросать дома и, впадая в неистовство, присоединяться к трем дочерям Прета. Со временем все дороги стали опасными, всюду стали воровать овец и коров, поскольку обезумевшие женщины рвали их на куски и пожирали. Тогда Прет спешно послал за Мелампом, приняв его условия.

— Ну, нет, — сказал Меламп, — распространяется болезнь — растет и плата! Отдай третью часть своего царства мне, а третью часть — моему брату Бианту, и я избавлю тебя от этой напасти. Если не согласишься, то вскоре ни в одном из аргосских домов не останется женщин.

Когда Прет согласился, Меламп посоветовал ему: «Обещай в жертву Гелиосу двадцать красных быков, я подскажу тебе, что за это потребовать, и все будет хорошо».

i. Прет пообещал быков Гелиосу при том условии, что тот поможет излечить его дочерей и всех, кого охватил недуг. Всевидящий Гелиос тут же пообещал Артемиде назвать тех царей, которые не принесли ей жертвы, но при условии, что та уговорит Геру снять свое проклятие с аргивянок. Поскольку Артемида лишь недавно по просьбе Геры участвовала в смертельной охоте на нимфу Каллисто, ей было нетрудно выполнить условие Гелиоса. Вот так делаются дела и на небе, и на земле: рука руку моет.

j. После этого Меламп с помощью Бианта и самых сильных юношей пригнали беспорядочную толпу женщин с гор в Сикион, где безумие покинуло их, после чего они прошли очищение, окунувшись в священный колодец. Не найдя среди этой неприглядной толпы дочерей Прета, Меламп и Биант отправились на их поиски и добрались до самой Лусы, что в Аркадии, где сестры спрятались в пещере на высоком берегу Стикса. Тут к Лисиппе и Ифианассе вновь вернулся рассудок и они очистились, однако Ифиноя не выдержала пути и умерла.

k. Меламп после этого женился на Лисиппе, Биант, чья жена Перо только что умерла, женился на Ифианассе, а Прет наградил их обоих, как обещал. Некоторые, правда, говорят, что Прета по-настоящему звали Анаксагор⁵.

¹Аполлодор ІІ.2.2; Атеней II.с.45.

²Аполлодор I.9.11.

³Гомер. Одиссея XI.281—297 и схолии; Аполлодор I.9.12.

⁴Гесиод. Перечень женщин; Аполлодор. II.2.2; Диодор Сицилийский IV.68; Сервий. Комментарий к «Буколикам» Вергилия VI. 48.

⁵Аполлодор ІІ.2.1—2; Вакхилид. Эпиникий XI.40—112; Геродот IX.34; Диодор Сицилийский IV.68.; Павсаний II.18.4; IV.36.3; V.5.5 и VIII.18.3.

1. Все чародеи утверждали, что их уши вылизаны змеями, которые считались вместилищем духов героев-оракулов (Дж. Фрэзер. Язык зверей. В: Археологический обзор, I, 1888), и что благодаря этому они способны понимать язык птиц и насекомых (см. 105.g и 158.p). Жрецы Аполлона, вероятно, казались еще более проницательными, утверждая, что могут предсказывать будущее, используя такие способности.

2. Мужская слабость Ификла была скорее фактической, чем мифической; ржавчина с ножа для кастрации животных явилась бы неплохим лекарством от импотенции, вызванной внезапным испугом; при этом оно полностью соответствовало принципам симпатической магии. Аполлодор считает, что деревом, в которое был воткнут нож, был дуб, однако более вероятным является предположение, что это была дикая груша — священное дерево Белой богини Пелопоннеса (см. 74.6), плодоносящее в мае, когда объявлялось половое воздержание. Филак нанес оскорбление богине, ранив ее священное дерево. Заявление чародея о том, что нужное лечение ему подсказали стервятники, занимавшие важное место в практике авгуров (см. 119.і), должно было еще больше убедить пациента в действенности лекарства.

3. Можно предположить, что Меламп, предводитель эолийцев из Пилоса, отторг часть Арголиды от ханаанейских поселенцев, которые называли себя «сыновьями Абанта» (семитское слово, означающее «отец»), а именно бога Мелькарта (см. 70.5), и в результате возникло двоецарствие. То, что ему удалось завладеть быками Филака («хранитель»), у которого был неусыпный пес, напоминает десятый подвиг Геракла, причем оба мифа основываются на эллинском обычае покупать невесту на деньги, вырученные от продажи угнанного скота (см. 132.1).

4. Прет — это, возможно, одно из имен Офиона-демиурга (см. 1.f). Матерью его дочерей была Сфенебея — луна-богиня в образе коровы, т.е. Ио, причем обе богини очень сходным образом лишаются рассудка (см. 56.а), а их имена — это эпитеты одной и той же богини в ее разрушительной ипостаси: как Ламии (см. 61.1) и как Ипполиты, чьи дикие кобылицы разрывают на куски царя-жреца в конце его правления (см. 71.a). Однако оргии, для которых жрицы луны наряжались в кобылиц, следует отличать от танца овода из обряда призывания дождя, во время которого они наряжались в телок (см. 56.1), а также от осенних пиршеств козьего культа, когда жрицы разрывали младенцев и животных на куски, опьяненные медом, вином или приготовленным из плюща пивом (см. 27.2). Захват эолийцами святилища богини в Лусии, запечатленный здесь в мифической форме, вероятно, покончил с оргиями «диких кобылиц». Покрытие Посейдоном в образе жеребца Деметры в образе кобылицы (см. 16.5) свидетельствует об этом же событии. Возможно, ключ к смерти Ифинои следует искать в жертвенных возлияниях в честь змеи-богини в одном из аркадских святилищ, расположенном между Сикионом и Лусией.

