Пришельцы, дары приносящие (сборник) Гаррисон Гарри

Маннгеймер с топотом ворвался в кабинет, шаря поросячьими глазками по сторонам:

– Я ищу мошенника по имени Цзинь. Где он?

– Его явно здесь нет, иначе бы вы его увидели. Можете идти.

– Меня не проведешь, О’Хара. Цзинь вошел в это здание вместе с вами, и никто не видел, как он вышел.

– И тем не менее доктор Цзинь ушел отсюда, и лишь некомпетентность помешала вашим тупоголовым помощникам это заметить.

– Вы настаиваете на своих словах? – спросил Маннгеймер, и на его лице заиграла ухмылка.

– Счастливого пути, сержант. Мне нужно работать.

– Как пожелаете, О’Хара. Еще увидимся.

Повернувшись, полицейский с откровенным торжеством затопал прочь. Джефф нахмурился, пытаясь понять, какие каверзы на сей раз рождаются в пыльных закоулках этого крошечного мозга. Заперев дверь, он выпустил благодарного Цзиня, и они снова выпили, а потом Джефф повел его к одному из самых неприметных выходов из здания.

Несрочных дел в КБОККе не бывало, и остаток дня Джефф посвятил всевозможным рутинным мелочам, которые погребли под собой воспоминания о загадочной улыбке сержанта точно так же, как груды административных бумаг погребли под собой отчеты Цзиня. Добраться до них удалось лишь через неделю с лишним, солнечным утром понедельника, когда Джефф наконец разложил перед собой исписанные мельчайшим почерком страницы.

– Похоже на китайский, – пробормотал он. – Вы понимаете по-китайски, Салли?

– По-испански, по-французски, по-немецки и по-итальянски, – ответила она, занося карандаш над блокнотом. – Готовы диктовать?

– Терпение. Я не могу диктовать, пока мне нечего сказать. Загляните в верхний ящик, нет ли там большой лупы? – Взяв лупу, он наклонился ближе. – Ясно. Все-таки это по-английски, но Цзинь выбрал не ту профессию – ему бы писать Британскую энциклопедию на зернышках риса. Ну и подробности! Только послушайте: «Вошел в дом в шестнадцать десять, поднялся по лестнице из двадцати четырех ступеней на второй этаж, затем свернул налево в ванную, где почистил семнадцать игл…» И тут все в таком духе! Я просил о подробных отчетах, но не настолько же!

Зазвонил телефон. Джефф взял трубку.

– Мистер О’Хара, – послышался женский шепот, – бросайте все и немедленно приезжайте!

– Кто говорит? – так же шепотом спросил Джефф. – И почему вы шепчете?

– Боюсь, меня подслушивают. Я говорю с телефона в кухне. Мой муж Харви… Харви Розенкранц… он и еще несколько человек держат здесь бедного доктора Цзиня. Угрожают ему всеми карами, обзывают по-всякому, кричат что-то про полицию, гражданский арест и все такое. Вы должны помочь! Доктор Цзинь дал мне ваш номер и сказал, что вы обязательно придете.

– Помощь уже в пути. Дайте адрес и ждите.

Дорога была свободна, и, несколько раз нарушив правила дорожного движения, Джефф добрался до места за десять минут. Входная дверь была приоткрыта – наверняка дело рук миссис Розенкранц. Войдя, Джефф двинулся на рассерженные голоса. Шестеро мужчин столпились вокруг дивана, почти полностью заслонив хрупкую фигуру Цзиня. Похоже, этим людям было что сказать китайцу, причем далеко не самое приятное, и его ноги вздрагивали при каждом громогласном обвинении.

– Что тут происходит?! – рявкнул Джефф.

К нему повернулись удивленные лица.

– Кто вы? – спросил стоявший ближе всех.

Джефф раскрыл бумажник, показывая золотой жетон, и тут же закрыл, прежде чем они успели прочитать выгравированные слова: «Джеффри О’Хара, директор фонда КБОКК».

– Кто тут вызывал полицию? – спросил он.

– Я, офицер, – вперед шагнул коренастый краснолицый тип. – Моя фамилия Розенкранц. Приятно, что полиция работает быстро, я звонил всего три минуты назад.

– В наши дни скорость и оперативность – главное в раскрытии преступлений, – с важным видом произнес Джефф. – Итак, в чем суть заявления? – Он достал блокнот и карандаш.

Мужчины расступились, и Джефф увидел диван, а на нем дрожащего Цзиня.

– Все из-за этого шарлатана. – Розенкранц указал на китайца. – Он дурил головы нашим женам, втыкал им какие-то волшебные иголки. Полная чушь! Это началось довольно давно, мы узнали лишь случайно. Некоторые из нас – Брайан, Том и я – инженеры, работаем в компании, которая занимается космическими исследованиями. Несколько дней назад за разговором выяснилось, что все мы знаем этого Цзиня, и, пообсуждав его, мы расспросили наших жен и их подруг. Оказалось, что несчастных женщин, жертв этого прохвоста, уже очень много. Мы разработали план, а сегодня пришли и поймали этого типа с поличным, когда он обрабатывал мою жену.

– Для меня это страшный удар, – послышался из дверей слабый голос миссис Розенкранц. – Вряд ли я его переживу.

Никто не обратил на нее внимания.

– Этот тип втыкал в нее иголки! – негодующе заявил один из мужчин. – Будто фаршированного цыпленка зашивал!

– Очень хорошо, – сказал Джефф, что-то записывая в блокноте. – Кто из вас подаст заявление?

– Мы все, – ответил Розенкранц.

– Значит, доктор Цзинь лечил всех вас?

– Нет, только наших жен. Разве вы не поняли?

– В таком случае, чья жена подаст заявление?

– Ничья. Офицер, похоже, вы не понимаете. Этот мошенник втерся в доверие к нашим женам, они его просто обожают. Мы лишь оказываем им услугу, помогая избавиться от этого типа.

– Вы бы оказали куда лучшую услугу себе, если бы ознакомились с законом, прежде чем беспокоить полицию, – сурово произнес Джефф, захлопывая блокнот. – У вас не больше оснований отправлять за решетку доктора Цзиня из-за того, что он практикует акупунктуру, чем арестовывать хиропрактика за то, что он вправляет кости.

– Но тут совсем другое дело, – возразил один из мужчин. – Этот сумасброд занимается медициной без лицензии.

– В самом деле? – поинтересовался Джефф. – Можете доказать? Не забывайте: то, что мы называем медициной, на самом деле аллопатия, система лекарственного лечения тела, одна из многих существующих в современном мире разновидностей медицины. А доктор Цзинь не занимается аллопатической медициной – он занимается акупунктурой, куда более древней, чем любая западная медицина: ее использовали в Китае еще пять тысяч лет назад. У вас есть медицинская степень, доктор? – обратился он к китайцу.

– И не одна, – слабым голосом ответил Цзинь. – Дипломы лучших школ и университетов. Могу показать…

– Не нужно, – сказал Джефф. – Думаю, все ясно.

– Но… это же полный бред! – взорвался Розенкранц.

– В самом деле? – холодно спросил Джефф. – Скажите это Британскому обществу акупунктуры, у которого, кстати, своя больница в Лондоне, и другим подобным организациям. Скажите это всем, кого лечили иглоукалыванием и кто готов подтвердить его действенность в суде. Скажите это любому человеку в Китае, где акупунктура применяется наравне с западной медициной и пациенты могут выбирать, к чьим услугам прибегнуть.

– Этого просто не может быть, – жалобно проговорил один друзей Розенкранца. – Разве можно повлиять на здоровье человека или процессы в его теле, просто втыкая в него иголки?

– Достаточно ткнуть иглой лягушку, – сказал Джефф, – и при определенных условиях это вызовет разновидность искусственного оплодотворения. Если беременность не является результатом происходящих в теле процессов, тогда что это? Пожалуй, акупунктура достойна того, чтобы ее изучать, а не отвергать с ходу.

Миссис Розенкранц принесла Цзиню стакан воды, который он благодарно принял. Все молчали.

– Кто-нибудь хочет сделать заявление для полиции? – спросил Джефф.

Ответом была тишина.

– У кого тут заявление для полиции? – раздался в дверях знакомый громыхающий голос.

– Ни у кого. – Джефф с ангельской улыбкой повернулся к Маннгеймеру. – Это просто ошибка, сержант, никто ни на что не жалуется.

– Что вы здесь делаете, О’Хара?

– Помогаю вам, сержант, – устраняю проблемы до их возникновения и экономлю муниципальные деньги. Похоже, эти люди приняли меня – естественно, совершенно случайно – за офицера полиции и изложили суть их проблем. Я же в свою очередь доказал им, что никаких проблем на самом деле нет.

Маннгеймер нахмурился, переваривая услышанное своим ржавым мыслительным аппаратом, и наконец спросил:

– У кого-то из вас есть жалобы?

Все молчали.

– Мы думали, что есть, но, похоже, уже нет, – наконец послышался несчастный голос. – Но я точно знаю: этот Цзинь шарлатан и с ним нужно что-то делать!

– Обвинить его в нападении? – с надеждой предложил Розенкранц. – В конце концов, он втыкал иголки в мою жену.

– Но она сама об этом просила, – заметил другой инженер. – Такой вариант не годится. Может, полиция сумеет обвинить его еще в чем-нибудь, вроде бродяжничества или взяточничества?

– В ограблении, – сказал Розенкранц. – Несколько дней назад, после того как он здесь побывал, мой сейф взорвали и обчистили. Может, удастся привлечь его за это?

– Почему бы и нет? – поддержал его приятель. – В мой дом тоже проникли после того, как там побывал Цзинь, и украли драгоценности моей жены.

Последовал радостный хор – оказалось, что все присутствующие стали жертвами ограбления в течение нескольких дней после визита Цзиня. Они яростно уставились на китайца, который еще сильнее вжался в диван.

– Я ни в чем не виноват, ни в чем, – еле слышно пробормотал он.

– Ну да, как же, – усмехнулся Розенкранц. – Арестуйте его, офицер. Исполните свой долг.

– Полагаю, так я и сделаю, – мрачно кивнул Маннгеймер. Неуклюже заведя руку за спину, он отцепил с ремня наручники. – Могу теперь сказать, что мы вели тайное расследование всех упомянутых преступлений и уже приближались к цели. Но лучше арестовать его прямо сейчас – мне вовсе не хочется, чтобы преступник сбежал из города, сообразив, что ему наступают на пятки.

Шагнув вперед, он защелкнул наручники на запястьях Джеффа, который впервые в жизни потерял дар речи от удивления.

– Джеффри О’Хара, – произнес Маннгеймер, с трудом сдерживая победную ухмылку, – вы арестованы за грабежи.

К Джеффу наконец вернулась способность говорить.

– Вы что, совсем из своего ничтожного умишка выжили?

– Сознайтесь, О’Хара, и отдайтесь на милость суда, доказательств вашего преступления более чем достаточно. – Сержант пронзительно свистнул сквозь зубы, и в дверь просунул голову еще один детектив. – Ступай к машине О’Хары, – приказал Маннгеймер, – и перетряхни ее как следует. Собери как можно больше улик.

– Прошу прощения, – возразил Розенкранц, когда второй детектив вышел, – но, похоже, вы арестовали не того.

– Именно что того. Мы долго следили за этим персонажем, а присутствующий здесь Цзинь сотрудничал с нами, помогая собрать улики. Можно считать, дело закрыто.

– И где же ваша лояльность? – Джефф укоризненно взглянул на Цзиня. – Так-то вы отплатили за помощь, которую получали?

– Правда все равно всплывет, мистер О’Хара, – спокойно ответил Цзинь. – Никакая благодарность не помешает мне исполнить свой долг. Когда полиция представила доказательства ваших преступлений, у меня не осталось иного выбора, кроме как помочь ей.

– Совершенно верно, О’Хара, – подтвердил Маннгеймер. – На сей раз не отвертитесь. Вы просили Цзиня писать подробные отчеты о домах, где он бывал, чтобы вам не составило труда туда проникнуть. У нас есть копии. Цзинь показал нам потайную комнату в вашем кабинете, и там мы обнаружили некоторые предметы из числа похищенных. Мы даже опознали человеческий волос, найденный на взорванном сейфе Розенкранца. Он принадлежит вам.

– Это лежало в запасном колесе, сержант, – сказал детектив, входя в комнату с завернутой в ткань горстью ювелирных украшений.

– Ожерелье моей жены! – воскликнул один из мужчин.

– Признавайтесь, О’Хара, – злорадно произнес Маннгеймер. – Ваша песенка спета.

– Дело пахнет серьезной подставой, – сказал Джефф, мрачно бряцая наручниками. – Полагаю, вам не пришло в голову, что Цзинь мог подбросить эти вещи в мой кабинет и мою машину, а отчеты он писал специально для того, чтобы меня обвинить?

– Не сходится, – заявил Маннгеймер. – С учетом найденного в вашей машине, мы вернули все награбленное. Зачем ему было красть все это – лишь затем, чтобы отдать обратно?

– Затем, что у него имелись свои веские причины, – послышался с порога чей-то голос.

– Адвокат Доббсон? – часто моргая, спросил Маннгеймер. – Что вы здесь делаете?

– Да, я Доббсон, и я юрист, хотя никогда не имел адвокатской практики. Большинство агентов ФБР получили юридическое образование. – Он поднес к выпученным глазам Маннгеймера блестящий жетон. – Пришлось действовать несколько поспешнее, чем мне бы хотелось, но, боюсь, вы меня к этому просто вынудили.

– О чем вы?! – заорал Маннгеймер. – Вы представились адвокатом и внесли залог, чтобы Цзиня освободили из тюрьмы.

– Верно. Мы давно шли по его следу и не желали, чтобы на пути у нас встала грубая полицейская сила. Нужно было, чтобы он вышел из тюрьмы и продолжил свою деятельность.

– Колоть людей? – усмехнулся Маннгеймер.

– Не только. Вор из него получился не хуже, чем лекарь, а может, даже и лучше. А еще он китайский агент…

– Что вы себе позволяете? – возмущенно заявил Цзинь с чистейшим нью-йоркским акцентом. – Я такой же американец, как и любой другой из здесь присутствующих, и могу это доказать. Меня зовут Сэмми Цзинь, и у меня есть свидетельство о рождении…

– Не утруждайте себя, майор, – сказал Доббсон. – В Далласе мы нашли настоящего Сэмми Цзиня, он работает в ресторане. Этот простак рассказал нам, как продал свои документы некоему другу. Этот друг – вы, майор, и вы вовсе не американец. Вы член «Ба-Чжа-Ан-Дуна», грозной тайной службы…

Оттолкнув стоящего рядом, Цзинь метнулся к двери. На его пути оказался только Джефф, который подставил ногу. Цзинь упал, перекатился, но тут же вскочил и прыгнул к выходу. Дорогу ему преградил внезапно появившийся на пороге человек со стальным взглядом и револьвером в руке.

– Вот и отлично, – весело сказал Доббсон. – Я надеялся, что вы успеете. Мы застигли его врасплох, и, возможно, у него в портфеле лежит то, что нам нужно.

– Так оно и есть, сэр, – сказал человек с револьвером, держа Цзиня под прицелом. – Я заглянул в его портфель, пока все были заняты тут, и нашел микропленки с чертежами ракеты «Аттила».

– Это наш новый проект… – ошеломленно произнес Розенкранц. – Как чертежи к нему попали?

– От вас, джентльмены, – пояснил Доббсон. – Службе безопасности известно, что некоторые из вас берут работу на дом, но вам ничего не говорили – мы надеялись, что на такую приманку придет крупная рыба. Так оно и случилось. Агент проникал в дома и забирал ценности, чтобы замаскировать свой интерес к документам. Ему нужна была информация, а не украшения – вот почему он согласился расстаться с ними, чтобы полиция могла сфабриковать обвинение против мистера О’Хары. – Он повернулся, вперив хмурый стальной взгляд в Маннгеймера. – Мистер О’Хара ни в чем не виновен, и его следует немедленно освободить. И впредь, сержант, не валяйте дурака и не связывайтесь с преступниками, пытаясь собрать улики против честного гражданина. Иначе может пострадать ваша карьера. Вам понятно?

Маннгеймер лишь тупо кивнул, отпирая наручники. Доббсон пожал Джеффу руку, едва та освободилась:

– Приношу извинения и выражаю признательность, мистер О’Хара. Вы оказали неоценимую услугу своей стране, позволив этому агенту собирать на вас компромат. Естественно, в вашей полной невиновности никто никогда не сомневался. Вы получите официальное письмо с благодарностью за помощь.

– Что ж, меня это вполне устраивает, – сказал Джефф. – Можно компрометировать меня сколько угодно, главное – результат. Ответьте только на один вопрос: Цзинь действительно специалист по иглоукалыванию?

– Лучший во всем Китае. Насколько нам известно, он даже лечил Мао.

– Вот девочки удивятся, – улыбнулась миссис Розенкранц. – А мы с ним договорились о вполне приемлемой цене. Но где теперь найти другого доктора?

– Почему бы не спросить Цзиня? – предложил Джефф. – Возможно, он кого-нибудь порекомендует.

– Отличная мысль! – Она повернулась к Цзиню, безвольно повисшему в крепких руках сотрудника ФБР.

Доббсон сказал миссис Розенкранц, что с арестованным ей разговаривать нельзя. Муж велел ей выйти. Она заявила, что он жестокий человек. Инженеры о чем-то спорили друг с другом, за исключением одного, оравшего на Маннгеймера.

Улыбнувшись, Джефф помахал не обращавшей на него внимания толпе и вышел.