Изумрудное лето Крючкова Ольга
– Да, да… Разумеется, с родственниками… Я как-то упустила это из виду… Я их практически не знаю и не помню. Видела кого-то много лет назад, даже не знаю, кто из них жив-то.
– Вот и хорошо. Заодно и наладите семейные связи, – подбадривал гувернёр свою хозяйку.
– Конечно, я поеду… Не ради себя, ради мальчиков, дабы дать им достойное образование в Германии или Франции. – Согласилась вдова. – Но вы, Анатоль, будете сопровождать меня. Готовьте мальчиков к отъезду.
Гувернёр поклонился. Он и сам был не прочь прокатиться в экипаже в Калугу, благо, что погода стояла прекрасная.
Всеволод Вениаминович Подбельский приходился покойному Льву Дмитриевичу двоюродным племянником. Слыл человеком энергичным, не лишённым авантюрной жилки (вероятно, сие качество было присуще не только господину Селиванову, но и всем его родственникам мужского пола).
По молодости лет он выгодно женился на некой Ксении Иосифовне Гинсбург, дочери московского банкира (внучке известного Иосифа Гавриловича Гинсбурга[18]) и получил за ней солидное приданное: фабрику в Голутвинской слободе, золотоносный прииск на Алтае и внушительную денежную сумму. Материальный достаток позволял ему вести приятный образ жизни и мечтать о кругосветном путешествии. Ибо неизведанные земли манили Всеволода со страшной силой. Он утолял свою жажду путешествий в пределах Европы, исколесив её вдоль и поперёк.
Единственный ребёнок Подбельского умер во младенчестве, после чего он резко потерял интерес к жене. К тому же Ксения Иосифовна была домоседкой, сильно располнела и с большой неохотой покидала свой роскошный дом на Берсеньевской набережной, предпочитая созерцать живописные окрестности с балкона бельэтажа. Поэтому Всеволод удовлетворял свою страсть к путешествиям в одиночестве… Вернее, почти в одиночестве, ибо у него всегда находилась прелестная молодая спутница, лёгкая на подъём, мечтавшая посмотреть Европу.
Подбельский вернулся из очередного путешествия в Москву, когда ему был доставлен ценный пакет нарочным Клебека. Вениамин отреагировал на смерть дядюшки вяло, к тому же он почти не помнил его. А что касается денег (Подбельский решил: дядя ему что-то оставил, раз душеприказчик Клебек вызывает его письмом в калужскую губернию), то перспектива их получения никоим образом не обрадовала его. Однако страсть к путешествиям взяла верх. Подбельский решил, что, пожалуй, прокатится в калужское имение дядюшки – посмотрит как живут люди в провинции.
К тому же там никто не знает его жену, Ксению Иосифовну, поэтому… Жене можно найти отличную замену. Ею станет очередная пассия Подбельского, Любовь Васильевна Расторгуева.
Глава 7
Вечером двадцать шестого мая к усадьбе Селиваново подъехал экипаж. Бойкая и жадная до сплетен Степанида тотчас доложила Эльзе и Аделаиде, чаёвничавшим на веранде (мужчины в этот час прогуливались в парке):
– Кто-то приехал! Небось, очередной наследник! – выпалила горничная. Женщины переглянулись.
– Кого ещё там черти принесли?.. – отреагировала Эльза в своей привычной тональности и поставила пустую чашечку на стол.
– Чаю ещё желаете? – справилась Степанида.
– Нет-нет… благодарю… – ответила Эльза и обратилась к Аделаиде: – Идёмте, посмотрим на очередного соискателя денег моего родителя.
Женщины поднялись из-за стола и, не покидая веранды, отчётливо увидели карету и женщину, выходившую из неё.
– Дама в возрасте… – рассуждала Аделаида. – Интересно, кем она приходилась покойному?
Эльза передёрнула плечами.
– Думаю, сестрой…
…Дама беглым взором окинула двор усадьбы и постройки, оценив царивший порядок и достаток.
К ней подошли Никанор и Глафира.
– Позвольте полюбопытствовать, сударыня, ваше имя, отечество? – спросил Никанор, дабы соблюсти надлежащие формальности.
– Селиванова Елена Дмитриевна. Покойному приходилась родной сестрой. – Отрекомендовалась дама.
– Что ж прошу, располагайтесь в доме. Глафира вам поможет…
– Не извольте беспокоиться, сударыня, комнат много… Наследники ещё не все прибыли в Селиваново, так что выбирайте на свой вкус.
– Благодарю… Называйте меня Эсмеральдой, – сразу же расставила все точки над «i» гостья.
Глафира и Никанор переглянулись: что ж Эсмеральдой, так Эсмеральдой. Как говорится, у богатых свои причуды.
Эльза и Аделаида взглядами поводили вновь прибывшую наследницу в дом.
– Ещё пара дней и начнётся… – проворчала Эльза. – Сколько их ещё слетится на моё добро?..
Госпожа Ригер-Артемьева за время пребывания в Селиваново уже настолько привыкла к усадьбе, что с каждым днём всё более считала окружавшую её недвижимость, имущество и земли своей законной собственностью. Если она свыклась с присутствием Станислава (а надо сказать, она всё сильнее попадала под его нагловатое обаяние), то приезд новой соискательницы вызвал у неё крайнее раздражение.
Эсмеральда была натурой чувствительной. Следуя через внутренний двор, она мимолётом бросила взгляд на двух женщин, стоявших на летней веранде, и сразу же поняла: с ними надо быть осторожней.
Вечер становился прохладным. Эльза и Аделаида предпочли оставить веранду и перебраться в гостиную, расположенную на бельэтаже. Вскоре с прогулки пришли Станислав и Василий. К вящему удивлению женщин, они подружились, тем более, что доверчивый Удальцов и не подозревал о тайном сговоре своей невесты и бывшего поручика. Впрочем, если бы Василий узнал о alliance secrte[19], то непременно бы вызвал соперника на дуэль, хотя стрелять не умел вовсе, потому, как его орудием были перо и карандаш.
Новость о прибытии Елены Дмитриевны мужчины восприняли спокойно. Станислав даже пытался что-то припомнить, касательно своей родственницы.
– Кажется, моя тётушка увлекается оккультизмом и подобной дребеденью. Отец, помнится, смеялся над ней и даже считал ненормальной.
Эльза и Аделаида переглянулись и прыснули со смеху.
– Интересно, что она сделает со своей долей наследства? Откроет магический салон… в Москве? – с издёвкой произнесла Аделаида.
Эльза зло рассмеялась.
– Да, кстати! – Воскликнул Станислав, припомнив что-то интересное. – Тётушку следует называть не иначе, как Эсмеральда.
– Она что возомнила себя героиней романа Виктора Гюго? – блеснул образованностью Василий. В такие минуты Эльза им особенно гордилась.
– Вероятно!
В этот самый момент в гостиной появилась Эсмеральда. Она была облачена в своё любимое просторное тёмно-синее платье с блёстками. Волосы её на сей раз были заплетены в косу и уложены вокруг головы.
Она остановилась, смерила компанию цепким взором и произнесла на прекрасном французском:
– Bonsoir, messieurs. J'espre que notre sjour la succession sera mutuellement acceptable. Et nous n'aurons rien se reprocher (Добрый вечер, господа. Надеюсь, наше пребывание в имении станет взаимно приятным. И нам не в чем будет упрекнуть друг друга).
Станислав улыбнулся и в тон тётушке произнёс:
– Bien entendu, cher Esmeralda. Mais il serait mieux si nous laissons les formalits exquise laque et aller leur langue maternelle (Разумеется, дорогая Эсмеральда. Но будет лучше, если мы оставим изысканные светские формальности и перейдём на родной язык).
– Как вам будет угодно… – согласилась тётушка. – Итак, вы уже наверное знаете, кто я… И посему было бы не вежливо оставлять меня в неведении по поводу ваших персон.
Эльза вперилась в Эсмеральду недобрым взглядом и подумала: «Витиевато излагает… С явным намерением унизить нас…»
Компания отрекомендовалась Эсмеральде. Та держалась спокойно, с достоинством. В какой-то момент Станислав подумал, что пред ним – светская дама, а не содержательница сомнительного оккультного заведения.
Остаток дня прошёл в натянутой обстановке. Эсмеральда старалась быть вежливой, однако все её разговоры сводились к одному – оккультизму. Эльза и Аделаида окончательно от неё занемогли и, сославшись на головную боль, удалились, каждая в свою комнату.
Мужчины ещё немного для приличия посидели в гостиной и тоже откланялись…
Эсмеральда осталась одна.
На следующий день, после полудня в усадьбу пожаловал Генрих Павлович Кшидловский-Завалишин. После того, как он обосновался в комнате на первом этаже с видом на парк, он отправился наводить контакты со своими родственниками.
Он смачно приложился к пухленьким ручкам Эльзы, затем Аделаиды и, наконец, Эсмеральды (правда, ручка у последней была не столь аппетитна – длинные аристократические пальцы, узкая ладонь).
– Честь имею представиться: князь Генрих Кшидловский. Ах, сударыни, я счастлив видеть вас. Особенно вас, Елена Дмитриевна… – щебетал князь, лобызая дамские ручки.
– Эсмеральда… – поправила та. – Однако, вы сильно изменились Генрих Павлович. Когда же мы виделись в последний раз?
Князь закатил глаза, пытаясь припомнить дату последней встречи с Эсмеральдой.
– Ах, сударыня, мне кажется это было очень давно… Вы ещё тогда предпочитали называться Еленой… Столько лет минуло. И, как известно, лишь женская красота не подвластна времени, но, отнюдь, не мужская.
– Да-да… Вы правы, Генрих… – согласилась Эсмеральда, растаяв под обаянием кузена.
Наконец, после соблюдения надлежащих формальностей, князь, как человек общительный, предложил мужчинам:
– Прошу, сигары отменного качества, кубинские, известной фирмы «Por Larranaga», – он извлёк из внутреннего кармана сюртука три специально приготовленных для сего случая сигары culebra, переплетённые вместе, цвета молочного шоколада.
Князь, хоть и был на мели, но всё же любил блеснуть в обществе. В данном случае дорогими сигарами.
Удальцов сразу же ретировался:
– Благодарю вас, князь, но я не курю. И даже кубинская сигара не в силах меня соблазнить…
– Отчего же? – удивился Генрих, извлекая из кармана миниатюрную гильотину (сигарные ножницы), удалив ею кончик одной из сигар.
– Знаете ли, я вообще-то человек не робкий… Однако, когда возле самого носа пламя, искры, дым… Бр-р-р… Отнюдь не приятно… – признался Удальцов.
– А вы, сударь?.. – обратился князь к Станиславу.
– Не откажусь… – ответил Станислав.
Он взял предложенную сигару, «обезглавил» её гильотиной, а затем смачно обнюхал culebra. Он не сомневался, сигара была действительно отменного качества. Затем он медленно раскурил её от предложенной князем зажигалки.
– Ну-с, господа, позвольте полюбопытствовать: как ваше настроение? – развязано вопрошал князь, удобно развалившись в кресле и, закинув нога на ногу.
Станислав тотчас про себя отметил: «Дорогие сигары куришь, а ботиночки-то не первой свежести… Видать, ты братец на мели…Впрочем, также как и я…»
– Отменное, – ответил Станислав, подмигнув Василию, и выпустив дым изо рта.
– М-да… Не каждый день ожидаешь получения наследства… – согласился князь и тоже «выпустил» струйку дыма. – А вы уже думали, что сделаете с подвалившим богатством? – спросил он, смерив собеседников цепким взором.
– Богатством?.. – переспросил Станислав. – Вы слишком торопитесь, князь…
– Отнюдь! Мне доподлинно известно, что мой покойный кузен вернулся из Южной Америки очень богатым человеком. Он сразу же отстроил усадьбу, разбил новые фруктовые сады, построил мост через речку.
– Я слышал об этом от отца. Но, возможно, дядюшка успел всё потратить при жизни… – заметил Станислав.
– Да что вы! Не может быть! – с жаром воскликнул князь. – Я уверен, у кузена остался кругленький счёт в Калужском земельном банке.
Станислав «выпустил» струйку дыма изо рта.
– Надеюсь, нам кое-что перепадёт с этого счёта, – заметил он.
– Несомненно! – воскликнул неугомонный князь. – И я на это очень надеюсь. Сразу же уеду в Германию, в Баден-Баден.
– На вды? – уточнил Василий.
Князь рассмеялся.
– Да, подлечить старые кости в тамошних казино!
Станислав стряхнул пепел с сигары в пепельницу, стоявшую на курительном столике.
– Не забывайте, господа, что помимо счетов в банке есть ещё имение. А оно стоит немало… – резонно заметил он.
– Да-да! – живо согласился князь. – Но вопрос: кому оно достанется?!
– Эльзе Ригер-Артемьевой… – предположил Станислав, решив «поиграть» на нервах князя.
– Но почему? – удивился князь.
– А разве вам неизвестно, что сия барышня – дочь покойного Льва Дмитриевича?
Князь пожал плечами.
– До меня доходили, конечно, отдельные слухи… Но я не предполагал, что это и есть госпожа Ригер…
В этот момент князь пожалел, что уже далеко не молод, а то он вполне мог бы составить конкуренцию господину Удальцову. Хотя, впрочем, почему бы и нет?..
На следующий день, ближе к вечеру, в имение приехала Елизавета Степановна Трушина, двоюродная племянница Селиванова. Не успел управляющий Никанор подойти к экипажу и встретить надлежащим образом гостей, как из него выскочили два мальчика в одинаковых костюмчиках, Виктор и Артёмка.
Вслед за ними появился мужчина, гувернёр, строго окликнувший сорванцов. Те сразу же присмирели и поздоровались с Никанором. Затем из экипажа вышла Елена Степановна. Она никогда не была в Селиваново, усадьба произвела на неё сильное впечатление.
Никанор предусмотрительно выделил гостям две комнаты на первом этаже, потому как сам имел внуков, правда они уже выросли, и те в детстве постоянно шумели и бегали. Мало того, он достал из чулана двух деревянных лошадок, коими любили забавляться его отпрыски много лет назад. Мальчики поблагодарили Никанора и тотчас оседлали своих скакунов, каждый из которых представлял собой палку с прикреплённой к ней лошадиной головой и тряпичной уздечкой.
Эльза, увидев детей, ужаснулась.
– Всё, спокойная жизнь закончилась, – резюмировала она. – Теперь будут сплошные казаки-разбойники, догонялки, горелки и прочее.
Однако, Аделаида на удивление быстро нашла общий язык с мальчиками, угостив их сладостями. И те потрусили на своих боевых конях по бельэтажу, посасывая леденцы. Гувернёр едва успевал за сорванцами.
Приезд Всеволода Вениаминовича Подбельского, очередного племянника, с мнимой супругой, впрочем, та предпочла назваться своим настоящим именем, не вызвал у обитателей усадьбы особого интереса. Оставалось два дня до оглашения завещания. Обстановка и страсти в усадьбе накалялись.
Князь пытался заигрывать с Эльзой, что чрезвычайно раздражало Василия и Станислава. Последний едва ли скрывал свою неприязнь к Генриху, опасаясь вызвать ревность Аделаиды. Та в свою очередь потешалась над Удальцовым.
– Мальчишка! Этот наглец, князь, у всех на глазах заигрывает с его невестой! А он делает вид, что ничего не происходит.
– Ах, Адочка, – вздохнул Станислав, – как говорится в тихом омуте, черти водятся… Кто знает, что можно ожидать от этого разночинца.
Слова Станислава оказались пророческими…
Тридцатого мая в два часа дня пополудни Эльза ощутила щемящую тоску и решила уединиться в библиотеке. Она даже извлекла наугад книгу с запылившейся полки, им оказался томик Шекспира.
Присев на кожаный диван, Эльза решила обрести душевное равновесие благодаря чтению. Но ни тут-то было…
Как бы невзначай в библиотеку вошёл князь Кшидловский, решивший, что он ещё хорош собой и молодая девица, вроде Эльзы просто растает от его изысканных ухаживаний. Впрочем, время на ухаживания тратить было некогда, поэтому князь-авантюрист решил действовать напролом.
Князь следил за девушкой, и как только она уединилась в библиотеке, ринулся за ней, намереваясь включить всё своё обаяние и красноречие. Ставка предстоящего объяснения была велика: поместье. По крайней мере, так думал князь, ведь Эльза – дочь покойного, а, как известно, более детей у него не было ни законных, ни прижитых на стороне.
– Liebe Elsa! Sie bei der Lektre hingeben? Lektion anstndige Manieren Mdchen (Дорогая Эльза! Вы предаётесь чтению? Занятие достойное благовоспитанной девицы), – произнёс князь отчего-то на немецком языке.
Эльза встрепенулась и отвлеклась от шекспировских страстей. Она равно плохо владела, как немецким, так и французским (на котором, кстати говоря, любила изъясняться госпожа Эсмеральда), потому, как в гимназии не отличалась прилежанием к учёбе. Но смысл сказанного князем она всё же уловила.
– Сударь, вы прямо как Эсмеральда… Та всё время пытается говорить по-французски… Вы же по-немецки… Отчего бы не изъясняться попросту?
– Ах простите меня, сударыня… Зная, что ваша матушка немецких кровей, я решил, что вам будет приятно пообщаться с образованным человеком на родном языке… – Пространно объяснил князь. – Да и знаете ли, я по молодости лет долго жил в Германии…
– И потому имеете слабость ко всему немецкому… – закончила фразу Эльза и демонстративно углубилась в чтение, явно давая тем самым понять князю, что не настроена разговаривать.
Но князь был не из тех мужчин, кто сдаётся без боя. Он бросил беглый взгляд на дверь и в один прыжок очутился рядом с девушкой на диване.
Эльзу обдало приятным ароматом мужского парфюма…
– А знаете ли вы, сударыня, что арабы на востоке сравнивают душу человека с драгоценным камнем? – с жаром заговорил князь. – Если человек чист душой и крепок духом, то только алмаз можно сопоставить с его качествами. Но жизнь порой преподносит такие «сюрпризы», что их не выдерживает даже алмаз. И он колется на части… И вот мне выпала тяжкая доля жить с таким осколками в сердце… Многие предпочитают свести счёты с жизнью после подобного удара судьбы, особенно если этот удар наносит любовь… – После этих слов Генрих схватил руку Эльзы и стал осыпать страстными поцелуями. Опешившая от такого поведения, девушка вырвала руку, однако «поклонник» успел заключить её в объятия и закончить свои велеречивые объяснения: – Молю вас! Не наносите мне ещё один удар! Проявите благосклонность ко мне! Не отвергайте моей любви!
– Князь, опомнитесь! – возопила возмущённая Эльза. – К чему эти речи?!
В этот самый момент в библиотеку вошёл Василий Удальцов и увидел свою невесту в объятиях пожилого сластолюбца. Кровь бросилась в голову молодого человека. Он подскочил к князю и возопил:
– Ах ты, старый Дон Жуан! Мало тебе волочиться за Эсмеральдой! Ты ещё и за мою невесту принялся!
– Но сударь… – попытался возразить князь.
– Успокойся, Василий! Идём отсюда, – произнесла Эльза, уже справившаяся с волнением, и поднялась с дивана.
– Разумеется, мы уйдём! Но прежде, извольте получить! – и с этими словами Василий наградил князя увесистой пощёчиной.
К ужину князь не вышел из своей комнаты, сославшись на недомогание. В то же время Удальцов вёл себя чрезвычайно уверенно и с каким-то странным превосходством поглядывал на присутствующих за столом мужчин.
После ужина Станислав поспешил в комнату князя. Тот лежал на кушетке, отвернувшись к стене лицом.
– Князь, что с вами? – вежливо поинтересовался Станислав.
Приблизившись к кушетке, он заметил подле неё тазик с водой. Князь сжимал в руках влажное полотенце и явно прикладывал его к лицу.
– Ничего… Голова разболелась… Поужинаю у себя в комнате… – пробубнил князь, не поворачиваясь к визитёру.
Станислав сразу всё понял: князь получил увесистую оплеуху от Удальцова. Вот тебе и мальчишка-молокосос! Не побоялся врезать князю!
В душе Станислав ликовал, ибо Генрих не был ему симпатичен.
– В таком случае вынужден откланяться, поправляйтесь, – с наигранным состраданием произнёс визитёр и удалился.
К завтраку следующего дня князь также не явился. Впрочем, его отсутствие никого не опечалило. Разве, что Василия, который жаждал узреть синяк на лице старого сластолюбца.
Эльза расположилась за столом рядом с Василием по правую руку и Станиславом – по левую. Она уже знала, что последствия ревности её жениха не позволяют князю покидать свою комнату. О, кк она гордилась Василием! В эти дни она даже сожалела о своём alliance secrte, заключённым со Станиславом в минуту слабости.
Завтрак проходил чинно. Даже Виктор и Артём, эти сорванцы, вели себя спокойно под строгим оком гувернёра. Эльза заметила, что госпожа Подбельская явно скучала…
После завтрака Любовь Васильевна, мнимая Подбельская, высказалась своему «мужу»:
– Сева, душа моя… Здесь такая скука… Не лучше ли отправиться в более приятное место?.. И потом все эти люди… У меня такое впечатление, что они затаили злобу друг против друга.
Всеволод оторвал взгляд от «Калужского вестника» недельной давности и пробубнил недовольным тоном:
– Пишут всякую белиберду… Почитаешь и сразу удавиться хочется… Странно, что Российская империя ещё существует…
– Сева! Ты не слышишь меня?! – возмутилась Любовь Васильевна.
– Отчего же, дорогая?! Я всё прекрасно слышу… – Всеволод отложил газету и переключил внимание на свою пассию. – Первого июня будет оглашено завещание моего дяди. И мы сразу же покинем имение… Отправимся в Европу проматывать денежки, – пообещал Всеволод.
Мнимая супруга повеселела.
– И много денег ты получишь? – поинтересовалась она.
Всеволод пожал плечами.
– Надеюсь… Говорят, дядя был очень богат.
ЧАСТЬ 2
НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ
Глава 1
И вот, наконец, настал долгожданный день – первое июня.
Обитатели усадьбы пребывали в волнении: ведь не каждый день получаешь наследство! Все с нетерпением ожидали приезда Карла Клебека.
Эльза была уверена, что получит большую часть наследства. Она уже вовсю делилась с Василием своими идеями по преобразованию здешних земель. Тот по обыкновению кивал и со всем соглашался…
Эсмеральда же с утра пораньше решила раскинуть карты (увы, все галки-приживалки остались в Калуге), хоть и предпочитала спиритическую доску – только при контакте с духами можно постичь будущее.
Результаты гадания получились ошеломительными и разительно отличались от предыдущих, тех, что Эсмеральда услышала перед отъездом в Селиваново.
– Лучше бы я этого не делала… – решила она и смешала карты.
…Князь Кшидловский долго стоял перед зеркалом, рассматривая своё отражение. Убедившись, что синяк, полученный в сражении за прекрасную даму, почти не виден, он приосанился и пришёл с хорошее расположение духа.
– Ещё немного и я получу, наконец, деньги… – произнёс он, прохаживаясь по комнате. – Прости меня, Лёвушка (он перекрестился при упоминании имени кузена), но это для меня сейчас самое важное… Ибо я – банкрот.
Князь взял со стола недопитый бокал вина и пригубил его.
– О, Баден-Баден! Прекрасный город… Ты снова примешь меня в свои объятия… Главное – не проиграться в первые же дни по приезде… – размышлял он.
…Любовь Васильевна извлекла из гардероба своё самое нарядное платье и облачилась в него при помощи Всеволода.
– Ах, Сева, если бы ты знал, как тяжело обходиться без горничной. Здешние Глашка и Стешка – сущая деревенщина! – жаловалась она любовнику, покуда тот застёгивал крючки сзади её платья. – Их не дозовёшься и не допросишься ничего сделать!
– Душа моя, завтра же уедем отсюда, – успокаивал её Всеволод. – Я и сам здесь умираю от скуки. Мне надоело расточать любезности здешнему обществу.
– Обществу! – возмущённо вторила Любовь Васильевна. – Жалкие провинциалы! И даже этот князь, даром, что из Москвы!
– Не забывай, что госпожа Трушина тоже москвичка… – напомнил Всеволод.
– А, эта наседка… – с издёвкой произнесла «супруга». – Мне кажется, что её гувернёр не только воспитывает мальчишек… Но и… Ай!
– Что такое?
– Ты ущипнул меня!
– Прости дорогая, сказывается отсутствие опытной горничной… – пытался оправдаться Всеволод.
…Станислав пробудился в девять часов утра. Аделаида ещё спала. Он накинул халат и выглянул в окно. Утро выдалось солнечным.
– Ну что ж, – сказал он, любуясь на фонтан во внутреннем дворе усадьбы. – На войне, как на войне! Скрестим шпаги, господа! Через два часа выясниться: кто победитель, а кто – нет.
Аделаида пробудилась.
– Станислав ты уже встал?.. – сонным голосом поинтересовалась она.
– Да…
– Волнуешься?
– Немного. Впрочем, на всё воля Господа и моего дядюшки.
Аделаида сладко зевнула и потянулась.
– Знаешь, мне приснился странный сон… – призналась она.
– Я не верю в сны.
– Напрасно… – укорила своего возлюбленного Аделаида.
Наследники пили утренний чай на веранде. Чаепитие проходило в гробовом молчании, ибо каждый видел в окружающих себя людях потенциальных соперников.
Карл Фридрихович Клебек прибыл в усадьбу ровно в одиннадцать тридцать утра. Предупредительная Глафира также подала душеприказчику чаю, и он присоединился к компании сгоравших от нетерпения наследников. Те натянуто поприветствовали юриста. Впрочем, он на большее и не рассчитывал. За истекшие годы, которые он посвятил юридическому ремеслу, он стал хорошим знатоком людских душ. Клебек понимал, что наследников раздирает едва сдерживаемое любопытство, скрытая ненависть друг к другу и к нему в том числе, как к исполнителю последней воли покойного.
Спустя пятнадцать минут появились дрожки соседа Муравина.
– Это ещё кто?.. – пошипела Эльза.
– Да, да! Действительно, кто же приехал? Чьи это дрожки? Кажется все наследники в сборе? – затараторили за столом.
Ясность внёс невозмутимый Клебек.
– Прибыл Пётр Петрович Муравин, здешний помещик. Он был давним другом покойного. И потому будет присуствовать при оглашении завещания.
– Ему тоже что-то причитается? – поинтересовался Станислав.
– Пока, сударь, не могу ответить на ваш вопрос. А вот, – он вынул из кармана жилета золотой брегет отличной немецкой работы и открыл его, – через пятнадцать минут жду вас всех в гостиной. Там я и оглашу последнюю волю господина Селиванова.
Наследники допивали чай. Станислав нервно барабанил аристократическими пальцами по столу и украдкой поглядывал на Эльзу, словно желая получить визуальное подтверждение их недавно заключенного тайного соглашения.
Девушка сидела прямо, глядя перед собой в чашку. Вдруг она подняла глаза, взоры союзников встретились. Станислав вложил в сей взгляд всю свою душу, Эльза прекрасно поняла это. Она слегка улыбнулась и произнесла, обращаясь к Василию:
– Не пройтись ли нам вокруг дома?
– Ну, если ты желаешь, – ответил Удальцов и предложил невесте руку. – У нас ещё есть минут десять…
Дьякон местной часовни имел обыкновение звонить в колокол, возвещая округу о том, что пробило ровно двенадцать часов пополудни.
При звуках колокола наследники бросились в гостиную, позабыв о нормах приличия и торопясь занять места вокруг большого овального стола. Как только они расселись и успокоились, в гостиную вошёл Клебек, за ним – Муравин.
Карл Фридрихович окинул цепким взором помещение, наследников и, наконец, сочувствующих, расположившихся на диване и креслах. Удовлетворившись увиденным, он встал во главе стола и произнёс:
– Ещё раз приветствую вас, господа. Имею честь представиться: Карл Фридриховича Клебек, душеприказчик Льва Дмитриевича Селиванова. По закону душеприказчиков может быть несколько. Поэтому присутствующий здесь Пётр Петрович Муравин, – тот в свою очередь поклонился и присел на стул, стоявший рядом с Клебеком, – является моим помощником, согласно воле покойного.
За столом раздался вздох облегчения, вероятно, означавший: ну, слава Богу, нам больше достанется…
– Теперь же, господа, – Клебек обратился к наследникам, – прошу вас назвать свои имена. Таковы формальности дела.
Присутствующие за столом безропотно вставали и называли свои имена. После чего Клебек расстегнул портфель из тёмно-зелёной крокодиловой кожи и извлёк из него конверт.
Наследники затаили дыхание, ещё минута и их судьба (разумеется, в финансовом отношении) будет решена. Душеприказчик распечатал конверт. В этот момент впечатлительная Эсмеральда была готова ишиться чувств; князь ощутил головокружение; Эльза покрылась пунцовыми пятнами от напряжения; Станислав закусил до крови нижнюю губу; госпожа Трушина начала обмахиваться платочком; лишь один Подбельский внешне выглядел спокойно.
Клебек извлёк из конверта сложенный лист бумаги, развернул его, посмотрел на наследников, как удав на кроликов, и начал оглашать завещание:
«Я, Лев Дмитриевич Селиванов, находясь в твёрдой памяти и здравом рассудке, оставляю своё состояние в виде клада тому, кто первый найдёт его. Свой поступок я мотивирую тем, что прямых наследников у меня нет, а делить нажитое между вами я не хочу.
Пусть состояние достанется тому из претендентов, кого Господь сочтёт наиболее достойным. Чтобы остальным не было обидно, счастливчик выплатит претендентам компенсацию в размере пяти тысяч рублей каждому, в том числе Петру Петровичу Муравину за хлопоты. Сам же победитель получит золота и драгоценностей на два миллиона рублей и поместье в придачу.
Что касается Петра Петровича Муравина, ему отводится роль моего душеприказчика и беспристрастного наблюдателя за тем, как вы будете искать моё состояние.
Итак, состояние вы должны найти в течение трёх месяцев, в период со второго июня по первое сентября сего года включительно. Ежели этого не случиться, то имение моё перейдёт дому инвалидов, а состояние Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю, что близ Малоярославца.
Читать бесплатно другие книги:
