Роксолана и Сулейман. Возлюбленные «Великолепного века» (сборник) Павлищева Наталья

Новые походы требовали изъятия из деревни все новых и новых ресурсов – людских, материальных и финансовых, – что подрывало сельское хозяйство империи.

Главное же, завоевания турок в Европе прекратились потому, что возросло сопротивление их противников. Завоевания же в Азии и Африке практически не увеличивали военную мощь Османской империи, поскольку армии покоряемых народов стояли на гораздо более низкой ступени развития, чем турецкая армия, и в турецком войске могли играть лишь вспомогательную роль. К тому же они неохотно сражались за пределами своих территорий. Таким образом, азиатско-африканская часть империи все больше превращалась в обузу, выкачивающую силы и средства из Малой Азии и Балкан.

В Алжире, в частности, существовавшем за счет торговли и пиратства, местная община моряков пополнялась и выходцами из Европы, разбойниками и авантюристами: сицилийцами, генуэзцами, неаполитанцами, испанцами и даже англичанами. Позднее, в конце XVII и в XVIII веке, это космополитическое братство стало известно в Европе под именем пиратов с Варварского берега.

Османская империя уже не контролировала ни Средиземное море, ни свои африканские владения.

Между тем в середине XVII века в Европе были построены громадные океанские парусные корабли с мощным артиллерийским вооружением. Ни турецкие, ни алжирские верфи таких кораблей не строили. Османская империя отставала от Европы уже на целый век. Когда эти морские гиганты – британские, французские и голландские – появились в Средиземном море, худо стало и османскому флоту, и магрибским пиратам. К 1700 году военные эскадры Османской империи полностью исчезли из прибрежных вод Алжира, Туниса и Триполи. Здесь господствовали пираты, но их активность шла на спад, и они больше не имели никакого отношения к Турции, разве что иногда добровольно помогали турецким султанам из чувства исламской солидарности.

Ко времени этих радикальных перемен в Западном Средиземноморье турецкий флот перестали бояться и в Восточном Средиземноморье. В Турции уже не умели и не могли строить корабли, способные на равных бороться с новыми кораблями и артиллерией европейцев. Сами турки грустно шутили: «Морские капитаны попрятались в женские корзинки для рукоделия».

Пол Рюкот зафиксировал этот перелом османского духа: «Турки, обеспокоенные ныне тем, что христиане противопоставляют им равную военно-морскую мощь и что с ними трудно вступать в открытые сражения, построили легкие суда с тем, чтобы им было удобно грабить, жечь и разорять побережье христианских стран и затем спасаться бегством. Они также наладили доставку солдат, снаряжение и продовольствие на Кандию (Крит) и другие завоеванные земли при помощи транспортных судов… Турки неохотно занимаются морскими делами, утверждая, что Аллах отдал море христианам, а им (туркам) – сушу».

Таким образом, уже в XVII веке турки вынуждены были на море обороняться от европейцев и постепенно переходить к тактике булавочных уколов по принципу «ударил (ограбил) – убежал».

Наверное, можно сказать, что Сулейман Великолепный сыграл в истории Османской империи примерно такую же роль, какую в истории Российской империи сыграл император Петр Великий. Петр приобщил Московскую Русь к достижениям европейской цивилизации, прежде всего в военной и военно-морской сфере. Он не только создал российскую армию и флот по европейским образцам, но и заставил правящий класс приобщиться к европейским культурным традициям. При Петре в России были созданы мануфактуры, государство поощряло развитие торговли и промышленности. Многие иностранные специалисты, приглашенные в Россию Петром для развития армии, флота и мануфактур, остались в России, стали основателями новых дворянских родов и вошли в состав российского правящего класса, причем для этого им даже не пришлось переходить из западного христианства в православие. Российская империя со времен царствования Петра начала играть важную роль в европейской политике, хотя действительно великой державой стала в середине XVIII века, в период Семилетней войны, а своего наибольшего могущества достигла в первой четверти XIX века. Петр положил начало созданию в России европейской бюрократии, увеличил налоговое бремя, заставил дворян в обязательном порядке служить государству.

Сулейман, как и Петр, многое заимствовал из Европы, преимущественно в области вооружений, больше, чем его предшественники. Он не только воевал, но и торговал с Европой больше, чем прежние султаны. Сулейман, как и первый российский император, вел успешные завоевательные войны. Но при этом турецкий султан никаких военных или военно-морских реформ не осуществил, ничего из европейской тактики не заимствовал. Армия и флот достались ему в наследство от предшественников. Импорт из Европы при Сулеймане Великолепном возрос, но касался он почти исключительно предметов потребления.

Иностранцы играли важную роль в Османской империи в мореплавании, литье пушек и торговле. Но в правящий класс империи они так и не интегрировались, оставшись чужеродным элементом. Те же из них, кто принял ислам и превратился в чиновников и флотоводцев, переставали выполнять прежние функции. Поэтому застой в экономическом развитии Османской империи обозначился еще при Сулеймане Великолепном. С именем Сулеймана в отличие от Петра не связано никаких заметных реформ. Он лишь провел кодификацию османского права, чем упорядочил судебную систему, но новых законов, революционных по отношению к уже существующим, не ввел. Если Петр начинал путь вхождения России в европейскую политику, то Сулейман уже во многом завершал эпоху сильного влияния Османской империи на европейские дела. Именно при нем турецкие войска совершили наибольшие завоевания в Европе, и турок всерьез боялись в европейских столицах. Но если Россия после Петра Великого еще долго наращивала свое могущество и влияние на европейские дела, то Турция, достигнув максимального могущества при Сулеймане Великолепном, в дальнейшем постепенно клонилась к упадку. Если Петр создал в России условия для дальнейшего развития, в том числе и для территориального расширения империи, то Сулейман, доведя расширение Османской империи до ее естественных пределов, обусловленных не столько географическими рубежами, сколько уровнем сопротивления противостоявших империи государств, практически законсервировал и вооруженные силы, и социальную структуру империи. Профессиональную бюрократию европейского образца он так и не создал, и эта задача не была решена вплоть до краха Османской империи. Конечно, надо учитывать, что Петр Великий действовал на 150–200 лет позднее, чем Сулейман. Европа за это время сильно изменилась, и российский самодержец имел перед собой более передовые европейские образцы, чем те, что существовали в эпоху Сулеймана. Та бюрократия, которую заимствовал Петр в начале XVIII века, во времена Сулеймана еще не сложилась. Но гораздо замечательнее было то, что за время, прошедшее от времен Сулеймана до времен Петра, Османская империя почти не изменилась. А если и изменилась, то только в худшую сторону. Аппетиты чиновников возросли, размеры взяток многократно умножились. Крестьяне стали жить еще беднее. Прежние тиариоты и займы или разорились, или разбогатели, но ни, те ни другие больше не желали нести тяготы военной службы. В результате турецкая конница, с которой столкнулась русская армия в Прутском походе 1711 года, была лишь бледной тенью той, с которой Сулейман Великолепный ходил походами в Венгрию и Молдавию. Янычары, краса и гордость армии Сулеймана, уже познали вкус власти и стремились стать «делателями султанов», больше заботясь о том, чтобы подольше побыть в Стамбуле и получить награды от повелителя правоверных, которого в случае чего можно было и сместить с престола. Именно угроза янычарского бунта заставила великого визиря Мехмеда-пашу согласиться на относительно умеренные условия мира с Петром, находившимся вместе с армией в безнадежном положении. О том же, чтобы завоевывать Украину и Польшу, турки в начале XVIII века даже не думали, стремясь лишь удержать под своим контролем побережье Черного и Азовского морей. Сил для дальнейшего расширения у Османской империи уже не было.

И расплата не замедлила последовать. Австрийская империя с конца XVII века, а Российская империя с 1730-х годов повели непрерывный натиск на позиции турок, шаг за шагом отвоевывая территории Османской империи. В результате уже к концу XVIII века на Балканах были полностью потеряны Венгрия, Хорватия, Воеводина и Трансильвания, отошедшие Австрии, а на востоке – вся территория Крымского ханства, в результате чего граница Османской и Российской империй отодвинулась к Днестру. В XIX и в начале XX века к дележке наследства «больного человека Европы» подключились другие европейские державы. Англия подчинила себе Египет и Судан, а заодно и Кипр и добилась независимости Греции. Франция захватила Алжир и Тунис, Италия – Киренаику и Триполитанию, а также Додеканесские острова. Не остались внакладе и прежние враги Османской империи. Австро-Венгрия захватила Боснию и Герцеговину, а Россия – Молдавию, Грузию и часть Западной Армении. Кроме того, Австро-Венгерская и Российская империи добились независимости Сербии, Болгарии и Дунайских княжеств, образовавших Румынию. А новообразованные балканские государства в ходе Балканских войн 1912–1913 годов отвоевали у одряхлевшей Османской империи Албанию, Македонию и Северную и Западную Фракию. Надо отметить, что основной вклад в сокрушение Турецкой империи внесли две другие империи – Российская и Австро-Венгерская.

В результате к началу Первой мировой войны под контролем турок остались только восточная Фракия со Стамбулом, Малая Азия, Курдистан, Ирак, Аравия, Сирия, Ливан и Палестина, причем арабские провинции только и думали о том, как бы отложиться от империи.

Как известно, после Первой мировой войны Османская империя перестала существовать, и вместо нее родилась современная Турецкая республика, где султана Сулеймана Великолепного продолжают чтить как величайшего турецкого правителя, правившего до Ататюрка.

По иронии судьбы, в Первой мировой войне погибла не только Османская империя, но и два ее злейших противника – Российская и Австро-Венгерская империи. Но в данном случае никак нельзя сказать, что давние враги погубили друг друга в последней смертельной схватке. Хотя Россия и в Первой мировой войне традиционно сражалась против Турции, Австро-Венгрия на этот раз выступала в непривычной для себя роли союзника Османской империи. И борьба против русских армий на Кавказском фронте не была главной причиной общего поражения Турции. Напротив, после Брестского мира Кавказский фронт вообще исчез, и поражение турок стало следствием наступления британских войск на Палестинском фронте и капитуляции Болгарии после краха Салоникского фронта, что открыло союзным войскам дорогу на Стамбул. Точно так же и для России Кавказский фронт был сугубо второстепенным и сам по себе не мог стать причиной краха Российской империи.

Но все-таки можно сказать, что в конечном счете Османская империя сыграла в крахе Российской империи не последнюю роль, просто в силу своего географического положения. Дело в том, что Османская империя, владея черноморскими проливами, закрывала кратчайший путь снабжения России вооружением и стратегическими материалами из других стран Антанты. Дарданелльская операция 1915 года была предпринята Англией и Францией прежде всего для того, чтобы открыть черноморский путь снабжения России. После неудачи этой операции Россия значительно раньше истощила свои силы, чем это было бы в том случае, если бы Англия и Франция имели возможность снабжать Россию через Черное море. А истощение сил привело к революции, крушению Российской империи, приходу к власти большевиков и выходу России из войны. Правда, Османскую империю это уже не могло спасти, равно как и Австро-Венгрию и Германию.

Сулейман Великолепный привел Османскую империю на вершину могущества. Турки его за это почитают великим. Но был ли он великим с точки зрения вечности? Как нам представляется, все-таки нет. Сулейман ведь сам не создал ничего, что способствовало бы его успехам. Турецкую армию главным образом создал его отец, и он же привлек на турецкую службу магрибского пирата Хайреддина Барбароссу, что обеспечило туркам господство в Средиземном море. В сущности, Сулейман продолжал плыть по течению событий. А ряд мер, предпринятых им, в частности введение режима капитуляций, лишь способствовал консервации социально-экономической отсталости Турции. Не был Сулейман, как кажется, и по-настоящему великим полководцем. Он не оставил нам никаких трактатов о военном искусстве, не изобрел никаких новых тактических приемов или стратегических концепций. Фактически Сулейман Великолепный одержал лишь одну победу в большой битве – в сражении с венграми при Мохаче в 1526 году. Однако победу обеспечили двухкратное превосходство турок в численности войск и почти четырехкратное – в артиллерии, а также фактическое отсутствие единого командования у венгров и ошибки, совершенные венгерской стороной. Вместе с тем Мохачская битва была единственным генеральным сражением, выигранным Сулейманом Великолепным, которое привело к решающим результатам. А вот ни одна из его многочисленных побед в Персии не привела к окончательному разгрому армии Сефевидов и полной победе.

В чем наш герой был действительно искусен, так это в дипломатии. Правильно выбранная тактика ведения переговоров позволяла успешно закреплять в мирных договорах турецкие завоевания. Но великий дипломат – это не всегда великий правитель. Тем более что во внутренней политике Сулейман так и не предпринял никаких значительных реформ. Вероятно, турки чтут Сулеймана Кануни прежде всего за то, что при нем были стабильность и порядок и никто не мог покуситься на турецкие владения, что резко контрастировало с ситуацией, сложившейся при его преемниках. Память о Сулеймане – это память о былом величии османов, о безвозвратно канувшем золотом веке.