Екатерина Медичи. Дела амурные Павлищева Наталья

Жанна

Екатерина испытала настоящее потрясение, но теперь уже не из-за супруга, а из-за короля Франциска и его любимой сестры Маргариты. Они решили выдать тринадцатилетнюю дочь королевы Наваррской Жанну д’Альбре замуж. Казалось бы, что в этом страшного, все выходят замуж, и тринадцать лет – не самый ранний возраст. Но замужество бедной Жанны было абсолютно против ее воли, девочку собрались сочетать браком с герцогом Клевским.

Это был не просто брак по расчету, бедную Жанну кидали герцогу, как кость собаке, только потому, что он выступил против императора Карла на стороне короля Франциска. Жанна – единственная наследница королевы Наварры, и возможность стать королем оплачивалась герцогом не самой дорогой платой – всего лишь выбором силы, к которой нужно примкнуть. Выбор был невелик – либо император, либо король. Чаша весов качнулась в сторону Франциска после его обещания отдать Жанну.

Сама девочка, у которой были очень слабые легкие и которой был вреден холодный воздух Наварры, большую часть времени проводила в Плесси. Туда и принесли известие о решении короля по поводу ее замужества.

Бедная девочка! Она, всегда помнившая о своих королевских корнях и не представлявшая себя замужем иначе как за наследником престола, даже не сразу поверила своим ушам. Ее отдают за простого герцога?! Такой брак был откровенным унижением для Жанны д’Альбре, наследницы престола Наварры. И уже не радовала поездка в Фонтенбло, где в это время находился король со своим двором.

Жанна прекрасно понимала, что ее разумная мать Маргарита, обожающая своего брата короля Франциска, согласится со всем, что предложит король, потому вопрос решен. Надежда оставалась только на самого Франциска. Девочка спешила на встречу с дядей-королем с робкой надеждой и твердой уверенностью, что, даже если Франциск не пойдет ей навстречу, свадьба не состоится! «Я объявлю всем, что не согласна, и пусть попробуют заставить!» – решила девочка.

Вообще-то, раньше ее собирались выдать замуж за Генриха, и хотя мрачноватый кузен не слишком нравился Жанне, она была согласна на такой брак, в конце концов, быть супругой герцога Орлеанского тоже неплохо. Правда, тогда она была еще слишком мала, чтобы вообще думать о замужестве, соглашалась она теперь, но Генрих уже семь лет как женат на флорентийке. Женат несчастливо, супругу не любит, и детей в браке у них нет. А ведь после смерти его старшего брата Франциска Генрих стал дофином.

Жанна приехала в Фонтенбло вечером и отказалась с кем-либо встречаться. Король Франциск не настаивал, он понимал, что для слабой здоровьем девочки дорога была трудна. Ничего, успеет, свадьба не завтра. Но он распорядился попросить племянницу утром в первую очередь нанести визит ему.

Франциск смотрел на юную герцогиню и улыбался, она была точной копией своей матери – его любимой сестры Маргариты Наваррской! Только вот язычок… и в кого девочка столь резка? Маргарита славится своей мягкостью и уступчивостью.

Улыбка короля почему-то вывела девочку из себя, Жанна с трудом сдержалась, чтобы сразу не сказать что-то резкое, кусая губы, она присела в реверансе перед Его Величеством. Тот с удовольствием рассмеялся:

– Узнаю строптивую Жанну. Мадемуазель, почему вы кусаете губки? Хотите, чтобы они были ярче, или чем-то недовольны?

Чему он радуется?! Чем она может быть довольна?!

– Не вижу причин радоваться, Ваше Величество!

Если бы это услышала наставница Жанны или ее мать, у обеих был бы обморок, во всяком случае, мигрень на неделю обеспечена. Но король не рассердился, он весело рассмеялся снова:

– Как?! А видеть любимого дядюшку для вас не радость? Иди ко мне, строптивая девчонка, и перестань называть меня Величеством, для тебя я прежде всего дядя, надеюсь, любимый.

«А это мы сейчас посмотрим», – решила Жанна.

– Тебе уже сообщили о предстоящем браке?

– Сообщили, и я с ним совершенно не согласна!

«Ого! Кто тебя будет спрашивать, малышка?» – изумился Франциск, но улыбку с лица не убрал, он считал, что пока девчонка может показывать зубки. Пусть поиграет в самостоятельность, иногда это полезно.

– Вообще-то, такие вопросы решают родители и старшие родственники, мадемуазель. Мне лучше знать, за кого выдавать тебя замуж.

– Ваше Величество, я не пойду замуж за герцога! – Жанна упрямо набычилась. Короля начала раздражать эта строптивость, он почти перестал улыбаться, а в глазах появился металлический блеск.

– Вы его не знаете, я нашел вам достойную пару, герцог хорош собой и неглуп.

– Достойную?! Вы считаете достойным для наследницы престола Наварры и племянницы французского короля брак с простым герцогом, вся заслуга которого в том, чтобы вовремя примкнуть к кому следует?!

Не скажи она последних слов, король, возможно, и стал бы уговаривать племянницу дальше, но столь невыдержанный ответ девочки вывел его из себя окончательно. Больше не было галантного, ласкового дядюшки, перед Жанной стоял твердый и жестокий король Франции:

– Мадемуазель, вы плохо воспитаны, если позволяете себе разговаривать со мной в таком тоне! Я не желаю больше выслушивать ваши дурные речи! И вы выйдете замуж за того, на кого укажу я! Молите Господа, чтобы это оказался действительно герцог Клевский, а не шут Трибуле!

Лицо Жанны пошло красными пятнами, она понимала, что перешла границы дозволенного, но продолжала упрямиться. Осознав, что с племянницей лучше не спорить, Франциск поморщился:

– Идите к себе и подумайте над тем, что я сказал!

