Забудь мое имя! Гринь Анна

Повздыхав еще немного, заставила себя подняться и потащилась в ванную, надеясь, что хотя бы очень горячий душ приведет меня в чувство. Волосы, конечно, потом сушить целый час, уж очень они длинные отросли, но чего не сделаешь?!

Я поймала пальцами кончик собственной косы, стянула резинку, намереваясь распустить волосы. Они приятными волнистыми прядями рассыпались по плечам. Может, не мыть, а так оставить? Но неизвестно, прилично ли выглядят эти космы. Иногда так и хочется взять ножницы и собственноручно откромсать половину, чтобы вели себя смирно. Только бабушка меня замучает нравоучениями.

Включив свет в прихожей, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале, я замерла как вкопанная, вытаращив глаза.

Слов нет. Одни мысли. И те матерные.

– Ну, демон! Получай теперь белку во всей красе!

Из отражения на меня бешено пялилась злая девица с каштаново-рыжими патлами до середины спины.

Когда первый шок миновал, пришлось признать, что то, как я выгляжу, мне очень нравится. Никогда не возникало желания перекрашиваться из своего естественного, золотистого, в более темный оттенок, хотя мама все время уговаривала. Как же она была права!

Лицо осталось прежним, но кожа, по-новому оттененная, перестала быть желтоватой и бледной, оказавшись очень светлой и полупрозрачной, сияющей. Даже мешки под глазами перестали быть столь явно заметными. Глаза, делающие меня похожей на персонаж из мультфильмов, чуть потемнели. Данное природой и родителями, но теперь более яркое мое лицо вдруг показалось удивительно милым. Нет, не красивым. Привлекательным.

– Привет. – Мама выплыла из своей спальни, обвязанная длинным пледом, и прошествовала мимо, направляясь на кухню. Почти завернув за угол, остановилась и придирчиво оценила мой вид, удивленно приподняв бровь.

– Ты перекрасилась? – после секундной паузы спросила она. – Или я просто только сейчас заметила?

– П… перекрасили, – чуть запнувшись, кивнула я в ответ.

– А ничего так, – заметила мама. – Я давно тебе говорила. Кофе будешь, мыха?

– Да, мам.

– Оке-е-ей, – простонала Света, скрываясь на кухне. – Я бутербродов сделаю тоже.

– Спасибо!

– Тим! – через секунду взвыла мама. – Перестань! Сейчас! Сейчас же! Дам! По попе! Больно!

Я хихикнула, прислушиваясь к маминым завываниям и громкому мурлыканью кота. А не надо холодильник открывать. Этот обжорка за кусок колбаски готов продать душу кошачьему дьяволу.

– А! Тим! – хрипло рявкнула Света под грустное басистое «мяу». – Лена! Утихомирь его!

Я усмехнулась и побежала спасать маму. Света обнаружилась стоящей на стуле с батоном колбасы в одной руке и ножом в другой. Тимофей, как заведенный, завывал у ее ног, пытаясь вскочить на стул. Я сграбастала кота за шкирку, получив пару ударов лапой, и выставила за дверь.

– Этого безобразника пора выслать на улицу, чтобы он научился добывать пищу сам, – прошипела мама. – А то он на мне тренируется.

– Ты же его приучила, что коту в нашем доме все можно, – пожала я плечами, заливая кипятком растворимый кофе.

– Он хам и беспредельщик, – выдохнула Света, нарезая колбаску, и уже совершенно другим голосом произнесла: – Кстати, зайка, есть дело.

– Мама, – простонала я, представив, что захочет от меня родительница. Обычно «зайкой» она называет меня перед тем, как что-нибудь поручить.

– Дочь! – прервала меня мама, загнав в ступор этим, не менее диким в нашем общении, словом.

– Мама!

– Да там простое дело, – ныла Света, выставляя передо мной тарелку с бутербродами.

– Какое? – вздохнула я, сдаваясь. С ней же бесполезно спорить. Мама своего в любом случае добьется. Так что лучше согласиться, пока меня не замучили.

– Всего-то и нужно, со мной съездить… – улыбнулась мама.

– Куда? – Вечно из нее все по слову вытаскивать нужно.

– Леночка, это только на несколько дней, – прощебетала мама. – Борис хочет выставить мои работы для друзей. Но не здесь, а в Киеве.

– А я здесь при чем? – Недоумение затопило мой мозг.

– Мне нужна поддержка, – всхлипнула Света.

Чего-чего, а актерского мастерства у мамы не отнять.

– Ладно, – хитро подмигнула я. – Только если ты мне кое-что расскажешь.

– О дорогая, ты наконец-то решила спросить о… – воскликнула мама радостно.

– Свет, ты прозевала, – хмуро перебила я ее. – Тему мальчиков и секса я изучила самостоятельно в двенадцать лет.

– Да? – удивленно глянула мама, подтягивая к себе тарелку с последним бутербродом. – Тогда о чем ты хочешь знать?

– О ком. Расскажи мне об отце, – попросила я и зажмурилась.

Эта тема в семье всегда считалась запретной. Сначала бабушка и дедушка старательно оберегали от мыслей, что у меня должен быть данный представитель рода человеческого. Но проморгали – девочку Леночку просветили об этом в детском саду такие же, как и она, карапузы. После этого я, по словам родственников, неделю всех допрашивала, выискивая сведения не хуже, чем сыщик. Вот только ни бабушка, ни дедушка моего папочку в глаза не видели. Все, что они мне сообщили, так это имя, да и то лишь потому, что оно было записано в моем свидетельстве о рождении.

Волна допросов возобновилась, когда в моей жизни появилась мама, и я перебралась к ней. Расспросы Света принимала в штыки, так что, ничего не добившись, я забросила всякую надежду разобраться. Чуть попозже мама все же порой упоминала об отце, если речь заходила о моей внешности. И я радовалась хоть таким крохам.

Но теперь, когда в моей жизни происходит так много всего непонятного, я просто обязана не только узнать все о папе, но и разыскать его.

– Лена, – проворчала мама.

– Мама!

– Ладно, – вздохнула Света. – Не понимаю, зачем тебе это… но ладно.

Она встала и ушла в свою комнату, но быстро вернулась и протянула мне фотографию. Я жадно впилась в снимок глазами. Обычное летнее фото: совсем юная девушка с длинными русыми косами, в коротенькой светлой юбочке и маечке, а рядом с ней высоченный красавец с завязанными на затылке в хвост каштановыми волосами, в джинсах и белой футболке. Оба сияют улыбками. Снимок весь пропитан легкостью и радостью. Так и представляется жаркое лето, сверкающие брызги воды в фонтанах, стаи голубей, цветы и кислотно-зеленая блестящая трава.

– В тот день мы с подружками решили прогуляться. Погода была чудесная. Я его встретила прямо на улице. Увидела и будто голову потеряла. Влюбилась с первого взгляда. У тебя сейчас почти такой же цвет волос, как у него. Да и глаза. У Леониса тоже глаза были очень зеленые, такие завораживающие…

– Леонис? – переспросила я. – Не Леонид?

– Родители бы не пережили, узнай, что я с каким-то литовцем связалась. – Света пожала плечами. – Им и так долго пришлось переваривать мою беременность.

– Сколько вы встречались? – спросила я, продолжая всматриваться в фотографию.

– Один день, – усмехнулась мама. – И одну ночь.

– Что? – опешила я.

– Да. Эту фотографию кто-то из девочек сделал в тот же день. Потом мы с твоим отцом долго гуляли по городу. Родителей не было дома, и я привела Леониса домой… А наутро он пропал. Даже записки не оставил. Я солгала родным, что он сбежал, узнав о беременности. На самом деле он вообще не мог о ней узнать.

– Ну и ну! – вырвалось у меня. – Мам, ты даешь! Это ж надо!

– Я думала, очень сильно влюбилась, – печально промолвила Света, – потом поняла, что просто очаровалась внешностью. Даже уговаривать себя начала, что это какие-то чары были, приворотные… Глупость. Но…

«Не глупость, – прошептала я мысленно. – Совсем не глупость. Это похоже на мое влечение к Бесу. Понимаю же, что не могу ему нравиться и что он на меня позариться мог только с голодухи. Но слюноотделение при виде демона начинается само собой. Причина его интереса ко мне непонятна. А вот почему мама не устояла перед отцом, ясно. Такой красавец, даже будь он человеком, любую с ума бы свел!»

– Спасибо, мам. – Я встала и искренне поцеловала родительницу в щеку.

– Скажи… – замялась она. – Ты меня осуждаешь?

– Кто я такая, чтобы тебя осуждать? – пожала плечами. – Думаю, окажись я на твоем месте, получилось бы то же самое.

Мама освобожденно улыбнулась:

– Хорошо, Тогда собирайся, в три мы выезжаем.

– Как в три? В три часа дня? – Мои глаза округлились.

– Да.

– А учеба? – скептически уточнила я.

– Ну, придумай что-нибудь, – неопределенно пожала плечами Света.

– Мама! – обиделась я.

Тяжело с ней. Свету совершенно не интересует, чем занимаются окружающие. Если ей что-то нужно, значит, все остальные просто обязаны под нее подстраиваться.

Глядя, как мама выходит из кухни, я допила остывший кофе, выложила в миску Тима остатки колбаски, и под его жадное чавканье потопала к себе, зажав фотографию в руке. После недолгих «придумываний» я вздохнула и набрала номер Ирки.

– Да, – хриплым и сонным басом ответили мне на том конце.

– Ира? – уточнила я на всякий случай.

– Нет, ежик в тумане, – отчеканила подруга, прокашлявшись, и добавила уже нормальным голосом: – Чего тебе надобно, старче?

– Иру-у-усь. Дело есть, – проныла я в трубку.

– Ленка, у тебя крыша съехала? – нежно уточнила моя любимая брюнетка. – У тебя ко мне дело в восемь утра? Я тебя, заразу маленькую, люблю. Но не до такой же степени!

– Ну, Ирусь, – изобразила я рыдания.

– Что надо? – недовольно прокряхтела девушка.

– Мне нужно уехать на пару дней, но я не хочу универ прогуливать, – выдала я на одном дыхании.

– Ленуш. Ты опять? – с угрозой в голосе спросила Ира.

– Но твоя же мама такая милая и добрая, – начала уговоры, уже зная заранее, что дело удастся.

– Ты знаешь, что ты наглая маленькая… – простонала Ира.

– Да.

– И вредная. И назойливая.

– Да! – отчеканила я, как пионер на плацу.

– Ладно, приезжай ко мне, – решила Ира. – Я маме скажу, что тебе справка нужна.

– Хм, подожди секунду. – Я прижала трубку к животу и выглянула в коридор. – Мам, мне нужно к Ире съездить. Я до трех вернусь.

– Я дома целый день, – заметил голос подруги в районе моего пупка. – Выключи громкую связь.

– Лен, просто собери свои вещи сейчас, а мы тебя потом от Иры заберем, – выглянула из мастерской мама с какими-то тряпками в руках.

– Отличная мысль, – обрадовалась я. И добавила уже подруге: – А чего это ты дома? Как же твои занятия?

– Я, в отличие от некоторых, на самом деле болею, – заметила она.

– Ирусь. Как же так? – расстроилась я.

– Да нормально все. Собирайся уже. Жду.

Отключившись, я быстро покидала в дорожную сумку несколько пар джинсов, пять или шесть маек, просто свалив их стопкой, два теплых свитера, запасную пару зимней обуви в пакете, белье, носки, кое-какую косметику – на несколько дней вполне достаточно.

– Мам, все! – крикнула я от двери, уже поворачивая замки. – Сумка в прихожей. Ты решила, что с Тимкой делать?

– Кину родителям, – ответила Света. – Все равно же в ту сторону поедем.

– Он же их объест, – хихикнула я и выскочила из квартиры.

До моей любимой подруги добираться почти через весь город. Долго, но несмотря на это, мы постоянно виделись. До десяти лет жили в одном подъезде, ходили в одну школу. Переезд от бабушки и дедушки к маме ничего не изменил. При первой же возможности мы неслись друг к другу, даже если рассказывать было нечего. А с появлением компьютеров и интернета просиживали днями в аське или где-нибудь еще. Каникулы неизменно проводили вместе, если мама сплавляла меня родственникам.

По какой-то удивительной причине дорога до моего нынешнего дома у подруги занимала меньше времени, чем у меня к ней. Тайна, покрытая мраком.

Дверь мне открыла тетя Оля, приветливо кивнула и крикнула в глубь квартиры:

– Дочь, твоя пропажа явилась!

Я чмокнула женщину в щеку, стягивая с рук перчатки.

– Здрасьте, теть Оль.

– Раздевайся и иди развлекать Иру, а то она с утра мне успела мозг выесть, – хихикнула женщина, приглаживая растрепанные каштановые волосы. – Ты перекрасила волосы?

– Вот решила немного… – Я изобразила руками что-то невразумительное.

– Тебе очень идет, – кивнула Ольга. – Сразу так изменилась. Про линзы мне дочь говорила, но вот про волосы…

– Что волосы? – прохрипела Ирка, показываясь из своей комнаты. – Ох, ты ж е-е-е!.. – выдала подруга, вытаращив на меня глаза, после чего произнесла пару таких фраз, от которых мои уши попытались самостоятельно свернуться в трубочку.

– Наивысшая степень удивления и одобрения, – прокомментировала Ольга.

– Пойдем со мной, мелкая. – Ира сцапала меня за руку и уволокла в комнату.

– Я вам чай сделаю с плюшками! – крикнула Ольга нам вслед. – А потом на работу пойду.

Ирка подтащила меня к окну и долго придирчиво рассматривала, продолжая вставлять не самые печатные словечки между вздохами и междометиями.

– Лен, тебя теперь не узнать, – наконец справилась с удивлением подруга.

– Да только цвет изменился, – пожала плечами. К новой внешности я уже почти привыкла.

– Да нет! Ты не поняла, что ли? – возмутилась Ирка. – Ты просто невероятно изменилась. Чертовски здорово!

– Вот именно… чертовски… – выдавила я и замолчала, глядя, как тетя Оля несет поднос.

Как по волшебству перед нами образовалось легкое льняное облачко салфетки, на нее встали пузатые чашки, чайник, сахарница, сметанники в круглой плетенке, варенье в вазочке и целая гора конфет на блюдце.

– Ешьте, девочки.

– Мам, я ж с такой диетой поправлюсь, – проныла Ира. – Я не Лена. Это ей конфетки лопать полезно, с ее-то фигурой.

– Доча, цыц! – Тетя Оля щелкнула Ирку по носу и кивнула мне. – Мне эта болящая сказала. Про справку я подумаю. Приедешь, там и решим.

– Спасибо большое. – Я улыбнулась и поцеловала женщину в щеку.

– Ушла, – объявила тетя Оля. – У меня дежурство. Ира, поешь. И не сиди весь день за компом.

– Мама!

– Я тебя знаю. – Ольга погрозила дочери пальцем, улыбнулась и вышла из комнаты.

Пару минут мы прислушивались к ее сборам, и только когда за Ольгой хлопнула дверь, одновременно заговорили:

– Я не красилась.

– Она достала.

И посмотрели друг на друга удивленно.

– Хм, ладно, – подумав секунду, решила подруга, взялась за чайник и начала разливать чай.

Мы следили, как горячий и очень крепкий красный чай спиралью закручивается в чашке и как поднимается вверх вкусное облачко пара.

– Как понимать твое заявление? – спросила Ирка наконец.

Стараясь ничего не упустить, я рассказала ей все, что со мной произошло. Ира сейчас единственный человек, кому я могу доверять. Может, она поймет?

– Ленуш, – кашлянув, заметила подруга, когда я закончила свой рассказ, – скажи мне, что ты курила? И почему без меня?

– Ир, правду говорю! – воскликнула я.

– Верю-верю, – весело отозвалась подруга, ожидая, что брошусь на нее с кулаками. – Удивительно, что ты сама не додумалась волосы перекрасить. И так ведь миленькая, но, оказывается, ты просто невероятная милашка.

– Ирка, не ерунди! – прервала я девушку.

– Что «не ерунди» сразу? – опешила подруга. – Я тебе правду говорю, между прочим, а ты…

– Какую правду? – возмутилась я.

– Ты это чего?.. На комплимент нарываешься? – хитро прищурилась Ира. – Сколько тебе, бестолочи мелкой, доказывать, что ты красавица у меня?

– Родная. Это ты красавица, – обиделась я.

– Дурочка! – констатировала Ира ласково.

– Какая из меня красавица? – Я скорчила подруге страшную рожицу. – Кожа да кости. А теперь еще и волосы рыжие.

– Ничего не кости, – вступилась в защиту моего тела подруга. – Вполне нормальная у тебя фигура. Через пару лет в нужных местах нарастет, и мужики с ума будут сходить.

– Ира, – мягко сказала я. – Если у меня и нарастет хоть где-нибудь, то место это называется «пузо».

– Это называется не «пузо», а «эротический животик», – хмыкнула подруга, потирая его ладошкой.

Я раскрыла рот, чтобы возразить, но подруга быстро заткнула его булочкой.

– Ешь и молчи, отращивай грудь! – велела она.

– Для этого не булочки, а капусту есть нужно, – возмутилась я, прожевывая кусок выпечки.

– Ты хоть что-то жуй, иначе все эти вкусности съем я.

И в подтверждение этого Ира развернула фантик и целиком запихнула трюфель в рот.

Мама позвонила, когда мы с Иркой резались в «дурака». За весельем, бесконечной болтовней и беззлобными шуточками мы не заметили, как промелькнуло время. Мама сообщила, что они уже приехали, велела спускаться, а она пока собиралась отнести Тима к бабушке и дедушке.

Расцеловавшись с подругой и получив от нее наказ позвонить, когда вернусь, оделась и выбежала во двор. Маминого нынешнего избранника я видела только раза два или три. Ничем не приметный дяденька то ли пятидесяти, то ли шестидесяти лет – не поймешь, – невысокий и грузный. Именно такие мужики отлично иллюстрируют анекдоты про кошельки на ножках. Машина и водитель Бориски и то значительнее выглядели.

– Здравствуйте, Борис Германович, – скромно поздоровалась я, кивнула водителю и, когда сообразительный парень открыл передо мной дверцу, нырнула в салон. Интересно, он сам по себе такой умный или мама просветила? Хотя, может, и сам. Водителя Бориска вполне мог и под свой автомобиль выбрать. Не машина – крейсер «Аврора». Уж не знаю, как такая махина называется, но явно что-то значительное. Внутри черное мускулистое металлическое тело лоснилось теплой бежевой кожей.

Пока никто не видит, я мурлыкнула и с ногами забралась на сиденье, старательно впитывая плоды трудов системы обогрева. У меня есть с полчаса, прежде чем мама явится. Раньше ее не отпустят. Так что могу пока разглядывать Бориску.

Дядька мне с первого взгляда не понравился, еще тогда, полгода назад, когда мама впервые о нем упомянула. Не то чтобы я была против ее «увлечений», но слишком часто они у нее менялись. Тогда еще подумала, что нежная мамочка про Бориса через пару месяцев забудет, но вот… Исправный мужик отыскался. Смог привязать к себе Свету. Или наоборот. Даже выставку затеял. Пусть и маленькую, у каких-то знакомых дома, но все равно. От прежних дружков только убытки были. Не важно, что моральные.

А дядька совсем неприметный. Лицо никакое, фигура – шар. Из особых примет очечки, дорогое пальто, телефон возле уха и сигаретка в зубах.

Из подъезда выскочила шикарная красотка в летящей светлой шубке с маленьким ридикюлем на плечике. Взметнув блондинистой гривой ухоженных волос, мама поцеловала Бориса в щеку, рассмеялась каким-то его словам и кивнула водителю, приземляясь на сиденье рядом со мной.

– Привет, зайка, – прощебетала родительница.

– Готовы? – уточнил водитель у хозяина, следя, как тот помещается на переднее сидение.

– Поехали уже, – буркнул Борис так, будто ему хотелось отменить всю затею.

Мама потянулась, легким движением стряхивая с себя шубу, и сказала:

– Леночка, тепло. Сними куртку.

Ага. Сейчас. Кому тепло, а кто окоченеет сразу, как только с пуховиком расстанется.

Я покачала головой и, ничего не сказав, пристроилась в уголке, прикрыв глаза, намереваясь изобразить сон. И не заметила, как мгновенно уснула.

– Привет, – недовольно заметил Бес, окидывая меня взглядом.

Комнаты с камином и креслом уже не было. Если это была комната. Сейчас, как и прежде, вокруг клубился черный туман, но я различала только огромную медную ванну и… отмокающего в ней Бестелиона. Над покрытой пеной водной гладью он воздвигался ровно по пояс, но мои уши все равно запылали. Казалось бы… что я там не видела? Но…

– Здрасте, – выдохнула я.

– А лучше момента для визита найти не могла? – отреагировал на мое появление демон.

– Случайно уснула, – ответила я, краснея уже всем лицом. В куртке стало ужасно жарко.

– Хорошие у тебя случайности, – хмыкнул Бес. – Одна другой интереснее. Ладно уж, если явилась, то присаживайся.

– Куда? – удивилась я.

По-хорошему, сесть здесь было не на что.

– Ну, прости. – развел руками недовольный парень. – Откуда ж я мог знать, что ты заявишься как раз в то время, когда я буду принимать ванну.

– Во сне? – уточнила я.

– Это тебе нужно уснуть, чтобы наладить магический канал, – усмехнулся Бес. – Для меня все проще. Это же моя родная сила. Плюс сто лет практики.

– Сколько? – переспросила я на всякий случай.

– Сколько слышала, – обиделся чему-то демон. – Мелкая еще – прямую связь из реальности наводить.

– Я не специально.

– В прошлый раз оборвала не вовремя, – объяснил этот зловредный гад очень доходчиво. – Вот я по глупости нить и не свернул. Кто ж знать мог, что ты раньше ночи появишься?

Я присела на край ванны.

– И что теперь? Просто поспать я не могу?

– Как хочешь, – пожал плечами Бес.

Ох! Я старалась его не рассматривать – от одного взгляда на эти плечи и шею мысли так и плывут в совершенно ненужном мне направлении.

– А что у тебя с волосами? – спросил Бестелион, выводя меня из мечтательной задумчивости. И вовремя.

– Вот после нашей последней встречи цвет поменяли, – ответила я спокойно, решая между тем, задушить демона или расцеловать.

– Хм, похоже контакт с… первоисточником ускоряет процесс изменения, – констатировал Бестелион, приподнявшись и рассматривая что-то над моей головой. – Тебе идет. Внешний облик стал подходить ауре. Той, первоначальной.

– А что? Сейчас она другая? – спросила я с подозрением.

– Сейчас она скорее синяя, чем золотисто-розовая, какой была, – признался Бес, глядя мне прямо в глаза. – Странно, что пока только внешность меняется. Но вполне возможно, это просто проявление крови эллов.

Переваривая его слова, я вдруг кое о чем вспомнила, запустила руку в карман джинсов, надеясь, что если во сне в той же одежде, то и все остальное при мне. Вытащив фотографию и еще раз ее рассмотрев, я протянула снимок демону.

– Знаешь его?

Бестелион двумя пальцами взял фото, поднося ближе к глазам.

– Могу ошибаться, – сказал он через пару секунд, – я с ним никогда знаком не был. Это Леонис.

Я сглотнула, прикусив губу. Значит, все правда?

– Это мой отец. Так сказала мама.

Произнесла и пару минут любовалась на реакцию. Даже захотелось картину написать. И название придумала: «Темный демон в шоке».

Вдруг что-то меня сильно дернуло, будто откуда-то извне, и я закричала от неожиданной боли, мгновенно просыпаясь. Открыла глаза как раз за секунду до столкновения, даже не успев ничего толком понять. Машина будто налетела на стену, нас мощно тряхнуло, заскрежетал металл, что-то оглушительно взорвалось…

Сознание вернулось вместе с болью, вот только почему-то я чувствовала себя двояко. Даже картину аварии видела сразу с двух точек. Мои глаза различали только кусок салонной обивки над головой и затянутое вечерними облаками небо над уходящей к горизонту трассой, теряющейся в дымке леса. А мои чувства вопили от сжигающей мозг боли. Больно было везде. Что-то тяжелое придавило мне ноги, и пошевелить ими не удавалось. Может, и нет их совсем… По шее текло горячее и неприятно липкое. Кровь? Отупляющий шок не давал мне хорошенько оценить ситуацию. Тело металось в агонии.

Но почему-то какая-то часть мозга оценивала все будто со стороны. Этот клочок разума не ощущал боли, да и наблюдал картину словно сверху. Я видела свое тело: раскуроченная грудная клетка, зажатые покореженным боком машины ноги. Еще я видела, как из полумертвого тела толчками истекает в воздух черный дымок. Пару секунд подумав над этим, частица меня решила приблизиться, чтобы узнать, что это за чернота такая. И почти тут же сообразила, что это она сама.

Тела я уже не чувствовала, даже боли не было. Теперь мое сознание висело в воздухе, оглядываясь. Душа, если это была она, пронеслась над машиной, оценивая все, что не удалось рассмотреть сразу. Водитель и Борис были мертвы.

Духу, как оказалось, это было безразлично. С каждой секундой его интерес к телесной оболочке пропадал. С какой-то вялой тоской я поняла, что теряю незримую ниточку контроля, забываю. Потом дух увидел женщину. Ее выбросило из машины в сторону. Даже корчась в предсмертной судороге, она оставалась удивительно красивой.

«Жаль, мама, – отстраненно подумал дух, но почти тут же встрепенулся, дернулся, подрагивающим облачком зависнув над лицом женщины. – Не умирай!»

Но что может бессловесный дух? Даже коснуться мамы ему не удалось. Продолжая метаться, дух вспомнил о той, в чьем теле еще так недавно обитал.

Она должна спастись. Должна. Должна!

Уверившись в этом, дух вернулся к телу девушки. Она еще дергалась, обдирая руки в кровь об острые металлические зубья. Дух толкнулся ей в грудь, но ничего не произошло. И он взвыл, продолжая долбить окровавленную грудную клетку с замедляющим свой бег сердцем…

Глава 8

Страницы: «« « 345678910 » ... »»