Выбрать навсегда Рейдо Диана
Это как-то не внушало оптимизма. И ни разу не вдохновляло. Хотя прежде Робин никогда не рассматривала свою работу в подобном ключе.
– Ты что-то совсем не ешь, – посочувствовала Молли, глядя на растекающийся по фольге майонез.
Робин только пожала плечами.
– Кусок в горло не лезет.
– Это непорядок, – нахмурилась Молли.
– А хочешь, забирай их себе? Давай, с чаем! – внезапно осенило Робин. – Вряд ли я до окончания ленча смогу с ними расправиться.
– Дорогая, это лучшее предложение за сегодняшний день! Не считая предложения от Унылого Гарри отметить окончание рабочего дня в новой пиццерии. Я вряд ли смогу вырваться в ресторанчик на ленч, а перекусывать шоколадками из автомата – безрассудство и пренебрежение по отношению к коже. Спасибо за твое предложение! Но, может быть, мы все-таки честно поделим пополам твои бутерброды?
Робин отрицательно покачала головой…
Голова гудела и была тяжёлой. В горле не то скребло, не то першило. Как следует пошарив в ящиках своего рабочего стола, Робин отыскала там початую упаковку леденцов от кашля. Рассасывая таблетку с апельсиновым вкусом, она почувствовала временное облегчение в дыхательных путях, зато голову с готовностью принялся стискивать невидимый жестяной обруч. Робин застонала, сжав голову руками еще сильнее.
Наконец она не выдержала, сняла трубку телефона и набрала местный номер Кортни.
– Кортни, это я. Послушай… Дело в том, что я ужасно себя чувствую. Просто отвратительно.
– Ах, бедняжка, – сочувственно отозвалась Кортни, – что, если ты переела сандвичей за обедом?
– В том-то и дело. Я даже хлебной корочки проглотить не смогла. Горло болит просто ужасно. Ты не станешь сильно возражать, если я пойду домой?
– К врачу, – поправила ее Кортни, – ты хотела сказать – «к врачу», не так ли? Не хватало еще, чтобы секретарь, которая встречает всех посетителей на входе в корпорацию, стала источником заразы.
– Ну, конечно, к врачу, – поспешила согласиться Робин.
– Не забудь известить меня о диагнозе. И о том, когда ты вновь сможешь очутиться на своем рабочем месте…
– Само собой. Разумеется, – торопливо сказала Робин, которой не терпелось оказаться в такси, а чуть позже – и в прохладной, свежей, душистой постели под мягким теплым одеялом. Закрыть глаза и заснуть, забыться. А после пробуждения огромная кружка чая с медом и лимоном поможет ей придти в себя, Робин была просто уверена в этом.
Глава 3
Стрелки на маленьких изящных часиках Робин показывали пятнадцать минут третьего, когда она открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру. Она не стала зажигать свет в прихожей, опасаясь, что он ударит по глазам, резь в которых и так доставила Робин немало неприятных минут во время поездки в такси… Робин сегодня не взяла с собой солнцезащитные очки. А день выдался погожим… Сделав шаг в сумерках, вешая кардиган на вешалку, Робин внезапно споткнулась обо что-то под ногами.
Обычно в прихожей у Робин и Джима всегда царил идеальный порядок. Обувь убиралась в специальный высокий шкафчик, зонты висели на вешалке… Ах, да, и ведь Робин сегодня уходила из дома последней. А она ничего такого не оставляла – ни совка, ни губки для обуви… Ничего, обо что можно было бы споткнуться, вернувшись домой.
Глаза Робин милосердно дали ей передышку от боли. К тому же она уже привыкла к потемкам прихожей после яркого солнечного света на улице. Она опустилась на корточки и протянула руку к темнеющему на полу предмету.
Это была женская туфелька. Вернее, босоножка. Изящный ремешок, открытый мысок, фантастической высоты каблук. Набойка, впрочем, была почти стерта, зато на переплетающихся ремешках в изобилии блестели дешевые стразы.
У Робин никогда не было такой обуви (а может, зря?..).
Вторая босоножка стояла у стены. А рядом с ней…
Рядом с ней были ботинки Джима.
– Что за черт?! – вслух произнесла Робин.
Словно в ответ на ее слова из глубины квартиры донесся сладкий и протяжный стон.
Этот стон давал очень мало возможностей относительно своего толкования.
Тем более почти сразу же за первым стоном последовал второй, еще более громкий и страстный.
Стонала женщина.
Теперь она стонала, уже не переставая.
– А-а-а… О! Господи… Боже… Ооо! Ах!.. Джим… Да! Да! Да, еще, еще, еще!.. А-а-а…
Оцепенев, с замиранием сердца, с полным отсутствием мыслей Робин стояла в коридоре, даже не разувшись, с пошлой розовой босоножкой в руке. Она понятия не имела, что ей делать. И имеет ли вообще смысл что-то сейчас делать.
Стоны дополнились глухими звуками, словно что-то тяжелое бухало в стену (соседям на радость!). Словно кровать или диван ритмичными движениями вбивались в обои… Наверное, останется отпечаток, подумала Робин и почувствовала, что к ней вернулось сердцебиение. Сердце теперь колотилось в бешеном ритме, грозя выпрыгнуть из груди, так что Робин на всякий случай решила не открывать рот.
– О, Джим! Да, да, еще, еще, еще… А-а-а-а-а… О… А! А! А! А!
Это уже слишком, свирепо подумала Робин, решительно сбрасывая с себя оцепенение.
Что это, черт возьми, за шутки?
А, может…
Может, это у соседей? Нет, правда. Они открыли у себя окно, никого не стесняясь, Робин оставила у себя открытой форточку… Соседи точно так же могли вколачивать свою тахту в их с Джимом стенку.
К сожалению или к счастью, но у Робин был лишь один способ выяснить это наверняка.
Она толкнула дверь в спальню…
К чему-то подобному, к похожему зрелищу Робин была готова. Но увиденное все равно шокировало ее и возмутило, возмутило до глубины души…
Их «супружеская» с Джимом постель поскрипывала и даже чуть шаталась. Подушки и одеяло были скомканы и сброшены на пол. Простыня была измята так, что практически не прикрывала матрас.
На обнаженном теле Джима, почти полностью покрытом густыми темными волосками, прыгала, извивалась и при этом визжала какая-то девица с волосами цвета выгоревшей соломы.
Темп ее движений все ускорялся. Джим помогал в этом своей партнерше, активно двигая бедрами и чуть ли не подбрасывая ее в воздух. Девица то запрокидывала голову назад, то, задыхаясь от восторга, прижималась к груди Джима.
– Да! Да! А-а-а! Боже, еще, еще, еще…
Робин не нашла ничего лучше, не придумала ничего остроумней, кроме как громко уточнить:
– Еще? А, может, все-таки хватит?
Девица скорчилась на Джиме и замерла, словно была резиновым шариком, из которого иголка голоса Робин выпустила весь воздух.
Джим, напротив, рывком выпрямился:
– А… О, дьявол. Дорогая… но что ты здесь делаешь?
– Это что ты здесь делаешь? – завопила Робин. Она кинулась к постели, по дороге подобрав подушку.
Подушка врезалась в голову соломенной блондинке. Та жалобно пискнула и чуть не свалилась с кровати. Джиму удалось чудом увернуться.
– Одевайтесь! Оба! Немедленно! – в ярости выкрикивала Робин. Ярость, доселе невиданная, бурлила и клокотала в ней, требуя хотя бы частичного выхода. Робин начисто забыла о том, что у нее болит горло, что она с трудом смотрит на солнечный свет.
Джим примирительно поднял ладони:
– Дорогая, если бы ты только успокоилась… Дай мне пару минут, и я тебе все объясню, хорошо?
Дрожащими руками его партнерша тем временем пыталась натянуть на себя трусики.
– Да что ты можешь мне объяснить? – возмущенно переспросила Робин. – Все объяснения я вижу перед собой! Я-то думала, ты меня любишь…
– Лю… – Джим запнулся и почему-то не смог продолжить.
– Сказал, что тебе не нужны сандвичи. Что будешь обедать в кафе! Прекрасный обед! Просто невероятно! Изумительно! Я еду домой, у меня раскалывается голова, я мечтаю о чистой и прохладной постели, об аспирине, а взамен получаю какой-то… вертеп!
– Послушай…
– Заткнись! Твои поступки говорят лучше всяких слов! Сами за себя! Они говорят сами за себя! Я больше никогда тебе не поверю. Ни в чем. Хотя… Вот разве что ответь на один вопрос – кто она? Твоя студентка? Ей хотя бы есть восемнадцать лет?!
Джим с усталым вздохом потер лоб:
– Почти. Ей двадцать пять, ее зовут Каролина, и она – официантка в той кофейне, где я иногда пью кофе. В перерывах между лекциями. Что еще я могу сообщить тебе, Робин?
– Точное время, в течение которого я еще должна буду лицезреть здесь ваши убогие, мерзкие физиономии. Убирайся! Вернее, убирайтесь оба. И сразу, слышишь, сразу собери все свои вещи!
Джим никогда еще не видел, чтобы его постоянная подруга, с которой они были вместе в течение трех лет, его нежная Робин, сентиментальная, озорная, была настроена столь решительным образом.
Но он все-таки сделал последнюю попытку, пустил пробный шар:
– Робин… Может, все-таки не стоит разрушать то хорошее, что было у нас с тобой?
Робин с возмущением вздернула подбородок:
– Ублюдок… Да ты сам сделал это, своими… руками, на нашей с тобой постели. И я не думаю, что такие вещи можно хотя бы забыть, не говоря уже о том, чтобы перечеркнуть или исправить.
Глава 4
– Привет! Линда дома?
Робин глядела на Майкла в ожидании и нетерпении.
Майкл широко улыбнулся, как и всегда при виде лучшей подружки своей сестры. Но в следующую секунду его серые глаза насторожились, он окинул Робин более пристальным взглядом.
– Погоди-ка… У тебя что-то стряслось? Ты ведь плакала, верно?
Робин с отчаянием затрясла головой.
Она пришла сюда поплакаться в жилетку подружке, но никак не вываливать свои беды и огорчения мужчине.
– Я же вижу, – Майкл нахмурился. – Глаза красные, волосы растрепанные…
– На себя посмотри, – быстро предложила Робин, пытаясь переключить его внимание на что-то более безопасное.
Майкл вновь улыбнулся, рукой растрепал и без того взлохмаченные темные волосы:
– Я просто утром ездил на баскетбол. И что-то выложился так, что, приехав, отключился на диване с ноутбуком…
– Надеюсь, что не разбудила тебя, – смущенно произнесла Робин.
– И не надейся.
– Так Линда все-таки дома?
– Нет. Ее нет. Почему ты не позвонила ей на сотовый телефон?
– Если честно, это даже не пришло мне в голову… Я просто думала, что она дома, вот и все.
– А ну-ка проходи.
Майкл, окончательно потеряв терпение, уже без лишних церемоний втащил Робин за ремень сумочки в прихожую.
– Что ты делаешь? – удивилась Робин.
– Разувайся. Я пока поставлю чайник.
– Зачем?
– Буду отпаивать тебя мятным чаем, – объяснил Майкл.
– Но я не хочу мятного чая!
Майкл остановился в растерянности:
– А какой чай ты хочешь?
– Да с чего ты вообще взял, что я хочу чая? – возмутилась Робин. – Может, я хочу напиться!
– Я буду ничуть не удивлен. Что же тебе, в таком случае, предложить?
– Не надо ничего, – пробормотала Робин, – я лучше пойду посижу в каком-нибудь баре… Подожду, пока Линда не вернется домой…
Майкл от души расхохотался.
– Вы иногда бываете просто потрясающими в своей непоследовательности! – объявил он. – Никуда ты не пойдешь. Я тебя не отпущу. Тебе придется выбрать – черный, зеленый или каркаде?
– Только не каркаде.
– Значит, черный!
– Пожалуй, – согласилась Робин.
– Идем на кухню.
Уже на кухне, ловко управляясь с чайником, Майкл пояснил:
– С вами, девчонками, всегда так… Чуть что – слезы. Линда частенько плакала из-за разрывов со своими кавалерами…
– Да ведь она бросает кого-то чаще в десятки раз!
– Само собой. Но после этого ее частенько мучает совесть.
– Глупости какие, – пробормотала Робин. – Если ты чувствуешь, что с человеком тебе не по пути, о какой совести может идти разговор?
– Как бы то ни было, при подобных всплесках грусти у Линды помогает мятный чай, если ее им как следует отпоить.
Робин вздохнула, потом засмеялась:
– Майкл… Я понимаю, что время летит незаметно, но мы с Линдой уже немного подросли. Современные девушки лечат любовную тоску шоколадом.
– Шоколадом, – серьезно повторил Майкл.
– Ну, если случай особенно тяжелый – тогда помогает хороший шопинг.
– Вот как. Так что же предложить тебе, Робин? Коробку швейцарского шоколада или проехаться по ближайшим бутикам?
Робин поскучнела:
– Спасибо, не надо ни того, ни другого…
– Так, значит, все-таки бывают и исключения из правила, – резюмировал Майкл. – Выкладывай. Линды пока все равно нет. Кто умудрился так сильно тебя обидеть?
Против воли Робин (и как она ни старалась этого избежать) у нее на глаза навернулись слезы.
– Джим, – прошептала она, – я думала, что у нас все хорошо…
Опуская самые острые моменты и самые пикантные детали, Робин в общих чертах пересказала брату подруги произошедшее сегодня днем в результате плохого самочувствия и раннего возвращения домой с работы.
– Может быть, ты сможешь прокомментировать эту ситуацию с точки зрения мужчины, – вздохнула Робин, – раз уж тебе было так небезразлично то, что со мной стряслось…
Майкл со странным и озадаченным выражением лица потряс головой:
– Разве тут что-то можно прокомментировать? Что произошло, то произошло. И ты была абсолютно вправе выставить из дома их обоих. Разве можно тебя за это осуждать?
– Спасибо. Ты меня понимаешь.
– Да, наверное. Но, Робин…
– Что такое? – подняла голову она.
– Его поступку, конечно, нет оправдания. И повел он себя явно по-свински. Но постарайся припомнить – этого точно ничего не предвещало?
– Предвещало? – Робин нахмурилась.
– Ну, да… Может быть, Джим пытался обратить твое внимание на какие-то вещи, детали, важные для него…
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Майкл мягко спросил:
– И не припоминаешь?
Робин покачала головой.
Майкл махнул рукой:
– Ладно. Забудь. Все это, разумеется, уже неважно. И давай, что ли, пить чай? Зря я старался, заваривал?
– Мне следовало бы принести что-нибудь к чаю, – виновато пробормотала Робин.
– Могу предложить коробку шоколада… Или разрыв с постоянным бойфрендом расценивается как более тяжелая утрата?
Робин пожала плечами.
Рана была еще слишком свежа – заглядывать внутрь себя, думать и анализировать не хотелось. Но…
– Но, может быть, это и к лучшему, хотя сейчас мне и больно, и неприятно? – вслух произнесла она. – Если человек в принципе способен на предательство, то пусть это произойдет раньше, чем позже…
– Ты думаешь? Робин, а какие у вас вообще были планы на жизнь? Вы собирались пожениться?
Робин пришлось покопаться в памяти, чтобы ответить на этот банальный вопрос…
– Кажется, мы никогда не обсуждали этот вопрос долго и серьезно, – наконец нехотя выдавила из себя она.
– Как это? Вы не один год провели вместе…
– Когда мы сошлись, у нас обоих еще гулял ветер в голове. Было не до планов на будущее – мы просто получали удовольствие от жизни. Потом оба начали что-то зарабатывать, появились постоянные работы… Тогда Джим решил переехать ко мне, делить со мной коммунальные услуги… Честно говоря, его уже давно, но безуспешно выгоняли из студенческого общежития. Он цеплялся за него всеми правдами и неправдами. То ли не хотел расставаться с веселым студенческим бытом, то ли не видел смысла арендовать жилье и жить там в одиночестве. Во всяком случае, переехав ко мне, он взял на себя большую часть расходов.
– И на том ему спасибо, – хмыкнул Майкл…
– А потом все как-то закрутилось. Мы много работали, в свободное время пытались отдохнуть и не думали о том, что будет дальше. В общем-то, нас устраивало то, что было. Да и что изменилось бы после свадьбы?
– Как скажешь. Но, знаешь, Робин, я не вижу, чтобы ты была по-настоящему расстроена.
– Как?
– Мне кажется, тебе больше обидно.
– Может быть, может быть, – задумчиво проговорила она.
– Ладно. Не будем дальше ворошить эту тему, если она тебе неприятна, – хлопнул ладонью по столу Майкл.
Чашка, стоящая на блюдце, вздрогнула, и немного янтарной жидкости пролилось мимо. Робин засмеялась…
Хлопнула дверь. Это пришла Линда. Она удивилась тому, что Робин с Майклом гоняют на кухне чаи, а ее никто даже и не вздумал предупредить о неожиданном гостевом визите. Линда принесла персики, виноград и сыр с белым вином. Она хотела отметить удачно подписанный сегодня контракт на поставку косметической продукции в своем холдинге.
Робин с удивлением поняла, что ей уже не хочется говорить с Линдой о случившемся сегодня.
Да и Майкл не обмолвился сестре об этом ни единым словом.
Они принялись вдохновенно готовить ужин, накрывать на стол, шутить, болтать и смеяться.
И хотя у Робин внутри еще сидел липкий комок обиды и страха, на сегодняшний вечер она постаралась забыть об этом. Если бы она хотя бы упомянула о Джиме, об инциденте с изменой, Линда бы не успокоилась, пока не услышала бы от подруги все подробности.
Чем дальше разговор уходил в сторону, тем больше Робин понимала: да, желание выплакаться в жилетку Линды, которое привело ее в дом Лини без приглашения, куда-то начисто испарилось.
И больше оно о себе не напоминало.
А вот глухое и щемящее чувство одиночества не замедлило накатить на Робин, когда она наконец-то соизволила вернуться домой под вечер.
Все они пили белое вино, и Майкл не решился сесть за руль, а просто вызвал подруге такси. Пока Робин ехала домой, она даже задремала. Но когда она начала подниматься по лестнице, то поняла: подсознательно она ждет чего-то вроде возвращения унылого и коленопреклоненного (возле ее дверей!) Джима…
Разумеется, возле квартиры никакого Джима не было.
Да и как он мог там оказаться, если Робин забрала у него связку ключей? А там был ключ и от квартиры, и от подъезда.
Робин почувствовала, что напряжение разом отпускает ее. Еще одной безобразной сцены, нового выяснения отношений и даже скандала она не выдержала бы.
Как только она вспоминала о сцене в спальне, к горлу подкатывал комок, а щеки обжигало стыдливой краской. Робин не могла думать об этом, это было невыносимо, это было омерзительно. Она просто не хотела больше думать об этом. Она не хотела больше вспоминать о Джиме – никогда.
Если измена любимому человеку начинается с мыслей в голове, то как же можно было охарактеризовать чудовищное действо, разворачивающееся сегодня днем в спальне Робин и Джима?
А ведь она могла бы не узнать об этом!
Эта неожиданная мысль обожгла Робин еще сильнее, чем все предыдущие мысли о Джиме и Каролине.
Что, если бы Кортни не нашумела на нее сегодня из-за канцелярских товаров и тому подобной чепухи?
Что, если бы Робин не почувствовала себя хуже из-за несправедливого отношения? Теперь она могла признаться себе в том, что была возмущена подобным обращением. Секретарь, пусть и старший, должен уважительно относиться ко всем сотрудникам.
Ей могло не стать плохо.
Она вернулась бы домой как обычно – в шесть или даже в семь, если отправилась бы куда-нибудь выпить кофе или купить себе новые трусики.
И Джим встретил бы ее вечером со своими фирменными оладьями с кленовым сиропом, улыбнулся бы ей, как обычно, поцеловал бы привычно в щеку…
А ночью, на той самой кровати…
Робин громко застонала вслух.
Ее раздирали изнутри противоречивые чувства – облегчение и возмущение.
Какое счастье, что вся эта ложь открылась!
Какая несправедливость, что Джим позволил себе такое поведение, что поступил с ней подобным образом!
Что, что она сделала не так?
Робин всхлипнула, но уже скорее по инерции.
Облегчение, что правда вскрылась так быстро и так наглядно, оказалось слишком сильным. Робин даже испытала к Кортни некое подобие благодарности, хотя та, разумеется, никогда не узнает об этом. И вряд ли она собиралась облагодетельствовать свою подчиненную таким странным и нелепым образом…
И, тем не менее – Робин должна была быть благодарна всему этому невероятному, логичному, нелепому, счастливому… ужасному стечению обстоятельств.
Глава 5
Будильник цинично показывал 5:15.
Робин чувствовала себя разбитой донельзя.
Наилучшим выходом сейчас было бы для нее вновь накрыться одеялом, уткнуться в подушку макушкой и поспать еще хотя бы часа два. Предстоял тяжелый рабочий день, и нужно было быть в форме.
Но сон не шел к Робин…
Ночью она ворочалась, переворачивалась с боку на бок на огромной пустой кровати. Вытягивалась по диагонали, свешивала руки через край, упиралась в изголовье… Сквозь сон бормотала имя Джима.
Но иллюзия развеялась, как только Робин открыла ясные глаза. Никакого Джима рядом не было, никакого Джима рядом не требовалось. Мало ли что там ей во сне мерещится? И чувство одиночества настигло ее только потому, что она пребывала в бессознательном состоянии. Разумеется, ей не нужно, чтобы он находился рядом!
Это просто сила привычки, попыталась утешить себя Робин. И, конечно, все пройдет. Со временем все пройдет…
Недовольно вздохнув, она поднялась с кровати, тщательно заправила ее (белье она, разумеется, сменила – прежнее белье отправилось на помойку еще накануне), подошла к окну. Раздернула шторы. Комнату немедленно залило нежно-розовыми предрассветными красками…
Робин потянулась, на какое-то мгновение на ее губах даже показалась довольная улыбка. Но потом сразу же начало неприятно сосать под ложечкой.
«Надо позавтракать», – подумала она.
Конечно, надо. А еще нужно собрать силу воли в кулак. Нужно выкинуть из головы малейшие воспоминания о Джиме. Они ей неприятны, но крутятся внутри – и что ты тут поделаешь?
Нужно собраться с силами. Не загонять это в самый дальний угол – просто выкинуть из головы. Пусть не тревожит и не беспокоит ее больше это нежеланное воспоминание.
Как насчет омлета? Помидоры, ветчина и нежный сладкий перец…
Но для начала нужно умыться и как следует привести себя в порядок. Тогда можно будет и вознаградить себя омлетом…
Ровно в девять, минута в минуту, Робин уже была на рабочем месте, одетая в серую блузку с большим черным бантом из бархатной ленты и серую атласную юбку. По ее мнению, она выглядела очень достойно и собранно.
Читать бесплатно другие книги:
