Добропорядочный распутник Скотт Бронвин
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
How to Ruin a Reputation Copyright
© 2012 by Nikki Poppen
«Добропорядочный распутник»
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Пролог
В тускло освещенной спальне, сама атмосфера которой была пропитана долгой и безнадежной болезнью, воцарилась угрюмая тишина.
– Завещание следует изменить. – Старый граф дернулся, словно подчеркивая натужным движением непреклонность своей воли.
– Я и в первый раз вполне расслышал ваши слова. – Маркем Марсбьюри, последние десять лет исполняющий обязанности личного адвоката графа Одли, ответил с терпением, воспитанным долгим опытом. Граф – первый клиент, пожелавший в последнюю минуту изменить завещание. Однако его требования оказались, возможно, самыми неординарными в практике видавшего виды адвоката.
– Ты не согласен с моим решением, – попытался поддеть старик. В голосе больного послышались привычные раздражительные и нетерпеливые нотки, которых не было в последние месяцы. «Возможно, это хороший знак, – с затаенной надеждой подумал Марсбьюри. – Не исключено, старику вновь станет лучше. Господь свидетель, потеря его будет настоящим ударом для графства». Однако кому, как не адвокату, ведущему дела о наследстве, знать, что накануне скорой кончины человек часто ощущает внезапный краткий прилив энергии, который иногда может продлиться один-два дня, а потом… потом ничего.
– Да, я не согласен, Ричард. – За последние десять лет с Одли они стали друзьями. – Я могу понять желание передать поместье в доверенное управление, своего рода опекунство. После того, что произошло с Алексом, это выглядело бы вполне логично. – Марсбьюри покачал головой. – Однако вводить это странное долевое управление и передавать пятьдесят один процент ей представляется мне бессмысленным. У тебя два жизнеспособных прямых наследника, причем один из них – твой второй сын. Господь с тобой, Ричард, да она даже не британка. Американка.
– Именно в ней нуждается поместье. И она вполне доказала это за год своего здесь пребывания, – энергично возразил граф, не желая слушать критику. – Некоторое количество американского образа мышления может стать живой струей, столь необходимой этому уголку Британии. Да и она стала для меня как дочь, которой у меня никогда не было.
И даже, возможно, заменой сыну, более десяти лет не ступавшему на порог родного дома.
– Эш вернется домой, – вставил Марсбьюри, однако достал бумаги и чернильницу, принимаясь составлять документ. Ему было не понаслышке известно упрямство старого графа. Переубедить его представлялось непосильной задачей.
– Пока я жив, нет, – бесстрастно заметил Одли. – Мы поссорились, и он довольно ясно обрисовал мне свою позицию.
«Да уж, сын немногим отличается от отца», – подумал Марсбьюри, заканчивая оформлять дополнительное распоряжение к завещанию, и протянул документ графу. Адвокат придержал дрожащую руку старика, помогая вывести подпись. Некоторое время назад тот утратил способность писать самостоятельно. Однако даже с посторонней помощью его подпись выглядела едва различимой закорючкой.
Марсбьюри присыпал песком чернила на документе, чтобы не смазать текст, и аккуратно убрал завещание вместе с остальными бумагами. Привстал, ободряюще пожимая руку друга.
– В конце концов, возможно, это вовсе не понадобится. Сегодня ты выглядишь значительно лучше. – И Марсбьюри улыбнулся.
Однако его улыбка осталась без ответа.
– Нет, я настаиваю на том, что это в высшей степени необходимо, – хрипло пробормотал граф. – Я приложил все усилия, чтобы вернуть сына домой. Знаю его. То, что он не сделает для меня, он сделает для Бедивера. Он любит Бедивер, и одной этой причины достаточно, чтобы он вернулся.
Марсбьюри кивнул, размышляя о двух других именах, упомянутых в дополнении к завещанию, дольщиках, получивших право участвовать в управлении поместьем. Весть о смерти отца вернет домой блудного сына, а осознание того, что Бедивер окружен врагами, готовыми в случае малейшего неверного шага с его стороны наложить руки на фамильную собственность, вероятно, заставит его остаться.
– Увидимся завтра, – фыркнул Марсбьюри, захлопывая бювар.
Граф слабо улыбнулся в ответ, выглядя более усталым, чем еще несколько минут назад.
– Очень в этом сомневаюсь. Если хочешь со мной попрощаться, лучше сделай это сейчас.
– Ты слишком упрям для подобных сентиментальных нелепиц, – отшутился Марсбьюри, последний раз пожимаю руку старому другу.
Как бы ни был упрям четвертый граф Одли, Смерть оказалась упрямее и не явилась большим потрясением для Маркема Марсбьюри. На следующий день за утренним кофе он узнал, что незадолго до рассвета граф мирно скончался в окружении родственников и некоей Дженивры Ральстон, американки, в чьих руках отныне оказалась судьба Бедивера. Маркем приказал принести письменные принадлежности и немедленно отправил в Лондон письмо, питая искреннюю надежду, что оно достигнет Эша Бедивера и заставит его вернуться домой как можно скорее.
Глава 1
Интимные отношения с Эшем Бедивером считались одним из величайших удовольствий лондонского сезона, составлявших для многих великосветских дам его основную прелесть. Неудивительно, что леди Харгрув попыталась удержать его надутыми бантиком губками и соблазнительным видом пышной груди, будто случайно показавшейся из-под искусно задрапированных простыней.
– Уверена, несколько минут ничего не решат, – поджав губы, жеманно заметила она, позволив атласным покровам соскользнуть до бедер.
Эш продел руки в рукава сорочки и быстро оделся. Все, что еще сегодня вечером казалось привлекательным в прелестях леди Харгрув, моментально испарилось, стоило прочесть доставленную слугой записку. Эш натянул брюки и одарил даму примирительной улыбкой.
– Моя дорогая, то, чем бы я хотел с вами заняться, может продлиться далеко не несколько минут.
Обещание отложенного удовольствия оказалось достаточным. Прежде чем несколько пришедшая в себя леди успела возразить, Эш поспешил закрыть дверь, полностью сосредоточившись на одной цели – как можно быстрее добраться до Бедивера, фамильного поместья графов Одли. Какая разница, что до него три дня пути верхом? Не имеет значения, что у него нет ни малейшего представления, как поступить, когда он там окажется. Не важно, что он мог ответить на многочисленные настоятельные просьбы вернуться домой и не ответил. Все уже не важно. Ибо все изменилось. На сей раз адвокат написал лишь два отчаянных предложения: «Возвращайтесь домой. Ваш отец скончался».
Гонимый неотложной необходимостью, Эш поспешно преодолел оставшиеся несколько улочек до своих комнат на Джермин-стрит. А ведь он всегда думал, будто время еще есть.
Бог и дьявол в деталях! Эш крепко выругался и резко осадил гнедого жеребца. И это земли Бедивера? Говоря еще более определенно, земли его отца? Он с трудом узнавал поросшие сорняками поля, простиравшиеся по обеим сторонам дороги, и разрушенные каменные ограды, разительно отличавшиеся от знакомых с детства плодородных полей и безукоризненных дорог. С тех пор как он въехал в Бедивер, ему сполна удалось ознакомиться с проделками дьявола, ибо промысла Божьего Эш так и не заметил. Как такое могло случиться?
Острое чувство вины в очередной раз пронзило его. Он знал ответ.
Это его ошибка, его проступок.
Полученное письмо, призывающее домой, не было единственным, но оказалось последним. Эш мог вернуться еще около четырех лет назад, задолго до того, как здесь воцарились первые признаки упадка. Мог быть дома, когда два года назад при невыясненных обстоятельствах сошел с ума брат. Однако проигнорировал настоятельные просьбы, что привело к печальным последствиям: былое величие Бедивера, представлявшееся ему незыблемым и нерушимым, стремительно пошатнулось, неожиданно оказавшись подвластным неумолимому бегу времени. Он медлил слишком долго, теперь же у его ног лежали жалкие руины родного дома.
В результате причудливого поворота судьбы Эш получил в управление место, откуда много лет назад так охотно бежал. Место, бывшее совершенным, в отличие от него самого, обремененного множеством недостатков. Теперь мало что сохранилось от былого величия, да и у него не прибавилось достоинств. Так, павший король разрушенного королевства.
Однако бессмысленно оттягивать неизбежное. Эш пустил лошадь в карьер, намереваясь скорее преодолеть оставшийся отрезок пути. Его саквояжи должны были прибыть еще вчера, возвещая о том, что и сам он на подъезде. Тетушки, вероятно, уже с рассвета на ногах, ожидая и предвкушая его приезд.
Все четверо. Теперь он их единственный защитник, роль, к которой Эш совсем не привык, просто не знал, как играть. Да, это неотъемлемая часть полученного им в наследство Бедивера. Женщины из семейства Бедивер вышли замуж за мужчин, не отличавшихся особой предусмотрительностью, чтобы после своей кончины обеспечить им безбедное существование, мужская же половина семейства не обладала достаточным долголетием, чтобы взять эти хлопоты на себя.
«Слава богу», – подумал Эш, – полузаброшенные земли поместья в какой-то мере подготовили его к картине запустения, царившего в графском особняке. Скрытый плющом фасад из желтого песчаника, некогда сиявший идеальной чистотой. Разбитые ставни второго этажа. Поросшие сорняками и дикими цветами клумбы. Казалось, природе наконец-то удалось взять верх над несовершенными творениями рук человеческих.
Много лет назад Бедивер-Холл, бывший на протяжении четырех поколений фамильным обиталищем Одли, слыл предметом особой гордости хозяев и по праву считался жемчужиной графства. Возможно, и не самый грандиозный в округе Ситон-Холл, расположенный всего в нескольких милях южнее, был значительно больше, безусловно, красивее, с прелестными садами и живописными видами. Теперь же двигавшийся рысцой Эш заметил, что от былой привлекательности родового гнезда почти ничего не осталось.
Он спешился и попытался успокоиться, подготавливая себя к тому, что может ожидать в самом особняке. Фамильный дом снаружи выглядел весьма плачевно, Эш даже боялся предположить, с чем встретится внутри, если хозяева допустили подобный упадок. Из всех слуг он увидел лишь одинокого конюшего, подскочившего взять у него поводья жеребца. С трудом подавив желание поинтересоваться у парнишки положением дел, Бедивер-младший решил разобраться во всем самостоятельно, увидеть собственными глазами.
Едва он постучал, двери немедленно отворились. Перед ним предстал Гарденер, высокий и хмурый, именно таким Эш его и запомнил. Возможно, немного более мрачный, похудевший, однако в целом совсем не изменившийся. Мальчишкой Эш находил забавным иметь дворецкого по фамилии Гарденер и чудаковатого садовника по фамилии Смит[1].
– Мистер Бедивер, добро пожаловать домой, – склонился Гарденер. – Сожалею об обстоятельствах, сопутствующих вашему приезду, сэр.
На мгновение Эш едва сдержался, чтобы не обернуться, задавшись вопросом, кто бы еще мог стоять позади, настолько формальным было приветствие старого слуги.
– Будьте любезны, проходите, сэр, – продолжал тот. – Вас ждут.
Эш проследовал за Гарденером по коридору в гостиную, подмечая в уме печальные перемены: пустые столики, изношенные ковры и портьеры. Постигшие поместье упадок и увядание чувствовались в каждой детали интерьера. Однако больше всего его потрясла пустота и запущенность. Ни горничных, начищающих лестницу, ни ливрейных лакеев, застывших в ожидании распоряжений. В доме царила непривычная тишина. Лишь Гарденер да мальчишка-конюший. Вероятно, были и еще слуги, например повар, однако на большее он не смел и надеяться.
Глубоко вдохнув, Эш задержался перед входом в гостиную. За этими дверями ожидала ответственность, которой он избегал много лет. Естественно, на то были свои причины. По злой иронии судьбы все его усилия избежать семейных обязанностей пошли прахом и груз наследия Бедиверов неожиданно опустился на его плечи.
Все возвращается на круги своя, и какую бы дорогу ты ни избрал, она обязательно приведет домой.
– Вы готовы, сэр? – поинтересовался Гарденер. За долгие годы службы верный слуга хорошо изучил его характер, поэтому остановился перед входом в гостиную, давая Эшу возможность прийти в себя.
– Готов. – Или нет. Эш пожал плечами.
– Да, сэр, думаю, вы готовы. Наконец. – В глазах Гарденера мелькнула искорка одобрения и понимания.
– Очень на это надеюсь. – Эш кивнул. Он уже представил себе в лицах полный восхищения рассказ Гарденера на людской половине о поспешном приезде молодого хозяина, даже не пожелавшего привести себя в порядок после утомительного путешествия, предпочтя немедленно отправиться к престарелым тетушкам.
С самого детства Эша Гарденер был склонен видеть в нем только лучшее. Вот и сегодня вечером старый дворецкий представит его настоящим ангелом. Правда, если Эша Бедивера и можно назвать ангелом, то, несомненно, падшим. Не дай бог, кто-нибудь в Бедивере узнает, чем именно он занимался в момент получения известия о кончине отца. «Откровенный флирт» с леди Харгрув, если это можно так назвать, представлялся ему теперь равносильным безделью во время пожара Рима.
Гарденер открыл дверь и прокашлялся.
– Леди, мистер Бедивер.
Эш вступил в комнату и немедленно заметил разницу. Портьеры и занавеси в гостиной выцвели и поблекли, однако, очевидно, здесь собрали все самое лучшее, что еще оставалось в доме. На полированных столиках вазы с цветами, диванчики украшены вышитыми подушками, а расставленные тут и там изящные безделушки создавали уютную атмосферу. Он словно увидел гостиную глазами ее обитателей, тот небольшой оазис или, скорее, бастион былого благополучия – последний оплот фамильной гордости, готовый вот-вот пасть под ударами суровой реальности, оттесненной за хрупкие стены аристократического салона.
Эш обвел глазами комнату, несколько удивленный количеством присутствующих. Тетушки Петиция, Лавиния, Мелисанда и Маргарита разместились около камина рядом с незнакомым ему джентльменом. Однако его внимание привлекла сидевшая за ними дама, задумчиво уставившаяся в окно на запущенный сад. Она показалась ему необычайно красивой. Темноволосая, с большими серыми глазами, обрамленными пушистыми черными ресницами, контрастирующими со сливочным оттенком сияющей белизной кожи. Эта леди, несомненно, вызвала бы всеобщий интерес к своей персоне даже в переполненном прелестницами всех мастей лондонском бальном зале. Эш подумал, что она специально заняла место позади всех, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, практически невыполнимая задача даже при самых благоприятных обстоятельствах благодаря ее бьющей в глаза красоте. Сегодня же в гостиной, где присутствовали лишь почтенные пожилые леди и джентльмен средних лет, спрятаться оказалось просто невозможно.
Эш приблизился, отвесив тетушкам самый почтительный поклон:
– Леди, я к вашим услугам. – Однако его взгляд оставался прикованным к дальнему углу. Привлекательность молодой леди была основана не только на ее миловидной внешности. Гордый изгиб изящной шейки, полная сдержанного достоинства идеальная осанка словно кричали: «Обратите на меня внимание, я того заслуживаю». И при всей своей утонченной красоте она не производила впечатления стыдливой девственницы. Он заметил это в ее гордо выпяченном подбородке и откровенном взгляде, который она не смогла скрыть, несмотря на попытки сохранить анонимность.
Петиция выплыла ему навстречу, как всегда величавая, с белоснежными седыми волосами, исполненная сдержанного достоинства, однако немного более хрупкая, чем запомнил Эш. За исключением юной сирены у окна они все казались более хрупкими. А ведь и она, несомненно, наблюдала за Эшем с того самого момента, когда блудный графский сын показался на пороге комнаты. Так же как и он, таинственная леди, вероятно, уже прибегла к возможным догадкам и предположениям. Эш Бедивер с ней незнаком, однако она, очевидно, обладала достаточным весом, коль скоро приглашена по случаю его возвращения в родовое гнездо. И что гораздо важнее, находится в тесном кругу домочадцев, собравшихся сразу после кончины главы семьи.
Эш немало пожил на свете и был в достаточной степени циничен, чтобы заподозрить неладное в подобном приглашении. Сразу после похорон в доме оставались только члены семьи, чтобы приватно обсудить последствия утраты, перестроить привычный уклад и продолжить жить дальше. Первые несколько недель проходили в тесном семейном кругу, посторонние не приветствовались, хотя некоторые, особенно назойливые, и являлись незваными в надежде урвать кусочек от общего пирога. Несмотря на прелести черноволосой красотки, Эш знал лишь одно слово для характеристики подобного рода персонажей – шакалы.
Петиция взяла его за руку.
– О, Эш, как хорошо, что ты приехал! Мне очень жаль, но мы не могли долго затягивать с похоронами, – мягко заметила она.
Эш кивнул. Догадался, учитывая, сколько времени скорбные вести добирались до Лондона, что с момента кончины отца прошло как минимум шесть дней. Как бы он ни старался успеть, все равно не удалось бы с ним проститься. Еще одна капля в море скорбных мыслей и сожалений об упущенных возможностях.
– Давай я тебя со всеми познакомлю. Это миссис Ральстон, наша дорогая Дженни. – Тетушка с искренним чувством указала на прелестное создание у окна. – Она стала нам настоящей опорой во время тревог и страданий.
Ему показалось, что имя Дженни мало подходит для такой леди, очень уж детское. Она поднялась и протянула ему руку, не для поцелуя, скорее для рукопожатия.
– Очень приятно наконец-то с вами познакомиться.
В голосе Эша прозвучали нотки осуждения, но были настолько искусно запрятаны, что заметить их мог только тот, кому они предназначались. Или все это лишь игра воображения, отягощенного чувством вины?
– Весьма рад, миссис Ральстон, – сухо ответил Эш. Кем бы она ни была, ей уже удалось снискать благосклонность тетушек. И он очень сомневался в том, что эта миссис Ральстон зарабатывала себе на хлеб, служа компаньонкой. Вряд ли ей бы это удалось. Весь ее облик излучал чувство собственного достоинства и уверенность в себе, сомнительно, чтобы она могла занимать подчиненное положение, кроме того, ее туалеты слишком дорогие. В простых линиях дневного шерстяного платья цвета свежей зелени чувствовалась рука высококлассного портного, кружевная отделка воротника и манжет была скромной, однако далеко не дешевой. Достаточно даже поверхностного знакомства с современным состоянием дел в Бедивере, чтобы понять, что обитатели поместья вряд ли могли позволить себе подобного рода компаньонку. Тем больше вопросов. Если она не компаньонка, то кто же?
– Дженни приобрела Ситон-Холл и затеяла там реконструкцию.
– Неужели? Что ты говоришь! Как любопытно, – вежливо откликнулся Эш, однако его подозрения заработали с новой силой. Вероятно, аппетиты миссис Ральстон не ограничивались только соседним имением. Весьма необычно для леди брать все обязанности по управлению поместьем на себя. Возможно, где-то дома существует еще и мистер Ральстон? Петиция не упомянула об этом при представлении, да и в дальнейшем никакой информации не последовало. Следовательно, молодая вдова. Любопытно. Молодые вдовы очень часто обладали исключительно интересной предысторией, которая совсем не обязательно предусматривала реальное замужество.
Петиция решила продолжить процедуру знакомства.
– Этот джентльмен – адвокат твоего отца, мистер Марсбьюри. Он любезно согласился побыть с нами до твоего приезда, чтобы уладить все дела, связанные с управлением поместьем.
Эш протянул руку, оценивающе рассматривая мистера Марсбьюри, пожилого джентльмена с широким, чуть красноватым лицом, который напоминал Эшу сельского сквайра.
– Благодарю вас за своевременное уведомление.
Надеюсь, затянувшееся пребывание здесь не доставило вам больших неудобств.
Манера поведения Марсбьюри оказалась столь же сухой и твердой, как и рукопожатие.
– Никаких неудобств. Напротив, мне имело смысл дождаться вас, поскольку все остальные заинтересованные стороны здесь уже присутствуют.
Эш одарил Дженни холодным взглядом. Незнакомая красотка нацелилась на отцовское имение? Калейдоскоп неблагоприятных вероятностей дальнейшего развития событий пронесся у него в голове. Вдова… или… любовница, которую отец решил завести себе на склоне лет? Надеется получить содержание, чтобы продолжать вести безбедное существование?
О, обладая этой прелестной копной блестящих черных волос, гордо вздернутым подбородком и прочими прелестями, мнимая миссис Ральстон, без сомнения, могла ввести в искушение любого мужчину. Так с уверенностью заключил Эш. Каких-то тридцать лет разницы в возрасте уже не имели особого значения. Он вопросительно поднял бровь.
– И кто же еще принадлежит к этим сторонам?
Марсбьюри спокойно встретил его взгляд.
– Ваш кузен, Генри Беннингтон.
Эш почувствовал подозрительный холодок где-то в районе желудка.
– А какое отношение к происходящему имеет мой кузен Генри?
– Генри оказывал нам всем огромную поддержку несколько последних месяцев, – отозвалась красотка, не покидая своего места у окна. Эшу показалось, будто он заметил в глубине ее прекрасных серых глаз промелькнувшую резкую эмоциональную вспышку. Ого, миссис Ральстон воспылала чувствами к Генри? Тому самому Генри с голубыми глазами, золотистыми волнистыми волосами и повадками умелого манипулятора?
Эш невозмутимо взглянул на нее в ответ:
– Прошу простить мое возможное недоверие. Однако, насколько мне известно, единственное положительное качество дорогого кузена Генри, помимо страсти к собиранию литературы, – статус ближайшего наследника моего отца по мужской линии в том случае, если тот умрет, не оставив прямых потомков мужского пола. Перспектива, которая, уверяю вас, весьма бы устроила милейшего Генри. – В особенности, как стало известно Эшу из последних лондонских сплетен, после того, как его старший брат Алекс выбыл из числа претендентов, а его образ жизни грозил привести к печальному концу от руки какого-нибудь ревнивого супруга-рогоносца.
Марсбьюри сложил руки на широкой груди и кашлянул, выказывая недовольство последней репликой Эша.
– Мистер Беннингтон и миссис Ральстон присоединятся к нам в кабинете, где мы сможем обсудить все в частном порядке.
Эш заметил, как миссис Ральстон удивленно подняла голову, хотя быстро справилась со своими чувствами. Так, значит, завещание?
Эш Бедивер хмуро посмотрел на Марсбьюри и произнес командным тоном:
– Уверен, это настоятельно необходимо.
Итак, при оглашении завещания будут присутствовать все трое. Да уж, не слишком похоже на mnage trois[2], отношения, в последнее время ставшие столь привычными Бедиверу, но динамика та же – два к одному. Эш невольно задавался вопросом: не задумала ли что-нибудь эта очаровательная миссис Ральстон на пару с Генри? Ее немедленная готовность встать на защиту его кузена наводила на подозрения.
Однако, какую бы паутину ни сплел дражайший родственник в его отсутствие, Эш определенно намеревался дать всем понять, что ни Генри Беннингтон, ни темноволосая милашка американка не имеют здесь никакой власти. Эш Бедивер дома!
Глава 2
Итак, загадочный мистер Бедивер вернулся. Преисполненная предвкушениями комната буквально гудела от напряжения, несмотря на то что предмет всеобщего оживления удалился в кабинет вместе с Марсбьюри. Стоит отметить, Дженивра не сильно расстроилась, заметив, что Эштон уходит. Всего за несколько минут он заставил ее пнервничать так, как до того удавалось лишь очень немногим. Необходима передышка, надо собраться с мыслями и прийти в себя после заявления адвоката.
Дженивра снова посмотрела в окно, давая тетушкам некоторое время, чтобы успокоиться. Бедивер относился к тому типу мужчин, которые, куда бы ни пришли, неизменно вызывали самые разнообразные эмоции. Его прямая гордая осанка словно излучала силу и уверенность. Тем не менее она уже встречала в своей жизни сильных мужчин. Гораздо больше ее беспокоила его неприкрытая чувственность. Он не просто уверен в себе, а необыкновенно соблазнителен. Демонически черные густые волосы казались небрежно взлохмаченными, взгляд желтовато-зеленых нефритовых глаз был твердым, как камень, который они так напоминали. Когда Бедивер смотрел на нее, создавалось впечатление, будто он хочет проникнуть в ее самые потаенные мысли, от силы и остроты такого взгляда по спине бежали мурашки.
Если ей удастся благополучно пережить оглашение завещания, она приложит максимум усилий, чтобы избежать общения с Бедивером. Вероятно, уже и сейчас в Ситон-Холле отремонтировано достаточно комнат, чтобы переселиться туда. Это определенно поможет держаться от него подальше.
– Мы должны устроить небольшой прием! – оживленно воскликнула Лавиния, обращаясь к присутствующим. – Повар приготовит фазана, и мы расставим цветы на большом столе в столовой.
Прием, на котором мистер Бедивер станет почетным гостем. Дженивра отвернулась от окна, ее надежды на то, что удастся быстро и незаметно удалиться, оказались не вполне выполнимыми.
Мелисанда вздохнула:
– Ты думаешь, мы можем себе это позволить? Ведь сейчас траур.
– Всего лишь небольшой частный прием, никто и не узнает. Мы же не собираемся устраивать танцы, – успокаивающе заметила Лавиния. Она протянула Дженивре сморщенную ручку, покрытую тонкой синей сеткой кровеносных сосудов. – Разве наш племянник не красавчик? Я же тебе рассказывала.
Дженивра улыбнулась и сжала хрупкую пергаментную руку. Если дамы захотели праздника, она обязательно его им устроит. Последние месяцы жизни тяжелобольного графа нелегко дались всем домочадцам, а ведь тетушкам уже за семьдесят. Совершая ежедневные конные прогулки, она старалась навещать их по-соседски и в итоге решила совсем переехать в Бедивер зимой, помогать пожилым леди, пока реставрируется Ситон-Холл. К тому времени в Бедивере уже поселился Генри, и Дженивра вовсе не кривила душой, заявляя Эшу о том, что его кузен оказал им огромную поддержку, чего совсем не скажешь о графском отпрыске.
Вероятно, именно надежды на получение долгожданного наследства стали приманкой, вернувшей наконец мистера Бедивера домой. Как бы то ни было, теперь он здесь. Правильно оценив лондонского повесу, Дженивра приняла решение держаться от него подальше.
Кто предупрежден, тот вооружен. Ей и так едва удалось собрать по крупицам разрушенную вдребезги жизнь. Урок пошел впрок. Она больше никогда не позволит безнравственному красавцу сломать ей судьбу.
«Однако в кабинете становится как-то чересчур многолюдно», – цинично подумал Эш. Едва он усадил миссис Ральстон, как вошел Генри и с широкой улыбкой направился к нему, протягивая руку:
– О, кузен Эш, как хорошо, что ты приехал!
Эш ни на секунду не поверил этой улыбке. В свое время Генри приложил руку к большинству неприятных происшествий, когда-либо случавшихся с ним и старшим братом. У дорогого кузена вошло в привычку взваливать на других ответственность за свои проступки.
– Тетушка Петиция уже успела сообщить мне тоже самое, – сухо ответил Эш. Неужели они в этом сомневались? Бедивер не шелохнулся, чтобы пожать протянутую руку, и с удовольствием отметил, что Генри даже чуть опешил от его неучтивости.
Кузен отвернулся и взял стул, нервным движением потирая руку о штаны.
– Я бы и раньше мог спуститься поприветствовать тебя, но был занят решением некоторых проблем, касающихся управления поместьем.
– Это мой дом, кузен, и я не нуждаюсь в приглашениях. – Эш вовсе не намерен терпеть отношение к себе как к гостю в собственном доме. Более того, совсем не нравилось, что Генри, похоже, уже успел осесть здесь и прибрать к своим рукам управление имением. Пора прекратить эту комедию.
Эш решил немедленно перейти к делу и недвусмысленно показать, кто здесь хозяин.
– Марсбьюри, приступайте к своим обязанностям.
Адвокат водрузил на переносицу пенсне и положил руки на стол.
– Джентльмены, миссис Ральстон, вам хорошо известны обстоятельства этого не совсем обычного дела. Граф скончался, его старший сын страдает душевным недугом и не в состоянии управлять поместьем. Безусловно, титул переходит к законному наследнику. Будь тот умственно полноценным или нет, он все равно считается пэром королевства. Александр Бедивер – пятый граф Одли вплоть до своей смерти. Если же он умрет, не оставив законнорожденного сына, титул перейдет к вам, мистер Бедивер. Все это в порядке вещей. В данном случае встает вопрос относительно поместья. – Марсбьюри оглядел присутствующих, чуть опустив очки на нос. – Настоящее положение дел таково, что ныне здравствующий граф не может ни управлять им, ни решать финансовые вопросы.
Эш внимательно вслушивался в слова адвоката. Он знал, титул не может перейти к нему, впрочем, и не хотел этого. Его вполне устраивало положение мистера Бедивера, лондонского Казановы. Правда, сейчас он явственно ощутил сгустившиеся над Бедивером тучи. В животе вновь поселился неприятный холодок.
Застывшие по обе стороны от него миссис Ральстон и Генри пытались унять собственные чувства. В глазах кузена отразилось едва сдерживаемое ожидание, а руки миссис Ральстон побелели и судорожно вжались в подлокотник кресла. Генри казался возбужденным, миссис Ральстон скорее озабоченной, даже встревоженной и безуспешно пыталась это скрыть.
Марсбьюри продолжал:
– Покойный граф обратился с прошением к короне, чтобы после его кончины было позволено оформить опеку над поместьем, но на условиях, несколько отличных от регентства, имевшего место во время болезни короля Георга III. Высочайшее соизволение было получено за несколько месяцев до смерти графа Одли. Согласно новому положению об опеке, ваш отец получил право назначить любого управляющего или опекуна, которого сочтет возможным.
– Что это, черт возьми, означает? – воскликнул Эш.
– Это означает, кузен, что Бедивер, говоря простыми словами, может достаться кому угодно. – Генри сделал вид, будто он само безразличие.
Марсбьюри прокашлялся, не одобряя подобного вольного пересказа.
– Не совсем так, мистер Беннингтон. Думаю, многое прояснится, если я оглашу завещание. – Адвокат достал из небольшого саквояжа пачку бумаг и начал читать: – «Я, Ричард Томас Бедивер, четвертый граф Одли, будучи в здравом уме и трезвой памяти, двадцать четвертого января года одна тысяча восемьсот тридцать четвертого…»
Эта дата приковала к себе внимание Эша. Дополнения к завещанию оказались совсем новыми. Отец внес изменения всего за день до смерти. Бедивер окинул Генри изучающим взглядом. Мог ли дражайший кузен уговорить отца сделать что-нибудь абсурдное? А миссис Ральстон? Больной разочарованный старик – легкая жертва. Возможно, в отца вцепилась жадными когтями целая стая падалыциков.
Первая часть завещания касалась уже озвученных Марсбьюри вопросов относительно наследования титула. Эш полностью погрузился во вторую часть документа.
– «При жизни Александра Бедивера поместье Бедивер переходит в доверенное управление под началом следующих опекунов, участие коих в управлении оным определяется в соответствии с нижеследующими установлениями: моему сыну, Эштону Бедиверу, с которым я поссорился и более не виделся с того самого прискорбного события, я завещаю сорок пять процентов поместья, полагая, что это пробудит в нем большую ответственность. Моему племяннику, Генри Беннингтону, я завещаю четыре процента поместья в надежде на то, что он поймет, что его заслуги оценены по достоинству. И наконец, Дженивре Ральстон, ставшей мне названой дочерью в мои последние дни и вдохновившей меня своим видением прибыльного хозяйства, я завещаю пятьдесят один процент поместья».
Эш замер, осознав подтекст волеизъявления покойного отца. Груз ответственности за поместье, который он был уже готов столь неохотно взвалить на себя, внезапно свалился с его плеч. Вот только Эш вовсе не почувствовал облегчения. Скорее гнев. Обиду. Неужели отец решил, будто непутевый сын хотел именно этого? Или же покойный граф Одли пришел к иным, гораздо менее альтруистическим выводам? Следует подумать над его мотивами позднее. А сейчас в голове бешено прокручивались возможные варианты развития событий, связанные с внезапно объявленным тройственным опекунством. Желал ли отец, чтобы он заключил союз с Генри?
Но четыре процента Генри ничем не могли ему помочь. Соглашение с кузеном о совместных действиях дало бы Эшу только сорок девять процентов. Несомненно, в планы покойного графа не входило примирение сына с кузеном. Это лишь в очередной раз подтверждало давнюю убежденность Бедивера в далеко не блестящих личностных качествах Генри, а также тот факт, что и отец подозревал червоточину в любезном племяннике. О том же буквально кричал и неестественно-красный цвет лица Генри, выглядевшего так, будто его вот-вот хватит удар.
– Четыре процента? И все? После того, что я сделал за этот год? – взорвался Генри. – Да я потратил целый год своей жизни, приехав сюда и ухаживая за ним.
– Никто не просил вас совершать подобных поступков, – спокойно заметил Марсбьюри. – Вы ведь решили присмотреть за дядей из чувства семейного долга, а не понуждаемы беспочвенными ожиданиями?
Удачно он его поддел! По мнению Эша, Марсбьюри заработал на свой счет несколько очков. Генри бросил сердитый взгляд и поднялся, поспешно покинув кабинет под предлогом срочной встречи в другом месте. Осталась лишь миссис Ральстон. Скромно потупившись, она успешно скрывала свои мысли и чувства. А ведь американка только что унаследовала, хотя и временно, контрольную долю в управлении английским поместьем. Была ли она потрясена? Или испытывала скрытое торжество от того, что все сложилось так, как она, возможно, тщательно планировала?
– Миссис Ральстон, я бы хотел перекинуться парой слов с мистером Марсбьюри, – обратился к ней Эш, предполагая, что она достаточно хорошо воспитана, чтобы распознать скрытый намек на столь необходимое уединение. Красотка оправдала его ожидания.
– О да, конечно. До свидания, мистер Марсбьюри. Надеюсь, мы еще с удовольствием встретимся с вами по более приятному поводу.
Похоже, миссис Ральстон и сама с облегчением воспользовалась поводом покинуть кабинет. Возможно, ей не терпелось удалиться в свою спальню и исполнить победный танец, получив наконец долгожданное состояние. Или не могла дождаться оказии, чтобы сбежать и отпраздновать это событие с Генри во время его предполагаемой «встречи». Вместе они смогут управлять Бедивером, по крайней мере при жизни Алекса, которая, как Эш справедливо надеялся, обещала быть долгой. От его математически настроенного в данный момент сознания не ускользнуло то обстоятельство, что пятьдесят один плюс четыре процента дадут Генри значительно больше возможностей контролировать дела поместья. Конечно, сорок пять процентов плюс пятьдесят один на порядок увеличат шансы Эша на единоличное управление.
Становилось очевидным: кто бы ни пожелал управлять Бедивером, ему придется иметь дело с миссис Ральстон. Наверное, его отец и в самом деле был очень высокого мнения об этой «вдовушке».
Марсбьюри отложил бумаги и хладнокровно сложил руки перед собой, будто ему каждый день приходилось объявлять графским сыновьям о том, что их законные права значительно урезаются отцовским завещанием.
– Мистер Бедивер, думаю, поразмыслив, вы увидите в завещании больше положительного, чем вам это сейчас представляется. В случае преждевременной кончины вашего брата вы полностью наследуете поместье, тогда как миссис Ральстон имеет лишь временные права на владение.
Как же ошибался Марсбьюри, произнося бесполезные заверения! Эш едва поборол сильное желание перегнуться через стол и схватить адвоката за лацканы сюртука, несмотря на положительное впечатление, сложившееся об этом джентльмене.
– Вы хотели меня утешить? Напрасно, ибо, уверяю вас, я вовсе в том не нуждаюсь. Ничего на свете я не желал бы больше, чем долгой жизни отцу и возвращения здравого рассудка брату.
– Мистер Бедивер, я вижу, вы разочарованы.
– Должен заметить, слово «разочарован» будет небольшим преувеличением, мистер Марсбьюри. Давайте говорить начистоту. Да, я зол как черт, если быть предельно точным. Никому не позволено брать то, что принадлежит мне, ни выскочке-американке, обманом проникшей в мою семью, ни моему дорогому кузену.
Еще во время их детства и юности Генри своим поведением и манерами всегда напоминал Эшу затаившуюся в густой траве гадюку. Кузен не просто наложит руки на Бедивер, он опустошит и пустит по ветру имение буквально через год.
Очевидно, большинство клиентов Марсбьюри мирно принимали плохие новости. Не представляя, как реагировать на подобную несдержанность, старый адвокат снова прокашлялся и выразительно посмотрел на бумаги. Похоже, достойный джентльмен определенно страдает чахоткой. «Если старик Марсбьюри еще раз закашляет, – подумал Эш, – я прыгну на него через этот чертов стол!»
