Отрываясь от земли Рейдо Диана

– Мамочка, привет… Да какая вообще разница, ем ли я?

– Джастин, большая. Ты живой, и тебе нужно есть.

– Не поверишь, но именно об этом я сожалею больше всего, – тихо произнес Джастин.

– Да что ты мелешь за чепуху? – взорвался Кирк. Ему было неприятно, что его держат на пороге. Что он явился сюда с другого конца города, а его время не ценят – лучший друг даже не приглашает его войти.

Джастин с удивлением смотрел на него, словно не узнавая. Он и впрямь не узнавал его. Та часть мозга, которая отвечала за родственные и дружеские связи, словно уснула. Мир по-прежнему был отгорожен от Джастина толстым слоем ваты. Да, он, конечно, ведет себя не совсем красиво… но ведь он никого и не звал к себе, правда? Не просил сочувствия, внимания. Не требовал переживать за него или сопереживать ему. Ничего этого он не хотел.

Он вообще ничего не хотел…

Если ему что-нибудь понадобится, то он в состоянии сам сообщить об этом. А пока – нельзя ли оставить его в покое?..

– Кирк, давай я позвоню тебе… попозже. А? – предложил Джастин. Он даже был не в состоянии что-то объяснять. Там, где нужно было произносить несколько фраз, он предпочел бы объясниться несколькими словами.

А еще лучше – одним словом.

«Да».

«Нет».

«ПОТОМ».

Когда-нибудь потом.

Всё, всё потом…

– Не позвонишь, – угрюмо произнес Кирк, который в целом здраво оценивал происходящее.

Но давить на Джастина ему тоже не хотелось. И устраивать сцены, как это сделала бы женщина, не было ни малейшего желания.

Чего ему добиваться от Джастина? Душещипательных бесед? Спасительных разговоров? Чтобы тот вывернулся перед лучшим другом наизнанку?

А если выворачиваться пока нечему?

Кирк медлил. Оставлять Джастина одного ему тоже не хотелось. Но ведь не сядешь нянькой, угрюмым сычом в углу, не будешь наблюдать, как Джастин часами смотрит телевизор, листает журналы… или что он там еще может делать? Рассматривать старые фотоальбомы, где полно фотографий бывшей жены?

– Ладно, – наконец решился он. – Я пойду. Но ты звони, если что, хорошо?

Джастин кивнул.

– Сейчас пойду и сделаю себе омлет, – тусклым голосом пообещал он. – Вот прямо сию минуту пойду и сделаю. Честное слово.

– Ну, давай, дружище, – Кирк хлопнул его по плечу.

Когда за другом закрылась тяжелая дверь, обшитая дубом, Джастин в самом деле пошел на кухню. Он даже открыл холодильник… Странно, что тот не был пустым. Ах да – ведь к нему как-то заезжала мама. Видимо, выкинула все ненужное, положила кое-какие продукты.

Джастин положил в мойку яйца, поискал пакет с молоком и не нашел. Тогда он решил хотя бы посыпать омлет сыром, вытащил кусок желтого сыра с большими дырками и положил на стол. Его взгляд случайно упал за окно…

Джастин замер.

Интересно, как часто она смотрела в это самое окно, когда готовила?

Джастин раньше никогда не задумывался об этом.

Он, конечно, не был чужим на своей собственной кухне. Подходил к холодильнику… чтобы достать кетчуп или майонез. Чтобы вытащить помидор или яблоко, сполоснуть в раковине и крупно нарезать.

Варил себе кофе в кофемашине. Но он почти никогда не стоял за этим разделочным столом, его взгляд не упирался в окно. Окно демонстрировало темный ствол кряжистого дерева. Казалось, он был темным от влаги – окутавший город туман еще не вполне рассеялся, даже подгоняемый нетерпеливыми лучами поднявшегося солнца.

Клейкие листочки нежнейшего зеленоватого цвета готовы были вот-вот распуститься.

Интересно, сколько раз в день она смотрела на это дерево?

И замечала ли она, как меняется пейзаж за окном?

Вот дерево почти неразличимо в сумерках. А вот его шершавая кора позолочена солнцем. Облеплена мягким снегом. Ясным днем различимы даже прожилки на листьях.

Теперь она уже не увидит свежей, молодой листвы, со дня на день обещающей распуститься на этом дереве за кухонным окном.

Она больше никогда не увидит этого дерева…

А он больше никогда не увидит ее.

Обещание, данное Кирку, было забыто. Джастин даже не вспомнил про мокрые яйца в раковине, про сыр, который к вечеру окончательно заветрился и высох.

Поднявшись в спальню, Джастин с обреченным вздохом рухнул на широкую кровать. Кровать едва слышно скрипнула. Это был жалобный скрип.

Теперь он не мог спать нигде, кроме как в их супружеской постели. Ему казалось, что, выбирая местом ночевки диван в гостиной, он предает их с женой близость. Джастин лежал на смятом покрывале с роскошными вышитыми ирисами, глядя в потолок бессмысленно, бездумно. Он уже ничего не помнил, не хотел ни есть, ни пить.

В кабинете зазвонил телефон. Джастин прослушал несколько звонков, после чего автоматически включился автоответчик, возвестив об этом бодрым писком. Что наговорил звонящий на автоответчик человек, Джастин не слышал. И не пошел проверять.

Он лежал на смятой постели час, другой. Пошел третий. Перед внутренним взором Джастина не проносились путаные картинки, яркие воспоминания, слова, фразы или образы. Он видел только одну картину: мраморный памятник с самой жизнерадостной фотографией его любимой женщины. Он видел только это.

Потом он заснул.

– Пойдем в кино?

Этого ему только не хватало.

– Зачем?

– Ну… Интересный фильм. Тебе будет полезно встряхнуться.

– Не хочу, чтобы меня трясли.

– Я образно. Не преувеличивай. Когда ты последний раз выходил из дома?

– Какая разница?

– Да, действительно… Ладно, пойдем.

– Чего я там не видел?

– Говорят, хороший фильм. Про любовь…

Про любовь – только этого ему не хватало.

Но он пошел. Чтобы отстали. Чтобы оставили в покое. Ведь если думают, что он в порядке, что он пошел с ними потому, что ему хоть немного хочется – больше не дергают.

По крайней мере, пока едешь в кинотеатр, и пока берутся билеты, покупается диетическая кока-кола, шоколадки. Пока идет реклама и на экране наконец появляется заставка к фильму. Джастин собирался проспать весь сеанс. В крайнем случае, если будут толкать в бок и требовать его внимания на экран – можно сидеть с открытыми глазами, думать о своем.

Но заснуть почему-то не удавалось. Ах, да… Кофе. Проклятый чертов кофе. Зачем он сварил себе такой крепкий эспрессо? Надо было хотя бы разбавить его водой. Сна не было ни в одном глазу…

Пришлось вполуха слушать голоса героев с экрана. История рассказывала о вдовце. Главный герой, мужчина в самом расцвете сил, тоже потерял жену. В фильме виной тому была автокатастрофа. Джастин поежился.

Но герой не распустился, не впал в отчаяние – вместо этого он написал книгу. В этой книге он рассказывал о своих чувствах, о событиях своей жизни. О том, как пережить потерю.

Неожиданно эту книгу опубликовали. Парня пригласили вести тренинги. Теперь он был не просто человеком с улицы – он был популярным писателем, к тому же автором методики, ведущим семинаров на тему «Как пережить гибель близкого человека».

Так вот зачем его потащили на этот фильм. Хотели ткнуть его носом в его же поведение.

Ладно. Пусть будет не ткнуть носом. Ему хотят сообщить, что множество других людей тоже пережили нечто подобное. Но вот, их жизнь продолжается – они встречаются с другими людьми, с мужчинами, с женщинами. Ходят по раскаленным углям на семинарах, поднимаются на крыши небоскребов, учатся видеть иную перспективу, менять отношение…

Отношение к тому, чего нельзя изменить.

Да что это такое, мать вашу? Почему бы им всем не оставить его в покое? Разве они знают, понимают, что он пережил? Что он чувствует?

Ему страстно хотелось выругаться. Послать весь мир к черту.

Не осознание того, что за билеты уже было заплачено, и заплачено немало – дорогой киноцентр, вип-места, вечерний сеанс в разгар уик-энда, – заставило его досидеть до конца этой слезливой истории. Нет. Только вежливость и еще сохранившееся уважение к тем, с кем он сюда приехал, удержали его от резких и демонстративных поступков.

Однако если его приятели продолжат в том же духе, ему придется пересмотреть некоторые свои постулаты относительно уважения.

