Рамана Махарши: через три смерти Ананда Атма

Продвижение по духовному пути зависит не столько от учителя, сколько от ученика. Махарши, согласно древней ведической традиции, принимал, что существуют три типа духовно ищущих. Наиболее продвинутые достигают самореализации сразу, как только узнают об истинной природе Самости. Более или менее способные нуждаются в размышлениях, пока не утвердятся в новом понимании реальности. И, наконец, самые «тупые» проводят годы и годы в интенсивной духовной практике, прежде чем просветление посетит их. Махарши сравнивал их с порохом, дровами и сырым углем: первый вспыхивает моментально, вторым нужна растопка, а третий приходится сначала высушить в печи. В итоге учение остается для всех одним и тем же, но процесс обучения проходит по-разному, и каждый продвигается по этому пути самостоятельно. Когда Махарши спрашивали, как достичь самореализации, он неизменно отвечал, что ее не надо достигать, ибо Самость всегда пребывает в состоянии реализации. Все, что нужно, – отказаться от мысли «Я не реализован», но именно последнее труднее всего.

Заблудшие, отпавшие и отставшие в пути

Даже если человек решился изменить свою жизнь и приступить к духовной практике, это не означает, что для него не существует опасности повернуть назад или сбиться с пути. Как-то раз Махарши рассказал такую историю о тех, кто не в состоянии удержаться на избранном ими пути подвижничества.

Однажды Наккирар совершал тапас на берегу реки. Прямо перед ним с дерева упал лист, наполовину в воду и наполовину на берег, и вот чудо: внезапно первая половина превратилась в рыбу, а вторая – в птицу, и они начали бороться, силясь разорвать скрепляющий их лист на две части. Наккирар засмотрелся на стремление каждой приобщиться к своей стихии, как внезапно некий дух спустился с небес, схватил его и перенес в пещеру, где уже сидели 999 узников, и все они были тапо-бхрашта – «отпавшие от тапаса». Когда же кто-то удивился: разве это было отпадением от подвижничества? – Махарши пояснил: «Конечно, ведь поначалу Наккирар был полностью погружен в созерцание Самости, а потом отвлекся, чтобы посмотреть на занятное зрелище».

Впрочем, впоследствии Наккирар написал прекрасную поэму и тем самым освободил из плена не только себя, но и всех остальных узников. Нечто подобное случилось также с одним из преданных самого Махарши, хотя он и назвал свой возврат в мир «воскресением».

«Махарши вдохнул в меня новую жизнь», – так начинает свои воспоминания Читтур Нагаях, для которого когда-то весь белый свет померк вместе со смертью любимой жены. Хотя он пытался читать духовные книги, тем не менее мысли о ней погружали его в пучину скорби. Друзья решили развлечь его, попросив устроить музыкальный концерт, но только растравили ему душу воспоминаниями о тех счастливых днях, когда они вместе с женой забывали весь мир, растворяясь в наплывах чарующих звуков. Сознание заполонили одни воспоминания, а настоящее было пусто и мрачно.

Наконец, никому ничего не сказав, Читтур покинул опостылевший дом и отправился в Раманашрам, который показался ему раем на земле. Пространство вокруг Махарши дышало покоем, и его расстроенный разум получил отдохновение от переживаний. Читтур подружился с Полом Брантоном, и время текло счастливо. Однако вскоре родственники разыскали его и принялись уговаривать вернуться домой, поэтому после долгих колебаний Читтур обратился к Махарши за советом, и тот ответил: «Да, тебе лучше уехать. Много еще неоконченных дел ждет тебя в миру…» Тогда Читтур удивился этим словам, но понял их смысл позже: судьба привела его в мир кино, где его ждала настоящая слава.

В древних текстах утверждается, что познавший Брахмана никогда уже не забудется вновь, но ведь это касается только окончательно просветленных. Что же до тех, кто сподобился лишь проблеска истинной реальности, то они вполне способны вернуться к прежней жизни. Однако есть ли какая-то разница между тем, кто никогда не имел ни малейшего представления об ином опыте, и тем, кто нашел и потерял истинное состояние бытия? Махарши считал, что такая разница есть, ибо в последнем случае в человеке навсегда остается некий духовный порыв, или стимул, исподволь побуждающий его к поискам Брахмана. Другой вопрос – как же человек вообще может забыть истину? В качестве примера Махарши рассказывал такую историю.

В некотором царстве один министр начал злоупотреблять доверием царя, что, естественно, не понравилось остальным министрам. Тогда они перестали допускать его ко двору, а царю доложили, что он умер. Но отставной министр все же пытался добиться аудиенции: однажды он перелез через забор в царский сад, но придворные поспешили уверить царя, что перед ним всего лишь призрак. Тогда несчастному ничего не оставалось, как стать лесным отшельником, что он и сделал. Как-то раз царь отправился на охоту и набрел на своего бывшего министра, погруженного в глубокую медитацию. И хотя на сей раз царь был без свиты, завидев «призрак», он поспешил прочь, пока тот не начал приставать к нему. Так и духовно ищущий может уверить самого себя, что полученное им откровение – всего лишь сон или игра воображения, не более того…

Развилки и перекрестки – пустые миражи

Даже, казалось бы, продвинувшись по духовному пути достаточно далеко, когда свет и тишина стали постоянным состоянием души, человек продолжает встречать развилки и перекрестки, способные увести его в сторону и даже повернуть назад. Здесь нужна постоянная бдительность, ибо вы очарованы новым состоянием, но внутри продолжают дремать прежние желания, и в любой момент они могут пробудиться и заставить вас выполнять действия, которые давно уже стали не нужны. В индийской философии семена желаний называются васана, и считается, что недостаточно изменить поведение, а нужно искоренить сами тенденции. Пытаясь объяснить разницу между манолайей (успокоением разума) и манонасой (уничтожением разума), Махарши рассказал следующую историю.

В течение долгих лет йогин совершал подвижничество на берегу священной реки Ганги и достиг высокой степени сосредоточения, так что мог оставаться погруженным в себя продолжительное время. Однажды, прежде чем войти в самадхи (здесь: состояние предельной концентрации), он послал ученика принести воды. Однако тот, вернувшись, нашел учителя полностью неподвижным и безучастным. Прошли годы, и наконец йог подал признаки жизни – он открыл глаза и произнес: «Воды, воды!» Но возле него давно уже не было ученика, да и Ганга сменила русло и скрылась из виду.

По словам Махарши, пока йог находился в самадхи, чувство жажды продолжало тлеть в его теле и в конце концов привлекло его внимание к внешнему миру, а если бы он думал только об освобождении, то достиг бы реализации очень скоро.

Точно так же Махарши истолковывал подлинный смысл многих священных преданий, которые кажутся простыми сказками.

Например, в Рамаяне есть известная история о том, как Ахалья, верная жена мудреца Гаутамы, была обманута оборотнем, принявшим облик ее мужа. Узнав об измене, мудрец проклятием обратил ее в камень и только потом понял свою ошибку. Но слово мудреца не может отменить даже он сам, ибо оно само по себе имеет силу, поэтому ему пришлось добавить условие освобождения: когда на земле воплотится бог в образе Рамы и пыль с его стоп освятит тело несчастной женщины, проклятие будет снято. Так все, конечно, и случилось.

Преданные спрашивали Махарши, неужели она на самом деле превратилась в камень, а потом снова в женщину, и тот растолковал, что в этой истории подразумевалось состояние не тела, а разума. «Окаменелость» означала только то, что Ахалья потеряла сознание Самости и стала «тупой» подобно камню. Но поскольку всю свою прежнюю жизнь она была преданной Рамы и поклонялась ему как воплощению Самости, его явление мгновенно восстановило ее сознание Себя.

Вы можете встретиться и с прямо противоположным опытом, когда при всей видимости захваченности событиями внешней жизни человек остается полностью осознанным, не теряя сосредоточения на истинной сути происходящего, и ничто не может сбить его с пути истинного. В индийской традиции существует немало преданий о тех, кто оставался в миру, не будучи затронут миром, и Махарши любил рассказывать одно из них.

Кадувели Сиддхар прославился строгостью подвижничества, и царь захотел испытать его: он послал прекрасную танцовщицу, поручив ей соблазнить мудреца. Через год она вернулась и сообщила царю, что у них родился сын, и государь велел ей предоставить доказательство падения подвижника всему народу. Тогда она принялась танцевать на площади, а тем временем ребенок, оставленный в лесу с отшельником, стал плакать от голода. Недолго думая, мудрец запеленал его и понес к матери, пробираясь сквозь окружившую ее толпу, и народ принялся потешаться над ним. Но он остался безучастен к насмешкам и запел песню на тамильском языке: «Мой разум давно свободен от помыслов и привязанностей, и если это правда, что день и ночь я погружен в созерцание Самости, пусть сгорит каменный идол в храме!» Немедленно каменная статуя оказалась охвачена пламенем, и народ в смятении и почтении расступился перед мудрецом.

Дорожные указатели: «прямо пойдешь!»

В духовной практике человек не только получает положительный опыт, но и сталкивается с нежелательными явлениями, которые сбивают его с толку, заставляя думать о том, правильно ли он все делает. Такими «побочными продуктами» становятся подчас непонятные боли в теле, душевный дискомфорт, смятение мыслей, неуверенность в себе, а иногда и полное отчаяние. Подобные состояния прекрасно изучены и подробно описаны в духовной литературе, где их называют «подводными камнями» или «препятствиями» на пути к просветлению.

Махарши уделял совсем мало внимания трудностям своих последователей, и, когда они делились с ним проблемами и сомнениями, он как правило настаивал, что гораздо важнее осознавать того, Кто получает опыт, чем разбираться в тонкостях самого опыта. Иногда он отвечал на те или иные вопросы, но чаще всего старался погасить интерес к копанию в мелочах. Как и свойственно людям, преданные сомневались во всем, даже в истинности переживаемого блаженства, и просили указать критерии, по которым можно опознать реальный духовный прогресс. Махарши же указывал на то, что в случае переживания блаженства слияния с Самостью никакие сомнения не могли бы даже возникнуть, поэтому сам вопрос показывает, что ищущий далек от самореализации. Все сомнения исчезают лишь после того, как найден тот, Кто сомневается…

И все же внимательные исследователи наследия Махарши при сравнении его высказываний с наставлениями представителей близких ему путей, традиционных для индийской философии, выделяют более или менее четкие отличия. Мы остановимся на трех важнейших из них, касающихся практики, принятой в адвайта-веданте, индуизме и йоге, о влиянии которых на способ объяснения Махарши шла речь выше.

Можно согласиться, что Махарши принимает адвайту теоретически, но его практические рекомендации отличаются от «классики». В то время как Махарши предлагает самовопрошание, учителя адвайты рекомендуют медитацию с целью утвердиться в мысли, что Самость есть единственная реальность. Такие высказывания, как «Я есмь Брахман» и «Ты есть То» используются в качестве мантры для многократного повторения. Махарши неоднократно критиковал этот подход, подчеркивая, что в данном случае все дело ограничивается ментальной активностью. Точно так же он протестовал, когда кто-нибудь пытался превратить в мантру само вопрошание «Кто Я?», ибо ответ на этот вопрос не может быть получен в пределах разума, а возникает только в опыте отсутствия разума.

Второе лжеистолкование учения Махарши относится к попыткам отождествить его с широко распространенной индуистской практикой отрицания всего того, что не является истинной реальностью. Традиционно она носит название нети-нети – «не то, не то». Имеется в виду последовательное отвержение в качестве основания бытия таких субстанций, как тело, чувства, разум. Последователи этой системы постепенно отказываются от отождествления себя со всеми объектами, за которые склонен принимать себя обычный человек. Причем в самом индуизме эта практика с глубокой древности также называется «самовопрошание», и это сходство названий заставляет смешивать оба метода. В действительности позиция Махарши по отношению к традиционному индийскому самоанализу была совершенно негативной, и он всегда отговаривал преданных от его применения, также относя его к избыточному волнению разума. По сути, неприятие Махарши обоих путей имело один и тот же источник.

Совсем другой характер носит заблуждение, касающееся практики сосредоточения на сердце, которую тоже можно найти как в учении Махарши, так и в традиционной йоге. В данном случае протест Махарши против йогических методов сосредоточения на анахата-чакре, сердечном центре, исходит из другого убеждения, а именно – нежелания отождествлять себя с телом. Махарши всегда подчеркивал, что сердце как сосредоточение Самости вообще не находится в теле и такое обозначение приходится применять, разговаривая с людьми, которые привыкли считать себя телом и нуждаются в каком-то схематическом представлении. И коль скоро сердце играет роль центра тела, то им проще получить опыт центрации мыслей о себе путем сосредоточения на сердце, но не более того. Правильнее всего понимать поиски Самости как пребывание в сердце «самом по себе», то есть не в каком-то определенном месте, а в качестве внутренней сути бытия. Итак, самый прямой путь ожидает того, что способен последовать самому прямому указанию: «Будь тем, кто ты есть!»

Конечно, нам давно уже понятно, что Махарши использовал традиционные термины в особом значении, которое придавал им при истолковании собственного духовного опыта, и смешение понятий разных путей не должно нас больше ни запутывать, ни смущать. Давайте вернемся к знакомым нам примерам, чтобы уточнить достижения в их истолковании. Когда мы читаем, что мать Махарши достигла самадхи, а корова Лакшми – нирваны, и в обоих случаях речь идет об окончательном освобождении от воплощенного существования, нам понятно, что мать не занималась классической йогой, а корова не владела в совершенстве буддийскими техниками. Каждый путь предлагает собственную последовательность действий, с помощью которых человек может постепенно перейти от обычного состояния множественности к пребыванию в единстве. Но Махарши не предлагал никакой последовательности, он просто показывал, как совместить начальный и конечный пункты, исключив все расположенное между ними вместо прохождения пути. Как же понять, удалось нам или нет проделать «шаг на прежнем месте» так, что оно уже никогда не останется прежним?

Самость, Атман, Брахман – и это все о «Нем»

Для обозначения истинной реальности Я Махарши чаще всего использовал слово Самость, которое является почти буквальным переводом санскритского слова Атман. Подлинная Самость, или настоящее Я, в противоположность субъекту чувственного опыта, представляет собой не индивидуальность, а безличностное всепроникающее сознание. Не следует смешивать ее с самостью в смысле эго, которому в словаре Махарши соответствует слово не-Я как основание всей совокупности ложных представлений. Последняя, напротив, не обладает никакой реальностью и лишь замутняет восприятие истинной Самости. Махарши настаивал, что Самость всегда присутствует и всегда переживается, но становится доступной для осознания только после исчезновения ограничивающих стремлений разума. Постоянное и непрерывное осознание Самости и есть самореализация. Махарши утверждал, что весь мир создан и поддерживается силой Самости, поэтому нередко использовал слово Бог, подразумевая именно Самость, а также индуистское имя высшего бога – Брахман. Таким образом, речь идет не о разных достижениях на духовном пути, а лишь о разных описаниях одного и того же опыта освобождения. Но давайте предоставим слово самому Махарши.

– Что такое реальность?

– Реальность должна быть всегда реальна. Это не то, что заключено в именах и формах, а нечто, находящееся в основании всех имен и форм. Реальность поддерживает все виды ограниченного бытия, будучи сама безгранична и не связана. Реальность – это то, что есть, и она существует так, как она существует… Реальность, пребывающая как простое сознание, которое остается, когда окончательно разрушено невежество вместе со знанием конечных предметов, и только она одна, есть Самость (Атман). В этом состоит Брахма-сварупа (реальная форма Бога), которая поддерживает само-сознание и не оставляет места невежеству.

– Что такое сознание, и как следует развивать его?

– Ты сам – сознание. Сознание есть твое настоящее имя. И поскольку ты являешься сознанием, нет никакой необходимости развивать его. Все, что тебе нужно, перестать думать о посторонних вещах, которые в совокупности составляют не-Самость. Стоит тебе отрешиться от них, как останется чистое сознание, которое и есть Самость.

– Если Самость есть само сознание, почему я не сознаю ее прямо сейчас?

– Нет никакой двойственности. Твое нынешнее знание принадлежит эго и может быть только относительным, а относительное знание требует наличия субъекта и объекта, тогда как сознание Самости абсолютно и не направлено на какой-то объект… Самость присутствует постоянно. Каждый из нас желает познать Самость. Какая же помощь требуется человеку, чтобы он познал самого себя? Люди желают узреть Самость как нечто новое, невиданное ранее. Но ведь она вечна и всегда остается той же самой. Самость есть только так, как она есть, и ее лучшее определение: «Я есмь то, что Я есмь».

– Когда человек реализует Самость, что он видит?

– Нет никакого видения. Видение – не что иное, как пребывание. Состояние самореализации, как мы его называем, не добавляет ничего нового и не выступает достижением какой-то далекой цели, а есть просто бытие, – такое, каким ты являешься всегда. Все, что нужно, прекратить осуществление неистинного вместо истинного. Все мы принимаем нереальное за реальное, а тебе следует отказаться продолжать в том же духе. Иными словами, будь Собой!

Куда мы попали: мокша, самадхи или нирвана

Вероятно, когда мы ответим на вопрос: «Кто Я?», нам уже не придется спрашивать: «Где Я?», но пока мы только составляем дорожную карту, мы различаем в перспективе, кто действует и что происходит. Поэтому мы продолжаем говорить о Самости как цели реализации и об освобождении как состоянии реализации. И если с кажущейся многоликостью единой Самости мы только что разобрались, то конечный пункт путешествия маячит в отдалении как некая блуждающая точка, называемая мукти, самадхи, нирвана или еще как-нибудь.

Вообще, мукти в индуизме означает просто «освобождение» от обусловленного существования, после которого нет необходимости воплощаться на земле в человеческой форме. Подумайте сами, а хотите ли вы навсегда расстаться с этим телом, точнее, потерять всякий интерес к тому, что с ним происходит?

Далее, самадхи в йоге используется как технический термин для определения состояния сосредоточения, причем бывают разные степени сосредоточения, и только махасамадхи выступает как окончательная центрация сознания. Но предельное сосредоточение в Самости подразумевает полное исчезновение из поля внимания чего бы то ни было еще. А готовы ли вы к тому, чтобы лишиться не только тела, но и мира, точнее, привязанности к его объектам?

Слово нирвана в книгах о Махарши выскакивает как чертик из табакерки, ибо в буддийской практике нет никакого понятия Самости, а индивидуальное существование представляет собой относительно устойчивый поток дхарм, то есть смену состояний сознания в полной пустоте, которая и остается после «освобождения». Надо признать, что последний термин для Махарши достаточно случаен, а вот как он соотносит мукти и самадхи, мы готовы внимательно выслушать.

– Как достичь освобождения?

– Свобода – наша собственная сущность. Мы всегда свободны. Сам факт желания освобождения показывает, что нам прекрасно известно, что такое свобода. Освобождение не приносит с собой ничего нового, просто мы избавляемся от заблуждения, что мы чем-то связаны. Когда мы понимаем это, у нас не остается больше ни желаний, ни мыслей. Пока же мы жаждем освобождения, мы создаем пределы своему существованию.

– Насколько быстро можно достичь мукти (освобождения)?

– Мукти не относится к будущему, а существует всегда, здесь и сейчас.

– Хорошо, но я не переживаю ничего подобного…

– Переживание присутствует здесь и сейчас. Никто не может отрицать собственную Самость.

– Но ведь это всего лишь существование, а не блаженство!

– Существование само по себе приносит блаженство, а блаженство состоит исключительно в существовании. Само слово мукти (освобождение) настолько провокационно! Зачем нам искать освобождения? Человек верит, что он связан, и отправляется на поиски свободы. Но в действительности нет никаких ограничений, а одна лишь свобода, поэтому «освобождение» невозможно и не нужно…

– Что такое самадхи?

– Только такое состояние, в котором присутствует непрерывное переживание существования и его осознания, достигнутое путем успокоения разума, можно считать самадхи. Покой разума позволяет раскрыть безграничность высшей Самости, которая представляет собой божественную реальность.

– Но в упанишадах утверждается, что переживание самадхи необходимо прежде достижения мукти.

– А кто говорит, что это не так? Тем не менее настоящее самадхи наступает только после познания Самости. Что пользы просто сидеть неподвижно подобно безжизненному истукану?… Следует сначала понять, что такое самадхи, а как ты поймешь это, не познав собственной Самости? Когда же Самость становится очевидна, самадхи познается само по себе. Самадхи – естественное состояние для человека, непрерывно продолжающееся во время бодрствования, сновидения и глубокого сна. Самость не пребывает в смене состояний, наоборот, смена состояний происходит в Самости.

Бытие-сознание-блаженство (сат-чит-ананда)

Наконец, главным критерием завершения пути выступает удовлетворение своим внутренним состоянием. Пожалуй, мы добрались до основного преимущества индийской философии перед западной, которое подтверждается и тем обстоятельством, что западные люди устремились на поиски недостающего в Индию. Конечно, это «недостающее» присутствует и в учении Махарши. Речь идет о такой простой вещи, как счастье. Если в западной классической философии преимущественно решался вопрос отношения сознания и бытия, то в индийской философии с древнейших времен утверждается единство бытия, сознания и блаженства, или, на санскрите, сат-чит-ананда.

Хотите ли вы всегда быть счастливы, никогда не испытывая ни малейшего страдания? Как мы знаем, Махарши непрерывно пребывал в состоянии блаженства, с самой юности и до конца своих дней. Как ему это удавалось? Только путем постоянного осознавания истинной реальности, независимой от перемен, происходящих с этим телом в этом мире. Счастье естественно для Самости, и никакое иное счастье невозможно. Махарши учил, что Самость есть чистое бытие, или такое сознание Я, которое лишено примеси всякого чувства «Я есть то» или «Я есть это». Постоянное переживание полного осознания чистого бытия, как свидетельствует Махарши на своем опыте, и есть непрерывное блаженство. Все три свойства неотделимы от Самости, и самореализованной личности всегда присуще целостное состояние бытия-сознания-блаженства.

– Как достичь мира? Кажется, покой невозможен при самовопрошании.

– Покой – твое естественное состояние, а размышления способны его нарушить. Значит, ты спрашиваешь: «Кто Я?» – только в разуме. Пойми, что такое разум, и он исчезнет. Не существует такой вещи, как разум, отдельно от мыслей. Как только ты избавишься от мыслей, покой наступит сам собой.

– Поэзия и музыка иногда позволяют уловить ощущение всеединства, которое приносит с собой блаженство и глубокую тишину. Насколько подобное чувство близко к пребыванию в сердце? Может ли оно перерасти в самадхи и принести истинное видение реальности?

– Счастье, когда разум пребывает в согласии с внешними предметами, присуще Самости, и такое счастье вовсе не так далеко, как кажется. Ты вступаешь в обитель Самости при всяком удобном случае, но только сочетание мыслей удерживает тебя в этом состоянии блаженства. Твое счастье подлинно, но бессознательно. Когда же ты обретаешь его сознательно, а не случайно, постигая Самость как источник блаженства и единственную реальность, ты можешь считать это самореализацией. Я желаю тебе осознанного пребывания в Самости, то есть в сердце.