Аромат лотоса (сборник) Бекитт Лора

Глава VI

Плен

Узкая, извилистая тропинка поднималась все выше и выше, лес становился все темнее и гуще. Трещали миллионы кузнечиков, стаи золотисто-зеленых попугаев испуганно перепархивали с одного дерева на другое; по огромным лианам, преследуя путников, с громкими криками прыгали обезьяны. По-настоящему страшно становилось, когда вдруг издалека доносилось громоподобное рычание тигра. Животные волновались, отказывались слушаться, а люди испуганно возводили глаза к небесам.

Иногда посторонние звуки отдалялись и замирали; слышались только прерывистое, тяжелое дыхание носильщиков, шорох от мягкой поступи человеческих ног и стук лошадиных копыт.

Поднявшись наверх, путники видели перед собой поросшие могучим лесом пропасти и вереницу рыжих гор. Простиравшиеся у их подножия джунгли занимали необозримое пространство, похожее на огромное изумрудное море. По ночам, когда светила луна и дул сильный ветер, «море» волновалось, дрожало, шумело и переливалось фантастическим светом.

Амрите казалось, что она впервые по-настоящему увидела гордую, величавую природу своей страны. Мириады причудливых творений мелькали, копошились, суетились под ногами и над головой. Временами природа казалась истерзанной, суровой, в других же местах все было свежо и зелено, благоухало и цвело, как в сказке.

Порой путники ехали верхом, иногда шли пешком, продираясь сквозь плотные тропические заросли. На стоянках разжигали костер и варили дал[25], который заедали чапати. Пили прохладную ключевую воду, бьющую из-под камней тонкой струйкой и убегающую вдаль весело журчащим ручейком.

Проезжали крохотные бедные деревеньки, затерянные в безбрежном пространстве джунглей, прохладные, окутанные полумраком ущелья, по дну которых текли речки с низкими каменными порогами, переходили через широкие бамбуковые мосты-настилы.

Амрите было неприятно оттого, что ее похитителя приставили присматривать за ней. Девар тоже испытывал неловкость. Хотя настоящим похитителем был не он, а принц Арджун, сколько бы Девар ни оправдывался перед собой, его не покидало чувство вины.

Амрита не смотрела на него и не разговаривала с ним. Молодая женщина не пыталась бежать, ибо прекрасно понимала, что в одиночку ей не выбраться из джунглей. Принц ехал впереди, почти сразу за проводниками; он ни разу не попытался подойти к Амрите и заговорить с ней. Очевидно, решил подождать, пока трофей не будет доставлен во дворец, надлежащим образом наряжен и украшен. Сын раджи Майсура продолжал относиться к украденной им женщине как к вещи. Он решил воспользоваться ею, когда придет время, а потому предоставил заботы о ней своим слугам.

Амрите дали мужскую одежду, вроде той, какую носили во ины Хайдара Али. Сначала ей было стыдно ходить в шароварах и рубашке, но вскоре молодая женщина перестала обращать на это внимание. Так было удобнее и проще, ибо сари без конца цеплялось за траву и ветки, а тонкая, как паутинка, ткань не могла служить защитой от насекомых.

Чем дальше они удалялись от Бишнупура, тем сильнее ныло сердце Амриты. Она не могла поверить в то, что разлучена с дочерью надолго, может быть, навсегда.

Однажды, когда перед Амритой неожиданно появился Девар и разрубил саблей лиану, которая загораживала ей путь, женщина посмотрела ему в глаза и резко произнесла:

– Отойдите от меня. Я ненавижу вас!

Лицо Девара исказилось, как будто его внезапно ударили. Увидев суженные от злости, холодные глаза Амриты, он невольно подумал о том, как преобразился бы ее облик, если бы они расширились и стали нежными. Однако он знал, что этого никогда не произойдет. Во всяком случае, в его присутствии.

Он решил, что надо как-то оправдаться.

– Я выполнял приказ. Если бы не я, это сделал бы кто-то другой.

Ответ прозвучал сурово и сухо.

– Но это были вы! – не меняя тона, заметила Амрита и добавила: – Знайте, что вы сделали несчастной не только меня, но и мою маленькую дочь, которая осталась в храме.

Девар вздрогнул. Он не подозревал, что у танцовщицы есть ребенок. Ведь у девадаси не может быть мужа! Вероятно, она родила от кого-то из паломников или жрецов.

