Железная скорлупа Игнатушин Алексей
Змейка заползла по его ноге на звено ножных кандалов.
Чешуйчатое тельце побелело, пахнуло жаром, звено медленно наливалось краской, звонко плюхались капли талого железа. Инконню подавил желание закричать – звено ощерилось разломом, медленно темнела окалина. Нога была освобождена.
Гадина упала на пол, раскаленное тельце вновь засияло золотом, но более тусклым, она поползла по второй ноге. Цепь на этот раз плавилась мучительно долго, и Инконню уже топал нетерпеливо, как застоявшийся конь, бросая на проем в стене испуганные взгляды.
Еще больше потускнев после плавки второго звена, змейка поползла по телу рыцаря вверх.
Вот уже и рука свободно повисла вдоль тела. От касания краем цепи ткань тоги потемнела, пахнуло паленым.
Змейка упала, чешуя стала светло-серой. Инконню перестал дышать, ужас неудачи отравил сознание. Присел, положил бледно-желтое тельце на ладонь. Терпеливо ждал, взглядом умоляя негаданную спасительницу поторопиться.
Змейка стрельнула язычком, пошевелилась. Инконню сжал чешуйчатый шнурок пальцами, шипя от жара, бросил на толстое звено. Гадина свернулась на металлическом кольце, безвольно свесив хвостик.
Холодея от страха, рыцарь схватил змейку, морщась от боли, положил на кандальный обруч. Чешуя надсадно полыхнула, змейка погрузилась в металл. Инконню закусил кулак. Послышалось шипение плавленого железа и горящей кожи.
Обруч сухо кракнул, извилистая трещина обнажила воспаленное запястье. Змейка померкла, чешуя облетела черными хлопьями, и рыцарь запоздало поблагодарил волшебного спасителя.
Пальцами неловко ухватив за край трещины, со скрипом начал разгибать теплый наручник. От стука двери сердце остановилось, Инконню прошиб ледяной пот, звуки шагов вонзились в уши длинными гвоздями.
– Заждался? – прогнусавил Хрыч, ладони сложил лодочкой, грея дыханием. – Уж извини. Сейчас я…
Палач расширил глаза, рукой замедленно потянулся к ножу на поясе. Инконню с криком рванулся, заполняя запястьем разлом обруча, и металл со скрипом пошел в стороны. Вспышка боли на миг ослепила, на пол шлепнулся клок кожи.
Хрыч, содрогнувшись от удара, рухнул на пол. Рыцарь ударом кулака сломал ему нос. Палач судорожным движением отпихнул пленника, выхватывая нож, разрезал воздух широким замахом.
В полутьме мелькнула багровая полоса. Хрыч тонко вскрикнул, нож зазвенел по полу. Инконню обрушил раскаленный прут на ключицу, хрустнуло, палач уткнул колени в пол.
– Не убивай! – завопил он, прикрывая голову рукой. – Пожалуйста!
Рыцарь сдержал удар, бешено раздувая ноздри. Палач изумленно разглядывал обрывки цепей на полу.
– К-как это у тебя получилось? – проблеял он.
Прут ткнулся ему в подбородок, и Хрыч взвизгнул:
– Больно!
Инконню, трясясь от бешенства, прорычал:
– А мне было не больно, тварь?! А?!
Хрыч съежился, заскулил. Инконню пнул босой ногой его в ребра, морщась от боли в пальцах.
– Отвечай, где Хелия? – потребовал свирепо.
– В покоях Эжена, – ответил палач, боязливо косясь на тусклый кончик прута.
Рыцарь стиснул зубы:
– Зачем?
Хрыч осклабился:
– Знамо для чегхо…
Разгневанный гнусным тоном, Инконню ткнул прутом в лицо палача, и тот закричал, шумно забившись на полу, словно выпотрошенная рыбина.
– Где покои? – продолжил рыцарь жестко.
– На третьем этаже, – пробубнил палач. – Тебе не пробиться, замох полон стражи.
Рыцарь замахнулся:
– Не ври, тварь! Осторожный барон не станет таскать знатную леди туда сюда. Где тайный ход? Ну?!
– Как выйдешь из подвала, налево, пустая схоба для факхела… потяни… ступени. Дверь Эжена напротив витража с драхоном… Не убивай, пожалуйста.
– Больше сказать нечего? – поинтересовался рыцарь хмуро.
Хрыч мотал головой, шумно плача.
– Давай ключ от кандалов.
– Счас, в маленьком кошеле, счас.
– Не утруждайся.
Воздух свистнул, от стен отразился гулкий удар – маковку палача вмяло, из разломов брызнуло горячими струйками, и запахло паленым волосом. Инконню извлек из кошеля ключ, затем швырнул кандальные обручи в жаровню.
Наскоро перевязав запястье обрывком тряпки и прихватив с собой нож, рыцарь осторожно вышел из пыточных застенков. Ступни холодили шлифованные камнямиплиты пола. Инконню осмотрел полутемный коридор – никого.
Повернув ржавую скобу факела со скрипом – глухо щелкнуло, – Инконню со смешанным чувством уставился на неизменную стену.
«Обманул, тварь!»
Кулаком бухнул в кладку – со звонким стуком крашеные доски упали. Рыцарь с нервным смешком нырнул в темноту хода.
Выставив вперед руку с ножом, напряженно вглядывался в темень. Откуда-то слышалась людская речь, звуки кухни, сытные запахи, живот рыцаря свело от голода.
Пальцы ушиблись о каменную ступень. Инконню приглушенно ругнулся, неуклюже двинулся наверх.
«Третий этаж».
Сердце часто стучало, раны ныли, как надоедливые старики, но телесной слабости не ощущалось.
С каждым шагом идти становилось труднее, перед глазами то и дело возникли бледное лицо Хелии, оскаленная харя выродка Эжена. Инконню шагал все быстрее.
«Чего ты боишься, идиот? Увидеть фрейлину в бесчестье? Бред, бред! Скорее на помощь!»
В конце коридора рывком распахнул дверь: Эжен стоят перед кроватью в одних брэ. Вздрогнув от скрипа двери, повернул голову. Инконню вмял ему кулаком челюстную кость, и любимец барона рухнул, жалко всхлипнув.
Вид синяков на обнаженном девичьем теле, лежащем на кровати, бесподобном по красоте, ввел Инконню в ступор. Изуродованные щеки обожгли слезы. Лицо девушки было бледным, черные круги под глазами размером с блюдце, губы разбиты.
Инконню поспешно подхватил из вороха одежды на полу плащ, укутал Хелию. Подспудно ожидал, что девушка при встрече кинется с радостным криком, но ее болезненное равнодушие покоробило.
Хелия безучастно посмотрела на рыцаря, гиацинтовый взгляд пустой и безжизненный. Инконню погладил ее по впалой щеке, девушка испуганно дернулась, в глазах отразились ужас и отвращение.
Рыцарь с рычанием набросился на Эжена. Приспешник безуспешно закрывался от яростных ударов. Инконню за волосы поднял его на ноги:
– Зачем, тварь?!
– Сладкая баба, – промямлил любимчик барона разбитым ртом.
Инконню зарычал как зверь, остервенело орудуя ножом внизу, – приспешник согнулся пополам, оглашая покои пронзительными криками, держась за низ живота.
Рыцарь в полной мере дал ощутить любимцу барона ужас необратимой утраты, лицо ожесточилось, а затем широким взмахом ножа отсек ему голову, из шеи ударил багровый бурун.
Глава двенадцатая
Рыцарь повернулся к Хелии, с облегчением отметил кровожадный блеск в гиацинтовых глазах. Торопливо обшарил комнату, нашел одежду девушки. На миг представив бездну ее унижения, застонал от нестерпимой муки.
– Леди Хелия, оденьтесь, мы уходим, – сказал хрипло.
Фрейлина скривила губы в ироничной усмешке.
– Пожалуйста, леди.
На измученном личике проявилась необъяснимое презрение, и фрейлина потянулась к одежде. Инконню поспешно отвернулся.
В углу он нашел свой меч, сердце сжалось – подонок Эжен хотел лишить дара Ланселота! Но потерян щит, подарок «крестного отца»… Инконню немного взгрустнул. Затем отыскал кошель, а заляпанный нож сменил мизерикордом в кожаных ножнах.
Кривясь, надел на себя одежду убитого, под кроватью нашлись сапоги. Хелия уставилась на него, как на чудовище. Рыцарь протянул ей руку. Девушке стоило громадных усилий не отшатнуться.
У двери Инконню остановился, поднес свечу к занавесям:
– Пусть поганый замок сгорит дотла!
Выглянув в коридор, потащил за руку безвольную девушку. За спиной открытый проем двери уже сочился дымом.
Стражи вытаращились на изуродованного рыцаря и бледную, как вампирша, спутницу. Инконню выхватил меч, и оторопевшие стражи свалились дрожащими кулями.
– Что такое? – раздались тревожные возгласы.
Инконню чертыхнулся, потащил Хелию за руку, а за спиной грозно топотало, замок будили крики тревоги. Первая же дверь открыла простор обеденного зала. Простые столы и скамьи, свечи на деревянных кругах, висящие низко, группа едоков.
Инконню пронесся ураганом, Хелия вскрикнула от боли в плече, едва не упала. Мечом разрубил толстую веревку подсвечника, и горящие свечи посыпались на пол, устланный соломой.
По полу растеклось море огня. Инконню подхватил Хелию на руки, запрыгнул на стол, до скрипа прогнув доски. Обалделые стражи молча наблюдали за прыжками незнакомца по столам.
Сухая мебель охотно занялась, по залу потек дым, стражники спохватились, заметались по комнате. Инконню прыжками пересек зал, отпустив Хелию, вломился плечом в закрытую дверь. Створка послушно распахнулась, к крикам стражей и треску огня прибавился гулкий удар о стену и жалобный хруст.
Винтовая лестница уходила вниз, рыцарь, подтолкнув девушку, метнулся к дымящейся скамье. Сзади ворвались преследователи, тяга раздула пламя, и они катались по полу, ладонями сбивая с одежды желтые языки.
Замок заполнился испуганным гулом, рыцарь уловил сквозь стены тревожное эхо колокола, топот ног, лязг. Поворот выхватил лестничную площадку, вбегающих стражей. Инконню хрипло зарычал, стражи вздрогнули, выставили оружие. Стены содрогнулись от страшного лязга и предсмертных хрипов.
Дверь вывела на длинный балкон. Люди во внутреннем дворе удивленно уставились на бегущую парочку. Рядом с ухом рыцаря свистнула стрела.
– Вот он! – раздался многоголосый клич.
На противоположный балкон высыпали люди в броне. Инконню мельком поймал ненавистный взгляд Педивера, наддал ходу.
– За ними! – взревел барон.
Инконню толкнул плечом очередную дверь, оглядел комнату: завалена тканями, коврами, вдоль стен сундуки. Факел упал на кучу тряпья, мигом вспыхнувшую, и рыцарь заслонил лицо от волны жара.
«И что теперь?» – пришла отрезвляющая мысль.
В дверном проеме, среди складок огня, мелькнули головы в шлемах.
– Вперед, трусы! – приказал Педивер.
– Барон, они и так сгорят, нам надо тушить замок! – крикнул страж.
Страшным ударом барон размазал дерзкого по стене.
Шерсть оборотня дымилась, опаляя ноздри паленой вонью. В глазах горело лютое пламя, слюна оставляла на полу лужи. Инконню заслонил фрейлину. Оборотень хищно пригнулся, судорожно сжал когтистые лапы.
– Ты-ы-ы! – прорычал барон. – Все погу-у-убил!
Инконню, бросив меч, шагнул вперед с разведенными руками. Гора шерсти налетела, ребра хрустнули в кровожадных объятьях, кинжалы когтей впились в лопатки. Рыцарь судорожным рывком убрал голову от зубастой пасти, уткнувшись лицом в волосатое плечо. Оборотень взревел торжествующе, раскрывая пасть над рыцарским плечом.
Инконню выхватил мизерикорд, клинок охотно погрузился в стык черепа и хребта. На плечо рыцаря хлынул водопад крови, оборотень, жалко заскулив, разомкнул объятья.
Инконню толчком в грудь отшвырнул его. Зверь на слабеющих ногах пятился, ярость в глазах гасла. Стена огня охотно набросилась на жертву, покрыв тело оборотня золотистым сиянием, – шибануло противной гарью паленого волоса. От падения грузного тела пол вздрогнул.
Рыцарь, нагнулся за мечом. Фрейлина испуганно вскрикнула. За спиной раздался крик боли и ярости, и рыцарь с холодком в груди припал на колено. Острие пики скользнуло по шее, кровь из длинной царапины ожгла кожу.
Инконню вслепую отмахнулся, отскочив к окну, повернулся к противнику: охваченный огнем пикинер вложил в удар предсмертную ярость – наконечник пики лязгнул о широкое лезвие, и плечо рыцаря полыхнуло болью. Пикинер впечатал древко в живот рыцаря. Рыцарь от острой судороги едва не выронил клинок, под ногами появилась пустота, затем хлестнул дребезг стекла, и жар горящей комнаты сменился утренним холодом.
Легко хрустнуло, пахнуло пылью, затем в спину жестко ударило: воз тюфяков тяжело охнул, ось брызнула мелкой щепой, отлетевшие колеса криво закружило по двору.
Инконню забарахтался, отплевываясь, вскочил, слуха коснулись возбужденные вскрики, тревожное ржание. От конюшни бросились слуги, заботливо поддержали:
– Господин, что случилось? Можем помочь?
Инконню запоздало сообразил, что в одежде Эжена, хоть и потрепанной, он выглядит как минимум лордом. Глядя в испуганные лица простолюдинов, сказал твердо:
– Бегите тушить замок! Нужны люди, торопитесь!
Люди послушно забегали по двору.
Юноша вложил меч в ножны, вгляделся со страхом в окно: воздух дрожал от жара, языки пламени вырывались наружу, кратко освещая хмурое утро.
– Леди Хелия! Леди! – заорал он.
В проеме появилось девичье лицо, искаженное испугом. Инконню вытянул руки, запричитал:
– Прыгайте, леди, пожалуйста, скорее! Вы сгорите!
Хелия впервые разлепила губы:
– Может, и к лучшему.
У рыцаря сжалось сердце.
– Прыгайте, я поймаю! – крикнул он, захлебываясь слезами.
В комнате жарко пыхнуло, фрейлину накрыл шар огня. С диким воплем она выпрыгнула из окна. Инконню подхватил ее, ужаснулся ее болезненной невесомости. В гиацинтовых глазах блеснуло живое чувство – страх. Гибель в огне показалась девушке чересчур страшной.
К конюшне пробились сквозь орущую толпу: паника в замке нарастала, колокол бил оглушительно, к серому небу тянулись черные столбы, растекаясь грязной пленкой. Окна донжона блестели огнем, лопнувшие стекла сыпались на людей смертельным градом. Крики боли и ужаса заглушали гул пламени.
Конюхи, спешно выводящие из стойл животных, на странную пару взглянули равнодушно. Сердце Инконню дрогнуло от тоскливого ржания, глаза увлажнились. Белый жеребец беснуется в стойле, призывно ржет.
– Иди сюда! – приказал рыцарь слуге, ворвавшись в конюшню. – Оседлай этого коня и вон того! Шевелись!
Конюх поспешил выполнять поручение, хотя и недоумевал: кто этот господин со страшными ожогами на лице? Инконню, похлопав жеребца по морде, с довольным ворчанием прихватывая торбы с овсом. Хелия прислонилась к воротцам стойла, хрупкие плечи тряслись. На лице читались страх, неуверенность, отчаяние, но у рыцаря немного отлегло от сердца.
«Все наладится, – подумал с остервенением. – Все наладится».
– Держитесь, леди, – ободрил девушку, помогая сесть в седло. – Сноудон нас ждет. Держитесь!
Хелия знакомо вздернула подбородок.
– Вперед, сэр, – молвила тихо.
Жеребец довольно фыркнул под тяжестью хозяина. Медленно пробирались через море испуганных людей. Рыцарь крепко держал повод лошади Хелии окровавленной рукой, второй готовясь выхватить меч, но стражи пробегали мимо, таращась на горящий замок.
Мучительно долго пробирались по запруженным улицам. Инконню стиснул зубы, крутя головой, как сова, отчего в ушах стоял легкий звон. Понурая Хелия смотрела прямо, немигающе.
Наконец миновал и арку ворот, звонкое цоканье по мосту сменилось мягким стуком копыт по раскисшей земле.
Инконню пришпорил жеребца, ветер давил холодной ладонью в лицо, из уголков глаз скатывались бусинки слез, бешено бьющееся сердце металось в грудной клетке, а затылок щекотало неприятное чувство.
– Остановитесь! – послышался слабый голос.
Рыцарь, оглянувшись, увидел, что бледное лицо фрейлины налилось краской гнева.
– Мне больно, – сказала она.
Инконню сглотнул ком.
– Простите, леди, – ответил покаянно.
Хелия посмотрела на него с глубокой печалью. Инконню резко оглянулся назад: черный дым над ненавистным замком превратился в колонну, внутри которой мелькали рыжие сполохи. Из ворот выбегали крошечные люди. Слышались вопли, звон колокола.
Жеребец нетерпеливо топнул копытом, и юноша, спохватившись, пустил его рысью вслед за понурой фрейлиной.
Глава тринадцатая
Инконню с ужасом глядел в рябое зеркало реки. Легкая рябь пригнала жухлую листву, кусочки коры и веточки. Погрузив пальцы в стылую воду, он разогнал мусор. Ожидая, когда вода успокоится, неверяще коснулся щеки, и гадкая шероховатость струпа вызвала дрожь. Вскипели слезы, в горле застрял горький валун.
«Какой ужас! Я – чудовище!»
Рыцарь без остановки гнал лошадей подальше от проклятого замка, где вдосталь оставалось людей, способных сообразить, что пожар как-то связан с парочкой беглецов. Наконец кони захрипели устало.
Молчаливое угасание фрейлины побудило рискнуть: в деревне рыцарь купил теплую одежду, еды и питья, пару ножей. Затем опять скачка по лесам, пока не пришла уверенность, что из этой передряги они выпутались.
Сегодня можно было по-настоящему отдохнуть. Рыцарь среди густого кустарника устроил стоянку, насильно вручил Хелии ломоть хлеба с мясом, с пустыми флягами отправился к воде…
И вот вгляделся в темное отражение, где щеки бугрились коростой, будто наплывы на дереве.
«Прекрасный Незнакомец, как пошутил Ланселот».
Раны на теле ныли, мерзко текла теплая сукровица, рыцарь содрогался от перспективы сгнить заживо. Хваленое здоровье подорвано. Который день голова кружится, накатывает чувство нереальности, будто в дурном сне, настроение препоганое, холодность Хелии терпеть уже нет сил.
«Проклятье! Она смотрит на меня так, будто я виноват во всем случившемся. Почему у нее всегда другие виноваты? Ха, самое смешное, что пожалела об утерянном фиале духов! Неужто разум помутился?»
Рыцарь наполнил фляги, коснувшись на обратном пути щеки, с болезненным удовольствием отколупнул кусок струпа.
«Скорее в Сноудон. Тамошние лекари подлатают».
Не тронув хлеб и мясо, Хелия с грустным видом сидела на подстилке, устремив взор в неведомую даль. Инконню мельком глянул на коней, жующих овес из торб, и занялся огнем.
Ветки затрещали в оранжевой пасти костра, и рыцарь довольно откинулся на спину, потом придвинулся к огню, сладкое тепло омыло больное тело.
Хмурое небо быстро темнело, серую гряду облаков пересекал темный клин птиц, ронявших тоскливые кличи. Рыцарь, отпив воды, посмотрел на нетронутую пищу.
– Леди, поешьте, – попросил он. – Пожалуйста. Наберитесь сил.
– Не хочу, – ответила тихо.
– Еда придаст вам силы. Вам нужны силы.
– Откуда вы знаете, что мне нужно? – спросила Хелия зло, губы сжала в нитку.
– Но я…
– Что вы? Жалеете? Вижу, жалеете, а затем брезгливо кривитесь!
– Леди! – воскликнул рыцарь.
Хелия засмеялась:
– И вам не стыдно называть шлюху леди?
– Прекратите, – сказал он взволнованно, – вы были и остаетесь леди, самой лучшей из известных.
Фрейлина неприятно усмехнулась.
– Страшно подумать, с какими бабами вы общались, если я кажусь вам кладезем добродетелей, – сказала презрительно. – Ах да, забыла, что вы безродный, не получили подходящего воспитания.
Инконню вскипел, процедил, из последних сил сдерживаясь:
– Леди, я понимаю, вам выпало тяжкое испытание, но должно преодолеть его достойно.
Хелия вскочила, напугав лошадей. Рыцарь поднялся вслед, нервно оглядел голые заросли.
– Понимаешь? – прошипела девушка. – Что ты понимаешь, мужлан? Твой куцый рассудок не способен понять мое бесчестье!
– Леди, успокойтесь, – мягко попросил рыцарь, содрогаясь от страшного вида некогда прекрасной девушки. – Боль пройдет. Вашу честь украсть нельзя, подонки мертвы, вы чисты, а время все залечит.
Взгляд фрейлины заледенел, лицо уродливо перекосилось, всклокоченные волосы придавали ей вид отвратительной ведьмы.
– Заткни-и-ись! – завизжала фальцетом, кони попытались сорваться с привязи.
– Тише, леди, кто-нибудь услышит, – прошептал рыцарь моляще.
Палец ткнулся ему в грудь.
– Ты! – визжала девушка. – Ты виноват. Из-за тебя, все из-за тебя, тварь! Все из-за тебя, скотина. Ты недосмотрел, поганый рыцарь! Кто клялся защищать меня?! Тва-а-арь!! Ненавижу!!!
Голова рыцаря замоталась от града пощечин. Хелия била с остервенением, ногой пнула в колено.
«Если бы я не поиздевался над бароном, ее бы не тронули», – мелькнула у Инконню грустная мысль.
Ногти сорвали струп со щеки, и Инконню зашипел, от ярости в голове помутилось, толкнул девушку наземь, поспешно отступил, заведя руки за спину.
– Видите! – сказала Хелия со злым торжеством. – Вам противно даже прикоснуться к грязной шлюхе.
Рыцарь угрюмо молчал. От вида безумной девушки, похожей на лохматую гарпию, потекли слезы.
– Да, я дрянь, меня следует забить камнями, утопить в реке! – прошептала Хелия.
Она метнулась к скудной поклаже, в руках блеснул нож, острие устремила к горлу. Инконню гигантским скачком оказался рядом, вытянул руки. Левое предплечье ожгло болью, клинок скрежетнул по кости, и рыцарь с воплем отшатнулся, выворачивая с хрустом рукоять из девичьих пальчиков.
Хелия кривила рот, на лице читалось раскаяние. Инконню со сдавленным стоном зашвырнул клинок подальше. Фрейлина подалась к нему, но рыцарь крикнул с досадой:
– Не подходите!
Гиацинтовые глаза померкли, Хелия села на подстилку с отсутствующим видом.
– Леди, извините, – сказал рыцарь, но девушка осталась безучастной. – Посмотрите на меня.
Инконню едва не заплакал. Руку немилосердно жгло, по щеке тек алый теплый ручей, а под старыми повязками мерзко чавкала сукровица. Рыцарь понимал, что Хелия своим отчаянным поступком, всплеском эмоций попыталась преодолеть барьер гнетущего унижения. Нельзя было допустить, чтобы она замкнулась навсегда, постепенно утратив интерес к жизни.
– Посмотрите, что я умею, – сказал рыцарь дурашливо.
Он неуклюже перемахнул через костер, развел руки, смешно надул щеки.
– Эгей! А еще вот так!
Хелия с вялым интересом наблюдала за клоунскими ужимками. Рыцарь припал на колено, с глупым выражением лица принялся выделывать движения, от которых раньше бы сгорел со стыда.
– Эй, гоп, хей, тру-ля-ля! Умца, умца!
Рыцарь, запыхавшись, сунул пальцы в кромку костра, испачкал лицо горячим пеплом и с шутливым вскриком повалился на спину, дрыгая ногами, как опрокинутый жук.
Затем он вскочил, кудахтая, похлопал себя по бедрам, кривясь от боли.
– Ай-на-нэ!
Рыцарь запнулся, с испуганным воплем растянулся на земле, лицом вороша грязь. Хелия при виде его чумазого лица хмыкнула. Инконню обрадовался, горсть земли отправил в рот, причмокивал, бровями выражал одобрение, давя рвотные позывы, а фрейлина смотрела на него удивленно.
Выплюнув грязь, он ощерил зубы в глупой улыбке, и Хелия наконец засмеялась, даже захохотала – громко, сладко. Кони тревожно фыркали, переступая ногами.
Смех вскоре сменился истерикой. Инконню застыл, пораженный. Хелия смеялась без удержу, кулачками ударяя по земле, жутко кричала.
Инконню печально смотрел на трясущуюся девушку.
Смех перешел в плач, надрывный, выматывающий душу. Взгляд девушки окончательно прояснился, она умоляюще посмотрела на рыцаря. Инконню подбежал к ней, прижал к груди. Фрейлина дрожала, слезы лились ручьем. Инконню пригладил ее спутанные волосы, и Хелия вцепилась в него, судорожно дергаясь, выплескивая со слезами ужас, пережитый за последние дни.
«Все наладится», – подумал он с облегчением.
Кони ступили на вершину холма, замерли, покорные воле седоков, и Инконню оглядел долину, запруженную людьми. Рядом взвизгнула Хелия:
– Ярмарка! Последняя в году!
– Лучше объедем, – сказал рыцарь. – Доберемся до границ Сноудона, не общаясь с людьми.
Фрейлина посмотрела на его изуродованное лицо. Инконню, уловив в ее взгляде сочувствие, засопел сердито.
– Не печалься, Инконню, – сказал девушка мягко. Рыцарь залюбовался ее похорошевшим личиком, правда, пока еще бледным. – Мне хочется на ярмарку, но, если вы против, поедем мимо.
Рыцарь задумался: так близко от Сноудона – шпионы колдунов, новые опасности. С другой стороны, столь примерное поведение девушки следовало вознаградить. Боже, как горят ее глаза от вида празднеств!
Инконню обшарил подозрительным взглядом скопление людей, разноцветных шатров и палаток.
«Может, там найдется врач?»