Стратегия. Командировка Денисов Вадим

— Ясно, воровская тропа, — рубанул Сомов.

— Ты это, шибко не утрируй! — одернул его дед. — И нормальные люди ездили, жители, туристы дикие, обслуга магистралей. Просто возможность есть, вот водилы и использовали.

— Наркота, — предположил я. — А в Горячем перевалка.

— Уж не в Саратовской! — гордо сказал Чуприн.

Самые места для плантаций, которые хрен накроешь…

Проблемность тамошних людей постепенно прорисовывалась. Я даже могу предположить источники получения информации: потребляющие и поставщики держат контакты, катаются как раз мимо Саратовской.

— Самый верный маршрут! — повторил дед.

Ладно, допустим, до того таинственного Кутаиса дорога точно есть, раз до сих пор ездят. А дальше? Те самые пласты? Стоп еще раз! Не связаны ли эти проблемные люди с бандгруппировкой из Хадыжей? «Да зачем вам такой геморрой?! Из города свернете, там и дорога получше». Так мне гангстерша сказала, разбиралась она, где какие дорожки проходят от Хадыженска!

А дед продолжал дожимать.

— Я, конечно, очень извиняюсь, молодые, — театрально начал он, — однако смею напомнить, что вы только что собирались с боями прорываться сперва через вояк, а потом и через бандитские заслоны в Туапсе! Еще был вариант прорыва на ворованном баркасе с пограничным сторожевиком за кормой. Так, Михаил? Ну и что вам после этого тихие местные? Справимся!

Бодрячок на загляденье.

«Тихие местные»… Да с таким названием можно блокбастер снимать! Ужастик уровня «Сайлент-Хилла». Знаем мы, какими могут быть эти тихие местные…

— Ну что, Гоб?

— Развинтим как-нибудь, — подмигнул мне напарник.

— Тогда поехали.

Было так: если уж вы собрались отдохнуть на Черное море, наслаждаться живописными видами, купаться на диком несуетном пляже, проводить время, расслабляясь в тихом уединенном месте, и в то же время не хотели отказываться от всех удобств, которые предоставляет путешественнику личный автомобиль, то этого места вам было не миновать. Трасса «Дон», Горячий Ключ — ворота в Причерноморье.

Дорога из столичного мегаполиса. Смешанные северные леса постепенно исчезали, их сменяли огромные зеленые равнины, на которых среди полей отдельными полосами и фигурными перелесками стояли деревья, прикрывавшие фермы и небольшие деревеньки. Равнина — до горизонта, что слева, что справа, — вольная воля, шалый простор! Местами зеленый ковер дикого поля и прямоугольники пашни прорезали сельские грунтовые дороги, и тогда становилась видна жирная черная земля. Проходили часы пути, одна композиция сменяла другую, кроссовер наматывал на колеса все новые и новые десятки километров, а общая картина за окном не менялась.

Но вот впереди показались горы Главного Кавказского хребта.

Бах! И картинка заместилась. Равнина отступила, и на юго-востоке появились невысокие холмы и увалы. Все стало как-то по-другому: люди, домики, рекламные щиты. Все чуть нарядней, чуть праздничней. Лишь сады одинаковые — утопающие в безмятежной зелени.

Асфальтовая полоса словно элеватор — затягивает машину в мифический мир вечного отпуска. Мелькают переезды и железнодорожные мосты, осталась позади мутно-зеленая гладь Кубанского водохранилища, отстучали колеса по стыкам плотины водосброса возле Тлюстенхабля… Вот и Саратовская, еще не сметенная свирепым ураганом ударной волны.

Впереди — горы.

Еще немного, и вашим взорам должно открыться Черное море! Ну же!

Открываем глаза.

Нет ничего этого…

Забудьте. Не в этой жизни и не на этой планете.

Элементы остались, но они уже не связаны друг с другом. Отмирают связи.

— Вот туточки, командир, — скомандовал Чуприн.

«Егерь» повернул налево, проехал по мосту через реку Псекупс и покатился по дачным окраинам Горячего Ключа.

— Улица Хадыженская, — обрадовался Григорий Петрович, — по ней и ехай до самого конца, там дорожка наша и начнется.