Амрита шагнула вперед. Молодая женщина опустила голову, стараясь сдержать слезы. Едва ли не впервые она чувствовала граничащее с безысходностью отчаяние. Кем ее хотят сделать? Наложницей, придворной танцовщицей, рабыней? Как бы то ни было, стоит ей очутиться во владениях принца, дверца золотой клетки захлопнется и прежней жизни придет конец.

На привале Девар вновь подошел к Амрите, сел неподалеку и сказал:

– Возможно, все не так плохо, как тебе кажется. Женщины повелителя живут в роскоши. Думаю, если ты будешь послушна и станешь радовать принца своим искусством, он позволит тебе привезти дочь во дворец. Я не знаю, как тебе жилось в храме, но жизни во дворце раджи завидуют многие. Ты просто не представляешь, что это такое.

– В храме мне говорили о том, – помолчав, ответила Амрита, – что невежественные люди часто принимают временные радости жизни – богатство, роскошь, еду, питье – за нечто, способное подарить вечную радость и счастье.

Девар вспомнил, как в его родной деревне голодные люди, случалось, были готовы отдать жизнь за горсть муки, в которой кишели черви.

– Я их понимаю, – вздохнув, сказал он.

– Из какой вы касты?

Девару почудилось, что в вопросе прозвучало презрение.

– Кшатриев. Но меня воспитали шудры.

– Я тоже шудра, – спокойно промолвила Амрита и добавила: – Знаете, один мудрец сказал: «Жемчужина находится в раковине, раковина находится в море. Ныряльщик достает ее оттуда. Никто другой не способен сделать это». Если не судьба, то отношение к жизни и людям – в ваших руках.

Девар понял, что она видит его насквозь и не собирается щадить.

– Вот как? – произнес он с оттенком иронии. – Шудра? Мне казалось, что ты ни больше ни меньше, как брахманка!

Девар лгал. На самом деле она представлялась ему созданием, существующим вне сословных различий. Разве красота может подразделяться на касты? Разве она продается? Разве всякая птица способна жить и петь в клетке?

Он видел ее тело в танце, но понятия не имел, что представляет собой сокровищница ее души.

– Я знаю, ты спрашивала у принца о том, откуда он узнал твое имя. Его назвала одна из твоих подруг. Она выступала перед сыном раджи в Калькутте вместе с танцовщиком-мужчиной. Очень красивая пара. Женщина сказала господину: «Поезжайте в Бишнупур, там, в храме Шивы, есть девадаси по имени Амрита».

Амрита радостно вздрогнула. Тара? И… Камал? Стало быть, они живы, они вместе, все сложилось хорошо, гораздо лучше, чем она предполагала! Только зачем Тара рассказала о ней этому обладающему кучей золота, но нищему душой человеку? Поче му за все эти годы подруга так и не появилась в храме?

Ей не хотелось разговаривать с Деваром, ей нужно было подумать.

Амрита встала и пошла в лес. Девар не двинулся с места и только смотрел ей вслед. Он понял, что пленница хочет побыть одна.

Залитые ярким солнечным светом огромные косматые деревья шевелились и волновались от ветра, их листья отливали изум рудным и золотым. Амрите казалось, будто она видит гигантский ковер, распростертый под ногами исполина. Хотя путники долго взбирались на холм, молодая женщина не представляла, что они поднялись на такую высоту!

Амрите чудилось, будто на вершинах далеких гор отдыхают облака. Она посмотрела вниз – подножие крутого холма утопало в зарослях тропических растений. Потом она увидела незнакомые пунцовые цветы, выросшие у кромки обрыва, и протянула к ним руку.

В храме все ходили босиком, а сейчас на ней была обувь. Подошвы заскользили по торчащим из земли корням, которые были похожи на свившихся в клубок змей. Амрита не заметила, как потеряла равновесие и поехала вниз.

К счастью, она успела схватиться за длинную гибкую ветку. От страха перед высотой и от усилий, понадобившихся для того, чтобы удержаться, у нее перехватило дыхание. Склон осыпался, мелкие камни с шумом катились вниз.

Амрита висела над бездной, держась за кончик жизни. Если бы не Амина, она бы… разжала руки. Она находилась в расцвете молодости, красоты и таланта. У нее была пусть короткая, но настоящая любовь. Большего ей не достичь. Зачем жить, увядая и теряя силы? Зачем превращаться в рабыню судьбы и людей?

Лишь мысль о том, что ее дочери придется расти без матери, как и ей самой, удерживала ее на этом свете.

Поначалу Амрита не кричала, чтобы понапрасну не растрачивать силы, пока не убедилась, что не сумеет вскарабкаться наверх.

Никто не шел на ее зов. Ветка раскачивалась и гнулась, пальцы немели.

Когда у нее потемнело в глазах, когда Амрита поняла, что через секунду сорвется вниз, ее схватили чьи-то сильные руки и рывком втащили наверх.

Амрита рухнула на траву и увидела над собой лицо Девара.

Он был сам не свой, но не от усилий, а от панического страха. Он тяжело дышал и смотрел на нее в упор. У него были слишком темные, почти непроницаемые глаза, чтобы Амрита смогла разгадать его чувства.

Это длилось всего несколько мгновений, после чего из зарослей выбежал принц с несколькими слугами. Он подскочил к Девару и злобно ударил его по лицу – раз и другой. Тот слегка пошатнулся; было заметно, что только благодаря усилию воли он пытается удержать себя в руках. В этот миг Девар напоминал пса, готового броситься на жестокого хозяина, но понимающего, чем грозит неповиновение. Тем, что с него живьем снимут шкуру.

– Не я ли приказал тебе следить за тем, чтобы с ее головы не упал ни один волос! – в ярости произнес принц, и Амрита впервые по-настоящему испугалась его взгляда. Если бы из джунглей внезапно вышел тигр и приблизился к ней, она испытала бы почти такое же чувство.

Ночью молодая женщина долго лежала без сна, размышляя о своей судьбе. Сколько раз ей чудилось, что она может остановить время и отмотать назад невидимые нити своей судьбы, свернуть с пройденного пути. Однако потом наступал момент, когда она понимала, что этого никогда не произойдет.

Могла ли она предположить, что жестокий случай вырвет ее из прежней жизни подобно тому, как чья-то рука вырывает нежные растения, оставляя в земле зияющие черные дыры?

В конце концов Амрита уснула; ей приснился Шива. На протяжении своей жизни она видела его во сне несколько раз; чаще всего он являлся в облике земного мужчины, в том самом облике, в каком она втайне мечтала встретить его наяву. Молодая женщина явственно ощутила прикосновение его руки к своему плечу и услышала, как он зовет ее по имени.

– Амрита!

Она вздрогнула и открыла глаза.

Ночью, при лунном свете джунгли представляли собой нечто волшебное. Огромная темно-зеленая, казавшаяся черной масса деревьев колыхалась на фоне усеянного звездами необъ ятного неба. Переплетения гибких стволов напоминали ажурную резьбу из слоновой кости.

Над ней склонилось лицо не бога, а человека.

– Амрита, пойдем!

Она села и с испугом посмотрела на мужчину, выражения лица которого не могла различить в темноте.

– Куда?

– Я попытаюсь исправить свою ошибку и проводить тебя обратно в Бишнупур. Ты не должна достаться принцу.

Она постаралась не выдать своего удивления. Впрочем, что она знала об этом человеке?

– Мы пойдем ночью?

– Да. Надеюсь, темнота нам поможет.

Амрита осторожно поднялась с земли. Проводники спали в одной стороне, принц и его слуги – в другой, дабы не оскверниться близостью с людьми из низших каст. Амрита ночевала между двумя лагерями под чуткой охраной Девара, который предупредительно устраивался чуть поодаль от ее походного ложа.

Кто-то из слуг постоянно поддерживал огонь, чтобы отпугивать ночных хищников. Вот и сейчас возле большого костра сидел проводник-индиец; его неподвижное темно-бронзовое лицо было залито ярким светом.

Ни он, ни вооруженный английским ружьем слуга, который дежурил у шатра принца, ничего не заметили. Никому из обитателей лагеря не могло прийти в голову, что кто-то отважится путешествовать по ночным джунглям!

Амрита шла следом за Деваром, который уверенно продвигался вперед, расчищая путь. Она не знала, видит ли он в темноте, угадывает ли направление, в котором нужно идти, или отдает себя на волю высших сил.

Под ногами, над головой, в чаще ползучей зелени кипела невидимая жизнь. Амрита чувствовала, как под одеждой и в волосах копошатся какие-то насекомые, цепкие растения обвивают руки и ноги. Она то и дело спотыкалась на неровной земле, местами представляющей собой сплошное переплетение упругих корней.

Время от времени Девар оглядывался и подавал ей руку. Он молчал, но Амрита чувствовала его уверенность. Он принял решение и не собирался от него отступать.

Когда начало светать, молодой женщине почудилось, будто она выплыла из кошмарного сна или выбралась из мрачного чрева гигантского животного.

Руки Амриты были искусаны какими-то насекомыми. Девар молча сорвал сочный лист неизвестного ей дерева, растер в пальцах и осторожно намазал ее нежную кожу зеленой кашицей. У него были большие загрубевшие ладони – руки человека, привыкшего заниматься тяжелой работой.

Они сели на поваленное дерево, чтобы немного передохнуть.

– Что теперь будет? – спросила Амрита.

– С нами?

– С тобой. Если нас догонят…

По его лицу пробежала тень. Он вынул припасенные лепешки и протянул Амрите.

– Со мной? Это неважно. Я все равно один. Главное, что случится с тобой. – Девар не сдержался и тяжело вздохнул. – Я не уверен, что нам удастся повторить пройденный путь. Джунгли коварны, а я не очень хорошо помню, куда нужно идти.

– Зачем принцу понадобилось добираться до Майсура такой трудной дорогой?

– Между Майсуром и Бенгалией много границ и государств. К тому же идет война. Есть опасность угодить в заложники или быть ограбленным.

– Зачем вообще отправляться в путешествие в такое время?

Девар пожал плечами.

– Люди, у которых слишком много денег, часто забывают о том, что они тоже простые смертные.

– Почему ты решился бежать? – спросила Амрита.

Девар молчал. Как видно, он не собирался откровенничать.

Подумав, неохотно произнес:

– Я не мог поступить иначе.

Она усмехнулась.

– Когда ты меня похищал, тоже не мог поступить иначе?

– Тогда я не думал о том, что существует выбор между дол гом и совестью. Привык выполнять приказы и не догадывался заглянуть в свою душу.

– Зачем ты пошел на службу к принцу? Разве ты не знал, что он за человек?

– Меня это не интересовало. Мне велели охранять принца во время его путешествия. И все.

– А что тебя интересовало? Деньги?

– Когда я нанимался на службу к майсурцам, то думал не о деньгах. – Девар доедал лепешку и не поднимал глаз. – Я хотел вернуть себе то, что потерял мой отец. Желал обрести нечто такое, чего у меня никогда не было. Честь воина, настоящего мужчины. То, что возвышает человека. Я не знал, что мне придется служить шакалам, завернувшимся в шкуру льва! Не думал, что меня заставят похищать женщин! – Он сделал паузу. – Если мне удастся проводить тебя домой, возможно, я вернусь назад, пойду к Хайдару Али и попрошу отправить меня в действующую армию. Надеюсь, он поймет и простит.

Амрита смотрела на него с любопытством. Что нужно настоящему мужчине? А женщине? Что нужно ей, девадаси, танцовщице храма Шивы? Она тоже пыталась получить то, чего у нее никогда не было. Полюбила смертного мужчину, родила ребенка. Мечтала жить под защитой другого человека, обрести семью.

– Ты хочешь воевать?

Девар посмотрел на нее так, словно она сказала страшную глупость.

– Я не знаю, что еще может делать воин.

– У тебя есть семья? Жена, дети?

– Нет.

– Почему?

Он раздраженно пожал плечами.

– Я не богат. У меня нет дома, я постоянно в разъездах. Меня в любую минуту могут убить. Кто пойдет за меня замуж? Да и зачем мне это? Чтобы сделать какую-то женщину несчастной, оставить ее вдовой без средств к существованию? Я родился воином и должен выполнять свой долг. Остальное меня не интересует.

– А я не родилась танцовщицей, – задумчиво произнесла Амрита. – Так распорядилась судьба.

Молодая женщина хотела продолжить, но Девар выглядел замкнутым, и она замолчала, решив, что спутник не желает поддерживать разговор.

Они поднялись и отправились дальше, не зная, идет ли за ними погоня. Девар сказал, что если они движутся в правильном направлении, то к вечеру войдут в небольшую деревушку. Он предпочел бы ночевать в лесу, но знал, что Амрите надо как следует отдохнуть. Разжигать костер было опасно, ложиться спать без огня – тоже. А столь долгий переход она просто не выдержит.

Наступил день. Стояла невыносимая жара. Амрите казалось, что они находятся внутри огромной печи. Она задыхалась, по телу струился пот.

Джунгли спали. Не было слышно ни звука, кроме нескончаемой трескотни кузнечиков. Даже неугомонные обезьяны дремали в густой листве.

К вечеру обессилевшие, изнуренные зноем путники добрели до селения. Это была крохотная деревушка с плетеными хижинами, обнесенная частоколом для защиты от диких животных.

Амрита видела, что Девар воспрянул духом. Здесь их должны были принять на ночлег. У него было немного денег, а главное – оружие, хотя Девар предпочитал не угрожать, а платить.

Когда, направляясь в Майсур, они проходили мимо этого нищего селения, принц побрезговал останавливаться здесь. Теперь путники вошли в ворота, сказали жителям, что отбились от своих товарищей, и попросили приюта.

Амрита очень обрадовалась, когда в хижину, которую им отвели для ночлега, принесли воду, и немедленно принялась приводить себя в порядок.

Девар безропотно вышел на улицу, хотя от усталости буквально валился с ног. Он удивлялся женщинам, их вечным заботам о внешности, стремлению в любых условиях сохранить привлекательность. Он привык к мужскому миру, куда более жестокому, резкому и грубому, миру, где все вещи назывались своими именами и отношение к жизни не было затуманено пустыми мечтами.

Нет, ему никогда не понять женщин, а особенно – эту. Когда Девар смотрел на нее или слушал, что она говорит, ему казалось, что между ними возвышается стена, которую никог да не смогут разрушить ни боги, ни время, ни он сам.

Войдя в хижину, он заметил, что Амрита выглядит заметно посвежевшей. Она сидела на циновке и расчесывала волосы. Даже боль и страдания, запрятанные глубоко внутри, словно бы придавали ей особое очарование.

Девар растянулся у входа.

– Жрец дал мне мазь и велел натирать тело для защиты от насекомых, – бодро произнесла Амрита.

Девар покосился на нее. Он был готов признать, что для человека, никогда не бывавшего в джунглях, она вела себя очень мужественно.

– Тебе нравилось служить в храме? – спросил он. – Я ничего не понимаю в ритуалах, но мне пришлись по душе твои танцы. Мне кажется, в этом и заключается смысл твоей жизни.

– Да. Мне нравилось в храме. Правда, в последнее время я чувствовала себя одинокой. И только в танце могла почувствовать, для чего я живу. Не считая, конечно, дочери.

Девар, который всегда был одинок, промолчал. Он вспомнил, как, услышав правду о себе и своем отце, отгородился от односельчан, от своей приемной семьи. Перестал их понимать и думал, что они тоже не понимают его. Как можно всю жизнь сидеть на одном месте, ковыряться в земле, падать в ноги любому чужестранцу или человеку, облеченному властью?

Девар с трудом отогнал навязчивые мысли и хотел закрыть глаза, но вдруг вспомнил то важное, что собирался сказать Амрите.

– Послушай, – нерешительно начал он, – обещай, что если нас постигнет неудача и ты вновь попадешь в руки сына раджи, то не станешь плохо вспоминать обо мне.

Девар ожидал, что молодая женщина презрительно усмехнется или скажет что-нибудь резкое, но она тихо промолвила:

– Обещаю.

Едва Амрита провалилась в сон, как Девар резко тряхнул ее за плечо.

– Вставай! Я слышал шум. Похоже, за нами пришли.

Амрита ничего не слышала. Она потянулась, чувствуя, как одеревенело тело и ноет каждая косточка, каждая мышца, будто ей довелось протанцевать десять часов кряду!

Девар зажег лампу. Молодая женщина поднялась, на ходу одергивая одежду и поправляя волосы. Сей же миг хлипкая дверь распахнулась, в хижину ворвалась ночная прохлада и – целая толпа мужчин с обнаженными саблями. Это были слуги принца. Позади них стоял трясущийся от страха жрец.

Сын раджи шагнул вперед. Его ноздри расширились, оттопыренная губа вздрагивала. Девар заметил, что на принце порванная и мокрая одежда. Должно быть, они сразу бросились в погоню и, как и беглецы, не останавливались всю ночь.

Он не думал, что девадаси столь желанна для повелителя.

Или в нем говорит уязвленная гордость?

– Собака! Ты заслужил смерть!

Девар толкнул Амриту, так что она оказалась у него за спиной, и вытащил саблю. Жаль, что он не успел спросить, согласна ли она променять плен на смерть. В этом случае все решилось бы просто. Впрочем, если у нее есть дочь, она должна жить.

– Не возражаю, пусть собака сразится с шакалом.

Принц сделал знак своим людям. Те ринулись вперед, но в этот миг Девар схватил лампу и запустил в сына раджи. Масло растеклось, ткань вспыхнула. Принц закричал. Слуги бросились сбивать пламя, а Девар попытался прорваться к выходу, но силы были неравными. Его ранили, потом схватили, оглушили и крепко связали.

Амрита затрепыхалась в чужих руках, а после замерла под гневным взором принца Арджуна. Он замахнулся, но сдержался и не ударил.

Потом отрывисто приказал:

– Стеречь. Не бить, не то испортите красоту. Эту падаль, – он кивнул на Девара, – бросьте во дворе. К завтрашнему утру я придумаю для него достойное наказание.

Остаток ночи Амрита провела без сна. Ее душу отравляла горечь. Опустошенная и подавленная, она не находила ни одной утешительной мысли. Молодая женщина поняла, что Девар был ее единственной надеждой на спасение. Теперь она осталась совсем одна.

Утром Амрита обнаружила, что судьба немного смягчила удар. Выйдя из хижины, она увидела дрожащего от страха слугу, который в трясущихся руках сжимал окровавленные веревки.

Пленник исчез.

– Я всю ночь был здесь, почти никуда не отлучался! – пробормотал несчастный в ответ на уничтожающий взор повелителя. – Почти?!

Принц хлестнул незадачливого слугу плеткой, потом несколько раз пнул ногой.

– Что ж, – сказал он, – будем надеяться, что этот нечестивец подохнет в джунглях.

Когда Амрита увидела дорогу, ведущую к главным воротам дворца, она была потрясена до глубины души. Ровное, твердое темно-желтое полотно протянулось далеко вперед и было таким широким, что на нем смогла бы свободно выстроиться шеренга из полусотни слонов! А сами ворота казались столь огромными, что в них было страшно входить.

Однако дворец раджи поразил ее еще больше; песочного цвета, с темно-сиреневыми куполами, он казался покрытым тончайшим кружевом из камня. Амрита никогда не видела ничего столь грандиозного, потрясающего роскошью, давящего своим превосходством на то, что дает человеку духовная жизнь. Молодая женщина почувствовала, что ей никогда не выбраться из этих пугающих своим величием стен.

Амриту провели по вымощенной мраморными плитами аллее, тянувшейся вдоль двух рядов высоко бьющих фонтанов. Водяная пыль искрилась в солнечном свете, и казалось, что в воздухе рассыпаются миллионы мельчайших алмазов.

Она не запомнила путешествия по многочисленным комнатам, отделанным красным деревом, покрытым цветной мозаикой, увешанным коврами и украшенным десятками выпуклых зеркал. Молодая женщина чувствовала себя как во сне, словно перед ее глазами одно за другим представали видения из другого, высшего, мира, недоступного фантазиям простых смертных.

Амриту привели в небольшую комнату с узким, забранным изящной решеткой окном. Помещение было обставлено изысканно и роскошно: украшенные слоновой костью сиденья, кровать на ножках в виде звериных лап, обитый шелком диванчик с гнутыми подлокотниками и полукруглой спинкой. Здесь ей предстояло жить.

Молодая женщина обратила внимание на разложенную на кровати новую одежду, яркую и благоухающую. Она увидела набор бритвенных лезвий и пинцетов для удаления волос, шкатулку из слоновой кости с благовониями, палочки для чистки зубов, приспособления для нанесения цветных рисунков на кожу, сундучки из сандалового дерева с драгоценностями и цветочными гирляндами.

Храм Шивы был богат, и все его действа обставлялись с должной роскошью, но девадаси и многие из храмовых служителей жили сравнительно скромно, ибо почитали бога, который выбрал поприще аскета.

У Амриты закружилась голова, и она села. В это время в комнату вошла молоденькая служанка и, низко поклонившись, сказала:

– Меня зовут Рати, госпожа.

– Меня – Амрита. И я тебе не госпожа. Я всего лишь пленница, силой привезенная во дворец.

Девушка опустила глаза.

– Не говорите так, иначе меня накажут. Я обязана вам прислуживать. Проводить вас в купальню?

После желанного купания Амрита поела и поспала – все это время Рати находилась рядом, не нарушая ее покоя, терпеливая, незаметная и тихая, – а потом заговорила с юной служанкой.

– Кто ты такая и почему тебя приставили ко мне?

– Мои родители служат во дворце, я выросла здесь. Меня подобающим образом обучили и воспитали.

– Тебе не объяснили, кто я?

Девушка покачала головой.

– Я не должна ничего знать! Мой долг – служить вам верой и правдой, исполнять все ваши желания.