2012. Хроника апокалипсиса Медведев Антон

Когда один за другим раздались три коротких звонка, она облегченно вздохнула — вот и он. Затем послышался щелчок замка, приглушенный звук шагов.

— Все прошло нормально? — не поворачиваясь, спросила она.

— Да… — Он нагнулся и поцеловал ее в губы. — Здравствуй, Маша.

— Здравствуй…

— Что-то писала? — Калина взглянул на клавиатуру со шрифтом Брайля, специальный рельефный «экран» — ощупывая его, можно было читать строки.

— Стихи… — Девушка коснулась клавиатуры, буквы на экране пропали.

— Не почитаешь?

— Нет.

С ней нельзя было спорить, и он это знал. Взявшись за спинку инвалидного кресла, медленно подвез девушку к окну. Потом шире раздвинул шторы, открыл окно.

— Солнце… — улыбнулась Маша, подставив лицо льющимся сквозь окно солнечным лучам. Ее широко открытые глаза неотрывно смотрели на сияющий диск светила.

— Это же вредно… — не выдержал Александр и прикрыл ее глаза ладонями.

— Хуже мне уже не будет.

— Нельзя так, Маша. Ты же знаешь, с глазами у тебя все в порядке. Дело не в них. Если ты будешь смотреть на солнце, то сожжешь их.

— Мне плохо, Саша. Я устала. Я не хочу так больше жить.

Он провел ладонями по ее волосам. Потом, нагнувшись, снова поцеловал.

— Все будет хорошо, мышонок. Верь мне.

— Завтра будет ровно три года…

— Ты права. Я совсем забыл об этом…

Он вспомнил тот жаркий июньский день. Где-то в Подмосковье горели торфяники, город был затянут дымом. В тот день он спешил на важную встречу, нервничал из-за того, что опаздывает — впереди случилась авария, вереница машин еле ползла. Вот показался сотрудник автоинспекции, пытавшийся хоть как-то организовать движение, тут же стояли машины спасателей и «скорой помощи». Затем он увидел мощный ЗИЛ с помятым бампером и решеткой радиатора, а рядом…

Рядом находилось то, что еще недавно было новенькой синей иномаркой. При виде синего цвета сердце слегка екнуло. Когда сумел опознать в этой искореженной груде металла «фольксваген», оно болезненно сжалось. Ничего, просто совпадение — мало ли в Москве таких машин? Но когда сумел разглядеть номер иномарки, сердце почти остановилось…

Чтобы извлечь Марию из переплетения рваных, исковерканных останков машины, спасателям понадобилось больше двадцати минут. Все это время он держал девушку за руку, разговаривал с ней — верил, что она его слышит. И обмирал от ужаса, чувствуя, как холодеет ее рука…

Она не могла выжить, но каким-то чудом осталась жива. Наверное, он просто очень этого хотел. Плакал от счастья, когда ему сказали, что она будет жить. А потом напился в отчаянии, узнав, что она потеряла зрение и никогда не сможет ходить.

С тех пор прошло три года. Она так и не вышла за него замуж — не захотела. Он от нее так и не ушел. Делал для нее все, что мог, возил по лучшим клиникам мира. А главное, всегда был рядом. Почти всегда — работа заставляла мотаться по стране, порой не бывал дома неделями. Ей он обещал лишь одно: всегда возвращаться. Она знала это — и ждала…

— Прости меня… — тихо сказала Маша. — Я расстраиваю тебя своими жалобами.

— Ну что ты, мышонок? — Он легко поднял ее на руки. — Я ведь люблю тебя. Мы всегда будем вместе.

Ее глаза наполнились слезами.

— За что нам это, Саша? — тихо спросила она. — За что?…

По коридору шел мужчина лет тридцати пяти: чуть выше среднего роста, худощавый, русоволосый. С бледной полоской плохо растущих усов над верхней губой. Вот он подошел к приемной Дария и остановился в нерешительности — уж очень ему не хотелось заходить к шефу с плохими новостями. Пусть бы это сделала Лара, к ней шеф удивительно благосклонен. Оно и понятно — баба, да еще такая смазливая. И хитрая — сплавила ему заведомо провальное дело…

Не зайти, затянуть с докладом было еще хуже. Открыв дверь, Валентин решительно вошел в приемную.

— Доброе утро, Валентин Андреевич! — поздоровалась секретарша.

— Здравствуй, Нина. У себя? — Он кивком указал на дверь кабинета.

— Да… — секретарша нажала кнопку селектора. — Вячеслав Александрович, к вам Кротов!

— Знаю. Пусть войдет… — отозвался селектор голосом шефа.

Открыв дверь, Валентин медленно вошел в кабинет, зная, что ничего хорошего ждать от этого разговора не приходится.

— Садитесь, Валентин, — предложил шеф. — И рассказывайте — что там у вас?

— Мы потеряли «Грааль»… — Кротов сел в кресло и виновато опустил глаза. — Следили за Люминосом, Черным и Корольковым — тем самым парнем, что отыскал артефакт, он был с ними. Они вошли в метро, наши люди шли по пятам — сразу три группы. Считали, что все под контролем, но Люминос открыл своим ключом одну из дверей, и они улизнули. Пока нашим удалось вскрыть дверь, их уже и след простыл. Там выход на параллельную ветку метро, оттуда можно попасть куда угодно.

— И который раз они уже уходят от вас? — поинтересовался Вячеслав.

— Третий… — тихо ответил собеседник. — Вячеслав Александрович, они каждый раз выдумывают что-то новое. Мы не можем знать, что они затеяли, поэтому всякий раз проигрываем.

— А Калина? — спросил шеф. — Где был он?

— Не знаю. Сегодня утром он вернулся домой, артефакта у него при себе наверняка нет.

— Ну еще бы… — невесело усмехнулся Дарий. — Подведем итог: им удалось вывезти артефакт, они в очередной раз посетили зону. Вы не смогли вернуть «Грааль», не смогли узнать, куда они ездили. Знаете, как это называется?

Валентин молчал, опустив глаза. Взгляд шефа буквально давил на него, по лбу поползли капли пота.

— Вы не справляетесь, Валентин, — произнес шеф. — Еще пара подобных неудач, и мне придется искать вам замену. Мне рекомендовали вас как опытного человека, но пока вы не оправдываете моих ожиданий.

На душе у Кротова скреблись кошки. Наверное, он бы мог что-то возразить, мог бы сказать о заведомой невыполнимости поручаемых ему заданий. Тем не менее предпочел промолчать.

— Впредь я постараюсь вас не разочаровывать, — тихо произнес он, пытаясь сдерживать раздражение.

— Я на это очень рассчитываю. Идите, Валентин. Жду вас завтра в десять утра.

— Хорошо, Вячеслав Александрович… — Достав платок, Валентин торопливо вытер со лба пот. — До свидания…

Я ехал домой. Стучали колеса электрички, я сидел у окна и думал о том, как многое в моей жизни изменилось за эти дни. Новые друзья, поездка в зону. Другой мир…

Последнее все еще казалось мне нереальным. Но в сумке хранились несколько листиков, принесенных из того мира. В кармане лежал небольшой камешек — тоже оттуда. Тем не менее разум все еще отказывался верить в то, что со мной произошло…

В Москву мы вернулись без происшествий, за нами никто не следил. Я пробыл у Черного еще сутки, потом Антон сказал, что опасность прошла и я могу спокойно возвращаться домой.

— Почему ты считаешь, что опасности больше нет? — поинтересовался я.

— Я только что говорил по телефону с Дарием, — пояснил Черный. — Это глава «серых», очень серьезный человек. Я объяснил ему, что артефакта больше нет — чему он, к слову, не удивился. Потом я сказал ему, что ты входишь в нашу команду, и предложил оставить тебя в покое. Дарий согласился. Даже предложил взаимовыгодное сотрудничество.

— А ты?

— Отказался. Мы работаем сами по себе. Никому ничего не должны, и нам никто ничего не должен.

— И ты можешь так спокойно позвонить врагу и побеседовать с ним?

— Я знаю его уже достаточно давно. Еще с тех пор, как он был вполне рядовым сотрудником «серых». Но за последние годы Дарий сделал хорошую карьеру, сейчас это один из самых влиятельных людей в стране. Пусть мы и играем друг против друга, но это не мешает нам, при случае, вполне нормально общаться. У нас с Дарием есть определенные договоренности, позволяющие избегать лишних конфликтов, обе стороны стараются соблюдать правила игры. Так что можешь возвращаться домой, тебя не тронут.

— Мы больше не увидимся?

— Не знаю, — пожал плечами Черный. — Это зависит от тебя. Раз уж я сказал Дарию, что ты с нами, дорога для тебя открыта. Но силой в зону никого не затащишь. Это должно нравиться, должно стать судьбой. Если однажды почувствуешь тягу — приходи, будем тебе рады. Нет — живи своей жизнью. Так что все в твоих руках…

Сидя в вагоне электрички, я вспоминал тот разговор и пытался разобраться в себе. Да, это все интересно. Но у меня есть любимая работа. Есть друзья. Есть мир, который я хорошо знаю, к которому привык. Скоро я приеду домой, и все будет как прежде…

Меня беспокоило, что стало с квартирой за время моего отсутствия. Возможно, там уже растащили все, что можно утащить? — поднимаясь на свой этаж, я был готов к самому худшему. Ага, дверь на месте — уже хорошо. И даже заперта…

По спине пробежал холодок страха — что, если тот тип помер и там, в квартире, до сих пор лежит его труп? Достав ключ, я отпер замок, открыл дверь. Осторожно вошел в прихожую, притворил дверь. Заглянул в спальню…

Трупа не было, вещи тоже вроде бы были на месте. Но не все: зайдя в гостиную, я понял, что за время моего отсутствия здесь кто-то основательно потрудился.

Комната была совершенно пуста, от сложенных у стены обломков мебели не осталось и следа. Исчез и телевизор, пропал уложенный в кучу проросший паркет. Пошедшая волнами стена была заново оштукатурена и выкрашена в белый цвет.

Ничто в комнате больше не напоминало о «Граале» — кто-то постарался замести все следы. Не могу сказать, что это меня не устраивало, но вид пустой комнаты и ободранного пола вызывал уныние. Придется все ремонтировать — квартира была не моя, и если однажды заглянет хозяйка и увидит этот разгром, то можно будет оказаться на улице. Наверняка придется и насчет мебели объясняться — она тоже была не моя.

Отношения с хозяйкой квартиры у меня, честно говоря, были сложные, я уже не раз подумывал о том, чтобы подыскать себе другое жилье. Но пока до этого руки как-то не доходили, да и привык я здесь. Пока для меня было совершенно ясно одно: до того времени, как сюда заглянет хозяйка, в комнате надо будет навести порядок.

Больше никаких сюрпризов в доме не оказалось. Уже со спокойной душой я забрался в ванну, потом приготовил обед. А пообедав, завалился отдыхать…

В ставшем для меня почти родным универмаге моему появлению обрадовались.

— Думали, случилось что, — сказал, пожимая мне руку, Борис. — Звонил тебе на трубку — абонент отключен. Домой ходил — звонил, в дверь барабанил — никого. Клиенты твои тоже волнуются, каждый день ходят. Где был-то?

— Так, были некоторые проблемы, — отмахнулся я.

В моей мастерской все было в порядке. Зайдя внутрь и закрыв дверь, я испытал чувство облегчения — все опять по-прежнему. О том, что произошло за эти дни, мне просто не хотелось думать…

Но не думать не получалось: вернувшись вечером домой, я узнал от соседа с первого этажа о некоторых событиях последних дней. Оказалось, что в ту роковую ночь человек в маске сначала посетил мою соседку. Начал что-то требовать у нее — что именно, мой сосед не знал, — потом связал ее, заклеил ей рот скотчем и ушел.

О том, что человек в маске отправился ко мне, сосед тоже не знал. Зато рассказал о том, как утром приехала милиция, мою соседку хотели даже увезти в больницу — впрочем, она отказалась. А уже к вечеру приехали несколько человек в штатском и забрали у нее злополучный шкаф, пообещав выплатить компенсацию. Денег, правда, бабка пока так и не дождалась…

Следующие несколько дней я разгребал накопившиеся «завалы», а потому работал с утра и до позднего вечера. Нельзя сказать, что я не был этим доволен — работа помогала отвлечься от дум. Более того, в самой этой работе было что-то волшебное — когда из бесформенного кусочка металла, пусть и благородного, рождалось произведение искусства. Я не был склонен переоценивать свои таланты, но всегда чувствовал, когда из-под моих рук выходило что-то прекрасное, а когда получалась обычная ремесленная поделка. Первое вызывало чувство удовлетворения. Второе — стыда. Не одну, в принципе неплохую, вещь я отправил в лом только потому, что не мог получить то, что хотел. Чувствовал, как должно быть, а воплотить это в металле не мог. И когда все-таки получалось добиться нужного результата, на душе у меня был настоящий праздник.

Хотел ли я забыть о событиях последних дней? Даже не знаю… С одной стороны, я реально столкнулся с чем-то неведомым, побывал в ином мире — от одного этого уже буквально кружило голову. С другой стороны, все это пугало. Я никогда не считал себя героем, поэтому страх все-таки взял верх — обдумав все как следует, я пришел к выводу, что самое лучшее, что я могу сделать, это забыть о случившемся и жить прежней жизнью.

Намерения, наверное, были благие, но выбросить из головы эту историю у меня все же не получалось. Наоборот, мысли упрямо возвращались к Черному и его друзьям, к их таинственному миру. И если сначала я искренне хотел обо всем забыть, то к концу недели уже думал о последних событиях почти спокойно. Потом прошло еще несколько дней, и я пришел к выводу, что встреча со сталкерами принесла мне самое захватывающее приключение в моей жизни.

Хотелось ли мне еще раз увидеть что-то подобное? Побывать в зонах, в иных мирах? Этого я пока утверждать не мог. Но знал и то, что неприязни мир сталкеров у меня уже не вызывал.

Так прошло две недели. Был вечер пятницы, я возвращался домой после рабочего дня и думал о том, не сходить ли мне в кино. Развеяться, познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой. А то с этой работой совсем монахом стал… Уже подходя к своему подъезду, увидел черную иномарку с тонированными стеклами. При моем приближении дверь машины открылась, из салона вылез статный мужчина лет сорока — в строгом сером костюме, при галстуке.

— Егор Григорьевич? — спросил незнакомец, когда я подошел ближе.

— Да… — Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, чем мне грозит эта встреча.

— Полковник Рыбаков, Федеральная служба безопасности… — Мужчина продемонстрировал мне раскрытое красное удостоверение.

— Можно взглянуть?

Офицер поднял ладонь с зажатой в ней книжицей на уровень моего лица:

— Смотрите.

Я прочитал имя, фамилию и отчество нового знакомого, его звание и должность — руководитель отдела за ничего не говорившим мне номером — изучил фотографию и печать. Все выглядело настоящим. Впрочем, отличить подлинный документ от хорошо выполненной фальшивки я бы все равно не смог. Потом кивнул:

— Слушаю вас, Анатолий Иванович.

— Сядем в машину? — предложил он, убирая документ во внутренний карман пиджака. — Нам предстоит серьезная беседа.

— Хорошо, — пожал я плечами.

Полковник занял место водителя, я устроился рядом на сиденье пассажира и стал ждать, когда гость сообщит о цели своего визита.

— Не буду ходить вокруг да около, Егор Григорьевич, — начал тот. — Речь пойдет о людях, с которыми вы познакомились пару недель назад и даже совершили, с ними небольшое путешествие. — Он замолчал, выжидающе глядя на меня.

Отпираться не имело смысла — он явно все знал.

— И чем же они вас заинтересовали? — спросил я.

— Дело в том, Егор, что их исследования угрожают безопасности страны. Не усмехайтесь — это действительно так. Вы ведь наверняка видели артефакт — я прав?

— Видел.

— Тогда вам будет проще понять нашу озабоченность. Исследование аномальных зон должно проводиться под контролем научно-исследовательских институтов. Любая самодеятельность в этом вопросе может привести к тяжелым последствиям. Вы видели человека, который выбросился из окна, верно? Если бы ребята из «Немана» не притащили в свое время из зоны эту штуку, он был бы сейчас жив. Добавлю, что этот артефакт стоил жизни и многим другим людям.

— Но ведь артефакт оказался у вас? — не столько спросил, сколько констатировал я. — И украли его уже из вашего института. Получается, что к гибели людей привела именно ваша халатность.

— Вы многое знаете… — В голосе полковника появилась задумчивость. — Егор, я не снимаю с нас нашей доли вины. Но повторюсь: если бы «Грааль» не вынесли из зоны, ничего этого бы не случилось. Я знаю, что у ваших новых друзей есть и другие артефакты. Где гарантия, что какая-то из этих или новых игрушек не окажется гибельной для всего человечества? Да и сами эксперименты с зонами очень опасны. Никто не может дать гарантии, что ваши друзья не спровоцируют какую-нибудь глобальную катастрофу. Что знания, которые они выносят из зоны, не попадут за границу, в руки наших потенциальных противников. Все это очень серьезно и очень опасно.

— Допустим. Но при чем тут я?

— Судя по всему, «неманцы» вам доверяют. Не знаю почему, но это так. Нам бы хотелось знать, над чем работают эти ребята, куда ездят. Быть в курсе их дел — хотя бы в самых общих чертах.

— То есть хотите, чтобы я шпионил, передавал вам сведения о группе?

— Мы хотим, чтобы вы присматривали за группой, — мягко поправил полковник. — Вам не придется писать нам отчеты, не придется ничего добывать и выискивать. Просто приглядывайте за ними. И если однажды решите, что ребята зашли слишком далеко, что какие-то их исследования могут быть очень опасны не только для них самих, но и для всей страны, вы просто скажете нам об этом. Дальше мы сами свяжемся с группой и попытаемся все уладить.

— И что вы предложите мне взамен? — поинтересовался я. — В качестве платы за оказываемые услуги?

Возможно, я вложил в эти слова слишком много сарказма. Собеседник это почувствовал.

— Вы зря так относитесь к нашему предложению, — произнес Рыбаков. — Мы не собираемся вас покупать — хотя бы потому, что сами бы после этого перестали вас уважать. Поэтому нам остается лишь надеяться на ваш патриотизм, взывать к вашему чувству гражданской ответственности. В то же время, чтобы вам легче было общаться с «неманцами», мы могли бы помочь вам перебраться в Москву. Подыскали бы вам работу по профессии. Хотели бы вы, например, работать дизайнером в какой-нибудь крупной ювелирной фирме?

— И вы не считаете это подкупом?

— Не считаю. Это наша задача — обеспечить вам нормальные условия работы. Но если вы не хотите, можем обойтись и без этого. Все в ваших руках. И поверьте, я ни в коем случае не хочу вас обидеть. Вы сами можете выдвигать условия — как будете работать, на каких принципах. О чем сможете нам сообщать, а о чем нет. Я обещаю, что с нашей стороны на вас не будет оказываться ни малейшего давления. О вас вообще не будет знать никто, кроме меня, вы не будете числиться ни в каких наших картотеках. Вам даже не обязательно сейчас давать мне ответ — просто подумайте. Вот моя визитка… — Полковник достал из кармана визитку и протянул мне. Видя, что я не собираюсь ее брать, сунул визитку мне в карман рубашки. — Если что-то надумаете, позвоните. И не торопитесь! — Он поднял руку, не дав мне возразить. — Сказать «нет» вы успеете всегда. Просто подумайте над этим денек-другой, потом позвоните мне. Не стоит принимать решение второпях.

— Хорошо, — согласился я, желая поскорее закончить этот разговор. — Я подумаю. Прощайте…

— До свидания, Егор Григорьевич.

Я вылез из машины, захлопнул дверь и пошел к подъезду, размышляя о том, чем для меня может обернуться эта встреча. Уже поднимаясь по лестнице, вспомнил о визитке. Вынув ее из кармана, внимательно рассмотрел. На карточке было написано: «Анатолий Иванович Рыбаков, антиквар».

Весь вечер я думал об этом визите. Полковник знал, что предложить — именно о такой работе я и мечтал всю жизнь. Не просто делать что-то по мелочам — создавать целые коллекции, целые линии ювелирных украшений. Это совсем другой уровень, другие возможности. Не знаю, откуда он обо всем этом узнал, кто рассказал ему о моей мечте. Но попал полковник точно в десятку.

Все это было так. Тем не менее я знал, что не могу принять это предложение. Ну как можно следить за теми, кто тебе доверился, кто тебя спас? Да пусть бы и не спасли, и не доверились — все равно все это очень нехорошо пахнет. Не для меня это…

Рыбакову я позвонил утром следующего дня. Поблагодарив за предложение, сказал, что это все-таки не для меня. Пожелав всего наилучшего, положил трубку и облегченно вздохнул — вот и все…

На душе сразу стало светлее — словно распрощался с чем-то грязным, нехорошим. Посмотрев на телефон, задумчиво потер подбородок — впереди выходные, негоже сидеть одному. Подумав, набрал номер Зои — мы познакомились несколько лет назад на дне рождения у Дениса. Чем черт не шутит, вдруг она дома?

Зоя была дома. Более того, пребывала в отличном настроении. Предложила вечерком заехать к ней, я согласился. Удовлетворенно вздохнул — жизнь налаживалась…

В понедельник утром, вполне довольный собой и проведенными выходными, я шел на работу, размышляя о том, как лучше сделать заготовку для сложной витой броши — так, чтобы потом поменьше возиться с обработкой. Увы, все эти наметки оказались ненужными: зайдя в универмаг, я был огорошен известием о том, что мне отказывают в аренде мастерской.

— Почему, Валерий Сергеевич? — спросил я, оставшись один на один с директором универмага. — Мы ведь всего два месяца назад продлили договор.

— Егор, меня взяли за горло, — ответил он, пряча глаза и нервно вертя в руках ключи от машины. — Знаешь, откуда пришел приказ? — Он поднял глаза кверху.

— От самого Бога, что ли? — криво усмехнулся я.

— Почти… Прости, Егор, но у меня нет выбора. Я или тебя выгоню, или другой, пришедший на мое место — если я откажусь, мне тоже дадут пинком под зад. Тебе здесь уже не работать в любом случае. Я не знаю, во что ты вляпался, но это явно что-то очень серьезное. И не рассказывай — мне это совершенно неинтересно. У меня семья, дети. Внук скоро родится. Я не хочу в мои годы остаться ни с чем. Так что давай разойдемся по-хорошему, я дам тебе неделю на то, чтобы утрясти все твои дела. Через неделю освобождай мастерскую — ничего другого я тебе предложить не могу.

— А договор? — глупо спросил я.

— Договор — это бумажка. Если будешь упрямиться, наш юрист найдет сотню поводов для его расторжения.

— Хорошо… — тихо ответил я. — К следующему понедельнику меня не будет.

— Егор, не обижайся… — Директор отвел взгляд. — Я действительно ничего не могу сделать.

— Я все понимаю… — сказал я, повернулся и пошел к мастерской.

Новые заказы я в этот день уже не брал. Работал со старыми, на душе было удивительно тоскливо — я просто не знал, куда мне податься. Другого такого места мне в нашем заштатном городишке не найти. В Доме быта все уже занято, в магазине на Чернышевского тоже. А больше и мест подходящих нет. В лучшем случае будешь кое-как сводить концы с концами — здесь все напрямую зависит от людности места. Здесь было очень хорошо, даже смог что-то отложить на черный день. И вот он настал…

В следующие дни я продолжал разбираться с делами, пришлось даже искать одного заказчика — куда-то исчез, оплатив задаток. Выяснилось, что он лежит в больнице и сейчас ему совсем не до ювелирных дел. Вернув деньги его жене, я почувствовал себя свободным от этого долга.

Увы, беда не приходит одна — в справедливости старой истины я убедился в четверг вечером. Уже возвращался домой, подходил к ставшей родной многоэтажке — и даже замедлил шаг, увидев закопченные стены и зияющие пустыми глазницами окна.

Судя по всему, огонь бушевал здесь несколько часов назад. Все уже было потушено, на земле валялись обугленные головешки, повсюду была вода. На одном из газонов отпечатались ребристые следы колес пожарной машины.

Стоя у подъезда, я смотрел вверх — и не знал, что мне делать. По закопченным стенам над окнами можно было понять, что пожар начался этажом ниже, как раз под моей квартирой. Не считая эпицентра пожара, ей и досталось больше всего…

В подъезде все еще пахло гарью. На лестнице меня догнал один из жильцов, начал что-то рассказывать, не скрывая возмущения. Я слушал его, но не слышал. Вся налаженная жизнь летела к черту, и я это очень хорошо понимал.

Дверь квартиры была приоткрыта. Снаружи она выглядела почти целой, внутри оказалась обуглена. В прихожей все было черно и очень мокро — воды пожарные явно не жалели.

Горше всего было смотреть на мою мастерскую. Рабочий стол сгорел полностью, среди головешек можно было разглядеть закопченные инструменты со сгоревшими ручками. Шкаф превратился в странную покосившуюся конструкцию из обуглившихся древесно-стружечных плит: порывшись в головешках, я, к своему удивлению, отыскал-таки жестяную коробку с хранившимся в ней ювелирным скарбом. Снаружи она была вся закопченная, немного подгорела и лежавшая на дне коробки фланелевая тряпица. Но сами украшения почти не пострадали. Несколько минут спустя я вышел из квартиры, прикрыл дверь. Больше мне здесь делать было нечего. Если что и утешало, так это то, что теперь хозяйка квартиры вряд ли что-нибудь потребует с меня за мебель и уничтоженный паркет…

Ночевал я этой ночью в гараже, в машине — так мне было проще. Во-первых, не хотел никого беспокоить, а во-вторых, просто хотелось подумать в тишине о том, что меня ждет дальше. Ремонтировать квартиру у меня не было никакого желания, да и вины моей в случившемся не было. Более того, я очень ясно понимал, что последние события предвещают серьезные перемены в моей жизни. То, что из универмага меня выгнали не без помощи ребят из ФСБ, мне казалось достаточно очевидным — мелкая месть за отказ сотрудничать с ними. К пожару они, скорее всего, отношения не имеют — просто досадная цепь совпадений. Но именно эти совпадения и говорили о том, что для меня настало время перемен. В конце концов, что я забыл в этом жалком городишке? Если раньше меня здесь что-то и держало, то теперь я действительно вольная птица.

Все говорило о том, что мне надо ехать в столицу. Бомжевать пока не придется, но если за пару месяцев не удастся где-нибудь обосноваться, будет туго. На гостиницах разоришься — значит, надо у кого-то перекантоваться, хотя бы первое время. Я был уверен, что могу обратиться за помощью к Черному и его друзьям, но не хотел этого делать. Да, с ними интересно, но лучше я все-таки буду жить своей жизнью. Хватит с меня «серых» и фээсбэшников, я и так уже сполна получил за свое глупое любопытство — нечего лазить по урнам и вытаскивать из них всякую дрянь. Не полез бы за той флешкой, жил бы себе сейчас припеваючи…

Урок пошел впрок. К Черному я обращаться не хотел, оставался один вариант — Паша. Старый друг, работавший конструктором на каком-то заводе. Никогда не хватал звезд с неба, но как-то устроился в этой жизни, в Москву перебрался. Живет, семьей обзавелся. Двое детишек уже. Еще в январе приглашал в Москву, теперь есть повод воспользоваться этим приглашением…

Паше я позвонил утром. Наверное, именно такие события показывают, кто есть кто: к моей радости, Павел не колебался ни секунды. Выслушав меня, сразу же предложил приезжать к нему и жить столько, сколько нужно. Поблагодарив его, я облегченно вздохнул. Есть в этом мире люди, есть…

В столицу я отправился на своей верной старенькой «девятке». На фоне столичных иномарок она смотрелась довольно убого, но меня это не смущало. Везет она меня сейчас, не капризничает, а большего мне и не надо…

Жена Паши встретила меня без особой радости, но и без какой бы то ни было неприязни. Правда, кое-какие условия выдвинуть не забыла.

— Но учти, Егор: если будете с моим охламоном пьянствовать… — Она подбоченилась и строго посмотрела на меня.

— Марина, я же не пью! — демонстративно возмутился я.

— Все вы не пьете, — холодно отозвалась жена друга. Потом смягчилась: — Ладно, проходи…

Мне выделили отдельную комнату. Присев на кровать, я огляделся, устало вздохнул. Было странно сознавать, что теперь мне все придется начинать заново, что у меня нет ничего, кроме старой «девятки», ноутбука с эскизами — хвала Всевышнему, что всегда таскал его с собой — и того, что на мне надето. Да, есть еще кое-какое золотишко, но оно нужно для начала работы. Сейчас это мой единственный стартовый капитал.

В огне пожара погибли многие мои документы, включая диплом. Благо хоть паспорт и водительское удостоверение были с собой. Сгорели и листья, принесенные из другого мира…

Паша пришел с работы в седьмом часу вечера, не забыв прихватить бутылку водки. На укоры жены возмутился:

— Марина, имей совесть! Человека с работы уволили, у него квартира сгорела. Дай хоть отойти немного…

Весь вечер мы просидели с Пашей: вспоминали прежние годы, обсуждали сложившуюся у меня ситуацию. Около одиннадцати я отправился спать, думая о том, как мне теперь жить…

Проснулся я в половине восьмого утра. Какое-то время лежал, вспоминая события последних дней, потом поднялся.

Паши уже не было дома. Позавтракав, я сообщил Марине, что вернусь к вечеру, и отправился устраивать новую жизнь…

Я знал, что рано или поздно все в моей жизни наладится. Но не ожидал, что так быстро. Уже через двое суток у меня была квартира в Новогиреево: она требовала ремонта, зато была мне по карману. Бытовые условия и раньше меня особо не волновали, а в нынешней ситуации и подавно: заплатив хозяйке за три месяца вперед, я обрел крышу над головой и с утра следующего дня отправился на поиски работы. Правда, сначала пришлось похлопотать о восстановлении сгоревшего диплома, благо учился я не где-нибудь, а здесь, в столице. Все прошло даже лучше, чем я предполагал, диплом обещали восстановить до конца недели. Довольный тем, что черная полоса осталась позади и мне явно начало везти, я отправился на поиски работы.

С работой оказалось сложнее, но к исходу недели мне неожиданно повезло — удалось приткнуться в небольшую ювелирную фирму. Предприятие недавно организовалось и еще только вставало на ноги, я оказался вполне ко двору. Директор, молодая еще женщина, посмотрела мои эскизы и готовые изделия и сказала, что я принят.

Это был успех, несколько дней я просто летал на крыльях. Все было здорово, волшебно: работа дизайнера, о которой я так долго мечтал, более чем приличная зарплата. Я вспомнил слова Антона о том, что у него и его друзей дела пошли на лад сразу после того, как они нашли «Грааль». Я тоже прикасался к артефакту, даже пил из него. Может, и я теперь оказался в любимчиках у фортуны?

Так прошла неделя, за ней другая. Жизнь налаживалась, входила в свою колею. За это время я несколько раз вспоминал о сталкерах, но о том, чтобы позвонить Черному, не думал. Да, все это очень интересно. Но у меня только-только что-то начало получаться, и рисковать своим нынешним благополучием мне совершенно не хотелось.

А в середине июля в моей жизни произошло еще одно событие, тронувшее меня до глубины души: в нашей фирме появилась новая сотрудница. Впервые увидев ее, я даже побледнел — до того она была похожа на мою Олю. Черты лица, цвет волос, манера общения. Эта улыбка… Может, судьба решила дать мне еще один шанс?

Девушку звали Викой, она работала в маркетинговом отделе. На меня она поначалу не обратила никакого внимания, но меня это не смутило: я знал, что не могу ее упустить. Искал и находил поводы почаще заглядывать в их отдел, караулил Вику в коридорах и у буфета на первом этаже. Приглашал в кино и на выставки — увы, Виктория всякий раз отказывалась. Тем не менее настойчивость приносила свои плоды: все чаще при виде меня на ее губах появлялась улыбка, да и отказы становились все менее и менее категоричными. И однажды, когда я в очередной раз предложил ей сходить в кино, она согласилась. Я был счастлив — то, что происходило, стоило сотни сгоревших квартир. Рок, судьба — я не мог назвать случившееся как-то иначе.

Это были счастливые дни. Вика оказалась девушкой строгих правил: имея собственную квартиру, она ни разу не позволила мне остаться у нее. На предложения сходить вечерком в гости ко мне тоже отвечала отказом. Мне это даже нравилось — моя девушка не может быть какой-нибудь вертихвосткой. Набравшись смелости, я предложил ей пожениться. Вика обещала подумать. Сказала, что ей надо посоветоваться с родителями — те жили в Твери, да и вообще все слишком уж быстро… Что ж, я был готов ждать.

Близилась середина августа, когда Вика пригласила меня в театр — сказала, что подруга подарила ей два билета. Я не слишком любил театральные постановки, но вместе с Викой был готов идти куда угодно.

Был чудесный вечер. Уже темнело, когда мы с Викой подошли к театру, она оживленно рассказывала о том, как весной ходила в театр в Питере, вместе с подругами. Я слушал ее и изредка кивал, думая о том, что даже этим она похожа на Ольгу — такая же болтушка. Мы вошли в фойе, я окинул взглядом собравшуюся публику и вздрогнул, увидев стоявшего чуть в стороне Черного.

Антон был не один, он негромко рассказывал что-то высокой стройной блондинке. Словно почувствовав обращенный на него взгляд, Черный повернул голову и посмотрел на меня.

Был ли я рад увидеть его? Не знаю. Мне хотелось перевернуть эту страницу своей жизни, закрыть ее. Я только-только начал оправляться от тяжелых воспоминаний о гибели Ольги, я встретил девушку, которую действительно полюбил. У меня все хорошо — зачем мне снова эти игры с ФСБ и «серыми»? Тем не менее я не мог сделать вид, что не заметил Черного, а потому улыбнулся ему. Антон, взяв свою подругу под руку, тут же направился к нам.

— Привет! — Черный пожал мне руку. — Рад тебя видеть. Какими судьбами?

— Привет, Антон. Теперь тоже живу в Москве. Знакомьтесь, это Вика.

— Очень приятно. — Антон с интересом взглянул на Викторию. — Это Татьяна, — представил он свою девушку.

— Егор…

Девушка едва заметно кивнула, ее взгляд был очень спокойным.

— Девчата, вы пока поболтайте, — предложил Антон, — а мы отойдем на пару минут… — Он взял меня за локоть и потянул в сторону.

— Давно в Москве? — спросил Черный, когда мы остановились возле стены.

— Пару месяцев уже.

— А что не звонил?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Были некоторые сложности. Разбирался с делами.

— А именно? — Темные глаза Антона буквально буравили меня.

Пришлось рассказать о том, что произошло со мной за последнее время.

Выслушав меня, Черный нахмурился.

— Все это неспроста, Егор, — тихо сказал он. — Тебе надо было позвонить мне.

— Ты уже и так помог мне один раз. Мне хотелось самому разобраться со своими проблемами.

— Это не твои проблемы, а наши общие. Ладно, потом об этом поговорим. Как насчет того, чтобы встретиться завтра вечерком? Подъезжай к нашему офису часикам к шести — помнишь, где он? А оттуда уже поедем ко мне. Согласен?

— Хорошо, — согласился я, чувствуя, что не могу отказаться от встречи. — Подъеду.

— Вот и отлично. Пошли, а то наши девчата уже заскучали…

Когда мы подошли, Вика и Татьяна оживленно о чем-то беседовали. Какое-то время мы еще постояли вместе, потом пошли в зал.

— Егор, а кто это? — спросила Вика, когда мы остались одни.

— Так, знакомые, — нехотя ответил я.

— Ну а все-таки?

— Они занимаются изучением аномальных зон, — столь же нехотя произнес я.

— Здорово! Инопланетяне, «тарелочки» и прочее?

— Вроде того, — кивнул я.

Мне не хотелось продолжать этот разговор. Вика это поняла и не стала настаивать.

Спектакль был очень модным и считался культовым, но мне не понравился. Виктория же была в полном восторге.

— Может, поедем ко мне? — предложила она, когда мы вышли на улицу.

Шел уже одиннадцатый час. Раньше она никогда не приглашала меня к себе так поздно, поэтому я даже немного растерялся.

— Ты серьезно? — глупо спросил я.

— Вполне… — Она потянулась ко мне и поцеловала в губы. — Будем считать, что ты с честью выдержал испытательный период. К тому же завтра воскресенье, не на работу.

— Хорошо, — пожал я плечами. — Поехали…

Проснувшись утром, я сразу услышал тихое дыхание Вики — девушка спала, прижавшись к моему плечу. Я аккуратно убрал с ее лица прядь волос и улыбнулся — красивая она. Моя Вика, моя Виктория. Теперь мы всегда будем вместе — мог ли я еще совсем недавно мечтать о чем-то подобном?

Я тихонько вздохнул и закрыл глаза. Затем, ощутив, что Вика шевельнулась, вновь посмотрел на нее. И встретился с ней взглядом.

— Привет! — с мягкой улыбкой сказала она. — Как спалось?

— Замечательно! — искренне ответил я. — Ну что, будем вставать?

— Даже не думай! — заявила она и решительно стянула с меня одеяло…

Потом мы снова лежали, Вика рассказывала о своей подруге — с кем-то она там не то сошлась, не то разошлась. Меня все это не интересовало, но из вежливости я изредка кивал и улыбался.

— Чем будем заниматься сегодня? — спросила Вика, когда тема подружки была окончательно исчерпана. — Может, снова сходим вечером куда-нибудь?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Можно и сходить… — Потом, вспомнив о назначенной Черным встрече, добавил: — Хотя не получится, я совсем забыл — мне вечером надо повидать Антона.

— Это того, что в театре был? — уточнила Вика.

— Да.