В тот же день Жанна встретилась с Екатериной, эта встреча была случайной, но многое значила в судьбе обеих девушек. Конечно, Екатерина Медичи старше, она уже семь лет замужем, но и у той, и у другой положение трудное, хотя и разное. Обе были несчастны.

Екатерина улыбнулась своей обычной мягкой и приветливой улыбкой. Почему-то это страшно разозлило Жанну: ну чего она улыбается?! Принцессу покоробило: несчастная флорентийка, которой никто не рад при дворе, улыбалась всегда. Вдруг у бедной невесты мелькнула мысль, что именно флорентийка отняла у нее возможность стать супругой Генриха, а следовательно, и королевой Франции! Конечно, Генрих не подарок, но уж Жанна не допустила бы его увлечения Дианой де Пуатье, эта наглая красотка давным-давно бы знала свое место в дальнем имении. Горечь от осознания упущенного затопила у Жанны все добрые чувства, какие только могли быть к Екатерине. Да их, собственно, и не было. С чего бы Жанне любить эту флорентийку, почти взгромоздившуюся на французский престол?!

– Мадемуазель, я видела герцога Клевского, он хорош собой и весьма прилично воспитан. Думаю, он станет для вас хорошим мужем…

Екатерина пыталась сгладить неловкость от явного недружелюбия девочки.

– Вам нравится герцог Клевский? Не хотите ли поменяться? Я выйду за Генриха и рожу ему детей, а вы за герцога.

Лицо Екатерины изменилось, на лице осталась полуулыбка, но глаза превратились в змеиные. В эту минуту Жанна нажила себе врага на всю жизнь… А ведь могли бы дружить.

Дофинесса ответила ледяным тоном:

– Благодарю за предложение, мадемуазель, но я как-нибудь рожу своему мужу детей сама. А вам, полагаю, как раз подойдет герцог Клевский, несмотря на воспитание, он тоже нагл и невыдержан.

Глядя вслед уходившей по дорожке сада дофинессе, Жанна с досадой кусала губы. Верно говорят, что у нее язык опережает голову! Ну к чему было вот так явно заводить себе врага в лице возможной будущей королевы Франции?! И тут она разозлилась снова: почему будущей королевы, у Екатерины Медичи нет детей от Генриха, и она едва-едва держится на своем месте. Это пусть она боится Жанну, ведь если Генриха разведут, то во второй раз Жанна своего не упустит!

Твердо решив, что нужно приложить максимум усилий для развода дофина и последующей женитьбы его на себе, Жанна даже повеселела. Оставалось только не допустить, чтобы ее саму выдали замуж за противного Клевского! Хитрая девочка задумалась о том, как бы этого не допустить.

На следующий день король представил их с женихом друг другу.

– Мадемуазель, позвольте представить вам Гийома де ля Марко, герцога Клевского…

Жанна едва взглянула на жениха и не сумела сдержать неприятную мину. Герцог смотрел на нее с недоумением, даже если он и не понравился, то к чему же так-то? Недоумевали и все остальные, хотя было таковых в зале немного, предвидя, что племянница может поставить в неловкое положение, король постарался, чтобы все произошло в тесном кругу.

Присутствовавшая при этом Диана сжала руку дофина, Екатерина лишь недоуменно переводила глаза с Жанны на короля, а Анна д’Этамп возмущенно ахнула: ну и племянница у короля! Франциск с усмешкой обратился к жениху:

– Герцог, как вы видите, невеста вам досталась строптивая, придется перевоспитывать.

Тот улыбнулся:

– Это не страшно, Ваше Величество…

«Ах, тебе не страшно?! Ну так я не выйду за тебя ни за что!» – злорадно подумала девочка.

С того дня она начала приводить свой план в действие. Жанне показалось, что она нашла верный путь – обратиться к фаворитке, но не короля, а дофина!

Если честно, то Диана была немало удивлена таким обращением, к тому же девочка откровенно пояснила, на что именно претендует – прежде всего развести дофина с супругой, а потом выйти за него самой. Если первая часть Диану, безусловно, устраивала, то вторая совсем нет! Диана со своим обычным царственным спокойствием смотрела на племянницу короля и размышляла о том, так ли глупа и самоуверенна эта девчонка или просто прикидывается? Вот уж кого меньше всего хотела бы иметь в качестве соперницы в обладании Генрихом, так это Жанну! Диана прекрасно понимала, что стоит девчонке стать дофинессой, вся ее дружба с наставницей супруга закончится, они станут не просто соперницами, а врагами.

Прекрасная Диана посочувствовала девочке по поводу столь неравного брака, но ничего не обещала. Жанна была обижена, ей казалось, что сенешальша должна бы обеими руками схватиться за надежду развести Генриха с этой флорентийкой.

Убедившись, что ее не собираются поддерживать, Жанна решила бороться самостоятельно. Она написала письмо, в котором изложила свой отказ от замужества с герцогом Клевским, и сумела отдать бумагу в собор, чтобы там знали, что невеста против. Конечно, бумага уже через час оказалась в руках у короля. Если до этой минуты Франциск и раздумывал, они с Анной д’Этамп даже прикидывали, кого можно предложить взамен бедолаге Клевскому, столь резко не принятому строптивой невестой, то теперь король разозлился по-настоящему! Всему есть предел, столь нелепая строптивость девчонки вовсе не делала ей честь.

Прочитав строки, написанные Жанной, Франциск едва удержался, чтобы не швырнуть лист в огонь, но потом решил отправить его сестре Маргарите. Чтобы она увидела, кого воспитала!

– Жанна немедленно выйдет замуж за герцога Клевского!

Анна все же жалела девочку:

– Франциск, дорогой, но ей еще рано становиться настоящей супругой…

– Жанне тринадцать, Екатерина в этом же возрасте вышла замуж за Генриха!

– Может, в этом и причина, что у них не сложилась семья с Генрихом и до сих пор нет детей?

Анна д’Этамп сказала это просто из женской жалости, но на короля эти слова произвели сильное впечатление. И все же он нашел выход:

– Мы не заставим ее спать с супругом! Пусть брак пока будет формальным, подрастет – станет настоящей женой. Может, за это время поумнеет, – со вздохом закончил король.

Жанну Наваррскую выдали замуж за Гийома де ля Марко, герцога Клевского. Брак действительно остался формальным. Юная супруга жила то с родителями, то в Париже у дяди, но с самим супругом даже не виделась. В глубине души Жанна надеялась на то, что супруг с честью сложит голову в каком-нибудь сражении, оставив ее вдовой. Но все получилось иначе, герцог Клевский воевал смело, он невольно снова оказался между двух огней, однако король не спешил оказывать помощь своему новому родственнику. Герцог ответил тем же, когда снова пришлось выбирать между императором и королем, он выбрал теперь уже императора, присягнув Карлу, вассалом которого, собственно, являлся и раньше.

Король Франциск, получивший столь чувствительный щелчок по носу, немедленно добился развода Жанны и Клевского. Племянница короля снова оказалась свободной и весьма ценной невестой…

При дворе шла настоящая война фавориток, Анна д’Этамп и Диана де Пуатье сцепились не на шутку. Король все больше болел, уже даже охота не доставляла ему того удовольствия, которое он всегда получал. Франциск чувствовал себя пожилым и слабым, а его фаворитка думала только о себе.

При дворе очень трудно не примкнуть к одной из сторон, и все же Екатерине это удавалось. Она долго держалась и с той, и с другой приветливо и даже ласково. И все же любить Диану, отобравшую у нее супруга, женщина, конечно, не могла, но должна была вести себя столь осторожно, чтобы не настроить против себя Генриха окончательно. Одновременно Екатерина решила прибегнуть к влиянию фаворитки короля.

В голове юной флорентийки родился исключительно хитрый план. Главное, чего добивается Диана, – сделать Генриха будущим королем. Он уже дофин, следовательно, осталось только подождать… Но сам Франциск слегка недолюбливал именно среднего сына, из всех детей он действительно меньше всего любил именно Генриха, зато обожал младшего Карла. Конечно, юноша еще совсем молод, но почему бы ему не стать наследником короля Франциска?

В этом был очень хитрый расчет: если Генрих перестанет быть дофином, Диана, скорее всего, потеряет к нему жгучий интерес, а любовью там и не пахнет. Наличие незаконнорожденной дочери Диана Генриху простила, а вот отсутствие надежд на трон никогда. И Екатерина поняла, что именно должна делать.

Невзначай брошенная Анне д’Этамп фраза о том, что в качестве дофина куда больше подошел бы не Генрих, а его младший брат Карл, сделала свое дело. Фаворитка поразилась наивности и даже глупости дофинессы: своими руками отдавать собственное положение при дворе! Но идея была великолепной, с ней не сравнится никакое унижение Дианы де Пуатье из-за рождения у ее любовника незаконнорожденной дочери!

И фаворитка короля принялась воплощать идею дофинессы в жизнь. Она весьма подружилась с младшим сыном короля Карлом. Этот юноша куда больше походил на своего отца, чем средний сын, уже в юные годы он был галантен, приветлив и умен. Фаворитка день за днем убеждала Франциска в том, что трон не следует оставлять не слишком разумному Генриху, у которого на уме лишь дурацкие развлечения с шутами. Осторожно, исподволь Анна внушала, что бездетный Генрих, женатый на флорентийке, – не самый лучший король для Франции. Но когда зашел разговор о том, чтобы развести дофина с его бесплодной супругой, фаворитка неожиданно встала на защиту бедняжки Екатерины:

– Ах, Ваше Величество, дело не в ней, а в самом Генрихе! Он способен изнасиловать крестьянку, но не способен нормально жить с супругой! Это все воспитание Дианы де Пуатье, но сделанного не вернешь, каков есть, таков есть. Мне кажется, Генриху было лучше оставаться просто герцогом Орлеанским, это его место.

– Но Франции нужен дофин! – почти натянуто рассмеялся король.

– Безусловно! Но вы, Ваше Величество, забыли, что у вас есть еще один сын, вполне достойный, чтобы продолжить дело своего отца! И он больше похож на вас, чем Генрих, похож во всем, не только внешне. Нужно просто подумать, на ком его женить, чтобы было выгодно всем!

Фаворитка оказалась куда хитрее, чем о ней думали, она даже подобрала пару Карлу – племянницу императора Карла, за которой тот обещал отдать Миланское герцогство. То, что не смогла принести короне Екатерина, можно было получить, выгодно женив младшего из сыновей. Тем более императору невольно пришлось погостить во Франции, проезжая через страну, чтобы поскорее попасть из одной части своих владений в другую.

Франциск с почетом и весьма радушно принимал ненавистного ему императора, в плену у которого провел столько времени сначала сам, а потом его сыновья. Генрих тоже, сколько ни скрипел зубами, вынужден был оказывать императору всяческие знаки внимания. Казалось, договоренность достигнута, и юный Карл герцог Орлеанский вот-вот станет супругом племянницы своего тезки-императора, получив в приданое Миланское герцогство.

Диана была в ужасе, это попросту означало отставку Генриха, став герцогом Миланским, любимец отца Карл немедленно станет дофином, и двор с удовольствием согласится с таким решением короля! Столько лет стараний будут сведены на нет! Снова быть любовницей просто герцога вместо надежды стать фавориткой короля!

Удивительно, но все испортил сам Карл, юноша тоже отличался легкомысленным поведением, в какой-то из дней он вскочил на круп лошади императора и закричал, что теперь император – его пленник. Все было обращено в шутку, но оставило неприятный осадок в душе у монарха. И без того обеспокоенный Карл перестал доверять «этим французам» совсем. Он постарался поскорее проследовать в свои земли и, как только оказался вне зоны досягаемости короля Франциска, дал понять, что ничего пока не решено и вряд ли будет решено в пользу младшего сына короля.

Все вернулось на круги своя, пока король Франциск отложил решение о смене дофина, но участь Екатерины это не изменило. Напротив, к раздражению по ее собственному поводу добавилось раздражение из-за очередной невозможности получить герцогство Миланское, словно Екатерина была тому виной!

Дыра в полу

Ей двадцать третий год, она девять лет замужем, а детей все нет. И это притом, что у супруга есть дочь! Но Генрих шарахается от жены, словно она больна дурной болезнью. Что делать?!

Альфонсина Строцци придумала совершенно неожиданный ход:

– Мадам, мы должны посмотреть, чем же таким привлекает вашего супруга мадам де Брезе.

– Как это ты себе представляешь? Прятаться в шкафу или пригласить ее в нашу спальню для проведения урока по обольщению?

У обергофмейстерины был очень хитрый взгляд, и говорила она шепотом, словно знала какую-то тайну. Почти на ухо Альфонсина поведала, что… проделала дыру в полу точно над спальней Дианы де Пуатье, и, когда дофин будет у нее, можно подсмотреть, чем же они там занимаются!

– Что?! Вы с ума сошли?! Неужели я буду подглядывать за любовницей и своим мужем?!

Мадам Строцци обиженно поджала губы, она так старалась для своей хозяйки! Немного поостыв, Екатерина вдруг решилась, любопытство, а вернее, отчаянье взяло верх. И вот две женщины распластались на полу, по очереди приникая к отверстию любопытным глазом, чтобы увидеть, как занимаются любовью Генрих и Диана.

– Я увидела то, чего не должна была видеть, – горестно прошептала Екатерина.

– Да не так уж она и хороша! – возмутилась Альфонсина. – Конечно, опытная, но этому можно научиться. Вы запомнили, как она виляла бедрами? Вот так и вот так! А еще грудь вперед и соском по его руке. Только соски у нее выпуклые! И почему? Словно вытаскивает их как-то… Нужно осторожно разузнать у ее камеристки, как она их так выпячивает. Да вы меня не слушаете?!

Екатерина действительно не слушала болтовню Альфонсины. Разве в выпуклости сосков дело? И бедрами вращать тоже можно научиться… и прижиматься так, как это делала Диана… Екатерина для себя увидела другое: что бы кто ни говорил, Диана НЕ ЛЮБИЛА Генриха! Она красиво занималась с дофином любовью, была очень опытной и проделывала многие штучки так, как этого не сделать и молоденькой красотке, Диана безумно хороша и умна, но она играла любовь! Этого не мог увидеть никто другой, кроме самой Екатерины, женщина разглядела настоящее положение дел скорее сердцем, чем глазами. Ее безумно любящее сердце подсказало отсутствие чувства у той, которую держал в объятьях ее муж.

Это было как раз то, чего не могла сделать Екатерина, потому что, несмотря на все обиды и унижения, любила мужа! Зря Альфонсина портила пол и потолок, подглядывание ничему не научило Екатерину. Или все же научило? Во всяком случае, заставило задуматься над происходившим несколько иначе…

Она сидела на кровати, обхватив колени руками и уткнувшись в них носом. В камине ярко полыхали поленья, глядя на пляшущие языки пламени, Екатерина размышляла о себе, Генрихе и Диане.

У Генриха родилась дочь, причем от итальянки, и вовсе не знатного рода, значит, дело не в ее собственном происхождении и легкой смуглости кожи, а в том, что герцог Орлеанский откровенно не любит свою супругу. Конечно, ведь он давным-давно влюблен в свою наставницу Диану де Пуатье! Именно к Диане он побежал каяться в легкой интрижке с сестрой конюха. Перед ней, а не перед женой чувствовал себя виноватым. А Екатерине даже слова не сказал!

Екатерина снова и снова вспоминала увиденное через дыру в полу. Генрих целовал Диану так, как никогда не делал с ней самой, он ласкал любовницу, сжимал ее в объятьях… И Диана отвечала тем же, красавица была не просто раскованна, она наслаждалась и близостью Генриха, и своей властью над ним. Екатерине никогда не пришло бы в голову понудить мужа целовать ее в самых интимных местах! Может, это и плохо? Ведь она любила, а потому больше старалась доставить удовольствие сама, нежели получить его. Наверное, Мария была права: чем больше отдаешь мужчине, тем меньше он это ценит.

Но Екатерина просто не могла не отдавать, по природе не могла. Она была ласкова не только с мужем, но и со всеми вокруг, даже с теми, кто обижал ее, и так с самого детства. Еще Екатерина старалась понравиться, не быть неприятной никому и никогда, это тоже из детства, когда, чтобы выжить, нужно было никого не раздражать. А Диана соизволяла разрешить себя любить и собой восхищаться. Вот в чем их разница, а не в том, что одна красива, а другая нет! Королева Клод вообще была не слишком привлекательной хромоножкой, но король Франциск ее обожал. Конечно, у Франциска в каждом замке было по любовнице и в каждой деревне по ребенку, но ведь и спальню супруги он тоже не забывал и не отворачивался от своей хромоножки!

Генрих не таков, этот всем дарить любовь не способен, он будет отдавать ее одной Диане и будет с Дианой до тех пор, пока сама Диана будет это позволять. Значит, ее судьба – всегда быть рядом с любовницей?! Екатерина вдруг отчетливо поняла, что так и будет. Но тогда у нее ни за что не будет детей, и развод неминуем! У королевы Клод, несмотря на ее внешнюю непривлекательность, родились за восемь лет семь детей, вон какие сыновья. Это именно потому, что король не забывал и супружеское ложе!

При дворе снова пошли разговоры об их с Генрихом разводе, мол, детей как не было, так и нет, и если раньше были сомнения в способностях самого Генриха, то теперь ясно, что дело во флорентийке! Но если отсутствие детей у второго сына еще как-то простительно, то у дофина дети должны быть обязательно, трону нужны наследники. Тем более младший сын короля Франциска Карл – очень болезненный молодой человек, вся надежда на детей дофина Генриха. И если его супруга не может родить наследника, то нужно сменить супругу!

Наступил момент, когда и сама Екатерина была согласна на развод и уход в монастырь, она устала бороться, не кричать же на всех углах, что детей нет просто потому, что муж не спит с ней?! Скажут, что сама виновата. Видно, холодна или уж очень нехороша в постели… При дворе нет тех, кто мог бы пожалеть ее. Может, и правда, лучше в монастырь, чем жить вот так, ежеминутно ожидая опалы?

Мысли снова перекинулись на Диану и Генриха. То, что увидела Екатерина, сказало ей главное: Диана не просто не любит Генриха, она пользуется им как средством держаться при дворе, иначе давно была бы выжита в свое имение фавориткой короля. А теперь, когда Генрих стал дофином, у Дианы появилась надежда со временем стать и фавориткой короля, ведь сам Франциск все чаще болел. Ходили нехорошие слухи о застарелой дурной болезни, которая медленно, но верно сводит короля в могилу.

Екатерина вспомнила эти сплетни. Один из обиженных королем супругов сделал вид, что уезжает из Парижа на пару недель в имение, оставил неверную жену с Франциском, а сам отправился по борделям с одной целью – подцепить заразу! Получилось, передал «награду» жене, а та, как и было задумано, своему любовнику-королю. И сам мститель, и его супруга давно умерли, но у Франциска организм оказался покрепче и врачи получше, он протянул еще вон сколько лет. Смерть от сифилиса вовсе не была чем-то удивительным, многие платили за Венерины утехи, так когда-то отец Екатерины Лоренцо Медичи наградил этим подарком ее мать, и оба отправились к праотцам сразу после рождения дочери. Удивительно, но малышка родилась здоровой!

И все же годы сказывались, и здоровье короля Франциска все чаще давало сбои. Генрих мог стать следующим королем довольно скоро, кажется, это понимал и сам Франциск, притом что младший из братьев, Карл, действительно не отличался крепким здоровьем, из трех братьев только у среднего, Генриха, был отменно крепкий организм. Потому и обсуждали придворные вопрос о разводе дофина Генриха для новой женитьбы.

Такой несчастной и никому не нужной Екатерина себя еще не чувствовала, придворные скоро начнут показывать пальцем, как же, жена, которая не может родить ребенка, бесприданница и иностранка с купеческими корнями. Все против нее!

Екатерина встала на колени перед образом Девы и принялась истово молиться. Что она еще могла делать? Но мысли с молитвы упорно перескакивали на размышления о том, как заставить Генриха хотя бы оставаться у нее на ночь, ведь если дофин будет продолжать появляться только по утрам, то о какой беременности может идти речь? Что делать: умолять, уговаривать, ползать на коленях или силой затаскивать супруга в спальню и рвать на нем одежду? Сколько ни размышляла, в голову не приходило ничего лучше нового обращения к королю Франциску!

Сначала такая мысль показалась просто бредом, как сказать королю, что муж не хочет ее и что близости просто нет? И что может сделать король, приводить сына в спальню и запирать на ночь? Кроме того, Его Величество уже помогал ей, к чему ему такая сноха, у которой нет ни денег, ни родственников, ни умения очаровать мужа и родить от него детей?

Франциск просто удивился, когда Екатерина попросила разговор наедине, потому что у нее несколько щекотливая тема. Ему жаль девочку, но после нелепой смерти старшего сына особо теплого отношения к Катрин уже не было, подозрения в причастности к гибели Франциска остались, хотя все врачи в один голос утверждали, что признаков отравления нет. И в их отношения с Генрихом вмешиваться тоже не хотелось. В конце концов, за столько времени можно и родить ребенка! Генрих оказался способным произвести потомство, это доказала его интрижка на стороне, значит, дело в Катрин. Но она словно ничего не понимает, улыбается всем подряд, хотя при дворе уже открыто смеются в лицо из-за связи дофина с Дианой де Пуатье. Вот навязал ему папа Климент сноху! Мало того что бесприданница и не слишком красива, так еще и не способна к деторождению, тут никакое умение держаться в седле не поможет.

Да, супругу Генриху пора менять, это почти решено! И нужно было сделать это еще тогда, а не заставлять его страдать рядом с не очень красивой и неприятной ему флорентийкой.

На сей раз Екатерина не прикидывалась бедной и несчастной, она была одета обычно, то есть очень элегантно, но король был согласен с придворными дамами: никакие драгоценности не в состоянии сделать эти глаза менее выпуклыми, а подбородок менее массивным. Франциск вздохнул: то, что дано природой, не исправить никому.

– Вы просили разговор наедине, я предпочел эту беседку, чтобы нам не мешали…

Вокруг был цветник, благоухали последние осенние цветы, где-то вдали слышался нежный женский смех, веселые голоса. А на душе у Екатерины скребли кошки. От нынешнего разговора зависела вся ее жизнь, она должна еще раз заставить короля стать ее союзником, хотя бы на какое-то время.

– Ваше Величество, простите, что я вынуждена говорить вам то, чего говорить не должна бы.

Будет жаловаться на интрижку Генриха? – поморщился Франциск. – Но тогда прямой разговор о разводе, больше никакой помощи и жалости.

– Я хочу родить вам внука, лучше не одного.

Франциск широко раскрыл глаза:

– Ну так рожайте, кто же против?

Большие, немного выпуклые глаза уставились на него:

– Но дети не рождаются от простых пожеланий доброго утра, необходимо хотя бы изредка оставаться на ночь…

Однако! – мысленно крякнул Франциск. Она была обезоруживающе откровенна, понятно, что другого не оставалось, но ведь не каждая решится вот на такое.

– Что, так плохо?

Вот этого мгновенного замешательства Екатерине было достаточно, она зацепила короля, теперь можно двигаться дальше.

– Ваше Величество, дофин Генрих, хотя и ваш сын, красив и ловок, но он однолюб. Такие мужчины влюбляются один раз на всю жизнь. И Генрих влюблен в мадам де Брезе. Этого не исправишь.

– Так чего же вы от меня хотите, чтобы я заставил его разлюбить Диану?

– Даже под угрозой смерти он этого не сделает, сердцу не прикажешь. И если вместо меня супругой Генриха будет другая, его любовь останется прежней. Не делайте несчастной еще одну женщину и не добавляйте несчастья своему сыну.

А ведь она права, этот чокнутый при любой жене будет обожать свою Диану, и если сейчас можно отговориться некрасивостью флорентийки, то что скажешь, если его женить на той же Луизе де Гиз? При дворе начнется откровенная война дам. Король вдруг мысленно усмехнулся: понимает ли это Генрих? Едва ли, он сам не сообразил о такой угрозе.

– А вы согласны жить с Генрихом, зная, что его сердце принадлежит другой?

– Да, я тоже однолюбка, Ваше Величество.

– Сочувствую, но если в ближайшее время не будет наследников, то я вынужден буду согласиться на развод.

– В ближайшее не будет, – чуть заметно улыбнулась Екатерина, – но если вы дадите мне время и как-то побудите Генриха хоть изредка исполнять супружеские обязанности…

Чтобы дать ему возможность оправдаться, она быстро добавила:

– Я советуюсь с врачами и усиленно лечусь… Мой супруг доказал свою способность иметь наследника, у нас должно получиться, и быстро…

И снова большие глаза открыто смотрели на короля, и снова тот смутился этой откровенности. Пытаясь ее скрыть, Франциск напустил на себя строгость:

– Вы действительно лечитесь? Потому что у Генриха, как вам известно, есть дочь, значит, дело не в нем…

Хотелось крикнуть: как же не в нем, если он не спит со мной, но Екатерина скромно потупилась:

– Конечно, Ваше Величество! Я принимаю средства и подчиняюсь советам придворных врачей… Если дофин будет хотя бы изредка добр ко мне, у нас все получится.

Глядя вслед уходившей из беседки Екатерине, Франциск размышлял, почему природа так редко к немалому уму дает привлекательность. Пример не только Катрин, но и его сестра Маргарита Наваррская, редкая умница и очень добрая женщина, но ей далеко до красоты Дианы де Пуатье или Анны д’Этамп…

А сама Екатерина со вздохом размышляла над тем, сможет ли заполучить в спальню Генриха, потому что полученная отсрочка ненадолго.

Но Франциск пришел ей на помощь совершенно неожиданным способом. Просто ему вдруг пришло в голову: не собирается ли сама Диана стать следующей супругой Генриха? Это вполне возможно, у наследника в случае смерти короля вполне хватит ума жениться на любовнице и стать посмешищем всей Европы. Уже просто любить красавицу, годящуюся ему в матери, смешно, а жениться и подавно. И в случае женитьбы на другой начнется война дам при дворе, Екатерина права. Эта умная девочка лучше опытных придворных интриганов сообразила обо всех угрозах. Генриху просто нельзя разводиться с Екатериной, но нужны дети, поэтому осталось только придумать способ заставить Генриха исполнять супружеские обязанности хотя бы изредка.

И Франциск придумал!

Король снова изъявил желание поговорить с ней наедине. Диана, уже через своих людей знавшая, что Франциск совсем недавно имел беседу тет-а-тет с Екатериной, внутренне возмутилась: неужели эта флорентийская дурочка нажаловалась королю и теперь последует отставка?! Конечно, вместе с фавориткой они могли убедить Франциска отправить Диану в ее имение. Но она знала, чем ответит! Следом за самой красавицей туда уедет и Генрих, ведь у него в Анэ будут уже две любимые женщины – две Дианы, любовница и дочь.

Конечно, это очень плохой выход, ведь если Генрих предпочтет удаление от двора, то дофином станет младший из королевских сыновей – Карл. Как ни вздыхала прекрасная Диана, она понимала, что такого поворота событий нужно избежать любым способом, иначе придется травить и Карла, а это уже опасно. По крайней мере, нужно протянуть время, сам король не вечен, он откровенно болен и долго не протянет.

Конечно, эти мысли никак не отразились на лице прекрасной Дианы, оно было по-прежнему царственно-спокойным. У Франциска невольно мелькнула мысль: вот кому быть бы королевой! Но он отогнал ее, слишком хорошо король знал истинное лицо Дианы, то, что скрывалось под маской спокойного величия. О… этой даме палец в рот не клади, останешься не только без руки, а вовсе погибнешь! Ему было жаль Генриха, который попался в сети мадам де Брезе, но сейчас жалеть сына король не собирался.

– Мадам, я полагаю, нет необходимости объяснять, что о нашем с вами разговоре не должен знать никто.

Диана кивнула, из-под маски величественного спокойствия показалась настороженность.

Сенешальша сидела в кресле прямая, напряженная, ожидая любого исхода разговора. Король едва заметно улыбнулся, ему нравилось держать ее в напряжении, Франциск прошелся по комнате, немного постоял у окна (пусть помучается!), снова сел в кресло напротив, почти вызывающе окинул взглядом стареющую красотку. Сокрушенно вздохнул: а ведь и впрямь постарела! Даже Диану не щадят годы, если бы не самообладание, заставляющее держать лицо, давно превратилась бы в старуху…

И как ее настоящую сущность не видит Генрих? – удивился Франциск. Он вздохнул, второй сын никогда не отличался ни особой сообразительностью, ни наблюдательностью.

– Разговор пойдет о моем сыне. Ни для кого не секрет ваши с ним истинные отношения… – Франциск сделал останавливающий жест. – Мадам, вы можете сколько угодно прикрываться трауром, я уважаю ваши чувства к покойному мужу, но не настолько глуп, чтобы не видеть истинного положения дел. Вы знаете, что я не сторонник супружеской верности, потому не осуждаю вашу с Генрихом связь. Но не обольщайтесь, в случае его развода с Екатериной никто не позволит дофину жениться на вас, мадам. Вы не из тех, на ком женятся.

Два взгляда скрестились, и, если бы в глазах короля был вызов, Диана, несомненно, на него ответила. Но Франциск откровенно насмехался, и она промолчала.

– А теперь попробуйте понять то, что я сейчас скажу. Вас должна устраивать Екатерина, вам нет дела до ее приданого, которое так и не выплатили, нет дела до ее внешности, напротив, выгодно, что флорентийка проигрывает вам во многом. Представьте себе, что на ее месте окажется другая, более решительная и с лучшей родословной, которая попросту выгонит вас в имение и заставит заниматься разведением коз…

– Коз? – изумленно вскинула глаза Диана.

– Ну, не коз, а овец, коров, рыбы… Просто прогонит со двора. Генрих – тряпка и вполне подчинится воле, если таковая будет. А я помогу, потому что если придется отправить домой бедную девочку, которая не виновата в подлости своего почившего дяди и глупости мужа, то я и вам не позволю мельтешить перед моими глазами.

– Но в чем же я виновата?! Уж не в том ли, что флорентийке не дали приданого или что у нее выпуклые глаза?!

– Хм, то, что они выпуклые, вы, мадам, заметили, а что большие и красивые – нет? И это же внушили моему сыну? Я не защищаю Екатерину, она сама во многом виновата, попроси она меня, заметьте, только попроси, а даже не потребуй, и вас при дворе давно бы не было!

И снова схлестнулись два взгляда.

– Умейте быть благодарной. Из-за хорошего отношения этой девочки вы имеете то, что имеете.

– Что я могу для нее сделать?

– Наконец-то разумный вопрос вместо гусиного шипения! У дофина с супругой нет детей, но, думаю, здесь вина не столько Екатерины, сколько самого Генриха. Я попросил понаблюдать, как часто он бывает в супружеской спальне. Получилась неутешительная картина. Где уж тут зачать!

– Не могу же я вести его туда за ручку и заставлять выполнять супружеские обязанности!

– Вести не нужно, а вот подтолкнуть… Вы достаточно хитры, чтобы сделать все незаметно.

Король вдруг поднялся и протянул руку, чтобы помочь встать Диане, явно давая понять, что разговор окончен. Красотка невольно тоже поднялась. Франциск галантно поцеловал ручку сенешальши, провожая ее в сторону двери, и вдруг тихо добавил:

– Если за год Екатерина не родит, то предстоит развод и новая супруга дофина, которая явно не будет вам рада. Я мог бы посоветовать Екатерине родить от кого-то другого, но она, к сожалению, по-настоящему любит Генриха.

Король жестом предложил Диане покинуть комнату.

Диана была в задумчивости, в голове полный сумбур, само по себе сознание, что король все видел и все прекрасно понимал, не слишком приятно, к тому же это предупреждение… «Вы не из тех, на ком женятся!» Как он посмел?! Но сколько бы Диана ни злилась, она прекрасно понимала, что Франциск прав, ведь после смерти супруга никто так и не предложил ей замужество. Конечно, сама красотка усиленно изображала неприступность и траур по мужу, но нет таких бастионов, которые нельзя было бы взять при желании. Однако никто, кроме подростка Генриха, на эти бастионы не позарился. Даже в любовники не набивался, дальше поцелуев ручки штурма не было…

А ведь король прав, будь на месте Екатерины другая женщина, Дианы давно не было бы при дворе. Генрих не из тех, кто грудью встанет на защиту своей любовницы, стоит отцу нахмурить брови – и мальчишка уползет зализывать раны. Диана даже тихонько рассмеялась: получается, что само ее положение при дворе зависит от этой некрасивой, как кошка влюбленной в мужа флорентийки? Она умудрилась завоевать полное доверие короля, пока сама Диана обхаживала его сына.

Хорошенько подумав, красотка решила, что действительно стоит подтолкнуть любовника в супружескую постель. Не насовсем, но хотя бы регулярно. В этом был еще один плюс: у Дианы все же сказывался возраст, как бы она ни старалась делать вид, что не замечает никаких лет, годы брали свое, заниматься любовью становилось все тяжелее. Одно дело гордо нести красивую головку, с величественным спокойствием оглядывая всех вокруг, и совсем другое – удовлетворять потребности крепнущего мужского организма. Генрих становился все ненасытней, и часы, проведенные с ним в постели, все тяжелее.

Пусть себе удовлетворяется с супругой, а восхищается ею! К тому же эта кошка будет ей на всю жизнь благодарна за такую «заботу». А уж об отсутствии детей позаботится она сама. Диана еще не решила, нужно ли Генриху действительно заводить законных детей, об этом стоило подумать, возможно, король и прав, из-за отсутствия наследников возможен развод и новая дофинесса, которая не будет столь беспомощной.

Дофин Генрих исправно выполнял свой супружеский долг по отношению к Екатерине, причем делал это по распоряжению своей любовницы! Да, да, именно Диана, раздразнив дофина, отправляла того к супруге, чтобы «родились наследники». Но ничего не получалось! Прошли уже два месяца после разговора короля с обеими женщинами, но обрадовать всех известием о своей беременности Екатерина так и не могла. Франциск знал, что сын старается, и все чаще задумывался о том, чтобы развести бедолагу с флорентийкой.

Почему же Диана уже не боялась этого развода и замены дофинессы? Дело в том, что у нее при помощи все того же коннетабля Монморанси состоялся тайный разговор с де Гизами.

Не так давно из Шотландии в помощь французскому королю прибыл сам молодой король Яков со своими гвардейцами. Помощь не бог весть какая, но и это хорошо. Случилось так, что он невольно подглядел за купанием дам и попросту влюбился в одну из купальщиц! Прелестница оказалась… дочерью короля Франциска Мадлен Французской. Девушка была очаровательна, но страдала, как и многие отпрыски французских фамилий, туберкулезом. Чтобы вредный воздух Парижа не отравлял здоровье Мадлен, она жила в замках долины Луары, изредка наезжая ко двору. К слову, тем же страдала и дочь Маргариты Наваррской Жанна.

Мадлен так понравилась королю Шотландии, что он не задумываясь попросил ее руки у Франциска. Король был против, но не из-за самого Якова, а памятуя, что климат Шотландии куда хуже парижского.

– Мой друг, Мадлен просто погибнет в вашем суровом краю!

И тут оказалось, что сама Мадлен тоже влюблена в возможного супруга и готова лучше умереть в Шотландии, чем тосковать в прекрасных замках Луары. Франциск смирился с таким выбором дочери, Мадлен уехала вместе с Яковом. К сожалению, навстречу своей гибели. Произошло то, чего все боялись, – юная королева не прожила в туманной Шотландии и года, правда, принеся своему супругу немалое приданое.

И вот король далекой Шотландии снова прибыл во Францию, и снова жениться. Новой невестой для него предполагалась сестра братьев де Гизов Мария, которая уже была вдовой и имела маленького сына. Шотландия – не самая сильная и совсем небогатая страна, но это подбрюшье Англии и возможность постоянно угрожать той с севера. Иметь такой противовес против не признававшего никаких авторитетов Генриха VIII Английского мечтал бы любой монарх Европы, и Франциск и Карл в том числе.

Для короля больше не было принцесс, но вполне годилась именно Мария де Гиз. Сватовство прошло легко. Немалую роль в этом сыграла именно Диана де Пуатье, в то время как фаворитка была занята собственными делами, прекрасная мадам де Брезе ловко договорилась с де Гизами, и счастливый Яков увез супругу в Эдинбург. В том, что в этом браке будут дети, не сомневался никто, у Якова уже были шестеро незаконнорожденных, и у Марии имелся сын от первого брака.

Но это были не все договоренности между Дианой и де Гизами. Против фаворитки короля годились все средства, в том числе и тайные союзы. Диана договорилась, что в случае развода Генриха и женитьбы его на Луизе де Гиз, как давно задумывалось, или ком-то еще из многочисленных Гизов, новая супруга не станет мешать ей быть фавориткой будущего короля. Де Пуатье и де Гизы договорились действовать вместе. Для себя Диана решила, что это лучше, чем воевать в одиночку.

Над Екатериной нависла как никогда серьезная угроза развода, теперь Генрих приходил к ней хотя бы раз в неделю, но результатов все не было, оправдываться перед королем ей было нечем. Наступил момент, когда несчастная женщина уже почти смирилась с мыслью о разводе и монастыре. Ну что она еще может поделать, если никак не беременеет?!

Есть выход!

– Мадам, я могу говорить с вами откровенно?

– Конечно! – удивилась таинственному тону и полушепоту Альфонсины Екатерина. Что она еще придумала? Екатерина решила больше не подглядывать ни за кем!

– Я еще раз была в той комнате… ну, той, помните?

– Альфонсина, я запрещаю вам подсматривать за мадам де Брезе! Это некрасиво! – поморщилась Екатерина.

– Больше не буду, – почти обиделась обергофмейстерина, – но сейчас вы выслушаете меня!

– Ну, хорошо.

Альфонсина рассказала, что увидела, как Диане принесли какую-то склянку, женщина, доставившая ее, сказала, что это новое средство, более надежное, что оно не меняет вкус вина совсем и не повредит дофину в остальном…

– А… мадам пользуется приворотным зельем… Можно было давно догадаться и без подглядывания. Только мне это уже не поможет, детей-то нет…

– Вот! Именно об этом я и говорю. Не приворотное средство, мадам, а совсем другое.

– Какое другое?

– Слушайте внимательно. Женщина сказала, что средство действует наверняка и испытано на Джельсомино. Я постаралась осторожно разузнать про этого Джельсомино. Интересные сведения, мадам. Джельсомино – один из слуг самой мадам де Брезе и славился огромным числом детей. Стоило кому-то лечь с этим красавцем в постель, как женщина беременела! Двенадцать собственных и несчетное количество на стороне.

– Ты полагаешь, что и Генриху это средство может помочь?

– Да, только совсем не так, как вы думаете! Не так давно Джельсомино вдруг напрочь потерял способность становиться отцом. Понимаете, совсем! То есть на нем испытывали средство, которое добавляют вашему мужу, а оно заставило даже Джельсомино перестать производить на свет потомство.

Екатерина даже помотала головой:

– Нет, этого не может быть!

– Почему? Ведь Диане вы вовсе не нужны. А Его Величество поручил ей вынудить дофина посещать вашу постель… Ой, простите, мадам.

Альфонсина сказала то, чего никогда не сказала бы сгоряча. Она понимала, какой это удар для Екатерины, но молчать больше не могла. Но дофинесса, кажется, не обиделась, она слишком разумна для таких вещей. Молодая женщина задумалась. На душе было не просто тошно, а невыносимо тошно, хотелось завыть. Король поручил Диане загнать ее супруга в спальню, та вроде и подчинилась, но принялась поить Генриха какой-то дрянью, чтобы у него не было детей.

– И что теперь делать?