Кокон Посняков Андрей
– Умеешь ты развеселить! – Девушка возмущенно нахмурилась, а Петрович предложил укрепить дом.
– Так, на всякий случай… вдруг ворвутся? Засов, конечно, крепкий, да и ружья у нас имеются. И окна хороши…
– Чем же это они хороши?
– Слишком маленькие, – серьезно пояснил инженер. – Чудищам определенно в них не пролезть, застрянут.
– Слушайте! – Тихомиров радостно хлопнул себя по лбу. – А я на чердаке ставни видел! Хорошие такие, крепкие, по крайней мере с виду. Сейчас слазаю, посмотрю…
– Подожди! – Григорий Петрович поднял стоявшую на столе бутыль с остатками первача, разлил по стаканам. – Помянем Санька… Александра Иваныча… Пусть ему земля – пухом.
Как и полагается, не чокаясь, выпили. Помолчали…
Предчувствие чего-то нехорошего охватило всех и никак не хотело покидать, оставалось лишь подавить это чувство, занявшись делом.
Олеся принялась месить тесто, а Максим с Петровичем – устанавливать ставни, тщательно закручивая гайки на длинных стальных болтах.
– Нам бы только этих монстров заметить…
– Заметим. Вон, Петрович, в середине дырочки. Как раз и прицелиться можно будет.
– Прицелимся… Жалко, собак не осталось!
Укрепив ставни, заперли на засов дверь в сенях, маленькие оконца на чердаке решили использовать в качестве бойниц, а сени – как первый форпост обороны. Готовились тщательно – разложили ружья, зарядили волчьей дробью патроны…
– Хорошо… – забивая пыж, скалился Петрович. – Монстры монстрами, а этот гостинец им вряд ли понравится. Эх, жаль Санька, бедолагу! Максим, ты как думаешь, чего трехглазые в прошлые ночи в дом не полезли?
– Не знаю. – Тихомиров пожал плечами. – Может, побоялись – добычи тут и без нас много было. А может, и пробовали, да не получилось, дверь не смогли открыть – засов все-таки.
– Интересно, много их тут… монстров этих… И почему они раньше не объявлялись?
– Так раньше, может, сытые были… Вообще-то, Санек покойный обмолвился как-то – еще по осени два теленка пропало. Так опять же, все на медведей грешили.
– Вот вам и медведи…
И тут вдруг в дверь грохнуло. Снаружи кто-то завыл, и запахло гнилью… Острые когти царапнули ставни, в горнице сдавленно вскрикнула Олеся…
Схватив ружье, Максим взлетел по узенькой лестнице на чердак, высунулся в оконце… Увидав внизу, у крыльца, покрытую серой шерстью фигуру, тщательно прицелился и спустил курок…
Бабах!!!
Выстрел снес монстру полчерепа! Трехглазый даже завыть не успел, в отличие от его напарника – похоже, на этот раз они явились вдвоем. Вот тот завыл, заскрежетал зубищами…
И снова грянул выстрел – на этот раз стрелял инженер, но промахнулся, или это монстр оказался слишком уж ловким – увернулся, гад, укрылся за трактором. А туда свет укрепленной на коньке крыши лампочки не доставал.
– Петрович, топлива для генератора хватит?
– Топлива сколько угодно! Так что повоюем еще, Максим. Всех трехглазых перестреляем. Ой, смотри-ка – еще один! Вон, за фермой…
– Вижу!
Максим не успел прицелиться – в коровнике резко погас свет, видать, монстр перебил кабель. Эти чудища вовсе не были тупыми! Ага, вот они уже оба – за трактором. Вот вскинули луки – влетевшая в окошко стрела едва не поразила Максима.
– Ах, вы так?! – словно оскорбленный в лучших чувствах, разозлился молодой человек.
И снова выстрелил, пусть даже так, наугад…
Один из трехглазых завыл… или – сразу оба?
– Да, похоже, их всего двое… Ой! Смотри, смотри, уходят… Точно уходят!
– Может, специально выманивают? Так ведь бывает… Ладно, посмотрим…
Тем временем подоспел и хлеб, сели ужинать. Все правильно – война войной, а еда едой. Собрали к завтрашнему рывку мешки-котомки, приготовили лыжи…
– Мы с этого холма прямиком к реке скатимся, – щурил глаза Петрович. – Ну а там – в лес и к дороге… Вон она на карте…
Олеся повела плечом:
– А если чудища за нами погонятся?
– Так у нас ружья!
– А у них стрелы. И стреляют эти монстры довольно метко.
– Ничего, нам главное – скорость набрать. Да, может, и не будет их утром…
– Поживем – увидим.
Трехглазые больше не беспокоили – не скребли когтями дверь, не ломились, не выли. Ночь прошла спокойно, а утром, едва начало светать, беглецы уже были готовы.
– Подожди-ка. – Тихомиров положил руку на плечо уже готовой выйти наружу Олесе. – Слазаю на чердак, посмотрю.
Прислонив ружье к стенке, полез… Заглянул в окошко… И невесело свистнул.
Вся дорога к реке, весь склон холма были перекрыты наваленными друг на друга деревьями!
Глава 12
Зазеркалье
Поль Верлен. «Валькур»
- Что за чудные места!
- Здесь от света удалиться
- Да влюбиться – красота!
Да, эти трехглазые ублюдки постарались на славу! Перегородили все.
Григорий Петрович хмыкнул, глядя в щель между ставнями:
– Кажется, они хотят взять нас измором.
– Не думаю, – покачал головой Максим. – Скорее, просто подожгут дом. Интересно даже, почему они этого раньше не сделали?
– Может, просто боятся огня?
– Может.
– А я думаю…
Олеся не успела закончить фразу – страшный оглушительный взрыв потряс все здание до основания! Жахнуло так, что у всех заложило уши, а в окнах со звоном повылетали стекла. С потолка посыпалась пыль, хорошо, что он не был оштукатурен, лишь выкрашен – прямо по доскам – в белый цвет.
– Все живы? – поднявшись с пола, закричал Макс и понял, что не слышит своего крика, совсем не слышит…
Олеся тоже что-то кричала – что? – размахивала руками, куда-то звала, нет, показывала рукой…
Ну конечно! Вместо дальней стены дома зияла огромная дыра, в которую могли кинуться хоть десять трехглазых… Откуда-то снизу валил густой черный дым.
Вынырнувший из-под стола инженер закашлялся, замахал руками, указывая на мешки, на лужи и ружья – пойдем, мол, все равно уж здесь оставаться нельзя!
Ну, это и ежу понятно, что нельзя, но вот идти… там же засада! Там ведь и ждут! Хотя…
– Идем! – схватив ружье, обрадованно закричал Тихомиров – ему в голову только что пришла великолепная со всех сторон идея… единственно возможное в данных условиях решение.
– За мной, за мной! – Распахнув дверь, Максим оглянулся и схватил Олесю за руку. – Нет, нет, лыж не нужно. Мешать только будут! Да брось ты их, кому говорю? Брось! Вот так… Теперь быстрее!
Выскочив из дому, они услышали позади жуткий вой – видать, трехглазые, воспользовавшись густым дымом, все же ворвались в помещение. Тогда тем более нужно было спешить.
– Не туда, нет! – оглянувшись, Тихомиров махнул рукой инженеру и, кивнув Олесе, быстро побежал к лесу. – За мной, за мной!
– Но там же… там…
– Быстрее!!!
И в самом деле, что-либо объяснять уже было некогда – с окруженного клубами дыма крыльца выскочили двое трехглазых с огромными копьями в руках. Выскочили, опустились на корточки и, словно сторожевые псы, понюхав воздух, кинулись в погоню за беглецами.
