Опасный горец Грант Донна

Глава 20

Лукан внимательно наблюдал за Карой. Его не обмануло то, как она перевела разговор на Дейрдру и Воителей. Кара не готова упоминать о своих магических способностях, но, хочет она того или нет, скоро ей придется говорить о них. Слишком многое для них поставлено на карту, чтобы оказаться не подготовленными к какой-нибудь неожиданности.

Он оторвал кусочек жареной оленины от своего куска и отдал ей. Она улыбнулась и охотно пожевала вкусную снедь. Завтра им придется снова охотиться и рыбачить, поскольку мясо уже почти закончилось. А теперь, когда прибавился еще один рот, придется охотиться каждый день.

— Ты сказал, что дал другим знать, что встретил меня, — напомнил Лукан Гэлену. — Как они узнают, где тебя найти?

— Я оставил метку на одном из самых старых дубов в лесу, сообщая им, что направляюсь на запад. Они придут сюда.

— Если придут, — добавил Куин.

Гэлен откусил кусок овсяной лепешки и с удовольствием проглотил, прежде чем ответить.

— Я покидаю лес только по очень важному случаю. Они придут.

Фэллон поставил бутылку с вином, плеснув щедрую порцию в свой кубок.

— Думаю, куда более важный вопрос, придут ли они вовремя?

Тут Лукан был с ним полностью согласен.

— Будем сегодня по очереди нести дежурство.

Куин кивнул.

— Нам надо выработать план, — предложил Фэллон.

В последние дни Лукан стал замечать в Фэллоне перемену. Он по-прежнему пил, но уже не так много. Взгляд стал более осмысленным, в голос вернулись те непререкаемые нотки, которые так ненавидел Лукан в юности. Сейчас, однако, он был им только рад.

— Согласен, — сказал Лукан. — Ты что-нибудь придумал?

Фэллон встретился с ним взглядом.

— Мы знаем наш замок как свои пять пальцев. Предлагаю обратить это в свое преимущество.

Лукан глубоко вдохнул, готовый сражаться.

— Отличная идея.

Прямо как прежний Фэллон. Лукан бросил взгляд на Куина и увидел, что тот с интересом наблюдает за старшим братом. Тот поднял свой кубок, отсалютовав Куину.

— Может, нам и не удастся уничтожить незваных гостей, но мы можем расставить ловушки, — сказал Фэллон. — Это задержит и Воителей, и вирранов на какое-то время, пока им не удастся выбраться.

— А вы тем временем атакуете остальных, которым удалось проскочить, — заметила Кара. — Тут так много мест, где можно расставить ловушки, и не только в замке, но и вокруг него.

Лукан широко улыбнулся Каре.

— Хорошее предложение.

Фэллон, Куин и Гэлен стали обсуждать план обороны замка, а Лукан повернул Карино лицо к себе. Она заморгала и сделала попытку улыбнуться, но он видел, как она нервничает.

— Я разузнаю для тебя все, что должен знать друид. Мы справимся.

Она взяла его руку в свои.

— Если бы мама была жива, она бы научила меня обычаям драу. И сейчас я вполне могла бы быть драу.

— Ты этого не знаешь. Гадать, что будет, а чего не будет, бессмысленно, только лишняя головная боль.

— И ты мне поможешь?

Он пожал плечами.

— Да, наверное. Я это неплохо умею.

Наконец-то она улыбнулась по-настоящему.

— А ты самоуверен, да?

— Ни капельки. — К его радости, она усмехнулась, но тут же вновь посерьезнела. Улыбка исчезла, и она отвела глаза.

— Мне надо убрать посуду.

Лукан не дал ей встать.

— Кара.

— Со мной все хорошо, — заверила она его и погладила по щеке. — Вы тут пока поговорите, а я наведу порядок на кухне.

Он отпустил ее собирать теперь уже пустые деревянные блюда и взглядом проводил из зала. Когда повернулся, то встретился с тремя парами устремленных на него глаз.

— Как она? — спросил Фэллон. — Теперь, когда ты здесь, ей, кажется, получше.

Куин покачал головой.

— Она побледнела как смерть, когда увидела, что растение умирает. Никакие наши слова не могли успокоить ее, а потом она просто сидела и смотрела на свои руки.

— Никогда не чувствовал себя таким беспомощным, — признался Фэллон. — Это было ужасно.

Кара стала частью их семьи, хочет она того или нет. Лукан был рад, что братья приняли ее так легко. Его чувства к Каре росли с каждым днем, и он хотел, чтобы она оставалась с ним. Всегда.

— Она напугана, — сказал Лукан, — как был бы напуган любой из нас на ее месте. Мы ничего не знаем о друидах, но теперь, когда Гэлен здесь, может, ему удастся преодолеть часть ее страхов.

Гэлен пожал плечами.

— Я расскажу ей все, что знаю, но слова не помогут ей понять, какой магией она владеет.

— Ты уверен, что единственный путь, с помощью которого она может стать драу, это ритуал кровопускания?

— Уверен. Это делается во время полнолуния в восемнадцатилетие друида. Этот обряд — знаменательное событие, но теперь, когда Дейрдре охотится на них, ритуалы, как мне говорили, держатся в тайне, и мало кто о них знает.

— А ты знаком с кем-нибудь из драу? — поинтересовался Фэллон.

Гэлен коротко кивнул.

— Встречал нескольких в подземелье Дейрдры, но, насколько мне известно, никому из них не удалось сбежать.

— Друиды исповедуют язычество, как и в прежние времена, — заметил Куин. — Если бы кто-нибудь узнал о них, их бы сожгли на костре как ведьм. К какой бы ветви ни принадлежали друиды, все они прячутся, и не только от Дейрдры.

— Согласен, — сказал Гэлен. — Обычаи и традиции друидов впитываются ими с молоком матери. Вот как Карина магия, к примеру. Она не сможет избавиться от нее, даже если захочет. Это часть ее.

Лукан бросил взгляд в сторону дверного проема, ведущего в кухню.

— Как и наши духи — часть нас.

— Это уж точно, — буркнул Фэллон.

Лукан сидел, сжимая и разжимая руки. Каре нужен друид, кто-то, кто научит ее древним обычаям и поможет постичь собственную магию. Беда в том что у них нет времени на поиски друида.

— Не знаю, — неожиданно проговорил Гэлен, углубленный в собственные мысли.

Лукан взглянул на него и нахмурился.

— Чего ты не знаешь?

— Сумею ли вовремя отыскать друида.

Лукан вскинул бровь.

— Как ты догадался, о чем я думаю?

Гэлен пожал плечами.

— Не обязательно уметь читать мысли, чтобы понять это. Хватит одного взгляда на тебя, чтобы сообразить, что ты думаешь о Каре. А поскольку Кара расстроена из-за своей магии, следующим логическим заключением будет, что ты думаешь, как бы найти друида и привести сюда.

Куин фыркнул. Фэллон покачал головой и поднес кубок с вином к губам. Лукан не знал, верить ли Гэлену, или он все же обладает способностью читать чужие мысли.

Лукан решил пока не углубляться в это.

— Ты знаешь, где можно найти кого-то из друидов, верно?

— Пожалуй, — признался Гэлен. — Но это было лет десять назад или даже больше. Скорее всего они уже куда-то переехали. Если переживем нападение Дейрдры, я отведу вас с Карой к ним.

Лукан не был уверен, что Кара сможет ждать так долго.

— А пока расскажи Каре и нам все, что знаешь о друидах.

— И о маи, и о драу, — добавил Фэллон.

Гэлен коротко кивнул.

— Попробую.

Лукан подался вперед.

— Ты много знаешь о нас, Шоу. Пожалуй, пора тебе рассказать нам о себе.

Гэлен усмехнулся, во взгляде его не было ни капли гнева.

— Я не отличаюсь от вас.

— Позволю себе не согласиться, — заявил Куин.

— Какой в тебе дух? — спросил Лукан. — Когда мы дрались, ты сделался темно-зеленым. Это значит, что тебе легко оставаться невидимым среди лесной зелени.

Гэлен кивнул.

— Это одна из причин, почему я живу в лесу.

— Твой дух, — напомнил Фэллон.

Гэлен отвел глаза.

— Айсволд. Дух ловкачества.

Лукан поскреб подбородок. Дух ловкачества… Это что-то новое. Какими же способностями он обладает?

— А твоя семья? Твой клан?

— Я оставил его.

Всего три слова, но Лукан услышал в них гнев и отчаяние.

— Дейрдре уничтожила и другие кланы, помимо нашего? — пожелал знать Куин.

Гэлен покачал головой:

— Нет, насколько мне известно. Мой, во всяком случае, не тронули. Меня схватили, когда я отправился поохотиться.

— Ты вернулся к ним. — Фэллон уставился на свою бутылку, обхватив пальцами горлышко.

Гэлен зажмурился, посидел так немного, потом открыл глаза.

— Да. Я хотел удостовериться, что они невредимы. Убедившись, что с мамой и отцом все хорошо, я сразу ушел.

— Из того, что я видел, ты можешь управлять своим духом, — заметил Лукан.

— Мне понадобилось немало времени, чтобы научиться этому. Я держался леса, прятался в деревьях.

Куин поднялся и подошел к огню. Присел перед ним на корточки и пошевелил поленья.

— А мы какое-то время прятались в горах.

— По крайней мере вы были вместе.

Лукан кивнул. Да, по крайней мере они не разлучались. Он не мог представить, как бы прошел через все испытания в одиночку. И посмотрел на Гэлена с большим уважением. Лукан все еще не доверял ему полностью, но не мог не признать, что мужество Гэлена его восхищает. И что, несмотря на все свои сомнения, ему нравится Гэлен.

Краем глаза он заметил Кару, направляющуюся из кухни к лестнице. Она держала голову опущенной и двигалась быстро. Не хотела, чтобы ее увидели. Он пошел было за ней, но потом подумал, что ей, возможно, нужно время, чтобы побыть наедине с собой. Больше она не убежит. Она знает, что самое безопасное место для нее — рядом с ним.

Кара облегченно выдохнула оттого, что прошла незамеченной и никто ее не остановил. Она задержалась, чтобы зажечь свечу, которую взяла с собой. Но в дверях своей комнаты резко остановилась, увидев сине-зелено-черный плед, плед Маклаудов, которым было занавешено окно.

Должно быть, Лукан повесил его сегодня утром. Она улыбнулась и подошла к окну. Пробежала ладонью по толстой шерсти, в который раз изумляясь Лукану. Он уже столько раз удивлял ее.

Кара поставила свечу и развела в очаге огонь из недавно принесенной и аккуратно сложенной охапки дров. Нет сомнений, Лукан позаботился и об этом.

Помимо воли она улыбнулась. Когда-то, когда она была еще девчонкой, она мечтала о муже и детях, но эта мечта оказалась недолговечной. Скоро она поняла, что мужчины клана Макклур смотрят на нее иначе, чем на других женщин своего клана. Пусть ей и позволили жить в клане, но она для них никогда не была своей.

Потому-то и решила она стать монашкой. Немаловажным свидетельством в пользу этого решения было и то, что в монастыре она чувствовала себя в безопасности. Она думала, что Господь и святыни защитят ее от зла. Как же она ошибалась! Ошибалась во многом.

Теперь, вкусив страсти, приняв Лукана в свое тело, она не могла думать ни о чем другом, кроме как оставаться с ним рядом. Глупая мечта, она понимает это, но ничего не может с собой поделать. Их жизни связаны навеки, и не только потому, что он спас ее от смерти в тот первый день. Это чувство гораздо глубже.

Любовь…

Кара опустилась на пол и села перед очагом. Подняла руки и начала расплетать косу и разделять волосы пальцами. Потом стала расчесывать длинные пряди. И думать о Лукане.

Мысли ее все время вертелись вокруг бессмертного горца. Она устремила взгляд на оранжево-красные языки пламени и вздохнула. Может, их жизни и переплелись, но им суждено разлучиться. Если Дейрдре в конце концов схватит ее, она умрет, а ее возлюбленный будет жить вечно.

Но нельзя отрицать тех глубоких чувств, которые вызывает в ней Лукан. Чувств, которых она никогда не испытывала ни к кому другому. Они пугают ее, но в то же время дают ей силы и влекут ближе к нему.

До нее донесся легкий аромат сандалового дерева. Подняв взгляд к двери, она увидела там Лукана. Он стоял, опустив руки, не отрывая от нее глаз.

— Ты такая красивая.

Она улыбнулась на его комплимент:

— Как и ты.

— Нет, — покачал он головой. — Это женщины красивы. Мужчины есть мужчины. Зачем им красота?

— Позволь с тобой не согласиться. Я вижу перед собой мужчину, обладающего силой, мощью и магией. Мужчину с бугрящимися мускулами и очень приятным глазу телом. Мужчину с сине-зелеными глазами и ртом, который творит со мной нечто невообразимое. Нечто восхитительное и греховное.

— Столько достоинств? — Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.

— И даже больше.

— Больше? Что же еще?

Она улыбнулась дразнящему блеску его глаз.

— Рассказать?

— О да.

Она отложила гребень и закусила губу, когда он подошел к ней, опустился рядом и стал ждать.

Кара протянула руку и дотронулась до медальона, висящего у него на шее. Обвела пальцем голову грифона и открытый клюв.

— Я нахожу это очень красивым. Грифон. Кельтское животное, символизирующее равновесие между добром и злом.

— В самом деле? — От уголков его зеленых глаз разбежались крошечные морщинки.

— Ах, но ведь ты уже знал это. Скажи мне, Лукан Маклауд, почему ты носишь этот медальон?

Он пожал плечами:

— Каждому мужчине в моей семье лэрд дарил медальон.

— Твой выбрал для тебя отец?

— Нет. Мама. Она выбрала медальоны для всех своих сыновей.

Интересно.

— Думаешь, она знала, что готовит тебе будущее? Что из троих братьев ты будешь тем, кто научится управлять своим духом?

— Может быть. Мама, казалось, знала все на свете.

Голова грифона с обеих сторон медальона завораживала Кару. Горцы знают, что означают древние кельтские символы, поэтому не случайно Лукану подарили грифона.

— У тебя грифон. У Фэллона… вепрь, да?

— Да, — с тихим вздохом отозвался Лукан. — А у Куина волк.

Кара отняла руку от медальона и опустила ее.

— Вепрь означает силу и исцеление, а волк — ум и хитрость.

Лукан прижался ладонью к ее щеке. Она закрыла глаза и прильнула к его руке.

— Кара.

Ее имя лаской слетело с его губ. Она задрожала, но не от холода, а от страсти, которую он в ней пробуждал. Когда она открыла глаза, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. Она увидела в его глазах золотистые крапинки, но помимо этого увидела что-то еще, что-то такое, отчего сердце гулко забилось.

— Кара, — повторил он и прижался в поцелуе к ее рту.

Она раскрыла губы навстречу его поцелую. Его вкус пьянил ее, кружил голову сильнее любого вина. Она встала на колени и обвила его руками за шею. Он слегка повернул голову, углубляя поцелуй.

Возбуждение заиграло в крови. Она надеялась и молилась, чтобы он пришел к ней сегодня ночью. Тело ее жаждало его так сильно, что не описать словами.

Она закончила поцелуй и поднялась. Его напряженный взгляд, потемневший от желания, следил за ней. Восхищение и одобрение засветились в его глазах, когда она стала снимать башмаки и стаскивать чулки. А когда она сняла платье и рубашку, он резко втянул в себя воздух, что сделало ее еще смелее. Холод в комнате не мог проникнуть сквозь жар его глаз, окутывающий ее.

До зуда в руках хотелось ей дотронуться до него, поцеловать и пробежать языком по всему телу. Хотя больше всего хотелось снова взять в руку его мужское естество.

Она облизнула губы, когда он сдернул с себя сапоги. Потом поднялся и стащил через голову тунику. Карины соски затвердели под взглядом Лукана. Восхитительная пульсация, которую она ощущала с самого первого раза, как он дотронулся до нее, вернулась еще сильнее и горячее. Она сжала ноги и резко втянула воздух.

Во рту пересохло, когда он снял бриджи и мощное, твердое возбуждение вырвалось на свободу. Она протянула к нему руку, но Лукан схватил ее за запястье, отвернул от себя и подтолкнул к стене.

— Бог мой, как я хочу тебя, — прошептал он ей на ухо.

От его горячего дыхания по всей ее коже побежали мурашки. Он потерся щекой о ее голову, ртом лаская шею, щетиной слегка царапая кожу. И прижался своей твердой плотью к ее спине.

Грудь Кары набухла, дыхание участилось. Она склонила голову на сторону и застонала, когда рот Лукана сомкнулся у нее на шее. Губы скользнули по коже, язык лизнул теплую плоть. Она затрепетала.