Молодецкие игры Василенко Владимир

Огромный. Даже сейчас, на четырех лапах — почти по грудь Сигурду. Уродливая шишковатая башка покрыта редкой белесой шерстью, остальная туша почти черная, с редкими рыжими подпалинами. Клыков — кривых, нелепо длинных — кажется, слишком много, пасть и не закрывается толком. На нижней губе повисла длинная нить желтоватой слюны. А глаза… Глаза и вправду будто совиные. И смотрит чудище прямо на него! До него каких-нибудь десяток шагов! И он все ближе… ближе…

Мимо Сигурда, едва не коснувшись его, промелькнула косматая тень. Словно вынырнув из ниоткуда, огромный халанов пес рванулся навстречу чудищу. Но не прямо в лоб, а обежал сбоку, цапнул мимоходом за заднюю ногу. Медведь, отвлекшись от юноши, завертелся на месте, пытаясь достать скачущего вокруг него пса. Негромкий рык Лешего, который Сигурду уже довелось слышать, слился с утробным медвежьим ворчанием.

— Чего встал, остолоп?! — рявкнул Халан юноше, едва не сшибив его плечом. Выставив перед собой рогатину, попер прямо на зверя. Крикнул что-то хриплым, гортанным голосом, и, кажется, воздух вокруг сгустился, так что даже движения все замедлились, будто под водой. А еще врал, что не колдун!

Чудище, завидев Халана, поднялось на задние лапы, нависнув над человеком, как скала. Рев, донёсшийся до Сигурда как сквозь толщу воды, казалось, сам по себе может смять, раздавить, растерзать. От ужаса все внутренности сжались в тугой комок, к горлу подкатила неодолимая волна тошноты.

Медведь обрушился было на Халана, но напоролся грудью на острие рогатины. Следопыт отступил чуть назад, давая зверю навалиться всей тяжестью, и упер толстый конец рогатины в землю. Чудище взмахнуло лапой, скребануло когтями по древку, но то толстое, надежное, с одного раза не перешибешь. Пес, поднырнув под рогатиной, вцепился зверю в брюшину, повис. Медведь взревел так, что деревья содрогнулись. И не только деревья.

Сигурд, наконец, опомнился и бросился на помощь. И тут воздух снова стал воздухом, а не густой жижей, из ушей вынули паклю, и мир снова обрушился на юношу во всей своей жестокой красе. Битва стала похожей не беспорядочную свалку, всё слилось в один рычащий, хрипящий, пахнущий кровью ком.

Халан, страшно оскалившись от напряжения, налег на рогатину всем весом, пытаясь вывернуть ее вбок и повалить зверя на землю. Леший впился в медведя намертво, не отпустил даже после того, как получил когтями в бок. Бурая шерсть пса потемнела от крови, но непохоже, что что-то вообще может оставить эту зверюгу, кроме смерти.

Сигурд попытался достать чудище сбоку, метил в горло, но медведь одним взмахом лапы выбил оружие из его рук. Рванулся в сторону, выдирая рогатину. При этом разворотил рану на груди так, что кровь хлынула, как из кувшина. Рев перешел в натужный хрип, чудовище грузно опустилось на четыре лапы, едва не придавив пса, и тут же бросилось вперед. Халан увернулся, коротко ударил зверя кинжалом куда-то в загривок. Сигурд тоже бросился в сторону…

Недостаточно быстро. Медведь, уже теряя равновесие, достал юношу левой лапой, отбросил на несколько шагов. Грязная кольчуга обагрилась кровью, в глазах потемнело от боли. Лежа на земле, Сигурд приподнял голову, захрипел, гладя на развороченный когтями живот. Боли почему-то не было, лишь было горячо, и в бок будто бы воткнулась сухая ветка. Да, вот же она — розоватая, торчит прямо сквозь кольчугу. Когда он понял, что это его собственное ребро, то не успел даже испугаться. Боги смилостивились над ним, и накинули на глаза пелену забытья.

Очнулся он быстро. А может, это только так показалось. Потому что, судя по тому, что вокруг стало темнее, а живот его перевязан каким-то тряпьем, он уже многое пропустил.

С трудом приподняв голову, огляделся. Сразу увидел медвежью тушу на краю поляны. Рядом, зализывая раненый бок, сидит Леший. Халана не видно.

— С-с… Следопыт… — едва слышно позвал он.

Тишина. Он бессильно откинул голову назад, прислушался к себе. Рану на животе жжет, будто её засыпали солью. Видно, следопыт приложил какие-то травы под повязку. Но где же он сам? Сигурд снова приподнялся на локтях, окинул взглядом поляну… Вздрогнул, увидев Халана, стоящего всего в пятке шагов от него. Как он подобрался так бесшумно? Колдун все-таки, как пить дать…

— Очухался?

Юноша кивнул и прохрипел:

— Пить…

— Нельзя тебе.

Он помолчал.

— Рана… Я выживу?

Следопыт лишь пожал плечами и двинулся в сторону берлоги.

— Ты к-куда?

— Вечереет уже. А надо бы до зимовья добраться затемно.

— А где оно?

— Там… — не очень-то определенно указал Халан. — Сам строил. Пора уже идти. Дельце только одно…

Он вздохнул, вынимая из-за пояса нож.

Только сейчас Сигурд услышал шуршанье, доносящееся из берлоги.

— Дет… Детеныши? — спросил он.

Халан кивнул.

— Немудрено, что она на нас так кидалась. Я бы тоже свой дом защищал до последнего…

Он зашагал, нарочито громко шурша прелой листвой. Просунулся в логово. Сигурд вздрогнул, услышав почти человеческий крик — жалобный, оборвавшийся протяжным хрипом. Один, второй… Глаза застлала жгучая пелена, как много лет назад, когда отец заставил его топить новорожденных щенят.

Боги, зачем все это?! Ради чего? Ронан… Гвин…

«Поохотиться едем…».

Халан подошел, молча встал над ним, вытирая нож о штанину.

— Как ты там говорил, следопыт? — досадливо смахнув слезы, усмехнулся юноша. Голос его дрожал. — Самые… м-мерзкие твари в лесу… это люди?

— Как и везде.

— Меня тоже… того? Чтобы не мучался?

Халан промолчал.

— Я ведь… уже не жилец, да?… Да?

— Захочешь жить — выживешь, — угрюмо произнес следопыт. — Но потерпеть придется…

Он спрятал нож и, наклонившись, легко, как ребенка, поднял молодого князя на руки. Юноша скривился от боли, до крови закусил губу. Выдохнул:

— Брось… Не донесешь же.

Халан молча зашагал вперед. Каждый шаг отдавался в груди Сигурда ударом боли. Казалось: все ребра изломаны, трутся обломками друг о друга, впиваются в истерзанные внутренности, пропарывают кожу, а сверху все это прижигают раскаленными углями. Он протерпел сотню шагов, потом еще сотню…

— Б-брось, следопыт… Далеко же…

— Жить-то хочешь?

— Не… не донесешь же… И… зачем тебе? Бросишь здесь, никто и не узнает… Никто… не знал, что мы с-сюда… Только мы трое… Или… награды хочешь?

— Дурак, — вздохнул Халан. — Заткнись лучше. Силы береги… Князь.

Халан шагал размашисто, не глядя под ноги, но ни разу не оступился, не споткнулся. Смотрел прямо перед собой, но казалось, что видит он не деревья, не кусты кругом, а что-то такое, что скрыто от иных глаз. И то, что он видел, заставляло его то хмуриться, то улыбаться.

Вниз, на Сигурда, он старался не смотреть. Знал — не нужно этого сейчас.

Князь же, скорчившись у него на руках, уткнув лицо в пропахшую потом и хвоей куртку, тихо, по-детски, плакал.

2006 год