5. Официальное признание Дельфами, Коринфом, Спартой и Афинами экстатического винного культа Диониса, которое произошло несколькими столетиями позже, было направлено против всех древних и более примитивных обрядов и, возможно, положило конец каннибализму и ритуальным убийствам повсюду, за исключением самых отдаленных районов Греции. В ахейских Патрах, например, Артемида Тридария («трижды жребий назначающая») ежегодно требовала принесения в жертву мальчиков и девочек во время оргий по случаю праздника урожая. При этом головы жертв украшались венками из плюща и колосьев. Этот обряд, который, как считалось, исполнялся, чтобы загладить перед богиней факт осквернения святилища Меланиппом, овладевшим жрицей Артемиды Комето, был отменен, когда Эврипил (см. 160.x) доставил из Трои сундук с изваянием Диониса (Павсаний VII.19.1—3).

6. Меламподы («черноногие») — это общепринятое для классической эпохи прозвище египтян (см. a). Поэтому рассказы о том, что Меламп якобы понимал язык птиц и насекомых, скорее всего, имеют африканское, а не эолийское происхождение.

73. Персей

Абант, царь Арголиды и внук Даная, был таким известным воином, что даже после его смерти все, кто восставал против царского дома, бежали при одном виде его щита. Он женился на Аглае, двум сыновьям которой, Прету и Акрисию, завещал свое царство, потребовав, однако, чтобы они правили попеременно. Однако ссора между ними, которая началась еще в чреве матери, еще больше обострилась тогда, когда Прет разделил ложе с дочерью Акрисия Данаей и насилу сбежал¹. Поскольку Акрисий теперь отказывался уступить трон, Прет бежал ко двору ликийского царя Иобата и женился на его дочери Сфенебее или Антее. Став во главе ликийской армии, он отправился утверждать себя на троне своего отца. Состоялась кровавая битва, в которой ни одна из сторон не добилась успеха, и тогда Прет и Акрисий нехотя согласились разделить царство между собой. Акрисию достался Аргос со всеми окрестностями, а к Прету перешел Тиринф, Герей (теперь принадлежащий Микенам), Мидия и побережье Арголиды².

b. Семь огромных киклопов, которых звали гастерохейры («брюхорукие») потому, что они были каменщиками, зарабатывая этим на жизнь, пришли вместе с Претом из Ликии и возвели вокруг Тиринфа массивные стены, использовав для этого такие огромные каменные блоки, что и несколько мулов не смогли бы их сдвинуть с места³.

c. Акрисий, женившийся на Аганиппе, не имел сыновей, а только дочь Данаю, которую соблазнил Прет. Когда он обратился к оракулу с вопросом, как оставить после себя наследника по мужской линии, в ответ услышал: «У тебя не будет сыновей, а твой внук убьет тебя». Чтобы избежать такой участи, Акрисий заключил Данаю в медный терем, который охраняли свирепые псы. Но, несмотря на эти предосторожности, в виде золотого дождя к ней сошел Зевс, и она родила от него сына по имени Персей. Когда Акрисий узнал об этом, он не поверил, что отцом Персея был Зевс, и решил, что это его брат Прет возобновил с Данаей любовную связь. Однако, не посмев умертвить собственную дочь, он заключил ее и младенца Персея в деревянный ящик и пустил его в море. Ящик понесло в сторону острова Сериф, около которого его поймал в свои сети рыбак по имени Диктис. Он вытащил ящик на берег, вскрыл его и обнаружил в нем еле живых Данаю и Персея. Диктис тут же отвел их к своему брату — царю Полидекту, в доме которого и вырос Персей⁴.

d. Прошли годы, и возмужавший Персей защитил Данаю от Полидекта, который при поддержке своих людей пытался сделать ее своей женой. После этого Полидект собрал всех своих друзей, и, сделав вид, что отныне будет добиваться руки Гиподамии, дочери Пелопа, попросил каждого привести ему лошадь, чтобы он мог сделать достойный подарок своей невесте. «Сериф — всего лишь маленький островок, — заметил он, — но я не хочу казаться нищим среди богатых женихов с материка. Не поможешь ли ты мне, благородный Персей?»

«Увы, — ответил Персей, — у меня нет ни лошади, ни золота, чтобы ее купить. Но если ты действительно намерен жениться на Гипподамии, а не на моей матери, то я готов достать для тебя любой подарок — только назови». И опрометчиво добавил: «Если нужно, то и голову Медузы Горгоны».

e. «Такой подарок пришелся бы мне по душе больше, чем любая лошадь в мире», — тут же ответил Полидект⁵. Как известно, у Медузы Горгоны вместо волос были змеи, а между огромных клыков высовывался язык, и вид ее был так отвратителен, что всякий, кто посмел взглянуть на нее, превращался от ужаса в камень.

f. Афина, подслушав разговор, состоявшийся на Серифе и будучи заклятым врагом Медузы, в чьем ужасающем облике она сама была виновата, решила сопроводить Персея на этот подвиг. Сначала она отвела его в город Диэктерион на Самосе, где стояли изваяния всех трех горгон, чтобы Персей смог отличить Медузу от ее бессмертных сестер — Сфено и Эвриалы. Затем она предупредила его, чтобы он не глядел на Медузу, а лишь на ее отражение, и подарила ему отполированный до блеска щит.

g. Гермес также помог Персею, вручив ему адамантовый серп, которым можно было отрезать голову Медузы. Однако Персею еще нужны были крылатые сандалии, волшебная сумка, в которой можно было бы хранить отрезанную голову, и черная шапка-невидимка, принадлежащая Гадесу. Все эти вещи хранились у стигийских нимф, и только они могли дать их Персею. Однако их местонахождение было известно только сестрам горгон — лебедеподобным граям, у которых на троих был всего один глаз и один зуб. Персей начал с того, что разыскал грай, которые восседали на тронах у подножья Атласских гор. Подкравшись к ним сзади, он выхватил глаз и зуб, когда одна из сестер передавала их другой, и согласился вернуть их, если узнает, где живут стигийские нимфы⁶.