После фильма разошлись не сразу. Те, кто был не за рулем, предпочли затариться пивом в алкогольном супермаркете. Местом для распития спиртных напитков почему-то единогласно был выбран дом Джастина.

Если ненадолго, подумал он, то почему бы и нет…

Может быть, оживленные голоса разгонят призрачные воспоминания в его доме, изменят к лучшему атмосферу.

Он плохо подумал, прежде чем принимать такое опрометчивое решение.

– Где у тебя миски?

– Зачем тебе миски?

Ему продемонстрировали несколько пакетов с кукурузными хлопьями, чипсами, хрустящими крекерами с зеленью:

– Закуска!

– А… – Джастин безразлично махнул рукой по направлению к верхним кухонным шкафчикам. – Керамические. Возьми там. Осторожно. Не разбей. Их выбирала… впрочем, неважно.

Расселись в гостиной. Миски с чипсами и сырной соломкой передавались по кругу. За беззаботной болтовней маскировалось беспокойство по поводу Джастина…

– Что вы думаете о фильме, ребят? – бросил кто-то.

К удивлению окружающих, Джастин ответил первым:

– Не стоящая внимания мелодрама. Никчемная безделушка. Неужели сейчас нет других, мало-мальски стоящих фильмов? Какого-нибудь блокбастера, или, наоборот, авторского кино?

– А мне кажется, ты этот фильм недооцениваешь.

Джастин не повелся на подначку, всем своим видом показывая, что дальнейшее обсуждение сюжета фильма ему неинтересно. Он глотнул из своего стакана апельсиновый сок. Вкуса, впрочем, он не почувствовал. Как и на протяжении нескольких последних дней.

– Там же говорится об очень важных вещах. О том, как сложно научиться жить со своей потерей. Но ведь это необходимо сделать…

Джастин понял, что целью собравшихся был вовсе не легкий непринужденный треп под пиво и прочий «легкий» алкоголь. Не дружеская беседа компании, которой не хочется расходиться после приятно проведенного совместного времени. Вовсе нет. Целью этого сборища был он, Джастин. И спасение его заблудшей души.

Тьфу! То есть, конечно же, попытка возродить его к жизни.

Джастину почему-то не хотелось радоваться, что за него переживает столько людей. Что в его окружении нет равнодушных и черствых персонажей. Он чувствовал лишь усталость. Безмерную усталость и раздражение сверх всякой меры. В самом деле, пусть в том, что они говорят, есть свое разумное зерно. Но даже зерно не может перескочить стадию созревания и роста, будучи брошенным в обильно увлажненную и удобренную землю! Зерно не может стать колосом за считанные дни. Должно пройти лето… А если ребенок родится раньше срока, то он будет недоношенным. Недоразвитым! Так чего же они хотят от него, от Джастина?

Чтобы он нацепил на лицо маску оптимизма, лицемерно изображал спокойствие, которого на самом деле не чувствует?

Черт знает что такое. Он не просил принимать столь активного участия в его делах. Разве можно требовать от него, чтобы он изображал то, что на самом деле не чувствует?

По крайней мере, пока не чувствует…

И снова вежливости Джастина хватило, чтобы сослаться на внезапно ухудшившееся самочувствие. Мол – тошнота и озноб, не просквозило ли в кинотеатре? Гости поспешно подхватились, собрались и вышли, предварительно помыв за собой керамические миски, унося мусор в виде пустых бутылок и скомканных бумажных пакетов.

Кирк не унимался.

Как-то днем он заехал к Джастину, держа под мышкой коробку, от которой остро и вкусно пахло.

– Что это? – безразлично уточнил Джастин.

– Пицца. Твоя любимая.

– А какая пицца – моя любимая?..

– Старик, ты даешь. Грибы, ветчина, сыр, оливки. Классика, одним словом! Я ненадолго улизнул с работы. Перекусить. Одному было скучно, и я подумал – может быть, мой старый приятель Джастин составит мне компанию?

– Проходи, – уронил Джастин.

Кирк за считанные минуты смолотил половину огромного круга пиццы. Джастин обгладывал кромку первого куска…

Внезапно Кирк хлопнул себя по лбу:

– Как же я мог забыть!

– О чем ты? – поинтересовался без особого любопытства Джастин.

– Приятель по волейбольной команде подкинул мне небольшую книжонку. Там… – Кирк прокашлялся, – там про то, как можно получать удовольствие от жизни. Я вот проглотил за полночи, меня здорово заинтересовало. Подумал – может, тебе тоже станет интересно? Могли бы потом обсудить.

Воцарилась ледяная тишина.

Ледяная главным образом из-за того, что выражение лица Джастина стало очень уж неприветливым.

– Скажи, – тихо спросил наконец Джастин, – неужели я так осточертел всем вам со своим горем?

Кирк порядком смутился и даже слегка покраснел.

– Что ты! Конечно, нет! Просто…

– Разве я названиваю кому-нибудь из вас – хоть кому-нибудь! – среди ночи, и ною, и жалуюсь, как мне тяжело?

– Пожалуй, что нет…

– Пожалуй?!

– Нет! Не звонишь.

– Тогда отчего бы вам просто не оставить меня в покое?! Я еще могу понять, если бы я донимал вас жалобами…

Не выдержал и Кирк:

– Пожалуйста! Звони! Пиши! Приходи! Донимай, как ты выражаешься, «жалобами»! Может, все-таки не стоит изображать из себя железного герцога или ледяную статую? Может, стоит показать окружающим, что у тебя тоже есть чувства? Я имею в виду… Если бы ты делился тем, что у тебя на душе, а не давил бы в себе переживания, тебе стало бы легче намного быстрее.

– Я ничего не давлю. Вы что, куда-то торопитесь?

– Не пойми неправильно… Но, Джастин, нам ведь тебя не хватает.

– В каком это смысле? – Джастин удивленно уставился на своего друга.

– В прямом! В прямом! Джастин, заводила и шутник. Неутомимый спорщик и выдумщик. В его жизни, помимо работы, было полно места для друзей, отдыха и интересного времяпрепровождения. Нам не хватает тебя во время игры в баскетбол. Нам не хватает загородных пикников с твоим участием. И, да, нам не хватает твоих приглашений на глинтвейн, вечера с блинчиками, «Монополией» и бильярдом.

– А мне не хватает ее, Кирк, – тихо произнес Джастин, – так, может быть, ты все-таки окажешься в состоянии поставить себя на мое место?..

Книжку в этот вечер Кирк все-таки унес с собой.

Но он не успел предупредить маму Джастина о том, что необходимость в их маленьком заговоре отпала. А, может, просто забыл о том, что и миссис Брайт должна в скором времени нанести визит своему единственному сыну…

Ничто не предвещало грозы.

Мама и Джастин чинно пили черный чай с жасмином прямо на кухне. По большей части оба молчали – не знали, о чем говорить. От врожденной деликатности мама мучилась, не зная, как приступить к делу.

– Послушай, Джастин! А что ты делаешь послезавтра вечером?

– Ты снова хотела заехать? Может… м-м-м… лучше попозже? Скажем, через несколько дней? Через три. А лучше – через пять.

– Не вопрос, – согласилась мама, – но дело не в этом.

– В чем же? – Джастин взглянул на мать с легким подозрением.

– У меня есть… хм… пригласительный.

– Пригласительный?

– Да. Один пригласительный билет.

– Куда? На фотовыставку? Симпозиум стоматологов? На мюзикл?

– На тренинг, – прошептала мама.

– Что? Как?!

– Это бесплатный пригласительный! – заторопилась она. – И ни к чему тебя не обязывает. Ты можешь просто придти на один вечер, посидеть, понаблюдать. А уж если тебе будет интересно, ты запишешься… и примешь участие…

– Это что-то вроде семинара на тему «как справиться с утратой»? – с обреченным видом спросил Джастин.

– Ну… да. Но…

– Я правильно понимаю, что это шуточки Кирка?

– Да разве это шутки, Джастин?

– Согласен, я неверно выразился. Конечно, не шутки. Это всего лишь небольшой вселенский заговор, выстроенный вокруг меня и моей жизни.

– Кажется, я зря затеяла этот разговор, – благоразумно заметила мама, убирая пригласительный обратно в сумку.

Но Джастина уже было не остановить:

– Вы, должно быть, действительно сговорились! Я еще понимаю – парни, они в большинстве своем все без головы! Но ты-то, мама! Ты – и туда же, играть с ними в их дурацкие игры! Не надо меня спасать! Приводить в чувство, возвращать к жизни! Не на-до! Знаешь, чего я хочу?