Белый клык. Любовь к жизни. Путешествие на «Ослепительном» (сборник) Лондон Джек
— Эй, что у тебя там под мышкой?
Джо крепился и молчал.
— Идем! — дернул он за руку Фреда, стараясь протиснуться вперед.
Но Красный неожиданно ударил Джо кулаком по лицу и выдернул сверток со змеями.
Джо, стиснув зубы, ринулся на обидчика, забыв всякую осторожность.
Предводитель шайки никак не ожидал, что его атакуют на его собственной территории. Он отступил, опасаясь вступать в рукопашную: того гляди — упустишь добычу. А потом он предпочел улизнуть в боковой переулок.
Джо сознавал, что находится в самом сердце вражеского стана, но чувство собственности и оскорбленного достоинства толкнуло его броситься в погоню по горячему следу.
Фред и Чарли побежали за Джо, который значительно опередил их, а за ними увязались остальные три члена шайки, издавая на ходу призывные свистки, очевидно, служившие сигналом для сбора всех. Во время этой погони со всех сторон доносились ответные свистки, и все ближе замелькали темные фигурки, настигающие Фреда и Чарли, напрягавших все силы, чтобы не отставать от своего ретивого товарища.
Красный Симпсон подался в сторону пустыря, рассчитывая на кое-какие лазейки, сбивающие с толку того, кто незнаком с местностью: на спасительные дыры в заборах и стенах, навесы, низкие крыши, проходные дворы и темные закоулки.
Но Джо ухитрился догнать Красного вовремя. Они сцепились и оба рухнули в грязь. Когда Фред, Чарли и мчавшаяся за ними банда добежали до этого места, противники уже стояли на ногах друг против друга, готовые к борьбе.
— Чего тебе надо? — рычал Красный. — Чего тебе надо, хотел бы я знать, а?
— Отдай мой сверток! — ответил Джо.
Но Симпсон и сам был большим любителем змеев. Это видно было по его глазам.
— В таком случае — кто кого одолеет, — объявил он.
— Почему это: кто кого одолеет? — негодовал Джо. — Они мои, и больше ничего. — Он не способен был оценить по достоинству тех воззрений на право собственности, которые усвоило местное население. Банда ребят, волчьей стаей столпившаяся позади своего вожака, завыла и замяукала хором.
— Почему это я должен их отвоевывать? — повторил Джо.
— Потому что я так хочу, — отвечал Симпсон. — А что я хочу, то и делаю. Понял?
Но Джо не понял, он отказывался понимать, каким образом воля Красного Симпсона могла быть законом в городе Сан-Франциско или в какой-либо отдельной части этого города. Чувство чести и порядочности было в нем сильно задето, и его охватил боевой задор.
— Ты мне сейчас же отдашь этот сверток, слышишь! — грозно скомандовал он, протягивая руку за свертком. Но Симпсон отдернул сверток назад.
— Да ты знаешь ли, кто я такой? — спросил он. — Я — Симпсон Красный и никаких приказаний не терплю.
— Брось его, черт с ним, — шепнул Чарли на ухо своему другу. — Чего там горячиться из-за нескольких штук. Плюнь на это дело. Уйдем отсюда.
— Эти змеи — мои, — протянул с расстановкой Джо. — Эти змеи мои, и я намерен получить их обратно.
— Но нельзя же тебе драться со всей этой сворой, — вмешался Фред, — и если даже ты его одолеешь, то они все накинутся на нас.
Наблюдавшая за этими переговорами банда истолковала их по-своему в том смысле, что Джо испугался, и запела снова на все голоса.
— Струсил, струсил! — завизжали и завопили эти сорванцы. — Он нос задрал, он воспитанный! Как бы не изорвать костюмчик! Что скажет тогда мамаша?
— Замолчите! — скомандовал предводитель, и шайка перестала орать.
— Ты отдашь мне этот сверток? — решительно спросил Джо, выступая вперед.
— А ты соглашаешься биться? — ответил Симпсон вопросом на вопрос.
— Я согласен, — ответил Джо.
— Бой! Бой! — загалдела толпа.
— А я буду судьей, — пробасил кто-то сзади, — извольте драться честно, по правилам!
Все оглянулись на человека, который незаметно подошел и выступил со своим заявлением.
На углу горел высокий электрический фонарь, и лучи этого фонаря достигали сборища. При свете его они разглядели здорового, мускулистого парня в рабочей блузе. Обут он был в тяжелые сапоги. Узкий черный ремень стягивал шаровары, заменяя подтяжки, на затылке кое-как держалась черная засаленная фуражка. Лицо его было запачкано копотью, а из раскрытого ворота рубашки выступала толстая шея и здоровенная волосатая грудь.
— А кто вы такой? — проворчал Симпсон, недовольный посторонним вмешательством.