Население и здесь имеется, движуха заметна лишь по правой стороне, ближе к центру городка. Люди работают во дворах, проходящей мимо машины не опасаются. Жаль, что времени нет, было бы интересно заехать, ознакомиться с обстановкой. По мере того как мы продвигались по центральной улочке района на выезд, пустых домов становилось все больше и больше. Первое впечатление таково — всеобщее запустение. И это не последствия катастрофы: хорошо видно, что упадок начался гораздо раньше.

Дорога на Кутаис выглядела как два желтых следа почти не набитой колеи среди короткой зеленой травы. Видно, что ездят здесь нечасто.

— Заброшенные дачи, — прокомментировал дед появление группы убитых строений. — Не хотели местные люди жить в таких условиях, лучшего желали. Ну, чтобы вода была, газ… Вот и бросали жилье в таких местах. Не то уже время, чтобы воду в ведрах таскать.

— Самое то, — возразил ему Гоблин.

— Сейчас? Это да.

Удивительное дело! Уверен, что буквально в десятке километров отсюда стоят ряды свежепостроенных коттеджей ценой в парочку миллионов, которые за пару лет до катастрофы купили жители Севера и средней полосы, всю жизнь собиравшие деньги на домик в причерноморской деревне! Мы наивно считали, что собственный дом в этих краях стоит безумно дорого. Этим пользовались застройщики, возводя все новые и новые поселки простеньких коттеджей на продажу. И никто не задумывался над тем фактом, что совсем рядом есть прорва фактически брошенных домов, которые можно приобрести за копейки, если так уж жмет ковыряться именно в краснодарской земле с наивными мечтаниями: каждые выходные я непременно буду выезжать с семьей на золотистые пляжи Анапы. В результате такой политики в крае понастроили уйму жилья, имея немалое количество брошенного либо запущенного до скотского состояния. В общем-то причина возникновения феномена понятна: на обустройстве трубо- и газопроводов к старым деревням администрация денег не заработает, на этом никто не откатит.

А на рядах продажных квазибунгало откатит.

То и дело по сторонам от трассы попадались брошенные ржавые будки непонятного назначения, металлические опоры без проводов, куски бетонных свай.

— Костян, притормози, прикину, — попросил Сомов.

Чуть высунувшись в форточку, я с любопытством смотрел, как присевший у колеи Гоблин разглядывает следы на земле.

— Пару дней назад проезжали! — доложил он.

Ничто не учит так читать следы, как сталкерская работа на Платформе. В сводной группе сталкеров я всегда считался лучшим следопытом, однако сейчас и не подумаю проверять, Сомов — рейдер высшей категории, и этим все сказано.

— Причем на какой-то пузотерке ползли, резина малоразмерная! Вот этого я хрен когда вкурю, братва: а че не работать на подготовленной машине?

Через три минуты мы поехали дальше, и мои мысли переключились на другое.

Когда-то наш старый мудрый еврей Гольдбрейх рассказывал на посиделках в башне о клептоцивилизациях. Поднималась тема в порядке анализа вновь открытых анклавов: время было бурное, как раз тогда постоянно открывались все новые и новые горизонты, общины, тенденции… Клептоцивилизации — это когда все существование общины обеспечивается исключительно проеданием сворованного, найденного, отмародеренного. Когда все держится исключительно на внешнем ништяке. Сообщество после апокалипсиса ищет старое, ворует у предков или друг у друга, совершенно не собираясь что-либо производить самостоятельно, заново. Помню, как все сталкеры, особенно Серега Демченко, успели обидеться — ведь мы и есть охотники за ништяком, а он саблей по нервам! Дулись, пока Марк Львович не успокоил молодежь своевременными разъяснениями.

Да, сталкеры Замка Россия поначалу тоже искали исключительно прожорный ресурс. Так бы оно и продолжалось, ведь именно такой путь развития выбрали достаточно многие анклавы Земли-5.

Ситуацию резко переломил Сотников.

Потому что у него была Стратегия, не изменившаяся по сей день.

С тех пор находка штабеля металлопроката стала являться гораздо большей ценностью, чем гигантский амбар с тушенкой.

Именно тогда сталкеры начали заниматься по-настоящему нужной обществу работой: добывать не расходники, а средства производства.