h. После этого Персей без труда забрал у нимф сандалии, сумку и шапку и полетел на запад, в землю гипербореев, где среди измытых дождями изваяний людей и животных, окаменевших при взгляде на Медузу, он обнаружил спящих горгон. Глядя на отражение Медузы в щите, Персей одним взмахом руки, направляемой Афиной, отрезал серпом голову Медузы, после чего, к его удивлению, из ее мертвого тела возникли крылатый конь Пегас и воин Хрисаор, сжимающий в руках золоченый меч. Персей не знал, что их зачала от Посейдона Медуза Горгона в одном из храмов Афины. Однако он не решился восстанавливать их еще больше против себя, а просто засунул отрезанную голову в сумку и бросился бежать, и хотя Сфено и Эвриала, разбуженные их новоявленными племянниками, бросились за Персеем в погоню, шапка сделала его невидимым, и он благополучно удалился к югу⁷.

i. На закате дня Персей приземлился рядом с дворцом титана Атланта и в наказание за его негостеприимство показал ему голову Горгоны, отчего тот тут же превратился в гору. На следующий день Персей повернул на восток и пересек Ливийскую пустыню. Тяжелую голову ему помогал нести Гермес. По дороге он швырнул в озеро Тритон глаз и зуб грай. Несколько капель крови Горгоны упали на песок пустыни, и из них возник клубок ядовитых змей, одна из которых позднее стала причиной смерти аргонавта Мопса⁸.

j. Персей решил остановиться и набраться сил в Хеммисе, что в Египте, где ему до сих пор поклоняются, а затем полетел дальше. Когда к северу от него уже оставалось побережье Филистии, он увидел обнаженную женщину, прикованную к прибрежной скале, и тут же влюбился в нее. Это была Андромеда, дочь Кефея, который был эфиопом и правил Ионной, и Кассиопееи⁹. Кассиопея однажды похвасталась, что она и ее дочь красивее нереид, которые тут же пожаловались своему заступнику Посейдону на такое оскорбление. Посейдон наслал на Филистию наводнение и морское чудовище. Когда Кефей обратился к оракулу в Аммоне, то в ответ услышал, что единственная надежда спастись от напастей — это пожертвовать Андромеду морскому чудовищу. Поэтому его подданные приковали Андромеду к скале, предварительно сняв с нее все одежды, кроме нескольких украшений, и ждали, пока ее проглотит чудовище.

k. Когда Персей летел к Андромеде, он увидел Кефея и Кассиопею, стоявших в тревоге на берегу. Тогда он решил приземлиться рядом с ними и испросить совета, как ему поступить. Взяв с них обещание, что если он спасет Андромеду, она станет его женой и они вместе отправятся в Грецию, Персей снова взмыл в воздух, выхватил свой серп и, стремительно бросившись вниз, обезглавил приближавшееся чудовище, которое обманулось тенью Персея, упавшей на море. На тот случай, если чудовище взглянет на него, он вытащил из сумки голову Горгоны, а потом положил ее на подстилку из листьев и морских водорослей (они мгновенно превратились в кораллы), пока смывал со своих рук кровь и возводил три алтаря, на которых заклал тельца, корову и быка соответственно в честь Гермеса, Афины и Зевса¹⁰.

l. Кефей и Кассиопея нехотя назвали Персея зятем и по настоянию Андромеды во дворце тут же сыграли свадьбу. Однако празднества внезапно были прерваны, когда Агенор, брат-близнец царя Бела, явился во главе вооруженного отряда требовать руки Андромеды. Его, без сомнения, призвала Кассиопея, поскольку и она, и Кефей сразу же нарушили обещание, данное Персею, заявив, что обстоятельства вынудили их обещать руку дочери Персею, тогда как Агенору Андромеда была обещана много раньше.

— Персей должен умереть! — с яростью воскликнула Кассиопея.

m. В последовавшей затем битве Персей перебил много противников, но для окончательной победы он был вынужден поднять с коралловой подстилки голову Горгоны и превратить с ее помощью две сотни оставшихся врагов в камень¹¹.

n. Посейдон поместил изображение Кефея и Кассиопеи среди звезд. Причем Кассиопею, в наказание за ее предательство, связали и поместили в рыночную корзину, которая в определенное время года переворачивалась — и Кассиопея становилась всеобщим посмешищем. Позднее Афина поместила образ Андромеды в более почетное созвездие за то, что она настояла на свадьбе с Персеем вопреки проискам родителей. На скале неподалеку от Иоппы до сих пор видны следы, оставленные ее цепями, а окаменевшие кости чудовища находились в самом городе до тех пор, пока Марк Эмилий Скавр в бытность свою эдилом не отправил их в Рим¹².

o. Персей, взяв с собой Андромеду, спешно вернулся на Сериф и обнаружил, что Даная и Диктис, боясь насилия со стороны Полидекта, который и не думал жениться на Гипподамии, спрятались от него в храме. Поэтому Персей тут же отправился во дворец, где со своими сообщниками пировал Полидект, и объявил, что принес обещанный им дар. Услышав в ответ множество насмешек, он вытащил голову Горгоны, избегая, как и прежде, ее взгляда, и превратил присутствовавших в камень. На Серифе до сих пор еще показывают камни, образовавшие круг. Затем он отдал голову Афине, которая прикрепила ее к своей эгиде, а Гермес вернул сандалии, сумку и шапку на хранение стигийским нимфам¹³.

p. Сделав Диктиса царем Серифа, Персей в сопровождении матери, жены и киклопов поплыл на корабле в Аргос. Услышав о его приближении, Акрисий сбежал в пеласгийскую Ларису, однако случилось так, что местный царь Тевтамид пригласил Персея участвовать в погребальных играх в честь его покойного отца. Персей стал соревноваться в пятиборье, и брошенный им диск, отклонившийся от своего пути по воле ветра или богов, попал Акрисию в ногу и поразил его насмерть¹⁴.

q. Сильно скорбя, Персей похоронил своего деда в храме Афины, который венчал местный акрополь и, стыдясь править в Аргосе, отправился в Тиринф, где правил сын Прета Мегапент; с ним он договорился обменяться царствами. В результате Мегапент отправился в Аргос, а Персей воцарился в Тиринфе и со временем присоединил к себе две других части бывшего царства Прета.

r. Персей укрепил Мидию и основал Микены, которые получили свое название потому, что, когда Персея мучила жажда, вырос гриб [mykos] и из него потекла струя воды. Стены обоих городов возвели киклопы¹⁵.

