Вождь из сумерек Ярославцев Николай

Глава 7

Следующий день начался как обычно.

Бодрый голос Стаса сорвал всех с лавок, скинул с полатей, на которые у Стаса давно зуб горел. Портили они, проклятые, весь строгий казарменный обиход, да и только! Ни тебе равнения по шнурку, ни тебе заправки с воротничком!

Леха с нетерпением ждал, когда же Стас примется за лешачьи бороды, но Стас даже словом не обмолвился.

Утро началось, как обычно.

Две просторные ладони в бочку с водой, две горсти в лицо, чтобы согнать остатки сна и направо, бегом.

Верст через десять Стас остановился и огляделся. Чем-то ему это местечко понравилось.

Не давая отдышаться, остановился перед строем и выдернул из ножен свой нож.

– В нашей с вами работе, ребятки, чаще всего успех боя будет зависеть вот от этого инструмента. Вы привыкли им крошить хлеб, резать сало, иногда в пьяной драке попугать соседа, ревнивого мужа. А это оружие пострашней меча. С мечом, конечно, покрасоваться приятней. Опять же люди видят. А на миру, как у нас говорят, и смерть красна. А нож – оружие неожиданного, скрытного боя.

Он говорил добродушно, с той легкой улыбкой, к которой вои уже привыкли, а нож летал в его руках. И вои смотрели уже не на него, а на этот нож, который, казалось, жил своей собственной жизнью и нисколько не зависел от рук его владельца. Вот он в правой руке, левая рука совершает молниеносное движение, и нож исчезает, легкое движение пальцем и лезвие молнией сверкает и тут же исчезает снова. Разинув рты, вои пытаются угадать направление удара, а нож каким-то чудом летит из левой руки в правую, и снова – не отразимый удар… И снова его руки пляшут перед их лицами, и невозможно предугадать – из какой руки выскочит нож в смертельном ударе. И сколько у него рук? Две, как у всех нормальных людей? Или немного больше?

– Дело это, прямо скажу, ребятки, красивое, но малопривлекательное. Но история знает случаи, когда именно нож решал судьбу сражений. Показываю еще раз…

И руки его медленно, по движению начали вычерчивать в воздухе замысловатую вязь.

– Не смотрите на нож, следите за глазами противника, если вы позволили ему полюбоваться на ваш образ. Хорошо, если вам повезет, и вы избавитесь от его присутствия первым же ударом. А если нет? Обездвижьте, лишите его препакостной привычки мелькать у вас перед глазами, суетиться и размахивать ножом или хуже того – мечом.

И его нож менял положение. Скупое точное движение – и он уже режет паховые жилы. Снова меняет положение, и трещат сухожилия на руке.

– А после этого он ваш. Целиком и полностью. Можете делать с ним что угодно. Он возражать не будет. Можете, если не позволяет кольчуга, провести лезвием по горлу. Можно по глазам. После этого вашему противнику долго будет не до вас.

Нож, не уставая, порхал и порхал в его сильных послушных руках.

На какое время ему показалось, что в глазах его слушателей появился страх, и он недовольно поморщился. Даже в глазах Толяна появилось что-то чужое. А Леха смотрел с явным осуждением.

– Не спорю, что было бы намного лучше, если бы противник не успел к вам повернуться лицом. Не пришлось бы долго уговаривать, но так бывает не всегда. К нему ведь еще и подобраться нужно. А если он не захочет пустить вас в гости по доброй воле? Леха! Бери с собой три десятка и вон туда… Занимай оборону. Я место смотрел. Вполне надежное. Оборону занимать скрытно. Заодно и посмотрю, чему на полосе препятствий научились. Бой до первого касания. До мордобоя дело не доводить. Кого рукой коснулись, убит. Падай и послушно умирай. Задача ясная?

Крепкий, грудастый парень, мало в чем уступающий Толяну, дернулся вперед и открыл было рот, но, встретив недоумевающий взгляд Стаса, так и застыл, забыв его захлопнуть.

– Веселин, ты чем-то недоволен?

– Так там же колючек! До ночи не обобраться, воевода.

– Веселин, друг мой, с меня вполне достаточно будет, если ты будешь звать меня просто командиром. А на колючки наплюй. Что ж ты такой любопытный-то? Я же не на цветочки тебя посылаю любоваться. Ты еще венок по дороге любимой девушке сплети или букетик нарви. А другой ягодок захочет. И как тогда воевать? А, Веселин?

Всегда готовый расхохотаться, Войтик на этот раз воздержался от проявления чувств и озабоченно почесал бороду.

– Так ягодам не пришла еще пора.

Стас не смог удержаться от злорадной улыбки.

– Груздень, ты получаешь под начало второй взвод и заходишь им в спину. То есть с тыла, говоря военным языком.

– Так у них же народу больше.

– А ты, Груздень, скрытно. Ползком на брюхе, чтобы не заметили… Подумав, да прикинув.

Груздень засопел, уткнувшись взглядом в густую жесткую траву с множеством колючек, и потянулся широкой ладонью под шишак.

– Правильно, Груздень. Именно там и ищи пути-дороги к лагерю злого и кровожадного врага. Все ответы только там, – улыбнулся Стас. – Врасплох. Как снег на голову! Хотя, что я говорю, у вас может, и снега-то не бывает. Тогда, как орел на ягненка. И бесшумно.

– Как же! Жди. Они сейчас во все глаза таращиться будут!

Леха прислушался к их занятной беседе и не утерпел.

– Не, Груздень. Спать ляжем, – и улыбнулся самой противной из всего своего богатого арсенала улыбкой.

– Все, Леха. Шутки в сторону. Времени тебе даю для занятия рубежа ровно час. И – ни минутой больше.

– Так я же часы дома на полукомоде оставил, – попробовал поторговаться Леха.

– Леха, не зли меня. Ибо я страшен в своем гневе, – Стас притворно свел брови на переносице. – За каждое слово буду убавлять по две минуты. Вопросы.

– Понял, командир. Исчезаю! – шутливо бросил два пальца к виску лохматой головы и – как кабан ринулся в заросли колючек.

– Взвод! За мной! Последнего лишаю заслуженной вечерней чарки! – долетел до Стаса его начальственный голос.

– Ну, то-то же! – Стас удовлетворенно качнул головой и повернулся к Груздню: – А тебе, друг мой Груздень, придется обождать. А чтобы не скучно было, почешем кулаки. Толян!

– Да я рядом, – отозвался парень.

– Вот что, Толян. Наверняка ты в своем непростом и опасном бизнесе начинал с быков.

– Ну, было. В натуре.

– Тогда ни за что не поверю, что тебя не натаскивали на карате и кикбоксинг.

– Реально, командир. Без отмазки, – охотно, даже с легкой примесью гордости согласился Толян.

– Вот и славно. Назначаю тебя заместителем командира взвода к нему, – Стас взглядом указал на десятника. – Можешь пришивать сержантские погоны. К обязанностям приступай немедленно. А для начала проведи занятие по рукопашному бою. Если что не так, я поправлю. Вопросы есть?

Толян от неожиданности чуть слюной не подавился. Выкатил на него круглые глаза, покраснел, как красна девка.

– Без булды, командир.

– Толян! – Стас недовольно поморщился. – Я тебя командиром сделал, а ты чему подчиненных учишь?

Толян извиняюще взметнул руки над головой.

– Все, командир. Всосал! Больше не буду. Зуб даю!

Стасу после этого осталось только обреченно махнуть рукой.

– Хорошо, валяй. Не серди меня. Бойцы и так заждались.

Толян кивнул головой и, повторив Лехин жест, рявкнул во все горло.

– Братва! Слушай сюда. Показываю…

– Толян, начинай с простого, – предупредил Стас.

Толян отмахнулся, и Стасу пришлось, чтобы не подрывать авторитет молодого, но стремительно растущего командира, отойти в сторону.

Толян сноровисто разделся до пояса и потянулся, поигрывая мышцами. Потом легко подпрыгнул и сел на шпагат, растягивая давно не тренированные мышцы.

Груздень и его воины с изумлением следили за этими приготовлениями. А Толян, закончив свою короткую разминку, улыбаясь и нежась под этими взглядами и, явно подражая Стасу, скромно спросил.

– Войтик, может, пободаемся?

Войтик словно только этого и ждал. Раскрыл рот в довольной улыбке и, не раздумывая, шагнул вперед, сжимая пудовые кулачищи.

– Только, чур, мамке не жаловаться, – не то в шутку, не то всерьез предупредил Толян и насмешливо улыбнулся: – Ну, Войтик, покажи себя. Я маленьких не обижаю.

Толян явно подзадоривал давнего противника. И добился своего. Войтик, не снеся обиды, издал утробный рык и ринулся в драку. Толян не сдвинулся с места. В тот момент, когда кулак Войтика вот-вот должен был впечататься в его лицо, он стремительно присел, пропуская удар, развернулся на носке левой ноги и далеко вперед выкинул правую. Удар был резкий и совершенно неожиданный. Войтика подбросило вверх. Он непроизвольно вскрикнул и, как лесина под топором дровосека, плашмя рухнул на землю. Падение сопровождалось гулким ударом. Стасу показалось, что под широкой спиной повара даже просела земля.

Стас одобрительно подмигнул Толяну.

– А что, командир, вообще реальный приемчик. Груздень, возьми свою дубину и подержи ее вот так.

Груздень послушно выставил вертикально перед собой свой деревянный меч, сжимая его двумя руками.

– Конкретней держи!

Снова разворот, удар пяткой. И крепкая, едва ли не в руку толщиной дубина вылетела из рук десятника, развалившись на две половинки.

– А теперь ты. Только горизонтально. Да не так, бестолочь! – Толян вошел в раж. – Горизонтально, значит – горизонтально. Чему вас только в школе учили? Ну, вот, другое дело.

Резкий взмах рукой, короткий выдох. Несмотря на свой немалый вес и полноту, Толян был ловок и проворен, как черт. Удар! Сухой треск, и в руках осталось по половинке того, что мгновение назад было тренировочным ножом.

– Это только для начала! Эх, жаль, кирпичей здесь нет. Уж я бы показал.

Стас от всей души расхохотался.

– Чего нет, того нет, Толян. Придется, как это ни прискорбно, обойтись без них. Но ты и так, как мне кажется, убедил всех в серьезности своей науки. Хорошо бы подкрепить все это еще несколькими ударами кулака. А можно и больше. Правда, Груздень? Теперь пошли по одному.

Сначала Толян явно осторожничал и аккуратно их укладывал на спину. Так в старых фильмах, – припомнил Стас, – крестьянки укладывали снопы на жатве. Но потом разгорячился, вошел в азарт, и вои полетели в разные стороны, сбитые с ног подсечками и подножками, а то и просто бросками, как чурки из-под топора дровосека.

– Груздень, а ты что стоишь без дела? – Стас повернулся к десятнику. – Так все самое интересное пропустишь.

Но Груздень явно не спешил навстречу событиям. Он внимательно, прищурив глаз, следил за действиями Толяна и своих подчиненных. Стас видел, как подрагивает его тело, непроизвольно повторяя каждое движение. Наконец решился и он. Но не кинулся, как все очертя голову. А осторожно, короткими и по-кошачьи мягкими шагами пошел на Толяна. Затем метнулся же по-кошачьи, облапил его поперек туловища, плотно прижав к нему руки. Но Толян был не прост. Короткий рубящий удар ребрами ладоней по бокам и хватка ослабла. Еще один, снизу вверх под локти. И снова быстрый поворот на пятке, захват… Груздень описал один круг вокруг Толяна, второй, развернулся, плохо соображая, что с ним происходит, и аккуратно лег на землю, уткнувшись бородой в колючки. Колено Толяна прочно утвердилось на его спине, а грубо вывернутая рука покоилась в лапе Толяна и невыносимо страдала от нечеловеческой боли.

Но Толян вовсе не собирался упиваться сладким мигом победы над своим новым командиром. Он отпустил руку, легко вскочил на ноги и, открыто и честно улыбаясь, протянул ладонь.

– Держи пять, начальник. Еще разок? У меня не так прикольно получается, как у командира, но тоже не каждый побьет. Попробуем? Ты на раз сечешь. Должно получиться, – обнадежил он Груздня.

Но тот, выдирая из бороды колючки, отрицательно замотал головой.

– Пожалуй, хватит. И так как собака весь в репьях вывалялся. А поучиться и правда – поучусь. Наука не рыбья кость, в горле не застрянет.

Стас довольно улыбнулся.

– Ну, что же. Учиться, так учиться. Время терпит. Разбиться по парам. И вперед!

На этот раз к Толяновой педагогике подключился и он. Гремело железо. Пот заливал глаза, но вои не сдавались. Под взыскательным взглядом Стаса и непрерывными поучениями Толяна мужики волтузили друг друга, забыв обо всех увещеваниях не калечить.

Наконец, терпение десятника лопнуло. Опустив руки, он рявкнул во все горло.

– Сдирай с себя все железо к лешевой матери, пока не доконало оно нас. Лучше под ножом умереть, чем в этом железе заживо свариться.

Стас возражать не стал. Посмеиваясь, дождался пока вои скинут с себя броню и распорядился.

– Леха вас уже заждался, а вы все развлекаетесь. Давай, Груздень. Твой выход. Но смотри в оба! Леха только с виду рубаха-парень. А побывал в таких переделках, что вам и не снились. Будь поосторожнее. Это я как друга предупреждаю.

Груздень прищурился, стянул глаза в щелку. Стасу стало понятно, что зря полез со своими советами. Десятник забавляться не собирался. На войне, как на войне.

– Толян! Бери половину и дуй прямиком, не сворачивая. Греметь не греми, но особо и не прячься. И совсем хорошо будет, если подразнишь их чуть-чуть. А я попробую обойти. Как думаешь, командир, получится?

Груздень повернулся к Стасу.

– Не думал и не собираюсь, – ухмыльнулся тот вместо ответа. – Теперь твой черед думать. А я просто посмотрю, чья возьмет.

Груздень снова потянулся к потылице. Но передумал и махнул рукой.

Толян, не успев одеть футболку, ринулся в бурьян. За ним, чуть помешкав, и с обидой посматривая на Стаса, в густых зарослях невообразимых колючек исчезли и его подопечные.

Некоторое время стоял сплошной треск и густой шорох сухих веток и прошлогодних листьев. Но скоро все стихло. Толян сообразил, что такая наглость, наверняка, насторожит Леху, и он заподозрит подвох. И он решил действовать осторожнее, чего от Толяна ожидать было никак не возможно.

Груздень проводил его группу взглядом и кивком головы подал команду своим.

«Решил обойти бурьян стороной, – подумал Стас. – Посмотрим, как у тебя получится. На хитрую попу всегда есть хвост с винтом».

Сел на груду наваленного железа и сорвал травинку. Хотелось курить. И он зло сплюнул. Справиться с многолетней привычкой было куда тяжелее, чем привыкнуть к обрушившемуся на них средневековью.

Посидел с полчаса, нежась под солнцем, встал и решительно двинулся через бурьян туда, где исчезла Толянова команда.

Прошло еще с полчаса, и до его слуха долетела яростная брань и обиженные голоса.

Не на шутку встревожившись. Стас перешел на бег настолько, насколько это позволяли заросли.

«Еще изуродуют друг друга, черти, – мелькнула мысль. – Отношения простые и ясные, границами не огорожены. Мозги условностями и правилами не замусорены. В раж войдут, водой не отлить».

Продрался сквозь бурьян и выпрыгнул на тесную, стиснутую со всех сторон мелколесьем и густым кустарником, полянку. В середине поляны яростно ругались командиры противоборствующих отрядов, поддерживаемые одобрительными возгласами своих подчиненных.

Точнее было бы сказать, ругались Груздень и Толян, наседая на Леху. Но тот нагло посмеивался, бесстыже открывая в белозубой улыбке рот. Стас по себе знал, до какой степени озверения может довести эта Лехина улыбка, и поторопился решительно вмешаться в разгорающийся конфликт.

– О чем кричим, господа командиры?

Господа командиры дружно повернулись на его бодрый голос и Стас, пресекая многоголосицу, распорядился.

– Кричать по одному! И желательно шепотом. Я ясно излагаю мысль? Груздень?

Но Груздень только широко открывал рот и не находя нужных слов, размахивал кулачищами перед Лехиным носом.

– Так думаю, что бой вы нашему другу и однополчанину Лехе проиграли!

Толян со всей возможной прытью вынырнул из плеча своего незадачливого соратника.

– Не проиграли. Это он не по понятиям! А теперь стоит и прикалывается.

– Объясни…

– А тут и объяснять нечего. Ты ему где приказал нас ждать? А он что вытворял?

– И что же он такое вытворял? – как можно спокойнее спросил Стас подпрыгивающего от негодования парня, уже догадываясь, что хитрован Леха таки сыграл с ними злую шутку.

– А то! Он сначала ему, – Толян кивнул на все еще мычащего Груздня, – в спину ударил и запятнал всех. Как пацаны в салках. Так я говорю, Груздень?

Груздень часто закивал головой, кидая на Леху яростные взгляды.

– Излагай дальше.

– А потом на нас насыпался.

– И… ты рожай, рожай быстрее.

– И вовсе даже не «и»! – в голосе Толяна взорвалась вся накопившаяся обида. – Он мне ксиву свою ментовскую в рыло сунул.

– И что дальше? – спросил ехидно Стас.

– Ну, у меня крышу и снесло! Лапы в гору и мордой в землю.

– Молодец, Леха. От лица службы объявляю благодарность за проявленную находчивость и военную хитрость!

Леха шутливо щелкнул пятками потрепанных кроссовок и вскинул руку к виску.

– Служу Советскому Союзу!

– Как это благодарность! – взъярился Толян. – Груздень! Пацаны! Вообще реально наколол нас! И ему же благодарность…

– В натуре! – наконец выдохнул Груздень первое, что пришло на ум, и повернулся к своим бойцам, ища у них поддержки.

И поддержка не заставила себя ждать. Бойцы разразились дружными обиженными криками.

Стас нахмурил брови. На лицо был бунт и явное непослушание, чего настоящий командир не только терпеть, но и видеть не должен. Более того, он просто обязан задавить это на корню безжалостной и беспощадной командирской десницей.

– Леха! Какой приказ ты получил?

– Занять означенный рубеж!

– И…

– Занял, командир!

– А дальше?

– Принял, как водится у нас, командиров, мудрое решение и устроил засаду.

– А рубеж?

– С рубежом, командир, все нормально. Оборонял его от коварного и лютого ворога силами пяти бойцов! От приказа не отступил и на пядь! Рубеж удерживал до конца. Только на него так никто и не вышел!

– Толян, понял?

Пока Толян переваривал информацию, Стас повернулся к десятнику.

– Груздень, я тебя предупреждал, что Леха хитрая бестия? Предупреждал или нет?

– Ну, было… – неохотно сознался Груздень, выскребая из прически репьи.

– А ты решил мне не поверить? Своему командиру и, можно сказать, отцу родному?

– Так ведь…

– Их, командир, в пять ножей можно было порезать. У Войтика на заднице воробей сидел, а он даже не почесался, – подлил Леха масла в огонь. – Ну и Веселин, как водится, цветочки нюхал.

Войтик обиженно хрюкнул и присел, прячась от глаз Стаса.

– Войтик, не прячься. Все равно вижу. Ты тоже считаешь, что Леха победил нечестно?

– Да чего уж там, командир. Осрамились, одним словом. Думали, что они нас будут на месте ждать, а они хитрость задумали. Поднимай руки, Груздень, – и повернулся к Лехе: – Долго нам еще битыми ходить! А воробья на заднице я бы почувствовал. Это ты наврал! Не было никакого воробья!

– И я цветы не нюхал! У меня и так вся борода в колючках. Стал бы я с такой бородой нюхать, – приободрился Веселин.

– Ну, не нюхал, так не нюхал. А хоть бы и нюхал? Разве я запрещал? – охотно согласился Стас. – Да ради Бога. Сколько угодно. Правда, Толян?

– И все равно не по понятиям! – неуступчиво буркнул Толян. – Зачем мне ксивой по фейсу тыкать? У меня, может, на эту ксиву аллергия.

– А из ствола палить аллергии не было? – ехидно спросил Леха и, изменив тон, добродушно обнял парня за плечи. – Ладно, Толян. Проехали. Командир же сказал, что это была военная хитрость.

Похоже, мир был восстановлен. Да и анализ учений прошел на самом доступном уровне.

– Все бойцы. Возвращаемся на базу, – скомандовал Стас.

– С рожами в репьях? – не утерпел Войтик. – Хорошо, баба моя меня сейчас не видит. А то на порог бы не пустила, не то, что…

– Войтик, обойдемся без продолжения, – остановил его Стас.

– Тебе хорошо говорить, командир. У тебя лицо гладкое, как…

– Войтик!

Войтик поперхнулся и прикрыл рот ладонью.

Леха злорадно улыбнулся. Он уже давно понял, что неспроста его напарник выбрал для учений такое сволочное место. Надоело Стасу смотреть на их заросшие лица. Вот и решил совместить крестины с поминками. Говорил же, что он и соплю сапогом зря не разотрет…

– Бегом марш!

Глава 8

Наутро его полусотня стояла в строю, сверкая гладко выбритыми лицами. А кое-кто, хмуря брови и делая жуткое лицо, стыдливо прятал бритую голову под железный шишак.

Стас удовлетворенно хмыкнул, изобразил на своем лице самую щедрую улыбку, на какую только был способен, и довольным голосом изрек.

– Вот и славно. На людей стали похожи. Теперь в славном городе Соколяне все девки будут наши. Ну, и бабы тоже. Куда им деться от такой мужественной красоты? Кому что нравится.

Ответом послужило могильное молчание. Но Стас, словно не замечая этого, счастливо улыбаясь, продолжал:

– К тому же, не жарко. И с формой двадцать полный порядок. А то, наверное, уже тараканы бегали.