Чернослив в шоколаде Лазорева Ольга

– Не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь, – наконец сказал он. – Но значит, хочешь услышать от меня какие-то слова. Хорошо! Я тебя почти люблю!

Такого ответа я не ожидала. И, конечно, слово «почти» мне не понравилось. Известно же, что ты или любишь – или нет. Другого не дано. Но я промолчала. Гера глянул на меня, улыбнулся и спросил:

– Ты это хотела услышать?

Я кивнула, но продолжила молчать.

– Оленька, ты очень дорога мне, – после паузы ласково сказал Гера. – И разве у нас сейчас не прекрасные отношения? Мне очень хорошо с тобой, к тому же у тебя есть ценное качество, крайне редкое для женщин, – ты умеешь слушать.

«Еще бы ему это не нравилось! – начиная раздражаться, подумала я. – Какая дура будет столько слушать про соперницу?»

Позавтракав, мы оделись и вышли из квартиры. Гера довез меня до метро, извинившись, что не может до «Смоленской», так как ему нужно было в другую сторону и он уже опаздывал.

– Что ты! – улыбнулась я и поцеловала его. – Дела есть дела!

– Вечером созвонимся, – улыбнулся он в ответ и тоже поцеловал меня, но необычайно страстно.

У меня даже дыхание перехватило. Я выбралась из машины и направилась к метро. Пока ехала до «Смоленской», думала о сложившейся ситуации. По правде говоря, я не видела выхода. Понимая, что остается только ждать, я все сильнее огорчалась. Если Гера не разлюбил эту девушку в течение десяти лет, то что могло измениться, даже если он влюбится в меня? Я понимала, что Оля всегда будет занимать большую часть его сердца.

Когда я зашла в офис, то все это, видимо, было написано на моем лице. Ян внимательно на меня посмотрел, но промолчал. Хотя я видела, что его брови нахмурились, а обычно по-младенчески ясные и яркие голубые глаза словно потемнели. Мы начали писать книгу. Примерно через полчаса он сказал, что ему необходимо покурить. Но к окну не подошел, а стал курить прямо за столом. Я поморщилась от дыма, но Ян не прореагировал.

– Вижу, девонька, что ты грустишь сегодня. Это мешает тебе полностью погрузиться в систему книги. Что случилось? – ласково спросил он.

– Ты вот знахарь, – после краткого раздумья ответила я. – И приворожить можешь?

– Что?! – удивился он и расхохотался, тут же затушив сигарету. – Оля! Могу, конечно. Это просто на самом деле. Но вот расскажу тебе сейчас одну историю.

 Как-то мой отец, когда я был еще мальцом и несмышленышем, таким, как и ты сейчас, Оленька, поведал мне одну историю. Вот что он рассказал:

– В одной из соседних деревень когда-то жила молодая женщина, отличающаяся необыкновенной красотой. Звали ее Олена. Она была настолько хороша собой, что даже лешак не устоял и влюбился в нее. Случилось это летом на сенокосе. В полдень, когда Шонди начало сильно припекать, бабы решили чуток передохнуть. Кто-то устроился прямо в поле, кто-то ушел в тень под деревья. Олена отправилась в лес. Собирая ягоды, она не заметила, как ушла довольно далеко от других баб. Тишина и тепло разморили ее. Олена улеглась на мягкой траве и задремала. Проснулась оттого, что кто– то, как ей показалось, легонько дул в лицо и перебирал ее длинные густые волосы. В испуге Олена открыла глаза, но никого не увидела, только будто вихрь пробежал по траве и листве, да ее коса, скрученная в узел на затылке и убранная под платок, оказалась распущенной. Платок исчез. Олена вскочила в ужасе и помчалась в поле. Бабы удивленно посмотрели на ее испуганное и взволнованное лицо, стали расспрашивать, но так ничего и не добились. Стали косить сено. Внезапно услышали тихий и странный зов. Он раздавался из леса. Бабы бросили работу, переглядываясь, а Олена стала сильно беспокоиться. Зов не утихал, а, наоборот, становился все сильнее и настойчивее.

Олена бросила косу на землю и пошла в сторону леса. Но шла она как-то странно. Было видно, как она упирается и сопротивляется. Ее большие синие глаза наполнились слезами, губы стали шептать молитвы, но остановиться она не могла. Испуганные бабы пытались удержать ее, но Олена вырвалась с такой силой, словно в нее сам Куль вселился.

Вернулась она через несколько часов. Одежда ее была изорвана, волосы спутаны и распущены, щеки пылали, глаза горели мукой. Бабы окружили ее, стали расспрашивать, но Олена молчала. После этого случая она уже не могла находиться в лесу или даже просто подойти к нему. Лешак вновь звал ее, и Олена не могла сопротивляться и бежала на этот зов. Бригадир перестал посылать ее на работу. Муж Олены обратился к знахарям. Те попытались помочь, но не смогли справиться с лешим. Необычайная страсть к земной женщине делала его очень сильным и неуязвимым.

 Отец замолчал. Я подождал немного, потом, сгорая от любопытства, спросил:

 – И что дальше стало с Оленой?

 – Вначале она сидела в своем дому. Муж за порог не пускал, даже по деревне запретил ходить. А потом отмолил ее.

 – Как это?

– Знаешь, Ян, ни лешаки, ни вакули, ни чуды, ни прочая нечисть ничего не могут сделать, если против них направлена молитва человека с чистым сердцем и непоколебимой искренней верой в Бога. И он очень сильно любил свою жену. А любовь – это мощная сила.

Поведав мне эту историю, Ян замолчал. Молчала и я, переваривая услышанное.

– Но ведь это леший приворожил девушку, – заметила я после паузы. – И какая тут связь?

– Да суть-то одна! – ответил он и даже встал. – Сила эта от беса! Я ли ей воспользуюсь, леший, колдун, но в любом случае – это насилие над волей, и неважно кого. Учу тебя, учу, но ты все не видишь, что у каждого свой путь. И этот путь должен быть свободным. И что ты скажешь сейчас мне, девонька? Привораживать? – спросил он.

Но я молчала. Ян подождал, внимательно на меня глядя, затем улыбнулся и предложил продолжить работу. Мы писали около трех часов. Потом я попрощалась и уехала домой.

Как только я вошла в квартиру, то сразу бросилась в ванную. Слезы душили меня. Я умылась, стараясь успокоиться. Но не выдержала и разрыдалась. Мне так хотелось любви! Отношения, которые можно выразить формулой «дружба плюс секс», не устраивали. Я хотела всей душой именно любви, и любви взаимной. Но понимая, что сердце Геры занято, не видела для себя никаких перспектив. Когда я успокоилась, то легла на диван, закрыла глаза и задумалась. Мне казалось, что единственное препятствие нашей любви – Оля. И хотелось любыми средствами устранить это препятствие. То, что рассказал Ян, не убедило до конца. Тут я вспомнила гадалку, к которой мы ездили с Ириской. Звали ее, насколько я помнила, Арина Игнатьевна. И она тогда поразила меня.

«Может, съездить к ней и попытаться при ее помощи как-то повлиять на ход событий? – размышляла я. – Ведь Гера, несомненно, подходит мне, я люблю его! Люблю! И он признался, что почти любит. И причина этого «почти» – Оля. К тому же она уже один раз предала его, а значит, будет предавать всегда. Это закон! И у них нет будущего. Правда, Гера этого все еще не понял. А вот со мной он мог бы быть счастлив всю жизнь».

В тот момент я действительно так думала. Мне казалось, что я снова по-настоящему люблю. Вечером, когда дочки вернулись из институтов, я держала себя в руках, хотя почему-то постоянно хотелось плакать. Я никак не могла вернуть себе радостное мироощущение и не понимала причину. И уже утром, едва открыв глаза, осознала, что все мои мучения объясняются только тем, что моя соперница Оля развелась, что она сейчас снова свободна и что моим отношениям с Герой из-за этого факта грозит опасность.

«И что, я так и буду сидеть сложа руки и ждать у моря погоды? – подумала я. – И чего я дождусь? Что Гера поедет в Красноярск и уговорит ее все начать сначала? Я не должна этого допустить!»

Позавтракав, я оделась и поехала на «Южную», где находилась автобусная остановка. Без раздумий я села в автобус, идущий до Чехова, и уже через час подошла к дому, где жила Арина Игнатьевна. Я постучала в калитку и тут же услышала лай ее собаки Трезора.

«Надеюсь, она дома», – спохватилась я.

Арина Игнатьевна, на мое счастье, оказалась во дворе.

– Тише, Трезор! – услышала я и облегченно заулыбалась.

Калитка открылась, Трезор метнулся ко мне с громким лаем, но тут же затих и прижался к ногам, виляя хвостом и улыбаясь во всю свою собачью морду.

– Ты меня помнишь? – сказала я, гладя его по лохматой спине.

– Добрых людей он всегда помнит, – тихо произнесла Арина Игнатьевна и остро на меня глянула. – Проходи, девушка. А ты ныне без подружки?

– Да, – кивнула я. – Дело такое, что лучше наедине.

Она отчего-то нахмурилась, потом повернулась и пошла во двор. Я двинулась за ней. Когда ехала сюда, то по пути купила коробку со сдобным печеньем, так как не привыкла приходить в гости с пустыми руками. Открыв ее, дала несколько штук Трезору, вертевшемуся у меня под ногами. Он схватил печенье с таким видом, будто век не ел, и потащил под крыльцо. Арина Игнатьевна обернулась, наблюдая эту картину, но промолчала. Когда мы зашли в дом, она пригласила меня почему-то на кухню, хотя я помнила по первому моему приезду сюда, что для клиентов у нее есть специальная комната. Арина Игнатьевна уселась за стол, покрытый клеенкой в мелкий голубой цветочек, и пригласила меня. Когда я устроилась напротив нее, то сразу почувствовала внутренний дискомфорт от ее тяжелого пронзительного взгляда. Глаза у Арины Игнатьевны были светло-зеленые и довольно большие. Но сейчас они выглядели почти черными, уж и не знаю почему. Ее лицо, покрытое мелкими морщинками, застыло. Я чувствовала себя все более неуютно, а она смотрела и смотрела, не отрываясь.

– И почему вы, бабоньки, выводы не делаете? – наконец сказала она и перекрестилась.

– Почему не делаем? – удивилась я и попыталась улыбнуться.

– Говори, зачем пришла, – ответила она. – В первый раз приворот хотела на молодого парня. А теперь?

Арина Игнатьевна усмехнулась. Я поежилась от ее взгляда, потом вдруг начала подробно рассказывать о Гере и о наших с ним отношениях. Она слушала, не перебивая.

– Я знаю, что вы это можете, – в конце сказала я. – Пусть он забудет эту Олю навсегда, а меня полюбит всей душой! Я так хочу этого! И что в этом плохого? Ведь он сам мучается! Помогите! Ведь вы можете!

– Да, мне это дано. Значит, ты хочешь, чтобы я лишила человека воли, навязала ему твою, превратила его в твою вещь, лишила его собственного пути. И ты утверждаешь, что любишь его?

И я расплакалась. Арина Игнатьевна молча ждала, когда я успокоюсь.

– Отправляйся домой и подумай, – сказала она, когда я перестала всхлипывать. – Ответ всегда в душе.

Я больше не стала настаивать, поблагодарила ее и ушла.

Домой вернулась в крайне угнетенном состоянии. Меня буквально раздирали изнутри противоречия. А вечером позвонил Гера и предложил прогуляться. Я с радостью согласилась. Мне очень хотелось увидеть его, чтобы понять, что я на самом деле к нему чувствую. Повышенная эмоциональность и буйное воображение сыграли, как обычно, со мной злую шутку, и мне казалось, что я люблю Геру. А может, действительно, влюбленность уже переросла в любовь? Он заехал за мной около шести вечера. Когда я спустилась и села к нему в машину, он начал целовать меня и говорить, что соскучился. Грусть растаяла, настроение сразу улучшилось.

– Я заключил очень выгодную сделку, – сообщил он, блестя глазами, – поэтому предлагаю поехать в ресторан и отметить. Ты как?

– Не возражаю, – сказала я и улыбнулась.

Настроение становилось просто лучезарным. Гера поехал в Замоскворечье, сказав, что нашел там неплохой ресторанчик японской кухни. Мы заняли столик возле окна и сделали заказ. Гера был очень возбужден, много говорил, рассказывал анекдоты. Я смотрела на него и думала, что все-таки я его люблю, что это настоящее и что все у нас будет хорошо.

Раздался звонок его сотового. Гера зачем-то подмигнул мне и достал телефон. Глянув на дисплей, сказал, что понятия не имеет, кто это, и наверняка это новый клиент.

– Да? Я слушаю, – вежливо проговорил он.

И вдруг изменился в лице. Я невольно придвинулась к нему. Но расслышала только, что голос женский.

– Да, да, это у меня пищит, – торопливо сказал он. – Телефон разряжается. Но сейчас что-нибудь придумаю!

Гера глянул на меня.

– Оль, у меня зарядки с собой нет. Можно я твоим телефоном воспользуюсь?

– Конечно! – ответила я и раскрыла сумочку. – А что случилось?

– Потом, потом, – нервно проговорил он и схватил мой телефон.

Набрав номер, он начал кусать губы в ожидании ответа. И вот его лицо прояснилось.

– Да, Оленька, – услышала я и вздрогнула. – Я тебя слушаю! Да-да, я знаю, что ты развелась. Ну что ты, солнышко, я не торжествую, с чего ты взяла?

– Я отлучусь ненадолго, – тихо сказала я и встала.

Когда зашла в туалет, то с трудом сдержала желание расплакаться. Но взяла себя в руки. И впервые после нашего с ним знакомства появилось желание расстаться. Я вернулась и увидела, что Гера уже перестал разговаривать и сидит с крайне задумчивым видом. Мой телефон лежал на краю стола.

– Спасибо! – сказал Гера и поднял на меня глаза.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась я, садясь рядом с ним.

– Ну ты, думаю, поняла, что это Оля звонила, – ответил он и обнял меня одной рукой за плечи.

– И что она хотела? – не удержалась я.

– Понимаешь, Оля собирается замуж, – сказал он непонятным тоном.

– Как, уже?! – невольно изумилась я.

– Вот-вот, – усмехнулся Гера. – И я знаю этого парня, он музыкант, так что вариант не лучше. И это из-за него она развелась, как оказалось, а вовсе не из-за того, что муж пьет. То-то я подумал, что жила столько лет и ее все устраивало, и вдруг такая перемена.

– А тебе она зачем позвонила? – поинтересовалась я, чувствуя облегчение от таких известий.

– Попросила послезавтра приехать в аэропорт «Домодедово», встретить ее младшую сестру. Она в Москву на неделю приезжает. И у меня поживет. Она уже как-то раз три года назад у меня останавливалась, – пояснил он. – Как думаешь, может, мне какой-нибудь подарок Оле к свадьбе купить?

От такого вопроса я буквально онемела. Но увидев, что Гера настолько расстроен, что чуть не плачет, почувствовала жалость и нежность, захлестнувшие меня одновременно.

– Бог мой! – вдруг сказал он с таким отчаянием в голосе, что у меня дыхание перехватило. – Я так хочу ее! Всю! И это не просто страсть! Это невыносимая тоска по ней, тоска, которая не проходит годами. Ты понимаешь меня? Я ведь вначале обратил на тебя внимание только потому, что у вас одинаковые имена. Уже потом понял, какая ты замечательная женщина.

От этого признания у меня окончательно упало настроение. Но я видела, что Гера не в себе. По всей видимости, узнав о ее разводе, он в душе почувствовал какую-то надежду. Но сейчас, услышав от нее самой о предстоящей свадьбе, впал в отчаяние. И даже мое присутствие не помогало. Я словно заглянула в его душу и поняла, что там царит только Оля.

Типы мужчин, которых нужно избегать.

Однолюб

Это редкий тип мужчины, но и самый бесперспективный. Он влюбляется один раз и на всю жизнь, он зациклен исключительно на объекте своей любви, все его фантазии связаны только с этим. И когда девушка от него уходит, то он продолжает любить ее, несмотря ни на что. Как правило, всегда бросают его, и это только способствует закреплению чувства. Страдание превращает объект любви в недостижимый идеал, и со временем чувство кристаллизируется и становится крепче алмаза.

Отличительные признаки: зацикленность на предмете любви. Вначале этот мужчина производит на вас самое благоприятное впечатление. Он кажется чутким, готовым всегда вас выслушать и понять, он нежен и внимателен. Но это ловушка. Как только вы расслабитесь, он тут же начнет при каждом удобном случае рассказывать вам о предмете своей любви. Вначале вы воспримете это как несомненный знак доверия, но скоро поймете, что кроме этого однолюба мало что интересует. Да, он хорошо к вам относится, по-своему любит вас, но всегда на первом месте будет другая, его единственная и настоящая любовь.

Если вы все-таки влюбились в него, то выход один: мириться с присутствием в вашей совместной жизни другой женщины.

Коллекционер

Есть множество вполне невинных мужских хобби – собирание марок, сигар, пивных банок, дисков с любимой порноактрисой. Но есть азартные коллекционеры побед над женщинами. И совершают они эти победы только для того, чтобы доказать себе, какой он потрясающий самец, ну и зачастую утереть нос дружкам. И если мужчина, томно развалившись, начинает перечислять свои победы: «эта развелась с мужем ради меня, та пыталась отравиться, когда я ее бросил, а еще одна расцарапала физиономию сопернице и все из-за меня», то можете быть уверены, что он присмотрел вас как очередной экспонат для своей коллекции.

Как его распознать? Все считают его неотразимым мужчиной, однако он ни разу не был женат и даже не имел длительных отношений. При первой же встрече он предупредит вас, чтобы вы не смели в него влюбляться, ему и так надоели назойливые поклонницы. Потом он начнет подкарауливать вас на каждом углу и жаловаться друзьям, что вы его преследуете. Говорить он способен только о себе и своих «победах». Через два свидания вы знаете о нем все, а он о вас – ничего, за исключением порядкового номера в его коллекции.

Почему он такой? Его заедает комплекс неполноценности. В школе, наверное, был ботаником, но карьера не пошла. Теперь его одолевает жажда побеждать. Секс для него – повод убедиться в своей неотразимости. И чем больше партнерш, тем он считает себя все более неотразимым.

Если вы все-таки влюбились, то сразу смирись с тем, что его внимание продлится недолго. Период полураспада его любви обычно длится от двух недель до двух месяцев. Постарайтесь казаться завидной добычей, беззастенчиво хвастайтесь своими успехами и тщательно скрывайте поражения. Льстите ему. Постоянно восхищайтесь любыми его талантами, его неотразимой мужской красотой и его способностями. Если он вам на самом деле дорог, то выход один – бросить его за день до того, как он решит бросить вас. И он тут же поймет, что вы необходимы ему как воздух, и сделает все, чтобы вас вернуть.

Маменькин сынок

Мужчина, для которого есть один авторитет на свете – его мать. В этом нет ничего плохого, но у маменьких сынков безграничная вера в то, что его мама все делает правильно, что нужно по жизни слушать только ее, что она всегда на пьедестале и никогда с него не сойдет, принимает вселенские масштабы. К тому же ему на протяжении всей жизни настолько комфортно возле ее юбки, что он навряд ли захочет сделать хотя бы шаг в сторону.

Почему он такой? Непреодоленные вовремя детские страхи мешают ему оторваться от маминой юбки. Это для него зона комфорта, а весь остальной мир – зона риска, и он боится войти в нее.

Если вы все-таки влюбились, то сразу для себя поймите, что бороться за первенство в его сердце бессмысленно, что мать всегда будет для него превыше всего. Поэтому не пытайтесь занять ее место. Идеально сразу подружиться с ней и превратить в свою союзницу.

На следующее утро я встала с дикой болью в пояснице. Причем с такой, что я буквально не могла пошевелиться. Я позвонила Яну и сообщила, что не могу сегодня к нему приехать, так как заболела.

– Вот так-так! – засмеялся он. – А я на что? Удивляюсь тебе, девонька, ты бы хоть моментом воспользовалась!

– Но я не могу с дивана сползти, – ответила я. – Это что-то типа прострела. И я знаю, что в таких случаях идеально вылежаться, дать пояснице покой. Куда я поеду?

– Ко мне! Куда еще? – вновь засмеялся он. – Нечего разлеживаться! Вставай и приезжай! Я тебе помогу.

И Ян положил трубку. Я подумала немного, потом сползла с дивана и с трудом оделась. От боли меня прошиб пот.

«На метро я ни за что не доеду, – подумала я. – Может, Гере позвонить?»

Но я знала, что у него сегодня напряженный день, поэтому вызвала такси.

Когда я, едва шевеля ногами, вошла в офис к Яну, он прощался за руку с каким-то молодым и здоровым на вид мужчиной. Тот глянул на меня мельком, кивнул на мое «Доброе утро» и вышел за дверь. А я осторожно опустилась на диван и вытерла пот со лба.

– Видела? – оживленно спросил Ян. – Молодой, а весь больной! Директор крупнейшей компании, не буду называть, слишком известная личность.

Он вздохнул и взял сигарету.

– А все-то нарушение системы! – продолжил он, подходя к окну и закуривая. – Говорю вам, учу, все никак не усвоите! Человек – система. Представь, что ты зернышко внутри большого энергетического поля в виде яйца. Вот ты сделала что-то неправильное – и идет посыл. И через какое-то время непременно возвращается к тебе же и бьет в какой-нибудь орган. А вы сразу таблетки, доктора! Нет чтобы в душу заглянуть!

Я закрыла глаза. Ян после паузы, показавшейся мне бесконечной, продолжил:

– А уж позвоночник – это вообще ствол твоего дерева. Надо же как тебя жахнуло! Но ты девочка умная, хоть и маленькая, так что и без моей помощи разберешься, чего натворила. А пока моя забота. Раздевайся до трусов!

– Зачем это? – испугалась я.

– Не доверяешь? – усмехнулся Ян. – Раздевайся и ложись на пол на живот.

Я сползла с дивана, боль была невыносимой. И я не представляла, что собирается делать Ян.

«Скорее всего, массаж, – размышляла я, стягивая свитер. – У меня, видимо, ущемление».

– Только осторожно, прошу тебя, – сказала я. – Я читала, что при таком обострении нельзя активно массировать.

– Все-то вы знаете, все читаете! – пробормотал он и подошел ко мне.

Я легла на матрас на живот, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Вначале почувствовала, как его пальцы слегка давят на копчик, потом они пробежали по всему позвоночнику до затылка и, едва касаясь, помассировали голову. Но дальше начался сущий ад. Ян сильно надавил мне на поясницу, и я охнула от резкой боли.

– Ничего, милушка, – пробормотал он. – Можешь и попукать, мне это все равно.

Я невольно улыбнулась. Но тут же брызнули слезы, потому что после активного массажа он встал ногами на мою поясницу. А весил он немало, около 80 килограмм. И начал ходить по спине. Боль была ужасающая, я охала, плакала, умоляла отпустить меня, но он продолжал. Когда он слез с моей спины, то начал скручивать и выкручивать мое тело, словно тесто. Меня прошиб такой пот, что, казалось, потеют даже кости. Затем интенсивность его воздействия уменьшилась. Он перевернул меня на спину и продолжил массаж. Скоро я странно расслабилась. Услышав щелчок пальцев, пришла в себя и открыла глаза.

– Полежи чуток, милушка, – сказал Ян.

Я увидела, что он почему-то очень бледный.

– Пойду блевану, – сказал он. – А то дряни из тебя понабирал!

И он вышел за дверь. Вернулся минут через десять и уже с нормальным цветом лица.

– Вставай, – ласково сказал он. – Все уже прошло, все в прошлом.

Я недоверчиво прислушалась к себе. Боль еще была, но тупая и все уменьшающаяся. Я поднялась с пола и оделась.

– Пойду умоюсь, – сказала я, все еще внимательно прислушиваясь к ощущениям. – А то вся в поту. Хорошо, что косметикой не стала пользоваться сегодня.

– Эх, бабоньки! – засмеялся Ян. – И о чем вы только думаете? Иди, Оленька, иди, водичка ключевая хороша, студена!

– Ага, водопроводная московская, – улыбнулась я и вышла из офиса.

Пока умывалась, боль окончательно затихла, но все тело ныло. Хотя не скажу, что это было неприятно.

Когда я вернулась в офис, Ян сидел на диване и разливал чай.

– Давай, выпей чашку и домой отправляйся, – сказал он. – И забудь, что болело, но вспомни, что вызвало. Поработай с собой, Олюшка, потрудись. Душа-то чистоту любит.

– Писать сегодня не будем? – спросила я.

И Ян заулыбался.

– Вижу, что совсем тебе полегчало. Но сегодня уже не будем. Клиент скоро приедет. На завтра перенесем. Хорошо ли?

Я кивнула и начала пить чай. Мне все время хотелось улыбаться от облегчения после сильнейшей боли, которая исчезла бесследно, словно ее и не было.

Подумав, я втащил Оша под крыльцо. Это было его любимое место. Передохнув буквально минуту, я начал осмотр. В темноте туловище Оша было неразличимо, но для меня это оказалось благом. Если бы я видел воочию раздавленные внутренности, залитые кровью, то это сильно бы сбивало. А так я прощупывал пальцами и смотрел внутренним зрением. Мне казалось, что я внутри его тела, поэтому скоро картина стала ясной. Тазобедренные кости были раздроблены, мышцы раздавлены, кровообращение нарушено. Психика собаки отключила все ощущения, и Ош по-прежнему находился в бессознательном состоянии. Я запомнил этот факт, понимая, какое это благо для искалеченного организма. Ведь выносить такую боль было невозможно.

Я постарался устроиться поудобнее и начал расслаблять уже опухшие мышцы. Затем соединил все сломанные кости. Пока делал это, не переставая молился Ену о чуде. И чудо произошло. Я видел внутренним зрением, что кости будто сами вставали на места, притягиваясь, как магниты, и наполнялись восстановленной мной жизненной энергией. Мне даже стало казаться, что это не мои пальцы, а пальцы самого Ена исправляют повреждения, которые на глазах исчезают.

Домой я приехала практически здоровая, тело еще немного ныло, но я чувствовала бодрость и явный прилив энергии. Пообедав, легла на диван и задумалась. Отчего-то перед глазами возникло грустное лицо Геры, его опущенные ресницы и сжатые губы.

«Как же я хочу, чтобы он был счастлив! – подумала я. – Он такой замечательный человек! Но он может быть счастлив только с этой Олей! Что тут можно поделать?»

Мне отчего-то вспомнились слова Яна о причине, вызвавшей приступ боли в пояснице. В результате написания книги и постоянного общения с ним я уже четко понимала, что все наши болезни, действительно, возникают в результате наших неправильных действий. И дело тут не только в том, что мы, к примеру, надели не ту обувь, промочили ноги и в результате заболело горло. Все было намного глубже и тоньше. По утверждению Яна, только плохие поступки души вызывали болезни в теле, бумерангом возвращаясь к нам. Я вспомнила Арину Игнатьевну и ее слова о косточке внутри ягоды чернослива. В принципе она говорила об этом же. Душа – косточка, окруженная мякотью тела. И это неразрывно связано, потому что составляет единое целое. Но мы, как правило, почему-то думаем, что душа может творить, что хочет, а тело существует само по себе и живет какой-то своей не всегда понятной нам жизнью.

«Так и со мной получается, – размышляла я. – Захотелось мне, видишь ли, любыми средствами заполучить любовь мужчины! Да разве так можно? И разве я думаю о нем, о его счастье? Пора уже от теории перейти к практике! Но как же это трудно!»

Я села. Принятое решение вызвало неудержимые слезы. Но я взяла телефон и набрала номер Оли, который остался в памяти после звонка Геры.

– Да? Кто это? Гера? – услышала я мелодичный и показавшийся мне капризным голосок.

– Нет, это ваша тезка Оля, – ответила я, сдерживая волнение. – Вы меня не знаете, просто Гера мой друг и он звонил с моего телефона.

– И что вы хотите? – довольно раздраженно спросила она.

– Поговорить по поводу Геры, – ответила я, начиная успокаиваться. – Дело в том, что я его очень хороший друг, только вы не подумайте чего, я его старше и мы действительно просто друзья, – зачем-то добавила я.

– И как вы познакомились? – поинтересовалась Оля.

– Гера приятель Кости, а тот друг моей лучшей подруги. У них были дела по обмену квартиры.

– Ах да, Гера говорил, что работает в недвижимости, – сказала она, растягивая слова.

Мне показалось, что она с трудом сдерживается, чтобы не зевнуть. И это окончательно меня успокоило.

«Да ей, по-моему, на него чихать с высокой колокольни», – подумала я, а вслух сказала:

– Оля, вы не удивляйтесь, но я решила позвонить вам по той простой причине, что я очень хорошо отношусь к Гере и желаю ему всяческого счастья. И я никогда не видела, чтобы мужчина так сильно любил женщину. Ведь он боготворит вас. Я думаю, что вы в курсе?

– Ага, – довольно равнодушно ответила она.

«Бог мой, что я делаю? – изумилась я про себя. – И какое мое собачье дело? Чего я лезу?»

– А у него что, так девушки и нет? – проявила она интерес.

– Нет, да и быть не может! Он всю жизнь любит вас одну. И это дорогого стоит! Гера совершенно необыкновенный человек. Любая была бы счастлива! Но он мне сказал, что вы замуж снова собрались.

– Ну, я еще точно не решила, – после паузы ответила она. – Это так, в проекте. Чего, думаю, время зря терять? Раз зовут, можно и выйти.

Я как-то растерялась от такого заявления, но тут же сказала:

– И чем Гера не жених? Ведь все при нем!

– Да? А какая у него машина? – неожиданно поинтересовалась Оля.

– «Ауди», – ответила я, теряясь все больше.

– А модель? – не унималась она.

– Понятия не имею! – сухо проговорила я. – К тому же я в этом не разбираюсь.

– А-а, – протянула она неопределенным тоном и явно зевнула.

– Ладно, Оля, прощайте! – решила я закончить разговор. – Рада была пообщаться.

– Ага, и я рада, – равнодушно ответила она.

Закрыв телефон, я посидела какое-то время неподвижно, так как все еще пребывала в легком шоке после этого разговора. Оля произвела на меня самое неблагоприятное впечатление. Ведь я знала ее только из рассказов Геры, и у меня сложился образ милой, умной, чуткой, доброй девушки.

«И зачем я ей позвонила? – размышляла я. – Ведь все правильно в этом мире! И Гере такая тупая стервь совсем не нужна. И чего я полезла в дела господа? Надо же быть такой идиоткой!»

Но меня немного утешало то, что навряд ли Оля станет рассказывать ему о моем звонке. Я подумала, что она настолько занята собой, что уже забыла и о моем звонке, и о моем существовании.

Но я очень ошибалась. Гера позвонил мне вечером следующего дня и, буквально захлебываясь от счастья, поведал, что только что ездил в аэропорт и что вместе с сестрой прилетела и Оля. Я потеряла дар речи. Такой прыти от этой показавшейся мне амебообразной девушки я не ожидала.

– Я безумно счастлив! Я в шоке! – возбужденно говорил он. – И она так мила со мной. Девчонки закрылись сейчас в ванной, а я решил быстренько позвонить тебе. Оленька, ты не обижайся, но я в ближайшее время не смогу с тобой видеться. Прости, хорошо?

– Ну что ты! Конечно, я понимаю, – ответила я, чувствуя грусть. – А она не объяснила, зачем решила приехать?

– Толком нет, – ответил Гера все тем же восторженным тоном. – Сказала только, что после развода пересмотрела многое, что решила не торопиться вступать в новый брак, а оглядеться. И с сестричкой пока в Москву прокатиться.

«Офигеть! Еще та штучка! – подумала я. – Но хорошо, что она не рассказала о моем звонке. И если она не конченая дура, то будет молчать об этом».

– А еще Оля сказала, – продолжил Гера, зачем-то понизив голос, – что очень скучает по мне, что постоянно вспоминает те времена, когда мы были вместе. Господи! – почти закричал он, и я даже вздрогнула. – Я так счастлив! У меня аппетит пропал! Я реально чай не смог пить, когда они напротив меня сидели на кухне. Сколько я мечтал об этом! И вот она, Оля во плоти, сейчас в моей ванной!

– Рада за тебя, – сказала я. – Надеюсь, все у тебя будет хорошо. До созвона. Целую.

– И я тебя целую! Пока!

И Гера положил трубку. Слезы побежали по моим щекам. Я испытывала боль из-за того, что сама собственными руками разрушила то, что было между нами. К тому же ревность жгла душу. Но постепенно я успокоилась. Я сделала то, что должна была, так я в тот момент думала, и сознание, что любимый человек счастлив, пусть и не со мной, принесло мне какое-то странное внутреннее умиротворение. И это помогло справиться с отчаянием.

Следующие пять дней Геру я не видела. Он один раз позвонил мне, спросил, как мои дела, и потом полчаса без умолку рассказывал, как замечательно они проводят время. Я к этому времени окончательно успокоилась, смирилась со сложившейся ситуацией и втайне даже гордилась собой. Хотя, если вдуматься, только законченная идиотка будет помогать любимому мужчине в таком деле. Всем известно, что в любви каждый сам за себя, что это борьба не на жизнь, а на смерть, и никто просто так не отдаст любимого человека, а тем более не будет способствовать его счастью с другой. Но иначе я, видимо, не могла поступить.

Я ездила к Яну, мы активно писали книгу. Она была практически закончена. Ян дал ей название «Страна Абу, или Житие знахаря», пояснив мне, что «абу» с коми-пермяцкого переводится как «ничто». Я придумала псевдоним, Ян Синецвет. Причем это пришло в голову из-за того растения, отвар которого я пила при первом знакомстве с Яном. К тому же мне это показалось созвучным с моей фамилией Лазорева. А она образована от названия цвета лазоревый. Синий цветок, лазоревый цветок. Но Ян увидел совсем другое.

– Отлично! – сказал он. – Ты соблюла равновесие между мужским и женским началами.

– В смысле? – удивилась я.

– Ян – мужское, инь – женское, – пояснил он. – Ты вслушайся: «ян с инь е цвет».

– А ведь и правда! – улыбнулась я.

Права мы оформили напополам. Издательство, с которым договорился Ян, было небольшим, но они решили выпустить эту книгу, заинтересовавшись темой. Авторский сборник рассказов, которому я дала название «Аромат рябины» по одноименному рассказу, я уже заканчивала. И в общем-то все в моей жизни было хорошо.

Как-то мы с Ириской поехали по магазинам. На следующий день я собиралась пойти с Марикой на концерт «Маракеш» и хотела приобрести что-нибудь новенькое и более молодежное.

– Понимаешь, – говорила я Ириске, когда мы стояли возле рядов джинсов в магазине сети OGGI, – там ведь наверняка одни подростки будут, группа-то молодежная! Хотелось бы что-нибудь соответствующее. Да и Марик мне написал, чтобы я к нему обязательно за кулисы пришла.

– Ну, ты затусовалась! – засмеялась Ириска. – С эмо-кидами время проводишь! А с нами, старыми кошелками, уже не так интересно? То-то мы тебя не видим!

– Прекрати! Ты же знаешь, что книги забирают почти все мое время! А Марку я написала ради Марики. Она спит и видит, как с ним познакомиться лично. Сейчас по «мылу» переписываются. Зато вся ее депрессия мгновенно улетучилась. Уже и в школу врачи разрешили пойти. Давай я эти джинсы примерю? Что думаешь? – спросила я, снимая с вешалки прямые светло-голубые джинсы классического кроя.

– А не светловато для осени? – засомневалась Ириска, критически оглядывая джинсы. – А сверху что? И потом, я думала, что ты вырядишься во что-нибудь черно-розовое.

– Вот еще! – усмехнулась я. – Представляешь меня в таком прикиде? Этакая смешная эмо-тетя!

– А кто волосы в черный цвет выкрасил не так давно? – расхохоталась она. – Но знаешь, Оля, ты в принципе права! Почему бы и не делать то, что хочется, что тебе интересно? Долой стереотипы! В нашем возрасте необходимо открывать новые горизонты. Как там, кстати, Гера? Куда-то он совсем пропал.

– А к нему из Красноярска прежняя любовь пожаловала, – ответила я равнодушным тоном и, прихватив джинсы, двинулась к кофточкам.

Ириска неотступно следовала за мной.

– И вот эта черная, – обрадовалась я, снимая кофту с вешалки, – смотри, какой красивый глубокий вырез и эти голубые бабочки на плече. К джинсам будет то, что нужно! И вполне достойно моего возраста.

– Погоди ты! – сказала Ириска, взяла кофту из моих рук и заглянула в глаза. – Что значит прежняя любовь? О чем ты? Вы ведь последнее время были вместе! Мы с девчонками так за тебя радовались!

– Да, были, но это все несерьезно, – нехотя проговорила я. – И вот сейчас Гера счастлив, и я очень этому рада! Пошли в примерочную, пока там народу немного.

– Ну-ну, – сказала Ириска и двинулась за мной.

Я купила и джинсы, и кофту и была очень довольна. Ириска приобрела себе трикотажную двойку лавандового цвета и тоже осталась довольна. Когда мы вышли из торгового центра, то направились по улице, болтая ни о чем.

– Знаешь, так есть хочется, – сказала Ириска и остановилась напротив небольшой кофейни. – Надо было в торговом центре перекусить. И почему всегда на шопинге аппетит повышенный? Не замечала?

– У меня тоже! – усмехнулась я. – Наверное, от бесконечных примерок калории расходуются.

– Точно! – согласилась она и решительно двинулась в сторону кофейни. – Капучино и пирожное вернут меня к жизни, – бормотала Ириска, открывая дверь.

Внутри было уютно, заманчиво пахло обжаренным кофе и, как мне показалось, ванилью. Но цены оказались запредельными. Ириска шумно вздохнула, обозревая меню, потом посмотрела на меня.

– Да ладно, – махнула я рукой, – гулять так гулять! Зато смотри, какие вкусные на вид пирожные с фруктами.

И мы сделали заказ.

– И все-таки, Оля, удивляюсь твоему спокойствию, – вновь начала она. – Гера с какой-то девкой…