Прелат Крючкова Ольга
Рене понял, что его самые худшие опасения полностью оправдались.
– Это запах гниения человеческой плоти…
– Что ж… – Гонсалес прокашлялся. – Нам, наёмникам, не привыкать, к подобным картинам.
– Заходим! – отдал краткий приказ Рене.
Наёмники, держа арбалеты наизготове, готовые сразить любое подозрительное живое существо, вошли в Сен-Филиппе. Перед их взором предстала жуткая картина: на площади лежали изуродованные и уже наполовину объеденные животными трупы людей, причём они были не просто изуродованы, а буквально растерзаны на части; доспехи и кирасы солдат и офицеров, разворочены на груди со страшной силой. При виде людей, прочь метнулась стайка мелких животных, видимо поселившая прямо в крепости, недалеко от пищи…
Рене, не привыкшего к подобного рода видам, в отличие от наёмников, начало мутить, к горлу подступила тошнота. Он едва сдержался, дабы его не вырвало и, отстегнув походную флягу от пояса, отпил немного вина. Оно возымело должное действие. Наёмники, перекрестившись, последовали его примеру.
– Сатанинское отродье, эти дикари! – воскликнул один из наёмников. – Мало им людей убить, так ещё и изуродовать надо… – помянем невинно убиенных, всё же наши братья – солдаты…
– Дева Мария! – с жаром произнёс Гонсалес, наконец, пришедший в себя от столь страшного зрелища и невольно перекрестился. – Так у них же все внутренности разворочены!
Рене, охваченный ужасом, впрочем, как и остальные наёмники, прохаживался среди этой кровавой жатвы.
– Неужели, эту безумную жестокость совершили местные дикари? – сокрушались наёмники.
– Возможно… – уклончиво ответил Рене. По мере осмотра трупов он всё более приходил к убеждению, что в крепости поработал некто иной.
– Я слышал про индейцев… Они, конечно, варвары… Но чтобы до такой степени… – заметил Гонсалес.
– Значит, их что-то побудило к подобным действиям… или кто-то… – сказал Рене, продолжая рассматривать растерзанные тела. – Судя по всему, эта трагедия произошла недавно.
– Похоже на то… – согласился Гонсалес. – Думаю, нет смысла искать живых.
– Здесь все обитатели крепости или – почти все. Они в страхе покидали свои жилища, и находили смерть… Но это не объясняет исчезновение каравеллы наместника. Вряд ли дикари могут управляться с ней.
– Может быть, дон Барбалес бежал? – предположил Гонсалес.
– Прихватив с собой золото испанской короны… – продолжил его мысль Рене. – Возможно… Но вряд ли он из корыстных соображений устроил сие побоище.
– Вы уверены, дон Рене?
– Абсолютно. И ещё я уверен в том, – идальго указал клинком меча на растерзанное горло одной из жертв, – что сие свершили явно не дикари. Это более похоже на волков…
Лишь они впиваются в горло своим жертвам.
– Я не знаю, обитают ли в здешних лесах волки, или подобные твари… Сегодня я впервые ступил на эту землю. – Заметил Гонсалес. – Но вы правы в одном – такие рваные раны нельзя нанести оружием. Да и потом отметины на кирасах явно не принадлежат ни фальшиону[110], ни боевому топору. Уж можете мне поверить, я занимаюсь ремеслом наёмника более двадцати лет.
– Площадь надо очистить, а трупы сжечь. – Приказал Рене. – Иначе местное зверьё довершит своё дело…
Всё это время дон Рамирес в подзорную трубу наблюдал за отрядом Рене. Он видел, как наёмники, ведомые идальго, достигли Сен-Филиппе. Но, увы, труба была не достаточно мощной, дабы разглядеть дальнейшие подробности.
После того, как дон Рамирес, потерял отряд из вида, его охватило волнение, если не сказать, – страх. Безусловно, командор, в прошлом эмиссар испанских колоний в Новом Свете, был человеком далеко не робкого десятка, ему пришлось повидать многое. Но… он никогда не сталкивался с необъяснимыми таинственными вещами и до сих пор помнил, как почти год назад видел оживающего мертвеца…
Неожиданно командор заметил, даже без подзорной трубы, как над Сен-Филиппе взметнулся чёрный дым.
– Бог мой! Это ещё что такое? Они что подожгли крепость?! Что они там делают?
У командора появилось слишком много вопросов, но никто из команды, находящейся на «Святой Изабелле» не мог дать ему исчерпывающие ответы – можно было только предполагать… Оставалось только ждать возвращения отряда Рене.
Ещё несколько часов командор сосредоточенно вглядывался в очертания Сен-Филиппе: чёрный дым, исходящий из крепости, то ослабевал, то взмывал к небесам с новой неистовой силой.
«Это конец… Рене и весь отряд погибли… Неужели в крепости поселилось это исчадие Ада? Что же делать? Ждать? Да, да…остаётся только ждать… А что же потом? Карта при мне… Я найду этот Золотой город, чего бы мне это ни стоило!!! Наверняка тольтеки, жившие около Сен-Филиппе ушли в лес, придётся самим нести провиант и фураж для лошадей, да и проводника теперь не найти… В таком случае, лошадей лучше не брать…»
Командор опустил подзорную трубу, правый глаз задёргался от нервного напряжения. Предупредительный слуга принёс вина.
– Дон Рамирес, выпейте вина…
Командор машинально взял бокал, залпом осушил его и снова прильнул к трубе. Внезапно ему показалось, что несколько наёмников показались за пределами города.
– Слава Всевышнему! Они живы! – воскликнул он.
Всё это время профессор Фернандо метался по палубе бригантины, пребывая в крайне возбужденном состоянии. Он прекрасно видел, как Рене с десятью наёмниками погрузились в шлюпку и отчалили от «Святой Изабеллы» в сторону берега.
В тот момент, когда вдалеке над Сен-Филиппе взметнулся чёрный дым, профессор и вовсе лишился самообладания, проклиная свою беспечность и жадность:
– Лучше бы я сидел в Мадриде и торговал лионскими шелками: всё-таки прибыль! И на жизнь хватало! Нет, надо было мне ввязаться в эту авантюру! Уж если дона Рене схватили дикари и изжарили на костре! – при этой мысли он и вовсе покрылся холодной испариной. – То, что же говорить про меня? – простого учёного мужа, не обладающего столь выдающимися способностями. Надо поворачивать назад, покуда эта Венесуэла не стала моим последним пристанищем. Эй, богу, если вернусь в Испанию, куплю маленький домик, женюсь на какой-нибудь упитанной вдовушке…
Фернандо никого не слышал и не видел, продолжая безумолку причитать себе под нос. Команда бригантины держалась спокойно, в её планы не входило сходить на берег и тем более принимать участие в авантюре своего нанимателя, а лишь доставить на берег и ожидать его возвращения на якоре.
Дон Рамирес снова навёл подзорную трубу на берег, солнце клонилось к закату, но он чётко различил Рене в окружении наёмников.
– Надеюсь, я получу исчерпывающее объяснение по возвращении идальго на «Святую Изабеллу»…
Команда наёмников погрузилась в шлюпку, налегла на вёсла и вскоре полным составом поднималась на борт каравеллы. По их чёрным от гари лицам, командору сразу стало ясно: надо дать людям отдых и пожаловать хорошего вина.
– Дон Рене, я рад видеть вас на борту судна! – воскликнул командор. – Может быть, вы посвятите меня: откуда исходил чёрный дым?
– Непосредственно из крепости, дон Рамирес, прямо с её площади… – устало ответил идальго. – Позвольте мне умыться, немного отдохнуть и я посвящу вас во все подробности сего предприятия.
– Да, да, конечно! Отдыхайте! С нетерпением буду ожидать вас в каюте.
Рене кивнул: ему нестерпимо хотелось смыть с себя погребальный пепел бывших обитателей Сен-Филиппе.
Наконец, некоторое время спустя командор и идальго ди Калаорра сидели за столом, наслаждаясь вином. Отпив немного из бокала, Рене во всех ужасающих подробностях поведал дону Рамиресу о том, что обнаружил отряд наёмников в испанской крепости.
Дон Рамирес поставил бокал на стол и задумался.
– Вы же не знаете наместника в лицо… Откуда у вас такая уверенность, что его не было среди растерзанных людей?
– Интуиция, командор.