Мы всем миром начали учиться ремеслам и стараться как можно больше делать самостоятельно. Производство и еще раз производство. Между прочим, нас с Гобом послали сюда не целый самолет угонять, а вывозить авиадвигатели, ящики с комплектующими и запчастями, парашюты и прочее: все то, что позволит наладить на месте сборку еще трех аэропланов. Именно производство, а не притыр.

— Объективно: это случайность, — утверждал профессор. — Русский анклав, как и большинство остальных, все еще должен был находиться на уровне клептоцивилизации, и было бы большим везением, если бы только к текущему времени начали проявляться ростки здравых намерений. Что тут сказать, Алексей Александрович оказался нашим главным ништяком… Роль личности в истории. И правильная стратегия, услышьте! Да-да, обратите внимание: он постоянно подталкивает службы к максимальному самообеспечению! И дело даже не в том, что Смотрящие могут в любой момент обрезать канал! Сотников прекрасно понимает, что на Земле-5 по-крупному выиграет лишь тот, кто раньше всех выскочит из губительных, развращающих тисков постапокалиптической клептоцивилизации!

Так вот, докладываю: на родной нашей Земле сегодня все под знаком «клепто».

Единственная харчевня, встреченная на пути, — та, где мы обедали в Новом Шахе. Майкопский рыбачок очень удивился, когда я спросил его о частных пекарнях и трактирах. Как рассказывает Григорий Петрович, он ни разу не слышал о существовании таковых даже в Краснодаре! Зачем, если все еще полны склады с консервами? Как-то поддерживается жидкое подворное хозяйство, однако огромные поля заброшены, стад не видно, кооперативов не возникло, складывается впечатление, что никто не думает о будущем в принципе. Даже наш мичман, имея отличную автомастерскую, способную начать работу в течение получаса, и не подумал найти рынок сбыта либо организовать новый.

О каких конкурентах в ходе поиска и вывоза самолетных движков мы переживали? Да они тут в болт никому не уперлись!

Мы можем бесконечно удивляться, однако все закономерно.

В чем беда? Беда в том, что реально Сотниковых среди людей мало. Их было много в Интернете, в блогерном звездобольстве, в понтах и пустых обещаниях. А как дошло до дела — куда только все мудрые да красноречивые прогнозисты и футурологи подевались! Скурвились, спрятались сетевые воины и стратеги по многоэтажкам, замерли в страхе за спинками диванов… Тут же нужно не просто выйти во двор, а в уже другой двор, страшный, беспредельный, дикий.

Так что Сотниковы — супердефицит. Суперништяк.

Конечно, когда-то эта расслабуха должна закончиться.

Протухнут консервы, станут химическим ядом лекарства, взятые из аптек.

Износится одежда, сломаются машины — жизнь заставит что-то делать. Вопрос один: останутся ли к тому времени кадры, способные на это?

В Октябрьском не было ни души, это чувствуется сразу, даже осматривать не стали.

Здесь, как и в Горячем Ключе, взрывная волна прошла верхом, не причинив строениям повреждений, однако вид был тот еще. После взрыва краше бывает.

Если в селениях вдоль дороги мало жителей, то нет и ухода за магистралью — с какого перепугу администрация будет тратить на эту блажь остатки не откачанных в личный карман денег? Правда, надо признать, местами попадались участки постепенно разрушающейся асфальтированной трассы.

Дорога в меру ровна, хотя в дождь наверняка очень скользкая и грязная. Вскоре начались действительно хреновые для пузотерок с обрезанными пружинами участки. «Егерю» же хоть бы хны, для такой зверь-машины здесь чисто автобан, похоже, местные мифологемы завели старлея в блуд. Где-то дорога просела, но ехать можно даже на паркетнике.

— Знакомец рассказывал, что незадолго до катастрофы менты народ приезжий спецом заворачивали на Шаумян! Чтобы сюда не лезли. Щас же все умные стали, прям по навигатору с Хадыжей на Горячий Ключ хотели пройти! — возмущался дед. — В выходные дни до сотни машин единомоментно на участке ехало. Туристы!

Кутаис тоже вымирал.

Нет, меня эти брошенные домики просто ушибают! Гоблин тоже не выдержал.

— Сука, да если любой из них перенести на Платформу… Зажрались!

— Ты не путай, условия разные, — заметил я.