— Не твое дело! — отрезал хмурый пришелец. — А впрочем, если хотите знать, я — кочегар с китайского парохода и повторяю вам еще раз, что буду вашим судьей и буду следить за порядком. Это дело мое. А ваше дело — драться, и притом — честно. Ну, начинайте и не вздумайте провозиться тут до утра.
Появление кочегара ободрило трех друзей, но Симпсону и его компании пришлось не по сердцу.
После непродолжительного совещания Симпсон отдал сверток одному из своих товарищей и выступил вперед.
— Подходи, — крикнул он, сбрасывая куртку.
Джо передал Фреду свою и подскочил к Красному. Оба подняли кулаки и стали в позицию. Симпсон первый нанес смелый удар и ловким движением уклонился от ответного. Джо сразу же оценил искусство противника, но это обстоятельство только еще больше раззадорило его и пробудило в нем решимость во что бы то ни стало добиться победы.
Благодаря присутствию кочегара компания ограничивалась одними только подбадривающими возгласами по адресу Красного и насмешками в адрес Джо. Боксеры крутились, нападали, отскакивали и поочередно наносили друг другу жестокие удары. Их позы резко отличались одна от другой. Джо стоял прямо, высоко подняв голову и твердо упираясь в землю широко расставленными ногами. Симпсон скорчился так, что голова его почти вся ушла в плечи. Он вертелся волчком, скакал, прыгал и пускал в ход множество неожиданных трюков, изумлявших Джо.
Схватка продолжалась с четверть часа. Оба запыхались, но Джо устал меньше и был свежее Симпсона. На Симпсоне сказывалось, очевидно, вредное влияние курения табака, плохого питания, нездоровых условий жизни: он дышал тяжело и прерывисто. Хотя вначале, благодаря своему искусству, он сумел порядочно отдубасить Джо, под конец он завял, и удары его стали заметно слабее. С отчаяния он пустился на такие хитрости, которые нельзя было назвать бесчестными, но в то же время нельзя было назвать и похвальными. Он наносил быстрый удар и тут же валился в ноги противнику. Джо не мог бить лежачего и должен был отходить. А тот вскакивал на ноги и опять проделывал то же самое.
Но Джо, которому надоела эта уловка, догадался, как с ней справиться. Нацелившись хорошенько, он ухитрился влепить тумака в тот самый момент, когда Красный падал. Симпсон упал, но на этот раз уже не туда, куда метил, а в сторону, подчиняясь направлению отвешенного ему кулаком по голове удара. Он перевернулся и попробовал встать, но ему удалось подняться лишь наполовину; он застонал, еле дыша.
Товарищи стали его подбадривать, и он еще раза два попробовал встать, но почувствовал, что не может продолжать борьбу. Он был оглушен и измучен.
— Сдаюсь, — прохрипел он. — Побит.
Банда присмирела, подавленная поражением своего вожака.
Джо выступил вперед.
— Потрудитесь отдать мне эту вещь, — сказал он, обращаясь к мальчугану, державшему сверток.
— Как бы не так! — ввязался другой представитель банды, загораживая от Джо его собственность. У него были тоже ярко-красные волосы.
— Сначала тебе придется поколотить еще и меня.
— Не вижу никакой надобности, — резко сказал Джо. — Победа за мной, значит, дело кончено.
— Ну нет, не кончено. Я — Симпсон Бурый, родной брат Красного. Понимаешь?
Джо обогатился все новыми сведениями по части обычаев обитателей Преисподней.
— Ладно, становись, — произнес он решительно, выведенный из терпения вопиющей несправедливостью этих странных обычаев.
Бурый, бывший на год моложе брата, оказался коварным противником, и благодушному кочегару, стоявшему на страже «правил», понадобилось не раз вмешаться, пока наконец и второй отпрыск из рода Симпсонов не растянулся на поле битвы и не признал себя побежденным.
На этот раз Джо протянул руку за змеями в полной уверенности, что он их получит. Не тут-то было. Между ним и его собственностью вырос новый и опять-таки рыжий противник. Нетрудно было догадаться, что и этот мальчуган принадлежит к прославленному роду Симпсонов. Он был как бы последним изданием старших братьев, отличаясь от них несколько более жидким телосложением. Лицо у него было покрыто веснушками, очень заметными при электрическом свете.
— Ты не получишь своих змеев, покуда не посчитаешься со мной, — пропищал он тоненьким голоском. — Я — Симпсон Рыжий, и ты не можешь считать себя победителем нашей фамилии, пока не одолеешь еще и меня.
Банда пришла в дикий восторг, и Рыжий стащил с себя рваный пиджачишко, готовясь к бою.
— Готовься! — крикнул он, обращаясь к Джо.