– Ах, да… Я припоминаю: вы говорили мне, что она вас никогда не подводила. Что ж… Значит, дон Барбалес бросил Сен-Филиппе на произвол судьбы, а сам на «Звезде Кастилии» бежал и, вероятнее всего, в Англию.
Рене удивлённо вскинул брови.
– Отчего же в Англию?
– Он мечтал купить лордство и стать пером. В Испании же бывший наместник страшился инквизиции.
– Пожалуй это резонно… Во Франции порой инквизиторы чрезмерны в усердии, но в Испании… – неосторожно заметил идальго.
Командор встрепенулся.
– Да, дон Рене… Всё хочу вас спросить… Ведь вы – не испанец, а скорее – француз?
Рене рассмеялся, он прекрасно понимал, что в Испании трепетно относятся к генеалогическим древам и этот разговор рано или поздно должен был состояться.
– Моё полное имя Рене Альварес де Шаперон де Бланшефор ди Калаорра.
– О! Кажется, земли Бланшефор находятся в предгорьях Пиренеев!
– Вы совершенно правы, командор, и я владею ими. В моих жилах течёт как французская, так и испанская кровь. Как вы когда-то изволили заметить: идальго Диего ди Калаорра – мой ближайший родственник. – Не смутившись, солгал идальго, и невольно подумал о Папской булле. Ведь в ней предусмотрительно не было указано имени владельца сего ценного документа, а лишь значилось, что податель сего обладает таким-то правом и каждый истинный католик и во Франции, и в Испании, и других королевствах обязан содействовать ему, дабы на то – воля Господа. На Рене накатили воспоминания: «Анри Денгон был прозорливым человеком, он словно предвидел, что я могу попасть в весьма щекотливые обстоятельства…»
– Да-а-а… – задумчиво протянул командор. – Но давайте вновь вернёмся к нашим «баранам»…
Рене усмехнулся, его иногда забавляли высказывания дона Рамиреса.
– Вы имеете в виду: следует определить дальнейший план действий?
Командор кивнул.
– Надеюсь, в вас не возникли сомнения по поводу того, что экспедиция провалена, так и не начавшись?
– Нет, ни я, ни наёмники, которые сошли со мной на берег, так не думают. Жажда золота слишком велика и они готовы идти до конца.
– Прекрасно. Тогда обсудим все тонкости дела. Увы, я так понимаю: вряд ли мы найдём проводников и носильщиков.
Глава 8
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, команда дона Рамиреса из восьмидесяти человек, вооружённая дуриндарте, баллоками, арбалетами, а кое-кто и – мушкетами, погрузилась в шлюпки и вскоре ступила на землю Венесуэлы. Провизию и запасы воды пришлось ограничить, ибо носильщиков в мёртвом Сен-Филиппе естественно не нашлось: всю поклажу погрузили на лошадей, но и для них требовался фураж, поэтому дон Рамирес принял решение взять только пять вьючных лошадей и одну – для себя, остальную же поклажу разделить между наёмниками.
Профессор Фернандо также присоединился к отряду командора, его шлюпка наравне с остальными, отчалившими от каравеллы «Святая Изабелла», достигла берега.
Несколько матросов, доставивших профессора, помогли ему выгрузить на берег достаточно увесистые корзины.
Дон Рамирес заинтересовался этим обстоятельством:
– Профессор, дон Рене говорил мне, что вы изобрели некий порошок, который по его словам гораздо эффективнее пороха. Уж не это ли изобретение выгружают матросы вашей бригантины?
Фернандо почтительно поклонился.
– Дон Рамирес, я всячески желал стать полезным в этом походе… И имел смелость изготовить партию взрывающихся мешочков, наполненных моим титаниусом. Его применение весьма простое. Вот посмотрите.
Профессор извлёк из плетёной корзины один из мешочков, при помощи огнива поджёг трут и метнул его в сторону леса… Раздался оглушительный взрыв, деревья вокруг попадали, словно подрубленные топором лесоруба.
– Отличное оружие! – восторженно воскликнул командор. – Сейчас это то, что нам нужно! Ибо носильщиков нет, и некому нести полукулеврины[111]. Я уверен, что дон Рене никогда не ошибается в людях.
Покуда наёмники делили между собой поклажу, ту что не уместилась на лошадях, командор и идальго изучали карту. Для Рене никогда не сталкивавшегося с подобным предприятием чтение карты было весьма затруднительным, но после некоторых комментариев командора, он постепенно начал постигать её смысл.