– Уж не думаете ли вы, будто я не понимаю, чего добивался мой отец? – Эш пригвоздил адвоката к месту недобрым взглядом. – Он задумал заключение брака, не сказав ни слова. Тот, кто возьмет в жены миссис Ральстон, по праву законного супруга получит контроль над ее долей в управлении поместьем.
– Это всего лишь ваше надуманное предположение, – твердо заявил Марсбьюри.
– Очень скоро оно осенит и Генри, – холодно заметил Эш. Кузен не отличался остротой ума. – Предстоит захватывающее состязание, победитель которого поведет к алтарю прелестную американку. – Он замолчал в задумчивости. Человеку свойственно руководствоваться в своих поступках скрытыми мотивами, и старый граф не был исключением. – Не могли бы вы поведать мне, мистер Марсбьюри, зачем это моему отцу?
Марсбьюри опять неловко прочистил свою чертову глотку.
– Бедиверу необходима богатая наследница, сэр.
Объявление адвоката стало последней каплей.
Эш почувствовал, как эти тихие слова пронзили его насквозь. Бедивер банкрот? Как это возможно? Его отец всегда строго и аккуратно распоряжался капиталом. Порой даже слишком строго, с точки зрения молодого человека, привыкшего вращаться в лондонском обществе. При этом «сундуки» Бедивера всегда были полны.
– Насколько плохи дела? – Он никак не ожидал подобного исхода. Однако сложно предсказать и необходимость соперничества с Генри за свое собственное наследство.
Марсбьюри твердо встретил его взгляд, отвечая намеренно равнодушно:
– Фамильное состояние пропало. Ваш брат рискнул и потерял его несколько лет назад в одном неоправданно рискованном земельном вложении, которое оказалось аферой.
– Скандал с островом Форсит? – недоверчиво воскликнул Эш. Три года назад лондонский деловой мир взорвало известие об этой земельной авантюре. Подробности скандала смаковали все газеты. Доли владения этим Карибским островом были распроданы торговцам и аристократам, желавшим вложить деньги в собственность в Новом Свете. Проблема заключалась в том, что остров, хотя и существовал, оказался сильно заболоченным и зараженным всевозможными тропическими заболеваниями. Собственность наличествовала, но ничего не стоила. Эш знал людей, которые потеряли деньги в связи с этим скандалом, однако и представить себе не мог, что брат окажется втянутым в это. Алекс был слишком умен и осторожен, чтобы позволить себе подобные безрассудные выходки.
Марсбьюри согласно кивнул:
– Это и явилось главной неудачей.
Адский пламень, значит, были еще и другие? Его вновь охватило тягостное чувство вины. Если бы, получив первое извещение, Эш вернулся домой, возможно, ему удалось бы вовремя остановить брата. Три года назад… Значит, это случилось непосредственно перед душевным заболеванием Алекса. Вероятно, умственные способности брата повредились уже тогда, иначе как бы тот согласился на столь рискованное и непредсказуемое капиталовложение?
– Вы уверены, что ничего не осталось? – спросил Эш.
– Я просмотрел все конторские книги. Мистер Беннингтон просмотрел книги. Каждый камень в Бедивере был подвергнут тщательному изучению на предмет возможности извлечения прибыли.
«Генри просмотрел книги?» Генри знал финансовое состояние поместья вплоть до фартинга и ничего не предпринял? Осознавая это, возмущаясь поступком кузена, Эш внезапно почувствовал себя ханжой. За годы упадка Бедивера он сам не пошевелил и пальцем, чтобы улучшить положение родового поместья. И все-таки преступление Генри хуже. Эш не был осведомлен о нависшей над домом угрозе, а кузен позволил ей стать реальностью.
– Могу ли я оспорить завещание?
Марсбьюри вздохнул и покачал головой:
– Конечно, вы можете начать судебный процесс, только ваш отец получил специальное дозволение короны. Кроме того, известны вполне законные прецеденты, какой бы необычной ни была данная ситуация. Я определенно считаю, что возможное судебное разбирательство стало бы лишь напрасной тратой времени и сил.
– Сил, которые лучше потратить на ухаживания за миссис Ральстон? – с изрядной долей сарказма заметил Эш.
– Да, если хотите сохранить Бедивер.
Опустив руки, Эш судорожно сжимал и разжимал кулаки, надеясь взять под контроль свой взрывной темперамент. А ведь в завещании присутствовал слабый намек на то, что он мог и не брать на себя ответственность за Бедивер, если ему не хочется, оставить поместье на миссис Ральстон и Генри. Бедивер все равно сохранится в семейном владении, и, возможно, американская предприимчивость миссис Ральстон защитит его от врожденной глупости Генри.
Эш вздохнул. Пришло время поговорить о прекрасной американке.
– Чем же отличилась миссис Ральстон, чтобы снискать благорасположение отца? Уж не думала ли она вплоть до самого последнего момента женить его на себе, а когда затея провалилась, решила повлиять на волю смертельно больного старика, обеспечивая свое мнимое состояние? – Тон мистера Бедивера не оставлял сомнений, какого рода «влияние» он подразумевал. То самое, которое женщины имели на мужчин со времен Евы.
Марсбьюри, которому удавалось остаться профессионально беспристрастным на протяжении всего этого весьма непростого разговора, выглядел смущенным предположением Эша. Это был джентльмен старой закалки, способный откровенно обсуждать денежные проблемы с мужчинами, однако не привыкший распространяться относительно клеветнических намеков на представительниц прекрасного пола.
– Мистер Бедивер, если бы миссис Ральстон захотела, могла бы десять раз купить и перекупить Бедивер. – Тон Марсбьюри оставался холодным, когда тот собирал бумаги в саквояж. – Уверяю вас, ее мнимое состояние очень весомо.
– Вы должны меня понять, все произошедшее для меня настоящее потрясение. – И он спокойно выдержал осуждающий взгляд адвоката.
Марсбьюри снял пенсне и откинулся на спинку кресла.
– Потрясены вы или нет, все сводится к общему знаменателю. Вы, мистер Бедивер, испытываете сильную нужду в богатой наследнице. И вот появляется таковая, практически ваша соседка, обладающая судовой компанией и сотнями тысяч фунтов личного состояния. На вашем месте я бы счел это большой удачей.
– В этом и заключается различие между нами, Марсбьюри. – Эш смерил адвоката тяжелым взглядом. – Я бы назвал это подозрительным.
Цепь событий начинает напоминать какой-то заговор: поместье, которому позволили обанкротиться, внезапно пропавшее в результате рискованной финансовой аферы фамильное состояние, измененное в последний момент завещание и богатая американская наследница, находящаяся под влиянием Генри.
Эш не мог не задаваться логичным вопросом: кто виноват в сложившейся ситуации? Миссис Ральстон? Генри? Действуют ли они заодно? Возможно, Эш просто слишком циничен. Возможно, автор заговора – его отец, последний раз попытавшийся призвать к порядку непутевого сына. Покойный граф бросал ему вызов даже со смертного одра. Женитьба на женщине, которую выбрал отец, могла стать платой за Бедивер, за его отчаянное стремление к свободе, за все, что пришлось оставить в прошлом. В данном случае уже не важно, чей это заговор. Единственное, что имело значение, – его личный выбор. Решится ли он продать себя, заключив брак по расчету ради спасения Бедивера?
Глава 3
Да уж, в этом все тетушки. Их приготовления оказались шиты белыми нитками, и Дженивра прекрасно поняла, что они задумали. В голове милых старушек уже звучал перезвон свадебных колокольчиков. Она бы сделала все что угодно для радости и спокойствия почтенных леди, но только не это. Менее всего Дженни нуждалась сейчас во внимании мужского пола, пусть даже этот конкретный представитель оного обладал широкими мускулистыми плечами и болотно-зелеными глазами.
Дженивра в последний раз расправила юбки вечернего наряда, прежде чем войти в гостиную. Платье из блестящего серо-голубого шелка было одним из ее самых любимых, а сейчас ей хотелось чувствовать себя уверенно, чтобы смело встретить пронизывающий взгляд мистера Бедивера и романтические надежды почтенных леди.
Ужин обещал стать вежливой битвой двух противостояний, даже если бы их не разделял вопрос принадлежности поместья. Содержание завещания оказалось совершенно неожиданным. Ни разу старый граф не позволял себе сделать ни малейшего намека относительно своего решения. Да, он был заинтригован американской практикой ведения дел, о которой она ему неоднократно рассказывала, и относился к Дженивре с большим уважением. Однако завещать ей контрольную долю в управлении крупным поместьем… Это просто не укладывалось у нее в голове.
Она, безусловно, ценила честь, которую оказал ей почтенный хозяин поместья, и готова была приложить максимум усилий, чтобы ее оправдать. Он стал для нее почти отцом, когда она оказалась одинокой в чужой стране. Однако взять на себя управление Бедивером означало столкнуться со многими другими сложностями, не последняя из которых ожидала сейчас по другую сторону дверей гостиной. Мистер Бедивер, похоже, не выглядел счастливым или довольным сложившимся положением дел.
Дженивра вошла в комнату, ее взгляд мгновенно приковался к стоящему у камина мужчине. Несомненно, старый граф не мог не предположить неизбежные сложности, которые возникли бы в связи с передачей ей пятидесяти одного процента долевого управления поместьем. Он же едва ли не делал ее мишенью своего непокорного сына, если тот решит вдруг проявить интерес к Бедиверу. Ей нравилось думать, будто она прицельно смотрит на блудного отпрыска в надежде отыскать слабые стороны врага, однако не могла не признать, что обратила бы внимание на него в любом случае. Да и как иначе? Он стоял, внимательно изучая комнату, изучая ее, словно король с высоты трона. После того как мистер Бедивер смыл с себя всю грязь и пыль утомительного путешествия верхом, ореол власти и внутренней силы, окружавший его, не только не погас, а разгорелся с новой силой. Прежде всего обращали на себя внимание его руки. Длинные изящные пальцы держали бокал аперитива в манере, которая навевала самые непозволительные фантазии. Дженивра не могла удержаться от мысли о том, что еще он мог делать этими руками.
О, довольно многое, если верить его глазам. Она позволила себе рассматривать его слишком долго, и он поймал ее за этим занятием. Дженивра покраснела. Появившаяся на его губах медленная улыбка сказала ей, что таинственный мистер Бедивер еще заставит ее за это заплатить. Она отвернулась от его лица с прямым греческим носом, однако с неприятным удивлением обнаружила, что глаза невольно продолжают путешествие вдоль его атлетически вылепленного тела. Господи, она не должна позволять себе подобное, более того, ни одна уважающая себя леди не может смотреть туда, где очутился в итоге ее взгляд. Дженивра попыталась снова взглянуть ему в лицо, в конце концов именно так нормальные люди смотрят друг на друга.
Когда же он заговорил, без малейшего намека на враждебность, тон его более приличествовал спальне, чем гостиной.
– Миссис Ральстон, позвольте мне должным образом поприветствовать вас в Бедивере. К сожалению, раньше у меня не было времени.
С тем же успехом он мог бы произнести: «Позвольте поприветствовать вас на пути греха». Интересно, скольких женщин он соблазнил этим голосом? Дженивра никогда ранее не встречалась со столь очевидно выраженной мужской сексуальностью. Хотя и очень хорошо понимала, что это опасно. И все равно ее влекло к нему, словно металлические стружки к магниту.
Многолетняя практика исполнения обязанностей хозяйки в доме отца, а потом и Филиппа спасла ее от неловкой паузы.
– Я рада с вами познакомиться, мистер Бедивер. Ваши тетушки много о вас рассказывали.
Дженивра исполнила изящный реверанс, намереваясь и далее делать все, что в ее силах, чтобы порадовать тетушек. Сегодняшний вечер должен стать особенным. Почтенные леди приоделись в свои лучшие шелковые бальные платья. Несмотря на то что эти туалеты знавали лучшие дни, настроение дам было на высоте. Тетушки, она сама и Генри заслуживали небольшого праздника. Генри! Дженивра словно очнулась от внезапного оцепенения.
Она была настолько сбита с толку привлекательным новым знакомым, что даже не осознала отсутствия Генри.
– А мистер Беннингтон разве к нам не присоединится? – И виновато обвела глазами комнату на случай, если вдруг его не заметила. Хотя вряд ли кто-нибудь мог упустить из виду Генри, золотоволосого красавца с приятными, располагающими к себе манерами.