s. Эту историю рассказывают и по-другому. Говорят, что Полидекту удалось жениться на Данае, а Персей вырос при храме Афины. Через несколько лет весть об их спасении дошла до Акрисия, и он отплыл на Сериф, решив на этот раз убить Персея своими руками. Вмешавшийся Полидект заставил их дать торжественную клятву в том, что они никогда не будут покушаться на жизнь друг друга. Однако поднявшаяся буря не дала кораблю Акрисия выйти в море, и пока корабль бился с волнами, Полидект скончался. Во время погребальных игр Персей швырнул диск так, что нечаянно попал Акрисию в голову и поразил его насмерть. После этого Персей отплыл в Аргос, чтобы предъявить свои права на трон. Однако к этому времени Прет уже захватил власть, и Персею пришлось обратить его в камень. Так он сразу оказался царем всей Арголиды и правил ею до тех пор, пока Мегапент не убил его, отомстив за смерть своего отца¹⁶.

t. О Медузе Горгоне говорят, что она была прекрасной дочерью Форка, который обидел Афину и повел в бой ливийцев с озера Тритон. Пришедший с армией из Аргоса Персей с помощью Афины умертвил Медузу. Ночью он отрезал ей голову и похоронил ее под холмом на рыночной площади Аргоса. Этот холм расположен рядом с могилой дочери Персея Горгофоной, известной тем, что она стала первой вдовой, вторично вышедшей замуж¹⁷.

¹Аполлодор II.2.1 и 4.7.

²Гомер. Илиада VI.160; Аполлодор II.2.1; Павсаний II.16.2.

³Павсаний II.25.7; Страбон VIII.6.11.

⁴Гигин. Мифы. 63; Аполлодор II.4.1; Гораций. Оды III.16.1.

⁵Аполлодор II.4.2.

⁶Аполлодор. Там же.

⁷Пиндар. Пифийские оды X.31; Овидий. Метаморфозы IV.780; Аполлодор ІІ.4.2—3.

⁸Еврипид. Электра 459—463; Аполлоний Родосский IV.1513.

⁹Геродот II.91; Страбон I.2.35; Плиний. Естественная история VI.35.

¹⁰Аполлодор II.4.3; Гигин. Мифы 64; Овидий. Метаморфозы IV.740 и сл.

¹¹Гигин. Там же; Овидий. Метаморфозы V.1—235; Аполлодор. Там же.

¹²Иосиф Флавий. История иудейской войны III.9.2; Плиний. Естественная история ІX.4.

¹³Страбон X.5.10; Аполлодор ІІ.4.3.

¹⁴Аполлодор ІІ.4.4.

¹⁵Аполлодор ІІ.4.4—5.

¹⁶Овидий. Метаморфозы V.236—241; Гигин. Мифы 63 и 244.

¹⁷Павсаний II.21.6—8.

1. Две таких пары близнецов появляются в книге Бытие: Исав и Иаков (25, 24—26), Фарес (см. 159.4) и Зара (38, 27—30), причем и те, и другие ссорятся из-за того, кто из них был в чреве матери первым, точно так же, как ссорились Акрисий и Прет. Спор двух близнецов из-за женщины напоминает персонажи кельтских мифов, например Гвин и Гвиту в «Мабиногион», которые накануне майского праздника встречались ежегодно в поединке, — до скончания века, — сражаясь за руку Крейдилад, дочери Лира (дочь короля Лира Корделия).

2. Миф о Данае, Персее и ящике, кажется, связан с мифом об Исиде, Осирисе, Сете и дитя-Горе. В древнейшем варианте мифа Прет — это отец Персея, т.е. аргосский Осирис, Даная — его сестра-супруга, т.е. Исида, Персей — дитя-Гор, а Акрисий — завистливый Сет, убивающий своего близнеца-брата Осириса и оказывающийся отмщенным Гором. Ковчег, или ящик, — это сделанная из дерева акации ладья, в которой Исида и Гор плавали по Дельте в поисках тела Осириса. Похожая история возникает в одном из вариантов мифа о Семеле и в мифе о Рео (см. 160.6).

3. Династические споры в Аргосе осложнялись существованием аргосской колонии в Карии. Это видно и из данного мифа и из мифа о Беллерофонте (см. 75.b). Когда в XIV в. до н.э. пал Кносс, карийский флот какое-то время был одним из сильнейших на Средиземном море. Мифы о Персее и Беллерофонте тесно связаны. Персей убил страшную Медузу, обувшись в крылатые сандалии, а Беллерофонт использовал крылатого коня, рожденного из обезглавленной Медузы, чтобы убить ужасную Химеру.

4. Во втором и более простом варианте мифа Персей сражается с ливийской царицей, отрезает ей голову и хоронит отрезанную голову на рыночной площади Аргоса. Это свидетельствует о захвате Ливии аргивянами, искоренении в ней матриархальной системы и разглашении мистерий богини Нейт (см. 8.1).

5. Рассказ об Андромеде возник на основе палестинского или сирийского изображения, на котором солнечный бог Мардук или его предшественник Бел, оседлав белого коня, убивает морское чудовище Тиамат. Этот миф также вошел в древнееврейскую мифологию: Исаия говорит, что Яхве (Мардук) изрубил Раав мечом на куски (Ис. 51, 9), но, согласно книге Иова (9, 13 и 26, 12), Раав — это море. На том же изображении украшенная каменьями и обнаженная Андромеда стоит прикованная к скале. На самом же деле — это Афродита, Иштар или Астарта, похотливая морская богиня, «повелительница мужчин». Однако она не ждет, когда ее спасут. Сам Мардук приковал ее к скале после того, как убил ее эманацию — морскую змею Тиамат, чтобы предупредить в будущем ее проделки. В вавилонском мифе творения именно она насылает потоп. Астарте как морской богине ставили храмы по всему побережью Палестины. В Трое ее звали Гесиона — «царица Азии»; о ней говорится, что Геракл якобы спас ее от другого морского чудовища (см. 137.2).

6. Греческая колония, обосновавшаяся в Хеммисе, очевидно, в конце второго тысячелетия до н.э., отождествляла Персея с богом Хемом, чей иероглиф представлял собой крылатую птицу и солнечный диск. Геродот подчеркивал связь между Данаей, матерью Персея, и вторжением данайцев из Аргоса в Ливию. Миф о Персее — и грибе, вероятно, рассказывался, чтобы объяснить изображение героя, глядящего на гриб. Под палящим солнцем из гриба появлялся огонь, который ошибочно был принят за воду, поскольку гриб — это трут для огненного колеса (см. 63.1).

7. Второй, более простой вариант мифа предполагает, что приход Персея к граям, овладение им глазом, зубом, сумкой, серпом и шапкой-невидимкой, а также погоня за ним других горгон, когда он отрубил голову Медузе, не относится к его ссоре с Акрисием. В книге «Белая богиня» (гл. 13) я полагаю, что эти сказочные элементы являются результатом неправильного прочтения совершенно другого изображения, на котором Гермесу, обутому в известные крылатые сандалии и с шапкой на голове, три богини судьбы вручают волшебный глаз (см. 61.1). Этот глаз символизирует дар восприятия. Они также вручают ему зуб, с помощью которого можно предсказывать будущее. Кроме того, они вручили ему серп и сумку. Он получил и маску Горгоны, чтобы отпугивать любопытных. Гермес летит по небу в Тартесс, где у горгон была священная роща, сопровождаемый (а не преследуемый) тремя богинями с масками горгон. Внизу на земле изображена богиня, держащая в руках зеркало, в котором отражается лицо Горгоны, чтобы еще раз подчеркнуть таинство полученного Гермесом знания (см. 52.7).

74. Соперничество близнецов

Когда мужская линия дома Поликаона спустя пять поколений пресеклась, мессенцы пригласили Периера, сына Эола, на царство, и он женился на дочери Персея Горгофоне. Она пережила своего мужа и оказалась первой вдовой, вторично вышедшей замуж, а мужем ее стал спартанец Ойбал¹. До этого считалось, что, когда муж умирал, жена должна была кончать жизнь самоубийством, как это сделала дочь Мелеагра Полидора, чей муж Протесилай первым ступил на берег, когда греческий флот достиг берегов Трои. Так же поступили Марпесса, Клеопатра и дочь Филака Эвадна, бросившаяся в погребальный костер, когда ее муж погиб в Фивах².

b. От Периера Горгофона родила Афарея и Левкиппа, а от Ойбала — сыновей Тиндарея и Икария³. Тиндарей унаследовал от отца спартанский трон, а Икарий был при нем соправителем, однако Гиппокоонт со своими двенадцатью сыновьями изгнал их обоих, хотя некоторые говорят, что Икарий, позднее ставший тестем Одиссея, принял сторону Гиппокоонта. Найдя убежище у этолийского царя Фестия, Тиндарей женился на его дочери Леде, которая родила ему Кастора и Клитемнестру и одновременно родила Елену и Полидевка от Зевса⁴. Позднее, усыновив Полидевка, Тиндарей вернул себе спартанский трон и был одним из тех, кого спас от смерти Асклепий. Могилу его до сих пор показывают в Спарте⁵.

c. Тем временем сводный брат Тиндарея Афарей сменил Периера на троне Мессены, где в качестве соправителя с меньшими полномочиями был Левкипп, по имени которого, как утверждают мессенцы, назван город Левктры. Афарей взял в жены свою сводную сестру Арену, которая родила ему Идаса и Линкея, хотя Идас на самом деле был сыном Посейдона⁶. Случилось так, что дочери Левкиппа — левкиппиды, а именно: Феба, которая была жрицей Афины, и жрица Артемиды Хилаейра, были обручены со своими двоюродными братьями Идасом и Линкеем. Однако Кастор и Полидевк, которые больше известны как Диоскуры, украли их, и те родили им сыновей. Это привело к еще большему соперничеству двух пар близнецов⁷.

d. Диоскуры, которые никогда не расставались друг с другом, стали гордостью Спарты. Кастор был знаменит как воин и укротитель лошадей, а Полидевк был непревзойденным кулачным бойцом; оба завоевывали призы на Олимпийских играх. Их двоюродные братья и соперники были не менее преданы друг другу. Идас был сильней, чем Линкей, но у Линкея был настолько зоркий глаз, что он видел в темноте и мог найти зарытые сокровища⁸.

e. К этому времени сын Ареса Эвен женился на Алкиппе, и та родила ему дочь Марпессу. Желая сохранить девственность своей дочери, он приглашал всех ее женихов помериться с ним силой в гонках колесниц, причем победителю обещал Марпессу, а проигравшим отрубал голову. Скоро к стенам дома Эвена было прибито множество голов, однако влюбившийся в Марпессу Аполлон выразил свое неудовольствие таким варварским обычаем и сказал, что скоро покончит с ним, вызвав Эвена на состязание. Но сердце Идаса тоже было неравнодушно к Марпессе, и он выпросил у своего отца Посейдона крылатую колесницу⁹. Прежде чем Аполлон успел что-либо предпринять, он отправился в Этолию и увез Марпессу, похитив ее, когда та плясала в хороводе. Эвен бросился в погоню, но не смог догнать Идаса, и им одолела такая кручина, что он сначала перебил всех своих лошадей, а потом бросился в реку Ликорман и утонул, а река с тех пор называется Эвен¹⁰.

f. Когда Идас достиг Мессении, Аполлон попытался отнять у него Марпессу. Они сошлись в поединке, но их разнял Зевс и распорядился, чтобы Марпесса сама решила, за кого ей лучше выйти замуж. Боясь, что Аполлон бросит ее, когда она состарится, как он бросал многих других своих возлюбленных, Марпесса выбрала себе в мужья Идаса¹¹.

g. Идас и Линкей были участниками Калидонской охоты и плыли на «Арго» в Колхиду. Однажды, после смерти Афарея, они и Диоскуры забыли о своих ссорах и устроили в Аркадии совместный набег, чтобы угнать скот. Набег удался, и Идас по жребию должен был разделить добычу на четверых. Для этого он разрубил быка на четыре части и сказал, что половина угнанного скота достанется тому, кто первым съест свою часть мяса, а оставшийся скот будет принадлежать тому, кто съест свою долю вторым. Другие еще не успели приступить к еде, а Идас уже расправился со своей долей и принялся помогать Линкею. Проглотив последний кусок мяса, Идас с Линкеем погнали скот в Мессению. Диоскуры оставались на месте, пока самый медлительный из них — Полидевк — не закончил трапезу. Затем они отправились в Мессению и заявили жителям, что Линкей нарушил условия спора, приняв помощь от Идаса, который тоже обманул их, не став дожидаться, пока все участники спора примутся за еду. Идаса и Линкея не было в городе — они приносили жертву Посейдону на горе Тайгет. Поэтому Диоскурам удалось увести спорный скот и забрать другую добычу, после чего они забрались в дупло дуба и стали ждать возвращения их соперников. Однако Линкей, стоя на вершине Тайгета, увидел их, а Идас сбежал с горы и, швырнув копье в дерево, пронзил Кастора. В выскочившего из дупла Полидевка, который был готов отомстить за брата, Идас бросил вырванное из могилы Афарея резное надгробие. Полидевк, тем не менее, сумел поразить копьем Линкея, и в этот момент Зевс, принявший сторону своего сына, поразил Идаса перуном¹².

h. Однако мессенцы рассказывают, что Кастор убил Линкея, и опечаленный Идас перестал сражаться, занявшись погребением брата. Тогда Кастор приблизился и нагло разрушил только что воздвигнутый Идасом монумент, считая, что Линкей не достоин его. «Твой брат вел себя в бою, как баба», — язвительно крикнул он, Идас обернулся и вонзил свой меч в живот Кастора, за что Полидевк тут же отомстил ему¹³.

i. Одни говорят, что именно Линкей смертельно ранил Кастора в битве при Афидне, а другие считают, что Кастор был убит, когда Идас и Линкей напали на Спарту. Есть и такие, кто считает, что оба Диоскура в этой битве остались живы и невредимы, а Кастора позже убили Мелеагр и Полиник¹⁴.

j. Тем не менее все сходятся на том, что последним из двух пар близнецов остался Полидевк и что, установив на спартанском ипподроме трофей в честь своей победы над Линкеем, он вознес молитву Зевсу: «Отец, не дай мне пережить своего брата»! Однако, поскольку судьбе было угодно, чтобы только один из сыновей Леды умер, и поскольку отцом Кастора был смертный Тиндарей, Полидевк как сын Зевса был вознесен на небеса. Но Полидевк согласился на бессмертие лишь вместе с Кастором, поэтому Зевсу пришлось разрешить им попеременно проводить свои дни на небесах и в преисподней близ Терапны. В награду за братскую любовь их образы были помещены среди звезд как созвездие Близнецов¹⁵.

k. После обожествления Диоскуров Тиндарей призвал Менелая в Спарту и отрекся в его пользу от царства, а поскольку дом Афарея тоже остался без наследника, Нестор стал править всей Мессенией, за исключением той ее части, где правили сыновья Асклепия¹⁶.

l. Спартанцы до сих пор показывают дом, где жили Диоскуры. После них он принадлежал некоему Формиону, которого они посетили однажды ночью под видом путников из Кирены. Они попросили разрешения на ночлег и пожелали переночевать в своей прежней комнате. Формион ответил, что весь дом в их распоряжении, но, к сожалению, в комнате, которая их интересует, сейчас живет его дочь. На следующее утро ни девушки, ни ее вещей в комнате не оказалось; комната была пуста, если не считать изваяния Диоскуров и пучка сушеного триллиума, лежавшего на столе¹⁷.

m. Посейдон сделал Кастора и Полидевка спасителями потерпевших кораблекрушение мореплавателей и дал им право посылать попутные ветры. Если на носу судна им приносили в жертву белых ягнят, они тут же поспешали на помощь, и в небе их сопровождали стаи воробьев¹⁸.

n. В битве при Эгоспотамах Диоскуры сражались на стороне спартанского флота, за что победители повесили в их честь две золотые звезды в Дельфах, однако накануне сокрушительного поражения под Левктрами эти звезды упали и исчезли¹⁹.

o. Во время второй мессенской войны двое мессенцев вызвали гнев Диоскуров тем, что осмелились выступить в их роли. Случилось так, что спартанское войско праздновало день этих обожествленных близнецов, когда двое всадников, вооруженных копьями, ворвались на полном скаку в их лагерь. Спартанцы опустились перед ними на колени, воздавая им божественные почести, а одетые в белые туники, пурпурные плащи и яйцеподобные шлемы псевдо-Диоскуры, которыми оказались двое мессенских юношей по имени Гонипп и Панорм, перебили многих из них. Диоскуры, в отместку за случившееся, после сражения у Капрусемы (пещеры вепря) забрались на дикую грушу и тайком похитили щит, принадлежавший победоносному мессенскому военачальнику Аристомену, что помешало ему теснить отступивших спартанцев и спасло многих из них. Во второй раз, когда Аристомен под покровом ночи решил напасть на Спарту, духи Диоскуров и их сестры Елены заставили его повернуть вспять. Позднее Кастор и Полидевк простили мессенцев, которые стали приносить им жертвы, когда Эпаминонд основал новый город Мессену²⁰.

p. Диоскуры председательствовали на Спартанских играх и были покровителями всех рапсодов, певших о былых сражениях, поскольку считались основателями военных плясок и военной музыки. В спартанских святилищах Гилаейры и Фебы жрицы до сих пор называются Левкиппидами, а яйцо, из которого у Леды появились близнецы, было подвешено к кровле²¹. Спартанцы представляли Диоскуров в виде двух параллельных деревянных балок, соединенных двумя поперечными. Соправители Спарты всегда брали эти балки в битву, и, когда впервые за все время спартанское войско повел в бой один царь, было объявлено, что одна балка должна остаться в Спарте. Те, кто видел Диоскуров, говорят, что Полидевк отличался от своего брата лишь тем, что у него на лице был шрам от кулачного боя. Одевались они одинаково, каждый носил шлем в форме половины яичной скорлупы, увенчанный звездой, и у каждого было копье и белая лошадь. Некоторые говорят, что лошадей им дал Посейдон, другие считают, что фессалийского боевого коня Полидевку подарил Гермес²².

¹Павсаний IV.2.2 и III.1.4; Аполлодор I.9.5.

²Киприя. Цит. по: Павсаний IV.2.5; Павсаний III.1.4; Еврипид. Просительницы 990—1071.

³Аполлодор I.9.5; Павсаний. Цит. соч.

⁴Павсаний. Цит. соч.; Аполлодор III.10.5—7.

⁵Паниасид. Цит. по: Аполлодор III.10.3; Павсаний III.17.4.

⁶Павсаний III.26.3 и IV.2.3; Аполлодор III.10.3.

⁷Аполлодор ІІІ.11.2; Гигин. Мифы 80.

⁸Аполлодор. Цит. соч. и III.10.3; Гомер. Одиссея XІ.300; Павсаний IV.2.4; Гигин. Мифы 14.

⁹Гигин. Мифы 242; Аполлодор I.7.8; Евстафий. Схолии к «Илиаде» Гомера ІX.557.

¹⁰Аполлодор. Цит. соч.

¹¹Аполлодор I.7.9; Евстафий. Схолии к «Илиаде» Гомера. Там же.

¹²Аполлодор I.8.2; I.9.16 и III.11.2; Феокрит. Идиллии XXII.137 и сл.; Пиндар. Немейские оды X.55 и сл.

¹³Гигин. Мифы 80.

¹⁴Овидий. Фасты V.699 и сл.; Феокрит. Цит. соч.; Схолии к «Одиссее» Гомера XІ.300.

¹⁵Павсаний III.14.7; Аполлодор III.11.2; Пиндар. Немейские оды X.55; Лукиан. Разговоры богов 26.

¹⁶Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний IV.3.1.

¹⁷Павсаний ІІІ.16.3.

¹⁸Еврипид. Елена 1503; Гомеровский гимн к Диоскурам 7 и сл.

¹⁹Цицерон. О дивинации I.34.75 и II.32.68.

²⁰Павсаний IV.27.1; IV.16.2.

²¹Пиндар. Немейские оды X.49; Цицерон. Об ораторе II.8.352; Феокрит. Идиллии XXII.215—220; Павсаний III.16.1—2.

²²Плутарх. О братской любви I; Геродот V.75; Лукиан. Разговоры богов 26.

1. Обычно, чтобы обосновать приоритет царя-жреца перед танистом, говорили, что царь является сыном бога, рожденным матерью, чей муж считался отцом одновременно родившегося близнеца, причем первый из братьев считался бессмертным, а второй — смертным. Так, Геракл — это сын Зевса и Алкмены, а его близнец Ификл считался сыном мужа Алкмены — Амфитриона. Такую же историю рассказывали о Диоскурах из Лаконии и их соперниках Идасе и Линкее из Мессении. Полная гармония, существовавшая между братьями-близнецами, открывает новый этап в развитии царской власти, когда танист исполняет обязанности визиря и главнокомандующего (см. 94.1) и во власти лишь немногим уступает царю-жрецу. Поэтому именно Кастор, а не Полидевк, является знатоком военных дел и даже служит наставником Геракла в военных вопросах, отождествляясь в этом с Ификлом, тогда как Линкей, но не Идас, наделен острым зрением. Однако до тех пор, пока система двоецарствия не получила своего окончательного развития, танист не считался бессмертным и не получал после смерти такого же положения, как его близнец.

2. Спартанцы вели частые войны с Мессенией и в классическую эпоху обладали значительной военной мощью и достаточным влиянием на дельфийского оракула, чтобы придать всегреческий характер своим близнецам-героям как пользующимся большей благосклонностью Зевса, чем любая другая пара близнецов. И действительно, Спартанское царство пережило всех своих соперников. Если бы случилось по-другому, то созвездие Близнецов было бы названо в честь Геракла и Ификла, Идаса и Линкея или Акрисия и Прета, а не в честь Кастора и Полидевка; они не были даже единственными героями, которым было разрешено ездить на белых лошадях: любой герой, в честь которого устраивался праздник, считался всадником. Именно такие празднества на исходе дня, на которых потомки героя съедали целого быка, легли в основу рассказов об обжорстве Лепрея (см. 138.h) и Геракла (см. 143.a), а в этом мифе породили тему соревнования в обжорстве между Идасом, Линкеем и их соперниками.

3. Брак с Левкиппидами узаконивал царское положение спартанских соправителей. Они названы жрицами Афины и Артемиды и носят относящиеся к луне имена. На самом деле они представляли луну-богиню, и на вазописи Диоскуры часто сопровождают колесницу Селены.

4. Аналогичным образом следует понимать рассказ о Марпессе. Очевидно, мессенцы совершили набег на этолийцев, живших в долине Эвена, и украли их наследницу Марпессу. Против них выступили поклонявшиеся Аполлону спартанцы, позавидовав их успеху. Чтобы решить конфликт, обратились к Микенам как к высшему авторитету, и Микены поддержали мессенцев. Однако соревнования колесниц, устроенные между Эвеном и Идасом, во многом напоминают мифы о Пелопе и Эномае (см. 109.j) и Геракле и Кикне (см. 143.e—g). Во всех этих случаях упоминаются головы соперников царя. Изображение, которое могло лечь в основу всех этих историй, вероятно, запечатлело старого царя, идущего навстречу неизбежному крушению колесницы (см. 71.1) после того, как вместо него богине уже было принесено несколько жертв заместителей (см. 42.2). Его кони принесены в жертву как пролог к возведению на трон нового царя (см. 29.1 и 81.4). Злополучный угон скота мог иметь в основе исторический случай — ссору между мессенцами и спартанцами за дележ добычи, полученной в результате совместного похода в Аркадию (см. 17.1).

5. Появление Кастора и Полидевка в доме Формиона описано довольно хитро: автор сообщает о проделке, которую сыграли с глупыми спартанцами проходимцы, переодевшись в их национальных героев. Кирена, где поклонялись Диоскурам, поставляла траву — триллиум, из которой изготовляли нечто наподобие асафетиды, считавшейся, благодаря своему запаху и вкусу, ценной приправой. Киренские купцы были именно теми, кем они себя назвали, и когда они покинули дом Формиона вместе с его дочерью, оставив в качестве платы свои товары, Формион решил, что лучше всего представить все как чудо.

6. Дикая груша была священным деревом луны благодаря своему белому цветению, и самое древнее изваяние богини смерти Геры в микенском храме Геры было сделано из дерева груши. Плутарх («Греческие вопросы» 51) и Элиан («Пестрые истории» III.39) упоминают грушу как плод, которому поклонялись в Аргосе и Тиринфе; именно поэтому Пелопоннес называли Апия («грушевый») (см. 64.4). Диоскуры забрались на грушу, чтобы показать, что они настоящие герои. Более того, плоды завязываются на груше в конце мая (см. 72.2), когда солнце находится в созвездии Близнецов, а в восточном Средиземноморье начинается сезон мореплавания. Воробьи, которые сопровождали Диоскуров, внимавших молитвам моряков, принадлежат морской богине Афродите. Ксуф («воробей»), отец Эола (см. 43.1), был поклонявшийся Афродите предок Диоскуров.

7. В гомеровском «Гимне к Диоскурам» (7 и сл.) неясно, летят ли Кастор и Полидевк по небу в сопровождении воробьев или же они спешат по небу «на воробьиных крыльях», чтобы помочь морякам в беде. На этрусских зеркалах они иногда изображались крылатыми. Их спартанский символ, или docana представлен в виде двух колонн, поддерживающих святилище, другой символ — две обвитые змеями амфоры, причем змеи — это воплощение Диоскуров, которые пришли отведать пищи, помещенной в амфоры.

8. Выйдя вторично замуж, Горгофона нарушила индоевропейский обычай (см. 69.2; 74.a и 106.l).

75. Беллерофонт

Беллерофонт был сыном Главка и внуком Сисифа. Он вынужден был покинуть Коринф, убив перед этим некоего Беллера, за что и получил прозвище Беллерофонт, звучавшее потом как Беллерофон, а также собственного брата, которого обычно называют Делиадом¹. Он нашел приют у тиринфского царя Прета, но, к несчастью, жена Прета Антея, которую некоторые называют Сфенебеей, влюбилась в пришельца с первого взгляда. Когда тот отклонил ее любовь, она обвинила его в том, что он пытался соблазнить ее, и Прет, поверив жене, пришел в ярость. Однако, не рискуя навлечь на себя гнев фурий за убийство человека, нашедшего приют в его доме, Прет отправил его к своему тестю Иобату, царю Ликии, с запечатанным посланием, в котором говорилось: «Прошу, убери подателя сего с этого света — он пытался обесчестить мою жену, твою дочь».

b. Иобат, который также не решился обидеть царского гостя, попросил Беллерофонта сослужить ему службу и уничтожить Химеру — изрыгающую огонь женщину-чудовище с львиной головой, козьим туловищем и змеиным хвостом. «Она, — объяснил Иобат, — дочь Ехидны, которую приручил мой враг, карийский царь». Перед тем как отправиться выполнять порученное дело, Беллерофонт обратился к прорицателю Полииду, который посоветовал ему вначале поймать и обуздать крылатого коня Пегаса, которого музы с горы Геликон полюбили за то, что он выбил ударом копыта источник Гиппокрену².

c. На Геликоне Пегаса не оказалось, но Беллерофонт обнаружил его в коринфском акрополе, когда тот пил из Пирены — одного из созданных им источников, и накинул ему на голову золоченую уздечку, которую ему своевременно подарила Афина. Некоторые утверждают, что Афина привела Беллерофонту уже обузданного Пегаса. Есть и такие, кто говорит, что коня Беллерофонту подарил его настоящий отец Посейдон. Как бы там ни было, Беллерофонт одолел Химеру, сначала взлетев над ней на Пегасе и осыпав ее стрелами, а затем протолкнув концом копья кусок свинца меж ее челюстей. Огненное дыхание Химеры расплавило металл, и он потек ей в глотку, прожигая внутренности³.

d. Однако Иобат не только не вознаградил Беллерофонта за его подвиг, но даже отправил его против воинственных солимов и их союзников — амазонок. Беллерофонт победил и тех, и других, летая над ними, недосягаемый для стрел, и сбрасывая большие камни на головы своих врагов. Затем в ликийской долине Ксанфа он разделался с шайкой карийских пиратов, возглавляемых Химарром — вспыльчивым и хвастливым воином, который плавал на корабле, носовая часть которого была украшена львиной головой, а корма имела форму змея. Когда Иобат и на этот раз не выказал своей благодарности, а наоборот, послал стражу, чтобы она из укрытия напала на возвращавшегося Беллерофонта, он сошел с коня и обратился к Посейдону с молитвой, чтобы тот прямо по его следам заливал водой Ксанфскую долину. Посейдон услышал молитву и послал огромные волны, которые медленно двигались за Беллерофонтом, шедшим во дворец Иобата. Поскольку ни один мужчина не смог бы заставить Беллерофонта повернуть вспять, ксанфские женщины задрали свои юбки выше пояса и бросились ему навстречу, наперебой предлагая себя, если только он сменит гнев на милость. Скромность Беллерофонта была столь велика, что он отвернулся от них и побежал, а вместе с ним отступили и волны.

e. Убедившись, что Прет что-то напутал, обвинив Беллерофонта в посягательстве на честь Антеи, Иобат написал письмо, в котором потребовал, чтобы ему подробно описали этот случай. Узнав всю правду, он попросил у Беллерофонта прощения, дав ему в жены свою дочь Филоною и объявив его наследником ликийского трона. Он также похвалил ксанфских женщин за находчивость и распорядился, чтобы впредь все ксанфцы вели свой род не по отцу, а по матери.