Пинка удаче О`Санчес

- Нет - так нет. Вперед!

ЭПИЛОГ

"Не выходи из себя - выходи из толпы". Эту безымянную безотчую мантру Марина Меншикова повторяла и повторяла про себя, весь путь от Юбилейного до Большой Матвеевской… И ведь помогло: слезы почти не катились по щекам… так… две-три случайные… под темными очками и не видно. Зато голос удалось удержать сухим и твердым. Дети не захотели идти в кофейню, попросили высадить их возле дома. Супруги Меншиковы даже и не подумали возражать, а сами, после недолгих препирательств, согласились поехать в "Корвин". Там и кофе неплохой, и все остальное не хуже.

А поскольку эту самую кофейню жаловал своим частым присутствием писатель Лук, то неудивительно, что они встретились там втроем: Лук и чета Меншиковых.

- Кого мы видим! Как всегда в черном! Ты вроде как чем-то озадачен? Лук, что случилось? Присаживайся!

- Да… лужу одну засыпали невовремя. На площади Искусств. Поэтому сегодня я буду огорченно пить американо, друзья. Как праздник прошел?

- Нормально, главное - дети довольны.

Горячий шоколад, спокойный треп с Луком и тихий живой джаз сотворили чудо: Рина потихонечку оттаяла.

- Слушай, Лук, может, ты голоден? Как насчет борща, хорошей котлетки?

- А что? - сразу же насторожился Лук, услышав из уст Марины Меншиковой слово "борщ". Но, получивший самовоспитание в лучших традициях коммунального бон-тона, Лук не решился высказать вслух соблазнительную догадку и вежливо отнекнулся:

- Да ну… В кафешках борщи как правило плохие и дорогие. Я лучше до дому подожду, там чего-нибудь сотворю и наверну.

- Лучок, ты не понял: Рина про домашний борщ говорит. А на второе котлеты. Пойдем к нам, поужинаем?

Лук торопливыми глоточками допил остывший кофе и замер, весь в лютых сомнениях…

- Не, я худею.

- Да брось ты, от одной тарелочки борща… пусть даже и со сметаной - ты веса не наберешь. Тем более что я готовлю не со свининой, а на говядине…

Лук затравленно посмотрел на друга Валеру, но тот лишь добродушно улыбался толстым лицом и подтверждающе кивал:

- Ясно, что не наберешь. А котлеты отбивные, жирок по краям… Они тоже диетические, из баранины, разве ж от этого толстеют?

- Нет! Нет, братцы! Тем более что я не просто так на Петроградку притащился из своей Тьмутаракани, а по важному делу.

- По какому, если не секрет?

- Наводнение подкарауливаю. Мне для моих писательских нужд необходимо срочно поглядеть наводнение. Поэтому я сейчас иду на Петропавловку, синоптики передали, что вода поднялась на восемьдесят сантиметров. Авось…

- Никаких авось, ветер переменился.

- А говядина не простая, на мозговой косточке… Я как чувствовала, что тебя встречу: косточки-то две. Одна Валере…

- Все, я пошел! Иначе я не знаю… Опять в зажуй упаду! Из-за вас!

- Куда?… Как ты сказал?

- Зажуй - это пищевой запой. Чао, двину я, от греха подальше!…

- Погоди, Лук. Пойдем вместе наводнение караулить, нам с Риной в самый раз сейчас прогуляться.

- А вы, что, готовы!? Ну, другое дело, отлично! Идем!

- А потом к нам, буквально на полчасика. Валере тоже надо худеть, поэтому ты должен его выручить… за ужином…

- Эх, ладно… Только сначала на Петропавловку, а вдруг!…

Но ни в это день, ни в следующий, ни через неделю, ни через две - наводнения так и не случилось. Оно пришло много позже, когда его не ждали: побушевало и исчезло, получив на спину порядковый номер 308. Пик наводнения пришелся на раннее утро восьмого октября - и Лук его благополучно проспал.

Ну, а если бы не проспал?

Зачем тебе наводнение, Лук?

Почему один?

Где твои деньги?

В чем твое счастье?

Что есть истина?

Если Лука спросить обо всем этом, то его можно застать врасплох, заставить тяжко задуматься, даже смутить, но, вот, как раз главная истина-двоесмысл ему хорошо известна, ибо он сам ее сформулировал:

"Жизнь не слышит правильных ответов на свои вопросы."