Ну а те прибавили прыти – а что им еще оставалось делать? Теперь уже не надо было никого подгонять – быстро приближаясь, гнусные твари выли и голосили сзади.
– Туда! – Оглянувшись, Максим подхватил едва не споткнувшуюся девушку. – Во-он к тем сосенкам…
И сам прибавил ходу… И все смотрел под ноги, все высматривал: ну где же? Где?
А позади, уже совсем рядом, слышался торжествующий рев!
Ну?
Вот та сосна… А вот…
Словно разноцветным калейдоскопом ударило по глазам так, что Макс даже на миг зажмурился… Вот они! Цветики-семицветики…
– Сюда-а-а!!!
И, схватив Олесю за руку, прыгнул в цветы… Инженер тотчас же последовал за ними…
Они словно провалились в лето – да, похоже, это и было лето, солнечное замечательное лето с ярким синим небом над головой, с пением птиц, с прозрачно-зеленой липовой рощицей и поросшим ромашками и одуванчиками лугом.
По лугу тянулась тропинка – по ней и пошли, постоянно оглядываясь. Нет, похоже, позади все было чисто…
– А ведь вырвались! – радостно засмеялся Петрович. – Честное слово, вырвались. Куда вот только?
– А вот это увидим… – Максим пожал плечами. – Вы это, посматривайте. Ежели вдруг заметите круглые хижины – надо срочно прятаться.
Олеся улыбнулась и сбросила в траву ватник:
– А вообще-то мне здесь нравится! Очень! Солнце какое… Господи… Теплынь!
Отвернувшись, она расстегнула кофточку, завязала на животе узлом – не так жарко. По ее примеру скинул телогрейку и инженер.
– Но-но, вы не очень-то, – оглядываясь, предупредил Макс. – Нам еще возвращаться.
– А может, здесь переждем? – Карие, с блестящей искоркой солнца, глаза девушки загорелись надеждой. – Смотрите, как здорово! Ну, вот это солнышко, небо – голубое-голубое… эта трава по пояс, ромашки…
– Здорово-то здорово, – срывая травинку, хмуро отозвался молодой человек. – Только мы здесь долго не протянем. Не забывайте, еды у нас… ну, максимум суток на трое, а воды и того меньше.
– Но вон же река!
– Ага, река… Только вы не забывайте, все это – морок! Отражение, зеркало… точней – зазеркалье. Вот, Олесенька, ма шери, попробуй-ка, пожуй этот цветок…
– Да что я – корова что ли?
– Ну вот, смотри, щавель…
Максим и сам бросил в рот кислый листочек… и ничего не почувствовал, никакой кислоты, вообще ничего! Пустое место… Листик никак не хотел жеваться, а словно бы куда-то пропал.
– Ну как? – Тихомиров подмигнул девушке. – Покушала?
Та лишь развела руками и вздохнула:
– Жаль… Ну хоть три дня-то мы здесь проведем? В речке искупаемся, позагораем… вообще отдохнем, коль уж выпал такой случай.
– Отдохнем. – Молодой человек улыбнулся. – Вы поляну-то хоть запомнили? Ну, через которую выбираться?
– Да вон она, за липовой рощей, – отмахнулась девушка. – И все-таки хорошо здесь! Ой, смотрите, там, на холме, деревня! Домики какие красивые…
– А прямо, похоже, шоссе. – Григорий Петрович показал рукою. – Вон, видите, пыль? Только что грузовик с сеном проехал.
Тихомиров потянул носом воздух и ухмыльнулся:
– Судя по запаху, не с сеном – с навозом. Наверное, откуда-нибудь с фермы.
– Да, повез на поля, – покивал головой инженер. – Я в прошлом году этого навоза телегу прикупил, для дачи. Полторы тысячи отдал.
– Тракторную телегу-то?
– Ну да.
– Тогда еще дешево.
– Так повезло, сосед трактористом работал.
Впереди, за кустами дикой смородины и лопухами, маячила автобусная остановка – основательное сооружение из серых бетонных плит, такую Максим видел еще зимой, на пути к Калиновке… когда тоже провалился в зазеркалье.
– Мужчины! А куда мы вообще идем-то?
– Хороший вопрос. – Усмехнувшись, молодой человек посмотрел на инженера. – Действительно – куда?
– Нам бы выждать денек-другой, – задумчиво промолвил Петрович. – А там, как ни крути, придется возвращаться обратно. Может, и повезет – не будут же эти трехглазые твари там постоянно стеречь?
– Да, – успокоительно – для Олеси – кивнул Максим. – Я тоже полагаю – прорвемся. Тем более, и ружья у нас… Давайте-ка где-нибудь тут присядем – проверим все…
Уселись тут же, на травку, среди ромашек и клевера. Олеся завалилась на спину, широко раскинув в стороны руки. Макс только хмыкнул, поглядев на ее волнующе голый животик, улучив момент, когда инженер отвернулся, пощекотал сорванной травинкой пупок:
– Не жарко, в кофточке-то?
– Да уж, жаль, купальник не прихватила. – Девушка приоткрыла глаза и тихонько засмеялась.
Григорий Петрович между тем вытаскивал из мешков припасы, аккуратно раскладывая все на расстеленный ватник. Выложив, присвистнул, подводя итоги:
– Итак… Как видите, запасов негусто. Консервов мясных – шесть банок, две – говяжьи и четыре – свиные, три пачки макарон, две буханки хлеба, рыбных консервов – шпроты, килька, сайра – восемь банок… Это хорошо… Еще – большая пачка чая «Канди», пачка сахара – двести пятьдесят грамм, три бутылки водички… вот прекрасно, что захватили… кто догадался-то? Ты?
– Не. – Максим отвернулся. – Олеся, наверное.
– Да, да. – Девушка уселась, скрестив ноги, – Думаю, а что мы будем снег в котелке топить? Время зря потеряем, а запас карман не тянет. Тем более, когда быстро бежишь, все время пить хочется.
– Ну, я и говорю: воды – на сутки.
Тихомиров почесал за ухом:
– Если экономить, можно и на пару дней растянуть.
– Ага, – вскинулась девушка. – Ты посмотри, какая жара-то? Разве тут сэкономишь?
– Ну, давайте поедим что ли? – потянувшись, предложил инженер.
– Давайте, – обрадованно кивнула Олеся. – Только… давайте место поудобней найдем, ладно? Ну, хоть к реке спустимся… нас же все равно никто не видит, что и говорить – зазеркалье!
– К реке так к реке.
Григорий Петрович и Макс быстренько уложили припасы обратно в рюкзаки.
– Жаль, соль не взяли, – посетовал инженер. – Посмотрим, может, есть к реке какая тропка… Господи!!! Нет!!!
Он вдруг застыл словно вкопанный, играя выступившими на скулах желваками.
– Что? – беспокойно оглянулся Максим. – Что там такое?
И увидел уже сам… И зло сплюнул…
Две мерзкие серых фигуры, выскочив из липовой рощи, припадая в траву, принюхивались, будто собаки…
Вот один из них замер, схватил брошенный Олесей ватник и гнусно завыл!
– Бежим!!! – быстро скомандовал Макс. – Вон, кажется, что-то едет!
За несколько секунд они добежали до остановки… И словно по заказу, к ней подкатил автобус – раздолбанный старый «Львовец», бордовый, с белыми узкими полосами и круглой зализанной мордой.
Беглецы едва успели вскочить – двери с шипением закрылись, и тяжелая машина, набирая скорость, ходко покатила по пыльной грунтовке.
– Успели! – плюхаясь на заднее сиденье, выдохнул Макс. И кивнул в окно: – Вон они, болезные, озираются…
– Да уж, что и говорить – повезло.
Петрович неожиданно чихнул от поднятой пыли. Олеся вздрогнула, оборачиваясь на пассажиров… Те обсуждали какие-то свои дела, не реагируя на пришельцев. Какие-то тетки в платках и с плетеными сумками – как помнил Максим, такие назывались авоськами, двое пьяненьких мужичков в лоснящихся пиджачках и резиновых сапогах, молодая женщина с ребенком, еще одна женщина, чуть постарше, в очках и нарядном платье, трое подростков в одинаковых серо-голубых хлопчатобумажных брюках «Ну, погоди» и фиолетово-красных кедах.
– Не надо было нам в этот КМЛ соглашаться, – уныло бубнил один из парней – волосатый, в клетчатой ковбойке. – Мы ведь несоюзная молодежь считаемся. Че б нам сделали-то?
– А че ты поехал-то? – огрызнулся другой молодой человек, рыжий, с круглым, густо усыпанным веснушками лицом. – Мог бы и дома сидеть.
– А че дома-то?
– Вот именно! Ладно, приедем, посмотрим, че за лагерь такой? В Трехозерье знакомых хватает, да и девок там много… слышь, Митяй?
Митяй – черноволосый, с чувственными девчоночьими губами – сидел на соседнем сиденье и, похоже, дремал.
– Эй, Митька, кому спим?
Парень особо не реагировал, лишь отмахнулся да снова привалился башкой к стеклу.
– Ну, – усмехнулся на заднем сиденье Петрович. – Судя по всему, мы снова где-то в середине семидесятых.
– Как обычно, – хмыкнул Макс. – А знаете, меня это уже и не удивляет. Вот если бы к динозаврам попали – тогда да.
– Скажешь тоже – к динозаврам! – Олеся зябко поежилась. – Лучше подумайте, где выходить будем.
– А чего тут думать? – улыбнулся инженер. – На первой же остановке и выйдем – зачем нам куда-то далеко ехать? Дольше потом возвращаться. Как только остановимся, так сразу и… Раньше ведь нам все равно никак – водителя не попросишь!
– Да уж, – нервно хохотнула девушка. – Все никак не могу поверить, что они нас не слышат.
– Зато мы их, похоже, слишком уж хорошо. Ишь разорались-то! – Григорий Петрович кивнул на сидевших чуть впереди парней.
Те, разбудив наконец черноволосого смазливца Митяя, принялись что-то с жаром обсуждать, время от времени косясь на остальных пассажиров. Тихомиров особо не прислушивался, но деваться-то все равно было некуда, пришлось потреблять навязываемую информацию, не затыкать же уши.
– А Гриня-то, Гриня вчера, – распаляясь, почти кричал веснушчатый. – Две бутылки красного взял, того, дорогого…
– Каберне что ль?
– Сам ты каберне, говорю ж – дорогого.
– Так и каберне не дешевое – по рубль сорок.
– Ладно, короче, взял… Девчонок, говорит, угощу, шефок.
– Каких-каких девчонок? – обернувшись, оживился темненький. – Наших что ли?
– О, Митька проснулся! Здорово Митяй, давненько не виделись!
– Так что за девчонки-то?
– Я же говорю – шефки.
В этот момент автобус сильно тряхнуло, так, что сидевшие на заднем сиденье беглецы подскочили, едва не ударившись о крышу.
– Ишь, – покачал головой инженер. – Все же какие-то незначительные колебания материи на нас действуют.
– Ничего себе – незначительные! – возмущенно воскликнул Максим. – Чуть башку не прошиб! Олесь, ты как, не ушиблась?
– Да ничего. – Девушка утерла рукавом выступивший на лбу пот. – Ты бы, Макс, люк открыл… Жарко!
– Сделаем, ма шери, со всем нашим удовольствием! – Тихомиров вскочил на ноги и быстро открыл люк в крыше.
– Во! – удивленно произнес рыжий. – Люк сам собой открылся.
– Так это, Вань, от ухабов!
– Проехали уже ухабы-то…
– Так вот, я насчет девчонок! Просьба ко всем – к Тамарке с Люськой не клеиться!
– Ну, ты уж совсем оборзел, Митяй! Самых красивых выбрал.
– Да хватит там девок-то, – утешительно хмыкнул рыжий. – Я вот че думаю – деньжат-то у нас маловато. У тебя, Серый, сколько?
– Трешница есть, с практики еще осталась.
– А у тебя, Митяй?
Смазливец пожал плечами:
– Рубль мелочью, думаю, наберется.
– Ха, ты слыхал, Серый? Рубль! И все что ли? Ну ты даешь!
– Так ведь и это не мало, – раздраженно хмыкнул Митяй. – На бутылку «Яблочного» хватит, по девяносто восемь копеек.
– Так это оно в деревне, в сельпо, по девяносто восемь копеек, а в поселке – по рубль две!
– Вот вы еще из-за двух копеек бучу поднимите! А насчет денег… заработаем!
– Ага, это ж, интересно, где? В КМЛ зарплату не платят!
– Так я это… могу кого-нибудь нарисовать. – Митяй неожиданно улыбнулся. – Забыли, я же у вас художник!
– Ага, ты нарисовал уже… Тоже забыл? – Серый переглянулся с веснушчатым. – Что, участкового уже и не боишься? А помнишь, как ныл, когда на классном собрании разбирали? Хорошо, в комсомол еще не вступил, а то б выгнали с треском.
– Нет, подожди, Серый… – Веснушчатый, как видно, имел по финансовому вопросу свое, особое мнение. – Митяй дело говорит. Эти-то деньги мы быстро растратим, а потом? Больше трех недель – на сухую? В клуб трезвыми придем – вот позорище-то!
– Так опасно!
– А мелочь трясти не опасно? Лучше уж мы Митьку прикроем… Знаешь, Митяй, тебе бы не наших девок, дачниц бы рисовать или шефок – наши-то быстро растреплют.
– Ага, шефок. – Юный художник скривился, словно от зубной боли. – На них-то я и погорел – проговорились, собаки! И брал-то всего ничего – по полтиннику. Так ведь бумага сколько стоит? А краски? Да и кисточку хорошую – попробуй купи! А участковый говорит: рвач! Как будто я их заставлял… Сами хотели – нарисуй да нарисуй, вот я и…
– И попался! А что, все правильно – нетрудовые доходы!
– Ничего себе нетрудовые! Сами бы попробовали порисовать.
– Так мы ж не художники… Ладно, Митяй, икру не мечи. Придумаем что-нибудь…
На заднем сиденье, в углу, лежала забытая кем-то кепка – белая, матерчатая, с темно-голубым целлулоидным козырьком. Уставшая от жары и тряски Олеся, дурачась, натянула сей головной убор себе на голову и ткнула Максима локтем:
– Ну как?
– Остап Бендер отдыхает! Тебе бы еще…
Оп!
Тихомиров увидел вдруг распахнувшиеся от удивления глаза темненького парнишки – художника Митяя. О, сколько в них было неподдельного удивления… И смотрел-то парень явно на Олесю! Видел!
– А ну-ка…
Быстро сняв с девушки кепку, Тихомиров бросил ее на сиденье.
Юный художник зажмурил глаза и помотал головой, словно утомленный тяжелой работой конь.
– Э, Митяй! Ты че глазами-то плещешь? Боишься, снова участковый узнает?
– Да это… показалось, на заднем сиденье – девчонка сидит… Красивая! И это… почти без одежды…
– Ну Митяй! Вечно тебе везде девки мерещатся. Ты лучше скажи: вино-то сразу возьмем? На площади?
– Ага, продадут нам на площади, как же! Опять хмырей каких-нибудь придется просить… Может, в Кленовку сбегаем, в сельмаг, а?
– Ага, побежали… триста верст киселя хлебать.
Читать бесплатно другие книги:
