Большая книга приключений для чемпионов и чемпионок (сборник) Иванова Вера
Как всегда, когда Тина начинала подлизываться, сестры не могли устоять, и вскоре мир и дружба в маленьком семействе были восстановлены.
– Ну и как насчет цепочки и кольца? – нетерпеливо притопнула ногой младшая. – Я же все-таки на свидание иду, не куда-нибудь!
– Я… ты знаешь, у меня ничего нет, – скороговоркой выпалила Аглая. Она принялась преувеличенно внимательно рассматривать кончики туфель.
– И у меня! – подхватила Марфа, пытаясь поймать несуществующую пылинку.
– Как это? – оторопела Тина.
– Мы… мы все потеряли! – сообщили ей сестры. – Такой облом…
– Ну и дела! – ахнула Тина. – И как же вы теперь?
– Да как-нибудь, – неопределенно ответили сестры, снова переглянувшись.
– А вы не против, что я ухожу? – Тина почувствовала себя немного виноватой из-за своей радости. На фоне несчастий сестер она даже как-то поутихла.
– Да ладно, иди, – махнула рукой Аглая. – Веселись! Разрешаем!
Тина, подхватив сумочку, выбежала из квартиры.
– Зачем ты ее отпустила? – накинулась на старшую Марфа.
– Я думаю, за нее больше не надо волноваться, – спокойно ответила Аглая.
– Как это – не надо? Ну, Урлова мы отсекли, но второй-то все еще на свободе! – не унималась Марфа.
– Вот и отлично, – кивнула Аглая, направляясь к двери. – Там мы его и застукаем.
– Где это – там?
– А вот где, – Аглая потрясла перед носом сестры запиской. – Они встречаются в двенадцать в «Би-бое», усекла?
– Ты прочитала Тинкину записку? – Марфа изумленно уставилась на старшую.
– От меня ее не прятали! Она валялась на столе, значит, любой мог прочитать. К тому же я действую в интересах сестры! Ну? Чего стоишь? Пошли, а то опоздаем!
– А откуда ты знаешь, что это он написал? – Марфа недоверчиво разглядывала записку. – Может, это все-таки Урлов?
– Чтобы такой жмот, как Витек, раскошелился на эти розы? Не поверю, даже если он мне чек принесет! Нет, сестричка, тут видна другая рука… Одевайся, нам надо успеть догнать Тинку!
В ранний для клубной жизни час в «Би-бое» было тихо и пусто. Димон в одиночестве сидел за стойкой, нетерпеливо поглядывая на часы. Стрелки, словно издеваясь, застыли на месте, время остановилось, и Димон понял, что двенадцать не наступит никогда. Одиннадцать ноль-ноль… Одиннадцать ноль-одна… ноль-две… Пытка временем была на редкость мучительной! «А вдруг она не придет?» – от этой мысли Димон покрылся холодным потом.
– А, друган! И ты тут! Кто бы мог подумать! – голос ненавистного Урлова оторвал его от размышлений, но сейчас это было даже хорошо – хоть как-то можно скоротать время.
– Привет! – Димон повернулся к бывшему приятелю и враждебно уставился на него. От вида самодовольной физиономии его передернуло, пальцы сами собой сжались в кулаки. Что он здесь делает в такое время? И не пора ли его выкинуть отсюда, чтобы не испортил предстоящее свидание?
– Угостить? – осклабился Урлов – он как будто не замечал враждебности Димона.
– Есть на что? – Димон постарался, чтобы голос его звучал ровно – он не хотел немедленного скандала, нужно было выждать, выяснить обстановку.
– А как же! Я сегодня богатенький! – Урлов похлопал себя по карману рубашки.
– Идет, – кивнул Димон. – Одну газировку.
– Пай-мальчик, значит? – хихикнул Витек. – Переходим на трезвый образ жизни? Ну, как знаешь!
Перед Димоном появилась запотевшая банка. Рука Витька вытащила из кармана купюру, вместе с ней на стойку выпала и покатилась какая-то вещица.
Димон перехватил ее – в его пальцах матово блеснуло зернышко рубина.
– Где-то я такое уже видел! И совсем недавно… – удивился он.
– Верно! – кивнул Урлов, отнимая кольцо. – Судя по размеру, это той кувалды, Марфы. У всех остальных сюда бы два пальца влезло. А то и три!
– Я что-то не пойму, – нахмурился Димон. – Откуда у тебя это кольцо?
– Да не боись, не украл я! – хлопнул его по плечу Витек. – Никого не грабил, сами дали, по-любовному.
– Как это?
– А вот так. – Урлов самодовольно ухмыльнулся. – Тинку они у меня обратно выкупили. За цепочку, кольцо и сережки. Ясно?
– Как это – выкупили?
– Ну, за побрякушки я им пообещал оставить ее в покое. Недурная сделка, а?
Витек вытряс из кармана драгоценности, разложил на стойке.
– Как думаешь, штуку баксов дадут за все? – поинтересовался он.
Димон молчал. На скулах вздулись желваки. Ох, ну до чего же хотелось ему врезать Урлову! Заехать по этой гадкой физиономии, пустить сопернику слезы и кровь, одним разом отомстить за все обиды – за себя, за Тину, за ее сестер… за Наташку, наконец!
Урлов медленно отодвинул кружку. Он наконец-то почувствовал недружелюбие собеседника.
– А что? Ты чем-то недоволен? Тебе что-то не нравится?
– Да, не нравится. Ты должен отдать им все это. Немедленно!
– Чего? – Витек во все глаза уставился на Димона. – Что ты сказал?
– Отдай девчонкам их украшения!
– Ты че, псих?! – от удивления Урлов подавился и закашлялся. Придя в себя, он покрутил пальцем у виска. – Совсем с катушек съехал? Отдать им цацки?! Это мое, честно заработанное! И никому ничего я отдавать не собираюсь!
– Ах, не собираешься? – Димон придвинулся к Урлову вплотную, схватил его за ворот рубашки, стащил с табуретки на пол. – Не собираешься? – Он начал медленно отводить назад сжатую в кулак руку.
– Э, погоди! – побледневший Витек уперся руками ему в грудь. При всем своем самодовольстве и наглости он был довольно труслив и всегда избегал открытой драки. А то, что драки не миновать, отчетливо читалось на лице противника. Глаза Димона сузились в щелки, челюсть угрожающе выдвинулась вперед.
– Погоди, так нельзя! Мы же можем договориться! – канючил Урлов, вцепившись в его запястья.
– Чего шумим с утра пораньше? – рядом с парнями возник охранник. – Может, вам пойти на улицу проветриться?
– На улицу? – Урлов разжал наконец пальцы Димона и отскочил от него. – Нет, нам и тут неплохо…
Димон, все еще налитый свинцовой злобой, сжимал и разжимал кулаки. Видно, в его глазах и выражении лица было что-то страшное для Урлова, потому что тот, мгновение подумав и что-то прикинув, вдруг выпалил:
– А давай на спор!
– На спор?
– Ну да! Устроим баттл, как в школе.
– На эти драгоценности?
– Только не на все сразу, а на каждую феньку по отдельности!
Предложение было заманчивым. Димон уже понял, что получить драгоценности силовым путем вряд ли удастся – охранник не спускал с подростков глаз. Но выиграть в честном танцевальном споре – это был реальный шанс, настоящий! Димон взглянул на часы – 11.30. Придет или не придет? До ответа осталось еще целых полчаса – немыслимо долго! Именно в этот момент Димон вдруг почувствовал, что страстно, до боли в ногах хочет в буквальном смысле стоять на голове, прыгать, летать, вертеться, ломать тело, бросать его об пол.
– Идет! Ставь кольцо!
Золотое колечко было отделено от кучки золота и теперь одиноко лежало, посверкивая в свете бра, дожидаясь победителя.
Бармен подбирал музыку, соперники сосредоточенно прилаживали наколенники и налокотники…
Они вышли на сцену и одновременно начали танцевать каждый на своем конце. Никакой радости на их лицах не было, мрачные, сосредоточенные, они творили танец, как тяжелую, мучительную работу. Собралась немногочисленная публика – охранники и официанты, все молчали, играла только музыка, и ее жесткие, резкие, рубленые звуки были под стать происходящему на сцене – там началась настоящая дуэль, где двое рубились не на жизнь, а на смерть, так же, как и в легендарные рыцарские времена, только вместо мечей, шпаг и доспехов у них был танец, собственное тело и защита, мастерство и неукротимое желание победить.
По договоренности они должны были повторять элементы друг за другом, выигрывал тот, кто станцевал бы последним.
Никогда еще Димон так не танцевал. Он начал с легкой разминки, немного попрыгав, пропустил по телу волну, потом, отработав поппинг и локинг, перешел на стайл. Это был его конек, коронный номер. В стайле он был крутым перцем. Еще в те давние времена, когда они с Урловым только начинали осваивать брейк-данс, они хорошо дополняли друг друга – Димон первенствовал в верхах и стайле, атлетичному, накачанному Урлову лучше давался пауэр мув. Оба они были ценны для команды, где каждый должен заниматься своим делом, представляя свое направление ломаного танца. Но та команда давно распалась, из друзей У-2 превратились в соперников, и каждому из них предстояла непростая задача – победить другого «на его территории», в более выигрышном для соперника виде танца. Но пока что Димон еще мог набирать очки, и симпатия публики была явно на его стороне. Это и было их жюри – здесь каждый был знатоком и мог по памяти назвать победителей любого из мировых баттлов, начиная с 90-го года.
Димон не стал сразу показывать все, что умел, а «въезжал» в танец постепенно, с апрока и сикспенсов, но даже и их исполнял с таким отточенным мастерством, что зал отзывался восхищенными вздохами.
Но Урлов не отставал, и Димон, несмотря на переполнявшую его злость, не мог не восхититься – он увидел, что его «заклятый друг» достиг невиданного мастерства, и переиграть его будет очень сложно.
Последовала цепочка фризов – каждый из парней выделывался, как мог, и замирал в самых невероятных позах, но и здесь они были равны. Как давние и сыгранные партнеры, они понимали друг друга с полуслова, вернее, с полудвижения, и едва только один начинал выполнять какой-либо элемент, второй в то же мгновение его подхватывал. Возникала та удивляющая публику поразительная синхронность, которая отличает хорошо тренированных, сработавшихся профессионалов – если бы не дуэль, эти парни могли бы составить потрясающий дуэт.
Как два брата-близнеца, они крутились по разным концам сцены, и публике трудно было решить, кто же лучше. Кто-то принес фотоаппарат, и теперь полутьма то и дело озарялась вспышками.
Но вот настал решающий момент. Противники перешли к пауэр муву – именно теперь должна была решиться судьба колечка.
Урлов начал со своего коронного номера – геликов. Пять раз через руку – Димон повторил, это было нетрудно, и тут же предложил свой вариант – «супермена», гелик с вытянутой вперед рукой – это было сложнее, но Урлов справился, тут же выполнив композицию из разных видов геликов. Он накрутил их штук двадцать, «супермена», «промокашку», с руками за спиной и прижатыми к груди…
Димон не отставал. Он чувствовал себя гораздо увереннее, чем тогда, в школе, – сегодня у него получалось хорошо, и это несмотря на почти бессонную ночь!
На двадцать шестом гелике Урлов сдался, обессиленно рухнув на пол.
Колечко переместилось на большой палец правой руки Димона. Несколько секунд он недоверчиво вертел рукой перед глазами, рассматривая маленькую кроваво-красную капельку и чувствуя, как в него вливаются новые силы. Воодушевляла не сама победа, а предвкушение той радости, которую он доставит Тине, когда вернет кольцо ее сестре. Если только она придет… Боже, пусть она придет!
Сладкие мысли отогнали боль и усталость, и дальше дело пошло быстрее. Сломавшись в первом раунде, второй Урлов проиграл вчистую.
Обе сережки Димон отыграл на тартлах – черепашки не давались Витьку, дважды после третьего оборота тот терял равновесие и, чертыхаясь, падал. Сережки Димон вдел в две дырки в левом ухе.
– Мое! – широко улыбнувшись, возвестил он.
Так придет она или не придет?
Неразыгранной оставалась цепочка. Предыдущие проигрыши только распалили Урлова, и он не собирался легко расставаться с остатками «добычи», тем более что стоимость ее была вполне весомой.
В третьем, решающем раунде решено было соревноваться не в отдельных элементах, а в связках. Это был своеобразный «перепляс» – побеждал тот, кто перетанцевал бы противника.
Димон начал с геликов. Навертев десяток, он поднялся на свайп – теперь в пол упирались руки, а ноги отталкивались от пола, перекручиваясь в воздухе. Со свайпа перешел на бочку – тело с прижатыми к груди руками и коленями перекатывалось с бока на спину и обратно. После бочки снова разогнался в свайп и встал на одну руку, прокрутившись на ней два раза, – вышла крутая свеча.
– Слабо? – бросил он Урлову, бодро приземлившись на ноги.
Тот усмехнулся и повторил, проделав все в точности, как Димон, и даже закрутив свечу не на два, а на два с половиной оборота. Димон напрягся – он понял, что недооценил силы противника, посчитав его окончательно сдавшимся. И он утвердился в своих опасениях, когда Урлов заделал свою комбинацию – флай-гель-трэк-хэдспин. «Полный улет! – пронеслось по залу. – Пять оборотов на кумполе!» Для Димона личным рекордом было четыре, и он всегда страстно завидовал приколистам, которые, крутясь на голове, могли к тому же читать газету или жевать бутерброды.
Однако выхода не было – задача была поставлена, и он скорее бы сломал себе шею, чем отказался от спора. Поправив шапочку, Димон на счастье коснулся губами колечка и тихо пошептал про себя молитву. Только бы ты пришла, только бы пришла!
Флай и гель плавно перешли друг в друга, и Димон уже начал заходить на трэк, когда, случайно взглянув в сторону Урлова, увидел блеснувшее в глазах соперника злорадство. Что-то не так, мгновенно понял он, докрутив вместо трэка еще один гелик. Где-то он допустил ошибку, что-то не отследил. Значит, придется проделать все снова, хотя последний виток гелика дался ему с трудом – силы были на исходе. Что же он делает неправильно? Где главный затык?
Он начал сначала, стараясь сделать каждое движение идеальным – прямые ноги, сильные, резкие махи… Скорость постепенно нарастала, ноги взлетали все выше, повороты стали круче, и улыбка с лица Урлова начала медленно сползать. Может, в этом все и дело, в темпе? Наверняка – чтобы как следует раскрутиться на голове, надо зайти на хэдспин с хорошей скоростью, значит, разогнаться надо даже не на трэке, а уже на геликах, а это получится только при сильных, резких махах почти прямыми ногами – вот так, как он и делает сейчас.
«Ага! Получилось!» – еще даже не перейдя на хэдспин, Димон понял, что победа близка. Одно движение, и он уже крутится на голове, вместе с залом считая обороты. Раз! – взгляд зафиксировался на висящих напротив сцены часах. Два! – снова часы, сколько там осталось минут? Три! – трудно понять, что к чему, если рассматриваешь часы вверх ногами. Четыре! – кажется, обе стрелки уже около шести. Пять! – нет, не у шести, это же двенадцать!
Придет или не придет?
Шесть! – это на один оборот больше, чем у Витька, но можно же и еще крутиться! Эх, если бы у него был шлем! В шапочке, хоть она и на специальной подкладке, все-таки больно. Завершая последний виток, Димон, дурачась, резко выбросил сомкнутые ноги вверх – и неожиданно для него самого вышел отличный «гвоздь» – сложнейший элемент, который у него никогда раньше не получался.
Публика неистовствовала, но Урлов не сдавался. Последовало еще несколько связок – теперь соперники боролись на равных, и цепочка все еще вилась золотой змейкой по стойке бара. Деласал – гелик – свайп – тартл… Гель – свайп – свеча…
Противоборство на сцене достигло кульминации. Парни, исчерпав свою фантазию и поняв, что в связках им друг друга не перебороть, начали, как и тогда в школе, крутить свайпы. Они делали это одновременно, и, подбадривая соперников, публика снова принялась считать вслух:
– Раз, два, три…
К счету «тринадцать» стало видно, что оба танцора устали и находятся на пределе своих сил. Потемневшие лица лоснились от пота, под мышками темнели влажные круги.
– Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать…
Есть! Рубикон перейден! Прошлый раз результат Димона застыл на этой отметке, и теперь он несколько суеверно боялся этой цифры. Но нет, он сделал и шестнадцать, и семнадцать, и теперь ясно, что можно бороться и дальше. Сквозь стекающий на глаза пот он посмотрел на Витька – их взгляды скрестились, и ненависти в глазах бывшего лучшего друга хватило бы, чтобы отравить большой город.
– Восемнадцать… Девятнадцать… Двадцать…
Если бы кто-нибудь когда-нибудь подсчитывал мировые рекорды в свайпах, оба парня сейчас побили бы их все. Но молодой и едва только крепнущий сумасшедший танец брейк-данс еще не оброс именами, судьями, результатами и официальными институтами, еще не растиражировался на соревнованиях и в шоу. И главным рекордом для парней было победить самих себя.
На двадцать первом свайпе у Димона начало сводить мышцы. Невероятная боль стянула плечи, развернула его и выгнула так, что он больше не мог пошевелиться. Неужели все? Неужели победа останется за Урловым?! Нет, ни за что! Пусть уж лучше он сдохнет сейчас, чем проиграет самый важный в своей жизни спор!
Следующий поворот Димон выполнял уже на автопилоте. Он ничего не видел и не слышал, даже музыки, он просто какими-то немыслимыми, отчаянными усилиями подкинул тело, перекрутил его, взмахнув ногами, опустившись уже не на обе сразу, а поочередно на левую, потом на правую, и оттого его снесло в сторону.
Но Урлов не отставал. Видно, и для него этот спор много значил – наверное, много больше, чем просто золотая цепочка.
«Мне не победить его, – вдруг понял Димон. – Мне никогда не победить его вот так, на свайпах. Бычара, он сильнее и выносливее меня, потому что всегда больше пахал. А я только развлекался…» Он корил, ругал себя за беспечность в тренировках, за ленцу, которая сейчас так подводила его.
Но нет, он не мог с этим смириться, какая разница, что было раньше! Важно, что происходит теперь. А теперь Димон чувствовал, что в нем зажглась новая неугомонная сила, и она зависит не от мышц, а от духа, а дух его сегодня неукротим.
Как в замедленной съемке он увидел, что тело его, вскинутое в последнем отчаянном рывке, крутанулось в воздухе, но ноги не опустились, как обычно, на пол, а взмыли еще выше и с силой развернулись у него над головой. Позвоночник перекрутился так, что он вскрикнул от боли и рухнул на пол – и это был конец импровизированного баттла.
– Эйртвист! – выдохнул зал. – Эйртвист!
Даже не глядя на Урлова, Димон знал, что выиграл. Разве сможет Витек повторить этот чумовой элемент? Для этого надо быть либо гением, либо сумасшедшим, либо влюбленным, а его соперник – всего лишь обычный би-бой.
Димон повернул голову, открыл глаза и увидел на другом конце сцены такое же распластанное тело – это был Витек, его грудь тяжело вздымалась, по щекам, мешаясь со слезами, на пол стекали струйки воды, которую кто-то выливал на него из бутылки.
Димон пришел в себя только за столиком с банкой в руках. Он не помнил, как тут очутился, но чувствовал себя уже гораздо лучше – настолько, насколько можно после того, как по тебе пройдутся бульдозером. Мышцы, все до одной, ломило и тянуло, кости казались мягкими, руки и ноги – чужими, но душа ликовала – он выиграл! Он первый раз в жизни сделал эйртвист!
– Подавись! – прошипел Витек, проходя мимо. – Мы еще с тобой встретимся! Ты мне еще заплатишь! В сто раз больше заплатишь!
Димон не слушал его. Он осторожно снял с себя драгоценности и бережно спрятал во внутренний карман куртки. Урлов не стоит таких денег! А потом Димон допил газировку – не пропадать же добру.
Глава 21. Кто кого купил
Они пришли втроем – три сестры, непохожие близняшки, но Димон не увидел никого и ничего, кроме единственной в мире девочки, на которую мог смотреть, не уставая. Пришла, она пришла!
– Я ждал тебя! Я так боялся, что ты не придешь! – сказал Димон – или ему только показалось, что он это сказал?
– Я пришла, – ответила Тина – или ей только показалось, что она произнесла это вслух?
Во всяком случае, окружающие не услышали ни одного слова, зато с первого взгляда всем стало понятно, что происходит между двумя замершими друг напротив друга подростками – хотя те еще сами не разгадали своих чувств.
– Похоже, тут все гораздо серьезнее, – пробормотала Марфа, едва только девочки присели за столик Димона.
– А вот сейчас мы это и проверим! – кивнула старшая.
После удачной сделки с Урловым настроение сестер было превосходным, и Аглая решила без лишних церемоний сразу брать быка за рога.
– Послушай-ка, как ты относишься к золотым украшениям? – нарушая идиллию, громко спросила старшая.
– А ты? – с трудом оторвав взгляд от Тины, неожиданно обратился к Аглае Димон. – Ты сама как к ним относишься?
– Я? – на мгновение растерялась та. – Да нормально. – Она пожала плечами, гадая, почему он спрашивает об этом. Однако тут же собравшись, снова перешла в наступление. – А что бы ты сказал, если бы я предложила тебе кое-что? Не бесплатно, конечно.
– У меня есть идея получше, – усмехнувшись, парировал Димон. – Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе вот это? – и он выудил из кармана цепочку.
Аглаю непросто было ввести в замешательство, однако это был тот самый случай.
– Что это? – уставилась она на блестящую нить, повисшую на пальцах Димона. – Откуда?
– От верблюда, – серьезно ответил тот, перекидывая вещицу через стол. – Это твоя, верно? Получай обратно! Сделка отменяется.
– Как это? – «непробиваемая» Аглая выглядела ошеломленной. Она рассматривала цепочку, как будто видела ее в первый раз. Потом прижала к груди и жалобно проговорила: – Я ничего не понимаю!
– И не надо, – Димон искренне наслаждался ситуацией. – А ты ничего не теряла? – обратился он к Марфе. – А то я сегодня дежурный в бюро находок.
– Вообще-то… – начала Марфа и тихо ахнула, когда перед ней на столе появилась пара сережек. – Ой, мои лапочки! Мои заиньки! Вернулись! А я уже навсегда распрощалась с вами. Откуда вы взялись?
– С неба свалились, – серьезно объяснил Димон, доставая из кармана кольцо. – Поздоровайся с мамочкой! – промурлыкал он, подтолкнув кольцо к сережкам.
От девчоночьих вздохов и ахов на душе у него потеплело. Довольный, он нащупал под столом руку Тины. Нежные пальцы слегка вздрогнули и замерли, жаркая волна пробежала по телу Димона. Он поднялся из-за стола и потянул Тину за собой.
– Мы пошли! – помахал он сестрам на прощание. – Пока!
Они двинулись к двери, и, прежде чем обескураженные девочки успели хоть что-то сказать, парочка скрылась из виду.
– Счастливые! – пробормотала им вслед Аглая.
– Мы тоже счастливые, – возразила Марфа, вдевая в уши сережки и любуясь колечком. – По крайней мере лично я. Драгоценности вернулись, скоро Вовик со Светляком подтянутся – чего еще надо! А Димон-то, Димон! Удивил! Интересно, как это ему с Урловым удалось договориться? Или он его просто ограбил? Похоже, пацан по-настоящему запал на Тинку. И похоже, он еще не окончательно пропащий…
– Похоже на то… Мы его явно недооценили… – Никогда еще Аглая не казалась такой растерянной.
– Да не переживай ты так! Что бы там ни было раньше, он на нас, похоже, зла не держит!
– Я чувствую себя такой дурой! – пожаловалась Аглая.
– Это тебе только на пользу, – хихикнула сестра. – И не завидуй им, Лайка! У тебя со Светляком разве не так?
– Не знаю, – уныло вздохнула Аглая. – Я теперь ничего не знаю!
– Вот это да! Первый раз слышу, что ты чего-то не знаешь! Растешь на глазах! – фыркнула Марфа.
Глава 22. Прогулка на небесах
– Куда мы? – тихо спросила Тина. Крепко прижавшись друг к другу, они стояли в переполненном вагоне метро. Парень обнимал девочку, голова его кружилась – то ли от духоты, то ли от того, что Тина была рядом… Он хотел ответить, но в этот момент голос диктора мелодично и бесстрастно объявил:
– Станция «Октябрьская». Переход на Калужско-Рижскую линию.
Сердце Димона сжалось – где же она будет в октябре? Ведь она уже скоро уедет… И как пусто станет в Москве без нее! И что, интересно, дальше – Калуга и Рига или Плес? И где это вообще – Плес? Ему вдруг безумно захотелось открыть атлас и найти на карте единственную на Земле точку, где сосредоточилось все самое важное в жизни и куда, что бы с ним ни произошло, будет вечно стремиться его сердце… Он молил о чуде, каясь во всех своих прошедших, а заодно и будущих грехах, но не знал, какого чуда он хочет.
На «Парке культуры» толпа снова сжала их так, что было трудно вздохнуть. Побитые ребра заныли, но Димон вдруг вспомнил о румбе, которую Тина подарила ему в клубе, и ему так страстно захотелось снова танцевать с ней, что ноги сами собой задвигались.
– Молодой человек! Вы мне ногу отдавили! – грозно гаркнул скрипучий старческий голос. Тина хихикнула, а Димон, пробормотав «Извините!», замер, боясь вздохнуть.
– Куда мы? – повторила Тина.
– Скоро узнаешь! – честно говоря, он и сам не знал, куда везет ее. Он вдруг подумал – а может, им просто кататься вот так, по Кольцевой, до конца жизни?
На «Киевской» толпа стала еще гуще, теперь Димон совершенно не мог пошевелиться. То и дело хотелось зашипеть от боли – когда чей-то локоть или сумка попадали по больному месту, – а после сегодняшнего баттла больным местом стало все тело. Но все равно он был на верху блаженства – Тина стояла рядом, смотрела на него снизу вверх.
– Вы выходите? – спросил женский голос.
– А? Что? – ничего не понимая, он оглянулся, и это было единственное движение, на которое он был сейчас способен.
– Выходите на «Краснопресненской»? – переспросили его, но он опустил взгляд, увидел пушистый рыжий затылок и снова забыл обо всем на свете.
Поезд затормозил, их прижало друг к другу еще сильнее, теперь он ощущал, как быстро под тонкой блузкой колотится девичье сердце.
– Да дайте же, наконец, выйти! – Недовольная тучная дама локтями прокладывала себе дорогу, она вот-вот грозила разбросать их в разные стороны, оторвать друг от друга, – и тогда он, не раздумывая, приподнял Тину и вынес из вагона. Взявшись за руки и прижавшись друг к другу, они поддались людскому потоку, понесшему их к эскалатору.
– Так и надо говорить, что выходите! – несся им вслед недовольный голос. – Совсем от любви очумели! Штрафовать таких надо!
Говорить? Димон нахмурился. Он вдруг понял, что совершенно не хочет говорить. Да и нет таких слов, которые могли бы описать то, что с ним сейчас творилось!
Тина тоже молчала, и это не было странным – наоборот, чем дольше они молчали, тем лучше, казалось, понимали друг друга.
– Теперь ясно, куда мы? – спросил он.
– Ясно. Развлекать зверей.
Не сговариваясь, они направились в зоопарк, по дороге остановившись у ларька с мороженым.
– Я знаю, какое ты хочешь, – сказал Димон.
– Какое? – спросила Тина.
– Шоколадный рожок, – сказал он, показывая на картинку на витрине.
– Гений! – восхитилась она. – А давай угадаю твое любимое?
– Ну и? – он внимательно посмотрел на нее.
– Шоколадный рожок! – хихикнула она, ткнув пальцем в ту же картинку.
– Ты тоже гений, – похвалил он, выуживая из кармана кучу мелочи.
Хватило только на одну порцию, и они стали откусывать по очереди, стараясь оставить друг другу как можно больше шоколада.
Они выключили мобильники и остались в своем мире одни. Они переходили от клетки к клетке, и звери и птицы поворачивали головы в их сторону, глаза понимающе блестели. Димон весело болтал и говорил какие-то глупости, Тина смеялась и что-то отвечала, но все это была другая, внешняя, ненастоящая жизнь, маска, которую они надели для окружающих. А настоящая жизнь сосредоточилась во взглядах, которыми они внезапно перестреливались, сражая друг друга наповал; в движениях переплетенных пальцев, которые словно пронзало током; в неожиданных, случайных прикосновениях друг к другу, после которых на коже словно оставался ожог. Почему-то Димон не мог так же свободно обнять Тину, как это было в метро, – здесь, на свежем воздухе, он чувствовал робость и неуверенность. И еще одно мучило его, отравляло чудесные минуты – Тина упорно называла его Витей, и он не представлял, как объяснить ей произошедшую путаницу.
Они не знали, сколько раз обошли весь зоопарк вокруг, но, наверное, они гуляли уже долго, потому что солнце переместилось на другую сторону небосвода, тени развернулись на восток и начали расти, и ноги гудели, как после долгой тренировки, и звери привыкли к ним и доверчиво подходили к загородкам, подставляя под пальцы теплые, мягкие морды.
Они добрели до укромного тенистого уголка, нашли пустую скамейку, радостно плюхнулись на нее, раскинув в стороны руки и ноги.
– Две большие морские звезды, – вспомнил Димон, блаженно улыбаясь.
– Пить хочется! – Тина облизнула губы и вздохнула. – А денег не осталось.
– Погоди. – Он снова принялся рыться в карманах и – о чудо! – нашел несколько монеток. Уже не сомневаясь, что в этот день сбываются все мечты, Димон вскочил и почти бегом направился к ближайшему магазинчику. И – снова чудо! – он оказался прав – мелочи хватило ровно на одну банку газировки.
– Получай! – он кинул холодную, запотевшую, вынутую прямо из холодильника банку Тине, она поймала и со стоном наслаждения сделала глоток. На этот раз Димон сел чуть-чуть поближе, их разделяло теперь совсем небольшое расстояние, ее волосы нежно щекотали ему плечо и щеку.
– Теперь ты. – Она протянула банку Димону и тоже немного придвинулась к нему, слегка коснувшись плечом. Тот на секунду замер, а потом отхлебнул, чувствуя вкус ее губ.
– Эй, мне оставь хоть немножко! – Она ткнула его кулаком в бок, протянула руку, и он вложил туда банку, чуть-чуть задержав девичьи пальцы в своих. Не отрывая от него взгляда, Тина сделала два маленьких глотка и вернула ему банку, и он снова отхлебнул, поставив на этот раз банку между ними. Не спуская с него глаз, она вытащила единственную разделявшую их преграду, допила, швырнула в урну. В ее глазах метнулось смятение, она как будто молила о чем-то, и он вдруг понял ее просьбу и придвинулся совсем близко, так, что ее уже слегка порозовевшая от целого для прогулки на солнце нога коснулась его штанины.
– Мне надоело целоваться с банкой, – пробормотал он, осторожно кладя одну руку Тине на плечо, а другой притягивая к себе ее голову.
Она поддалась и потянулась к нему, и тогда, не в силах больше сдерживаться, он осторожно прильнул к полуоткрытым, нежным и ароматным, как лепестки роз, губам.
Время остановилось.
Посетителей становилось все меньше, и наконец они остались в парке одни. Не в силах разжать объятия, они сидели все на той же скамейке, где их и нашла толстая добродушная сторожиха.
– Все, ребятки, закрываемся. – Женщина сочувственно покачала головой. – Зверям спать пора. Да и вам тоже!
– Куда теперь? – спросила Тина. Рука ее лежала у Димона на плечах и перебирала его волосы.
– Не знаю, – промурлыкал Димон. – Мне все равно.
– Надо позвонить домой, – вздохнула Тина. – Сестры, наверное, с ума сходят.
Она вытащила телефон, но так и не смогла дозвониться до сестер. Домашний номер тоже не отвечал, и Тина забеспокоилась.
– Странно, где же они, – бормотала она, снова и снова нажимая на кнопки.
– Поехали, проверим, – предложил Димон, и, обнявшись, они направилась к метро.
Они вошли в квартиру, окликнули сестер – ответом была тишина и темнота.
– Мы одни! – они обменялись восторженно-испуганными взглядами и, как подхваченные ветром, бросились навстречу друг к другу.
Отчаянные, взахлеб, поцелуи длились бы бесконечно, но хлопнула соседская дверь, и, словно застигнутые на месте преступления, они разлетелись в разные стороны и теперь смущенные, раскрасневшиеся молча стояли в разных концах прихожей.
– Я пойду на кухню, что-нибудь приготовлю, – прошептал Димон.
– Хорошо, – Тина дрожащей рукой поправила растрепавшиеся волосы.
Усевшись на диван, она включила телевизор, но на экран не смотрела, вслушиваясь в стук и грохот на кухне и гадая, чем там занимается Димон. Вот он открыл холодильник, вот поставил что-то на плиту, зажег газ… Интересно, хорошо ли он готовит? И чем собирается ее кормить? Но об этом Тина думала уже в полудреме – усталость взяла свое, она свернулась калачиком и заснула.
Сон девочки был спокоен, она дышала ровно и глубоко – давно уже так не спала, наверное, с самого приезда в Москву. Ей снился Димон (во сне она называла его Витей), он стоял перед ней таким, каким был сегодня – в темно-синих джинсах, темных кедах, светлой футболке, куртке – он улыбался и что-то говорил. Она силилась разобрать его слова, но ей не удавалось, потому что воздух вокруг был плотным, как вода. Она смотрела на его губы, они шевелились, как два смешных новорожденных розовых животных, красивые, нежные, самые редкие звери на свете, ей хотелось потрогать их и погладить, прижаться к ним своими губами, защитить… «Витя! – прошептала она во сне. – Витя!» И тут вдруг слой воды между ней и Димоном стал уменьшаться, розовые животные на секунду замерли, прекратив свою игру, а потом сложили новые слова, и теперь она отчетливо услышала их.
– Я тебя люблю! – донеслось до нее.
Резко, как от толчка, она открыла глаза – рядом с ней стоял Димон – в темно-синих джинсах, темных кедах, светлой футболке.
– Я тебя люблю, – шептали его губы.
И она ответила – вначале глазами, потом улыбкой и только потом – милым, счастливым голосом:
– И я тебя!
Читать бесплатно другие книги:
