Шатун Дышев Андрей

Андрей Дышев

Память об обидах долговечнее, нежели память о благодеяниях.

Пьер Буаст.

Предисловие

В конце февраля на обрывистых лесных склонах Безымянки, впадающей в Малую Лабу, еще покрытых крепкими сугробами, объявился медведь-шатун. Собственно, о бродячем убийце егерям вразумительно рассказали лишь два горнолыжника, которые в течение недели развлекались на отвесных склонах трехтысячника Цахвоа, где резали крепкий снежный наст своими малиновыми сноубордами. По их словам, глубокой ночью они услышали душераздирающие человеческие вопли и страшный рык, доносившийся из ущелья, в котором находился их бивуак. Будучи людьми отчаянными и в известной мере строптивыми, горнолыжники, вооружившись фонариком и газовым пистолетом, поспешно покинули теплые спальные мешки и выбежали под звезды.

Они прошли по дну сухого русла, заваленному камнями и осколками льда, приблизительно километр и увидели разодранную вклочья палатку, которую накануне вечером поставил одинокий альпинист. Снег вокруг палатки был изрядно утоптан широкими медвежьими следами, но особое впечатление производили отпечатки огромных серповидных когтей. Весьма грустное зрелище представлял из себя рюкзак, напоминающий пеструю набедренную повязку из тонких тканевых ленточек. Вещи, снаряжение, спутанные бухты веревок валялись повсюду. Две жестяные банки из-под тушенки какой-то нечеловеческой силой были сплющены, словно попали под асфальтовый каток. Дополняли картину обширные пятна крови, которые на снегу выглядели особенно страшно, маслянисто поблескивая в лучах фонарика.

Не без труда сохраняя в себе присутствие духа, лыжники прошли по руслу выше, где вскоре нашли останки альпиниста. Он был мертв и успел закоченеть на крепком морозе. Следы расправы были ужасны: с головы несчастного был начисто содран скальп, лицо обезображено когтями, дырявое горло было заполнено запекшимся комком крови, а левая рука частично съедена. В уцелевшей правой альпинист все еще сжимал пустую гильзу от сигнальной ракеты.

Руководители заповедника, где произошла трагедия, немедленно выслали в ущелье группу спасателей и охотников, которые были соответствующим образом вооружены, но мохнатого бандита выследить не удалось. Мало того, егеря высказали дружный скептицизм относительно столь жестокой проказы медведя. Они предположили, что альпинист мог еще днем по причине неосторожности сорваться со скалы и разбиться на дне русла, а ни в чем не повинный мишка приковылял в поисках сладкого уже к опустевшей палатке.

Очевидно, егеря решили пощадить нервы курортников из многочисленных баз отдыха, которые были рассыпаны по окружности границы заповедника. Тем не менее, гости района уже пребывали в состоянии легкой паники. Они предпочитали не выходить за пределы баз, тем более, не гулять по лесу в темное время суток и плодили великое множество баек про убийцу-шатуна.

Ходили слухи, что гигантские следы медвежьих лап были обнаружены в районе плотины, поддерживающей уровень воды в системе горных озер, и что разъяренному зверю вполне по силам ликвидировать охрану и нарушить гидросистему, вызвав небывалую экологическую катастрофу. Утверждали, что шатун ранен сигнальной ракетой, и потому он так свиреп. Гуляла информация о том, что зверь подчистую вырезал население небольшого горного селения, и в связи с этим в заповедник готовится заброска батальона спецназ. Самым экзотическим примером народного творчества стала версия, что зоологи нарочно дурят население сказками о кровожадном медведе, чтобы не привлечь внимание охотников-браконьеров к йети, который случайно забрел на территорию заповедника, спустившись с заснеженного хребта Мамхурц.

На фоне крутого замеса показаний двух горнолыжников и прилипших к ним выдумок и страшилок трудно было ответить определенно: благодаря медведю или вопреки ему крупные фешенебельные отели и мелкие частные гостиницы, примыкающие к лыжным трассам, были забиты под завязку, и найти свободное место можно было только на частном секторе.

Глава 1. Медвежьи жаканы

– Могу предложить последнюю модель, – сказал продавец, снимая с витрины сверкающее аспидным стволом, завораживающе-красивое помповое ружье. – Цена, конечно, у него впечатляющая, зато характеристики просто великолепные. Прошу прощения, а вы на кого собираетесь охотится?

Кирилл держал в руках ружье, внимательно рассматривая его. В этом оружии сразу чувствовалась сила, а ему нравилось все сильное и мощное: автомобили, катера, компьютеры и стиральные машины.

– На медведя, – ответил Кирилл и аккуратно, как обращаются с произведением искусства, оттянул затвор.

– В таком случае, это именно то, что вам надо! – обрадовался продавец. – Возьмете к нему свинцовые жаканы – и можете идти хоть на медведя, хоть на слона, хоть на динозавра.

"Или не валять дурака? – думал Кирилл, прижимаясь щекой к прикладу. Ружье притягивало, как всегда мужчину притягивает оружие. – Зачем я сам создаю себе лишние проблемы? Регистрация, лицензия, чехлы, сейфы, перевозка – крыша поедет от всех этих дел. Не проще ли взять с собой дорожный чемоданчик со сменным бельем и бритвой, одеть костюм, легкие ботиночки и приехать на встречу, как это делают все нормальные люди?"

Продавец профессионально угадал смену настроения у клиента.

– Я вам вот что скажу, молодой человек, – заговорщицким шепотом произнес он. – Вы ведь не просто ружье покупаете, как, скажем, удочку или силок на зайца. Вы выбираете себе друга. Один раз и на всю жизнь.

– Разве так бывает? – спросил Кирилл, целясь в галогеновую лампочку на потолке.

