Святые бастарды Туров Тимур

Глава 13

Найти местных маах'керу Вереску оказалось совсем несложно. Поймав за шкирку пацана-Часовщика, он дал ему двадцатидолларовую купюру и получил исчерпывающую информацию. Дальние петербургские родственники обосновались в окрестностях парка «Сосновка», жили замкнуто и гостям не радовались.

Оборотень потратил полчаса на поиск обменника, где попросил поменять доллары США на канадские доллары, но, наткнувшись на непонимающий взгляд девушки, сидевшей за толстым стеклом, согласился взять рублями.

Из сорока тысяч долларов, обнаруженных в кейсе, Вереск поменял пять тысяч. Вышло сто тридцать шесть тысяч рублей. Выйдя из обменника, молодой маах'керу уверенно махнул проезжающей желтой «Волге» с «шашечками» на крыше, затем сел на заднее сиденье и произнес:

– К входу в парк «Сосновка».

– Это куда? – уточнил водитель, усатый толстяк лет сорока пяти в джинсах и синей засаленной рубашке. – К пересечению Северного и Тихорецкого?

Вереск кивнул, и автомобиль тронулся. Вообще-то надо было купить что-нибудь из одежды, хотя бы поменять грязное белье на чистое. С момента похищения две недели назад оборотню ни разу не представилось возможности переодеться. И еще было бы неплохо приобрести спортивную сумку, в которую можно будет спрятать приметный саквояж с деньгами.

Но время не терпело, надо было выручать друзей из плена.

Едва откинувшись на широком сиденье, Вереск уснул.

– Приехали, – услышал он в следующее мгновение.

Вставать не хотелось, но, поборов желание попросить сделать пару кругов вокруг парка, оборотень расплатился с таксистом, который, к его удивлению, не включал счетчик.

Высадили его неподалеку от гигантского перекрестка.

На тротуаре оборотень увидел группу Часовщиков, что-то жарко обсуждавших. Подходить к ним не хотелось, но искать маах'керу на их территории, если они не собирались ему показываться, тоже смысла не было.

– Уважаемый, – обратился оборотень к ближайшему Часовщику, – не подскажете, где бы я мог найти хозяев окрестных источников?

Тот нехотя повернулся, смерил Вереска взглядом, улыбнулся чему-то за его спиной и неторопливо заметил:

– Сосчитай до трех.

– Зачем? – удивился канадец.

– До двух.

– Не понял? – забеспокоился Вереск.

И в этот момент его тронули за плечо. Причем тронувшего молодой оборотень не услышал и не почувствовал.

– Идем со мной, – сказал пожилой маах'керу со злым усталым взглядом. – Пойдешь спокойно или тебе требуется помощь?

– Мне нужна помощь, – с готовностью отозвался Вереск, не уловив в интонации издевки. – Я бы хотел поговорить с хранительницей закона.

Местный маах'керу сморщил лицо в угрюмой гримасе, а потом неожиданно расхохотался:

– Все и сразу, да? Как тебя зовут?

– Вереск.

– Меня – Корней. Пойдем, по дороге расскажешь, в чем дело.

Он направил Вереска к переходу через дорогу, затем повел к невысокому двухэтажному зданию.

– Рассказывай, кто, откуда, зачем, – буднично предложил мест-ный. – Почему без взрослых? Сколько тебе лет?

– Четырнадцать, – слегка приукрасил Вереск, извинившись про себя перед собеседником за эту маленькую ложь. – Я канадец, попал сюда, можно сказать, волей судьбы. Моих друзей захватили сатра. Мне нужна помощь, чтобы их спасти.

– А вот это уже интересно, – посерьезнел Корней. – Кто именно схватил твоих друзей?

– Сатра с Черной речки.

– Акалон. Двадцать лет делали вид, что они разумные, но сатра есть сатра! Пойдем быстрее.

Он почти бежал, Вереск держался рядом.

Канадец удивился тому, насколько близко к сердцу принял его проблемы петербургский маах'керу, но все стало понятно, едва они вбежали в полуподвальное помещение двухэтажного дома. На бетонных стенах висели подробные карты района с кучей разноцветных флажков-иголок, воткнутых в перекрестки, дома, дворы. На полу лежал большой черный ворсистый ковер, на котором стоял длинный прямоугольный стол, вокруг стола располагались в офисных креслах трое маах'керу.

– Сатра из клана Акалон захватили нескольких наших, – с ходу заявил Корней.

Трое оборотней мгновенно вскочили с мест, один даже оскалился.

– Не маах'керу, – осознал свою ошибку канадец. – Просто – моих друзей.

И тут же оказался под пристальными взглядами четверых взрослых оборотней.

– Объясни, – потребовал Корней. – Ты сказал, сатра захватили твоих друзей. Твои друзья – люди?

На его лице проявилась брезгливость. Остальные трое восприняли эту возможность более спокойно.

– Не совсем, – Вереск решил просто рассказать все, как есть. – Мои друзья – это альв, элохим и человек.

Корней удивленно открыл рот, остальные замерли, настороженно глядя на гостя.

– Я знаю, о ком он, – вымолвил высокий черноволосый оборотень. Он выглядел самым старшим из присутствующих, и в нем Вереск сразу, едва войдя, почувствовал сильного мага – во всяком случае, гораздо более могущественного, чем он сам. – Их ищет «Ложа Петра и Павла». А еще сегодня ночью кто-то звонил хранительнице с предложением купить этих троих. Мы отказались – это не наше дело, мы не собираемся заигрывать с «Ложей». А сатра, видимо, тоже приняли такой звонок и согласились.

– Вы можете помочь мне? – не особо надеясь на положительный ответ, спросил Вереск.

– Не можем и не будем, – ответил Корней за всех. – Канадец, значит. Про альва, элохим и человека, взорвавших Одиннадцатый равелин, в Петербурге сегодня, наверное, знает каждый, способный видеть сквозь Пелену. У нас нет конфликта с «Ложей», хотя они иногда и пытаются навязать свое мнение всем вокруг. Но это их проблемы.

– Корней, тебе не кажется, что ты слишком много говоришь? – поинтересовался маг-маах'керу. – Мальчик, ты выбрал плохую компанию. Я вижу, ты немного знаком с магией, могу предположить – у тебя два облика?

– Да, – подтвердил Вереск. – Два.

– Я предлагаю тебе помощь и разговор с хранительницей закона. Если ты решишь оставить своих… – маг замялся, – приятелей, то, возможно, мы примем тебя в стаю, дадим хорошее образование, и как маг-маах'керу ты рано или поздно получишь возможность занять приличествующее тебе место. Но это только в том случае, если ты оставишь свои глупые иллюзии. Маг не может жить без источника, настоящий маах'керу не может жить без стаи.

Вереск знал эти интонации – то же самое он не раз слышал от своих канадских опекунов после того, как мать сбил на пешеходном переходе дальнобойщик-янки. Но если дома подобные рассуждения выглядели логичными и естественными, то мысль войти в чужую стаю и забыть о тех, кто хотя и случайно, но спас его от участи живого амулета магов «Ложи Петра и Павла», Вереску не понравилась.

– У меня есть обязательства, – сухо сказал он, – от которых я не могу отказаться.

Все четверо маах'керу рассмеялись.

– А ты серьезный пацан, а? – отметил Корней. – Уже взрослый, да?

– Да, – не принял веселого тона канадец. – У меня есть деньги, оружие и цель. С вашей помощью или без нее, но я своего добьюсь.

Смех прекратился. Маг-маах'керу более серьезно посмотрел на Вереска, отметив опытным взглядом слегка топорщащуюся куртку и задержал взгляд на саквояже.

– Ты ведь не привез оружие и деньги из Канады? – полуутвердительно спросил он, дождался кивка и продолжил: – Вообще-то мы должны задержать тебя и выяснить, где ты это взял. Причем я прекрасно понимаю, что так будет лучше даже для тебя самого – да, да. Ты сейчас ввязываешься в какую-то ужасную глупость, если еще не влез в нее по уши. Но у стаи хватает своих проблем, у нас есть долги, которые надо платить, и долги, которые надо получать, поэтому я предлагаю тебе уйти отсюда.

– И оставить нам деньги, – улыбнулся Корней, заставив Вереска напрячься.

– Ты мало получаешь в своем охранном агентстве? – поинтересовался у Корнея маг-маах'керу. – Откуда ты знаешь, что это за деньги? Что за ними – кровь, наркотики, провокация?

– Никаких провокаций, – возмутился отступивший к выходу Вереск. Он понимал, что в случае схватки наверняка проиграет, но и выглядеть провокатором ему не хотелось. – Это деньги, которые получил один из двух Часовщиков за то, что отдал моих друзей сатра.

И вновь в помещении наступила тишина.

Секунд через тридцать маг-маах'керу тяжело вздохнул и сказал:

– Мальчик, уходи. Мне жаль, что ты впутался во взрослые игры, но помогать тебе или мешать я не вправе, а просить за тебя хранительницу было бы слишком безрассудно по отношению и к ней, и к нашей стае. Поэтому – уходи. Если через час ты все еще будешь шляться по окрестностям, то мы возьмем тебя и допросим по всем правилам, и поверь, это тебе не понравится.

Вереск медленно кивнул и, поднявшись по небольшой лестнице, вышел на улицу. Он понял, что никто ему помогать не будет – это была его война, его личная, и впутывать кого бы то ни было в нее смысла не имело.

Он подошел к обочине и начал высматривать такси. Через минуту рядом притормозил автомобиль явно российского производства.

– Куда едем? – поинтересовался водитель.

Вереск, поразмыслив пару секунд, понял, что в этой стране пассажиров подвозят не только таксисты, и решил не привередничать.

– На Черную речку. Только вначале заглянем в какой-нибудь торговый центр.

Он понимал, что одиночная атака на сатра – это настоящее самоубийство, однако выбора у него не оставалось. Но Вереск хотел перед смертью хотя бы поменять белье на новое и чистое.

Иво и Атаниэль сидели в «шестерке» на набережной Черной речки и ждали. Дом, который указал Наблюдатель, находился неподалеку, и оба входа в него – парадный и черный – прекрасно были видны с того места, где стоял автомобиль.

– Не представляю, что ему здесь делать, – в очередной раз отметил воспитанник слаш.

– Меня больше беспокоит то, как мы будем заводить машину, если придется отсюда быстро сваливать, – ответил Атаниэль. – Надо было заехать в сервис и поставить стартер. Если бы я знал, что у нас в запасе есть столько времени, так бы и сделал. Копейки ведь деталь стоит и ставится за пять минут.

В здание, являвшееся обычным бизнес-центром, то и дело заходили люди, но изредка среди них попадались и сатра, которые, по словам глазастого Мажа, занимали весь шестой этаж.

– Вон он, тутти-ту, – заявил невидимый альв с улицы. – По набережной идет.

И действительно, в сотне метров слева от друзей по направлению к зданию шагал Вереск, причем даже издалека было видно, что физиономия у него мрачная и решительная, как у камикадзе.

Атаниэль сделал несколько жестов, показывая, что Иво должен обойти Вереска справа, Маж – слева, а сам элохим подойдет с фронта. Атаниэль и Иво вышли из автомобиля и направились к приятелю.

Оборотень был настолько сосредоточен на цели, что не обратил внимания на приближающихся друзей – впрочем, благодаря приложенным усилиям они выглядели не похожими на себя.

– Куда гуляем? – небрежно поинтересовался элохим.

Вереск вздрогнул и выдернул правую руку из кармана ветровки. В ней был зажат небольшой двуствольный револьвер.

– Если собираешься стрелять, взведи курок, – посоветовал Атаниэль. – У тебя «Дэрринжер», он так не выстрелит.

Вереск узнал голос элохим, опустил револьвер во внутренний карман куртки и широко улыбнулся:

– А я был уверен, что вы у сатра.

– Были, тутти-ту, – ответил невидимый Маж. – Но неужели ты думаешь, что мы неспособны выбраться откуда угодно самостоятельно?

В его голосе Иво отметил некое бахвальство, что никак не соответствовало истинному положению вещей, но вмешиваться в разговор не стал.

– Вы действительно крутые ребята, – с почтением отметил Вереск, воспринявший слова альва на полном серьезе. – А я вот решил штурмовать штаб-квартиру сатра на Черной речке…

– В одиночку? – поинтересовался Атаниэль. – С одним дамским револьвером? Кстати, где ты его взял?

– У Тек-Чата, – просто ответил оборотень. – И еще я у него деньги отнял, сорок тысяч долларов.

– У Тек-Чата? – хором спросили Иво и Атаниэль.

– Давай в машину, – добавил Атаниэль. – Чувствую, разговор не на одну минуту, а стоять у всех на виду мне не хочется.

Они сели в машину. Атаниэль небрежным жестом крутанул ключом несуществующий стартер, но «шестерка», естественно, не завелась. Вновь ставший невидимым Маж хихикнул с переднего сиденья.

– Когда начали стрелять, я убежал, – начал рассказ Вереск. – Потом вернулся, они уже отъезжали.

– Кто они? – хищно спросил развернувшийся к сидящему на заднем сиденье оборотню Атаниэль.

– Двое Часовщиков, Тек-Чат и Лан-Рин.

– Старина Лан-Рин, – усмехнулся Атаниэль. – Я покупал у него телефон, думаю, мы сможем его найти.

– У меня есть его адрес, – буднично заметил Вереск. – И домашний, и рабочий.

Атаниэль пораженно взглянул на мальчишку.

– В общем, они уехали, я ничего не мог сделать. И тут выяснилось, что рядом был Наблюдатель. Он дал мне адреса Тек-Чата и Лан-Рина взамен на одну услугу в будущем.

– Как выглядел «бесцветный»? – поинтересовался элохим.

Вереск описал его. Атаниэль покивал и сказал:

– Это «мой», с которым я встречался раньше и который дал информацию сейчас. Видимо, он нами серьезно занимается, правда непонятно, зачем ему это нужно. Ладно, Вереск, извини, что перебил. Что было дальше?

– Я пошел к Тек-Чату, дождался его в подъезде, отнял деньги и пистолет…

– Револьвер, – поправил Вереска Атаниэль.

– Револьвер, – покорно согласился оборотень. – После этого поехал к маах'керу в «Сосновку»…

– Подожди, тутти-ту, – перебил его Маж. – Ты оставил в живых Тек-Чата?

– Да, – подтвердил Вереск. – Он потерял сознание, и я не стал его добивать. Он сказал, что Атаниэль подставил его под «Ложу Петра и Павла», и он пытался хоть как-то «выйти в плюс».

– А про то, как я через родственников дважды отмазывал его от тюрьмы – первый раз за кражу, второй за подлог, – он ничего не рассказал? – сварливо поинтересовался элохим. – Он тогда мне клялся в вечной верности, ноги порывался целовать!

– Нет, – Вереск слегка улыбнулся. – Про это не рассказывал. После Тек-Чата я поехал к маах'керу, думал, свои помогут вас выручить.

– И хрен-то там, тутти-ту? – спросил Маж, которого рассказ оборотня изрядно веселил.

– Они отказались. Мне еще повезло, что они не схватили меня и не начали расследование. От них я поехал сюда, у метро за небольшую денежку вызнал у парнишки-дейвона, где сидят местные сатра.

Атаниэль молча улыбался, глядя в зеркало заднего вида на Вереска.

Иво подумал, что парнишка оказался не промах.

– А вы как здесь оказались? – спросил оборотень.

– Пусть Иво расскажет, – решил Атаниэль.

– А может, я, тутти-ту? – азартно возразил Маж.

– Соврешь же, – резонно заметил элохим.

Иво рассказывал недолго, но пришлось несколько раз делать небольшой экскурс в прошлое, например объясняя, откуда они знают Амниссоса, или в чем заключалась роль Тек-Чата при побеге из Одиннадцатого равелина, и кто такой Трориэль.

– Надо отдать деньги Амниссосу, – твердо сказал оборотень после завершения рассказа. – Забрать оставшиеся шестьдесят тысяч у Лан-Рина и все вместе вернуть сатра. Он выручил вас.

– Забрать деньги – мысль хорошая, тутти-ту, – подтвердил Маж. – А вот отдать их – похуже.

В результате последовавшего обсуждения, недолгого, но бурного, было решено, что надо немедленно вернуть сатра девять тысяч долларов личных денег, а сто тысяч общественных – потом, по возможности.

В то же время оставить Лан-Рину находившуюся у него часть было невозможно. Это равнялось признанию, что Иво, Мажа и Атаниэля можно похищать-продавать-перепродавать, а значит, деньги было необходимо забрать, при этом по возможности отбив у Часовщика желание заниматься подобными вещами.

На роль гонца, который отдаст девять тысяч, выбрали Иво.

– Во-первых, в этом здании куча обычных людей, и подозрения ты, в отличие от нас, не вызовешь. Во-вторых, ты все равно ничего не боишься, и сыграть роль тебе ничего не будет стоить, глупостей не наделаешь. И, в-третьих, если все же что-то случится, мы тебя вытащим, – объяснил Атаниэль и подмигнул.

– Да я не против, – согласился Иво.

Воспитанник слаш сунул пачку денег в карман, выбрался из машины и пошел к бизнес-центру. На входе сидел сатра-охранник, он бросил взгляд на парня и лаконично спросил:

– Куда?

– К Амниссосу, – произнес Иво, чувствуя себя не в своей тарелке.

Охранник посмотрел на парня более пристально, затем поднял трубку телефона, набрал номер и что-то буркнул в трубку.

– Подожди, – бросил он Иво.

Через две минуты появился молодой сатра в плохо сидевшем на нем деловом костюме. Выглядел он весьма бандитски – шрам от левого глаза к виску, черная окладистая борода, лысый череп.

– Давай, – потребовал он. – Что надо передать?

– Я бы хотел лично в руки, – решил проявить настойчивость Иво и пожалел, что не взял даже полиэтиленового пакета.

– Его нет, и когда будет – неизвестно, – сказал бородач. – А если бы я и знал, то, как сам понимаешь, никогда бы не сообщил какому-то «коричневому», когда появится один из старших клана.

Иво поразмыслил и решил отдать деньги. Он вынул из кармана пачку и протянул собеседнику. Тот взял деньги, не выказывая удивления, задумчиво пошелестел купюрами и спросил:

– От кого?

– Он знает, – ответил парень.

– Похоже на подставу, – заявил бородач. – Сейчас мы с тобой разберемся!

Иво мгновенно развернулся, пулей вылетел из здания и помчался к машине.

Он не преодолел еще и половины пути до «шестерки», когда оттуда выскочил Вереск и, упираясь в открытую дверь, начал толкать «Жигули». Сил у молодого оборотня было немало, равно как и опыта у элохим, сидевшего за баранкой, поэтому Иво запрыгивал в заведенную машину уже на ходу.

– Что случилось, тутти-ту? – поинтересовался Маж.

Позади из здания выбежали бородач и охранник. Соревноваться в скорости с «шестеркой» они не собирались, охранник припал на колено, вытянув вперед одну руку и придерживая ее второй – что именно там находилось, Иво не видел, но наверняка это было что-то стреляющее и опасное. Бородач тронул за плечо охранника – мол, не стреляй.

– Амниссоса не было… И они решили, что я пытаюсь подставить то ли его… То ли весь их клан, – пояснил Иво, у которого от марш-броска сбилось дыхание.

– Мы идиоты, – заявил Атаниэль. – Мы отдали им деньги, которыми они заплатили за нас. Если у Амниссоса из-за этого не будет проблем, ему крупно повезет.

– Как в гангстерском фильме, – сказал Вереск. – Сплошные интриги, стрельба, деньги.

– Финал-то хороший, тутти-ту?

– Какой финал? – удивился оборотень.

– Ну, в фильме, тутти-там?

– Зависит от режиссера, – ответил Вереск.

– Главное, чтобы это были не Тарантино и не Родригес, – по-ежился Атаниэль. – Я даже согласен на Тарковского.

– Ни одного из них не знаю, – честно признался Иво.

Машина тем временем проскочила на мигающий желтый поворот с набережной, выехала к метро «Черная речка» и уткнулась в пробку.

– Преследовать будут, тутти-ту? – поинтересовался Маж.

– Вряд ли, – усмехнулся Атаниэль. – Это не «Ложа Петра и Павла», у которых и народа в десять раз больше, и имидж обязывает отвечать ударом на удар, даже если никто особо не бил.

Он дождался небольшого просвета во «встречке» и, в нарушение всех правил, развернулся прямо из пробки на мосту. За мостом автомобиль повернул на Ушаковскую набережную. Здесь элохим разогнал машину до восьмидесяти километров в час.

«Шестерка» тряслась, громыхала, но ехала.

– Куда мы теперь? – проорал Иво.

– К Лан-Рину, – рыкнул Вереск. – На работу, проверим, забрал он из сейфа деньги или еще нет. Если забрал, то мы его уже не найдем, наверное.

Автомобиль тем временем проскользнул по набережной, доехал до Литейного моста и свернул на него. Иво откинулся на сиденье, закрыл глаза, и сразу же перед ним возник Стас. Но умерший вампир не успел сказать даже слова, как потускнел и исчез.

Стояло раннее утро, солнце еле проглядывало сквозь облака. В окружении леса чернело поле. На опушке, подстелив дырявый зипун под зад и прислонившись спиной к сосне, сидел худощавый мужик.

Иво знал, что происходящее – сон, но в то же время чувствовал и осознавал все так, будто это была реальность. Его звали Еремей, и он раньше был крепостным при Новоозерском монастыре. После того как игумен насильно женил его на кривой и дурной девке Настаське, он собрал вещи и после сенокоса сбежал из родной Дяревки, прихватив с собой только мешок овса, зипун и старенький ножик.

Сбежал не на Дон, не в Запорожье, даже не на Урал – там бы его искали. Еремей ушел на север, точно зная, что туда никто не пойдет разыскивать. Зная, что он, скорее всего, сгинет, но сгинет свободным.

На что он рассчитывал, Еремей и сам не понимал. Может, думал добраться до старообрядческих скитов, может, рассчитывал на поморов, о которых среди мужиков ходили срамные истории.

Сбежал – и сбежал, не куда-то, а от кого-то. От жены, от полусотни хозяев, – а чуть ли не каждый послушник в монастыре мнил себя таковым. От насмешек мужиков, считавших его разиней и неудачником, хотя пахарем Еремей был нормальным, и дом не худой, и хозяйство какое-никакое, а ладное.

Осень пережил на жидкой овсянке, на грибах и ягодах, на каше из коры и корешков. Шел на север, пока не падал, потом отлеживался, ел, что бог пошлет, и снова шел.

А с холодами, кутаясь в дырявый зипун, понял – вот она, смертушка, за деревом, листьями присыпана, снегом припорошена, ждет, глазами бесцветными косится – на сколько его еще хватит. На день? Два? Три?

Еремей шел на север. Пока мог – шел. Потом – полз. Есть больше не хотелось, хотелось согреться, и он перебирал руками и ногами, оставляя за собой черный след среди тонкого белого наста.

А потом он как бы умер и как бы ожил. До конца он не знал – точно ли остался жив или же болотники нашли его тело и своей грязной магией оживили. Рел-Наг утверждал, что подобное невозможно, но Еремей опасался верить ему.

Всю зиму мужик провалялся в теплой сухой пещере, то ли просыпаясь от смерти, то ли борясь с лихорадкой, а болотники, требующие, чтобы их называли непроизносимым именем «гр-хч-сг-от», выхаживали его, впрочем, особо при этом не надрываясь, как старого конягу: выживет – хорошо, а помрет – так и время его пришло.

А по весне Рел-Наг вывел оклемавшегося Еремея из пещеры и спросил:

– Землю пахать умеешь?

– Умею, – ответил мужик.

– Мы деревья порубим, корни выкорчуем, пожжем их, с плугом поможем, – медленно пояснил болотник. – Семена дадим. А когда урожай соберешь, купим его у тебя по-честному.

– Вам вершки или корешки? – спросил тогда Еремей, вспомнив сказку.

Но болотник только усмехнулся, показывая, что сказки знает не хуже его.

Не обманули ушастые нелюди, и деревья повалили, и пни выкорчевали – с помощью волшбы и разных приспособ сделали это так быстро, что мужик только губу нижнюю от зависти прикусывал.

Пахать да сеять они не умели, а волшбой плуг тащить Еремей запретил – не взойдет зерно от такого, здесь он точно уверен был. Заставил троих болотников впрячься в плуг и перепахал целину несколько раз – так, чтобы уж точно.

А потом засеял.

И теперь ждал всходов.

– Братишка, что с тобой, – перед глазами маячил Атаниэль.

– Не знаю, – признался Иво. – Еремей… Беглый монастыр-ский крестьянин… Его болотники… хотя какие к черту болотники? Часовщики спасли от смерти…

– Заговаривается, тутти-ту, – раздался голос Мажа; сам он, как обычно в последнее время, на глаза не показывался. – Пусть он в машине посидит, тутти-там.

Иво окончательно проснулся. Сон о Еремее, такой четкий и логичный, в отличие от большинства обычных сновидений, не спешил тускнеть и расплываться в памяти.

– Я в порядке.

– Нет уж, братишка, сиди давай, тебе сейчас в больнице отлеживаться положено, – сказал Атаниэль, которого явно заботило состояние друга. – Вереск, ты пойдешь первым – тебя Лан-Рин наверняка не запомнил, Мажа он может почувствовать или увидеть, эта сволочь – маг, хотя до лучших ему далеко, но сюрпризов не исключаю. Я буду подстраховывать.

Иво, исключенный из планов, сидел на заднем сиденье изредка рыкавшей на холостом ходу машины. Вокруг кипела жизнь – ездили автомобили, ходили люди и не только люди.

Воспитанник слаш проследил за Вереском. Тот уверенным шагом дошел до нужного дома, спокойно спустился по лестнице к двери в подвальчик под вывеской «Телефоны б/у, ремонт телефонов и ноутбуков, скупка». У двери он задержался – Иво видел только макушку оборотня, – но после небольшой паузы вошел.

Атаниэль, оставшийся наверху, спокойно рассматривал прохожих. Стрельнул у проходившего мимо дейвона сигарету. Иво выругался – ведь мало того, что их ищет половина города и они сейчас заняты чуть ли не открытым грабежом, так элохим еще и не курит, и сделал все из чистой любви к риску!

Через пару минут Атаниэль, видимо получив некий сигнал от Мажа или Вереска, тоже спустился в подвальчик. Минут десять ничего не происходило, и воспитанник слаш от нечего делать начал разглядывать дом, в подвал которого зашли его друзья.

Это был основательный старинный особняк на углу Владимирского проспекта и небольшой улочки. Верхние четвертый и пятый этажи явно занимали коммунальные квартиры – два сиротливых стеклопакета, по одному на этаж, в разных краях здания остались в меньшинстве, большая же часть окон могла похвастаться лишь дряхлыми деревянными рамами, подчас с треснутыми стеклами и лишь изредка со следами более-менее свежей краски.

Второй и третий этажи выглядели куда более основательно – здесь обосновались коммерческие организации, и это было видно не только по стеклопакетам, но и по кондиционерам, по рекламе в окнах и одинаковым жалюзи.

А вот на первом этаже царил разброд – в половине бывших квартир находились магазинчики, к которым шли отдельные лестницы. Вторая половина была пока еще занята прежними владельцами, но на каждом окне красовалась надпись «Sale» – Иво всегда удивляло: почему не написать по-русски? – и выглядели эти помещения не очень жилыми.

Прямо над магазинчиком «Телефоны б/у» находилось единственное окно, не относящееся к магазинчикам и при этом не щеголяющее надписью о продаже. Окно было занавешено глухой черной шторой, чем также выделялось из общего ряда.

Иво задумчиво смотрел на штору, не замечая того, что понемногу проваливается в сон, как вдруг послышался глухой удар. Парень встрепенулся – он не был точно уверен, откуда донесся звук, но чувствовал, что из подвала, в котором скрылись его друзья.

Выйдя из «шестерки», он на мгновение замер, прислушиваясь – может, просто послышалось? Ничего не происходило, и Иво уже готов был ринуться на выручку друзьям, когда штора на окне отодвинулась. Затем кто-то невидимый открыл окно, и об асфальт шмякнулось нечто мягкое.

Глава 14

За массивным металлическим столом, заваленным горелыми микросхемами, кусками кожи, стружками и совершенно непонятным хламом, сидел старый Часовщик. Стол стоял в невысокой комнате с голыми бетонными стенами, ни одного окна здесь не было, а чтобы пройти в дверь, нагибаться приходилось даже самым низкорослым «желтым».

Не многие даже из числа Таккати знали о существовании бункера на территории авторынка «Северный Маршал», а уж тех, кто хоть раз бывал здесь после того, как торговые ряды построили гастарбайтеры из Узбекистана, можно было по пальцам пересчитать.

Вошедший в помещение Часовщик был в числе тех, кто имел доступ к вождю Жас-Таку, тому, кто после захвата «Ложей» источников на Апраксином рынке стал, пожалуй, самым влиятельным Часовщиком в Санкт-Петербурге.

– Жас-Так, мы поймали и допросили Тек-Чата, гр-хч-сг-от из племени Каддаги. Именно он участвовал в нападении на Одиннадцатый равелин, и из-за него мы были опозорены во время рейда «Ложи» сегодня утром.

– Молодец, – Жас-Так слегка ударил ладонью по свободному от хлама участку стола. – Очень оперативно! Он еще жив?