У Джо болели все суставы, из носу капала кровь, раскроенная губа вздулась, рубашка была растерзана. Вдобавок он страшно устал и тяжело переводил дыхание.
— Сколько вас там еще, Симпсонов? — спросил он. — Мне пора домой, а если у вас в семье еще столько же народу, то с вами не покончишь и за ночь.
— Я самый последний и самый лучший, — ответил Рыжий. — Побьешь меня — получишь змеев. Дело верное.
Хотя младшему представителю рода недоставало силы и сноровки старших братьев, но зато у него были ухватки дикой кошки, от которых Джо приходилось солоно. Порой ему казалось, что он не выдержит, не устоит перед порывами этого крошечного, но буйного вихря; все же он не поддавался и крепился изо всех сил. Его вдохновляла мысль, что он бьется за принцип, подобно предкам своим, которые тоже боролись за идею. Ему казалось, что на карту поставлена честь Горы и что он, как представитель Горы, должен грудью постоять за эту честь.
И он продолжал держаться и противился молниеносным налетам шустрого, но неопытного мальчишки до тех пор, пока этот последний Симпсон не выдохся окончательно от своих собственных нерасчетливых движений и, опрокинутый на землю, не признал, что фамилия Симпсонов впервые потерпела постыдное поражение.
Глава IV
КОСА НА КАМЕНЬ
Но трем нашим Горцам вскоре пришлось убедиться, что все в этом квартале отличается крайней ненадежностью.
Не успел еще Джо завладеть своими змеями, как вдруг его изумленным взорам представилась неожиданная картина: все его враги, с кочегаром во главе, ударились в дикое бегство.
Так же, как детвора исчезла мгновенно при появлении банды Симпсона, так и эта исчезла в свою очередь при появлении какой-то новой, наводящей ужас, предательской шайки. Остолбеневший Джо услышал отчаянные крики беглецов: «Рыбаки! Рыбаки!» Он и сам не прочь был укрыться куда-нибудь подальше, но так устал от последней схватки, что не мог двинуться с места. Фреда и Чарли сильно подмывало улизнуть от новой напасти, испугавшей даже таких сорванцов, как бандиты Симпсона, а вместе с ними и достойного судью-кочегара, но им нельзя было покинуть товарища. На пустыре засновали какие-то темные силуэты: одни из них обступили наших мальчиков, а другие бросились в погоню за беглецами. Раздирающие вопли красноречиво свидетельствовали о том, что многие были настигнуты. Когда преследователи вернулись, они волокли за собой огрызавшегося злополучного Симпсона Красного, не выпускавшего из рук свертка со змеями.
Джо с любопытством поглядывал на этих новых мародеров. Все это были молодые люди в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет. Некоторые лица выражали такую степень порочности, что при виде их мороз подирал по коже.
Двое из этих молодцов крепко схватили за руки Джо. Фред и Чарли тоже очутились в плену.
— Эй, вы! — рявкнул властным голосом старшина этой партии. — Мы тут разберем вас по-своему. В чем дело? Ты, красная рожа, отвечай! Что вы тут делали?
— Я ничего не делал, — плаксиво простонал Симпсон.
— На то похоже! — Старшина повернул голову Красного на свет фонаря. — Кто это тебя так размалевал? — спросил он.
Красный кивнул на Джо, которого тотчас вытолкнули вперед.
— Из-за чего вы тут сцепились?
— Из-за змеев, моих собственных змеев, — смело отчеканил Джо. — Этот малый хотел их у меня отнять. Он и теперь их все еще держит под мышкой.
— Ага, он их сцапал? Смотри сюда, ты, краснорожий, у нас здесь не полагается воровать! У тебя никогда не было ничего своего. Выкладывай сверток. Живо!
Старшина угрожающе стиснул кулак. Симпсон заревел белугой, но выпустил наконец добычу.
— Что ты там прячешь? — спросил старшина, внезапно оборачиваясь к Фреду и вырывая у него из рук сверток. — Еще змеи, а? Целая ходячая фабрика вышла прогуляться, — заметил он в заключение, отбирая последний сверток у Чарли; затем, приосанившись, протянул тоном беспристрастного судьи, собирающегося вынести приговор: — Теперь нам предстоит решить, какому наказанию надлежит подвергнуть этих трех молодцов.
— За что же это? — вспыхнул Джо. — За то, что нас ограбили?
— Нет, не за это, совсем не за это, — вежливо возразил председатель суда, — а за то, что вы тут таскаетесь с вашими игрушками, смущаете народ и учиняете скандалы. Это непозволительное бесчинство, это вещь непростительная, да, да, непростительная.
Воспользовавшись минутой, когда всеобщее внимание было всецело направлено в сторону подсудимых, Красный мигом вывернулся из своего пиджака, оставив его в руках стражей, вильнул в сторону и стрелой бросился бежать через пустырь к той самой лазейке, в которую он метил нырнуть, когда его ловил Джо. Два-три человека махнули за ним через забор и пустились во всю мочь догонять его.
На задворках яростно залаяли и завыли собаки, каблуки застучали по ящикам и навесам. Потом послышался шумный всплеск — как будто опрокинулась целая бочка с водой. Спустя немного Рыбаки, побежавшие за Красным, вернулись мокрые и пристыженные.
Они попали под холодный душ, которым их предательски угостил коварный мальчишка, — теперь он вызывающе кричал откуда-то сверху, вероятно, с крыши.
Это курьезное происшествие, видимо, смутило начальника банды Рыбаков, и как раз в ту минуту, когда он обратился опять к Джо, Чарли и Фреду, с улицы донесся особый протяжный свист, очевидно, сигнал к отступлению, поданный караулившим парнем. Тотчас вслед за этим сигналом примчался и сам этот парень.
— Быки![8] — крикнул он, еле переводя дух.
Джо оглянулся, увидел двух приближавшихся полисменов в касках, с карманными электрическими фонарями на груди и шепнул своим товарищам:
— Удирайте!
Но шайка, уже обратившаяся в бегство, загораживала им дорогу впереди, а полиция наступала сзади. Поэтому им пришлось броситься в сторону лазейки Красного Симпсона. Полисмены побежали за ними.
Молодые ноги отличаются резвостью, особенно когда их подгоняет страх, и потому наши мальчики успели перескочить через забор и очутились в какой-то трущобе, среди задворок и закоулков, где сам черт ногу сломит. Полисмены же оказались людьми осмотрительными. Очевидно, они были достаточно осведомлены насчет лазеек подобного рода и благоразумно прекратили погоню, как только наткнулись на первый забор.
Здесь уже не было никаких фонарей, и мальчики бежали впотьмах, слыша, как колотится у них в груди сердце.
На каком-то дворе, сплошь заваленном коробками и пустыми ящиками, они беспомощно бродили с четверть часа. Трудно было найти выход из этого лабиринта! Куда ни повернись, всюду натыкаешься на бесконечные груды ящиков. Чтобы выбраться из этой западни, пришлось вскарабкаться на крышу сарая, но оттуда они опять попали на какой-то двор, заставленный пустыми клетками для кур.
Потом они наткнулись на тот самый бочонок, из которого Симпсон Красный окатил водой гнавшихся за ним Рыбаков. Прибор отличался простым, но удивительно остроумным устройством. Возле того самого места, куда вела лазейка, прилажен был длинный рычаг, с таким расчетом, что трудно было его не зацепить, когда пролезаешь через отверстие, образованное выломанной доской забора; этот рычаг был пружиной ловушки. Чуть задетый, он сдвигал с места огромный булыжник, служивший опорой балансирующему наверху бочонку, бочонок наклонялся и выливал все свое содержимое на голову тех недальновидных прохожих, которые почему-либо очутились поблизости задетого рычага.
Мальчики заинтересовались этим прибором и оценили его по достоинству. К счастью для них, бочонок был уже пуст, иначе им пришлось бы испытать на себе его действие, так как шедший впереди Джо задел за рычаг.
— А ведь это, пожалуй, Симпсонов двор? — сказал Джо потихоньку.
— Конечно, его, — решил Фред, — или кого-нибудь из той же компании.
Чарль схватил их обоих за руки.
— Тише! Что там такое? — прошептал он.
Они съежились и присели на корточки. Слышно было, как кто-то подходит. Потом зашипела вода, напоминая шум вырывающейся из крана струи.
Еще раз застучали шаги, темная фигура прошла мимо них и полезла на ящик, а с ящика перебралась на верхушку забора. Это был сам Симпсон Красный, заряжавший свой прибор. Мальчики явственно слышали, как он устанавливал рычаг и булыжник, как он поставил опять бочонок на дно и вылил в него два ведра воды. Когда он спрыгнул вниз с ящика и пошел опять за водой, Джо подскочил к нему, повалил и придавил его к земле.
— Не вздумай орать! — проговорил он. — Говори шепотом.
— А, это ты? — сказал Красный с облегчением. Миролюбивое настроение, прозвучавшее в этой фразе, ободрило наших мальчиков. — Что вы тут делаете?
— Мы ищем выход, — сказал Джо, — и хотим отсюда выбраться как можно скорее. Нас трое, а ты один.
— Ладно, ладно, — перебил начальник банды. — Я вам охотно покажу дорогу и проведу самым близким путем. Я против вас решительно ничего не имею. Ступайте за мной, и я вас мигом выведу.
Не прошло и двух минут, как они уже соскочили с высокого забора и попали на какую-то темную, глухую тропинку.
— Идите по ней прямо, дойдете до улицы, — сказал Симпсон, — а там поверните направо; пройдя два переулка, свернете опять направо и, пройдя еще три квартала, попадете на Юнион-стрит. Тра-ла-ла!..
Мальчики распрощались со своим проводником и двинулись вперед. Вдогонку они получили совет:
— В другой раз, когда пойдете сюда со змеями, лучше оставьте их у себя дома.
Глава V
ОПЯТЬ ДОМА
Следуя указаниям Красного Симпсона, они вышли на Юнион-стрит и без дальнейших злоключений добрались до своей Горы. Оттуда они еще раз взглянули вниз: до них доносился непрерывный смешанный гул густонаселенного места.
— Я никогда больше туда не пойду, никогда в жизни, — сурово вымолвил Фред. — А интересно было бы знать, куда же девался кочегар?
— Хорошо еще, что мы унесли оттуда целыми свои шкуры, — философски-успокоительно заметил Джо.
— Ну, частичку мы оставили там, а особенно ты, — улыбнулся Чарли.
— Что верно, то верно, — согласился Джо. — Однако дома меня ждут неприятности посерьезнее. Покойной ночи, друзья!
Он ожидал, что боковая дверь будет заперта. Так оно и оказалось. Он обошел кругом и влез через окно в столовую.
Проходя на цыпочках через обширный зал по направлению к лестнице, он вдруг столкнулся с отцом, который выходил из библиотеки. Оба были необычайно поражены этой встречей и остановились как вкопанные.
Джо чуть не поддался истерическому приступу смеха, вообразив ту картину, которую наблюдает в данную минуту его отец.
Но вид у него в действительности был еще хуже, чем рисовало его воображение. Мистер Бронсон видел перед собой мальчика, всего покрытого грязью, с багрово-синими подтеками на лице, с распухшим носом, с огромной шишкой на лбу, с рассеченной и вздувшейся губой, с исцарапанными щеками и в разорванной по пояс рубашке.
— Что это значит, сэр? — с трудом выговорил, наконец, мистер Бронсон.
Джо молчал. Ну как уложить в короткий ответ всю длинную вереницу ночных приключений? Их пришлось бы перечислить все до одного по порядку, чтобы объяснить жалкое состояние, в котором он теперь находился.
— Ты что, проглотил язык? — с оттенком нетерпения спросил мистер Бронсон.
— Я… я…
— Ну что же? Продолжай! — ободрял его отец.
— Я… я был внизу… в Преисподней…
— Признаюсь, этому легко можно поверить — да, да, в самом деле, я вижу, что твое показание заслуживает полного доверия. — Мистер Бронсон употреблял строгие интонации, но ему стоило величайшего труда удержаться на этот раз от улыбки.
— Полагаю, что ты разумеешь под этим названием не обычное местопребывание грешников, а скорее какую-либо определенную часть города Сан-Франциско. Не так ли?
Джо сделал движение рукою сверху вниз в направлении Юнион-стрит и сказал:
— Там внизу, сэр, на Юнион-стрит.
— А кто ее окрестил так?
— Я, — ответил Джо таким тоном, как будто признавался в тяжком преступлении.
— Очень метко, доказывает, что у тебя развито воображение. Трудно, в самом деле, придумать что-нибудь лучше. Верно, в школе у тебя хорошо с английским?
Эта похвала не доставила Джо особенного удовольствия, так как английский язык был единственным учебным предметом, за который ему не приходилось краснеть.
А в то время как он стоял олицетворением безмолвного несчастья, мистер Бронсон смотрел на него сквозь призму собственного детства с такой любовью и пониманием, о которых Джо и не подозревал.
— Однако сейчас тебе не до разговоров. Тебе нужна ванна, примочки, пластырь и холодные компрессы, — сказал мистер Бронсон. — Ступай к себе в спальню. Тебе нужно выспаться хорошенько. Имей в виду, что завтра у тебя страшно будет болеть все тело.
Часы пробили час ночи, когда Джо натянул на себя одеяло. И как ему показалось, в ту же минуту он услышал какое-то слабое, но настойчивое, бесконечное постукивание. Выведенный из терпения надоедливым стуком, он открыл, наконец, глаза и приподнялся.
В окно врывался потоками свет солнечного утра. Джо потянулся, собираясь зевнуть, но внезапно почувствовал острую боль во всех мускулах, и его руки упали вниз гораздо скорее, чем они поднимались кверху. Он вскрикнул от боли, посмотрел на руки с тупым удивлением и тут же вспомнил происшествия вчерашней ночи.
Постукивание возобновилось.
— Слышу, слышу! Который час?
— Десятый, — донесся из-за двери голосок Бесси. — Десятый час, одевайся скорее, если не хочешь опоздать в школу.
— Бог мой! — Он спрыгнул с постели и, застонав от отчаянной боли во всем теле, медленно и осторожно присел на стул. — Почему же ты не разбудила меня раньше? — спросил он.
— Папа велел дать тебе поспать.
Джо поморщился. Потом его взгляд упал на учебник истории. Тут он уже застонал по-иному.
— Хорошо, — крикнул он. — Иди! Я сейчас спущусь. — И, действительно, через несколько минут он уже спускался вниз по лестнице, но с такими предосторожностями и гримасами, которые сильно озадачили бы Бесси, если бы она их увидела. Встреча их произошла в столовой. Увидев Джо, Бесси испустила крик ужаса и подбежала к нему.
— Что с тобой, Джо? — спросила она дрожащим голосом. — Что случилось?
— Ничего особенного, — процедил Джо сквозь зубы, посыпая сахаром кашу.
— Как ничего?.. — начала было Бесси.
— Отстань, пожалуйста, — оборвал он ее. — Я опоздал, и мне надо поскорее позавтракать.
Миссис Бронсон в эту минуту поймала взгляд дочери, и Бесси сразу послушно вышла из комнаты, крайне заинтересованная всем этим.
Джо обрадовался, что мать выслала сестру и сама воздерживалась от вопросов. Отец, наверное, предупредил ее вчера обо всем.
Джо знал по опыту, что мать оставит его в покое, и был ей очень благодарен за это.
Ему было неловко. Он спешил скорее покончить со своим одиноким завтраком, чувствуя, что мать как-то тревожно ухаживает за ним.
Она всегда относилась к нему с нежной лаской, но на этот раз он отметил, что она поцеловала его с каким-то особенным чувством, когда он выходил из дому, размахивая книгами на ремне. Он заметил, уже заворачивая за угол, что она все еще смотрит ему вслед из окна.
Впрочем, Джо больше всего был занят своими собственными болевыми ощущениями. Каждый шаг ему обходился дорого. Он страдал и от ран, и от яркого блеска отражаемых асфальтом солнечных лучей, резавших подбитые глаза, и от боли в суставах и мускулах. Он никогда не думал, что мускулы могли бы одеревенеть до такой степени. Решительно каждый отдельно взятый мускул отказывался работать. Пальцы распухли так, что двигать ими было почти невозможно; руки — от кисти до локтя — ужасно ныли. Вероятно, оттого, думал Джо про себя, что вчера пришлось, загораживая лицо и тело от ударов, подставлять под них локти. Интересно бы знать, как себя чувствует теперь Симпсон Красный, — последняя мысль сопровождалась чувством некоторой товарищеской симпатии к этому сорванцу, испытывавшему в это время, по всей вероятности, аналогичные ощущения.
На школьном дворе все взоры обратились в сторону Джо. Мальчики толпились вокруг него как-то особенно почтительно; даже сверстники и друзья выказывали ему подчеркнутое уважение, которого он раньше никогда не замечал.
Глава VI
ЭКЗАМЕНЫ
Ясно было, что Фред и Чарли уже успели распустить слух о ночных похождениях в Преисподней, о сражении с представителями рода Симпсона и о столкновении с бандой Рыбаков. Джо почувствовал немалое облегчение, когда в десять часов раздался звонок, возвещавший начало занятий. Он вошел в класс, сопровождаемый восхищенными взглядами школьников. Джо заметил, что девочки тоже смотрели на него, но с таким оттенком робости и страха, как будто видели перед собой самого Даниила, выходящего из Львиной пещеры, или Давида после его единоборства с Голиафом.
Положение героя очень стесняло Джо, и он был бы рад, если бы девочки отводили от него глаза, хотя бы ради разнообразия.
Не успел он это подумать, как всеобщее внимание уже обратилось в другую сторону.
Ученикам раздали бумагу, и учительница мисс Вильсон, степенная молодая особа, очевидно, представлявшая земной шар чем-то вроде огромного холодильника и потому вечно кутавшаяся в шерстяной платок и накидку, из которых не вылезала даже в самые жаркие дни, — мисс Вильсон сошла с кафедры и начертала на классной доске очень явственно, так, чтобы было видно всем, римскую цифру I.
Все глаза, а их насчитывалось в классе ровно пятьдесят пар, жадно впились в ее руку, терпеливо выжидая, что за этим последует, и в классе воцарилась мертвая тишина.
Внизу под римской цифрой I она написала: a) В чем состояли законы Дракона? б) Почему один из афинских ораторов выразился о них, что они были написаны «не чернилами, а кровью»?
Сорок девять голов наклонились к столам, и сорок девять перьев заскрипели по бумаге.
Один только Джо продолжал держать голову прямо; глаза его смотрели на доску столь безучастно, что зябкая мисс, оглянувшаяся через плечо, после того как руки ее медленно вывели следующую цифру, II, остановилась на мгновение и пристально воззрилась на него. Затем написала: а) Каким образом война между Афинами и Мегарой из-за острова Саламина вызвала законодательство Солона? б) Чем отличались законы Солона от законов Дракона?
Она снова оглянулась на Джо.
Он смотрел все так же тупо.
— В чем дело, Джо? — спросила она. — У вас нет бумаги?
— Нет, благодарю вас, есть, — ответил он и усердно принялся чинить карандаш. Он очинил его превосходно. Потом отточил острие. Не удовольствовавшись этим, он принялся с неистощимым терпением отделывать самый кончик острия и добился того, что сделал его еще тоньше. Звук перочинного ножика, скоблившего графит, развлекал пишущих и заставлял их озираться с недоумением. Джо этого не замечал. Возня с карандашом, казалось, поглощала все его внимание, а мысли отстояли одинаково далеко и от карандаша, и от древней истории.
— Без сомнения, всем вам известно, что экзаменационные работы пишутся чернилами. — Мисс Вильсон обращалась ко всему классу, но смотрела на одного Джо.
Отточенный на диво кончик карандаша, к сожалению, сломался, и Джо принялся за прежнее свое занятие.
— Я боюсь, Джо, что вы мешаете товарищам, — воскликнула мисс Вильсон, выведенная, наконец, из терпения.
Он оставил карандаш, спрятал перочинный ножик и снова уставился на доску. Что же он может сказать о Драконе, Солоне и всех этих греках? Он уверен, что провалится, вот и все. Незачем ему и читать остальные вопросы. Не стоит писать, даже если бы он и мог что-нибудь ответить на некоторые из них. Все равно провал неизбежен.
Кроме того, и писать-то больно. И смотреть на доску больно, и закрыть глаза больно, и даже думать больно.
Сорок девять перьев продолжали неумолчно скрипеть, торопясь поспеть за мисс Вильсон, которая испещряла доску все новыми и новыми вопросами, а он, Джо, слушал этот скрип и следил за выраставшими на доске строками, чувствуя себя глубоко несчастным. Голова у него болела и внутри, и снаружи, и он потерял всякую власть над своими мыслями.
Воспоминания о вчерашней ночи назойливо преследовали, точно чудовищный кошмар. Он старался смотреть на мисс Вильсон, которая теперь уселась на кафедру, старался думать о том, что она говорит, но учительницу заслонял носившийся в воображении образ задорного Рыжего Симпсона.
Ничего не поделаешь, приходится терпеть. Он чувствовал себя больным, разбитым и никуда не годным. Провал неминуем. И когда наконец после долгого томительного ожидания листы были собраны, то его лист попал в кучу совершенно чистый; на нем были написаны только его фамилия, название предмета и дата.
После короткого перерыва были собраны новые листы бумаги, и начался экзамен по арифметике. Джо не удосужился даже прочесть задачу.
При нормальных обстоятельствах он, пожалуй, справился бы с этой задачей, но сегодня об этом нечего было и думать. Он положил голову на руки и стал дожидаться следующего звонка. Взглянув на часы, он встретился глазами с Бесси, которая испуганно смотрела на него со своей скамейки. Ему стало досадно. И что это она взялась надоедать ему? Чего она беспокоится? Сама выдержит, конечно, — и довольно с нее. Он сердито взглянул на сестру и закрыл лицо руками. В это время раздался полуденный звонок. Джо опять подал чистый лист бумаги и вышел из класса вместе с товарищами.
Фред, Чарли и Джо любили завтракать на воздухе в особом укромном уголке школьного двора. Но сегодня их излюбленное местечко почему-то понравилось очень многим, и там столпилась целая куча завтракающих школьников. Джо поглядывал на них кисло. Его настроение никак не соответствовало положению увенчанного героя. Его мучила мигрень и мысль о дальнейших экзаменах, которые должны были продолжаться и после полудня.
Ему не нравилось поведение Фреда и Чарли. Они трещали, как сороки, о своих ночных похождениях (выдвигая, впрочем, его роль на первый план) и как-то чересчур покровительственно обращались со своими восхищенными товарищами. Попытки заставить его самого разговориться не увенчались успехом. От вопросов он отделывался нечленораздельным мычанием или лаконичным ответом.
Ему хотелось уйти куда-нибудь подальше, остаться одному, повалиться на траву и позабыть обо всех невзгодах. Он попытался уединиться, но за ним увязалось человек пять или шесть. Ему хотелось сказать им, что он хочет побыть один. Но гордость не позволяла ему это сделать. Вдруг смелая мысль пронеслась у него в голове. Зачем ему оставаться сидеть здесь, когда он знает, что экзамена выдержать не сможет? Зачем подвергать себя лишней пытке?
Лучезарная мысль увлекла его, и он принял решение.
Он направился прямо к школьным воротам и вышел на улицу. Удивленные товарищи остановились, а он продолжал идти как ни в чем не бывало и скоро, повернув за угол, скрылся из виду. Он шел куда глаза глядят, пока не очутился на трамвайной остановке. Трамвай выпускал в эту минуту пассажиров. Джо забрался в него и сел у окна. Трамвай ехал за город. Джо не заметил, как доехали до конечной остановки, и очнулся только тогда, когда трамвай стал заворачивать по кругу назад. Он соскочил с площадки и увидел перед собой огромное здание пароходной пристани. Значит, он проехал, ничего не слыша и ничего не замечая, через самый центр делового квартала Сан-Франциско. Джо взглянул на башенные часы пристани. Они показывали десять минут второго — еще можно попасть на пароход, отчаливавший в четверть второго. Это обстоятельство подтолкнуло его взять билет.
Без малейшего представления о том, что он будет делать дальше, Джо взял билет, заплатил за него десять центов, поднялся на палубу и через несколько минут уже плыл по заливу, направляясь в красивый город Окленд.
Часом позже он очутился неизвестно каким образом на Оклендской верфи. С того места, где он сидел, прислонившись воспаленной головой к какому-то столбу, ему видны были палубы нескольких небольших парусных судов.
Фланирующая публика останавливалась посмотреть на них, и вскоре они заинтересовали и Джо.
Их было четыре, и Джо со своего места мог разобрать их названия. На корме одного из них, стоявшего как раз перед ним, красовалась большими зелеными буквами надпись: «Привидение». Три других назывались «Каприз», «Королева устриц» и «Летучий Голландец».
На каждом судне была посредине каюта с печной трубой; из трубы «Привидения» поднимался дымок. Дверцы каюты «Привидения» стояли настежь открытые, и крыша ее была откинута, так что Джо мог разглядеть внутренность каюты и хлопотавшего около печки молодого человека лет девятнадцати-двадцати, в высоких морских сапогах, синих штанах и темной шерстяной фуфайке. Засученные по локоть рукава открывали крепкие руки с бронзовым загаром; такого же цвета было и его лицо. Оттуда доносился и щекотал обоняние приятный запах кофе, смешанный с запахом вареных бобов.
Парень поставил на плиту сковородку с ломтиками сала и, когда эти ломтики зашипели, кинул на нее толстый кусок бифштекса. Во время работы этот здоровяк разговаривал со своим компаньоном, который черпал ведром соленую воду и поливал ею кучи сваленных на палубе устриц. Закрыв устрицы мокрыми мешками, его товарищ вошел в каюту, и они вместе сели за обед.
Это зрелище задевало струны романтической натуры Джо. Вот это жизнь, эти люди действительно живут, свободно дышат на широком водном просторе, под открытым небом; солнце, ливень, ветер, бушующее море — их родная стихия.
А он, бедняга, томится вместе с полсотней таких же, как он, арестантов, ежедневно просиживая часами в школьной казарме, набивая голову всяким хламом! Эти люди живут счастливо и беззаботно, дышат полной грудью, гребут, управляют парусами, варят сами себе пищу и, наверное, переживают такие приключения, которые им, школьникам, и во сне не снятся…
Джо вздохнул. Он чувствовал себя созданным именно для такой вольной жизни, а не для школьной науки. Учение совершенно не по нем.
Экзамена он сдать не мог, тогда как Бесси, без сомнения, возвращается теперь домой торжествующая, выдержав экзамены, все до одного, самым блистательным образом.
О, какое невыносимое создалось положение! Отец ошибся, определив его в школу. Хорошо учиться тем, у кого есть охота к учению. Ясно, что у него нет ни малейшей склонности к наукам. Разве нельзя сделать себе карьеру помимо школы? Сколько великих людей вышло из самых низких сословий! Простые матросы становились хозяевами целых флотилий, вершили большие дела и заносили свои имена на страницы истории. Почему бы и ему не сравняться с ними?
Джо закрыл глаза и почувствовал себя глубоко несчастным; когда же он раскрыл их вновь, то сообразил, что он спал и что солнце уже близко к закату.
Он вернулся домой, когда уже стемнело, и прошел прямо к себе в комнату, не встретив никого из домашних. Растянувшись между прохладными простынями, он облегченно вздохнул, утешая себя тем, что как-никак, а от истории он все же отделался.
Но затем мелькнула другая неприятная мысль, что теперь потянется длинное полугодие и что через шесть месяцев ему предстоит опять сдавать экзамен по истории.
Глава VII
ОТЕЦ И СЫН
Читать бесплатно другие книги:
