Записки фаворитки Его Высочества Куно Ольга

Вновь заскрипела дверь. В комнату вошел Рауль, облаченный поверх прочей одежды в широкий черный плащ. Он ненадолго задержался у двери, окидывая помещение быстрым взглядом, коротко остановившимся на мне, на наемнике и в последнюю очередь – на Вилстоне. После чего, не колеблясь, прошагал к столу. Следом за принцем на пороге возникли еще двое: уже знакомый мне тюремщик с густыми бровями и мужчина, которого я никогда прежде не видела. По всей вероятности, это как раз и есть тот самый Тимоти Ланторн. Во всяком случае, дворянское происхождение написано у него на лбу, точнее сказать, проявлялось в жестах, в осанке, в выражении глубоко посаженных темных глаз. На вид Ланторну можно дать лет двадцать пять, а то и меньше. Но самым главным элементом его облика, с моей точки зрения, был обнаженный меч в правой руке. Та же особенность характеризовала и бывшего тюремщика.

Когда Рауль проходил мимо, я поспешно отвернулась, избегая встретиться с ним взглядом. В тот момент я испытала острое чувство вины перед принцем. За то, что из-за меня он оказался сейчас в этой ловушке. И даже за то, что руки другого мужчины трогали мое тело всего минуту назад.

Полностью игнорируя как наемника, так и следовавших за ним людей, Рауль остановился напротив Вилстона.

– А я уже думал, ты не придешь, – сказал последний с прежним видимым благодушием.

Ничто в голосе Вилстона не выдавало недавно охватившего его отчаяния.

– Скажи еще, что рад меня видеть, – холодно бросил Рауль.

– Можно сказать и так, – усмехнулся Вилстон.

Принц снова посмотрел в мою сторону.

– Какого дьявола ты ее связал? – зло спросил он, наклонившись над столом и опираясь ладонями о столешницу. – Совсем спятил на старости лет? Вели своим людям немедленно развязать ей руки. Тогда и будем разговаривать.

– Чары Говорящих – опасная штука, – с сомнением покачал головой Вилстон. – Не думаю, что это будет разумно с моей стороны.

– Развяжи женщине руки, – четко выговаривая каждое слово, потребовал Рауль.

Вилстон неуверенно пожевал губами:

– Ну хорошо, но только под твою ответственность. Корвин, сними веревки.

Я вздрогнула, почти сожалея о том, что меня должны развязать. Неужели Вилстон не мог приказать это сделать кому-нибудь другому? Однако в этот раз Корвин не осмелился позволить себе лишнего. Как только веревки упали, я выдернула затекшие кисти из его руки и шагнула в сторону.

– Ну, ты удовлетворен? – спросил принца Вилстон. – Должен сказать, твоей женщине почти удалось убедить меня в том, что тебе нет до нее никакого дела. Якобы вы вовсе не любовники, а ты всего лишь нанял ее на работу.

– У нее богатое воображение, – откликнулся Рауль.

– А еще она сказала, что ты был бы идиотом, если бы пришел. – Вилстона, кажется, забавляла эта дискуссия.

– Особой уважительностью она тоже не отличается, – спокойно кивнул принц.

Хм… если у меня столько недостатков, зачем было приходить мне на помощь?

– Почему ты задержался? – поинтересовался Вилстон. – Еще немного, и мой человек перерезал бы ей горло.

– В этом случае я бы не позавидовал ни тебе, ни твоему человеку. К тому же задержался не я, а твои марионетки. – Короткий кивок в сторону Ланторна и тюремщика. – Я был на месте ровно тогда, когда было условлено.

Вилстон свирепо уставился на своих подчиненных.

– Какого дьявола? – процедил он.

– Мы хотели убедиться, что все чисто, – ответил тюремщик, немного сбитый с толку таким недовольством.

Я-то как раз могла понять чувства Вилстона. Оказывается, ему пришлось пережить несколько крайне неприятных минут исключительно по причине нерасторопности собственных людей. Про себя я умолчу.

– Несколько раз проверили, что слежки действительно нет, – подтвердил Ланторн. Он в отличие от тюремщика нисколько не смутился.

– Разборками со своими людьми ты займешься без моего участия, – вмешался Рауль. – Я жду. Чего ты хочешь?

– Ты сам знаешь, чего я хочу.

– Знаю. Но давай уточним условия. Я подписываю отречение от прав наследования. А ты даешь нам спокойно уйти.

– Годится, – охотно подтвердил Вилстон.

От изумления у меня расширились глаза. Нет, в принципе я знала, что Вилстон выдвинул принцу именно такой ультиматум, и могла бы предположить, что, раз Рауль пришел, он готов принять эти условия. Но окончательно осознала это только сейчас, услышав из уст Рауля. Он соглашается отказаться от престола? Но этого просто не может быть.

– Вот. – Принц извлек из-под плаща свернутый в трубочку лист бумаги. – Я уже составил документ. Просмотри. Если тебя устроит текст, я подпишу. И покончим с этим.

– А ты подготовился, – удивленно заметил Вилстон, разворачивая документ.

– Не хотел проводить лишнее время в твоем присутствии.

Вилстон принялся читать вслух, периодически делая паузы, чтобы лишний раз пробежать по тексту глазами.

– «Я, Рауль, сын Ирвина, внук Эдварда Пятого Истлендского, законный наследник престола Истленда, клянусь, что не стану вступать в право наследования престола и не буду коронован при зависящих от меня обстоятельствах». Число проставлено верно.

– Как видишь, я использовал твою личную формулировку.

Вилстон задумчиво посмотрел на Рауля.

– Нет, мне это не нравится, – решительно сказал он. – Что это значит – «при зависящих от меня обстоятельствах»?

– А с каких пор человек может клясться в том, что от него не зависит? – повел плечом Рауль. – Клятвы касаются только того, что мы властны изменить.

– Вот и не надо упоминать такое лишний раз. Это очевидно по умолчанию.

– Если это очевидно даже по умолчанию, что плохого в том, чтобы уточнить это напрямую? – не сдавался Рауль.

– Подозреваю, что ты добавил эту фразу не просто так, – прищурился Вилстон. – Тут кроется какой-то подвох, верно? Ты придумал способ пройти коронацию при обстоятельствах, которые вроде бы как от тебя не зависят? Договорился с кем-нибудь из своих друзей, чтобы приволокли тебя на коронацию силой?

– Каких еще друзей?

– Ну пусть не друзей, пусть подданных, слуг, военных, кого там еще.

– Если бы я с кем-нибудь, как ты выражаешься, договорился, то все равно мог бы впоследствии отменить свой приказ, – раздраженно заметил Рауль. – Так что обстоятельства зависели бы от меня в любом случае. Поэтому давай не будем отвлекаться на ерунду.

– Если это такая ерунда, вычеркни ее из текста.

– Не хочу тратить на это лишнее время.

– На препирательства времени уходит гораздо больше. А судя по тому, как настойчиво ты отстаиваешь этот пункт, ты совсем не относишься к нему как к ерунде. Не знаю, что именно ты собираешься провернуть с его помощью, но я в любом случае не позволю тебе этого сделать. Ты немедленно перепишешь текст слово в слово, исключив пункт про обстоятельства.

– Или что? – холодно спросил Рауль.

– Или эту милую девушку прямо сейчас зарежут на твоих глазах, – пообещал Вилстон. – А после этого мы продолжим беседу. И, может быть, ты станешь сговорчивее.

Рауль некоторое время помолчал, сверля Вилстона глазами.

– Хорошо, – со вздохом согласился он наконец. – Если, конечно, у тебя есть бумага и чернила. Я не стану ждать, пока твои люди отправятся за писчими принадлежностями в ближайшую лавку. Тем более что в этой части города таковые навряд ли продаются.

– Ты удивился бы, узнав, что происходит в этой части города, – отозвался Вилстон. – Могу тебя порадовать: бумага и чернила найдутся.

– Я безмерно счастлив.

– Рад, что могу сделать тебе приятное.

Бывший тюремщик поставил на стол все необходимое. Рауль сел на стул и, положив перед собой первую версию документа, взялся за перо.

– Можешь снять свой плащ, – заметил Вилстон.

– Очень любезно с твоей стороны обо мне позаботиться, – ответил Рауль, не поднимая глаз и не переставая скрипеть пером.

Вилстон нахмурился.

– Он случайно не прячет под плащом меч? – спросил он, обращаясь к Ланторну.

– Нет, мы проверили, – сказал тот. – Меча при нем нет.

– Тебе, Гектор, подвох видится буквально во всем, – покачал головой Рауль. – Такими темпами ты очень быстро испортишь себе нервную систему.

– Ничего, зато дольше проживу.

– Не факт.

– Ты закончил?

– Да.

Рауль протянул Вилстону новую версию документа.

– «Я, Рауль, сын Ирвина, внук Эдварда Пятого Истлендского, законный наследник престола Истленда, клянусь, что не стану вступать в право наследования престола и не буду коронован».

– Если ты захочешь менять текст в третий раз, мое терпение может лопнуть, – жестко предупредил принц.

– Вроде бы все в порядке. Добавь-ка на всякий случай время к числу. Сейчас двенадцать часов сорок минут, ночи, разумеется.

– Это еще зачем? – Рауль ощутимо напрягся.

– А так, на всякий случай.

Реакция принца не укрылась от внимания Вилстона.

– Это глупо. На таких документах никогда не ставят время. Достаточно и числа.

– А я хочу, чтобы на этом конкретном документе стояло и время, – развел руками Вилстон. – Могу я позволить себе такую странность?

– Не можешь, – отрезал Рауль.

– А я думаю, что могу. Корвин! – кликнул он. – Оставь-ка на ее шее небольшой след. Для наглядности. Чтобы было видно, откуда впоследствии захлещет кровь.

Ну, на этот раз у меня как минимум не связаны руки, так что мы еще посмотрим, что получится у наемника. Я приготовилась.

– Дьявол с тобой, давай сюда. – Рауль протянул руку и отобрал у Вилстона бумагу. Снова черкнул пером. – Так годится?

– Вот теперь совсем другое дело, – кивнул Вилстон. – Осталась одна маленькая деталь. Подпись.

Он снова возвратил Раулю документ.

Принц обмакнул перо в чернила и помедлил, глядя на бумагу. Наверное, мне следовало сказать, чтобы он этого не делал. Думаю, именно так бы я и поступила, если бы с этого все начиналось. Но теперь не смогла. Слишком свежи воспоминания, слишком невыносима мысль о том, что я могу снова оказаться в том положении, из которого вырвал меня своим приходом Рауль. И я промолчала.

Еще один размашистый росчерк пера. Вилстон выхватил бумагу прежде, чем Рауль успел опустить руку. На лице Гектора заиграла широкая победоносная улыбка. Но если сам Рауль и испытывал в связи с произошедшим сильные эмоции, он это скрывал. Как и всегда.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил у Вилстона принц… бывший принц. Но я пока не могла думать о нем по-другому. – Ведь главный наследник все равно не ты. Теперь это Мелинда.

– Мелинда – девчонка, с ней будет намного проще, – отмахнулся Вилстон, скатывая в трубочку вожделенный документ и унося его подальше от стола. – Думаю, мне удастся добиться пересмотра прав наследования и доказать, что из меня король получится куда лучше. Но даже если нет, на нее тоже найдутся рычаги давления. Насколько мне известно, не так давно у нее появился любовник. Ты не знал? Странная неосведомленность для человека твоего положения.

– У меня нет привычки копаться в чужом нижнем белье.

– Отчего так? Не позволяют высокие моральные принципы?

– Вовсе нет. Просто мне это неинтересно.

– Напрасно. Такая информация бывает чрезвычайно полезна.

– Я это учту на будущее. Я выполнил свою часть договора. Теперь твоя очередь. Мы можем идти?

Вилстон с деланым сожалением развел руками:

– Не так скоро.

Рауль моментально поднялся на ноги, будто именно этих слов и ждал. Впрочем, действительно, чего еще он мог ожидать?

– Ты уверен, что хочешь играть со мной в игры?

– Мальчик, играть с тобой в игры теперь никому не интересно, – возразил Вилстон. – Но, учитывая обстоятельства, я не могу позволить себе оставить тебя в живых. Мало ли что? Заявишься во дворец, начнешь рассказывать всякие глупости. А то и с архиепископом сговоришься. Что, если он тебя послушает? Надумает объявить твою клятву недействительной? Маловероятно, конечно. Клятва – она клятва и есть, тут никакие обстоятельства значения не имеют, а все-таки… Слишком уж большой куш поставлен на кон. Так что не сердись. Ланторн! – окликнул он дворянина. – Я доверяю эту почетную миссию тебе. У тебя наконец-то появилась возможность отомстить за своего отца сполна.

Ланторн, по-прежнему державший в руке обнаженный меч, шагнул к принцу. Рауль не обратил на оружие ни малейшего внимания, глядя исключительно молодому человеку в глаза. Без страха, без угрозы, без мольбы и даже без вызова. Без попытки загипнотизировать. Просто – внимательно. Тимоти постоял на месте, будто в замешательстве, затем опустил руку и обернулся к Вилстону.

– Я не стану этого делать. – Он выглядел несколько растерянным, но говорил вполне твердо. – Я не собираюсь становиться цареубийцей.

– Каким, к дьяволу, цареубийцей? – воззрился на него Вилстон. – Ты что, не слышал? Он не король и никогда уже им не будет. И вообще, ты не ягненок и не первый день носишь оружие. Тебе не все равно, кого убивать?

– Нет, не все равно, – отрезал Ланторн.

– Ты же так хотел разделаться с этой династией, хотел раз и навсегда свергнуть их с престола!

– Свергнуть – да, – кивнул Тимоти. – Но не убивать. Эдварда – да, возможно, но он уже мертв. А к его внуку у меня личных счетов нет.

– Глупец! – скривился Вилстон. – Столько лет идти к своей цели, чтобы в самый последний момент перепугаться и отступить!

– Кто следующий? – осведомился Рауль.

Вилстон повернулся к тюремщику. Тот замотал головой и испуганно отступил. Убийство наследника, пусть и бывшего, оказалось делом не таким уж легким, и уж во всяком случае требовало храбрости, которой тюремщик (тоже, кстати, бывший) явно не обладал. Я между тем потихоньку придвинулась поближе к Раулю. Может, туза в рукаве у меня и нет, скорее так, валет или даже десятка, но во всяком случае сейчас, с развязанными руками, я могла внести в расклад сил свою посильную лепту.

– Ничтожество, – в раздражении бросил Вилстон.

– Не хочешь попробовать сам, Гектор? – поинтересовался Рауль, переводя на Вилстона все тот же внимательный взгляд. – Что, никогда не приходилось делать это собственными руками, без посредников? Не беда, все когда-то приходится начинать. Впечатления незабываемые, можешь мне поверить.

– Зачем же мне действовать самому? – возразил Вилстон. – У меня есть еще один человек.

Он мотнул головой в сторону Корвина, и тот не задумываясь шагнул вперед.

– Вот этот может, – кивнул Рауль, оценивающе поглядев на наемника.

– Могу, – нисколько не смущаясь, подтвердил тот. – Мне все равно, кого убивать. Хоть принца, хоть сапожника.

– Так вперед, – нетерпеливо велел Вилстон, чувствовавший, как и все окружающие, что сцена расправы слегка затянулась.

Корвин пошел на принца, поигрывая мечом. Рауль вдруг немного наклонился и схватился рукой за голень. Он что, ранен? Или вывихнул ногу? Наемник подошел совсем близко, и я решила, что долее выжидать опасно. К тому же, если я что-то понимаю в человеческой психологии, а в ней я определенно разбираюсь хуже, чем в психологии зверей, то против этого ублюдка мой козырь сработает даже лучше, чем против кого-нибудь другого.

Я звонко щелкнула пальцами. Серая крыса взбежала по брючине наемника, ловко перебирая лапками. Тот почувствовал шевеление и дернул ногой, должно быть думая, что сгоняет муху. А крыса между тем перебралась ему на спину, взбежала на плечо и оттуда перескочила на правую руку. Корвин взмахнул мечом, готовясь нанести удар. На этот раз я хлопнула в ладоши, и крыса вонзила в руку наемника свои острые зубки.

Зубы с легкостью прокусили рукав и добрались до кожи и мышц. Корвин взвыл и принялся отчаянно трясти рукой, пытаясь сбросить крысу на пол. Крыса отчаянно цеплялась за рукав, всеми силами стараясь удержаться, зато меч такими способностями не обладал и выпал практически мгновенно. Долю секунды спустя его уже подхватил Рауль. Впрочем, он мог и не торопиться. Корвин в любом случае был поглощен не оружием, а крысой. Когда маленький хвостатый зверек наконец сдался и с визгом отлетел в сторону, наемник продолжил матерно кричать, хватаясь второй рукой за кровоточащую царапину. Первым не выдержал Ланторн.

– Да успокойся ты! – гаркнул он. – Это всего лишь укус, и крысы, а не волкодава.

– Да? А если она переносит заразу? – завопил в ответ Корвин. – Например, чуму?

Чуму?! Вот это было бы занятно! Если бы крысы в наше время переносили чуму, люди умирали бы сотнями и тысячами. В то время как ни в нашем королевстве, ни в соседних ни одного случая этой болезни не было зафиксировано уже лет сто, а то и все сто пятьдесят. Все-таки я оказалась права касательно психологии. Сорвиголовы, которым не страшны ни битвы, ни смертные грехи, ни нарушение государственных законов, нередко панически боятся хворей. Корвин оказался представителем именно такого типа людей.

– Чуму? Вполне возможно, – сказала я вслух. – Они могут переносить и другую дрянь вроде тяжелой депрессии на почве экзистенциального кризиса.

– А что это такое? – с любопытством, пересиливающим испуг, спросил тюремщик. – Я про такое даже не знаю.

– Никто не знает, что это такое, – наставительно сказала я, – потому-то это так и страшно.

– И что же теперь делать? – вмешался в нашу научную дискуссию Корвин, которого интересовала исключительно практическая сторона вопроса.

– Ну вообще-то от всяких ядов и хворей, переносчиками которых являются животные, хорошо помогает кровопускание, – со знанием дела объяснила я.

– Какое кровопускание? – торопливо спросил Корвин. – Как его делают?

– Обыкновенно. Ты берешь и перерезаешь себе вены. – Я показательно провела ребром ладони перпендикулярно линии собственной руки в районе локтя. – И никаких шансов заболеть у тебя не остается. Ни чумой, ни экзистенциальным кризисом, ни даже насморком. Могу посодействовать, – альтруистически добавила я.

– Ах ты…

Корвин явно собирался нецензурно высказаться в мой адрес, и я даже предположила, какое именно слово он использует, но наемника остановил Ланторн:

– Успокойся, ты, размазня! Ты сам на это напросился.

– Это кто здесь размазня? – заорал Корвин, живо забыв о своих недавних страхах.

Он сделал было шаг в сторону Ланторна, но только тут сообразил, что меча в его руке уже нет. Тимоти усмехнулся.

Да, господин Вилстон, вы плохо подобрали себе людей. Слишком мало у них общего по роду деятельности, по характеру и по целям, чтобы они могли благополучно сработаться. Вот если бы дюжина членов отряда, а то и пара десятков, тогда подобные различия не имели бы столь большого значения. Но когда наемников всего трое… Впрочем, особого выбора у вас, конечно, не было. Пришлось довольствоваться теми, кто оказался под рукой.

Вилстон, бесспорно, осознавал, что его позиции ослабли. Прижимая к груди столь ценный для него документ, он проскользнул мимо Ланторна, а затем, не мешкая и никому ни слова не говоря, выскочил наружу.

– Куда это он? – удивился тюремщик, обернувшись на шум захлопнувшейся двери.

– Решил как можно скорее добраться до дворца, – спокойно сообщил Рауль.

Не знаю, планировал ли добраться до дворца тюремщик, но идея покинуть помещение ему, без сомнения, понравилась. Бочком подобравшись к выходу, он тоже толкнул дверь…

– А здесь заперто, – растерянно проговорил он.

– Что значит «заперто»? – нахмурился Корвин.

– Заперто, – развел руками тюремщик.

Он снова, напоказ, попытался открыть дверь. Та не поддалась. Ланторн подошел к выходу и тоже толкнул дверь. Никакого результата.

– Хороший засов, – констатировал он.

Особого волнения дворянин не испытывал, скорее просто был сбит с толку. Беспокоивший всех вопрос снова озвучил тюремщик:

– А зачем он нас запер?

Все как-то автоматически устремили взгляды на Рауля.

– Хочет выиграть время, – рассудил он. – Надеется оказаться во дворце прежде, чем я сумею его догнать.

– А как же мы отсюда выберемся? – не отставал тюремщик.

– А это уже ваша проблема, – отрезал принц. – Сами влезли в эту историю, сами и выкручивайтесь.

В поисках решения задачи тюремщик бросился к окну… лишь для того, чтобы в последнее мгновение вспомнить весьма малоприятную деталь: окно забрано решеткой. Уж не знаю, зачем понадобилась решетка в этом простеньком домишке. Могу предположить, что мельник использовал эту меру предосторожности, дабы обезопасить себя от воров, которые пожелали бы разжиться бесплатным зерном или мукой.

Из всех присутствующих наибольший дискомфорт в связи с создавшимся положением испытывали тюремщик и Корвин. Ланторн сохранял как минимум видимое хладнокровие. Я воспринимала сложившуюся ситуацию почти как послеобеденный отдых в оранжерее в сравнении с тем, какими были предыдущие часы. Рауль также не спешил впадать в панику.

– Ты хочешь сказать, что в этот раз тоже не было никакой магии? – недоверчиво спросил он, кивая на пригревшуюся у меня в руках крысу.

Я подобрала несчастную зверюшку сразу после того, как Корвин сбросил ее на пол, и теперь старалась компенсировать нанесенный ей моральный ущерб, почесывая по головке.

– Какая, к черту, магия? – отозвалась я. – Я несколько часов кряду эту крысу дрессировала, пока была заперта в сарае. Там все равно больше нечем было заняться.

– Ты обучила ее всего за несколько часов?

– А что тут такого? – удивилась я. – Крысы – очень умные звери, прекрасно обучаемые.

– Крысы – умные?! – вылупил глаза Корвин.

– А ты лучше помолчи! – рявкнули на него мы с принцем одновременно.

– На ком же ты отрабатывала эти трюки? – продолжал допытываться Рауль.

– Подъем вверх по телу – на себе, – ответила я. – А вот укусы – на набитом соломой мешке.

– Ты страшный человек, – заметил Рауль.

И хотя из его уст это прозвучало как комплимент, я поспешила обиженно добавить:

– А также неуважительный и с богатым воображением.

– Угу, и злопамятный, – согласно кивнул он. – Зачем тебе понадобилось выкладывать перед Вилстоном трогательные подробности того, что мы не любовники?

– Затем, чтобы успеть перед смертью увидеть его перекошенную физиономию, – огрызнулась я.

– Увидела?

– Представь себе, увидела.

– Помогло?

Я потупилась. Откровенно говоря, не слишком.

– Ты должна была делать с точностью до наоборот! – почти набросился на меня Рауль. – Клясться в том, что мы любовники, что дороже тебя у меня нет никого на свете и что я точно за тобой приду!

– Это еще зачем?

– Затем, чтобы выиграть время! Думаешь, я не заметил, когда вошел, что собирался сделать этот ублюдок? – Рауль бросил взгляд в сторону Корвина, который на пару с тюремщиком пытался открыть запертую дверь при помощи меча. – Он уже был почти готов тебя убить!

Я отвела глаза, но не стала объяснять, что в тот момент ублюдок был почти готов сделать совсем другое. Если мужчина уверен в собственной правоте, не стоит его разубеждать. Хоть я и плохо разбираюсь в человеческой психологии, а это усвоить успела.

Рауль интерпретировал мою напряженность по-своему:

– Прости.

Он протянул мне левую руку, по-прежнему не выпуская из правой меч. Когда я подошла, он обнял меня и поцеловал в макушку. Я прижалась щекой к его груди.

– Как романтично! – раздалось снаружи.

Мы обернулись, чтобы увидеть за окном ухмыляющегося Вилстона.

– Приятно видеть тебя за решеткой, Гектор, – заметил Рауль.

– Взаимно, – хихикнул тот.

– Я полагал, ты во весь опор скачешь к дворцу.

– Скакать во весь опор не понадобится, – заверил Вилстон. – У меня для вас, как принято говорить, две новости: хорошая и плохая. Новость хорошая: вы будете жить в полной гармонии и умрете в один день. Новость плохая: этот день уже наступил. Вам, увы, придется составить им компанию, – добавил он, обращаясь к своим людям, которые к этому моменту тоже приблизились к окну. – Зла я на вас не держу. Вы очень неплохо справились со своей работой, за небольшим исключением. Но вы видели и слышали слишком много, чтобы я мог позволить себе оставить вас в живых.

Его голова ненадолго исчезла из оконного проема.

– Что-то мне это напоминает, – пробормотал Рауль, стоявший ближе всех к решетке.

– Что? – хмурясь, спросила я.

– Он разложил вплотную к стене солому. И, похоже, собирается ее поджечь.

– То есть как – поджечь?! – закричал у нас за спиной Корвин.

– Ты необыкновенно догадлив, – послышалось из-за окна.

– Не перехваливай, – с видимым хладнокровием отозвался Рауль. – Как еще можно одним махом убрать пять человек?

– Твоя фрейлина невольно подала мне идею. Я подумал: то, что не удалось ей в западной башне, получится у меня здесь.

– Значит, собственных идей у тебя не осталось?

– Ты чересчур спокоен. Но, может, оно и к лучшему, – заметил Вилстон, решивший не препираться. – Учти: даже если ты и сумел припрятать где-нибудь поблизости своих людей, сюда они двинутся лишь после того, как увидят зарево пожара. К тому времени, как они доберутся до мельницы, будет слишком поздно.

– Все предусмотрел? – без особого восторга спросил Рауль.

– Конечно. Ты неплохо умеешь проигрывать, мальчик, – признал Вилстон. – Жаль, что это последний твой проигрыш.

– Послушай, что я скажу тебе напоследок, – отозвался Рауль. – Есть люди, которым идут широкополые шляпы, шарфы, длинные волосы, парики. Тебе же чрезвычайно идет петля. И твоя шея встретится с ней скорее, чем ты думаешь.

– Я это запомню, – кивнул Вилстон. – Прощай.

Его голова исчезла из оконного проема, на этот раз окончательно. Вскоре громкий топот копыт был заглушен треском начинающего заниматься пламени. Впрочем, еще громче звучал стук кулаков по двери: Корвин и тюремщик принялись за нее с удвоенным усердием.

– Ваших коней он тоже увел, – заметил, отходя от окна, Рауль. – Решил, что они вам больше не понадобятся.

Я бросила взгляд по очереди на каждую из четырех стен. Дверь заперта, окно зарешечено, никаких других способов выбраться не видно. Люка в полу и подземного тоннеля, равно как и потайного выхода, в этом простеньком домике точно не предусмотрено. Мной начинало овладевать отчаяние. И, к счастью, было на ком выместить собственные эмоции, обращая их не в панику, а в злость.

– Зачем ты пришел?! – набросилась я на Рауля, разом отринув свою недавнюю радость по этому поводу. – Ты должен был оставаться во дворце! Раньше я хотя бы была уверена, что ты в безопасности!

– И думала, что я брошу тебя здесь умирать, – подытожил он. – Знаю, ты была обо мне высокого мнения с самого начала.

– Во всяком случае, я была более высокого мнения о твоем интеллекте!

– Ты роняешь мой авторитет, – спокойно заметил Рауль.