Пес. Книга историй Покровский Александр

– Когда за него замуж вышли.

– И какое же?

– Очень большое.

Полосковы заблудились

– Поло сковы заблудились!

– Как это?

– Они вышли раньше всех, не стали попутки дожидаться, а тут – заряд, в метре ни черта не видно. Мы-то потом на попутке доехали, а их нет – заблудились.

– Сколько их там, этих Полосковых?

– Отец и сын.

– Сыну сколько?

– Взрослый, уже шестнадцать.

– Сколько времени прошло?

– Часа три как метель стихла, считай, часа четыре как они ушли!

– Всех сюда! Всем навстречу идти! Где они начали движение?

– На повороте.

– Вот от поворота и начнем!

Андрей Антоныч распределил всех поисковиков. Начали от поворота.

– И палки всем взять, а то после метели наст ненадежный, уйдете под снег – и ахнуть не успеете! Двойками ходить! И чтоб я всех видел!

– Ясно!

– Щупами все щупать!

– Понятно!

На севере метель может налететь в одно мгновение. Тогда не видно порой ничего. И снег валит. Если ты в дороге, то надо держаться плотного грунта – это дорога и есть. А в стороны – и уже по пояс можно провалиться. Беда в том, что при хорошей пурге дорогу может замести за несколько минут. Идешь потом по ней как по целине. Вот Полосковы и заблудились.

– Ну что там?

– Пока ничего!

– Не могли они пропасть, сидят где-то!

То, что Полосковы «сидят где-то», выяснилось скоро. Они до поселка не дошли с километр. Нашли обоих. И они действительно сидели. На обочине. Помогли собаки. Собаки их быстро нашли.

– Замерзли.

– После метели сразу мороз – градусов пятнадцать!

– Чуть-чуть не дошли.

– Чего теперь, Андрей Антоныч?

– Грузим аккуратно. Не в кабину. В грузовик сверху.

– Они умерли?

– А ты думал, не дышат же!

– Они не умерли! – сказал Андрей Антоныч.

– Как же, Андрей Антоныч, дыхания-то нет! Окоченели!

– Это ни о чем не говорит. Бабка моя таких с того света возвращала, вот и я попробую. Останавливайте грузовик и грузите их аккуратненько в кузов. Их в тепло нельзя сразу – вот тогда они погибнут.

– А чего потом?

– Увидишь, как до поселка довезем.

Грузовик остановили, до поселка довезли. Андрей Антоныч привез их во двор своего дома, приказал притащить две ванны, поставить их во дворе, а потом под его руководством занялись Полосковыми. Обоих – и отца и сына раздели догола, уложили в ванны и стали поливать сверху ледяной водой.

– Только ледяной, и руками растирайте, чтоб тело мягким стало. Как станет мягким, температуру воды медленно повышаем. Очень медленно.

Возились часов пять. Удивительно, но оба ожили. Их потом в дом перенесли, где и продолжили отогревать, но медленно.

– Я же говорил! – Андрей Антоныч был собой ужасно горд. – Еще бабка моя такой фокус показывала. Главное, в дом не вносить замороженного. На улице поливать. В дом нельзя, обожжется он. Ему в доме очень жарко. А постепенно – и привыкнет. Бабка моя человек пятьдесят спасла. На саночках притащит очередного, разденет и давай поливать.

Первое, что сказали Полозовы, как очнулись:

– Где мы?

– В раю, конечно! – был им ответ.

О Родине

Родина, а Родина, это опять я. Это я к тебе стучусь постоянно, бужу тебя когда ни попадя и спрашиваю: ты меня любишь, Родина? А? Ну хоть чуточку, хоть веточку, хоть столечко? А? А вот я тебя люблю. Очень. Я тебя люблю постоянно. Я думаю о тебе, я о тебе вспоминаю. Так что вспоминай обо мне и ты. Ладно? Очень я на то надеюсь.

Горячий фильтр

Не успели погрузиться, как к командиру в центральном посту подходит командир электротехнического дивизиона (КЭТД, «комдив два»):

– Товарищ командир, разрешите начать зарядку аккумуляторной батареи (АБ).

А мы только что по «срочному» (срочное погружение) ушли от тарана американским крейсером. Крейсер нас таранить хотел, а у нас, как назло, второй запор по вдувной вентиляции заело в открытом положении. Еле успели привести его в чувство, потому что на нас американец шел, а мы погрузиться не можем. В общем, только на глубине сто метров и очнулись. В центральном посту до сих пор все влажные, включая и командира.

И тут к нему, конечно же, подходит комдив два и произносит эту фразу о зарядке АБ.

– Комдив два, вы что, совсем, что ли, уже? Я не успеваю соображать. У меня мозг все еще от крейсера убегает, и тут появляетесь вы со своей батареей! – командир говорит это усталым голосом, ему даже слова трудно выговаривать.

– Товарищ командир! – не отстает КЭТД, – зарядка по плану. Я тут ни при чем. План вами давно утвержден.

– План! – сдается командир. – Конечно. С ума можно сойти. Что от меня-то требуется на эту зарядку?

– Ничего. Просто ваше разрешение на начало зарядки АБ.

– Начинай! Разрешаю.

Команда по кораблю из центрального поста:

– Внимание по кораблю! Начинается зарядка АБ. Второму дивизиону БЧ-5 готовность номер один.

Проходит примерно час, и вдруг истошный вопль вахтенного второго отсека в центральный пост:

– Центральный! У меня фильтр! Фильтр горячий!

Между ним и центральным происходит такой разговор по «каштану»:

– Вахтенный второго!

– Есть, вахтенный второго!

– Доложите, что у вас случилось!

– Фильтр отсечный на посту за моей спиной нагрелся!

– Как нагрелся?

– Сильно горячий!

– Как сильно! Рука держит?

– Нет. Я всю спину обжег! И еще ниже!

– Ниже? Вы что там, лежите на нем, что ли?

– Никак нет! Просто прислонился!

– Просто прислонился он! Понял! Внимание по кораблю! Начхиму срочно во второй! Начхиму прибыть во второй отсек!

Центральный вызывает центральный дозиметрический пост (ЦДП, логово начхима):

– ЦДЛ! Логово!

– Есть, ЦДП!

– Начхим есть?

– Уже убыл во второй!

– Понял, ЦДП!

Начхим прилетает во второй отсек. Там уже собрались командир, старпом, командир БЧ-5 и КЭТД. Все сгрудились перед фильтром. К фильтру протискивается начхим. Все уже потрогали фильтр, последним его трогает начхим. Фильтр горячий, рука отдергивается.

– Ну? Что? – это командир.

– Товарищ командир, этот фильтр работает без подогрева.

– И что теперь? Теперь он нагревается самым загадочным образом. Сейчас полыхнет, будет пожар. Ну? Есть мысли? Время пошло. У вас десять секунд!

– А что-нибудь в отсеке делали, товарищ командир? – торопится начхим.

– Делали! Бьется зарядка АБ, как вы знаете! Ну? Семь секунд!

– Этот фильтр я снарядил кассетами ФКП.

– И что?

– Они палладиевые. Они дожигают угарный газ!

– Замечательно! Что еще? У вас три секунды!

– И если при зарядке перемешали воздух из аккумуляторной ямы с отсеком…

Командир, не дослушав начхима:

– Комдив два! Что с вентиляцией?

– Было перемешивание воздуха. Яма с отсеком! В яме водород выше двух процентов! Печи не справляются с дожигом! Перемешали с отсеком! Тут есть отсечные печи дожигания водорода!

– Предупреждать надо!

– Это стандартный режим!

– Режим? Конечно! Начхим!

– Товарищ командир! Кассеты ФКП кроме угарного газа дожигают и водород!

– Прекрасно! Кто об этом знал?

– Я знал!

– Почему не доложили?

– Потому что обычно концентрация водорода не выше одного процента и разогрева не происходит. А при двух и более…

– Ясно! При двух и более он раскалился! Что нам теперь делать, а, начхим? У вас одна секунда!

– Перемешать воздух носового блока! Это снизит концентрацию…

Командир, не дослушав, быстро вызывает центральный пост:

– Есть, центральный!

– Начать перемешивание воздуха носового блока!

– Есть начать перемешивание воздуха носового блока. Открыть переборочные захлопки по вдувной и вытяжной вентиляции носового блока! Пустить вдувной и вытяжной вентиляторы!

– Товарищ командир! – вмешивается начхим. – Захлопки не отрегулированы, сейчас отсеки начнут надуваться. Хорошо бы открыть и переборочные двери и вахтенных выставить!

– Это верно! Центральный!

– Есть центральный!

– Открыть переборочные двери. Переборочные двери взять на крюки, выставить вахтенных!

– Есть! Внимание по кораблю! Вахтенным отсеков носового блока! Переборочные двери открыть, взять на крюки, вахтенным находиться рядом с дверьми!

Через полминуты все еще стоят рядом с фильтром.

– Ну что? – командир начхиму.

Тот кладет руку на фильтр. Рука держит.

– Остывает, товарищ командир.

– Фу! – выдыхает командир. – Хорошо. Все свободны. Начхим!

– Я!

– Быстро сообразил, молодец, хвалю. Даже благодарность объявлю. А за то, что с фильтром не все предусмотрел заранее, за это выговор!

– Есть, товарищ командир.

– Спишем на молодость. Вместо благодарности объявляю одно ненаказание.

– Есть!

– А вообще-то, молодец, начхим. Люблю, когда лейтенант быстро соображает.

Тем дело и кончилось. Командир ушел в каюту, народ разошелся по своим местам. Уходя, командир БЧ-5 одобрительно глянул на начхима и хмыкнул. Это была высшая похвала.

Занюхать в первом!

Мы с Саней Зануддиновым пошли на выход. Саня уже заслуженный старший лейтенант, а я просто лейтенант – это мой первый выход в море. Он Саня и я – Саня. Два начхима и оба Сани. Самостоятельно молодого лейтенанта никто в море начхимом не пустит, вот мне Саню и подсадили. Мы уже сутки под водой, и вдруг:

– Аварийная тревога! В первом отсеке запах дыма! – сигнал звонком и крик центрального поста по корабельной трансляции.

После этого центральный немедленно вызывает ЦДП:

– ЦДП!

– Есть, ЦДП!

– Начхим есть?

– Есть! У нас даже два начхима.

– Обоих в первый! Занюхать, что там!

– Есть обоих! Есть занюхать! – это Саня отвечает центральному.

– Пошли, – сказал мне Саня.

– Куда?

– В первый, занюхаем.

– А что мы занюхаем?

– Слушай, не бери в голову. Им в центральном все равно, что ты занюхаешь. То, что они сейчас сказали, переводится на обычный, человеческий язык так: надо прибыть в первый и установить, что там у них греется. То, что перегрелось, дает запах. Никакими приборами ты это не установишь, так что они сами не знают, что они спрашивают. Им все время кажется, что начхим, отвечающий за газовый состав воздуха на подводной лодке, должен все время что-то «занюхивать». Это они в школе плохо учились. Двоечники они. Троглодиты. А мы с тобой из-за этого страдаем. Пойдем покажу, как надо «занюхивать».

После этого мы и пошли в первый отсек. У переборочной двери Саня остановился.

– Так! – сказал он, – сначала входим просто на разведку. Никаких противогазов не надевай. Это не пожар, а просто запах гари. Сейчас вахтенный доложит, замерил ли он содержание угарного газа, а потом мы с тобой все осмотрим, выйдем сюда и посовещаемся.

После этого Саня попросил «добро» у центрального на заход в первый:

– Просим разрешения войти в первый!

– Второй!

– Есть, второй!

– Пропустить начхимов в первый!

– Есть пропустить! – И мы зашли в отсек.

В отсеке ощущался запах горелой изоляции.

– Обмотка реле перегрелась, сейчас вспыхнет, – сказал Саня совершенно спокойно, – у нас от минуты до десяти секунд.

– Какого реле? – спросил я с глупым видом.

– А я откуда знаю? Тут может сотня реле. Вахтенный!

– Есть, вахтенный!

– Вентиляторы остановлены в отсеке?

– Остановлены.

– Это хорошо. Раз остановлены, значит, воздух успокоился. Це-О замерил?

– Угарного газа полтора ПДК.

– Уже хорошо. А углеводородов?

– Тоже полтора!

– Отлично! – сказал Саня. – А теперь мы выйдем во второй.

– Центральный! – Саня подошел к «каштану» и вызвал центральный пост.

– Есть, центральный!

– Говорит начхим Зануддинов из первого!

– Есть!

– Нам надо несколько раз выйти во второй и потом опять в первый!

– Зачем?

– Для замеров!

– Замеряйте на месте!

– Мне не только замерить, мне и занюхать надо!

«Странная логика», – подумал я, но центральный это объяснение устроило:

– А-а-а…. ну тогда конечно. Вахтенные первого и второго!

– Есть!

– Обеспечить выход начхимов во второй с последующим заходом в первый!

– Есть!

– Ну вот видишь, – сказал мне Саня, – побеждает разум!

После этого мы с ним вышли во второй отсек.

– А теперь, – сказал Саня мне, – отдышись как следует. – И я отдышался.

– Готов?

– Готов!

– Мозги прочистили, включаем разум.

– Там же сейчас полыхнет! – не удержался я.

– Ты чего? – Саня посмотрел на меня внимательно. – Паника блокирует разум. Или тебя здесь оставить?

– Ну почему же! Я готов!

– Вот это хорошо. Слушай внимательно. Мы сейчас несколько раз выдохнем, а потом вдохнем и задержим дыхание. Потом мы войдем в первый отсек и пройдем до первого работающего механизма и вдохнем только там. Нос – лучший анализатор химика. Только он быстро забивается дымом и теряет чувствительность. Мы так несколько раз будем входить и выходить и каждый раз нюхать совершенно разные механизмы. Понял? Все очень просто: какой их них больше воняет, тот и греется. Понятно?

– Понятно.

– Вдохнули, выдохнули, пошли.

И мы опять пошли в первый. Мы так раз десять входили и выходили. Прочищали легкие и опять шли «занюхивать». В конце концов Саня спросил меня:

– Ну что? По-моему, станция ГАС.

– Мне тоже так показалось – она воняет сильнее всех.

После этого Саня вызвал на связь центральный пост.

– Есть, центральный!

– Это начхим Зануддинов. Греется реле в пульте управления станции ГАС! Гидроакустикам скажите!

И сейчас же прошла команда центрального:

– Внимание по кораблю! Отбой аварийной тревоги! Акустикам срочно прибыть в первый к станции ГАС! Перегрев реле!

Потом, когда акустики уже сменили свое реле и тревога забылась, мы пили с Саней чай на ЦДП, и он сказал:

– Учись, Саня, пока я жив, занюхивать! Люблю я это дело!

Как я принимал задачи у водолазов

Лето – великое время на флоте. Летом никого нет – все в отпусках, и остаются только ВРТО – временно исполняющие обязанности и СТО – случайно исполняющие обязанности. А в море на прием задачи уходят всем штабом – в штабе никого, только я – лейтенант и начхим, ВРТО флагманского химика (тот в отпуске), и СПНШ – старший помощник начальника штаба капитан второго ранга Шмурый, которого еще тут называют «Никого не отодрал – день пропал». У нас с ним была одна встреча. Мы встретились на входе в казарменный городок – совершенно пусто, никого. Я шел заступать дежурным по казармам – вот мы и столкнулись нос в нос. У него фуражка была надета на голову так, что козырек съехал на ухо. В глазах – совершенное безразличие к собственной судьбе. Мы повстречались, он остановился, я тоже остановился, он на меня уставился. Долго так стояли, потом я, наверное, чтоб разрядить обстановку, сказал ему:

– Товарищ капитан второго ранга, у вас фуражка съехала набок.

На что он наклонился ко мне (все-таки в нем метра два, не меньше) и сказал:

– Да какая разница?!!