Святые бастарды Туров Тимур
«Я оглох, – сообразил он наконец. – И просто ничего не слышу».
Из тамбура перед входной дверью прямо на Иво выскочил сатра. Он уже нажимал на спуск автомата, когда в его висок впилась пуля. За первым сатра последовал второй, но Иво сбил его выстрелом и решил убраться из центрального прохода, где он был уязвим ото-всюду.
Он отскочил в сторону, едва не споткнувшись о труп, и обнаружил, что неподалеку, за поваленным набок столом, стоит Вереск с автоматом в руках.
Здание ощутимо вздрогнуло. Видимо, что-то где-то взорвалось. Вспомнились слова Повара: «Скажи Атаниэлю, чтобы третью закладку не взрывал». Что за закладка, где она находится? Элохим мог в любой момент поднять весь дом на воздух и не знал этого.
– Где Тан? – проорал Иво, не слыша собственного голоса. – Я оглох, так покажи!
Вереск что-то начал говорить, затем махнул рукой.
Воспитанник слаш видел, что на голову оборотня наложено какое-то заклинание, вероятно, как-то воздействующее на зрение. Судя по всему, конфета Игрока продолжала действовать.
Из холла, со стороны лестницы, вылетел кто-то очень быстрый и ловкий. Легко сгруппировался и, увернувшись от выстрела, пружиной прыгнул на Вереска, вцепился ему в шею.
Иво побоялся стрелять, чтобы не задеть друга, он подбежал по-ближе, а противник уже отпустил безвольное тело канадца и обернулся. Это оказалась невысокая худая верог без каски, бронежилета и какого-либо оружия, хотя «красным» оно особенно не нужно.
В первую встречу с Настей Иво не успел разглядеть ее, не до того было, а сейчас он стоял напротив, понимая, что попытка поднять пистолет будет пресечена мгновенно.
Девушка улыбнулась одними губами, гордо и зло, что-то сказала, но Иво не услышал ее.
А затем в его голове прозвучал голос:
«Это ты убил Стаса?»
Воспитанник слаш кивнул. Сделав это, он почувствовал себя неожиданно легко.
Подчиниться этой прекрасной даме стало пределом его мечтаний.
«Что за тварь помогает вам?» – спросила Настя.
«На-астя», – ласково покатал в голове Иво.
– Доппельгангер, его создал Маж.
«Рамаажиэни? – удивилась «красная». – Создал голема? Без подготовки? С нуля? Из чего он сделан?»
– Из туши свиньи, текстолита, крови Мажа, – покорно ответил Иво.
Краем глаза он видел, как вокруг суетятся дейвона и сатра, как входят в холл один за другим, с разных сторон, не обращая внимания на верог и человека.
«Из своей крови? – уточнила Настя, дождалась кивка и заметила: – Скорее всего, достаточно ранить одного из них, чтобы вывести из строя обоих. Что он сделал с источником?»
– На Смоленском кладбище… – начал Иво, но «красная» его перебила:
«Там Локка уже снял его художества. Детский лепет, не ожидала подобного от Рамаажиэни. Что он сделал с этим источником?»
Иво попытался собрать мысли, чтобы вспомнить, что говорил альв.
– По-моему, – неуверенно начал он, – Маж применил заклинание «посредник», с помощью которого вы использовали источник. Только теперь все, кто берет энергию из этого источника, заряжают Доппельгангера, а через него и Мажа.
К Иво и Насте подошел пожилой дейвона. Он сел на корточки, сунул руку за батарею и вытащил оттуда три узких черных цилиндра, между которыми был зажат маленький стальной цилиндрик. Дейвона спокойно вынул его и откинул в сторону, а затем что-то спросил у Насти.
«Где и сколько взрывчатки в доме?» – прозвучало в голове у воспитанника слаш.
Вопрос сформулировали так, что не надо было вспоминать про закладки снаружи. А сколько и чего внутри, Иво не знал, в чем сразу же признался.
– На чердаке четыре растяжки с гранатами, – добавил он, радуясь возможности угодить сказочно прекрасной госпоже.
«Это мы уже знаем, – скривилась Настя. – Где прячется Рамаажиэни?»
– В подвале.
«Пойдешь со мной, будешь прикрывать спину, – великодушно позволила верог. – Будь готов умереть по первому моему требо-ванию».
Иво кивнул, радуясь, что он еще сможет послужить госпоже и, возможно, даже умереть на радость ей. Шагнув за Настей, он увидел, как шевельнулся Вереск. Однако оборотень был все еще без сознания, угрозы для Насти не представлял, и воспитанник слаш тут же забыл о нем.
Они прошли по коридору несколько метров, и в кабинете справа Иво увидел связанного, но вполне живого Атаниэля.
Дальше была разорванная железная решетка перед ведущей в подвал лестницей. Тут лежало вповалку несколько тел, у верхнего не имелось ботинок – судя по копытам, это был сатра.
«Рамаажиэни, сдавайся, – предложила Настя. Иво слышал ее голос и знал, что она дублирует специально для него сказанное вслух. – Иво, он говорит, что будет общаться только с Александром. Но в отца всадили три пули, и он временно не склонен к общению».
Воспитанник слаш слегка удивился.
Он помнил одну пулю, которую послал сам, возможно – вторую, хотя не факт, а откуда взялась третья?
– Скажи ему, что убьешь меня, Вереска и Атаниэля, если он не выйдет, – порекомендовал Иво.
«Он не выйдет, – уверенно заявила Настя. – Не дурак же он».
– Выйдет, – настаивал Иво. – Мы – его единственная семья.
Настя что-то сказала, выслушала ответ, сказала еще что-то.
Воспитанник слаш терпеливо ждал приказов от обожаемой госпожи, готовый умереть по первому ее слову или подсказать что-либо, если потребуется.
А затем по лестнице, с внутренней ее стороны, вверх метнулся Доппельгангер. Настя кинула в него заклинание, которое Иво увидел как раскаленную огненную комету, но промахнулась. Тут же началась пальба, голем не пытался уклониться от пуль, но видимого вреда они ему не наносили.
В узком коридоре высоким и крепким бойцам в бронежилетах было очень непросто уследить за маленьким и очень быстрым врагом, поэтому, прежде чем Настя смогла достать его заклинанием, Доппельгангер успел убить троих сатра и одного дейвона, просто свернув им шеи.
Получив в бок огненный шар, Доппельгангер сгруппировался и, прыгая с одной стены на другую, поскакал в сторону холла. Все отвлеклись на него, и поэтому только Иво увидел, как, скрытый каким-то заклинанием, но отлично видимый ему, плывет вверх по лестнице Маж.
Альв выглядел взбешенным.
Он дернул зажатым в правой руке жезлом, направляя его на Настю. Иво едва успел заслонить прекрасную госпожу левой рукой. Он просто не дотянулся, чтобы прикрыть ее всем телом.
Еремей сидел в глубоком мягком кресле. Он отлично все слышал, но ничего не видел. Этому мешала старческая слепота, напавшая на него четыре года назад и полтора года как полностью захватившая его очи.
Демид в последние годы не писал отцу, и вести с Урала приходили через другие, подчас совсем не человеческие руки. Когда шесть лет назад старший сын погиб в сваре за новый источник, Еремей в последний раз за свою жизнь предпринял путешествие – и чуть не сдох от тряски и жары. Повидав вдову сына, передав подарки внучатам, из коих один вроде был способен к магии, а четверо – нет, Еремей вернулся в столицу, поклявшись себе, что дальше строящегося неподалеку от дома Исаакиевского собора никуда не поедет.
Никита, в отличие от старшего брата, являл собой пример хорошего сына. Даже с выбором жены подходил к папеньке, что, с одной стороны, льстило родителю, а с другой, вселяло в него опасение за то, как младшенький жить будет после кончины отца.
В краткое правление Петра Третьего Еремей подсуетился и получил дворянство вместе с наследственной фамилией Отразов, но сразу после отречения и скорой кончины молодого государя над благодетелями нового дворянина и им самим сгустились тучи – впрочем, те дни были не самыми худшими, во всяком разе Еремей тогда еще видел.
– Сбитня, батенька? – спросил Никита.
Под сорок лет мужику, а все при отце живет… Хорошо хоть единственный его сын, Корней, пошел в деда. Без таланта к заклинаниям, но с живым умом и решительностью отрок. Да какой отрок, юноша уже! Именно Корнею переданы все бумаги, все секреты и все мысли Феофана, которому обещано было, что не сгинет его наследие в летах.
После настоящей смерти Прокоповича, через одиннадцать лет после скоморошной, для врагов придуманной, Еремей стал хозяином большого дома на Малой Конюшенной, и тут уже никак он не мог отступить от своего слова.
Хоть и из крепости рожден был, а честь знал и блюл.
– Позови Корнейку, – глухо сказал Еремей сыну.
– Да, да, батенька, – засуетился сын, вызвав у родителя презрительную усмешку.
– Звали, дедушка? – и ходил внук чинно, и говорил степенно. Многое ему сказал Еремей, многое и сам понял, пока пересказывал. Умный слушатель – он ведь куда лучше глупого рассказчика.
– Подыхаю я, – старик и впрямь чувствовал себя хуже некуда. Грудь сдавливало и раньше, но остатние дни случалось это все чаще и длилось все дольше. – Обещание-то не забыл?
– Все выполню по воле вашей, – ответил внук. – И тайны не раскрою кому не след, и передам дальше.
– Ну и славно, – вздохнул Еремей.
И так ему вдруг захотелось сделать это полной грудью, так стало жалко, что нельзя, что тут же сдавит, что гнев прорвался сквозь все страхи. Старик вдохнул воздух, наслаждаясь запахами и хвои, добавленной в свечи, и кулебяки, которую Анютка наверняка сделает отменно и которую уже не попробовать ему никогда.
Он все вдыхал и вдыхал, понимая, что уже не выдохнет. Что это – его последний вдох. Пытался ухватить еще глоточек воздуха, еще капельку, еще чуточку.
Но воздуха больше не было.
Иво очнулся от крика. Кричали где-то далеко, но очень резко и протяжно. На воспитаннике слаш лежало что-то тяжелое, он попытался скинуть с себя это и чуть не потерял сознание вновь – левая рука казалась одним сплошным комком боли.
Кое-как выползя из-под чьего-то тела, Иво обнаружил, что орет именно оно – просто слух еще не вернулся полностью, поэтому крик раненого в живот сатра он ощущал как что-то далекое. В правой руке парень с удивлением обнаружил пистолет.
Последнее, что он отчетливо помнил, была вставшая перед ним Настя, дальше шел набор отдельных, слабо связанных картинок – лежащий на полу Вереск; бегущий по стене Доппельгангер; кидающий в него, Иво, какое-то заклинание Маж. Или нет, не в него, но в кого?
Воспитанник слаш с трудом поднялся на колени, посмотрел на левую руку – она была вся в крови.
Из коридора вышел Атаниэль. Его лицо казалось одним сплошным кровоподтеком, но он нес автомат и двигался ловко.
Элохим что-то сказал, но, видимо, негромко.
– Я тебя не слышу, – сказал Иво и почувствовал во рту железный привкус.
Атаниэль махнул рукой – мол, ничего важного, а потом взмахом пригласил друга следовать за собой. Однако в следующий момент словно взлетел и впечатался головой в порванную металлическую решетку.
А на его место шагнул из коридора Александр. Верог выглядел еще хуже, чем элохим, – вместо одного глаза у него зияла черная дыра, левая щека была порвана, и из раны сочилась черная кровь.
Мельком глянув на стоявшего на коленях Иво, Александр прошел мимо. Воспитанник слаш поднял пистолет и выстрелил. Однако дрогнувшая рука в последний момент направила оружие в стену.
Вампир обернулся, подошел поближе и, вырвав у Иво пистолет, взял парня рукой за подбородок.
– Кто убил Настю? – спросил он.
На этот раз Иво почувствовал, что может и не отвечать, но все-таки ответил:
– Я не знаю.
– Зачем ты вообще в это все влез, маленький ублюдок? – спокойно продолжил Александр. – Я понимаю Рамаажиэни. Он мстит. Но все остальные? Чем мы вам помешали?
– Вы убили Эддинга.
– Слаш? Мы его не убивали, – отрицательно покачал головой верог. – Но для тебя есть подарок, чтобы ты не думал, что умираешь зря. Я навел справки о том, кто ты, откуда и что из себя представляешь. Когда-то я лично отдал приказ убить твою беременную мать.
– Зачем? – прохрипел Иво.
В стальной хватке Александра горло едва пропускало воздух.
Сон о Еремее грозил стать вещим.
– Поверь мне, имелись на то причины, и не личные, а важные, касающиеся «Ложи».
– Кто мой отец?
– Это меня никогда не интересовало, – Александр начал медленно сжимать руку.
Иво посмотрел на пол и увидел под ногами пластиковую коробочку с тумблерами – с помощью этой штуки Атаниэль собирался взрывать свои мины. Колпак был разбит, часть тумблеров включена, часть – выключена, и понять, какое положение соответствует чему, Иво не мог. Ощущая нарастающее давление на горло, он двинул ступней, переключая все тумблеры в одно положение. Ничего не произошло.
Воспитанник слаш задыхался, он уже не видел ничего, судорожно дергая ногой, чтобы переключить тумблеры обратно, когда раздался грохот.
А потом упал потолок.
Иво не знал, сколько он был без сознания – если вообще проваливался в беспамятство. Он стоял, и все еще пытался отдышаться, и смотрел по сторонам.
Здание не обрушилось полностью – стены стояли, хотя по ним и змеились трещины, а вот потолок кусками свалился вниз, оставив вверху две длинные стальные балки. Так как воспитанник слаш был прижат к стене вампиром, обрушившееся перекрытие не задело его.
Александру досталось гораздо сильнее – толстая балка с кусками паркета прижала его к полу. Ему наверняка сломало позвоночник, раздавило внутренние органы, даже беглый взгляд на верог позволял предположить, что такого удара не выдержал бы ни один человек.
Но Александр не был человеком – и он еще жил.
Подняв пистолет, лежавший рядом с вампиром, Иво сделал несколько выстрелов. Шатаясь, он продолжал нажимать на спуск раз за разом, не слыша ничего и удивляясь отсутствию отдачи. Не сразу он понял, что патроны кончились, – а истекающий черной кровью вампир мертв.
А когда понял, встал на колени, чтобы не упасть, и пополз по грудам мусора к Атаниэлю, лежавшему у противоположной стены. Приложил ухо к груди элохим и почувствовал стук сердца. Облегчение захлестнуло воспитанника слаш, и он снова рухнул без сознания.
Неприметный сероглазый мужчина гнал скутер по Университетской набережной. Пробки в центре большей частью рассосались – все-таки воскресенье, трафик не такой интенсивный, как в будни. Но здесь все еще стояли – Благовещенский мост под каким-то диким предлогом развели, и все пытались выехать через Дворцовый. А от Дворцового в сторону Благовещенского стояли те, кто еще не осознал проблемы и считал себя самым хитрым.
Однако для скутера пробки не препятствие – и поэтому сероглазый легко преодолел самый проблемный кусок дороги, затем выехал на свободную набережную и разогнался до восьмидесяти километров в час.
Владелец небольшого японского скутера был уверен – счастливый билет у него в кармане. Магистр лично сказал, что операция проведена блестяще, а значит, скоро тот, кто задумал и провел ее при минимальной поддержке ордена, станет командором «действующих».
Притормозив у очередного светофора, сероглазый увидел в зеркале заднего вида какой-то блик, а затем услышал шорох, ощутил резкий жар, и мир для него погас.
Случайный прохожий, если бы он смотрел в этот момент на скутер и его владельца, увидел бы, что скутер упал, а его хозяин, вспыхнув ярким пламенем, покатился по асфальту и за несколько секунд сгорел дотла. А затем вновь появился, но уже стоящим, поднял своего «японца», сел на него и поехал дальше. Возможно, за эти несколько секунд он стал чуть выше и толще, но, скорее всего, это был обман зрения. А на тротуаре около перекрестка осталось большое черное пятно копоти.
И уж точно никто бы не смог узнать, что здесь только что закончился давний поединок двух смертельных врагов, принадлежащих к разным орденам Наблюдателей.
Атаниэль вышел из разрушенного дома в третий раз.
На руках у него был Иво. На траве около обугленных дверей лежали Вереск и Маж. За элохим из-за ограждения наблюдали несколько встревоженных людей-милиционеров, старший что-то выяснял по телефону, громко требуя отменить какое-то решение.
К дому подкатил скутер, с которого бодро спрыгнул сероглазый Наблюдатель.
– Все живы? – не здороваясь, спросил он.
– Пока – да, – сухо ответил Атаниэль.
– Я вызвал «Скорую», – заявил сероглазый. – Они будут с минуты на минуту. Описываю ситуацию: сорок минут назад источник на Смоленском кладбище выдал гигантский заряд энергии. Был вихрь, ураганный ветер, местами по Васильевскому острову прошел град. Сразу после этого в сторону феномена с Исаакиевской площади вылетели элохим.
Это стало сигналом и для всех остальных – множество вооруженных сатра с Черной речки пересекли Каменный остров и направились к Одиннадцатому равелину. Чуть позже, не желая остаться без добычи, собрало ополчение Центральное землячество джинна, в дело влезли два клана дейвона, Часовщики, маах'керу и люди. Все, кто остался жив после штурма и шуточки с колодцем, – а она погубила немало членов «Ложи», – пробиваются к Одиннадцатому равелину. Кроме Александра, который остался, чтобы уничтожить тех, кто убил его дочь.
– Настю убил я, – сухо заметил элохим. – Александра – Иво.
– Где твой телефон? – поинтересовался Наблюдатель.
– Сломан, – лаконично ответил Атаниэль.
– Возьми этот, – «бесцветный» протянул элохим новую «Нокию» спортивной серии. – Симку со старого уничтожь. Орден Желтого Ока не мог вмешаться прямо, ты должен понимать.
– Желтого Ока? – удивился Атаниэль. – Я думал, ты из Изумрудных Крыльев!
– Я должен был отвести подозрения от нашего ордена, – сказал сероглазый. – «Ложа Петра и Павла» давит на нас, и если бы у вас ничего не вышло, а они все узнали… Это было бы очень плохо. А орден Изумрудных Крыльев сейчас очень слаб, они бы ни за что не решились помочь вам. Перейдем к делам. В ближайшее время «Ложу» придавят, но сломать их полностью не смогут. Вы будете героями, но вас попробуют отодвинуть от трофеев. Требуйте себе источник на Смоленском кладбище, он нестабилен, но, по нашим прикидкам, восстановится. Вам его отдадут. Креон будет все валить на Александра, не пытайтесь добить «Ложу», иначе вас уничтожат. Берите, что дают.
– Иди ты… – Атаниэль сплюнул кровавой слюной под ноги «бесцветному».
С дороги в их сторону свернула карета «Скорой помощи».
Рядом с водителем сидел невозмутимый Григорий Пахомович.
– Хотя бы подумай! – крикнул Наблюдатель, торопливо шагая к скутеру. – Я позвоню тебе через пару часов!
Когда Иво очнулся в шикарной и светлой одноместной палате, рядом сидел Атаниэль с «цветком» в руке.
– Все живы? – спросил воспитанник слаш.
– Маж в коме после того, как Настя убила Доппельгангера, – тихо ответил элохим. – У Вереска сломан позвоночник, но врачи говорят, через неделю будет ходить. Маах'керу главное пережить первые несколько часов, а потом организм справится.
– Долго я?..
– Четыре дня, – Атаниэль тяжело вздохнул.
– Что-то случилось? – Иво не понимал, почему его друг так мрачен. Они живы, их лечат, значит – они победили! Как, почему – это совсем другие вопросы, и ответы на них наверняка не замедлят появиться.
– Да вроде ничего такого, – замялся элохим. – Кстати, Трор из комы вышел. А еще тебе какая-то Мария Дробова цветы и фрукты передала, говорит, вы знакомы.
– Дробышева, – поправил Иво с улыбкой. Левая рука немного побаливала, все тело ломило, но это были мелочи. Он жив! – Так что ты такой унылый?
– «Ложе Петра и Павла» оставили шесть источников, – сказал Атаниэль. – Креон жив и остался номинальным главой, но по факту «Ложу» разделят на три объединения – одно сатра, одно дейвона и одно джинна. На самом деле они и сейчас вместе сильнее, чем любой клан города, поэтому их и пытаются развести. Я присутствовал на общем сборище и свидетельствовал в пользу Креона. Маж меня убьет. Из тех, кто издевался над Мажем, уцелели четверо, и если наш братишка попробует их уничтожить теперь, то его мгновенно объявят вне закона, и мы тоже должны будем его ловить.
– Мы? – удивился Иво. – Почему это мы будем его ловить, а не помогать ему?
– Потому что мы теперь – орден «Святые бастарды». С двумя источниками, один из которых, правда, нестабилен, а о втором никто не знает… Наплыва желающих вступить в орден нет, но кое-кто уже прощупывает почву. Эх… Вереск, когда встанет, тоже вцепится мне в глотку.
– Он-то за что?
– Я договорился с неким Рамосом. Нашему ордену нужны деньги, а Рамосу нужна возможность ввозить в Россию некоторые товары, минуя таможню. Никаких наркотиков, никакого оружия… Я согласился. И только потом вспомнил, что это именно он привез сюда Вереска в гробу с серебряными накладками.
– А я тебя убить ни за что не должен? – легонько улыбнулся Иво.
– Да вроде нет, – все так же грустно ответил Атаниэль.
– Ну, тогда держись, братишка, как только я встану, помогу тебе с Мажем и Вереском.
Иво почувствовал, что проваливается в сон.
На этот раз он спал долго и без сновидений – не было ни Стаса, ни Еремея.
А было только предвкушение будущего, интересного, может быть, немного опасного, но насыщенного и увлекательного.