Зависть как повод для нежности Маховская Ольга

– Не стибрить, а позаимствовать, поучиться. Свое – оно тоже хорошее, родное. А чужое – красивое! Ты заметила, что все чужое – красивее, чем свое, даже если ничем не отличается?

– Это же от зависти!

– Ну нет! Это от красоты. Отбежишь в сторону, посмотришь, как будто в первый раз, и вдруг все-все видишь в особом свете. Если только оно не твое и твоим стать не может.

Галя была в ударе, чувствовала себя проповедником высокой мудрости, агитатором за лучшую жизнь для своей подруги, за новый взгляд на простые вещи, за радикальные перемены в ее мировоззрении, отчего Поля становилась как-то обреченно несчастна. Это как в сказке про Буратино. Буратино полон планов и всему приятно удивляется. Пьеро, чуть ветерок дунет, уже слезы льет и руки заламывает в стенаниях. Счастье другого человека иногда усиливает чувство собственного несчастья. Понимаешь, что никогда не будешь так счастлив и любим.

Галина не унималась. В ней дремал недюжинный талант поводыря. Она отвлеклась от разглядывания фотографий в основном несимпатичных дядек со всего света, и стала размашисто, как Петр Первый, ходить по комнате, туда-сюда, очень быстро натыкаясь на стенки, резко разворачиваясь и снова шагая по диагонали.

– Вот ты свою «Каренину» читаешь не в первый раз, наверное. Любишь?

– Обожаю, – призналась Полина, смущенно, как будто ее застукали врасплох.

– Я ее тоже читала. В Интернете. Но я там и еще кое-что читала. Статейку одной психологини, энэлпэшницы, фамилию забыла, но найду, если хочешь. Она говорит, что русская литература отрицательно программирует женщин. Обрекает их на вечные слезы.Твоя Каренина, если бы под поезд не легла, обязательно умерла бы от передоза. Она ж морфинистка. Удел свободной женщины в России – смерть. Только если в чепчике варенье варить или в фартуке вареники лепить. Но я смотрела-смотрела на своих теток, уж они мастерицы… И знаешь, вареники не помогают женскому счастью. Думаю, и пельмени тоже. Остается только принять дозу морфия и – под поезд Москва – Жмеринка.

– Толстой про другое писал: счастье женщины – любовь. Проходит любовь, проходит жизнь.

– А я думаю так: любовь женщины – счастье мужчины. Писатели же мужчины. Это они хотели, чтобы их так любили, до смерти, а потом, когда надоест женщина, чтобы она догадалась под поезд прыгнуть. Или сесть в самолет и улететь. И что нам остается? Большое человеческое спасибо от всей мировой литературы. И усе!

– Если ты такой скептик, что же ты свою любовь ищешь по всему свету? Формулу вывела, геном лучшего мужчины. А если окажется, что твоя пара – Сальвадор Дали? Не дождался своей Гали, взял ту, которая подвернулась.

– Тогда должен быть двойник Сальвадора Дали. И с хорошим банковским счетом, а то у меня много планов на жизнь… – лукаво подмигнула Галя. Конечно, она дразнила подругу. Зачем ей миллионы? Чтобы потом свою драгоценную жизнь тратить на покупки?

– Клон? Реинкарнация? Дубликат гения? – пробовала язвить Поля. Наезжать на русскую литературу – это было слишком. Пусть своего Гоголя рубит в капусту и бросает в украинский борщ.

– Просто двойник. В мире десятки двойников*.Ты же психолог, должна знать, что все люди делятся на типы. Пусть будет что-то, примерно мне подходящее. Пусть он будет не Сальвадором Дали, а почтальоном Печкиным… Я придурков не боюсь, с ними весело. Если бы мне на компьютере просчитали все варианты, все единичные случаи, я бы выбрала тот, который мне больше всего подходит.

*Комментарий психолога

Старый и для психологии спор о том, можно ли типологизировать индивидуальности? Есть ли у каждого из нас двойники, очень похожие и внешне, и по своим психокомплексам люди? Чем дольше живешь, тем чаще встречаешь людей, которые похожи на твоих знакомых. Иногда даже хочется спросить: «Вы не родственник Иван Ивановича? Может, его сын? Или брат?» Похоже, все зависит от душевных настроек: при грубом взгляде на мир в нем много повторов и рифм, но тому, у кого настройки тонкие, придется каждый раз открывать мир заново в другом человеке. Одни мыслят сходствами, другие различиями. Есть еще и третьи – они мыслят по смежности, группируют людей по их образу жизни, но это тоже – поиск сходства. Стратегии познания людей – большая и не изученная толком тема, а ведь, возможно, стратегия и определяет качество отношений с партнером. Надо подумать!

– Господи! – обратилась Галя к Богу. – Почему ты не умеешь работать на компе? Почему каждый раз тебя приходится умолять сделать еще хоть одно телодвижение в нужную сторону?

– Галка, а ведь у тебя, должно быть, высокий IQ! – Полю поражало, с какой простотой и горячностью Галина говорила о сложных вещах, про которые и в учебниках психологии не прочитаешь.

– Да, наверно, не очень, – ответила заторможенно и с нарочитым акцентом, прикидываясь туповатой простушкой. – Да не! Не высокий, раз замуж пошла за программиста…

Подруги засмеялись в унисон. Полина любила Галю за ясность. С людьми, которые не заносятся (а могли бы!), легко. С ними интересно и спокойно. И Поле очень захотелось, чтобы Галка была счастливой, в благодарность что-то подарить ей…

– Подарю-ка я тебе чепчик и медный тазик для варенья на день рождения. Чтобы вернулась к нормальной семейной жизни. Кстати, когда у тебя день рождения?

– Не скоро. Хорошо, подари. А пока меня не будет, можешь им попользоваться, – парировала Галя.

Она все-таки настроилась и дальше двигать свой проект «Выйти замуж за иностранца». Это не было ее фантазией, бесплотной девичьей мечтой, это было настоящим кредо. Полина побаивалась такой решительности и силы желания. Сама она так не смогла бы. «Галка маньячка! Сильная!»

Вопросы заработка волновали Галю не меньше, чем личное счастье. Вернувшись в Москву, она собралась навестить своих работодателей, чтобы стимулировать выплаты. Быть дизайнером интерфейсов оказалось большим счастьем, потому что специалистов в этой области мало, да и те делают все по наитию. Никто же не разбирается в информационных технологиях, но все хотят ими пользоваться. Программист стал негласным хозяином больших и маленьких фирм, зарабатывая не столько на программах, сколько на человеческом невежестве и страхе испортить дорогую аппаратуру, потерять ценную информацию и в результате лишиться работы. Изучив то, как работал муж и его товарищи, Галина решила действовать наоборот. Она зарабатывала очки не на том, что держала в страхе заказчика, преувеличивая трудности выполнения задания, а, напротив, – старалась его успокоить, обнадежить, подбодрить и, конечно, угодить ему. Деньги брала только за выполненную работу, чем окончательно очаровывала клиентов, уставших от технологической безнадеги. Нельзя сказать, что от работодателей не было отбоя, но заказы поступали аккуратно, как только деньги заканчивались. Галя помнила, что живет у Полины бесплатно, и старалась набить холодильник, чтобы та могла что-то отложить и купить себе, например, красивую одежду.

Она не присматривалась к клиентам как к потенциальным ухажерам, кокетничала сдержанно, скорее из вежливости, чтобы не обидеть мужчин полным отсутствием интереса. Она была твердо уверена, что стоит смешать работу и личную жизнь, как потеряешь и то и другое, а лишаться заработка она никак не могла. Ей еще Светочку поднимать! По правде сказать, заказчики, обращавшиеся к ней, и сами вели себя индифферентно. Никто не ищет себе ни жену, ни пассию среди программистов. Программист – мужская профессия. Это все равно что искать возлюбленную среди укладчиц шпал или космонавтов – шансы мизерны. Галя интересовала клиентов только как относительно дешевая рабочая сила, и ее это пока устраивало. Если бы они знали, что она разведена, да еще номинально мать-одиночка, стали бы они полагаться на столь ненадежного сотрудника? А ведь она еще и авантюристка, вздумавшая разъезжать по всему миру в поисках заморского принца! В общем, приходилось прикидываться услужливой и старательной работницей, увлеченной своей работой, не отходящей от экрана ни днем ни ночью.

Первый, к кому она пришла, вернувшись из Израиля, был Виталий Иванович Сапожков, проректор университета дистанционного образования, студенты которого, жители самых дальних уголков необъятной родины, приобретали «очень нужные» в сибирской тайге дипломы юристов, режиссеров, менеджеров и культурологов. Русский человек отличается размахом во всем, а мечтания его бесконечны. Не стоит удивляться, если через десять лет уровень образования в Сибири и на Дальнем Востоке сравняется с уровнем пьянства и преступности. Судя по количеству университетов и центров дистанционного образования, этого просто не избежать.

Весь университет помещался в бывшем красном уголке старого общежития Министерства авиационной промышленности СССР. Здесь до сих пор пылились алые знамена и вымпелы, а на стене висела выгоревшая на солнце доска почета с фотографиями давно ушедших людей, отдавших свои лучшие годы и помыслы авиапрому. Пришло время освоения совсем иных пространств. Самолетом теперь никого не удивишь, а вот учиться на расстоянии, не садясь в самолет, стало удобным и выгодным. Расчет Сапожкова был прост: если сделать образование на расстоянии чуть дешевле, чем прилет в Москву дважды в год, то народ повалит получать престижные специальности. Несмотря на жалобы учителей и родителей на то, что дети не хотят учиться в школе, наблюдался чрезвычайный всплеск образовательной активности после школы, как будто вчерашние дети не могли дождаться, когда же им дадут поучиться. Это и было основной задачей Галины – обеспечивать бесперебойную отправку контрольных работ, лекций, фрагментов книг и прочих учебных материалов. Преподаватели присылали их Сапожкову, а он проверял у студентов данные об оплате и после этого высылал им материалы. Тем же, кто обучение не оплатил, рассылал напоминания и приглашения продолжить начатые курсы, чтобы получить если не диплом, то хотя бы справочку о полученных знаниях. Некоторые старые преподаватели освоили «Скайп» и уже на пенсии, сидя дома за письменным столом, могли одновременно парить ноги и давать консультации особо рьяным ученикам.

– Галочка! Я не знаю, что и думать. У нас же новый набор, а ты занимаешься посторонними делами. Ну, куда ты еще посваталась?

Работодатель был скуп, но к другим подработкам ревновал.

– Виталий Иванович, ну куда я могу посвататься? Сама учусь постоянно, не хочу отставать от страны, терять конкурентоспособность.

– Вот училась бы у нас, было бы как-то гармонично. Я предлагаю тебе любой курс на выбор, бесплатно!

«Ага, а я за это бесплатно буду вам рассылки делать и сайт поддерживать…» – подумала Галя. Нашли дурочку.

– Да вы же знаете, Виталий Иванович, что у меня нет таких талантов, как у ваших учеников. Какой из меня режиссер? Или – культуролог? У меня и в мыслях такого не было никогда, я – труженица полей, а не сцены. Богема – это не про меня.

– Люблю я тебя, Галка, за то, что не заносишься. Я вот сам иногда не пойму, что это за люди такие, которые собираются стать режиссерами? Почему все хотят кино снимать? Почему мальчики идут в повара, понимаю. Их к хорошей еде тянет. А режиссеров – к актрисам? Как ты думаешь?

– Думаю, они просто хотят внимания побольше к себе. Живет человек, никому не нужный, подразнить людей вокруг нечем. А тут – бах! Выучился на режиссера в Москве, и ты уже местная знаменитость. А что, оленевод-режиссер! Взял мегафон и управляй стадом. Или нефтяник-культуролог. Наденет профессорскую шапочку и – на буровую, смотреть вдаль, думать о вечном. А не козла забивать, не видя дальше граненого стакана. Учение – свет.

– Значит, наш бизнес еще долго будет процветать. И тебе, Галя, работы хватит.

Пока они разминались перед разговором о зарплате, чайник закипел и на столе появились чашки. А Галя достала из рюкзачка коробку конфет и маленький пузырек коньяка – для шефа. Хотя она и понимала, что на ней зарабатывают значительно больше, чем платят, все равно считала нужным отблагодарить за возможность вольной жизни. По сути, вся образовательная система университета держалась на сделанном Галей сайте.

– Я бы хотела, Виталий Иванович, – вздохнула она тяжко, – подкорректировать оплату труда, чтобы она отражала мою нагрузку. Вы вот опять объявили набор, и народ потянулся. Если честно, то можно сделать так, чтобы поток увеличился в разы, распространить информацию через Интернет. Но для этого нужно время. И дополнительные ресурсы.

– А что там такого особенного? Все же компьютер сам делает… Раньше это называлось автоматизацией производства.

Галя подвинула чашку, но собеседник не отличался галантностью. Пришлось самой наливать себе чай. Откупорила коньяк и добавила его в чашку.

– А сегодня это называется эксплуатацией женского труда, – сказала она с давлением.

– Галя, я и так тебя балую.

– Но я же оправдываю ваши надежды. Преподаватели на сдельной оплате, а я хочу получать процент от количества студентов. Мне кажется, это правильно.

– Я же все сам вручную отправляю, каждому персонально. Ты-то тут при чем?

– Мне нужно платформу расширять. Я отправляю им справочную информацию, отвечаю на вопросы по работе сайта. Форум веду, наконец, чтобы им было интереснее.

– А ты не веди. Зачем нам форум? Я читал, они там ерунду всякую пишут. Для чего на образовательном сайте обсуждать путешествия и макияж?

– Так ведь большинство студентов – женщины. Одинокие женщины, которым некуда себя девать.

– Вот именно. Раньше женщины были скромнее, учились и семьей занимались. А сейчас за учебниками никто не сидит, кто в лес, кто в горы. А одна на лошади зовет кататься. Какое это имеет отношение к ее профессии режиссера народных праздников?

– Да самое прямое. Она же бурятка, там лошадей уважают.

– Выпендреж. Одно слово. Я за это отвечать не готов.

– Что же мне, закрыть форум?

– Закрой.

– Может, и сайт закрыть?

– Ты меня, Галочка, на пушку не бери. Мне вот за эту каморку платить каждый месяц аренду, да еще с педагогами бодаться. Денег ни у кого нет, все на цены жалуются. А я что, виноват, что в стране инфляция? Если я буду плату за обучение поднимать, вы лишитесь работы.

– Тогда давайте наймем помощника, мне одной трудновато. Форум закрывать нельзя, им неформального общения хочется. Они, может, потому и учатся, чтобы общаться с себе подобными. А не наоборот.

– Ладно. Давай вернемся к этой теме через пару месяцев? Посмотрим, как пройдет набор. Зачем тебе деньги, Галя?

– Как зачем? Я же и за квартиру плачу, и родне помогаю, и ем еще иногда. А вам зачем?

– Мне? У меня мечта есть – жить на Чистых прудах. Я туда каждый день езжу, примеряюсь, облюбовываю, и такой радостью мое сердце наполняется, что, кажется, взлечу! А вот из окна особняка я эту картину еще не видел. Я же художник в душе, ценю старину и прекрасное. Ну и потом, я людям помогаю повышать квалификацию.

«Фью! – присвистнула про себя Галя. – Это сколько же он зарабатывает, чтобы о таком мечтать?» Она озадачилась не на шутку. Потому что у нее не было мечты о недвижимости. Разве об этом можно мечтать?

– А почему Чистые? Не Патриаршие? Или Борисовские пруды, например?

– Помнишь, песня была про Чистые пруды, Тальков пел? Я его очень любил, уважал. Его нет, а привязанность к месту осталась. В его честь хочу поселиться. Это не география, это психология.

«О, так в честь Эдит Пиаф можно переехать жить в Париж! Ничего себе выверт. А ведь не подкопаешься, такая романтическая подводка под простую человеческую жадность».

– А я… А я…У меня тоже мечта, для которой нужны деньги! – ответила дерзко Галя.

– Это какая?

– Не скажу. Тайна.

– Все ваши тайны хорошо известны. Замуж выйти за миллионера?

– Да, точно. Замуж хочу. Вы тонкий психолог!.. – Гале надоело бодаться. Она встала, нацепила сумку на плечо. – Давайте уже ваш тоненький конвертик, и я пойду.

Виталий Иванович расстроился: только уселись поговорить.

– Обиделась? Разбогатеем, Галя, потерпи. Деньги хоть и маленькие, а на дороге не валяются.

Ему не хотелось расставаться ни с конвертом, ни с подчиненной.

– Тем более мне тут сидеть некогда, надо идти искать другие заработки.

Виталий Иванович взял ее за руку и потянул к себе, облизывая губы, как перед обедом. Сдурел он, что ли?

– Эй, я не по этой части, – выпалила, схватила деньги и убежала, красная как рак, от возмущения. Выходную дверь пнула так, что стекла задрожали, чуть не осыпались.

Вот беда, начнет приставать, придется уволиться. Может, он и хочет, чтобы она ушла? Кого-то другого нашел?*Галя тревожно пересчитала деньги, все было как обычно – 8 тысяч рублей. Это за функционирование целого университета! Сама виновата, не смогла оценить реальный объем работ… Надо искать, искать другие заказы, а то закиснешь тут навсегда.

*Комментарий психолога

Да нет, он не хотел, чтобы она ушла. Надеялся, что Галя держится за эту низкооплачиваемую работу из симпатии к нему. Мужчина он основательный, хотя и скучный.

Кто возьмет на работу одинокую женщину с ребенком? Дети растут медленно, болеют часто, женщины все время проваливаются – то в болезнь, то в депрессию, то в какие-то проблемы, а начальство не хочет из своего бизнеса устраивать богадельню. Компромисс достигается через снижение заработной платы до прожиточного минимума. Ах, если бы Галя могла позволить себе нанять няню… Но ведь к няне нужна и квартира, а к квартире работа. Замкнутый круг. Поэтому она нашла выход в том, чтобы скрывать свой статус, не признаваться в материнстве, чтобы не пугать работодателя, а работу брала только дистанционную, надомную. В анкете она отмечала, что замужем, благо в паспорте не было никаких отметок, как-то получилось, что, когда меняли, ничего не проставили, ни брака, ни развода, ни сведений о Светочке. И к лучшему!

Честно говоря, денег у Гали всегда было ровно столько, сколько нужно. Она и сама удивлялась такой финансовой благосклонности судьбы. И ведь потратишь лишнее, а оно все равно вернется. Но и разбогатеть не удавалось. Все время на одном уровне* – на еду, одежду, квартиру хватало, а вот чтобы пару тысяч долларов скопить, на дорогу и проживание в поездке, получалось плохо. Излишки куда-то девались.

*Комментарий психолога

Способы планировать расходы-доходы так же определяются бессознательными устремлениями, как и способы устанавливать контакты и строить отношения с другими людьми. Пока их не осознаешь, ничего не изменится, с разными людьми будешь воспроизводить одни и те же проблемы. Галина привычка жить по средствам (к чему приучают с детства в семьях бюджетников) осознавалась ею как везение. Но есть люди с другими аппетитами, для которых везение – это за день сорвать куш; азартные игроки. Но есть и неудачники, те, кто сколько ни заработает, еле сводят концы с концами, и все время думают, что бы продать, чтобы отдать долг. Так что Галя – еще не самый плохой вариант. Лучше всего живут финансовые гении. Они умеют заработать столько, что хватит и на семью, и на родственников. Деньги, как и мужчины, любят свободу, то есть не любят, чтобы за них держались дрожащими руками и умоляли еще чуть-чуть задержаться.

Женская дружба помогает дамам перейти от одной влюбленности к другой. Когда женщина по-настоящему влюбляется, она никого не может, да и не хочет слышать, особенно это касается предостережений ее всегда внимательных подруг. Подруга, как спасательный круг, поможет добраться до берега, но жить на острове с мужчиной мы предпочитаем без сопровождения своей спасительницы.В этом заключается подлость женской дружбы. Пока обе страдают от одиночества, им не жить друг без друга, но как только счастье мелькнет на горизонте одной из них, начинается какая-та муть, брожение ревности, обиды за то, что удача улыбнулась не той. Хотя и говорят, что «он тебя не достоин», имеется в виду, что «он не стоит того, чтобы ты меня на него променяла». Подруга превращается в кликушу, хотя внешне и старается оставаться ангелом-хранителем.

В том-то и дело, что отношения только тогда удовлетворяют и не приводят в тревожное беспокойство, когда они симметричны, понятны, прозрачны, когда партнер настроен на нас, ведет себя дружелюбно и предсказуемо. Но разве так ведет себя свежевлюбленный человек, особенно женщина? Напротив, она превращается в соковыжималку: чтобы поразить избранника, отжимает подругу так, что та падает без сил после каждого сеанса откровений и увещеваний. Все сомнения, страхи, и, я бы даже сказала, ужасы романтических отношений достаются той несчастной, что оказалась рядом с влюбленной. Требования женщины, неуверенной в себе, а значит, и в том, что ее любят, бесконечны, неутолимы и неистовы… Как ребенок, который закатывает истерики, чтобы получить заветную игрушку немедленно, как можно скорей.

Подруги расплачиваются за ошибки не только своих матерей.Это мамам адресуются вопросы: «Любят меня или не любят?!», «Бросят меня на произвол судьбы или не откажутся никогда?!». Это мамы мучают нас и себя сомнениями в правильности выбора супруга, нашего отца, а значит, и нас. Они думают, что мы не слышим вздохов: «Ах, надо было выходить замуж за того, кто тебя любит, а не за того, в кого сама, дурочка, влюбилась!» Не понимают, как нам больно слышать унизительные сравнения: «Посмотри на соседскую девочку, какая она аккуратная, воспитанная, спокойная…» – которые мы воспринимаем как: «Какая же ты грязнуля, хамка и психопатка, черт бы тебя побрал!» С этим ощущением собственного ничтожества, хромая и скуля, мы и входим во взрослую жизнь в отчаянной надежде излечиться любовью других, чужих нам людей . Вся адская психотерапевтическая работа достается подругам, согласившимся стать заложницами наших комплексов, потому что и сами нуждаются в такой же реставрации живых, подвижных, легких и благодатных отношений с людьми, о которых мечтали с детства.

Тут слепой ведет слепого, а хромой хромого. Но если вы прозрели и твердо встали на обе ноги, вам лучше идти дальше с тем, кто самим фактом своего существования исправил все переломы в вашем характере и заживил все раны вашей уставшей души. Любовь уже потому не иллюзия, что ее последствия реальны и впечатляющи!

Если ваша подруга исполняет роль психотерапевта и целителя, готовьтесь с благодарностью расстаться с нею после того, как вы обретете целостность и будете готовы жить дальше независимо. А ей предстоит пережить страдания Пигмалиона, в руках которого родилось чудо, но не он стал поводом чудесного преображения Галатеи, а ее собственная способность любить.

Вот и получается: за то, что подруга полечит, согреет, утешит, мы ее бросаем. Весь трагизм близких отношений в том, что они живительны для одного и опасны для другого, вопрос только в том, кто кому дает кров и хлеб и кто кого потом оставляет. Любовь всегда предполагает жертву, причем безвозмездную. Рассуждения о взаимовыгодных отношениях, интересе и даже любви – попытки рационально или идиллически разрешить драму несовместимых желаний: желания поглотить любимого человека целиком, с одной стороны, и желания освободиться от его пут – с другой. Жаль, что эту жертвенную, болезненную сторону отношений с подругой мы понимаем поздно, когда уже и сами становимся матерями. Вся природа женщины учит ее отдавать квант за квантом тепло своей души, пока она не станет неиссякаемым источником энергии, научившись черпать ее из ниоткуда, уж точно не из человеческих отношений, в которые нужно только вдыхать и вдыхать жизнь. Женщина – реанимобиль для родных и близких. Зрелая женщина это понимает, готовится к этому, ждет и желает этого. Инфантильная женщина этого боится, сторонится, избегает. Как малыш сердится, когда после увлекательной игры его отправляют мыть руки, инфантильная женщина плачет и сопротивляется, потому что счастье конечно.

Любовь всегда к кому-то несправедлива. Я даже больше скажу: любовь глупа! Если бы любовные отношения подчинялись законам логики, можно было бы смириться или приспособиться к издержкам любовного производства. Но боли нельзя избежать, к ней нельзя привыкнуть. Боль сильнее разума и воли. Ни умникам, ни героям не удавалось избежать сердечных терзаний. Боль – это и есть сама суть любви женщины*.

*Комментарий психолога

Женщина – создание телесное, и ее любовь полна телесных метафор: «любовный жар», «любить всем сердцем», «вскружить голову», «вздрогнуть от его прикосновений», «накрыло теплой волной», «онемели ноги»… Животом ощущает женщина и жизнь, и боль. Целый космос внутри маленького женского тела. Ей не нужно устремляться вдаль, за новыми впечатлениями, она с утра до вечера полна переживаний. Но поделиться с мужчиной она не может. Ему они напоминают о немощи и ограниченности телесных возможностей, а мужчина стремится чувствовать себя непобедимым, с неограниченными возможностями и открытым горизонтом. Но все-таки боль и несчастье – разные вещи. Вовлекая в свои страсти подруг, мы пытаемся переложить на них часть своих проблем и поделиться болезненными переживаниями, оставляя себе лакомые кусочки, скрывая проявления нежности, ласковые слова своих возлюбленных. Подслушайте или вспомните разговор подруг. Это сплошные жалобы – на то, что Он невнимателен, груб, жаден, глуп. Ритуал этих жалоб нужен затем, чтобы сохранить у подруги иллюзию ее особости. Мы как бы говорим: «Подожди немного, ты же видишь, какой он. Все скоро закончится, и мы снова будем вместе мыкать общее несчастье и одиночество!» Обманывая ее, мы и себя настраиваем на несчастье. В несчастье подруга нас и поддерживает, чтобы не потерять последний шанс избежать одиночества.

Очень трудно быть счастливой, глядя в тоскливые глаза своей подруги…«Хорошая будет и жена, и мама. Жизни бы в нее кто вдохнул. Куда только мужики смотрят? Надо ей кого-то подыскать… Цены себе пока не знает, скромничает, – думала Галя про Полину. – Да если бы мне такое воспитание, каких женихов я нанизала бы на нитку и на шею себе повесила!»

Потапов, как мог, вдыхал в Полину жизнь. Чтобы произвести на нее впечатление, рассказывал о полицейских буднях. На вопрос, как прошел день, отвечал загадочно, но спокойно:

– Пришлось стрелять. Не люблю я этого.

– Да в кого стрелять-то?

– Как в кого? В бандформирование.

– Господи, где же это?

– Да там, недалеко… – Потапов был немногословен, как и полагается офицеру.

– Это же опасно!

– Ну что ты. Хотя…

– Что?

– Ничего. Тебе-то какая разница?

Полина пугалась не на шутку, что раззадоривало Юрия. Вызвать сильную эмоциональную реакцию у девушки – это все равно что вызвать у нее оргазм – мечта!

– Ну как какая? Я не хочу остаться вдовой… Ой! – спохватилась Полина. Вдовой может остаться только жена. А она еще женой не была. Не было даже такого разговора.

– Оговорочка по Фрейду, – засмеялся лейтенант. С тех пор как жители России познакомились с азами фрейдизма, спасу нет от пошлых шуток и анекдотов. Вот даже полицейские зубоскалят, произнося имя классика. Русский народ сообразительный. Информация, задевающая национальные интересы, а секс к таким интересам относился, распространяется у нас со скоростью телеграфа.

– Значит, замуж за меня собираешься?

– Вовсе и нет. Замуж! Мне еще рано…

– Рано?! А по-моему, в самый раз.

И Потапов сгреб Полину по-свойски. Ей это не нравилось. А как нужно, она не знала. Все-таки это было неделикатно, по-мужицки. Хотя человеком Юрий был хорошим, добрым. Может, он был первым добрым человеком, которого встретила Поля. А к добрым тянет. С добрыми так тепло… И Полина таяла. Но как-то не до конца. Грубый он был, вот что. Прямой. Не было в нем витиеватости, от которой Полю знобило. Книжек не читал, а если и читал, то это не сказывалось на его восприятии мира.

Но как только он уходил, она чувствовала нарастающую тревогу, ненадежность отношений. Если бы он любил ее, не стал бы так собой рисковать. Перешел бы в отдел потише, например боролся бы с коррупцией. Сейчас все борются, а ведь коррупционеры – не бандиты, приличные люди, начальники, на мокрое дело не пойдут и подстрелить Потапова не могут. Там интеллект нужен. Чутье. А интеллект и чутье Потапов отказывался тренировать. Так и проходит всю жизнь в участковых или операх. Как это все-таки неромантично!

Самого большого коррупционера Поля видела в детском саду. Это был чиновник из департамента образования, который приехал с проверкой. И заведующая детским садом Тамара Васильевна пожаловалась ей по секрету:

– Пришлось конверт сунуть, а то не отстал бы. Между прочим, твоим кабинетом интересовался.

– Так пусть пришел бы…

– С ума сошла. Что он понимает в психологии? Станет придираться, на занятия попросится. Тебе оно надо?

– Да мне все равно. Я методики точно отрабатываю. И дети в этом году все хорошие.

– Вижу, ты не ценишь начальство. А оно за тебя пошло на риск, – надула губки Тамара Васильевна.

– Ну что вы! Просто такие расходы… Я бы лучше отработала.

Полине не нравилось то, что теперь она должна быть как бы благодарной, а потому зависимой: подарок нужно подарить, что ли. Это расстраивало. И так денег хватало только от получки до получки, а тут еще эти поборы.

– Потапов, – официально произнесла Полина на очередной встрече, – что должен делать сотрудник, если его начальник взятками не брезгует?

– Сигналить в органы.

– Стучать, что ли?

– Только давай без политической подоплеки, стучали на политических. А тут экономические аферы. Как остановить безобразие?

– Значит, тебе вот так просто взять и посадить человека?

– Не просто, но если и ему не трудно брать чужие деньги… Это же воровство чистой воды. А вор должен сидеть где? В тюрьме.

Поля погружалась во вселенскую грусть. Неужели ничего нельзя сделать? Неужели обязательно бросать всех в застенки, оставляя детей сиротами, а жен – вдовами?

– И это никогда не изменится?

– Нет, Поля. Но – улучшится.

– Ах, – вздохнула она, – мы никогда-никогда не будем счастливы!

Как Дама с собачкой.

Вопросительно посмотрела на Потапова. Тот только пожал плечами. Уж слишком неопределенным было это понятие – «счастье»*.Где его искать? Никаких особых примет, улик и подозреваемых.

*Комментарий психолога

Если бы счастье было чем-то материальным, мужчинам легче было бы удовлетворить женские запросы. Разговоры про счастье кажутся мужчинам игрой-манипуляцией, в которой только женщина и может, с ее чутьем и эмоциональностью, ответить на вопрос, счастлива она или нет. С мужской точки зрения, главное – сохранить свое здоровье и работоспособность. Потому что люди иногда бывают несчастны, и нужно уметь как-то пережить такие периоды. А уж полицейскому и подавно важно выжить. Это и есть счастье рисковых парней.

Вторым по списку был «клопомор», как называла его Галя. Такой веселый мужичок из Сибири, звали его Никита – слишком даже благородно для такой профессии. А зарабатывал Никита тем, что травил клопов по всей стране, но по новой технологии, из пульверизатора, а не простым спрыскиванием, как когда-то травили колорадских жуков: берешь веник, макаешь в какой-нибудь хлорофос и обрызгиваешь куст картошки. Клопов в доперестроечной Руси тоже веником, как поп кадилом, изгоняли. Никита же устраивал клопам жесткие газовые атаки, по законам военного времени, так что ни одно насекомое не могло выжить.

У него была своя философия:

– Эта разновидность насекомых приходит на смену традиционно русскому жучку – таракану. Клопы в России прирастают в геометрической прогрессии. Опыт показывает, что клопы и тараканы конкурируют на занятых территориях, но клоп выигрывает сражение! Они буквально заполонили наши дома, квартиры, офисы, кишат везде. Нужно выступить против них единым фронтом, провести одновременную зачистку по всей территории Российской Федерации.

– А как же быть с другими, дружественными государствами? – поинтересовалась Галя, проверяя Никиту на космополитизм.

– Обработать границы и не пускать!

– Так провезут в одежде!

– Раздевать и обрабатывать одежду. Когда ящур в стране, устраивают карантины. А когда клопы заели страну, караул уснул. Клопы, как и колорадский жук, завезен к нам из Америки. Биологическая война – слыхала про такое?

– Но ведь клопы были и в период «железного занавеса»!

– Ну да?! Сравнила. То был добротный русский клоп, лишнего не ел и в государственные дела нос не совал. А этот подтачивает сами основы государства. Прожорливый до жути. Диссидент, твою мать.

– Никита, а у клопов любовь бывает? У них есть эти – девочки и мальчики?

– Разве это любовь? Похоть одна. Они яйцекладущие. Если яйцо выживет, снова целая колония разведется. Но мы и на яйца управу найдем!

Он суетился, брызгал слюной, бесновался – как Жириновский в пору расцвета. Казалось, клопы кишели в его воспаленном мозгу и не давали покоя ни на минуту. Говорить о них он готов был часами, периодически прерываясь, чтобы дать разнарядки бригадам клопоморов. Запросы поступали со всех концов России, и бригады чистильщиков выступали «свиньей», из одного региона в другой. Шла невидимая простому человеку война с истинными врагами народного благополучия.

– Я запишу вас на сентябрь! Мы будем в Адыгее только в сентябре. Не хватает людей. Материалов достаточно. У нас смесей на десять лет вперед. Но мне нужны солдаты! Вы хотите помочь Родине? Хотите пройти краткий курс обучения?! – орал он в трубку.

Прямо Жуков в ставке Верховного главнокомандующего.

– Давно я клопов не видела. Со времен харьковского общежития, – мечтательно протянула Галя.

– Клоп – дело наживное. Там где клопы, нужно искать жидомасонский след. Вот Харьков – еврейский город?

– А то! Только общежитие у нас было интернациональное, и кусали они всех без разбору. У клопа же нет головного мозга, как его научишь? Я только помню, что, если включить свет и взять кусок сала в руки, перестает чесаться, а просто хочется кушать. И пока сидишь на койке и жуешь, клопы затихают. Сало против клопов помогает, вы не пробовали? Боятся клопы, что их с салом схрумкают. Хотя как они могут бояться? Без мозгов-то?

–  Мозга нет, а национальное чутье есть. Он панцирем чует, где укусить, на температуру реагирует. А температура у всех разная. Ты меня не перебивай. Тут такое!

Никита рванулся к выходу, закрыл дверь на замок и шепотом как бы заорал, изображая ужас и панику:

– Тараканы ушли! Тараканы из Москвы ушли! Ушли! Ушли! – помогал он себе руками, размахивал, бычился, приседал, как будто Галя была глухонемой и, чтобы до нее дошло, нужно было станцевать танец уходящих тараканов.

– Куда? – прокричала она Никите в ухо – как контуженному.

– Никто не знает. Снялись и тихо свалили, оставили нас тут клопам на съедение.

– Как ушли? – не унималась Галя.

– Как? Ты еще спрашиваешь, как?! Пешком, дорогая, не на метро же?! – Никита покрутил у виска. У него были свои представления о психической норме*.

*Комментарий психолога

Мы считаем ненормальными тех, кто на нас не похож, кто нас «не понимает». Чем уже кругозор человека, тем труднее ему искать общее основание для общения.

– Ну и что?

– И что?! Теперь будет война. Перед войной крысы уходят из города, – мечтательно произнес клопомор.

– Да ну! Это же перед землетрясением или потопом. А чтобы перед войной, я такого не читала… – возразила Галя, не верившая во всю эту чепуху про знамения.

– Разве об этом напишут в Интернете? Подумай своей слабенькой головкой! Это же государственная тайна. Если немцы узнают, что от нас ушли тараканы, они такую гонку вооружений начнут, мама не горюй! – заключил клопиный генералиссимус.

– При чем здесь немцы, Никита? Война уже давно кончилась, – пыталась успокоить маньяка Галя.

– А ты думаешь, они нам простят поражение?! – глубина и проницательность были неумолимы.

– Да мы им так наваляли, что, думаю, простят. Французы же простили Наполеона.

– Не немцы, так китайцы. О! О! Как я не подумал? А мы с клопами не можем справиться, – политологические теории Никита развивал на ходу.

– Русскому человеку не интересна мелкая возня. Вот если бы развелись мамонты, было бы чем заняться… – заметила по-женски Галина.

– Несерьезная ты, – сообразил Никита. И ни к селу ни к городу добавил несуразное сочетание поговорок: – Эх, помянешь меня, да поздно было, не было печали, да черти накачали.

– А… – зависла Галя.

В Москве, как во всяком мегаполисе, возникла запредельная концентрация маньяков, Наполеонов всех мастей*.Так что если бы Галя и пошла по другому следу, то вряд ли нашла бы работодателей интереснее, чем Никита или Виталий Иванович. Они без устали говорили о государственных интересах и беспокоились обо всей стране сразу. «Государство – это я!» – и все тут. Поразительно не то, что таких мужчин оказалось много, почти все, а то, что при таком радении о судьбах государства отдельные граждане этого государства жили в основном бедненько, на ногах стояли нетвердо и едва сводили концы с концами. Да и Наполеоны куда-то со временем исчезали, собрав дань за свои сверхчеловеческие порывы.

*Комментарий психолога

Для нашей нации характерна склонность возглавлять и руководить. Любим мы «за пояс заткнуть», «показать кузькину мать», кстати уж, «раздавить, как клопа», «размазать по стенке», а вот еще – «замочить в сортире» и пр. Утвердить свою власть в семье мужчинам не удается, потому что там они нарываются на таких же сильных женщин, которые считают дом своим государством. Вот и остается занимать руководящие посты в своих собственных конторах, изображать начальников на работе. Это необходимо для самореализации мужчины. Потому что, если убрать мотив власти, мужчина теряет интерес к жизни и ложится на диван, откуда согнать его может или голод, или тот же клоп. Так что Никита выполняет не только санитарную, но и социальную миссию, призывая в свои «войска» тех, кто еще не потерял надежду стать настоящим мужиком. Факиры на час всех мастей безумствовали на столичных подмостках. Наш мужчина все-таки актер, истерик по своей натуре, любит коленце выкинуть, пофиглярствовать, произвести впечатление, пустить пыль в глаза. Но Галя старалась поддерживать предлагаемую игру, подзадоривать своих кормильцев. Потому что ее скромный бизнес зависел от таких вот артистов.

Зато эти маньяки все как один хотели в Интернет . Мужчинам все равно, что и кого завоевывать, лишь бы побольше*.И Галине это было на руку. Она была волшебницей, открывающей им ворота рая, беря небольшое пожертвование за свои добрые дела. Работой это точно назвать трудно. Рассказывать шефам, в чем состоит ее ремесло, – довольно бессмысленное занятие. Они были технически неграмотными, но признаться в этом им мешало пресловутое самолюбие полубогов. В каком-то смысле Галина зарплата была платой за ее молчание. Она должна была работать, демонстрируя преданность и верность начальству, не обсуждая приказы, не донимая инициативами. По этой причине Гале приходилось скрывать и то, что у нее есть несколько заказчиков и она, теоретически, может уйти в любую минуту, переметнуться, бросив на произвол все интернет-хозяйство.

*Комментарий психолога

Это наблюдение может быть научно обосновано. Уже в детских ролевых играх мы можем наблюдать, как мальчики 4–5 лет пытаются захватить как можно больше территории, присвоить как можно больше игрушек и не чураются ни мужских, ни женских персонажей. Главное для них – командовать или хотя бы контролировать все поле игры. Игра в мальчишеском исполнении должна не просто закончиться, но закончиться с увеличением ресурса у победителя или финалиста. Иначе им не интересна вся эта девичья камарилья, охи-ахи, намеки, полумеры, избыточное внимание к внешности или переживаниям персонажей.

Клопомору нужно было создавать все новые и новые сайты. Он шифровался, менял интернет-адреса, номера мобильных телефонов, даже голос и тот изменял, прощупывая собеседника. Свою тактику «заметания следов» Никита объяснял так:

– Ты не представляешь, сколько у меня конкурентов. Они хотят все готовое – информацию, технологию, стратегию, клиентов. Везде у них уши и глаза. А дело-то страдает! Они хотели бы выкупить мой бизнес, чтобы продать втридорога врагам России. Но мы им не отдадим ни одного живого клопа. И мертвого не отдадим. Клопоеды несчастные!

«Клопоеды» – это было что-то новенькое. Никита неутомимо изобретал названия для своих виртуальных организаций, которые, сами как клопы, распространялись в Интернете под видом сайтов. Были уже и «Клоп-дза-дза», и «Клопоблох», и «Клопомир», и «Клопостоп». Он придумывал слоганы, рассчитанные на широкие слои населения: «Не подставляй спину клопу – ты выше по званию!», «Два клопа – тебе труба!», «Американский клоп хуже колорадского жука!», «Любишь кататься, люби и клопа выводить!», «Их миллионы, а нас – миллиарды!».

Дела у Никиты шли хотя и нервно, но очень успешно. Технология, которую он использовал, была безукоризненной. Пока отечественные санэпидемстанции по старинке заливали жидкости с ядом за плинтус, только с гарантией облегчения для обезумевшего от бессонных ночей обывателя, подписывали договора с перспективой многократного обращения к ним, обещали гасить новые фракции клопов, солдаты Никиты надевали противогазы и защитные костюмы и обрабатывали дома и офисы какими-то заморскими жидкостями из пульверизатора. Три дня в помещение никто не мог войти, но и выйти тоже. Что это были за жидкости, Никита не говорил никому, но способ был надежным. Контора Никиты давала заказчикам гарантию на 2 года! То есть навсегда.

Да ведь это хорошо, думала Галя, что есть те, кому такое занятие нравится. Ведь худо-бедно, а количество зачищенных территорий и спасенных от ненужных мук людей увеличивается. Жалобы на сайт никто не пишет, зато запросов десятки. Никите давно пора было расширять свой бизнес, но у него слишком высокие требования к кандидатам. Они не должны просто уныло зарабатывать бабло, они должны гореть, как на войне. «Горячих людей клоп больше кусает, и они больше злятся! А без злости на клопа ходить бесполезно! Приходят тут всякие хладнокровные, им же все равно, что клопов морить, что цветы выращивать. Пусть лучше идут планету озеленяют». В общем, отбор сотрудников шел нешуточный, и те,кто оставался, работали на совесть. Квалификации работа никакой не требовала, только добросовестности и хорошей физической подготовки. А такое сочетание качеств, как оказалось, крайне редко встречается среди российских мужчин.

Никита платил нерегулярно, но щедро, особенно если ему напомнить несколько раз. С деньгами расставаться ему не хотелось, но раз уж он лез в карман, оттуда появлялись только серьезные суммы. Бывают такие основательные мужчины.

Галя собралась с духом и попросила:

– Никита, не могли бы мы как-то договориться, чтобы каждый месяц, а лучше каждые две недели, денежки переводились мне на счет? Пусть это будет фиксированная, не такая щедрая сумма…

– Галя, ты что! Мне некогда деньгами заниматься. Может, я мало плачу, давай добавлю? – и он вынул, не глядя, еще несколько купюр.

– Спасибо! Этого достаточно. Я же не всегда могу приходить. Мне вон учиться надо, а я теряю целый день на то, чтобы вас вызвонить и отловить. Давайте придумаем, как через мобильник денежки мне передавать. Давайте попробуем? Вам понравится, вы и с другими сможете так расплачиваться. А? – Разговаривала она ласково, чтобы не возбудить своего темпераментного шефа. Никита задумался. Вернее, он принял позу человека, который задумался: развернулся в профиль, крепко сжал губы, устремил остекленевший взгляд в окно.

– Скажи, тебе неприятно со мной встречаться? Я тебя чем-то обидел? Оскорбил?

Галя отрицательно помотала головой. Нет, конечно.

– Тогда почему ты мне отказываешь в радости вручения премий своим лучшим работникам? Ты, Галя, настоящая. Я сразу понял. Я людей знаю. Большинство из них – подлецы и негодяи. Ты знаешь, какая разница между подлецами и негодяями? Подлец – это предатель, тот, кто тебя бросит в трудную минуту. Негодяй – тот, кто и не скрывает, что наносит вред человечеству.

– А меньшинство – это мы?

– Меньшинство – это просто хорошие люди. Ты – хорошая. Или я ошибаюсь?

– Хорошая. Ну и почему тогда?..

– Потому что для хороших людей важен личный контакт, круговорот добра в природе.

– Я и не подумала. Но это же просто деньги.

– Деньги – это знаки. А знаки – это энергия. В общем, не морочь мне голову. Вот тебе задание, я тут придумал новую схемку, посмотри, что не ясно… – Никита перешел на горделивые интонации, с которых его уже было не сбить.

Галя тупо смотрела в исцарапанный рваным почерком лист и думала: «А чтоб тебя! За два года не научился электронной почтой пользоваться. Личные контакты, личные контакты, кровопийца, энергии ему надо… А ты крутись как хочешь». Захотелось на свежий воздух.

– Я пойду. Если что будет непонятно, позвоню.

– Ну, смотри, Галя, не подведи… – услышала она вдогонку.

– Никита, а могу я попросить выплатить мне небольшой аванс? Ну, половину от того, что вы уже заплатили?

Это была, конечно, наглость, но от отчаяния.

Никита вдруг расплылся в довольной улыбке. Мечтал он, что ли, чтобы женщина у него денег попросила? Или в тот день у него просто было хорошее настроение? В любом случае, он с радостью заплатил. Напрасно у Гали сердечко билось в тревоге.

Уже на улице она вынула из кармана сумки кое-как распиханные купюры. Эти 8 зеленых от Виталий Ивановича, а эти, пять, семь красных… 35! От Никиты. Никита ценил ее больше. А может, борьба с клопами больше интересовала население, чем образование? Оглянувшись вокруг, Галя свернула двадцатку трубочкой, сунула ее, как учила бабушка, за пазуху, в бюстгальтер, а остальное аккуратно уложила в кошелек. «На еду хватит. А это – на Америку, как раз на самолет».

На сегодня Галина обход касс и кассиров решила завершить и пойти в хороший супермаркет, купить там корзину еды, чтобы устроить праздник живота*.Домой она не торопилась, чтобы не нарваться на Потапова или еще кого-нибудь. Пусть Поля живет своей жизнью. А она – своей.

*Комментарий психолога

Один-два раза в месяц дети бывших бюджетников устраивают пиршества, как в день зарплаты и аванса своих родителей. В этот день разрешается есть все, покупается то, что обычно считается излишеством, сладкое, мучное, шоколадное, горькое, острое, жирное. Бюджетников научили воздерживаться от еды, периодически разговляясь, их православные бабушки и дедушки. В такие праздничные дни люди занимаются не только поеданием, но и самовнушением: «У нас все есть, что только пожелаешь! Но мы не едим этого всего в другие дни, потому что не очень хочется…»

Полина встретила подругу в растрепанных чувствах. Она вышла встречать Галю, как только услышала, что ключ поворачивается в двери. Поля непричесанная, в стареньком халате, который она надевала только во время уборки, нервная.

– Я уже хотела тебе набрать. Сегодня по «Скайпу» звонил Рабинович. Он звонил, звонил, я не выдержала, ответила… – огорошила она с порога.

– Зачем? – после Никиты с его клопами Галю эта новость не очень удивила. Хотя сердце екнуло.

– Ну, извини. Ему же что-то нужно было, срочное, – оправдывалась за свою суетливость и то, что ответила на вызов.

– Что ему может быть нужно срочного? Секс по Интернету? Что он сказал? – Галя переобулась в домашние тапочки и потащила сумки с продуктами на кухню. Она тоже собиралась произвести впечатление. Первыми на стол посыпались пачки с колбасной нарезкой – для их бесконечных, как разговоры, бутербродов.

– Ничего не сказал. Сказал, что должен с тобой поговорить. Он летит в Москву по делам турфирмы. И хочет встретиться, – торопливо сообщила Поля. Глаза ее разбегались: – Ох! Икорка!

– Ну и где же мы с ним встретимся? – пожала плечами Галя. Она попрощалась с Рабиновичем и больше не хотела возвращаться к этой истории. Эпизодический секс ее не интересовал.