– Вот, смотрите, идальго, – командор водил указательным пальцем по карте, – это обозначен Сен-Филиппе. Прямо на северо-запад от крепости – гора. Тольтеки называют её «Огнедышащий Змей». Я так понимаю, это – что-то вроде вулкана. Периодически из жерла горы идёт дым и летят некие огненные куски земной породы… Во время прошлого пребывания в Сен-Филиппе я наблюдал сие зрелище. Издалека оно кажется красивым и даже впечатляет своей дикой силой, но я не пожелал бы оказаться рядом во время очередного пробуждения «Огнедышащего Змея». Поэтому приближение к нему грозит некоторой опасностью…
Рене оторвал взгляд от карты и посмотрел вдаль, где на горизонте виднелся «Огнедышащий Змей».
– Змей спит… Во всяком случае, мне так кажется.
Командор многозначительно хмыкнул и внимательно посмотрел на идальго.
– Вероятно – так оно и есть…
– Но… – неожиданно начал идальго. – Вчера, когда мы направлялись к крепости, меня преследовало чувство, будто за нами следят…
Командор встрепенулся.
– Почему вы не сказали мне об этом ещё вчера?
– Простите, дон Рамирес. Я так устал, что упустил сию незначительную деталь…
– А, если она будет стоить жизни?! – воскликнул командор.
– Не думаю, – уклончиво ответил Рене. – Но… Если бы на нас хотели напасть уничтожить, то непременно сделали бы это вчера. Как вы считаете?
Командор задумался.
– Тогда почему те, кто наблюдал за вами, не напали?
– Этого я не знаю. Но одно точно – в их планы не входило убивать нас. Они просто следили…
– Хорошо… Итак, идём по направлению к «Огнедышащему Змею», у его подножья – привал на ночь.
Рене снова оторвал взгляд от карты и посмотрел на далёкий вулкан: его постепенно наполняло некое чувство, и это было… чувство приближающейся опасности. В первый момент, он хотел отговорить командора и не разбивать лагерь у подножья огнедышащей горы, но, немного поразмыслив, решил, что останавливаться в лесу ещё опасней, ведь у них нет повозок, чтобы сцепить их в вагенбург[112], да и если бы были – по лесу они не пройдут.
Обговорив с идальго последние детали похода, командор отдал приказ отправляться в путь. Вскоре отряд вступил в пределы влажного тропического леса. Дон Рамирес, хоть и был не новичком в Новом Свете, ему приходилось несколько раз следовать через венесуэльские джунгли, и каждый раз он испытывал неприятное чувство, ожидая, что из-за любого дерева появится индеец и метнёт в него копье или выстрелил из лука. И теперь чувство тревоги не покидало его, одно лишь внушало надежду и некоторую уверенность – присутствие идальго ди Калаорра. Командор безмерно доверял ему и полностью полагался на его ощущения.
Рене шёл впереди колонны с небольшим передовым отрядом Гонсалеса. После Сен-Филиппе идальго доверял бесстрашному наёмнику, беря во внимание не только его отвагу, но и рассудительность, порой не свойственную человеку его ремесла, жаждущего лишь мгновенной наживы.
Гонсалес также проникся уважением к дону Рене и почёл за честь следовать рядом с ним в первых рядах. Прикрывал колонну также небольшой отряд из десяти наёмников, идущий налегке. Они прислушивались к каждому подозрительному звуку.
Пройдя немного по лесу, Рене остановился. Гонсалес сделал предупредительный жест рукой – передовой отряд замер и ожидании и напряжении.
– Посмотри, Гонсалес, – сказал Рене, указывая на дерево, стоящее у едва различимой тропинки, теряющейся в глубине леса.
– Зарубка…
– Точно. Именно здесь прошёл тот отряд, что не вернулся из Золотого города более года назад.
– Тогда мы – на верном пути, дон Рене.
Идальго кивнул: по крайней мере, они должны добраться до «Огнедышащего Змея», как и планировали – к заходу солнца.
Переход по влажному лесу был изнурительным. Даже наёмники, повидавшие на своём веку и жажду, и голод, и смерть, да и ещё много чего, взмокли от пота и постоянно прикладывались к фляжкам с водой, тем самым только ухудшая своё самочувсвствие. Мало того – постоянно докучали назойливые насекомые.
Примерно к полудню, их одежда под металлическими или кожаными нагрудниками была совершенно мокрой и прилипала к телу, по спине струился пот.
Рене также, как и все тяжело переносил переход, ибо он привык большую часть времени проводить в седле, а не устраивать променаж по непроходимым джунглям. Неожиданно впереди что-то или кто-то метнулось. Рене, Гонсалес и передовой отряд, все как один взвели крюки арбалетов.
Рене прислушался, что и говорить, слух у него был тонкий, и улавливал все движения, происходящие в лесу.
– Не волнуйтесь, это животное. Я слышу, как оно удаляется от нас…
Гонсалес с удивлением воззрился на идальго.
– Олень? – едва слышно спросил он.
– Возможно, или нечто подобное.
Едва ли передовой отряд наёмников успел оправиться от полученных впечатлений, как над их головами раздался новый звук, подобный смеху… и нечто перепрыгнуло с дерева на дерево, затем сверху посыпались какие-то плоды. Рене пнул ногой жёлтый сочный плод, и тотчас ощутил его необычный запах. Наёмники заволновались, несколько из них не выдержали напряжения и выстрелили из арбалетов: к их ногам упало небольшое животное…
– Я видел такую тварь в Испании. Их используют для увеселения зрителей в бродячих цирках и театрах, они такие штуки вытворяют, словно дети… – пояснил Гонсалес.
Наёмники с интересом рассматривали убитое животное, которое попросту оказалось небольшой обезьянкой. Затем они продолжили свой путь.
Солнце постепенно клонилось к закату, а в лесу и вовсе стемнело – деревья были настолько высоки, что порой их бурная крона полностью застилала небо… По расчётам командора до «Огненного змея» оставалось примерно час-два пути, затем – долгожданный отдых.
Неожиданно едва заметная тропинка, протоптанная не одним поколением тольтеков исчезла – Рене и Гонсалес переглянулись: куда идти дальше? – виднелась лишь бурная тропическая растительность.
– Очевидно, тропинка заросла… И это неудивительно: здесь такие гигантские деревья и бурная растительность. – Рене задумался: как поступить? – очевидно, что «Огнедышащий Змей» простирался впереди и они, даже, если немного отклоняться от намеченного направления, в любом случае выйдут к подножью вулкана. – Доставайте мечи, будем прорубаться вперёд! – приказал идальго. Передовой отряд тотчас обнажил дуриндарте.
Гонсалес неистово врубался в растительность, пот буквально струился по лицу, он постоянно утирал его рукавом, но в итоге и тот промок насквозь. Затем его сменил следующий наёмник, и так далее по очереди. Освободившиеся наёмники, истекая потом, тяжело дышали…
Неожиданно они услышали хрюканье свиньи.
– А вот и жаркое к нам пожаловало! – воскликнул Гонсалес и взвёл арбалет. Наёмники притихли: перспектива вечернего сытного ужина была слишком заманчива.
Из зарослей выбежало семейство странных животных, действительно похожих на свиней[113], но только гораздо крупнее. Самая большая «свинья», видимо вожак, никогда не видевший подобных существ, людей, поводил длинным, словно хоботок носом, затем хрюкнул, и уже был готов метнуться обратно в своё лесное убежище, уводя за собой своё многочисленное семейство, как стрела, выпущенная Гонсалесом, пронзила ему голову.
Вожак издал предсмертное хрюканье, из его пасти потекла кровь, нос-хоботок безжизненно повис, лапки несколько раз дёрнулись… И он затих. Остальное семейство, ведомое чувством самосохранения, бросилось в заросли, но, увы… Их постигла та же участь, что и вожака. Наёмники, жаждавшие отдыха и жареного мяса, слаженно спустили пусковые крюки своих арбалетов.
– Отличная охота! Кто бы мог подумать! – восторгался Гонсалес. – А вы как считаете, дон Рене?
– Обожаю жареное мясо! А сейчас я готов съесть всё что угодно!
Командор, обеспокоенный столь долгой заминкой, спешившись с лошади, которая шла посередине колонны с остальными вьючными лошадьми, поспешил к идальго, но, увидев столь удачные результаты неожиданной охоты, выказал одобрение посему поводу.
Наконец наёмники достигли отрогов «Огненного змея». Дон Рамирес спешился и из последних сил отдал приказ:
– Привал!
Наёмники только и ждали сего волшебного слова, дабы снять доспехи и заняться приготовлением пищи. Они ловко разделывали тушки тапиров, развели костры и вскоре окрестности горных отрогов наполнили умопомрачительные мясные ароматы.
Пока часть наёмников занимались приготовлением жаркого, другая же наслаждалась отдыхом, профессор Фернандо в полном изнеможении упал на землю, стянул с ног опостылевшие башмаки, испил воды из фляжки и, не реагируя на аппетитные запахи, захрапел.
Рене, завидев спящего профессора, ухмыльнулся:
– Удивительно! Фернандо по обыкновению не набросился на ужин, а уснул! Да, как Венесуэла меняет людей…
К Рене подошёл Гонсалес.
– Дон Рене, воды осталось мало, а до Золотого города ещё день пути.
Идальго понимающе кивнул: жажда мучила всех, и он не был исключением, оттого и запасы пресной воды иссякли слишком быстро.
– Что вы предлагаете, Гонсалес?
– Зажечь пару факелов и обследовать окрестности: вдруг мы найдём пресный источник. Животные должны же где-то утолять жажду.
– Ваши слова вполне разумны, Гонсалес. Берите людей, факелы и отправляйтесь на поиски воды, хотя уже ночь…
Гонсалес понимал, что хотел сказать идальго и вполне разделял его опасения.
– Но после жареного мяса людям захочется пить ещё сильнее, воды к утру и вовсе не останется. Мы будем осторожны… Тем более вы, надеюсь, пойдёте с нами… – сказал наёмник и многозначительно посмотрел на идальго.
– Безусловно, я пойду с вами.
Вскоре Рене, Гонсалес и ещё трое наёмников с факелами и кожаными бурдюками для воды были в сборе.
Рене немного отдалился от лагеря, затем остановился и прислушался: до него донёсся едва слышный шум и… некий запах. Этот запах он не спутал бы ни с чем – так могла пахнуть только вода.
Рене напряг слух.
– Туда! – указал он рукой в восточном направлении отрогов. Наёмники безоговорочно последовали за ним.
По мере продвижения, шум воды усиливался, что позволяло сделать вывод: Рене и небольшой отряд двигаются в правильном направлении. Впереди простирался непроходимый лес, и им приходилось прокладывать путь мечами, прорубаясь сквозь бурную растительность.
Рене казалось, что они целую вечность будут бороться с омерзительными растениями, пытающимися своими когтями зацепиться то за руку, то за голову, а то и вовсе за лицо… Ветка со всей силы хлестнула его по лицу. Он почувствовал, что из щеки начала сочиться кровь, но, собрав последние силы, продолжал пробиваться на шум воды. И вот заросли внезапно оборвались: Рене и его спутники отчётливо услышали шум воды и, посветив факелами, увидели и сам небольшой водопад.
– Благодарю тебя, Господи! – произнёс Гонсалес и перекрестился. Рене же невольно подумал: всегда ли наёмник был таким набожным? – в особенности в те моменты, когда убивал людей.
Наёмники, поддавшись невольному искушению, собирались сбросить доспехи и окунуться в прохладные воды небольшого озерца, что переливалось при свете факелов.
– Стойте! – воскликнул Гонсалес. – Не делайте этого! Мы не знаем: какие чудовища таяться в этих водах!
Наёмники растерялись… Один из них снял шлем и, словно ковшом, зачерпнул воду, затем с наслаждением испил её, а остальную вылил себе на голову.
– Брр… холодная…
– Вероятно, водопад струится с гор, там наверху – ледники. – Пояснил Гонсалес. – Я встречал подобные в предгорьях Альп.
Рене и наёмники вдоволь напились горной воды, она показалась им просто потрясающей на вкус… Затем они, следуя примеру своего собрата по ремеслу, сняли шлемы, зачерпнули ими воды, освежились насколько возможно в подобных обстоятельствах, наполнили водой кожаные бурдюки и отправились в обратный путь.
Дорога к лагерю заняла меньше времени, так как сквозь тропические заросли была уже проложена тропинка, если так её можно назвать. Появление бурдюков с водой вызвало в лагере всеобщий восторг, наёмников мучила нестерпимая жажда как после длительного изнурительного перехода, так и после сытного ужина.
Вскоре лагерь утихомирился – усталость взяла своё. Дон Рамирес приказал выставить часовых и меняться на посту каждые два часа. Сам же командор расположился на ночлег рядом с Рене, невдалеке похрапывали Гонсалес и профессор.
Лагерь окутала ночная тишина, изредка нарушаемая лишь криком ночных птиц…
Рене крепко спал, как вдруг ощутил сильный толчок в плечо. Он тотчас открыл глаза и осмотрелся: рядом догорал костёр; командор, профессор и Гонсалес спали беспробудным сном.
– Что за шутки?! – удивился идальго и поднялся со своего походного ложа. – Надо проверить посты… Вероятно плечо затекло во сне… Неудивительно – кругом сплошные камни.
Он поправил пояс, проверил меч, метательные ножи, баллок за голенищем сапога и направился к ближайшему дозорному. Не успел идальго сделать и нескольких шагов, как внутри него всё сжалось – внезапно его обуял животный страх… Но тут же страх сменился безумным возбуждением, обоняние резко обострилось. Рене ощутил, что лагерь окружают… Но кто? – животные или дикари? А может, то самое нечто, погубившее обитателей Сен-Филиппе?
– Тревога! Тревога! – закричал он, повинуясь инстинкту самосохранения.
Наёмники, привыкшие к подобному образу жизни, и не раз пробуждавшиеся по тревоге, моментально проснулись: царившие несколько мгновений назад тишину и сон в лагере, сменили возбуждение и предчувствие предстоящей битвы.
– Что случилось? – рядом с Рене стоял командор в полной амуниции.
– Я уверен: они нас окружают.
– Кто?
– Не знаю. Возможно те, что побывали в крепости.
Подоспевший Гонсалес перекрестился, услышав последние слова идальго.
– Занять круговую оборону! – приказал командор. – Нельзя терять время! Если, это те ублюдки, что уничтожили Сен-Филиппе – нам придётся несладко!
– Это точно… – кивнул Гонсалес, невольно вспоминая, как переносил изуродованные тела с площади Сен-Филиппе и бросал их в костёр.
Неожиданно земля содрогнулась, словно вновь проснулся «Огнедышащий Змей». На лагерь накатила волна, сметающая всё на своём пути, и она исходила из леса…
Глава 9
Дон Рамирес проявил в этот момент, когда почти уже всех одолевал страх перед надвигающейся неизвестностью, изрядную выдержку и силу воли.
– Занять круговую оборону!!! Мушкеты, арбалеты – наизготове! Профессор, вы распоряжаетесь титаниусом!
Фернандо, обезумевший от страха, покрылся холодным потом… Рене не растерялся и толкнул профессора в бок.
– А? Что? Дон Рене? – рассеянно бормотал несчастный учёный муж.
– Фернандо, ваше место около корзин с титаниусом. Надеюсь, вы нас не подведёте. – Выказал надежду идальго.
– Не волнуйтесь… – промямлили профессор. – Я справлюсь со своим изобретением лучше всех.
– Надеюсь…
Не успел идальго закончить фразу, как из леса появился достаточно большой отряд дикарей – испанцы были окружены. Индейцы, раскрашенные в боевые цвета, – отчего имели свирепый, устрашающий вид – за несколько прыжков достигли лагеря.
«Не люди… Человек не может так быстро передвигаться», – промелькнуло в голове Рене, и он нажал спусковой крюк арбалета.
– Огонь!!! – скомандовал командор. Прогремели слаженные выстрелы из мушкетов, подкреплённые стрелами, выпущенными из арбалетов.
Дикари, несмотря на меткий огонь испанцев, продвигались вперёд целыми и невредимыми, круша топорами и копьями всё на своём пути… Времени на перезарядку мушкетов и арбалетов не было, наёмники сошлись с индейцами в рукопашной схватке.
Рене видел лица наёмников, перекошенные от ужаса: да, было отчего… Дикари, словно их обуял сам Дьявол, неумолимо продвигались вперед и теснили наёмников, хотя те отлично знали своё дело.
Идальго сражался мечом и кинжалом одновременно. Его противник, огромный мускулистый индеец, разрисованный в красный цвет, изрыгал отвратительные звуки. Рене изловчился и левой рукой, сжимающей кинжал, задел плечо дикаря… и не увидел крови. Теперь у него не было сомнений – отряд в западне… Неужели ему суждено умереть здесь, в предгорьях «Огнедышащего Змея»? Но что тогда станет с Мадлен и девочками?
Ряды наёмников редели. Дон Рамирес сражался как безумный, его нагрудник из иберийской стали был пробит в нескольких местах неприятелем. Командор истекал кровью, но не желал сдаваться на волю победителя. Он постепенно терял силы и слабел…
Ситуация была критической, испанцы понимали, что это – последняя битва. Но неожиданно раздались сильные хлопки, распространился резкий запах пороха, после чего плотные ряды дикарей несколько дрогнули.
– Давай, профессор!!! – выкрикнул Гонсалес, из последних сил отбиваясь от двух индейцев.
Он изловчился, отбил мечом удар боевого топора, поражаясь безумной силе противника. Но тут же второй индеец нанёс Гонсалесу удар слева, тот едва успел парировать его баллоком, но, увы, кинжал не смог противостоять боевому топору – скользящий удар пришёлся прямо в бедро. Гонсалес почувствовал резкую боль в ноге, но всё равно продолжал сражаться. Ему казалось: ещё мгновение – и дикари изрубят его на куски.
Снова раздались взрывы титаниуса, повлекшие за собой некоторое смятение в рядах индейцев, но не надолго. Рене чётко видел, как отброшенные взрывом дикари – один без руки, второй – с развороченной грудной клеткой, из которой торчали рёбра, поднялись с земли и снова набросились на наёмников.
«Господи! Помоги нам!» – мысленно взмолился Рене. Но, увы, его молитвы не были услышаны: большая часть наёмников пала под натиском индейцев, уцелевшая же горстка отчаянно сопротивлялась.
Рене продолжал отбиваться от противника, его силы были на исходе. Неожиданно в пылу битвы, он заметил, что дикари с остервенением вгрызаются в тела поверженных наёмников…
– Господи! – воскликнул идальго. – Неужели ты не хочешь, чтобы мы одолели эту нечисть? Неужели ты допустишь, чтобы они уничтожали людей?
Гонсалес, сражавшийся рядом с идальго, призывал в своих молитвах, отнюдь, не Господа…
Неизвестно, какая из молитв возымела действие, обращённая к Богу, или к Дьяволу, но дикари, возбуждённые видом крови повержённых, и терзавшие их тела, на какой-то момент потеряли бдительность.
Профессор в очередной раз метнул мешочек с титаниусом, он угодил прямо в гущу индейцев, придававшихся сомнительным наслаждениям.
В этот момент Рене, командор и Гонсалес и ещё несколько уцелевших наёмников, плотным кольцом окружили профессора. Тот же машинально делал своё дело: доставал мешочек из корзины, поджигал трут и метал его в гущу индейцев. Те падали и на какое-то время и затихали, но затем вновь начинали шевелиться и поднимались. Было совершенно очевидно: с нападавшими нельзя справиться ни при помощи оружия, ни при помощи титаниуса.
– Надо прорываться и спасаться бегством! – выкрикнул командор. – Это единственный шанс спастись.
Рене и наёмники полностью его поддержали: в данном случае это было единственно правильным решением – лучше постыдное бегство с поля боя, чем доблестная смерть с прогрызенным горлом.
– Прорываемся после того, как профессор метнёт титаниус! Профессор! Вы слышите меня?! – профессор кивнул, было не понятно: действительно ли он слышал призыв командора? – или же отреагировал чисто машинально. – Прихватите с собой пару мешочков! – из последних сил прокричал дон Рамирес.
Фернандо метнул очередной мешочек в сторону нападавших – раздался взрыв. Рене, командор, Гонсалес и ещё четверо наёмников бросились бежать по направлению к лесу, надеясь, что и профессор последовал их примеру.
Дон Рамирес задыхался, из раны на груди сочилась кровь. Гонсалесу, также приходилось не сладко – рваная рана на ноге причиняла нестерпимую боль, он истекал кровью. Остальные четверо наёмников, также были изранены.
Рене остановился, осмотрелся и прислушался.
Читать бесплатно другие книги:
