Ведьмин подарок Пономаренко Сергей

Сознание у Ларисы немного прояснилось, видение с пауком исчезло, но мысли продолжали путаться, и ее слегка подташнивало. Она ощутила, что ее несут, делая это небрежно, даже грубо, то и дело больно задевая ею за какие-то углы. Ее положили на что-то твердое и прикрыли чем-то теплым. Согревшись, она успокоилась и стала засыпать, но это уже был сон без сновидений…

Наша поездка была довольно продолжительной и закончилась возле каменного строения с высоким цоколем, стоявшего возле ручья, недалеко от впадения в реку. Это явно был нежилой дом. Я увидела сбоку здания огромное деревянное колесо с лопастями и догадалась, что это водяная мельница. Вышедший из дверей мельницы приземистый бородатый мужчина с квадратной фигурой и ямщик занесли Ларису внутрь мельницы. Ее положили на большой ларь, стоявший рядом с каменными жерновами. По углам крышки ларя были вделаны кольца с кожаными ремешками, которыми привязали руки и ноги Ларисы, таким образом распяв ее. В помещение вошел высокий мужчина, одетый в длинный черный плащ, его лицо скрывала темная повязка, а на голове была широкополая шляпа. Я вздрогнула от неожиданности — этот человек был очень похож на монстра из сновидения Ларисы. Ямщик и бородатый мужчина сразу вышли, с Ларисой остались незнакомец в черном и Христя. Про себя я прозвала незнакомца Черный Нелюдь.

Он взял горящий керосиновый фонарь и, подойдя к Ларисе, посветил ей прямо в лицо. Лариса пришла в себя и, приподняв голову, завертела ею, пытаясь осмотреться. Но свет фонаря слепил ее, не давая этого сделать. Ее мысли еще путались, и она с трудом вспомнила цветочницу Христину, чайную, как она потеряла сознание.

— Ну что, она пришла в себя? — спросил незнакомец у Христины, словно не веря своим глазам.

— Она видит и слышит нас. Ты помнишь меня. Лора? — спросила Христина.

— Не-ет. Где-е я? — Голос Ларисы был едва слышен, она с трудом говорила, растягивая слова. — Ла-ампу уберите. Бо-ольно гла-азам.

— Спасибо, пани, за чай и пироги. Благодарствую! — произнесла Христина с издевкой. Она теперь говорила уверенно, а не заискивающе.

— Хрис-тива… Что со мной?

— Кофею-с обпилисъ, пани. Вот сюда и привезли — для поправки драгоценного здоровья.

— Где я?! — Лариса окончательно пришла в себя. — Что здесь происходит, Христина? Почему я связана?

— Любопытны не в меру, пани. Запамятовала — Лора! Ведь так вы просили себя называть?

— Я даже не успела прогуляться по городу. В чем любопытство мое, Христина?

— Не твое, так дружка твоего — местного сыщика Адама. Всюду лазит, выспрашивает, вынюхивает. Не иначе как сюда ночью заявится — тебя искать. Вот тут мы с ним и побеседуем. Приманкой ты нам будешь.

— Ответьте ради Бога — все равно я в ваших руках и ничего не смогу предпринять, — что с Эмилией?

— Не забегай вперед — скоро все узнаешь. Лора. Потерпи немного! — произнес мужчина, и на рот Ларисе легла повязка. — Так-то оно лучше будет! До скорой встречи!

Свет фонаря перестал слепить ей глаза, но они не сразу привыкли к полумраку, и Лариса успела заметить лишь две неясные тени, скрывшиеся за дверью.

Итак, она попала в ловушку устроенную цветочницей Христиной. Ларисе до сих пор не верилось, что та оказалась такой вероломной. Она вспомнила, как непосредственно вела себя Христина в чайной, как жадно уплетала пироги — неужели тогда она уже знала, чем все это закончится? Чудной вкус был у кофе — не иначе как в него подмешали отраву, ввергшую ее в беспамятство. Это могли сделать Христина или половой. Раз Христина здесь — выходит, она. У Христины поменялся голос, манеры, словно это были два разных человека — в чайной и здесь.

Лариса, насколько могла, повернула голову, пытаясь рассмотреть помещение, в котором находилась. Несколько горящих свечей, оставленных Христиной возле ее изголовья, ей мало помогли. Она собрала все силы, задергала руками-ногам и, завертела головой, пытаясь сбросить хотя бы повязку со рта, но все было напрасно. Ей оставалось лишь ожидать дальнейшего развития событий, не рассчитывая ни на что хорошее. Эти люди придумали хитроумную ловушку, в которую должен попасть Адам, и приманкой служит она, оказавшись здесь из-за своей беспечности. Ничем она не может помочь Адаму и, получается, погубит его. Ей вспомнился недавний пасьянс, предупреждающий о грядущей опасности сыщику, но она ничего не предприняла. Я поразилась — собственная незавидная участь Лору словно не волновала.

От невозможности изменить положение тела у Ларисы затекли руки, спина, она закоченела от холода, и ко всему стал чесаться кончик носа, добавляя мучений. От невозможности что-либо сделать она заплакала, обильно оро шая слезами повязку, стягивающую рот.

Мне было очень жаль Ларису, но я не могла ей чем-нибудь помочь, разве что поплакать вместе с ней.

Неожиданно раздался звук, как будто кто-то скребется в окно. Лариса скосила глаза в ту сторону, но иичего не увидела из-за непроглядной темени. Подумав, что это может быть Адам, она начала вертеться на столе, пытаясь крикнуть и предупредить об опасности, но повязка позволяла издавать лишь нечленораздельные звуки. Тут ей в голову пришла мысль, что именно этого и добиваются от нее — чтобы она своим жалким видом заставила Адама забыть об осторожности, и тогда ловушка захлопнеться. Лариса затихла. Я же бросилась к окну, как вдруг стекло громко треснуло, на пол посыпались осколки, а меня подхватил разноцветный вихрь…

Глава 15

Звон разбитого стекла слился с мелодией дверного звонка, и я, очнувшись от видения, сразу не могла понять, где я и куда исчезло то, что еще мгновение назад меня окружало. Разобравшись, что я нахожусь в СОБСТВЕННОЙ спальне (никак не привыкну к тому, что все это мое!), я поежилась от ночной прохлады, набросила халат и направилась к двери. Часы в гостиной показывали полпервого ночи. Мне вспомнились угрозы Бафонета, нападение во дворе, попытка забраться в мою квартиру, и сразу расхотелось открывать дверь, кто бы за ней ни стоял. Но любопытство пересилило страх, и я, сбросив тапочки, на цыпочках тихонько подкралась к двери и заглянула в глазок. Я там ожидала увидеть кого угодно: Бафонета, тамплиеров, Валентина, старика Ашукина, Вия, джинна Хоттабыча — но только не Стаса. Я молча похвалила себя за предпринятые меры предосторожности, надеясь, что он не услышал моих передвижений за дверью. Стас приставучий, как репейник, и, услышав мой голос, он бы ныл и ныл до тех пор, пока мне это не надоело бы, тогда я открыла бы дверь. К тому же мне показалось, что он крепко выпил.

— Иванна, я слышу твое дыхание! Ты здесь? Открой дверь, мне надо сообщить тебе что-то очень важное! — Его лицо, приблизившись к глазку, сразу уродливо изменилось, вытянулось, стало чужим и враждебным, глаза выпучились.

«Открыть дверь? Как бы не так! Я тебя не приглашала! И что может быть настолько важным, чтобы заявиться среди ночи?! Твои важные вещи написаны у тебя на лице: хорошо выпил и захотел погусарить. А тут я — одинокая и со свободной жилплощадью. Фигушки! У меня хватит терпения, чтобы узнать, что это за важные вещи, утром, в официальной обстановке. Я не собираюсь выслушивать это в накинутом на голое тело халате!» Закончив мысленный монолог, я молча, на цыпочках отошла от двери, несмотря на то что Стас продолжал звонить. Добравшись до дивана, я накрыла голову подушкой и сразу оглохла. «Посмотрим, надолго ли у тебя хватит терпения торчать под дверью!»

Сон не шел, под подушкой было душно, и в воображении мне все виделся Стас, продолжающий мучить дверной звонок и испытывать терпение соседей по площадке.

«Скажу ему через дверь пару теплых слов, а если не послушается, то вызову наряд милиции», — решила я и отбросила подушку. В квартире стояла тишина. Я вновь вышла в коридор и заглянула в глазок — на площадке никого не было. «Вот это кавалер — и десяти минут не простоял под дверью!» — возмутилась я и направилась на балкон.

Зачем? Не знаю — просто потянуло. Я посмотрела вниз, во двор.

Вход в парадное освещала слабенькая лампочка, и под ней стояли двое. Стаса я узнала сразу, но и второй мне был смутно знаком. Он пожал руку Стасу и исчез в темноте. Я узнала второго и почувствовала, как у меня задрожали ноги, но не холод был этому виновник — если меня не подвело зрение, то это был Ашукин! Что ему нужно было у моего дома среди ночи, в компании со Стасом?!

Остаток ночи я не могла заснуть, раздумывая об увиденном. Я ощущала себя одинокой и слабой, оказавшейся внутри зловещего невидимого круга, сжимающегося вокруг меня. Случайно, неосознанно я оказалась втянутой в непонятную для меня игру, где мне отведена роль пешки, и только вопрос времени, когда мной пожертвуют.

Стас, старик Ашукин — если они имеют отношение к угрозам по телефону и нападению во дворе, то какова их цель? Это связано с пропавшей Ингой и моими попытками ее найти? Но ведь я топчусь на месте и практически ничего не сделала, чтобы представлять опасность для ее похитителей? Может, я заблуждаюсь и все это связано с моей квартирой или с тем, что в ней спрятано? Лже квартирантка и фальшивый интервьюер стремились сюда попасть. Стас, то шутливо, то напористо неоднократно пытался напроситься ко мне в гости, а сегодня ночью, сговорившись с Ашукиным, только притворялся пьяным, имея цель проникнуть в мою квартиру. Возможно, я ошиблась, и внизу со Стасом находился не Ашукин, а кто-то другой?

А если кроме пропавших рукописей в квартире находится нечто, по-прежнему привлекающее их внимание?

Теснившиеся в голове мысли не давали уснуть, и я решила прибегнуть к проверенному способу борьбы с бессонницей — принять снотворное. Я встала и прошлепала босиком в гостиную. В пакете с лекарствами нашла докормил и бросила таблетку в стакан воды. Подождала, пока шипящий гейзер успокоится, и выпила все до дна.

Неприятный вкус снотворного заставил меня поморщиться, как будто я съела лимон без сахара, и я решила закусить сладеньким. Еще раньше я заметила на полке коробку конфет «Грильяж». Мне эти конфеты не очень нравились, из-за твердости я их прозвала «зубодробильными», но это было лучше, чем ничего. Достав коробку, я ощутила ее тяжесть и обрадовалась — полная. Ничто мне не мешало съесть прямо сейчас пару конфет, после чего отправиться спать.

Вместо конфет я обнаружила в ней соль, причем слежавшуюся в комочки, пожелтевшую. От открывшегося моему взору сюрприза я уронила коробку, и соль рассыпалась.

Кто, зачем и каким образом? Это была девушка, укравшая рукописи? Но тогда я заметила бы эту коробку значительно раньше. Кто-то чужой проник в мое отсутствие в квартиру и подбросил ее? Мне вспомнилось, что Марта, уехав, оставила дверь квартиры незапертой. Не исключено, что за это время кто-то проник сюда и принес с собой эту коробку с солью. Но зачем и кто? Тот, кто знал эту историю с солью, а это были Марта и Валентин. Марта отпадает. Так это Валик решил меня разыграть? С трудом верилось в это. Тут я вспомнила, что рассказала эту историю подружкам-журналисткам, которых пригласила на девичник в кафе, а это то же самое, что сообщить об этом «по секрету всему свету». А если Марта права и это не розыгрыш?

На меня накатила волна страха, и захотелось бежать из квартиры, где я ощущала себя, как в капкане. Вспомнилась общеизвестная аксиома: «Бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке». Ведь странно, что я, можно сказать, чужой человек Ларисе Сигизмундовне, ни с того ни с сего получаю от нее в дар квартиру. Может, и не дар это, а наказание — последняя дьявольская проделка старой ведьмы перед смертью?

Сумбурные мысли плясали в отяжелевшей голове, не оставляя следов в сознании. Внезапно я вспомнила дружеский совет Марты: «Тебе поможет соль! Она заберет негативную энергию из квартиры!» Окружающие предметы потеряли четкость, задвоились и затроились, а пол вдруг вздыбился, будто палуба корабля на высокой волне, и бросил меня на диван. Я закрыла глаза, борясь с тошнотой, как при морской болезни.

«Это Судьба подсказывает, что нам пора с вами познакомиться. Так вы здесь живете?» — раздался голос Валентина, он вытянулся ввысь, словно гигантский колос пшеницы, а мне на ухо уже шептал электрик с сизым носом: «Когда выходил от старухи, то, ей-богу, крестился. Ведьмой она была!» Перед глазами возникла унылая фигура в пальто, напоминающая безликого аватара: «Мы проводим опрос о работе ЖЭКа, вы должны заполнить анкету». Его заслонил раскрасневшийся, непрерывно жующий Стас, он прошамкал с полным ртом: «Если тебе что-то надо, то ты, как пиявка, вцепишься, пока не добьешься своего, а когда я к тебе обращаюсь с дружескими предложениями — тебе все некогда». Его обнял за плечи старик Ашукин во фраке, украшенном множеством орденов, и гордо сказал: «Мой прадед работал поваром у Браницких и многое мне рассказывал!» Неожиданно их накрыл черный плащ, и долговязый гот Дом торжественно произнес: «Так умрите, рабы ложного Императора; славься. Повелитель Ночи!» Пузырящийся плащ стал оседать, становясь все меньше в размерах, из-под него показалась все увеличивающаяся лужа крови. Наконец плащ пая на землю, и гот Дом его забрал. Лужа крови стала быстро сворачиваться бурыми колбасками. А затем все исчезло, и я по-настоящему провалилась в глубокий сон без сновидений.

Глава 16

Телефонная трель ворвалась в сон, и этот Звук буквально взорвал мне мозги, вызвав ужасную головную боль. Открыть глаза было выше моих сил, но и унять мучительный трезвон домашнего телефона можно было, лишь подняв трубку. Совершив невероятные, сверхчеловеческие усилия, я поднялась и, шатаясь, поплелась в гостиную, где находился мучитель-телефон. Непонятно, кто мог мне по чему звонить — ведь я никому из знакомых не давала его номер, только Марте.

— Говорите, а лучше сразу дайте отбой — я спать хочу! — прохрипела я в трубку.

— Ну, Иванна, ты меня и напугала! — раздался голос Валика. — Вечером к тебе заходил пару раз — нет дома. Звоню по мобильному — не отвечаешь. У тебя что-то стряслось? Может, требуется моя помощь?

— Валик, я ценю твою заботу обо мне, но дай еще немного поспать. Я тебе сама позвоню!

— Хорошо, хорошо, Иванна. Извини, что разбудил, но только ответь на один вопрос — у тебя все в порядке?

— Ты мне напоминаешь героя американских вестернов, склонившегося над приятелем, продырявленным дюжиной пуль и задающего точно такой довольно глупый вопрос. Я отвечу словами того парня: «У меня все о'кей!» — и оставь меня в покое, дай поспать! — Швырнув трубку на аппарат, я вернулась в постель, но поняла, что уже не усну, и стала обдумывать ночные события.

Хотя я оставила Ларису в безвыходном, ужасном положении, мне ведь было известно, что все благополучно закончится — дожила же она до весьма преклонных лет. А в моем случае — полная неизвестность относительно даже ближайшего будущего. Не знаю, во что я вляпалась и чего от меня хотят. Если зрение не подвело меня и во дворе Стас по-приятельски общался с Ашукиным, это вынуждает сделать нерадостные выводы. Не думаю, чтобы они ночью встретились у меня под окнами для обсуждения результатов вчерашнего футбольного матча. Скорее всего, моя персона или моя квартира была главной темой их разговора. А кто Ашукину друг, для меня — наоборот.

Тут меня понесло — фантазия взыграла. Стасу лет тридцать, столько же было внуку Сосницкого Колеку в четырнадцатом году. Сладкая парочка вечно живущих вампиров, отец и сын — только на кой ляд им я? Или им требуется для бессмертия именно моя кровь? Вроде она обычная, второй группы с положительным резусом, часто встречается. Или их интересует нечто, припрятанное Ларисой Сигизмундовной в этой квартире? Может, дать им ключи и предложить: «Ребята-кровососы, берите отсюда что хотите, но только оставьте меня в покое!»

Я только подивилась собственной фантазии — уже поверила в существование вампиров и в вечную жизнь. А если старичок Ашукин таким странным способом за мной ухаживал, а я этого не поняла? И Стас, побуждаемый теми же инстинктами после «ста грамм», ломился ко мне домой? А я уже новую историю для Брема Стокера придумала.

Как я себя ни успокаивала, но действия Ашукина и Стаса у меня вызывали опасение. Может, они и не вампиры вовсе, но странные и, возможно, опасные люди.

Приведя себя в порядок, я подумала, что веду себя по-свински — живу в квартире у Ларисы Сигизмундовны, а еще ни разу не удосужилась сходить на ее могилу. Позвонить Валику и предложить сходить со мной на кладбище? Извинилась бы за нервный срыв и поблагодарила бы его за заботу обо мне. По дороге выяснила бы, не его ли это розыгрыш — появление коробки с солью в моей квартире? Но что-то подсказывало иное решение, и я набрала номер Егора:

— В моей жизни все слишком хорошо. И я решила позвонить тебе.

— Зная тебя, Иванна, понимаю это так, что у тебя имеются проблемы. Я могу чем-то помочь?

— Разве что сопроводить на кладбище.

Вечно занятый Егор, к моему удивлению, сразу согласился на мое предложение, лишь попросил два часа отсрочки, чтобы завершить начатые дела. Он хотел заехать за мной на своем автомобиле, но я решила, что ему с Валентином лучше не встречаться, и настояла на том, что приеду к нему на работу.

Я позвонила нотариусу, и он, услышав мой вопрос, сообщил, что мог бы и не знать, где захоронена клиентка, если бы ее внук перед своим отъездом не оставил ему эту информацию, высказав предположение, что наследнице это понадобится. Мне стало стыдно за то, что я вот уже почти две недели так и не удосужилась побывать на могиле своей благодетельницы. Ее внук, судя по всему, оказался человеком дальновидным и порядочным. Я слышала в трубке, как нотариус шуршит бумагами, то и дело неторопливо отвечая на вопросы своей секретарши. Наконец он прочитал: «Лукьяновское кладбище».

— Как — и это все?! Должны же быть какие-то дополнительные координаты, указано место? — растерялась я.

— Обычно лицам, производившим захоронение, выписывается пропуск, где указан участок, ряд, место. По-видимому, он так спешил, что не оформил его. Но вы легко выясните местонахождение могилы — Лукьяновское кладбище давно закрыто, хоронят там редко и за очень большие деньги. Удачи!

