Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник) Гелприн Майкл

– Это, что ли?! – Бецкой открыл указанный майором лючок. – И как сюда?!

– Садишься на корточки и гадишь, – пожал плечами подполковник. – Словно на природе. Хорошо в деревне летом… Там химические патроны, нейтрализуют запах. Но советую особенно часто не пользоваться, старлей, емкость невелика, насколько я помню. Да и вообще лучше лечь спать. И кислорода меньше расходуется, а он тут не бесконечный, и есть не так хочется.

– Это кому как, – проворчал Миша, но спорить не стал и улегся на пол поближе к кладовке с НЗ.

Кое-как расположились и остальные. Вентухов осторожно выглянул в иллюминатор, но увидел только черное небо с яркими точками звезд. Видимо, Марс был где-то с другой стороны модуля. Если только всё работает правильно и их не несет куда-нибудь в открытый космос.

– Не мельтеши, лейтенант. Ложись спать, – не открывая глаз, велел Львов.

И Вентухов послушно исполнил приказ.

«Подцепили» их на второй день.

Сидя на полу кружком, товарищи по несчастью выскребали из банок жирный «суп гороховый с копченостями», когда негаснущий свет под потолком мигнул и громко запищал зуммер. Подполковник отшвырнул банку и метнулся к стене, откинул очередной лючок и ткнул пальцем в сенсор.

– … Мы вас видим, отзовитесь. Модуль три-двенадцать, вы живы?

– Живы, живы! – торопливо отозвался Львов.

– Нашли! – заорал Миша. – Ура, товарищи!

– Три-двенадцать, это сторожевой фрегат «Николай Кузнецов», мы вас давно засекли, но не могли выйти на связь. Сейчас постараемся вас подцепить и втянуть в шлюз. Может немного потрясти.

– Фигня! – крикнул неугомонный Миша. – Тяните скорее.

– Слава богу, – вздохнул военврач. – Я, если честно, очень волновался, товарищи. Нет, конечно, я верил, что нас ищут и скоро найдут, но все-таки, знаете…

– Советские Военно-космические силы своих не бросают! Эх, жаль, спирта нету…

– Сейчас вам спасители нальют, – с улыбкой сказал поляк. – Святое дело.

Снаружи что-то заскрежетало по корпусу, потом модуль задергался. В иллюминаторе всё так же чернело звездное небо, фрегат в поле зрения не попадал. После нескольких долгих минут тряски и подергиваний звездное небо сменилось металлической обшарпанной стенкой шлюза. На мгновение стало темно, потом в шлюзе зажегся свет.

– Ура! – снова завопил Бецкой. – Ура, товарищи!!!

– Поздравляю, – сдержанно сказал подполковник. – Кажется, для нас всё сложилось удачно.

Вентухову хотелось поскорее покинуть осточертевший всего за полтора дня модуль, но снаружи не торопились. То и дело что-то постукивало, потом снова ожил динамик:

– Разблокируйте входной люк, мы снаружи не можем.

– Секунду! – сказал Львов, повозился и доложил: – Готово!

Люк начал открываться. Подполковник одернул измятый костюм и приготовился докладывать, но в модуль тут же всунулись двое автоматчиков в непонятной форме. Между ними протиснулся коротко стриженный седой человек и приветливо произнес по-русски:

– Добро пожаловать на борт фрегата ВВС США «Оди Мерфи», господа.

– Н-не понял… – пробормотал Бецкой. – А как же…

– «Николай Кузнецов»? Не более чем маленькая военная хитрость. Да, меня зовут Джозеф Стейнбоу. Полковник Джозеф Стейнбоу. Я…

Договорить полковник не успел: сухо треснул выстрел, потом почти бесшумно прошелестела автоматная очередь. Майор Гжеляк осел на губчатый пол, оплывая кровью и роняя небольшой пистолет. Стейнбоу с интересом покосился на пулевую отметину над верхней кромкой люка.

– Напрасно, – заметил он. – А вы лучше не трогайте оружие, сэр.

Последнее относилось к Львову, который нагнулся над товарищем. Поляк, несомненно, был мертв. Вентухову казалось, что всё это происходит не здесь и не с ним.

– Вы нарушаете все международные соглашения, – стоя на коленях, сказал подполковник. – Какое вы имеете право?!

– Насколько вы знаете, правительство Соединенных Штатов не поддерживает интервенцию Советского Союза на Марс.

– Но мы не находимся в состоянии войны! – выкрикнул Львов. – А вы только что убили офицера!

– Но ведь об этом никто не узнает, не правда ли? – всё с той же улыбкой сказал полковник. – Я сожалею об этом небольшом инциденте, но надеюсь, что он подтолкнет вас к разумному сотрудничеству.

Стейнбоу повернулся к кому-то и велел:

– Обыщите их, Дорган, разместите, и затем по одному – ко мне. Начнем с самого молодого.

Лейтенант Вентухов понял, что самый молодой здесь – он.

В сопровождении автоматчиков их обыскали, забрав из карманов все документы и личные вещи, и распределили по двухместным камерам. Точнее, это были специально освобожденные членами экипажа каюты – на переборках висели яркие голографические картинки с обнаженными красотками, спортивными глайдерами, видами морских курортов.

– Вот же с-суки! – процедил Миша Бецкой, которого заперли вместе с Вентуховым, и тут же принялся злобно сдирать картинки со стен.

Лейтенант не стал ему мешать – сел на аккуратно застеленную койку и некоторое время молча наблюдал за буйством сокамерника. Наконец Бецкой устал и уселся рядом.

– Чего с нами теперь будет? Как думаешь, Серега?

– Не знаю. Про нас ведь никто не знает.

– Не съедят же. Тоже люди.

– А кто меня пленом пугал?!

– Так то марсиане. А тут – америкосы.

– А если они нас им передадут?

Миша почесал затылок.

– Черт. Твою мать! Вот же попали! А я, дурак, обрадовался! «Ура, товарищи!» – орал… И они, падаль, так по-русски чисто болтали. «Николай Кузнецов», ты слыхал?!

Дверь каюты неожиданно открылась, вошел улыбающийся негр в чистенькой белой форме. Он поставил на столик закрытый поднос и сказал (тоже на русском! все они тут, что ли, обучены?!):

– Это от полковника. Кушайте. Приятного аппетита.

Вентухов прикинул было, не огреть ли негра подносом, но в коридоре бдительно стояли автоматчики. Негр коротко поклонился и вышел, дверь снова закрылась. Бецкой тут же снял крышку и присвистнул:

– Фигасе! И даже пиво баночное… холодное! «Шлитц». Не пил такого.

Кроме пива, на подносе стояли тарелки с бифштексами, пюре и зеленым горошком, капустный салат, два маленьких кирпичика черного хлеба.

– Слушай, а если они туда чего-нибудь намешали? – заволновался Миша, почти уже собравшийся откупоривать пиво. – Просремся еще.

– А смысл? Данные они из нас и так вытянут, какие им нужно… Это у чекистов блоки стоят, кто-то мне рассказывал. А нам подсоединил к голове клеммы – и считывай. Другое дело, что мы не знаем ничего. Я только что из училища, ты – тоже не генерал…

– Тоже верно, – задумчиво сказал Бецкой. – Тогда зачем мы им?! Ладно, давай жрать, а то скоро на допрос потащат.

– С меня и начнут, – уныло кивнул лейтенант.

С него и начали, как и обещал Стейнбоу. Дождались, пока вся еда будет съедена (следили, видимо), и только тогда явились.

– Идемте со мной, сэр, – сказал давешний Дорган, первый лейтенант.

– Ни пуха, Серега! – напутствовал Бецкой.

– К черту, – буркнул Вентухов.

Стейнбоу ждал его в своем кабинете, или как он там называется на военном корабле. Радушно усадил в мягкое кресло. Помимо полковника, здесь находились еще двое, сидели на диванчике. Представлять их полковник не стал, да и не требовалось: оба капитаны, и нагрудные нашивки налицо – «Фрист» и «Браунбэк». В углу стоял звездно-полосатый флаг, на стене – портрет президента Нельсона, какие-то фотографии в рамочках, закрытая книжная полка.

– Я так понял, господин лейтенант, вы едва-едва окончили училище, – мягко сказал Стейнбоу, сложив руки на столе. – И поучаствовать в этой преступной военной операции не успели.

– Я следовал к месту службы, – не стал скрывать очевидного Вентухов.

– А как вы относитесь к вторжению Советского Союза на Марс?

– Советский Союз всего лишь пытается вернуть свою законную территорию, захваченную сепаратистами. Военные действия являются ответом на провокации и террористические акты. Прошу также учесть, что СССР и Соединенные Штаты не находятся в состоянии войны, и захват военнослужащих Вооруженных Сил СССР американским боевым кораблем является вопиющим нарушением всех международных договоренностей.

Училищный замполит Носов был бы доволен своим питомцем. Полковник Стейнбоу понимающе кивнул.

– А теперь попробуйте взглянуть на происходящее, временно забыв всю ту коммунистическую пропаганду, которой вас пичкали в Минске. На Марсе живут такие же граждане СССР и других государств Земли, как и вы. Живут и работают, причем уже много лет, там родилось целое поколение. И когда эти люди захотели независимости, причем вполне резонно, Советский Союз начал операцию вторжения.

– Во-первых, ее начал не Советский Союз, а те, кто был против вашей «независимости», – Вентухов уселся поудобнее, чтобы видеть всех троих американцев. – Во-вторых, сначала были теракты в Новом Подольске, Гагарине, Звездочке. По сути, сепаратисты и те, кто за ними стоит, – тут лейтенант многозначительно взглянул на Стейнбоу, – развязали преступную войну против своего же народа. Советский Союз и страны Варшавского Договора не могли остаться в стороне.

Капитан Фрист картинно зааплодировал. Тоже знает русский, собака, подумал Вентухов. Подготовились.

– Хорошо, допустим, – сказал полковник. – Сами понимаете, господин лейтенант, что ваше положение – хуже некуда. Но это ваши похороны, как говорят в Америке. В том смысле, что вам решать, как быть дальше. Никто не знает о судьбе спасательного модуля с крейсера «Ахромеев». Вы можете или глупо погибнуть – к примеру, если мы передадим вас киммерийской контрразведке, – или сохранить себе жизнь, всего-то подписав некое обращение и выступив для средств массовой информации.

– Какое именно обращение? – спросил Вентухов, понимая, куда клонит полковник.

– Обращение к гражданам Советского Союза, к вашим друзьям-военнослужащим. О том, что вы сознательно отказываетесь принимать участие в бессмысленной бойне, призвать их поступить так же, всё разъяснить. Взамен мы предоставим вам политическое убежище и работу на правительство Соединенных Штатов, скажем, в качестве консультанта Министерства обороны. Или какой-то другой структуры, если угодно. Хорошие деньги, дом, машина, глайдер.

– И жвачка.

– Что? – не понял полковник, а потом расхохотался.

Фрист молча поднялся и бросил на стол перед лейтенантом продолговатую разноцветную упаковку. На ней было написано «Орбит» и нарисован апельсин.

– Считайте, что это аванс, – сказал капитан.

Стейнбоу снова рассмеялся.

Вентухов сгреб со стола жевательную резинку и сунул в нагрудный карман.

– Я подумаю.

– Подумайте, господин лейтенант. Хорошенько подумайте.

Его привели обратно, а Бецкого увели те же автоматчики во главе с Дорганом, поэтому даже переброситься парой слов они с Мишей не успели. Оставшись один, Вентухов сорвал упаковку и сунул в рот пару ароматных белых подушечек. Ничего особенного, советская жвачка завода «Калев» почти ничем не отличалась. У американской даже вкус, казалось, теряется куда быстрее…

А ведь полковник прав, скотина такая, подумал Вентухов. Их всех, по сути, не существует. Сколько там погибло на «Ахромееве» – тысяча, две? Плюс-минус еще пять человек, кому это интересно. Модуль не нашли, явно не только с ними такая история приключилась. Впишут в потери, пришлют домой соболезнования, маме пенсию назначат за утерю кормильца… При мыслях о маме у лейтенанта навернулись на глаза слезы, и он сердито смахнул их рукавом, вспомнив, что где-то тут, скорее всего, есть камеры слежения.

Если его передадут марсианской контрразведке, это будет очень плохо. И очень больно.

Если он согласится… Что скажет мама?! Что скажут друзья, преподаватели в училище? Тот же подполковник Шереметьев, герой, в свое время выбиравшийся шесть дней с чужой территории, кое-как латая поврежденный скафандр, с перемолотыми в кашу ногами?! Это ведь не просто подписать бумажку – подпись можно и подделать. Это постоянное присутствие на экранах, вживую, это не подделаешь.

Интересно, кто-то согласится?

Львов – чекист, с ним они ничего не смогут поделать.

Майор? Тоже вроде человек старой закалки, хотя черт его знает.

Миша Бецкой? Старлей очень боится плена да и вообще какой-то скользковатый, хоть и симпатичный мужик… Обещал из действующей армии в штаб перевести…

Вентухов сидел в раздумьях и жевал ставшую совершенно безвкусной резинку, пока не привели сокамерника. Миша выглядел испуганным, даже как-то исхудал за прошедшие полчаса. Он сел на койку напротив, дождался, пока Дорган выйдет, и жалобно спросил:

– Серега, они тебя тоже вербовали?

– Ага.

– Слушай, я не хочу в шпионы…

– А я хочу?

– Так убьют же. Ты же слышал, что про сепаратистов говорят. А у меня жена в Кемерове, двое детей. Вовочка и Людка…

– А если ты всё сделаешь, как америкосы велят, то они тебя сразу к детям и жене в Кемерово отпустят?

– Не… – дошло до старлея. – Не отпустят.

– Я сам не знаю, что делать, Миш, – честно сказал Вентухов. – Пока тебя не было, сидел и думал.

– Тебе тоже дом предлагали и работу?

Лейтенант через силу улыбнулся:

– Я даже жвачку взял в качестве аванса. Угощайся.

Бецкой осторожно взял подушечку, осмотрел и сунул в рот. Жевнул пару раз.

– Говно какое-то, – буркнул он. – Таллинская лучше, которая «Калев».

Их вызывали к полковнику ежедневно в течение недели.

Разговор шел всё о том же: дом, машина, глайдер. Глайдер, машина, дом. Пообещали капитанский чин в армии США, Бецкому – майорский. Миша поднял вопрос о жене и детях, Стейнбоу пообещал приложить все усилия, чтобы тех не отправили в ГУЛАГ, а впоследствии отправили в Штаты.

– И ведь убедительно так брешут! – жаловался Миша. – Я в ГУЛАГ этот сам едва не поверил. И в то, что в самом деле потом ко мне привезут.

Однажды в коридоре Вентухов столкнулся с подполковником Львовым. Тот незаметно подмигнул лейтенанту. Подмигнул правым глазом – левый заплыл сплошным кровоподтеком. Видимо, хитрые научные штучки чекиста не брали, и американцы применили старые добрые средства.

– Послушайте, – сказал Стейнбоу, в очередной раз беседуя с Вентуховым, – время не ждет. Знаете такой роман Джека Лондона? Я в курсе, у вас его всегда переводили и издавали… Так вот, мое начальство недовольно и требует передать вас Киммерии. Разумеется, всё будет обставлено так, что модуль опустился на киммерийской территории, они-то и взяли вас в плен. Со всеми вытекающими последствиями. Как вы полагаете, Сергей (полковник давно уже звал лейтенанта по имени), вашей матери будет приятнее увидеть вас живым и здоровым? Или же сцену вашей публичной казни?

– В СССР мама меня всё равно увидеть не сможет.

– Мы можем это организовать. В обоих случаях.

– Хорошо, – неожиданно для себя сказал Вентухов. – Как всё это произойдет, если я соглашусь на ваши предложения?

– «Оди Мерфи», о чем вы, конечно, не знаете, давно уже пристыкован к орбитальной базе США «Иводзима», – с оживлением сообщил Стейнбоу. – Если вы согласитесь, с Земли срочно прибудет шаттл с журналистами и необходимой техникой. Сами понимаете, вся процедура должна быть тщательно зафиксирована.

– Понимаю.

– Вы спрашиваете из праздного любопытства или же в самом деле разум восторжествовал? – уточнил полковник.

– Да, – со вздохом сказал Вентухов. – Разум восторжествовал, сэр.

– Отлично! – обрадовался полковник. – Признаюсь, вы с самого начала производили на меня впечатление умного человека, лейтенант. Секундочку…

Стейнбоу нагнулся куда-то под стол и извлек бутылку с янтарного цвета напитком и два квадратных стакана с толстыми стенками.

– «Четыре розы». Кентуккийский виски. Я сам из Кентукки, знаете ли… Лед?

– Нет, не нужно, – ответил Вентухов, хотя читал в книгах, что виски обычно пьют со льдом.

– Правильно, – одобрил полковник. – Так лучше чувствуется вкус.

Он налил понемногу в стаканы и подтолкнул один к лейтенанту.

– За ваш мудрый поступок. Уверяю вас, вы не пожалеете.

Вентухов чокнулся с полковником и выпил одним глотком содержимое стакана. Выдохнул, поморщился.

– Непривычно? – с интересом спросил Стейнбоу. – Ничего, привыкнете. Хотя у нас в Штатах есть и русская водка. И местного производства, и ваша «Столичная».

– С этим я уж как-нибудь разберусь, – сказал Вентухов.

Как обычно, Мишу Бецкого вывели из камеры-каюты сразу же. Вернулся старший лейтенант ошарашенным.

– Ты что, Серега?! Серьезно?! – спросил он с некоторым испугом, плюхнувшись на койку. – А присяга как же… Тебя ж дома все проклянут. Родину предал…

– Я так решил, – сухо ответил Вентухов и лег ничком, уткнувшись в подушку.

Миша что-то тихо бормотал, недоумевая, но вопросами больше не донимал. Так, не разговаривая, они съели ужин, проспали до утра, а утром, после завтрака, Бецкого опять увели. На сей раз он отсутствовал куда дольше, чем всегда, и пришел обратно вместе со Стейнбоу. Полковник сиял.

– Поздравляю, – сказал он поднявшемуся ему навстречу лейтенанту. – Вы и господин Бецкой проявили похвальное благоразумие.

Вентухов мельком взглянул на старлея. Тот стоял с каменным лицом.

– Что ж, отдыхайте, сейчас вам принесут кое-что особенное, так сказать, подарок от меня лично… Чтобы отпраздновать скорую свободу.

– Разрешите вопрос, сэр.

– Да, господин Вентухов.

– Что с… с нашими товарищами?

– С вашими товарищами? – Полковник помрачнел. – Майор Игнатович скончался. Сердце. Наши врачи не смогли ему помочь, увы.

– А подполковник Львов?

– Подполковник с самого начала повел себя неправильно. Вчера вечером мы отправили его к киммерийцам. Что ж, человек сам волен выбирать свою судьбу.

Вентухов вспомнил, как Львов подмигнул ему в коридоре. Если бы только подполковник знал… А что, если ему успели вчера сказать, что лейтенант Вентухов стал предателем?! Скорее всего, сказали. Чтобы добить. Если такого человека можно вообще добить…

– Я вас оставляю, господа, – Стейнбоу вышел из каюты. Щелкнул замок.

– Согласился, значит, – Вентухов внимательно посмотрел на старлея.

– А чем я хуже?! Может, и не врут америкосы. И семью привезут.

– Надеюсь, ты всё правильно понял, Миша. Поступай, как я, и не ошибешься.

Бецкой, нахмурившись, посмотрел на лейтенанта.

– Ты… – начал было он, но Вентухов перебил:

– Сейчас нам принесут подарок от полковника, скорее всего, выпиваемый. За выпивкой и поговорим детально. Да, Миша?

– Д-да… – промямлил начинающий что-то подозревать старлей.

В каюту вошел радостно улыбающийся негр Майк, который обычно приносил еду. Он был в целом приятный, учтивый человек, иногда задерживался поболтать и посовершенствовать свой русский. Всерьез верил в белых медведей на улицах советских городов, спрашивал, умеют ли Бецкой и Вентухов играть на балалайках и чем они отличаются от банджо. Сейчас Майк принес бутылку виски «Четыре розы», как и ожидал лейтенант, а также лед и мясные закуски.

– Вот, – торжественно произнес он, ставя поднос на стол. – Угощение, господа офицеры.

– Передайте нашу благодарность полковнику Стейнбоу, – учтиво сказал Вентухов.

Взяв в руки бутылку, он сделал вид, что рассматривает этикетку, а сам краем глаза выглянул в коридор. Там никого не было – по крайней мере, в пределах видимости.

– Обязательно, сэр, – всё так же лучезарно улыбаясь, кивнул Майк.

Больше негр ничего сказать не успел, потому что лейтенант огрел его бутылкой по голове. Майк осел на пол, Вентухов бросил виски и крикнул Бецкому:

– Чего сидишь?! Уходим, пока они не прочухались!

– Но ты же… Как же… – залопотал старлей.

Вентухов схватил его за плечи и буквально вытолкал в коридор. Там по-прежнему было пусто – американцы явно расслабились, когда пленные согласились на сотрудничество.

– Тут где-то должны быть катера или спасательные шлюпки, фрегаты ими оборудованы.

– Серега, ты с ума сошел?! Они же нас… они же…

– Пошли, придурок! – рявкнул Вентухов и побежал по коридору.

Помедлив, старший лейтенант бросился за ним.

Схем американских военных кораблей Вентухов, естественно, не знал. В ВКС их, конечно, тщательно изучали, но он-то был простым пехотинцем… Попытался сориентироваться по указателям – не получилось. Возможно, ангар находился на другой палубе. Размышлять было некогда, и Вентухов сориентировался по стрелке с надписью «Шлюз №1». Постанывая и пыхтя, Миша бежал за ним.

– Зачем ты?! – увещевал он на бегу. – Мы же договорились!

– Ты что, поверил?!

– А почему нет?! – удивился Бецкой. – В самом деле, другого выхода ведь нету. Или ты хочешь, как Львов? Куда мы отсюда сбежим?! Стой!

Вентухов резко остановился, развернулся и схватил Бецкого за грудки.

– Ну?! Стою! Что?!

– Серега, давай вернемся… Извинимся… Ну, негра стукнули, за негра нам небось ничего не будет…

– Валяй, – Вентухов оттолкнул старлея. – Иуда.

Больше он не оглядывался и не видел, как Бецкой вздохнул, покачал головой и медленно пошел назад.

Лейтенанту везло – по пути ему никто не встретился. Видимо, пристыкованный к базе «Оди Мерфи» распустил часть команды в увольнения, а остальные были заняты на вахте. Но у самого шлюза везение изменило Вентухову – он наткнулся на капитана Фриста. Того самого, что вручил ему апельсиновую жвачку в качестве аванса за предательство.

Фрист удивился, никак не ожидая увидеть здесь сговорчивого русского. Лейтенант тоже не стал вступать в полемику, с разбегу врезав Фристу головой в переносицу, как учили старшие пацаны в уличных драках дома, в Витебске. Всхрапнув, капитан отлетел к переборке, стукнулся затылком о металл и сполз на пол. Из носа ручьем хлынула кровь.

Вентухов быстро обшарил тело и снял с пояса кобуру с пистолетом. Мощная машинка, реактивные пули, запасная обойма… Часового у шлюза она впечатлила – автомат брякнулся на решетчатую поверхность пандуса, рыжий малый выпучил глаза и забормотал по-английски, прося пощады. Вентухов ударил его рукоятью пистолета по голове – часовой упал. И тут взвыла сирена, почти так же, как на получившем пробоину «Ахромееве». Несомненно, побег был обнаружен. Или Бецкой, сволочь, доложил, или сами очухались…

Лейтенант и сам толком не представлял, что собирается делать дальше. В шлюзе могло находиться какое-то транспортное средство, на худой конец – скафандр с двигателем, на котором можно удрать довольно далеко. А там как получится. Хотя бы не плен, в конце концов… Поэтому Вентухов решительно нажал на пульте «Open», и тяжелая дверь медленно поползла вверх.

В коридоре загомонили, и лейтенант для острастки выпустил туда короткую очередь. Перестрелка на космическом корабле – вещь малопредсказуемая из-за обилия рикошетов, и американцы на рожон не полезли. Затихли, потом раздался голос полковника Стейнбоу:

– Сергей! Остановитесь! Это бесполезно!

Вентухов в ответ выматерился.

– Это бесполезно! – повторил полковник. – Сдавайтесь! Вы не понесете никакого наказания, все наши договоренности остаются в силе! Я понимаю: нервный срыв…

Не обращая внимания на слова Стейнбоу, лейтенант на четвереньках пролез под дверью, поднялся и сразу нажал «Close». Дверь пошла вниз, опустилась, и Вентухов несколько раз выстрелил в пульт управления. Тот заискрил, защелкал. Скорее всего, теперь дверь нельзя было открыть снаружи. В любом случае какое-то время у лейтенанта имелось. Вентухов обернулся и увидел, что шлюз совершенно пуст.

– Фигня война… – пробормотал лейтенант и направился к шкафу для скафандров.

В самом деле, там стояли сразу два: желтый ремонтный и белый дальнего действия. Вентухов потащил белый и тут же обнаружил, что кислородные баллоны пусты. Схватил желтый – то же самое. Запасных баллонов в шкафу не было.

– Лейтенант Вентухов! – ожил динамик у двери. – Лейтенант, ваши действия бесполезны и бессмысленны! Сдавайтесь!

– Пошел ты… – Вентухов поискал динамик, нашел его и пристрелил.

Потом сел на пол у внешней двери шлюза, положив рядом пистолет.

– Вот и повоевал…

Неожиданно где-то вверху ожили моторы. Американцы, не став возиться с внутренним входом, решили проблему просто – открыли наружный. Можно было надеть скафандр и некоторое время продержаться на системе регенерации. Минут двадцать, полчаса… Но зачем? Вентухов дернулся было к шкафу и тут же снова сел. Он знал, что погибнет практически мгновенно, и жалел сейчас только об одном – он так и не увидел Марс.

Хотя, когда внешняя дверь шлюза открылась, лейтенанту показалось, что он успел увидеть огромный красный шар. А вокруг него – почему-то золотое небо и черные, немигающие звёзды.