– А как же! – удивился некомпетентности клиента продавец. – Друг – это судьба. Настоящий мужчина создает образ своей жизни только при помощи верных друзей… Возьмите это ружье. Может быть, оно спасет вам жизнь.

Кирилл вышел из магазина. Погода испортилась вконец. С неба валили густые снежные хлопья. Он сел в машину, закинул зачехленное ружье на заднее сидение и включил магнитолу – может, еще что-нибудь передадут про взбесившегося медведя?

Ехать в Краснодарский край он решил еще неделю назад. Под конец зимы его всегда тянуло куда-нибудь подальше от рабочего кабинета, в дикие места, где можно было вдоволь насытить кровь адреналином. В позапрошлом году он ездил в Альпы на скальные маршруты. В прошлом – в Тайвань, где прыгал с парапланом над водопадом. А в этот раз решил пойти на медведя. К тому же появилась еще одна веская причина поехать в Кавказский заповедник – неделю назад он получил письмо от своего одноклассника Кости Войтенко. Тот приглашал Кирилла на встречу с классом в гостиницу "Ковчег", которая находилась как раз рядом с заповедником.

Пятнадцать лет прошло, думал Кирилл, нажимая на магнитоле кнопку настройки. Со дня выпуска он не встречался ни с кем – слишком далеко от Краснодара закидывала его судьба. Какие они теперь, выпускники десятого "Б"? Найдут ли общий язык? Интересно ли будет им вместе?

Он повернулся, взял с заднего сиденья ружье, вынул его из чехла и положил на колени. Продавец – все же калач тертый. Уболтал-таки купить эту дорогую игрушку. "Возьмите, может быть, оно спасет вам жизнь…" Типун ему на язык, рабу рекламы!

Глава 2. Дорога вверх

Тяжелый, сильный "лексус" поднимался по извилистой дороге. Шипованная резина без труда справлялась с отшлифованными до льда поворотами, и машина не буксовала, не замедляла ход. Поселок Эсто-Садок, оставшийся внизу, скрылся в тумане. Заснеженная дорога напоминала кривую просеку, проложенную через дремучий буковый лес.

Ирина, поглядывая через тонированное окно на серо-зеленые, покрытые мхом и лишайниками стволы деревьев, искала какой-нибудь дорожный указатель, чтобы хотя бы приблизительно определиться, скоро ли появится гостиница "Ковчег". Но дорога после поселка была лишена знаков, как и четких границ, и лишь изредка на крутых поворотах попадались нестройные ряды раскрошившихся от вечной сырости ограничительных столбиков.

Она устала от долгой езды, и даже великолепный салон машины не позволил ей расслабиться и сберечь силы для предстоящей встречи. Она привыкла к самолетам и мерила расстояния в часах полета. Два – до Москвы, три – до Пафоса, четыре – до Шарм-эль-Шейха, пять – до Парижа. Конечно, можно было из Краснодара долететь до Адлера самолетом, а оттуда добраться до гостиницы на такси. Но именно такси – традиционно грязно-желтая, раздолбанная донельзя "волга" – смазало бы весь эффект.

– Долго еще? – спросила она водителя Лешу.

– Не думаю, – сразу ответил водитель, зная, что Ирина Юрьевна не терпит пауз после своих вопросов. – Дорога вверх никогда не бывает слишком длинной. Она оканчивается либо вершиной, либо пропастью.

Да о каком такси можно говорить! Она даже водителя искала с той придирчивостью, с какой выбирают мужа или дом. И нашла. Узким лбом и квадратной челюстью он, конечно, на Алена Делона был мало похож, зато рост и плечи – ого-го! Бывший боксер-тяжеловес, мастер спорта по стендовой стрельбе, каратист. И водитель, и телохранитель в одном лице.

Ирина раскрыла свой дорожный саквояж, наполненный дорогой косметикой, посмотрелась в зеркальце, поправила пальчиком завиток темной пряди и потянулась за баллончиком с лаком. Струя с крепким цветочным запахом едва ощутимо прошлась по ее волосам. Порядок. Хорошо, что еще остался загар с пляжа Красного моря, и не видны темные круги под глазами. Она должна выглядеть ошеломляюще. Она должна сразить его наповал. Раздавить. Растоптать. Вот только… Вот только сапожки на тонких и чрезмерно высоких каблуках совсем не годятся для прогулок по заснеженным дорогам. Но ничего другого, кроме туфель из черного бархата на столь же высоком каблуке и кроссовок, она с собой не взяла. Увы! Тут она, Ирина Юрьевна Гончарова, генеральный директор фирмы, торгующей компьютерами, бессильна. Природа не наделила ее достойными ногами и ростом. И лицо ее без стараний визажиста и косметолога представляло бы довольно грустное зрелище. Зато у нее есть ум, деловая хватка и деньги. Большие деньги. Огромные деньги.

А что есть у него? Сохранилась ли его былая красота, не померкла ли некогда блистательная улыбка, которая когда-то давно, пятнадцать лет назад, сводила с ума всех девчонок в классе?

Глава 3. Портвейн или что-нибудь недорогое

Белкин приехал в гостиницу "Ковчег" на день раньше той даты, которую указал в письме Войтенко. Он был уверен, что как минимум половина одноклассников уже там, что он сразу же устроится в теплый номер, и до прибытия оставшихся по-человечески отдохнет, употребив пару бутылок крепленого вина. Но администратор гостиницы сказала, что никакого Войтенко не знает, и свободных номеров в гостинице нет.

Белкин не придал услышанному большого значения. Он понял, что, как всегда, будет наказан за свою торопливость и, глядя с крыльца "Ковчега" в серый туманный лес, стал думать, где бы ему раздобыть спиртного. Старый замусоленный пуховик, в котором он был, давно прохудился и перестал держать тепло; стоптанные туфли, не предназначенные для снега даже в пору своей молодости, отсырели, но Белкин привык к холоду и переносил дискомфорт несравненно легче, чем состояние трезвости.

Помахивая полиэтиленовым пакетом, в котором лежало все, что он имел – вязаная спортивная шапочка да фантастический роман "Битва королей Галамапутамуса", он перевел взгляд на тихий, темнооконный ресторан, гармонично пристроенный к отвесной скале. Из-за своей треугольной крыши, нижние края которой почти достигали земли, он казался уменьшенной копией гостиницы, с той лишь разницей, что в его широких окнах (от земли до основания крыши) не горел свет.

"Работает или нет?" – подумал Белкин, но вовсе не потому, что собирался туда зайти.

Скрипнула массивная, обитая железом дверь ресторана, и оттуда вышла рыжая девушка в белом кокошнике и кружевном фартуке, наверное, официантка. Она накинула на плечи светлый кроличий полушубок и, глядя вниз, заскользила тапочками по утрамбованному снегу почти не поднимая ног.

"Вот у нее я и спрошу", – подумал Белкин, но опоздал раскрыть рот.

– У вас проблемы с устройством? – спросила его девушка, приблизившись настолько, что Белкин уловил идущий от ее нее запах какой-то ароматной приправы. – Вам нужна комната?

Он, еще не утратив способность комплексовать из-за своего неряшливого вида, начал снова размахивать пакетом, оживленно и путано объясняя:

– Да у меня есть номер, только я никак не встречу одного человека… А где тут у вас поблизости магазин вино-водочных изделий? А у вас в ресторане есть портвейн или еще что-нибудь недорогое?

Официантка только теперь хорошенько рассмотрела испитое лицо незнакомца, его замусоленный пуховик, и брови ее дрогнули.

– Что-нибудь недорогое? – растерянно переспросила она и, повернувшись к нему спиной, добавила: – Не знаю. В поселок идите.

"Ага, разбежался! – подумал Белкин. – Не хватало мне только на ментов там нарваться."

Помахивая пакетом, он не спеша пошел по дорожке, вымощенной плоскими замшелыми плитками. Дорожка, очищенная от снега лишь у входа в гостиницу, вела через лес на базу отдыха, на краю которой стояла котельня. Черную дымящуюся трубу Белкин заметил еще с автостанции – она торчала на склоне горы словно мачта корабля. Расположение котелен и винных магазинов откладывалось в его мозгу помимо воли, и он мог разыскать их потом хоть с завязанными глазами.

Официантка стояла в гардеробе, где никто никогда не оставлял одежду. Прижавшись плечом к лаченому деревянному брусу, покрытому рельефными изображениями сказочных персонажей, она через затемненное окно наблюдала за незнакомцем. Когда он поднялся по ступенькам и, недолго постояв на площадке обозрения, скрылся за стволами деревьев, она подышала на стекло и пальцем нарисовала смешного человечка с большими ушами и огромной, как у Буратино, улыбкой.

Глава 4. Превышение скорости

Земцов по своему обыкновению не обратил внимания на знак, ограничивающий скорость, хотя уже успел изучить все дорожные знаки в Эсто-Садке. Он на прежней скорости пронесся мимо оранжевых строительных машин, стоящих на обочине. Едва он миновал зону ремонта, как откуда-то из кустов на шоссе неторопливо вышел инспектор, с недвусмысленными намерениями помахивая жезлом.

"Свалился ты на мою голову!" – подумал Земцов, притормаживая и съезжая на обочину.

Пока инспектор приближался к машине, Земцов думал, представлять ему удостоверение сотрудника уголовного розыска или же сохранить инкогнито и ограничиться предъявлением водительских прав. Ему не хотелось, чтобы местной милиции стало известно, что вот уже несколько дней в традиционно благополучной горнолыжной зоне с подозрительными намерениями околачивается старший оперуполномоченный из оперативно-розыскного бюро. Это наверняка родит в среде местных стражей правопорядка лавину слухов и догадок. И Земцова не оставят в покое, организуют за ним слежку, поставят в центр внимания. А в таких условиях разве можно будет нормально работать?

– Превышение имеем, – сказал инспектор, подойдя к машине и вяло козырнув. – Прошу предоставить документы и машину к досмотру…

"Этот вцепится мертвой хваткой и будет мурыжить меня по полной программе," – подумал Земцов, доставая из кармана удостоверение. Ради экономии времени и спасения собственного достоинства приходилось раскрываться.

– Добрый день, товарищ майор! – уже другим тоном произнес инспектор и снова козырнул. Бережно вернув удостоверение Земцову, он жизнерадостно поинтересовался: – Отдыхаете у нас? Или как?

– Катаюсь, – ответил Земцов и взялся за рычаг передач.

– Катайтесь на здоровье! – с облегчением сказал инспектор и учтиво предупредил: – А про шатуна вы уже слышали?.. На всякий случай постарайтесь не выходить из дома в ночное время суток.

– Я постараюсь, – пообещал Земцов, трогаясь с места.

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Инспектор стоял на обочине, провожая машину взглядом. "Проболтает своим или нет?" – подумал он.

Для одноклассников у него была приготовлена надежная легенда: закончил политехнический, служил в армии, остался на офицерской должности, десять лет просидел в отделе кадров, потом уволился и до настоящего времени работает в охранной структуре. Должны поверить. О его учебе в юридическом и, тем более, о работе в угро, вряд ли кто мог знать.

Он покатился по центральной улице и, сбавив скорость, стал искать автостоянку. Что-то похожее он здесь видел… Вдоль узкой и извилистой дороги стояли ряды аккуратных коттеджей с красными черепичными крышами, присыпанными снегом. Без труда можно было распознать приезжих: в большинстве случаев они были в ярких горнолыжных костюмах, а их лица отливали бронзовым загаром. "И все же, как тут красиво! – подумал Земцов, кидая взгляды на крутые склоны гор, покрытые заснеженными лесами. – В самом деле, выбраться бы сюда на отдых, покататься на лыжах, поваляться в сугробах!"

Он мысленно вздохнул и свернул на стоянку, расположенную рядом с большим гостиничным комплексом.

– Надолго? – спросил охранник, склоняя голову, чтобы через окно увидеть Земцова.

– Дня на три.

Дождавшись, когда охранник закрепит на стеклоочистителе квитанцию и отойдет, Земцов положил на колени толстый черный кейс, с которым он обычно ездил в командировки, поднял крышку и кинул взгляд на вещи, раздумывая, что ему пригодится, а что нет. Первым он взял пистолет, выдвинул обойму, посмотрел, все ли патроны, и с щелчком загнал ее в рукоятку. "Дай Бог, не пригодится," – подумал он, заталкивая пистолет под куртку, в наплечную кобуру.

Потом он вынул из кожаного органайзера почтовый конверт, из него извлек письмо и в последний раз, свежим взглядом, перечитал его. Небольшой текст был отпечатан на принтере игривым шрифтом с завитушками, лишь только имя Земцова было вписано от руки:

"Дорогой(ая) Серега Земцов! Ты, наверное, удивишься моему письму, но я считаю своим долгом напомнить тебе, что в этом году исполняется ровно пятнадцать лет, как наш дружный 10-й "Б" класс Краснодарской средней школы № 37 навсегда распрощался с учителями и упорхнул в свободный полет. Эту славную дату нельзя оставить без внимания. Потому начинаю готовить нашу встречу по высшему разряду. Наш бессменный комсорг Саша Пирогов разыщет ваши адреса и разошлет письма. А я беру на себя гостиницу, питание и культурную программу. От тебя требуется только твое присутствие. Будет очень хорошо, если ты прихватишь с собой какие-нибудь фотографии, которые помогут нам вспомнить школьные годы. Ждем тебя в гостинице "Ковчег" двадцатого февраля, которая находится недалеко от поселка Эсто-Садок, что в пятидесяти километрах от Адлера. Твой одноклассник – Костя Войтенко."

Земцов вложил письмо в конверт и спрятал его в нагрудный карман. Порядок! Если не думать о работе, выкинуть из головы это письмо, вспомнить далекие школьные годы, то душу начнет щекотать самая настоящая ностальгия по детству, и появится искреннее желание блеснуть перед бывшими одноклассниками своей крутой должностью, и, конечно, пробудится заурядное обывательское любопытство к своей прежней поклоннице Ирине Гончаровой.

Но он ехал на это мероприятие не ради сентиментальных воспоминаний, вздохов, охов и изрядной выпивки. Он делал карьеру и мысленно молил бога, чтобы среди его одноклассников не оказалось человека, который бы обратил внимание на одно странное обстоятельство. Костя Войтенко никак не мог организовать эту встречу и "взять на себя гостиницу, питание и культурную программу"; он не мог даже распечатать на принтере и отправить письма Саше Пирогову – по той простой причине, что вот уже два года отбывал наказание в колонии усиленного режима, находящейся где-то за Полярным кругом.

– А баксами нет? – спросил охранник стоянки, когда Земцов протянул ему пятисотрублевую купюру. – Курортная зона, мы здесь баксами не брезгуем.

– Баксов нет, – ответил Земцов, машинально раскрывая бумажник.

– Так вон же двадцаточка у вас выглядывает! – заметил охранник. – Давайте двадцатку, сдачу я найду.

– Нет тут никаких двадцаточек, – ответил Земцов, заталкивая бумажник во внутренний карман.

Охранник лишь плечами пожал. Несколько долларовых купюр, в самом деле, лежали в бумажнике Земцова в отдельной секции. Но это были не настоящие доллары. Точнее, они когда-то были обыкновенными, а потом в специальной типографии ФСБ на них нанесли невидимую для невооруженного глаза микроскопическую надпись: "КОНТРОЛИРУЕТСЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКОЙ ФСБ".

Глава 5. Кудрявый наглец

Вешний делал вид, что спит, надеясь, что она сразу не выставит его на улицу, оставит дома хотя бы до обеда. "Какая же все-таки она страшная! – думал он, наблюдая за женщиной из-под полуприкрытых век. – Толстая и неповоротливая, как дирижабль Умберто Нобиле."

– Вставайте, – прошептала женщина и осторожно тронула его за плечо. – Вы меня слышите? Мне пора уходить на работу… Джон, дорогой, вставайте!

– Это ужасно, – пробормотал Андрей, крепче прижимаясь щекой к подушке, и по-английски добавил: – The grandmother has prepared to me for supper a soup from a moustache the cat.[1]

– Простите, я не поняла, – произнесла женщина и медленно присела на край кровати.

– Я спрашиваю, – с ужасным англо-эстонским акцентом произнес Андрей, садясь в постели и закуривая, – где тут есть ближайший банкомат? Я должен дать вам денег…

И без того румяное лицо женщины зарделось. Страдая от стыда, она пожала плечами и ответила, что банкоматов в Эсто-Садке отродясь не было, но если Джон настолько великодушен, что хочет помочь ей материально, то она может оставить ему свой домашний адрес, чтобы он прислал ей деньги из Америки.

"Как же ее зовут?" – силился вспомнить Андрей, напяливая рубашку.

Она, полагая, что американец к этому привык, подала ему кофе в постель. Он, боясь не удержать хрупкое сооружение из блюдца с чашкой, наполненной до краев крутым кипятком, закричал "Ноу! Ноу!" и кивком указал на стол.

Пока он шумно прихлебывал кофе, глядя подпухшими глазами на молочно-белый рассвет, струящийся из окна, она обещала опросить старожилов и найти то место, где когда-то стоял каменный дом с башенками в виде лондонского "Биг Бэна". Андрей плохо понимал, о каком доме она говорит, и при чем тут "Биг Бэн". Он успел забыть о том, как вчера представился этой женщине англичанином эстонского происхождения, который разыскивает в Эсто-Садке руины дома своей прабабушки Матильды Цыбуральской. Его не мучила совесть, он дурил людей всегда легко и непринужденно, чаще без всякой корыстной цели, и это было для него чем-то вроде нескончаемого маскарада, где одну маску он заменял другой.

В тесном умывальнике ему пришлось низко пригнуть голову, чтобы рассмотреть свое лицо в зеркале. "Три балла", – мысленно оценил он физиономию и стал массировать мешки под глазами. О чем он никогда не беспокоился по утрам, так это о своем приличном росте, который оставался неизменным, о впалом животе, который почему-то приводил женщин в восторг, и о белесых кучерявых волосах, которые не нуждались в расческе и шампуне от перхоти.

Они вышли на крыльцо. Пока женщина запирала дверь на ключ, Андрей незаметно юркнул в калитку и выбежал на улицу. Застегивая на ходу куртку, он добежал до поворота, а потом перешел на шаг. Не останавливаясь, зачерпнул рукой свежего рассыпчатого снега, протер им лицо, затем подпрыгнул, сорвав шишку со ветки сосны, и принялся шелушить ее, отыскивая семечки.

– Какое сегодня число? – спросил он прохожего.

– Двадцатое, – немедленно ответил прохожий и тотчас засомневался.

Андрей зашел в первый попавшийся магазин, встал у прилавка, засыпанного хлебными крошками, и стал выкладывать на тарелку для мелочи содержимое своих карманов.

– Что вам? – спросила молоденькая продавщица тихим голосом, глядя на зажигалку, точилку для карандашей и малахитового жука, которые появились из кармана покупателя.

Андрей разглаживал на ладони, пересчитывал и все время ронял на пол мятые купюры – доллары, дойчмарки и кипрские фунты.

– Какой сегодня курс?

Он так строго посмотрел на нее, что продавщица растерялась, отрицательно покачала головой и неуверенно произнесла:

– Мы не меняем… мы принимаем только рубли.

Рублевой наличности хватило только на сдобную булочку.

– М-да, – с некоторым разочарованием в голосе произнес он, в упор рассматривая лицо девушки, и высыпал монеты в тарелку. – Натура далекая от изящных классических пропорций. И тем не менее горный колорит оставляет шанс для академического духа…

Он откусил и с трудом проглотил кусок сухой булки.

– Сегодня у меня встреча с выпускниками студии Грекова, – сказал он, взглянув на часы, – а вот завтра вечером я свободен. Гостиница "Ковчег", спросишь художника Клима Энсора. Я закажу для тебя гостевую карту. Один час работы натурщицей – пятьдесят долларов. Согласна?

Он оставил ей в подарок малахитового жука и вышел на улицу.

"Да, – подумал он. – Я определенно обязан намылить Пирогову физиономию и трахнуть кого-нибудь из наших девчонок. Интересно, а насколько они стали страшны?"

Он скормил остатки булки двум голубям, разгуливающим рядом с мусорной урной, и зашагал дальше. У неряшливого здания с зарешеченными окнами он остановился, посмотрел на табличку "Пункт общественного порядка", на припаркованный у входа желтый милицейский "уаз" и сгреб с забора горсть снега. Растерев им до красноты лицо, он расстегнул куртку и во весь дух побежал к дверям. Ворвавшись в здание и очутившись в темном узком коридоре, он сослепу налетел на стол, за которым играли в домино два милиционера.

– Убийство! – не своим голосом закричал Андрей. – Труп! Быстрее! Еще не поздно его задержать!

Милиционеры вскочили, побросав "кости" на стол.

– Где труп? Успокойся! Нормально объясни!

– Быстрее! – продолжал орать Андрей. – Он может уйти!

– Кто? Труп?

– Да нет! Убийца! Здесь не далеко! На повороте!

– На каком повороте?

– К гостинице "Ковчег"! Быстрее, прошу вас!

Милиционеры переглянулись.

– Гоним! – сказал один из них и кинулся к выходу.

Через минуту желтый "уаз" уже мчался по поселку и, пронзительно сигналя, распугивал приезжих.

– Это ужасно, – бормотал Андрей. – Его уже стало засыпать снегом. Лицо зеленое, рот приоткрыт. А вокруг – следы, следы, следы…

– Ты уверен, что это был труп? – спросил милиционер, который был за рулем.

– А как можно сомневаться, если он не подавал признаков жизни? – ответил Андрей и высморкался в шарф.

– Кроме тебя его еще кто-нибудь видел? – спросил второй и как-то странно взглянул на Андрея.

– Нет, никто, – признался Андрей и упавшим голосом добавил: – Я понимаю, вы станете подозревать меня. Надежда только на презумпцию…

– Да ладно тебе языком трепать! – махнул рукой милиционер и отвернулся. – Никто тебя пока не подозревает.

Машина выехала за пределы поселка, миновала мост через бурную и мелководную реку и помчалась вдоль лесных заснеженных склонов. Вскоре водитель свернул на грунтовку, которая змейкой поднималась в гору.

– Стоп! Здесь! – скомандовал Андрей и первым вышел из машины.

– И где твой труп? – спросили милиционеры, оглядевшись.

Андрей, почесывая щеки, ходил от обочины к обочине, глядя себе под ноги.

– Ничего не понимаю, – сказал он и покосился на милиционеров. – Полчаса назад он лежал вот здесь.

– По-моему, парень, ты нам лапшу на уши вешаешь, – со скрытой угрозой произнес один из милиционеров и поманил Андрея пальцем: – Ну-ка, иди сюда!

– Да вы что?! – крикнул Андрей и ловко взобрался на замшелый валун. – Правду говорю! Вот там он лежал. Рот раскрыт, в одной руке бутылка водки, а в другой – кусок колбасы…

– Сюда, говорю! – крикнул милиционер и сделал вид, что пытается достать пистолет.

– Ага, сейчас! – кивнул головой Андрей и в несколько прыжков поднялся еще выше по склону. – Ошибиться даже нельзя! Даже если это был пьяный, так, значит, бдительность надо потерять, да? А закон гласит, что общественность обязана содействовать органам правопорядка!

– Вот же сволочь! – выругался второй милиционер и погрозил кулаком. – Встречу – ребра переломаю.

– Вот она, вот она благодарность! – кричал Андрей, поднимаясь все выше. – Я старался, в поте лица к ним бежал, а мне за это ребра ломать будут! Да в следующий раз мимо дюжины трупов пройду, и пальцем не пошевелю ради торжества правосудия!

Он сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

– Пойдем, – сказал милиционер и толкнул в плечо своего коллегу. Тот, вяло сопротивляясь, еще смотрел на склон, где за деревьями скрылся кудрявый наглец.

Глава 6. Побитый пес

Курга все слышал даже не заходя в гостиницу – так громко ругались между собой администратор и чернобородый молодой человек в светлом, под горло, свитере и короткой дубленке.

– Вы нам срываете мероприятие, понимаете? – кричал молодой мужчина с бородой. Он был маленького роста и узкоплечим, отчего его голова, отягченная внизу целинной бородой, казалась необычно крупной, как у лилипута.

– Еще раз повторяю, – нервно отвечала администратор гостиницы "Ковчег", – все номера заняты, а которые не заняты, те забронированы. За них уплачены деньги, понимаете?

Молодой человек взмахнул руками, повернулся к администратору спиной, словно хотел найти в пустом холле сочувствующих, сокрушенно покачал головой и снова повернулся к женщине:

– Так это для нас, наверное, их и забронировали! Кто забронировал, назовите фамилию?

– Иванов!

– Не может быть! – безапелляционно заявил он. – Не Иванов, а Войтенко! Войтенко должен был забронировать десять номеров две недели назад. Посмотрите, пожалуйста, заявки.

– Ищите! – коротко ответила женщина и кинула на стол папку. – Здесь все заявки за этот и прошлый год.

– И буду искать, – упрямо согласился молодой человек.

– Ищите-ищите!

Курга сидел на отполированном бревне, приспособленном под скамейку, и искоса наблюдал за входом в гостиницу. Он заметил, что у него от волнения начинают дрожать руки. "Хоть бы она его турнула скорее! – подумал он. – Какой непонятливый тип попался… Очень удобный момент, никого нет… Хоть бы он сейчас вышел! Хоть бы вышел, и тогда я подойду к нему, и этого никто не заметит…"

Бородатый с нескрываемой злостью перелистывал заявки, они шуршали в его пальцах и рвались.

– У нас юбилей! – отрывисто выкрикивал он, перелистывая заявки. – Пятнадцать лет со дня выпуска! Со всей страны приедут люди! У кого работа, у кого семья!

Администратор смотрела в окно и делала вид, что не слышит бородатого.

"Наверное, со стороны заметно, как я трясусь, – подумал Курга и стал рыскать по карманам в поисках пачки сигарет. – Надо взять себя в руки и успокоиться… Еще ничего не произошло. Еще никто, кроме этого Пирогова, не приехал. И вообще, с чего я взял, что она приедет? У бизнесменов почти не бывает свободного времени. Она могла не получить письма. Или срочно уехала в командировку. Да мало ли какие могут быть причины. И тогда все окажется напрасным… И что – мне станет легче? Неужели я вздохну с облегчением?"

– Ну? Где же заявка этого вашего Иванова? – снова вступил в бой с администратором бородач.

– Он забронировал номера по телефону, – спокойно ответила женщина, уверенная в своей правоте.

– Что значит по телефону? – возмутился бородач. – Вот я, живой человек, стою перед вами с живыми деньгами, а для вас важнее телефонный звонок от какого-то Иванова?

– Не кричите. Он все оплатил такими же живыми деньгами.

– Интересно, как он это сделал при помощи телефона? Хотел бы я посмотреть на этот фокус!

– Я вызову милицию, если вы не перестанете скандалить.

"Это большая удача, – подумал Курга, – что мне удалось забронировать все свободные номера по телефону, и администраторша не знает меня в лицо. А то прятался бы сейчас в сугробах, как ледокол "Ленин".

Он почувствовал взгляд, обращенный к себе. Точнее, он так сам сказал себе: "Я чувствую ее взгляд". Медленно повернул голову, посмотрел на темные стекла ресторана, в которых отражались быстрые облака, шлифующие голубое небо. Рыжеволосая девушка в светло-травяном платье с белым передником стояла в гардеробной у самого стекла и, действительно, смотрела на него. Казалось, облака скользят по ней – снизу вверх, как клубы дыма, и пламя вот-вот вырвется из кладки дров и охватит ее, и она вспыхнет факелом и станет беззвучно корчиться в огне.

Курга кинул окурок на снег, затоптал его и перевел взгляд на двери гостиницы. Бородатый уже не скандалил. Он выдохся, убедившись в полной бесперспективности силового решения вопроса. Теперь он разговаривал с администраторшей негромко и подобострастно, выясняя, есть ли шансы устроиться внизу, в поселке, а она, удовлетворившись его поражением, великодушно отвечала, что устроиться можно, но десять человек в один дом вряд ли кто возьмет. Бородатый загрустил и стал отчаливать от стола администраторши. Он стал казаться еще ниже от навалившейся на него неразрешимой проблемы. Бормоча что-то, он без энтузиазма двигался к выходу. Его глаза были настолько переполнены виной, что он стал напоминать побитого пса, которого строгий хозяин выгнал из дома.

"И вот теперь он вцепится в меня, как в спасательный круг," – подумал Курга и уже встал с бревна, чтобы пойти бородатому навстречу, как вдруг услышал гул автомобильного мотора. Нервы его были напряжены настолько, что он резко повернулся и быстро зашагал в противоположную сторону, даже не поняв толком, чего именно он испугался.

Глава 7. Ирка

Ирину укачало, и она уже собралась просить телохранителя Лешу, чтобы он остановил машину, как на последнем подъеме словно из-под земли стал вырастать большой бревенчатый дом под мощной треугольной крышей, усыпанный чешуйками мансардных окон. Сначала она увидела балконы второго этажа, затем первый этаж, сугробы вдоль расчищенных дорожек, фонарные столбы, оригинальные скамейки из полированных бревен и подпирающий скалу уютный маленький ресторан. Вокруг, на заснеженных склонах, безмолвствовал дремучий лес.

– Приехали, что ли? – с облегчением произнесла Ирина и машинально потянулась за зеркальцем. – Подожди, не гони…

Она поправила прическу, устранила только ей заметные недостатки, стряхнула что-то невидимое с лацканов своего огненно-красного костюма и прильнула к стеклу.

Черная машина медленно и бесшумно объехала гостиницу. Со скрипом прессуя широкими колесами снег, она подкатила к входу, где с открытым ртом стоял бородач.

– Боже, это Пирогов! – воскликнула Ирина и хлопнула в ладоши. – Борода! А все остальное прежнее…

Она повернулась и посмотрела в другое окно, но поблизости больше никого не было. "Наверное, все уже собрались в фойе, – подумала она. – Это плохо. Было бы лучше, если бы все увидели, как я выхожу из машины…"

Телохранитель неторопливо, но со смыслом в каждом движении обошел капот, дышащий жаром, встал к машине боком и открыл дверь.

Ирина выставила на снег ноги в бархатных туфлях с золотыми застежками и кинула короткий взгляд на лицо Пирогова, которое с каждым мгновением становилось все более счастливым. Телохранитель уже держал наготове короткую норковую шубку. Ирина вышла из машины, натягивая на руки тонкие перчатки из белой кожи. По-прежнему делая вид, что не узнает одноклассника, она подставила плечи шубке, затем стала нарочито долго поправлять ее на себе, чтобы великолепный мех поиграл всеми оттенками в солнечных лучах. Она знала, что именно в эти мгновения в черепной коробке Пирогова откладываются самые сильные впечатления, и не спешила, хотя Пирогов, эта беспросветная серость и заурядность, был не тем человеком, перед которым стоило показывать себя во всей красе.

– Ух ты! – наконец издал Пирогов, не скрывая, что он "в полном отпаде". – Ирка!..

Она сделала вид, что узнала его не сразу и не без труда: сначала посмотрела на Пирогова со сдержанным негодованием ("Кто это посмел обратиться ко мне столь фамильярно?!"), затем с любопытством ("Ну-ка, ну-ка, кто же это такой? Белкин? Вешний? Вацура?"), и только потом она "узнала" его.

– Саша! – с усталой радостью произнесла она. – Я приняла тебя за метрдотеля. Богатым будешь…

– Твоя тачка? – спросил Пирогов, кивая на колеса "лексуса", и при этом лицо его все еще излучало беспредельный восторг. – Ну, это вообще…

– Боже, как у меня болит голова, – сказала Ирина, закатила глаза вверх и на секунду коснулась ладонью виска. – Позови кого-нибудь из наших, пусть помогут занести вещи.

Она уже хорошо вошла в образ и с нетерпением поглядывала на двери гостиницы. "Где же он? Хоть бы из любопытства вышел, чтобы узнать, кто приехал."

– Давай я помогу! – согласился Пирогов. – Хотя… пока заносить некуда. Тут одна хренотень приключилась…

– Где-то у меня был аспирин, – не слушая Пирогова, произнесла Ирина и повернулась к машине. Телохранитель, зная особенности поведения своей хозяйки, не пытался ей прислуживать, а продолжал истуканом стоять перед машиной, с профессиональной подозрительностью оглядываясь вокруг.

Ирина села на кожаный диван и потянулась к саквояжу.

– Ах, и запить нечем! – притворно воскликнула она, хотя в баре стояло несколько бутылок колы. – Саш, если тебе не в тягость, сбегай за минералочкой. И заодно прихвати ящик шампанского.

И она, не вставая, протянула ему стодолларовую купюру. Но это уже был выстрел из пушки по воробьям. Пирогов и без купюры давно пребывал в восторженном шоке. Взяв баксы из рук женщины, с которой он когда-то имел честь учиться в одном классе, Пирогов сделал полный вздох, безмолвно покачал головой, а потом развел руками.

Курга, прячась за деревьями, наблюдал за этой сценой. "Все-таки приехала!" – подумал он и почувствовал, как страх, который только что с легкостью гасил его волю, бесследно исчез, а на его месте стала вскипать безудержная ненависть. Вот она, эта роскошная женщина, которая существовала как бы в ином мире, в ином измерении, на недосягаемой для него высоте – вот она, всего в каких-нибудь ста шагах от него. К ней можно приблизиться, услышать ее голос, уловить запах ее духов. Это о ней он столько думал, когда остался без квартиры, без денег, погрязший в долгах; это ее факсимильная подпись стояла на банкнотах акций, которые в одночасье превратились в бумажки, и которые он в ярости рвал в клочья; это ее имя он проклинал, когда лежал на нарах в душном бараке…

Глава 8. Кто шагает дружно в ряд?

Земцов еще издали увидел шумную группу людей у входа в гостиницу. Первым он узнал Андрея Вешнего – по росту и светлым кудряшкам на голове. Втянув голову в плечи, он прыгал на месте от холода и поочередно подносил ко рту то сигарету, то откупоренную бутылку шампанского. Рядом с ним, сунув руки в карманы шубы, стояла Ирина Гончарова. Федя Белкин со свекольно-бурым лицом размахивал рукой с пластиковым стаканчиком и сиплым голосом пытался привлечь внимание одноклассников, но его никто не слушал. Бородатый Пирогов крутился вокруг группы с бутылкой шампанского, выискивая, кому бы еще подлить. Темноволосая и, как прежде, худенькая Люда в белом лыжном комбинезоне заметила Земцова первой, звонко крикнула "Сережка ползет!" и, раскинув руки в стороны, побежала ему навстречу.

"А Ириша меня как бы не замечает," – успел заметить и подумать Земцов до того, как Люда с разбегу кинулась ему на шею и, обдав запахом горького парфюма и шампанского, мокро поцеловала его в губы.

– Штрафную ему! – крикнула она, на секунду повернувшись к группе, и снова схватилась за воротник Земцова, близко рассматривая его лицо. – Какой мужчинка! А загар! А мужественные морщины! А седина в висках! Упасть и не встать!..

"Морщины могла бы и не заметить," – подумал Земцов.

Он, следуя манерам, которые сама же Люда и установила, обнял ее правой рукой (под левой находился пистолет) и, рассыпая невнятные комплименты, пошел к группе. Пирогов уже наполнял для него пластиковый стаканчик, и пена переливалась через край. "К нам приехал, к нам приехал Сергей Игоревич дорогой!" – невероятно фальшиво пел Белкин, глядя на Земцова маленькими подслеповатыми глазками, в уголках которых скопилась белая слизь. Андрей Вешний, закрыв пальцем горловину бутылки, яростно тряс ее, потом перевернул горлышком вниз и направил в сторону Земцова и Люды дробящуюся на брызги струю. Ирина, сдержанно улыбаясь, приблизилась к своей машине, и телохранитель с безупречной тактичностью открыл перед ней дверь.

Белкин кинулся обнимать Земцова, и Земцов уловил идущий от него запах тяжелого перегара.

– Дружище! – возбужденно орал Белкин, хлопая Земцова по спине. – Как давно я тебя не видел!

Пирогов протянул Земцову руку для взаимного пожатия, но его оттолкнул подскочивший Андрей. В расстегнутой куртке, с нелепо намотанным на шею шарфом, он схватил Земцова за уши, притянул к себе его голову и громко поцеловал в лоб.

– Ах, Зема, Зема! Люблю я тебя, сукиного сына, несмотря ни на что…

Пирогов все-таки доставил Земцову стакан с шампанским. Тот, сказав банальное "За встречу!", выпил и только потом покосился на Ирину. Гончарова, конечно, слишком переигрывала, продолжая не замечать Земцова. В последний момент она решила сменить декорации, села на заднее сидение автомобиля, выставив ноги наружу, и занялась сотовым телефоном.

– Здравствуй, Ира, – сказал Земцов, приблизившись к женщине, и подумал: "Надо же, какая крутая стала!"

– Ой, привет! – ответила Ирина, будто и впрямь увидела Земцова только что и, прижав трубку мобильника к уху, подала ему знак рукой, мол, прости, надо поговорить.

– Кого еще ждем? Где великий комбинатор Войтенко? – громко, нараспев, говорила хмельная Люда. – Где Вацура?

– Господа, господа! Тут одна хренотень приключилась… – пытался разъяснить ситуацию Пирогов, но его по старой привычке никто не слушал.

– Хватит болтать, наливай! – краем рта сказал ему Андрей, сунул в рот сигарету и стал жевать фильтр. – Ты что это высокий такой стал? Раньше в пупок мне дышал, а теперь в грудь… Помнишь, как на выпускном вечере настучал Раисе, что я коньяк в сортире глушил? Думаешь, я забыл?

– Да ты что, Андрюха! – торопливо ответил Пирогов, зачем-то прикладывая к сердцу бутылку. – Я же с доброй иронией… С любовью!

– Ага, с любовью, – ответил Вешний, икнул и пошатнулся. – Ты знаешь о том, что Раиса после этого повесилась на собственных колготках в кабинете химии?

Пирогов так сильно вытаращил глаза, что они стали существовать как бы сами по себе.

– Кто?! Наша классная?! Да я же ее месяц назад на бульваре видел!

– Правда? – с подозрением спросил Андрей, нахмурился и отобрал у Пирогова бутылку. – Твое счастье, что она жива осталась.

Земцов хотел отойти от машины, чтобы не мешать Ирине разговаривать, но она нечаянно уронила перьевой "паркер", которым собиралась что-то записать в блокноте. Он взглянул на ручку, потом на женщину, улыбнулся и склонился к ее ногам. Тут Ирина как бы невзначай наступила на ручку туфлей, вдавив ее в снег.