У меня оставалась уйма времени до встречи с Егором, и я решила навестить Стаса. После того как я его увидела ночью беседующим со стариком Ашукиным, у меня к нему не было доверия, зато накопилась масса вопросов. Я специально не предупредила Стаса о своем приходе, надеясь застать его врасплох. Меня очень интересовало, как он объяснит свое знакомство с Ашукиным и желание посетить меня ночью. Интуиция мне подсказывала, что его интерес ко мне не имеет ничего общего с ухаживанием. Но что им движет?

В кабинете я Стаса не застала, зато за его столом играли в шашки Митя и Пашка, знакомые мне опера.

— Ба! Какие люди к нам пожаловали! — весело воскликнул Пашка, увидев меня, и тут же проморгал шашку.

— Развлекаетесь! — осуждающе произнесла я. — Где Стас?

— А мы чем плохи? — Пашка отыграл шашку, но Мита тут же выиграл у него две, а свою провел в дамки. Пашка огорченно почесал макушку.

— К вам зашла симпатичная стройная девушка, которая жаждет внимания, а вы уткнулись в доску, и больше у вас ни к чему нет интереса. Хотя бы чаем угостили, что ли!

— Иванна права, — тут же откликнулся Пашка и рукой смея шашки с доски. — Ничья!

— Какая ничья?! У тебя никаких шансов не было! — возмутился Митя.

— Партия не доиграна — выходит, ничья. Твоя очередь идти за водой для чая. Слышишь, дама чаю просит!

— Я не дама, а девушка на выданье, — поправила я Пашку и устроилась за столом напротив него. — Вот скажу Стасу, что в его отсутствие вы эксплуатируете его стол для шашечных баталий! Он мужчина серьезный — будут разборки.

— А где еще играть? Стас аккуратист и педант; когда уходит, все бумаги прячет по ящикам и в сейф. А у нас столы от папок с делами ломятся. Теперь он зачастил в Белую Церковь, так что вряд ли сегодня будет.

— А чего в Белую? Вы же по городу работаете, — удивилась я.

— Дело он ведет — женщину здесь удавили, а живет она в Белой.

— Ты говоришь, что он туда зачастил. Может, у него там родственники живут?

— У Стаса родственники? Никого у него нет. Воспитывался он в детдоме «Счастливое детство», где-то около Днепропетровска.

— Понятно. А что вы еще можете о нем рассказать?

— Ты что, досье на него готовишь? — Пашка рассмеялся. Вернулся Митя и стал возиться с электрочайником.

— Просто интересно, что он за человек.

— Скрытный, сухарь и педант. А баб он любит… Пардон, девушек на выданье.

— Тьфу! Чайник не работает — сгорел, что ли? — подал голос Митя.

— Раз вы девушку не хотите напоить чаем, то я ухожу.

— Да сейчас что-нибудь придумаем! — Пашка вскочил.

— Мальчики, пока! Надеюсь, к следующему моему приходу вы чайник исправите! Стасу — пламенный поцелуй!

Я почувствовала, что волнуюсь; предстоящая встреча с Егором занимала меня больше, чем поиски могилы Ларисы Сигизмундовны. Посмотрела по календарю — прошло два месяца и одиннадцать дней с тех пор, как мы расстались с ним после моей выходки в кафе, но казалось, что прошли годы. К встрече я готовилась, как к первому свиданию, и долго выбирала наряд. Короткое черное платьице облегало меня, как перчатка, подчеркивая каждый изгиб моего тела; его дополняли легкая курточка и шнурованные ботиночки на сверхвысоком каблуке. Ничего, если буду немного выше его — возможно, это будет символично для нашей встречи. Я уложила волосы и тщательно нанесла макияж. Не помню, кто сказал: «Перед решительным делом мужчина думает, что ему говорить, женщина — что надеть». Ведь обычно побеждает тот, кто первым наносит удар, а мой наряд должен был произвести подобное действие.

Егор меня ожидал у входа в свой офис, и по его покрасневшему от студеного ветра лицу можно было предположить, что он вышел ранее оговоренного времени. На первый взгляд он был таким же, как и прежде: официоз в длинном темном пальто, черном костюме с бордовым галстуком, невозмутимым выражением лица и шлейфом дорогого одеколона, гипнотически действующего на меня. Его преуспевающий вид за версту кричал о достатке и неуклонном карьерном росте. Десять из десяти на вопрос о его профессии приняли бы его за адвоката или менеджера высокого ранга. Он слегка поморщился, когда я махнула ему рукой, предлагая забраться в мой «ниссан-микра», и, наклонившись к открытому окошку, предложил:

— Давай поедем на моем «лексусе».

«Ого, он, оказывается, за это время поменял автомобиль!» Мне ужасно хотелось проехаться на этом чуде тех ники, но перед тем, как бить «врага», надо вынудить его занять неудобную позицию. Для этого вполне подходит моя «малютка».

— Мне нравится быть за рулем.

— Нет проблем. Я тебе уступлю место водителя. Тебе будет интересно на «лексе» проехаться. — Он с явным неодобрением посмотрел на «малютку» — предмет моей гордости.

«Ну конечно, мы такие — нам подавай „позолоченную карсту с сотенным табуном лошадок под капотом!“

Он молча забрался на пассажирское сиденье, решив не дразнить меня, так как знал, что это ничем хорошим не закончится. Вообще-то я человек очень миролюбивый, если меня больно не задевать. А его мама меня задела так, что от воспоминаний об этом у меня в одно мгновение закипает кровь. Пассивная оборона Егора подействовала на меня умиротворяюще, и я стала вести себя, как пай-девочка, завела разговор о погоде. Ну о чем еще можно поговорить с человеком, которого, к сожалению, по-прежнему любишь? Затем я перевела разговор на общих знакомых по прежней работе — кого видел, что о ком слышал, хотя теперь мне это было „по барабану“. Он отвечал кратко, осторожно, словно ожидая от меня очередного подвоха. Мне хотелось хлопнуть его по плечу и сказать: „Расслабься, Егорка, — я не кусаюсь и к тебе претензий не имею“.

Дорога по перегруженным автотранспортом улицам города наконец привела нас к кладбищу, скрывающемуся за красной кирпичной стеной, и я припарковала автомобиль возле главного входа.

Мне стало стыдно, что я не подумала об этом заранее. Я пожала плечами и съежилась под порывами леденящего ветра, а Егор, окинув меня внимательным взглядом, предложил:

— Посиди в машине, а я пойду в контору и разведаю обстановку: где, что и как. Как фамилия усопшей и когда ее похоронили?

Мне было приятно ощутить его заботу обо мне, и, сообщив необходимые сведения, я скрылась в автомобиле. Мне вспомнились слова Бернарда Шоу: „Испытанием воспитанности мужчины или женщины является их поведение во время ссоры“. Я даже на мгновение засомневалась в правильности своего поведения в кафе во время последней встречи, но тут мне на выручку пришел Марти Ларни с любимым мною выражением: „Быть человеком — это много, но быть женщиной — еще больше“.

Егор не возвращался довольно долго, и я уже собиралась отправиться на его поиски, как он наконец появился, на мои вопросы отвечал односложно. Со словами: „Сейчас сама все узнаешь“, — он повел меня в контору. Скромная обстановка, поцарапанные столы и ожидающий меня горячий чай в большой кружке. И чудо — букет белых хризантем. Заметив мой взгляд, Егор пояснил:

— Здесь есть теплицы, так что с цветами у нас проблем нет. Давай, согрейся чаем, нам предстоит небольшая прогулка, а ты для нее слишком легко одета. Заодно тебе кое-что расскажет Тимофей. — Он указал на хозяина комнаты, небольшого кряжистого мужчину лет шестидесяти, в ватнике и лыжной шапочке. Его лицо было настолько иссечено морщинами, будто его изрубили саблей. Он, повинуясь жесту Егора, как музыкант оркестра дирижеру, сразу начал свой рассказ, и, по всей видимости, его словоохотливость обошлась моему спутнику в копеечку.

— Задала нам эта старуха хлопот! Такого никогда не было за все время, что я работаю на кладбище, А ведь уже четвертый десяток лет я здесь в штате Похороны теперь нечасто бывают — в основном подхоронения. Выкопали мы — я и помощник мой Яшка Басурман — ей яму, все как полагается. Это прозвище у него такое — за то» что насмешник большой, ничего для него святого нет. Все норовит напакостить да наподличать. Бывает, и цветы на соседнем военном кладбище ворует и дает на продажу своей подружке Соньке. Той тоже палец в рот не клади.

— Тимофей, ты по делу говори, — остановил его Егор.

— Словом, любит Яшка позубоскалить, как покойника начинают отпевать. Привезли старуху в гробу, а процессия — курам на смех, мужиков человек шесть, из них четверо несут гроб. А позади двое, один из них с нехорошим глазом.

— Как это — с нехорошим глазом? — не поняла я.

— Посмотрит на тебя — по спине мурашки ползут. Хотя второй мужик был ничего — щедро расплатился. Не торгуясь.

Я невольно вспомнила Ашукина и его неприятный взгляд. Неужели он был на похоронах?

— Микроавтобус остановился на аллее. К яме непросто было подойти, да еще с тяжелым гробом, лавируя среди могилок. Старуха на вид вся высохшая, но гляжу — четверо здоровяков несут, а с их лиц пот катится градом. Я с Яшкой позади, на расстоянии идем, а он по привычке зубоскалит, пытается меня рассмешить. А я в этом деле твердый, как кремень, — уважение к покойнику имею. Вдруг тот мужик, который расплачивался, приотстал от процессии — и к нам. «Не шути, парень, — говорит он, — это тебе может горем обернуться». И снова догоняет своих, а что их догонять, если они еле плетутся, словно груз непосильный тянут. А Яшка все не унимается, но говорит уже тише. А мужик снова услышал, хотя не должон был на таком расстоянии, и пальцем Яшке погрозил. Попа мужики с собой не привезли, сами постояли у гроба, о чем-то между собой переговорили и делают знак нам — мол, теперь ваша работа.

Мы крышку заколотили гвоздями и потихоньку гроб в яму опустили. А вот как стали веревку выбирать наверх, тут Яшка на гроб и свалился, руку зашиб, да и морду расквасил до крови. Лежит Яшка на гробу старухи, воет от боли, а тот, с нехорошим глазом, вроде как не видит его и грудочки земли вниз бросает. Мне помогли вытащить Яшку из ямы, отправили его в больницу. Одному мне пришлось яму закапывать. Вечером Яшка пришел злой, как черт, рука в гипсе — сломал ее. Я его упрекнул, мол, будешь знать, как над покойником зубоскалить. А он все ругается. Утром нашел его возле могилы, под столом, на который гроб ставили: сидит, волосы седые, руки трясутся, как у старика. Ничего не стал мне рассказывать, заявил только, что старуха — ведьма! Ушел с кладбища и даже носа сюда не показывает. Сонька, его подружка, также сгинула; видно, большой страх он увидел ночью. И чего ему ночью по кладбищу надо было шататься?

— Вторая серия «Вия», — прокомментировала я рассказ. Наверное, старичок решил развлечься и страшилками нас попугать.

— Хотите, верьте, а хотите — нет, — развел руками мужичок. — Идемте, сведу вас к могиле.

После горячего чая в моем легком одеянии было легче переносить пронизывающий ветер, но насморк я все же заработала. Повел гробокопатель нас между могилками, вижу, все старые, пятидесятые годы на табличках. В основном ветхие, с поржавевшими крестами и звездочками, но были и каменные, и из крошки.

На могиле Ларисы Сигизмундовны стоял новенький металлический крест, венчающий холмик насыпанной земли в форме параллелепипеда, прикрытый тремя венками из неживых цветов. На двух я прочитала одинаковые странные надписи: «Спи спокойно и не тревожь», но без подписей. Последнее слово казалось довольно зловещим. А на третьем надпись была другой: «От друга юности — на вечную память», — и тоже без подписи.

Сколько же другу юности сейчас лет? Не меньше, чем Ларисе Сигизмундовне, выходит, больше ста! Никогда она не упоминала о таком друге, наоборот, говорила, что из прошлого времени на этом свете никого не осталось, ни близких, ни знакомых.

— Не было этого венка, недавно кто-то принес, — встрепенулся Тимофей и показал на третий венок. — После похорон венки на могилу не кладут — не по-христиански это. — Он еле удержался, чтобы в сердцах не сплюнуть, но затем, видно, вспомнил о судьбе Яшки и испуганно забегал глазами по сторонам.

К кресту была прикреплена табличка с датами рождения и смерти Петраковой Ларисы Сигизмундовны, на табличке виднелся белый след от птичьего помета.

— Надо бы крест протереть, но вот чем? — неизвестно к кому обращаясь, произнесла я.

— Один момент! — загорелся Тимофей.

Он прошелся вдоль ряда могил и вскоре вернулся с тряпкой. С брезгливостью я взяла неизвестно откуда взявшуюся тряпку и, наклонившись, чтобы не наступить на могилу, стала протирать табличку. Протерев ее, я с ужасом увидела, что на табличке вместо данных Ларисы Сигизмундовны написаны моя фамилия, год рождения и год смерти — нынешний! У меня перед глазами все поплыло, и сознание меня покинуло.

Я пришла в себя на руках у Егора, встревоженно смотревшего на меня, а перед моим лицом пытался махать тряпкой Тимофей.

— Вы что делаете?! — закричала я и оттолкнула его руки с грязной тряпкой.

— Очухалась! — обрадовался Тимофей.

— Как ты себя чувствуешь? — взволнованно спросил Егор. — Что с тобой случилось?

— Такое часто бывает, когда баба беременная, — с видом знатока пояснил Тимофей.

Я почувствовала, как дрогнули у Егора руки, будто я внезапно набрала вес. Слова Тимофея подействовали на меня лучше нашатыря — этого только не хватало! В голове сразу прояснилось.

— Не порите глупостей! — осадила я гробокопателя.

Мне было приятно и уютно на руках у Егора, я ощущала тепло его тела, блаженствовала от безумного запаха его одеколона, однако попросила опустить меня на землю.

— Хорошо, — без особой охоты согласился он. — Иванна, с тобой такое уже бывало? — Видно, слова гробокопателя засели у него в голове.

— Никогда ничего подобного не было! Лучше прочитай, что там написано, — я, не глядя, ткнула пальцем в злополучную табличку.

— Петрякова Лариса Сигизмундовна, — прочитал Егор, удивленно поглядывая на меня.

Я посмотрела на табличку — и в самом деле, моих данных там не было. Меня немного отпустило.

— Ладно, хватит. — Я махнула рукой и поежилась. — Мне холодно, идемте отсюда. — Я быстрым шагом направилась к выходу, не имея желания разговаривать. «Что это было со мной?»

— Ты чего-то недоговариваешь, Иванна… Мне кажется, что у тебя какие-то неприятности. Ты хорохоришься, храбришься, но я вижу: что-то давит на тебя, — сказал Егор, когда мы оказались в машине. — Расскажи, что тебя беспокоит, может, я смогу чем-то помочь.

— Тебе показалось, у меня все классно! — возразила я, заведя двигатель.

— Может, я сяду за руль? Ты до сих пор бледная, еще не отошла от обморока.

— Пустяки. Белая, потому что замерзла.

— Мне кажется, у могилы тебя что-то очень испугало. Но что?

— Ничего, просто так вышло.

— Странная эта поездка, ты на кладбище словно что-то искала, и то, что нашла, смертельно тебя испугало.

— Не выдумывай того, чего не может быть. Просто я почувствовала себя свиньей: Лариса Сигизмундовна мне квартиру завещала, а я только сегодня удосужилась прийти на могилу, и то без цветов. И если бы не ты…

— Ты бы и без меня здесь нашла цветы, — сказал Егор. — Мне больно из-за того, что ты не хочешь поделиться своими проблемами.

— Делятся радостью, а проблемами — как-то неэтично. Я тебе очень благодарна, что ты поехал со мной на кладбище и здорово помог.

— Иванна, я много думал о наших отношениях, и мне хотелось бы…

— О, ч-черт!

Обгоняющая меня справа «ауди» вдруг резко вильнула влево и подрезала меня. Я вывернула руль, чтобы избежать столкновения, и задела едущий слева «форд». Визг тормозов, удар и вмятина на заднем крыле чужой машины. Моя пострадала меньше, но краска на переднем крыле ободралась до металла. Это было мое первое ДТП, и я впала в шоковое состояние, так что всем занимался Егор. Происходящее помню смутно: гаишники, протокол, изъятие у меня водительского удостоверения, представитель страховой компании… Когда все закончилось, я уже не возражала, чтобы Егор сел за руль моей машины и отвез меня домой.

По дороге Егор меня успокаивал: ничего страшного, машина застрахована по-максимуму, так что я влечу лишь на франшизу, а что касается покраски, то он все устроит наилучшим образом. Он сказал, что даже опытный водитель не смог бы избежать аварии в той ситуации, жаль только, что мы не запомнили номер подрезавшей меня «ауди». А у меня в голове засела одна неотступная мысль: «Это все соль! Не надо было ее выбрасывать в мусорник, а сделать, как советовала Марта». Егора я к себе не пригласила — хотелось побыть одной.

Дома я приняла горячую ванну, подействовавшую на меня успокаивающе, — исчезло состояние ступора, в которое я впала после аварии, и все уже не казалось таким мрачным.

Утешало одно: Егору я небезразлична, иначе с чего бы это он столько времени на меня потратил и оказывал всяческую поддержку? Если раньше он вел себя как падишах, из милости допустивший бедную невольницу к себе, и благосклонно позволял мне совершать любовный танец вокруг него, то теперь горел желанием помочь мне и уже сам был готов танцевать чечетку, лишь бы я обратила на него внимание. Выходит — есть человек, которому я могу полностью доверять, а это мне сейчас было крайне необходимо. Я ведь даже в собственной квартире чувствую себя неуютно, так как не знаю, что меня может здесь подстерегать. Егор, человек достаточно рациональный, сможет помочь справиться с окружающей меня мистикой..

Я снова вспомнила о происшествии на кладбище. Что это было? Наваждение? Галлюцинация? Или, может, таким образом Лариса Сигизмундовна подала мне знак, предупреждая о подстерегающей меня опасности? До сих пор мне было непонятно, что вокруг меня творится и какова причина этого. Может, дело в полученной от Ларисы Сигизмундовны квартире? Или в беспечном отношении к соли, впитавшей негативную энергию, вследствие чего весь мир буквально ополчился на меня? Или в том, что я занялась поисками пропавшей Инги?

А если оставить в покое магию и предположить, что соль мне подбросили? Какую цель мог преследовать человек, это сделавший? Розыгрыш отпадает. Хочет запугать? Возможно, но чего он этим добивается? Чтобы я съехала с квартиры? Нереально! Бесполезно гадать, что именно его интересует, важнее узнать, кто он?

Ашукин и Стас у меня в квартире не бывали. Остается Валентин. Ну что, попробуем отработать эту версию?

Я набрала номер телефона Валентина.

— Привет, Валентин. Извини за нервный срыв утром, тут у меня такое происходит… — пожаловалась я и рассказала о происшествии на кладбище, аварии на обратном пути и связала все это со злополучной солью. Я старалась голосом передать сильный испуг, и мне это удалось без особого труда — я в самом деле была напугана.

— Иванна, ты меня удивляешь! — Валентин явно встревожился. — Я не ожидал, что ты можешь верить во всю эту чушь. Соль тебе подбросил кто-нибудь из твоих гостей. Кто к тебе приходил?

— Кроме тебя никто! — отрезала я. Марту я не брала в расчет.

— Можешь, конечно, мне не верить, но это был не я. — По голосу было слышно, что Валентин на мгновение сник и тут же снова воспрял. — Если тебе среди белого дня всякая чушь видится, как это было на кладбище, то почему ты не можешь допустить, что сама коробку с солью туда засунула к запамятовала об этом? Тебе нужно отдохнуть и выбросить все из головы. Хочешь, на пару дней махнем во Львов, погуляем по Старому городу, посидим в кофейнях, съездим оттуда на экскурсии в Каменец-Подольскую и Хотинскую крепости?

— Погода и настроение не те, чтобы ездить по экскурсиям. Валик. Но в одном ты прав — мне нужно сменить обстановку. Я съезжу к маме в Винницкую область. Ты не будешь возражать, если я тебе оставлю ключи от квартиры, а то у меня здесь кошка Женя? Думаю, что поездка займет не болыие двух дней — это время животное продержится, но если я задержусь, то позвоню тебе, будешь его кормить. Корм в пакетиках я оставлю.

— Никаких проблем, но мое предложение по поводу Львова в силе без срока давности. Может, давай сначала во Львов, а потом поедешь к маме? О расходах не тревожься — это я беру на себя.

— Спасибо, Валик, но я все же поеду к маме. А там как карта ляжет.

— Иванна, ты меня пугаешь — о картах заговорила. — Валентин рассмеялся. — Может, ты скоро и пасьянсы научишься раскладывать?

— В моих планах этого нет, но чем черт не шутит, когда Бог спит?

— Давай сегодня вечером вместе поужинаем, Иванна!

— Я буду собираться в дорогу. Не исключено, что позже позвоню, а пока никак из ванны не могу выбраться.

— То-то я слышу, что вода плещется, — Валентин снова рассмеялся. — Жду звонка, Иванна!

Теперь я намеревалась позвонить Егору и узнать о его планах на завтрашний вечер.

Ночью меня разбудил бой старинных часов, и это насторожило — возникло предчувствие, что на этот раз предстоит столкнуться с чем-то новым, необычным. Хотя что может необычнее, чем путешествие в чужое прошлое?

Я прошла в другую комнату. Ожившие стрелки часов соединились на двенадцати, я пожалела, что в прошлые разы не обращала внимания, какое они показывали время. Взявшись за ручку двери, я немного поколебалась, вспомнив, в каком ужасном положении оставила Ларису. Мое беспомощное состояние наблюдателя делало меня пассивным соучастником преступников, и это мне не нравилось, хотя я знала, что Лариса сумеет благополучно избежать всех угрожающих обстоятельств.

Неприятный момент межвременного перехода — это слепящий свет. На этот раз я не зажмурилась. До того, как обрушившийся поток яркого света ослепил меня, вызвав слезы, я заметила на обратной стороне двери предмет, напоминавший гибрид креста и подковы, подобный которому я уже где-то видела раньше.

Когда зрение восстановилось, я заметила в полутемном помещении мельницы Адама, сосредоточенно разрезающего перочинным ножом кожаные ремешки, которыми Лариса была привязана к ларю. Ножик с трудом резал толстую кожу, и сыщик изрядно вспотел от прикладываемых усилий и волнения.

— С вашей стороны было неразумно довериться незнакомому человеку! — сердился Адам, мучаясь с ремешками. — Хорошо, что меня привлек свет в окне мельницы, а неподалеку оказалась лестница.

Я заметила осколки стекла у зияющего проема окна, за которым властвовала темнота безлунной ночи, густая, словно кисель.

— Это вы себя ведете крайне неразумно: я же вам сказала, что они вас тут поджидали! — негодовала Лариса. — Это ловушка! Бегите отсюда и возвращайтесь с полицией!

— Я не могу оставить вас в беспомощном состоянии! Вы за кого меня принимаете, Лора? За бесчестного человека?

— Но они с минуты на минуту будут здесь! Погубите себя и меня!

— Я готов к этой встрече. — Адам вытащил из кармана макинтоша револьвер и положил его рядом с Ларисой, у которой уже были свободны руки, и она смогла принять положение сидя. Оставался лишь последний ремешок, удерживающий ее правую ногу.

Внезапно холодный порыв ветра из разбитого окна в одно мгновение потушил свечи, и все погрузилось в непроглядный мрак. Даже я перестала что-либо видеть, только почувствовала, как сердечко у Ларисы забилось с удвоенной силой. Послышался скрип открываемой двери, и показался свет керосинового фонаря, будто повисшего в воздухе.

— Эй, кто здесь? — хрипло выкрикнул Адам, и я услышала металлический щелчок — он взвел револьвер.

— Тот, кто пришел за вашими душами и телами, — Бафонет! — Незнакомец хрипло расхохотался.

Тот же час в направлении голоса прогремели подряд три револьверных выстрела. Наступила тишина, и только фонарь продолжал неподвижно висеть в воздухе на высоте чуть больше метра.

— Не знаю, попал я или нет, — с дрожью в голосе произнес Адам. — Еще немного усилий, и вы будете полностью свободны, Лора!

— Заблуждение говорить о свободе тому, кто никогда не знал, что это такое, — раздался в темноте насмешливый голос незнакомца. — Ты зависим от государства, своих близких, от того, насколько полон кошелек и желудок, даже от своего тела зависим, и главное — от времени. Ты сможешь быть свободным лишь в одном случае — когда ты мертв! — Два выстрела прогремели в направлении голоса, и наступила тишина.

— Вот и все. — Голос Адама теперь дрожал сильнее. — Идемте, Лора.

— Неужели вы думаете, что я позволю вам уйти? — вновь ожил голос незнакомца.

— Кто вы?! — подала голос Лариса. — Вы — Колек Яблонский?

Я чувствовала необычайное волнение и удивлялась храбрости Ларисы, которая, вместо того чтобы броситься сломя голову прочь, поинтересовалась личностью незнакомца. Я поразилась ее самообладанию и собственному бездействию. Ведь я могла приблизиться к незнакомцу и рассмотреть его лицо, впрочем, в такой тьме это было довольно проблематично.

Я поплыла по воздуху в направлении его голоса, а в это время из-за ночных туч выглянула луна и пролила серебряный свет прямо в окно комнаты. Я вспыхнула в лунном свете ровным зеленоватым свечением. Не знаю, как это выглядело со стороны, но, увидев мертвенное сияние, я сама очень испугалась.

Он схватил Ларису за руку и бросился с ней к разбитому окну. В одно мгновение Адам буквально вытолкнул в оконный проем легкое девичье тело и затем последовал за ним. Он на пару секунд перекрыл своим коренастым телом поток лунного света, и я снова стала невидимой.

— Эт-то ОНА!!! — Комнату заполнил истошный женский крик, и я узнала голос Христины: — Она пришла по наши души!

Затем раздались две хлесткие пощечины и мужской голос спокойно пояснил:

— Это просто призрак, Христя. Не бойся его — он безвреден. Живые люди гораздо опаснее. А нам надо спешить: мы не можем их упустить!

Услышав, что хлопнули двери, я вылетела через окно, вновь обозначив себя зеленоватым свечением. Мне это крайне не понравилось: к невидимому состоянию за это время я привыкла и чувствовала себя более-менее комфортно. Мне пришлось опуститься на землю, чтобы, прячась под кронами деревьев, скрывавшими меня от света луны, отправиться на поиски Ларисы и Адама Мне не пришлось долго их искать; услышав шум голосов, я полетела туда, предчувствуя недоброе.

Яркий лунный свет заливал открытое пространство, и мне уже издали было видно, что Лариса и Адам оказались в ловушке — три темные фигуры теснили их к обрывистому берегу Роси. Пятясь, Адам сжимал в руке револьвер, переводя ствол то на одного, то на другого преследователя. Положение казалось безвыходным; Адаму и Ларисе некуда было бежать, разве что прыгнуть в холодные воды реки. Они остановились над обрывом.

— Не подходите — застрелю! — громко крикнул Адам, спиной прикрывая Ларису.

— Не слушайте его, у него патроны закончились! — презрительно сказал высокий мужчина в черном плаще и широкополой шляпе, лицо которого до половины было закрыто платком. Он опирался на тонкую трость. — Его убейте! Он мне не нужен, а девчонка сгодится.

Его помощники стали приближаться к Адаму и Ларисе.

Те остановились, с опаской поглядывая на револьвер.

Но его помощники не спешили, по-видимому, раздумывая, что меньшее зло — испытать гнев их предводителя или получить пулю в голову? Я вылетела на открытое пространство, вновь приобретя зеленоватое свечение, и поспешила Ларисе на помощь. К сожалению, мои движения не напоминали полет ласточки, скорее это было неумелое парение в невесомости новичка-космонавта, но тем не менее я приближалась. У Адама округлились глаза от страха; наверное, он увидел меня, неожиданно появившуюся из-за спин этих злодеев, и решил, что само зло пришло им на помощь.

Но я, перелетев через преследователей, опустилась на землю и широко раскинула руки в стороны, словно прикрывая собой Адама и Ларису. Как я и ожидала, мое появление произвело впечатление: все в испуге остолбенели. Я скорчила страшную физиономию, вытянула вперед руки со скрюченными пальцами с накладными ногтями и стала понемногу приближаться к злодеям. Человек в черном продолжал спокойно стоять в той же позе, зато его помощники были готовы броситься наутек. Не знаю, какие надо иметь нервы, чтобы это выдержать. Увидев такое чудище, каким предстала я, — зеленого цвета, с перекошенным лицом, в белой короткой ночнушке, которую с определенной долей фантазии можно было бы принять за погребальный саван, — я бы уже давно драпала отсюда, громкими воплями оглашая окрестности.

Человек в черном внезапно ожил и быстро сделал два шага вперед, пройдя сквозь меня. Послышался крик отчаяния Ларисы. Я обернулась и застыла в ужасе. Трость человека в черном превратилась в стилет с длинной ручкой, который пронзил грудь Адама, и тот упал на траву. Его тело содрогнулось, он нелепо задергал ногами, словно собрался бежать, и затих.

Человек в черном поднял револьвер с земли и заглянул в барабан.

Заметив, что те, не в силах тронуться с места, продолжали испуганно пялиться на меня светящуюся, незнакомец схватил Ларису за руку.

— Это лишь фантом, — пояснил он презрительно, окинув меня взглядом.

— Эмилия жива? — с удивительным спокойствием спросила Лариса. — Я ее увижу?

— К твоему большому сожалению, уже нет. Ни ее, ни другой девочки — прошлой ночью был совершен обряд. — Незнакомец в черном говорил с сочувствием, и мне показалось, что я этот голос уже где-то слышала. — Но ты не волнуйся: тебе с ней встречи не миновать.

Лариса наклонилась и с силой впилась зубами в руку незнакомца. Тот с воплем вырвал руку — из нее обильно лилась кровь. Лариса перекрестилась и прыгнула с обрыва в реку; я полетела за ней, не имея возможности помочь и зная, что она не умеет плавать. Фонтан брызг — и голова Ларисы сразу показалась над водой. Обрыв здесь был не очень высокий, не более четырех метров, и река оказалась неглубокой — Лариса сразу стала ногами на дно. Но что ей дальше делать? Плыть она все равно не сумеет, да и вода студеная. Лариса, дрожа от холода, побрела под нависший берег и там стояла по колено в воде.

Внезапно наверху послышались крики и затем выстрелы. Что-то большое упало сверху в воду, и сразу же с обрыва начали стрелять; пули с чмокающим звуком уходили в воду.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Мы пользуемся своим мозгом каждое мгновение, и при этом лишь немногие из нас представляют себе, как ...
Несколько десятилетий назад жителей Кемеровской области повергла в шок череда изощренных и невероятн...
Новый исторический боевик от автора бестселлеров «Князь Игорь», «Князь Гостомысл» и «Князь Русс». Пр...
За три года, проведенные в столице, юная провинциалка Лариса сделала головокружительную «женскую кар...
Загадочные вещи творятся в ЦК КПСС – уж не мессир ли Воланд из «Мастера и Маргариты» вернулся в Моск...
Одну из важнейших ролей в здоровье печени играет правильная диета. Однако само понятие «диета» у бол...