Чуприн, каждый раз с особым интересом прислушивающийся к нашим упоминаниям другого мира, свое вставить и сейчас не забыл:

— Я пока не совсем хорошо понимаю ваши слова, однако Михаил прав — нормальное жилье. Немного ремонта, и пользуйся! Во времена моей молодости иметь такой за счастье посчитали бы.

А ведь нормальный поселок был. Дома в зелени. И виды на предгорья красивые, своя автостанция есть, поликлиника, школа… Даже памятник какой-то успел заметить. Все бы хорошо, если бы не постоянные оползни, с которыми никто не может справиться, оттого и проблема с дорогой.

Вроде бы чувствуешь, что кто-то за тобой наблюдает из-за задернутых штор, но никто не вышел поинтересоваться новостями, никто не попросил подкинуть.

— Ну, где эти тихие местные? — спросил я у нашего проводника.

Тот пожал плечами:

— Сам не понимаю. Где-то прячутся…

Мы их встретили в хуторе Веселом. Через пять километров.

Григорий Петрович говорит, что участок от Кутаиса да поселка Кура-Транспортный практически весь некогда имел относительно неплохое асфальтовое покрытие, только после Кутаиса земля вечно плыла из-за рельефа и характера грунтов, в городке метров четыреста так вообще без следов асфальта, даже старого. Впрочем, его не было даже перед автостанцией возле школы. От Широкой балки почти до Хадыженска — чистая грунтовка, то и дело по обочинам стоит брошенная дорожная техника, часто все перекопано: незадолго до катастрофы дорожные службы затеяли ремонт полотна.

В разговорах неожиданно всплыло новое обстоятельство: оказывается, рядом есть небольшие месторождения — в шестидесятые и семидесятые Кутаис был центром добычи нефти, и жизнь тут кипела полным ходом!

Это способно изменить расклады, ведь странность местных жителей вполне может определяться не банальной травкой-веселухой, которую отныне каждый желающий может выращивать в своем огороде, а кустарной нефтедобычей с последующей перегонкой сырья в самоварах, с получением примитивного бензина.

Черт, если бы я знал об этом раньше, то трижды подумал бы, прежде чем сунуться на горячий маршрут. Вероятность связи местных с хадыженскими резко возрастает, топливо — это очень серьезный ресурс. Стратегический, за такой можно и повоевать.

— Вижу! — сказал Гоблин. — Пацан. Странный.

Мальчишка стоял возле остановки, на перекрестке с ответвлением в сторону поселка Кура-Цеце. Я тоже заметил, что странный. Охренеть, насколько странный!

Чернявый мальчишка лет двенадцати, вставший при виде машины с белого пластикового ящика, выглядел воинственно. Черная рубашка с закатанными рукавами. На ремне новеньких джинсов висел кавказский кинжал средних размеров. В руке — черный прямоугольник простенькой рации. Под мышкой на ремне — обрез горизонталки.

— Балкарец, — уверенно сказал Чуприн.

Ему видней, я бы не взялся определять с ходу.

— Сиди тут, слушай сканер, смотри назад с винтом, крикнешь.

Мы с Мишкой выскочили одновременно.

Пацан глядел на нас не то чтобы без испуга — спокойно и с откровенной наглостью. Я, не задерживаясь, сразу прошел мимо, к бетонному остову автобусной остановки. Мальчишка на секунду с удивлением проводил меня взглядом карих глаз — и тут же с прежней безмятежностью уставился на напарника.

Остановка пуста, поблизости никого не видно. Рядом с ним стоит пластиковая бутыль с водой, значит, смена долгая.

Гоблин, как он обычно и делает при встрече с детьми, подошел вплотную и присел на корточки. Я все слышал.

— Уши сюда! — молвило стандартное это борзое до предела дитя, в точности копируя интонации и манеру старших, которые его и воспитывают. С протяжкой и расстановочкой. — Нармально делай, нармально будет! Рассказываете, что везете, потом по десятке маслят с носа. Есть — есть, нет — нет, соскакивайте отсюда, понял? Жду недолго, я занят. Борзанете или замутите — останетесь голыми.

Падла, на нем уже и кровь лежит, точно говорю.

Ствола не сдергивает, кинжала не трогает, уверен в себе и банде на все сто.

После революции появлялись такие парнишки. Зарежут человека на улице — и бровь не дрогнет. Даже не за ништяк и не для понтов, а просто оттого, что не знает, чем заняться в эту минуту. Парочка лет — и из киндера вырастет настоящий монстр, справиться с которым в былом могли лишь редкие уникумы типа Макаренко. А сейчас кто потянет?

Гоблин слушал молча, пристально глядя в глаза верхушки айсберга.

Деток убивать нельзя. Русские сталкеры на такое пойти не могут.

Вы ведь так думаете, угадал?

Да вот болт вам всем! Вы действительно считаете, что я позволю такому зверьку выстрелить в сталкера и сорвать задание Замка? Только потому, что он еще юн годами, убил немногих и «вдруг перевоспитается»?

— Конфетку хочешь? — тихо спросил Гоблин.

— В задницу себе засунь, — посоветовал парнишка. — Ты уаще меня слышал жи, так? Че уходишь? Плату гони! И лицо попроще сделай, не люблю.

Сомов тяжко вздохнул.

Как все запущено… Парень сидит один у развилки, непосредственное прикрытие отсутствует, крыши ближайших домишек довольно далеко — еле проглядывают среди деревьев садовых участков. Старшие посадили его, не сомневаясь, что он справится. И наверняка ведь справляется — местные расклады знают, а чужие здесь не ходят! Выдрессировали всю округу так, что хватает детеныша! А ведь это не фишка, это настоящий таможенный пункт!

Убедившись, что сюрпризов нет, я подошел со спины.

— Слышь, бодрый, тебе сколько годков будет? Порядки знаешь, как разговоры со взрослыми разговаривать, масти видишь? Оттянул по малолетке или понтуешься тут по-пустому?

Пацан резко обернулся, оглядел меня пристально, затем, все-таки почувствовав что-то необычное, несколько смутился. Но из роли не вышел.

— Я сказал — вы выполнили! Дорога под нами, значит, вы тоже под нами.

Это капец. Я не Макаренко, педагогического дара не имею. Рывком сняв с наглеца обрез, тут же выдернул и кинжал: нечего баловаться с оружием. Сомов сразу все понял, поднимая руку.

— Костя, ну на фига ломать? Сбереги!

Брысь! Злость залила глаза красным. Мля, как можно с ребенком такое сотворить? Кто теперь будет корректировать? Некому. Значит, через годик максимум он умрет по дурости на большой дороге.

Под ударом ботинка клинок лопнул у основания рукояти. Без романтического звона, тупой мусорный треск.

Обломок, брошенный мной с такой силой, что способен был долететь до берега моря, со свистом умчался в сторону гор.

Хрясь! Обрез развалился на части, встретившись с бетонным углом остановки.

— Ты че творишь, козлина!

Бумц! Крепкий щелбан посадил юнца на тощую попку. Аж палец заболел.

— Ну, ты ответишь!

Бумц! Второй щелбан опять усадил его в пыль. Мало тебе? Свирепея, я начал расстегивать брючный ремень. Теперь мальчишка реально испугался и пополз по земле задом, елозя по грязи боками дорогих кроссовок. Гоблин встал передо мной, разводя руки в стороны.

— Кастет, прекрати, ты ему мозги вышибешь!

— Наоборот, назад вкину, — задыхаясь, прошипел я.

Из кабины выскочил Чуприн, оценил ситуацию и испуганно крикнул:

— Константин, тут все спокойно!

— Назад, я сказал! — тебя мне еще не хватало!

Трахома, да что же такое творится?!

— А теперь впитывай, мальчик. — В моем голосе было столько же ласки, сколько ее в речах сержанта молодого взвода. — Я поеду быстро, дела у меня в Хадыжах, не до вашего гадюшника. Так что если твои учителя захотят догонять, пусть поторопятся. Только передай братьям, или кто там вокруг тебя ходит, что в таком случае они умрут. Сам не езди, будь умней.

Все молчали. Мишка стоял рядом, боясь, что я все-таки накинусь на ребенка.

— И еще. Запомни. Если хочешь выжить в этом мире, будь рядом с нормальными людьми. Такими, как он, например, — дрожащей рукой я показал на весьма сомнительного Гоблина. — Иначе скоро сдохнешь, пионер! Понял меня?

Наконец-то заплакавший пацан быстро кивнул, растирая глаза. Господи…

— Рацию дай. Так сбегаешь — тут же недалеко?

Не могу больше! На сколько еще хватит остатка нервной системы?

— Бегом!!! — и тут же своим: — Экипаж, к машине!

Заманало, домой хочу!

Глава 12

ВОЗВРАЩЕНИЕ СО ЗВЕЗД, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ СТАЛКЕР-РЕЙДЕР ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ

Вот она, дорога-задница, началась… Рытвины и колдобины, места со снятым ремонтниками покрытием, обширные оползни. Проезжая тропка достаточно узкая, проходит то чуть левей, то правей трассы. Не особо придерживаясь колеи, набитой местными жителями, я вскоре поймал себя на мысли, что начинаю объезжать препятствия, стараясь не зацепиться мостами — это на «егере»! Ну на фиг, нечего выпендриваться, езжай, как все!

Попадались и ручейки, вода в них ледяная, кристально чистая, у одного даже остановились пополнить фляжки.

Можно было и дальше пилить прямо, но я предпочел криво. Предгорный лесной массив, протянувшийся вдоль асфальтовой магистрали, сплошь прорезан просеками. Одни как бы действующие, другие давно заброшены, напрочь заросли кустарником. Строевого, делового леса здесь практически не встретишь, так, попадаются изредка хвойные островки-рощи. А вот чащобы приличные встречаются. Иногда показываются полянки, мрачные, надежно укрытые, здесь есть незаконные вырубки, пятнами разбросанные на огромной территории предгорных холмов, разделенных воровскими дорогами. Лесные промыслы ушли, а вот зверя стало гораздо больше — это чисто визуально. Не знаю… Вряд ли в былые годы тут было столько следов дикого зверя. Вот и дед подтверждает, что дичь непуганая. Птицы нагло сидят на ветках совсем рядом и спокойно смотрят на проезжающий грузовик.

Маскировочные свойства местности по сезону неплохие, самая «зеленка» пошла, можно надежно укрыться.

Бандитские, в общем, места.

Пробираясь по спрямляющей маршрут лесной просеке, «егерь» раскачивался так, что у самого шоссе нам пришлось выходить и подтягивать в кузове крепления груза. Один ящик даже упал, правда, Чуприн сразу успокоил, сказав, что внутри лежат пучки проводки, не разобьются.

В последнее время я частенько ошибаюсь. Не в стратегии работы группы, слава богу, а в тактике отношений с местными. Ну, честно, несмотря на накопленный за прожитые годы опыт, мне все хочется видеть вокруг разум, ведь сама ситуация должна подсказывать! Казалось, что земляне уже научились быстро впитывать уроки реала и делать правильные выводы… Что я сказал, «земляне»? Обалдеть, дожил, дистанцируюсь окончательно. А как иначе…

Короче, я был почти уверен, что они не дернутся: должен же быть в любой общине свой аксакал! Ошибся, они дернулись.

Пш-шш…

Сканер ухватил переговоры не сразу, начало занимательной беседы я пропустил.

— Прикинь, Лоба, чуть не запутали, козлы! Они не на Хадыженск пошли, а на Шаумян!

— Подожди, ты хочешь сказать, что вас развели, как детей малых? — Лоба, в отличие от подчиненных, говорил почти чисто, без блатняка.

— Не, ну как…

— Да вот так! Слушай, Мурат, ответь, почему вокруг меня одни идиоты?

Мурат благоразумно промолчал.

— Впрочем, это не к тебе вопрос. «Егерь», говоришь? Старые знакомые. Значит, наматывай. Бросаетесь за ними, как рексы, клыки наружу! Мурат, сделай там как хочешь, но головы мне принеси, ты понял? Устал я, четвертую всех и пойду под краснодарских, надоело с дебилами работать. Мы на нефти сидим, понимаешь?! А ты там понтуешься, мальчишек на пост выставляешь! Баран безмозглый.

Его респондент начал что-то мемекать. Я представил облик этого урода — труд невеликий. Отлит в местной земле с давними бандитскими удобрениями по киношно-сериальной матрице — оттуда же и образ. Парадокс, но его часто создавали не сами непутевые абреки — откуда там взяться креативу, — а профессиональные режиссеры и сценаристы. Помогли. Вот и родился очередной, вкинули в дело, даже не отряхнув от крошек чернозема. Совсем недалеко ушел от оловянного оригинала. Мысль выразить не может за неимением таковой, стоит ли ожидать от него взвешенных решений?

Наконец он родил:

— Все сделаем, мамой клянусь! Они уаще без понятий, борзые! С пацаном терли, на нас не вышли!

— И что? Заплакали, маленькие! Время стрелок прошло, сейчас все по-другому! Ох, как же вы все мне надоели… Тибета к тебе послать?

— Лоба, обижаешь, да, — мы и сами заплющим!

— Еще не так обижу! Быстрей и жестче, ты же не собираешься до Туапсе лететь, где тебе рога загнут? Все, отбой, жду доклада.

Рация в ответ что-то прохрипела, слов не разобрал. Да и не суть важно, расклад понятен: они сунулись на трассу в сторону Хадыженска, как я и сообщил пацаненку, нас не нашли, теперь будут догонять.

«Егерь» шел к Шаумяну на семидесяточке. Можно выжать и побольше, но уже внапряг, все-таки под полторы тонны сложено в кузове, да и сама машина далеко не трассовая, после восьмидесяти в час кажется, что летишь.

— Справа триста сворот годный! — доложил Гоблин.

Будем работать подсадку. Пропустим вперед и тронемся следом. С кнутом и без пряника. У догоняющего всегда есть огневое преимущество — это же не терские казачки, которые благоразумно вертят бойницы в задней стенке салона. Да и водила догоняющей машины лучше оценивает поведение убегающего, может прогнозировать. Пусть пролетают, на фига они нам нужны на хвосте? Вечереет, Шаумян надо успеть пройти до темноты.

И вообще — времени очень мало, утречком, между прочим, граничный срок сработки терминала. И всех прочих транспортных прелестей, про которые нам рассказывал Гольдбрейх в своем докладе. Не вовремя все это…

— Вижу.

На правый поворот с подъемом «воровайка» ушла легко, отрезок дороги был в хорошем состоянии. Теперь на время надо где-то спрятаться. Пригодное место нашлось не сразу — как назло, кругом были одни заборы и сараи, низкие, как курятники. Ага, а вот это подходит! Приняв решение, я быстро затолкал «егеря» за кирпичный павильон с вывеской «Тюнинг, тонировка, обвесы». Места в тесном дворике было мало, поэтому церемониться не стал, безжалостно смяв задним бампером какие-то ржавые клетки размером в человеческий рост, наверное, для скотины. Дышать невозможно, вокруг стояла страшная трупная вонь — корова тут сдохла, что ли?

— Пошли смотреть.

Гоблин молча кивнул, мы вышли.

Погоня шла на двух машинах. Ну что я говорил! Почему бы не прибрать к рукам нормальные джипы-хоть-на-убой, лифтануть, подготовить, и тогда сам черт тебе не брат! Нет же, нефтяники предпочитали красивое, такие люди скорее диско-потолок в салоне поставят, чем лифт-комплект. Впереди шла черная «Сорренто» — я сильно удивился бы, увидев другой цвет. Барахло, потому и не смогли пойти за нами по просеке. Вообще не люблю корейцев, за исключением старых рамных «саньенгов». Ну, еще хундайские «галопер» и «терракан» — тоже на раме, нормальные уазики.

Вторая машина заставила сердце комсталка затрепетать. Мамочки, да это же «Шевроле Тахо»! С прошлой жизни хотел заиметь такую бибику! Все понимаю, все характеристики знаю — и громоздка, и прожорлива, а вот хотелось, хоть тресни. И не жалко им ее?

В голове дуркой зазвенели глупые мысли-планы — как бы впихнуть «Тахо» в терминал, да целиком, да на Платформу! А там уж лифтану, подготовлю…

— Заколыхался, командир? — с пониманием приколол меня напарник.

— Заколышешься. Почему мечты достаются другим, а, Мишка?

— Мечты достаются действующим. Давай передок салона быстренько срежем, а в Замке остальное сам склепаешь, — невозмутимо предложил Сомов самым серьезным тоном.

Я почти купился, даже задумался на секунду.

— Издеваешься, гад? — спросил, садясь за руль. — Припомню. Ладно, работаем, разговаривай.

Пш-шш…

— Огольцы впереди, ответьте Гоблину. Прием.

Пш-шш… Пару секунд они шушукались и толкались в салоне локтями.

— Ты кто уаще, ты где?

— Я Гоблин, еду позади вас, держу на прицеле. Ужас краснодарских дорог, считайте, что сам диавол! — Обожаю, когда напарник становится азартно-красноречивым. Если в меру, конечно. — Не тормозить, сявки! Мальчик с вами?

Пш-шш…

— Ты, черт! Остановись, если мужчина, порамсуем!

— Какие рамсы, смертный? Не в уровень ты самому Диаволу, — сообщил нефтяникам Сомов. — Еще раз спрашиваю: мальчик с вами?

— Детей на дело не берем! Останавливайся, побазарим!

— Очень хорошо! — И Мишка что-то пробормотал уже сам себе.

Не сумев прочитать всех слов напарника, основную мысль понял: Сомов явно обрадовался. Я тоже.

— Сказал же, не останавливаться, прямо идите! — заревел он.

Не было никаких надежд, что они прислушаются, — для понимания момента надо знать характер горцев. Да и масть слишком глупая, вот Лоба бы точно прислушался, начал бы играть, выгадывать, переговоры вести… Эти не станут, тямы не хватит. Ну, Лобу мы тут ждать не собираемся, спортивный интерес отсутствует.

— Сейчас притормозят, — сказал я.

Так оно и вышло. «Сорренто» начала сбрасывать скорость, и вскоре бывшая погоня остановилась, тем самым выбрав свою судьбу. Зря они так поступили, если смотреть на поступок строго рационально, ибо Сомов, заправив клипсу рации в нагрудный карман, к тому времени был уже в люке. С пулеметом в руках.

— Пауза в эфире! — объявил он и всадил две очереди позади машин.

— Григорий Петрович, че спишь? Отработай, — почти попросил я.

Дед тут же высунулся на треть тулова из правой форточки и начал сажать из своего адского «Бердана». Ох и карамультук у авиатора! Надо будет себе завести такую шнягу — калибр внушал, не любили воины прошлых лет баловаться промежуточными или мелкими патронами.

Несмотря на дурную в данном случае гордость, водители машин тронулись с места, медленно покатив вперед.

Пш-шш…

— Слушайте вариант. Останавливайтесь и ложитесь на асфальт без оружия. Мы забираем стволы и уходим, все целые, вы валите вбок, втирая Лобе что угодно.

— Падла, мне лично ответишь!

— Ты тупой? — разозлился Сомов. — Думаешь, тебе будет отвечать сам диавол? Тебе сейчас мой пулемет ответит.

Силуэты машин неудачников, словно две черные кляксы, медленно струились по шоссе перед нами. Нерешительно рулят, не знают, что делать, — тормозить вроде глупо, в хорошую позицию выстроиться не успеешь… Я ребят отчасти понимаю: тут ведь и на скорости вперед не вжаришь, чтобы спрятаться где-нибудь за поворотом: как потом объяснять эти трусливые маневры Лобе, когда мы скроемся на очередной просеке? Кроме того, о высоких скоростях отныне можно забыть раз и навсегда, на трассе лежит мусор, уже есть выбоины, может повалиться дерево или вылететь из-за поворота мини-кратер на асфальте, которого еще пару дней назад тут не было.

А обрыв — вот он, совсем рядом.

— Отсчет пошел, брателлы! Вы же умные, так себе в репу думаете? Значит, должны понимать с первого раза! — объявил злой Гоблин. — Диавол говорит вам вечное: живите или умирайте!

— Сомов, кончай голливудить, времени нет! — глянув на часы, напомнил я чрезмерно вошедшему в роль напарнику.

К чести непутевых преследователей, они не сдались — повторюсь, понять можно. Джигитизм есть штука очень сложная: вписавшись хоть раз в этот самодеятельный театр, хрен ты запросто вырвешься из матрицы — и напарники не поймут, и командиры взбесятся. Вынужденно приходится храбриться — вот так и выглядит настоящий страх кавказца. Он понтуется, даже если дело безнадежно. Держит фасон. Дальше — все как у всех народов: умный знает меру, глупый нарывается.

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » »»