Сам себе Тарантина (сборник) Дихтяр Юрий
Перед тем, как потерять сознание, Лу увидел глаза парня. Полные страха, отчаяния и ненависти. И ни капли благородства. Он бился за свою жизнь, за свои очки и за то, чтобы мамочка не наругала его, что его новый джемпер будет испачкан кровью. Это был единственный шанс, и он не упустил его.
Лу не помнил дальше ничего, но рассказывали, что парня еле оттащили. Он стал забивать ногами Лу, который уже был в отключке. Бил по голове, жестоко и чтобы наверняка его соперник уже не мог встать и нашлёпать по попе.
После этого Лу три месяца лежал в больнице с лицом цвета сливового варенья и сотрясением мозга. Но это был хороший урок. Теперь он трусов боялся больше крутых парней. В глазах Пита сейчас он увидел тот же взгляд. Взгляд загнанного зверя, готового на всё, чтобы спасти шкуру.
– Хорошо, – сказал Лу, – не стреляй.
Он бросил автомат за перила.
– Теперь пистолет.
Пистолет полетел следом.
– Ложись на живот, руки за голову.
– Пит, опомнись. Это тебя не спасёт.
– Ложись.
Лу лёг, упёршись лицом в плохо поструганные доски пола.
Старик недоумённо смотрел то на Лу, то на Пита, жадно затягиваясь косяком.
– Так что, шериф нужен или не нужен?
– Нужен, вызывай его сюда. И скажи ему, что это я привёл беглеца. Меня зовут Пит. Скажи, что это Пит Строудж поймал его.
– Ну, я пошёл, да? – он встал с кресла и направился к двери в дом.
– Давай, быстрее, старый хрыч! – крикнул Пит.
– Ух, ты смотри, он ещё и кричать умеет, сейчас всё сделаем.
Старик скрылся в доме.
– Пит, ещё есть время. Они убьют и тебя и меня.
– Нет, только тебя. Это ты убил охранников, это ты заставил меня сбежать. Меня знают, я всегда прилежно трудился. А если я ещё и сдам тебя, они забудут о моём побеге. Прости.
– Ещё есть время.
– Я решил это ещё там, под ивой. Когда ты наставлял на меня ствол. Ты подсказал мне решении.
– Это не правильное решение.
– Лежи молча, и не думай ничего вытворять.
Старик вышел из дома. В одной руке держал рацию, массивную, с длинной антенной, в другой – «кольт». Пока Пит соображал, что к чему, старик поднял револьвер и выстрелил в Пита. Пуля попала в плечо. Раненый вскрикнул, выронил оружие и схватился за рану. Старик выстрелил ещё раз, и Пит свалился в куст шиповника. Лу попытался встать, но в затылок упёрся ствол.
– Нет уж, кайфолом, полежи. Сейчас приедет шериф. Потом встанешь.
Вдалеке послышался приближающийся гул мотора и через несколько секунд у калитки завизжали тормоза.Лу очнулся в той самой клетке в полицейском участке. Теперь болело всё тело. Он ещё помнил, как шериф бил его ногами. Как старик объяснял, что тот в робе, точно беглый, а этот – непонятно, ну и не стал стрелять. Как в кустах подвывал Пит. Потом провал и темнота.
В другом углу сидел Пит, прижимая к плечу куртку робы, пытаясь остановить кровь. Пит был бледен, пот лился градом, он тяжело дышал и облизывал пересохшие губы. Увидев, что Лу пришёл в себя, он попятился, пытаясь забиться подальше в угол.
– Идиот, – сказал ему Лу.
– Прости. Прости.
В глазах испуг и отчаяние.
Но Питу не хотелось мстить. Ему было всё равно. Не хотелось последние часы жизни тратить на этого ублюдка. Он закрылся глаза и попытался вспомнить прожитое – детство, родителей, первую девушку, победы и поражения, друзей. Но ничего не приходило в голову. Только одно фраза вертелась волчком в голове. Я труп. Я труп. Я долбанный труп. Я мёртвый труп. Я труп.
В участке никого не было. За окном светало. Через пару часов явится неандерталец в полицейской форме и будет отрезать им всё, что можно отрезать, а потом отвезёт в барак и бросит изувеченное тело в проходе. Чтобы другие никогда не захотели сбегать.
– Прости, я очень боялся. Я не хотел. Честно. Лу, прости. Ты простишь меня?
– Заткни пасть. Скажи лучше, куда вторая пуля попала?
– Никуда, он промазал. Лу, прости меня.
– Бог простит. Я бы тебя прямо сейчас придушил, но не хочется лишать удовольствия копа. Он надеется сам с тобой поразвлечься. Как ты думаешь, сможешь умереть раньше, чем он доберётся клещами до члена?
– Нет, замолчи. Я думал об этом всю ночь. Теперь ты ещё. Пожалуйста, прости меня.
– Иди в жопу.
Лу попытался встать. Резануло в спине, дышать было трудно. Скорее всего, отбиты почки и сломаны рёбра. Но это уже не важно. Совсем не важно. Он поднялся на колени, голова закружилась, Лу упал и снова отключился.
– Подъём, девочки! – шериф хлопнул несколько раз в ладоши. – Рабочий день начался. Как настроение?
Лу открыл глаза. Шериф стоял, держась за прутья клетки, словно посетитель зоопарка. На лице – довольная улыбка.
– Хочу вас обрадовать – поймали всех. Вы были последними. Остальные уже в колонии, только ненадолго. Полежат пару часиков и в братскую могилу. Но не переживайте, без вас не начнут. Я попросил пока не закапывать. Ну, что, приступим.
Шериф в задумчивости потёр рукой подбородок.
– С кого бы начать? А вот мы сейчас как в детстве. Пит и Лу ловили свинью, – начал он считалочку, на каждый слог переводя палец с Пита на Лу и обратно, – Кто первым поймает, того и убью. Пита и Лу трудно найти, чтоб их поймать, досчитай до пяти. Раз.
Палец указал на Лу.
– Два – перешёл на Пита.
Лу всё понял. Пять – его.
– Пять.
Палец показывал на Лу.
Шериф замолчал, рассматривая беглецов.
Пауза затянулась.
Пит облегчённо вздохнул. Ему подарили полчаса отстрочки.
– Нет, я передумал, – сказал шериф. – Пит, выходи.
– Почему? – закричал Пит. – Но ведь пять выпало на него! Так нечестно!
– А убегать из тюрьмы честно? На выход.
Шериф снял со стены связку ключей, открыл клетку. Подошёл к Питу, схватил за ногу и поволок к выходу, не спуская глаз с Лу. Пит кричал от страха, от боли, от несправедливости. Вытащив Пита и заперев клетку, коп усадил его на стул и связал сзади руки. Сунул в рот какую-то тряпку.
– Я всегда мечтал быть врачом. Хирургом. Ампутировать ненужные части тела. Даже инструмент у меня есть.
Шериф открыл сейф и достал садовые ножницы.
– Отлично. А ещё вот это.
Следом на стол легли клещи.
– Ну, достаточно. Мне этого всегда хватало, – коп хищно улыбнулся. – Обожаю эту работу, а то в этой глуши тоска и застой. Никаких развлечений.
Он взял клещи и зашёл за спину Питу.
– Простите, наркоз не завезли.
Щелчок – на пол брызнула кровь, и упал отрезанный палец. Пит забился, замычал, глаза закатились, и он потерял сознание, уронив голову на грудь.
– Вот незадача, – расстроился коп. – Нужно перекурить.
Он достал из портсигара самокрутку, закурил. Подошёл к клетке, уставившись мутным взглядом на Лу.
– Слабый народ пошёл. От каждой царапины в обморок падают, как дамочки, ей богу. Хочешь затянуться?
Лу отрицательно покачал головой.
– Ну, как хочешь. Что там наша девочка?
Он подошёл к Питу и ударил его в раненое плечо.
Тот очнулся от боли, замычал, тряпка выпала изо рта, и мычание превратилось в вопль.
– Привет. Продолжим? – коп взял ножницы и уже собирался отрезать ухо, как дверь открылась.
На пороге стоял Чак Валевски собственной персоной – человек, решающий любые вопросы любой ценой. Как всегда в дорогом костюме, надраенных до блеска ботинках и в шляпе. Шрам через всё лицо совсем не уродовал, а, скорее, придавал солидности и убедительности. Увидев в клетке Лу, он удивлённо вскинул брови. Но тут же лицо его вернулось в прежнее состояние полного отсутствия эмоций.– Ты ещё кто такой? – спросил шериф, расстроенный тем, что его отвлекли.
– Шериф, огонька не найдётся? – Чак достал пачку «Лаки страйк» и извлёк сигарету. Несмотря на свой статус, он курил только эту пролетарскую марку. Якобы, она напоминала о тяжёлых годах молодости, когда у него ещё не было столько денег. У каждого свои фишки. А людям, достигшим определённых высот, такое простительно.
Шериф взял со стола «Зиппо» и бросил Чаку. Тот прикурил и вернул зажигалку, бросив обратно, но так, что она полетела не в руки шерифу, а почти в ноги. Шериф ловко поймал её.
– Хорошая реакция, сэр.
Коп улыбнулся.
– Я Чак Валевски. И у меня к вам предложение. Вернее, несколько предложений, но вы можете выбрать только одно.
Полицейский положил на стол ножницы и присел в кресло, оценивающе рассматривая посетителя.
– Ну, начинай.
Чак затянулся и выпустил почти идеальное кольцо дыма, зависшее в воздухе.
– Первое – я заплачу вам любую названную сумму, в разумных пределах, естественно, и этот парень, – Валевски ткнул сигаретой в сторону Лу, – уедет со мной.
Шериф молчал, внимательно слушая с саркастической улыбкой.
– Хорошо. Второе – в моих силах сделать вас начальником полиции, допустим, вашего же округа. Это не бравада. У меня действительно есть рычажки. Это дело не минутное, но в течение года ваша карьера резко пойдёт вверх. А я просто заберу этого арестованного.
На лице копа не дрогнул ни один мускул.
– Не интересует? Ладно. Третий вариант – завтра же здесь будет компетентная комиссия из Вашингтона, которая проведёт расследование, насколько законы вашего городка соответствуют конституции Соединённых Штатов. И этот парень опять же уедет со мной. Я бы, всё-таки, остановился на первом варианте. Что скажете, сэр?
Шериф почесал затылок в раздумьях, постучал пальцами по столу, потрепал нижнюю губу, не отрывая взгляда от Чака.
– Больше нет вариантов? – наконец спросил он.
– Ну, почему же, есть ещё, но я хотел бы услышать мнение по поводу этих трёх.
– Тогда у меня есть предложение к тебе. Я не знаю, кто ты и откуда. Мне, собственно говоря, глубоко насрать на деньги, карьеру и комиссию. А вот ты сейчас заберёшь в охапку свою задницу, и если я тебя увижу здесь ещё раз, будешь сидеть в этой клетке. А этот парень останется здесь. Всё ясно?
– Предельно ясно. Тогда, возможно, вас заинтересует такой вариант?
Недаром любимым актёром Чака был Клинт Иствуд, а «За пригоршню долларов» был пересмотрен десятки раз. Мгновенье – и Чак уже направлял на шерифа пистолет с глушителем.
– Варианты закончились.
Раздался хлопок, в нос ударил запах пороха. Шериф, до последней секунды не веривший, что его могут застрелить в его же участке, дёрнув головой, обмяк в кресле. Из дырки во лбу потекла кровь, заливая лицо.
– Лу, привет, – сказал Чак, пряча пистолет в кобуру подмышкой.
– Ключи на столе.
Чак открыл клетку, помог Лу подняться.
– Ну, ты красавчик! Это тебя покойник так отделал?
– Неоднократно.
Лу прислушался в боли. Скорее всего, было всё не так страшно, как он думал вначале. Он знал эту боль. Недаром занимался боксом. Болело отбитое мясо. Может быть, трещины в рёбрах, не более. Почки должны быть в порядке.
На стуле рыдал от боли и счастья Пит. Он отделался всего-навсего пальцем. Не очень высокая плата за сохранённую жизнь.
– Пойдём, Лу. Здесь больше не в кого стрелять.
– Триста сорок девять, – пробормотал Лу.
– Ты о чём?
– Я считаю, сколько жителей осталось в этой дыре.
– Что с этим делать? – Чак кивнул в сторону Пита.
– Мистер, – завыл тот, – развяжите, пожалуйста! Прошу вас, увезите меня. Выбросьте где-нибудь на трассе, только вывезите отсюда. Умоляю! Лу, прости меня, прости!
– Лу, что скажешь?
– Пристрелить бы его, чтоб не мучался, – сказал Лу, но, увидев, что Чак полез за пистолетом, остановил его. – Пусть живёт. Чак, можешь развязать его? У меня сил нет.
– Лу, – выл Пит, – я не виноват. Я просто слабак, я трус, дерьмо! Не бросай меня здесь! Умоляю! Я буду тебе ноги целовать, Лу, забери меня отсюда!
Чак отвязал его от стула, и Пит упал на колени, умоляя об одном – чтобы его здесь не оставляли. Кровь лилась из пальца, как из крана, бок залит красным.
– Иди к чёрту, – сказал Лу. – Скажи спасибо, что я тебя оставляю в живых. Прощай, Пит. Разбирайся со своими проблемами сам.
Они вышли на улицу, и Лу увидел серебристый бронированный «Хаммер», возле открытых дверей которого курили двое громил – Большой Боб и Кувалда.
– Лу, можешь ничего не рассказывать. Я уже всё знаю, – сказал Чак. – Один вопрос – где бутылка? Она цела?
– Думаю, да, – соврал Лу.
– Не лучший ответ.
– Как вы меня нашли?
– Очень просто – спутниковая система слежения. В машине маячок.
– В смысле?
– Не мне тебе рассказывать, что в нашем бизнесе нельзя полагаться на случай. Полный контроль, иначе нельзя. Босс забеспокоился, что от тебя никаких известий. Мобильник молчит. Вот я и приехал, разузнать, что к чему. Разузнал всё про этот городок. Интересное местечко. Парочка местных укурков рассказали, что судили парня, а он устроил побег, убив охрану, показали твою машину. Она до сих пор стоит возле бара с открытым багажником. Лу, где бутылка?
– Чак, я не знаю. Она здесь, но где точно – понятия не имею. Я переверну всё вверх ногами, но найду её. Поверь мне, я никогда не проваливал ни одного задания. И это… У меня ещё три дня. Я найду её, если придётся перевернуть всё вверх ногами.
– Мы найдём её вместе, но учти, если с ней что-то не так – отправишься к боссу. И будешь объяснять всё ему.
– Я понимаю.
– С чего начнём?
– С судьи. Чак, спасибо, что спас меня.
– Ты льстишь себе, думая, что я приехал за тобой. Я приехал за бутылкой.
– Я всё понимаю. Но, всё равно спасибо.
– Думаю, что бармен за двадцатку расскажет нам, кто где живёт. Как ты думаешь, Лу?
Лу промолчал. Ему было страшно. Нужно сделать, чтобы Чак уехал. Если он узнает, что случилось с вином, то сразу же повезёт к боссу, и тогда ещё не известно, какая смерть была бы мучительней – от рук шерифа или от парней босса. Те были не меньшими любителями хирургии, а особенно ампутирования.
– Ребята, – сказал Чак громилам, – мы с Лу прогуляемся пешком до бара, а вы сзади тихонечко езжайте, и по сторонам смотрите внимательно. Мало ли что.
Пока они шли, Лу вкратце рассказал, что с ним случилось, чуть не проговорившись, что осудили его даже не за вино, а за уксус. Сзади медленно ехал «Хаммер». Улица была пустынна, по пути им попался всё тот же старик с собакой и две женщины вышли из магазина.
В баре было пусто. Бармен читал потрёпанную книгу, а официантка дремала за столиком.
– Привет, – поздоровался с барменом Чак, – не густо у вас народа.
– Утром всегда так, – отложил чтение бармен. – Да и вечером, если честно, нет ажиотажа.
– Два кофе, – заказал Чак. – Скажи, друг, мы ищем одного человека. Не подскажешь, как нам найти судью?
– Эй, парень, – уставился бармен на Лу, – да это же тебя арестовали пару дней назад! Так? Здорово тебя помяли.
– Не отвлекайтесь, – Чак уже держал бармена на прицеле. Как у него получается так быстро доставать пистолет? – Итак, где нам найти судью. Простите, что повторяю вопрос, но это очень важно.
– Судья – мой тесть. Зачем он вам?
– Есть один вопрос к нему. Всего один. А вы делайте кофе, делайте.
– А не пошёл бы ты. Здесь не справочное.
– Хорошо, извините. Как вы думаете, вон та дама сможет мне подсказать? – Чак указал на официантку.
Бармен пожал плечами.
– Тогда вопросов к вам больше нет.
Хлопок, и бармен с удивлением на лице, свалился за стойку бара.
– Триста сорок семь, – сказал радостно Лу.
Чак повернулся к официантке, равнодушно наблюдавшей за происходящим.
– Миссис, вы не могли бы помочь? Нам так хотелось кофе.
Официантка встала, поправила фартук и юбку, и пошла за стойку.
– Спасибо вам, мистер, – бросила она, проходя мимо Чака.
– За что?
– За то, что прикончили этого ублюдка. Сколько бессонных ночей я мечтала об этом.
Она зашла за стойку и принялась заваривать кофе по-восточному, ёрзая туркой по раскалённому песку и иногда поглядывая вниз, где лежал труп.
– У нас есть кофейный автомат, вы не думайте. Просто хочу хотя бы так отблагодарить вас. Я делаю просто шикарный кофе. Дня не было, чтобы эта скотина не била меня. Могу показать, на мне живого места нет. Вся в синяках. Раньше бил по лицу, но когда мы открыли бар, официантка с фингалом под глазом – не лучшая реклама заведению. Он забыл моё имя и называл жирной коровой и свиноматкой. Это когда в настроении. От этого наркоши я родила мёртвого ребёнка, у которого не было пальцев на руках и одного глаза. Я благодарила господа, что ребёнок не выжил. Когда я рожала, он нюхал кокаин со своими дружками. Сколько раз я представляла, как убиваю его. Но я не могу. Не могу убить.
– Он, что, ваш муж?
– Бывший. Знаете, я сейчас поняла, что быть вдовой очень даже приятно.
Она налила кофе в чашки.
– Сколько с нас?
– За счёт заведения.
Кофе действительно оказался крепким, вкусным и ароматным. Настоящим кофе, а не теми помоями, которые обычно наливают в подобных забегаловках.
– Мэм, – сказал Чак, – я даже не знаю, соболезновать вам или радоваться за вас, но давайте вернёмся к делу. Как я понимаю, вы дочь судьи?
– Лучше бы я была дочью дворовой собаки.
– Да у вас не жизнь, а сплошная трагедия.
– Простите, сэр, что загружаю вас своими проблемами.
– Ничего, кому ещё можно выговориться, как не чужому. Итак, как найти вашего отца?
– Вы его тоже убьёте? – с надеждой в голосе спросила официантка.
– По ситуации.
– Я сейчас ему позвоню.
– Миссис, только без всяких штучек. Я хочу послушать ваш разговор.
Она достала из-под стойки старый телефон, набрала номер.
– Па, привет. Ты не мог бы подойти в бар? Нет, всё нормально, нужен твой совет. Дело срочное.
В трубке послышалась длинная тирада на высоких нотах. Судья ругался. Официантка терпеливо слушала.
– Это на пять минут, не больше. Пожалуйста, – наконец, смогла вставить она.
Повесив трубку, официантка умоляюще посмотрела на Чака.
– Можно я уйду? Я не хочу это видеть.
– Нет. Вы останетесь здесь. Я не могу выпустить вас. Не бойтесь ничего.
И тут дверь открылась, в бар зашли трое мужчин ковбойского вида, сели за столик, недовольно посматривая на чужаков.
– Кристи, принеси нам молоко и по косячку, – крикнул один официантке. Та вопросительно посмотрела на Чака.
– Господа, бар закрыт, – сказал им Чак, – прошу освободить помещение.
– А ты кто такой?
– Я попросил вас выйти.
– Кристи, а где Гарри? Он в курсе, что ты тут вертишь своим жирным задом перед чужим мужиком? Парень, это твоя машина у входа?
– Пошли вон!
Ковбои вскочили со стульев с намерением навалять нахалу, который в их родном баре качает права. Сколько таких здесь побывало, и одних выносили вперёд ногами, а другие сейчас работают на плантациях.
Но не успели пройти и пары шагов, как были сражены меткими выстрелами Чака. Каждый получил дырку во лбу. Чак стрелял, как в тире, спокойно и уверенно. Ковбои, падая, свалили столик и стулья.
– Непонимание и неумение оценить ситуацию губит людей чаще всего, – Чак спрятал пистолет, – Лу, как они могли попереть на человека приехавшего на «Хаммере» в компании двух громил? Нужно быть полными даунами. Подозреваю, что подобные автомобили не часто проезжают через эту глухомань, но всё же… Кристи, вас так зовут? Простите за беспорядок. Заприте-ка дверь в бар, во избежание подобных казусов. Лу, что ты всё молчишь? Что с тобой? Я тебя не узнаю.
Лу судорожно прокручивал варианты. Нужно было избавиться от Чака. Заставить его уехать. Но ни одного убедительного аргумента придумать не удалось. Чак без бутылки отсюда не уедет. А если и уедет, то повезёт боссу голову Лу, вместе с телом, естественно, чтобы босс лично мог её отрезать. Что сказать, как убедить его? Чак не поверит, он уже не верит Лу, который так лажанулся. Лу теперь просто заложник ситуации, он уже не игрок, у него отобрали карты и разрешили посмотреть, чем закончится партия. И судьба его полностью зависела от исхода этой игры. И Лу уже знал финал этой эпопеи. Чак перевернёт всё, пересреляет весь посёлок, но бутылку найдёт. И когда он её найдёт, тогда конец. Что делать? Навязчиво крутилась мысль – завалить Чака и Боба с Кувалдой. Тогда можно было ещё разыграть партию по-своему. Но этот вариант можно рассматривать только в очень смелых фантазиях. На Чака покушались восемнадцать раз. Его пытались убить профессиональные киллеры, отморозки-любители и даже подосланная проститутка. Единственное, что им удалось – шрам на лице, и три лёгких пулевых ранения. Зато все, кто покушался на него – трупы. И проститутка в том числе. Чак не был жесток, у него не было садистских наклонностей, но убивал он не задумываясь, если того требовала ситуация. Если стоял выбор – убить и избавиться от проблемы раз и навсегда, или не убить и оставить хотя бы мизерный шанс того, что могут потом возникнуть малейшие неприятности, Чак ни секунды не сомневался. И если он даже просто почует, что у Лу возникла такая неудачная идея… нет, лучше даже не думать об этом.
– Всё нормально, Чак, – ответил Лу. – Всё болит и слабость какая-то. Я присяду, если ты не против.
Лу сел на стул возле стойки.
– Кристи, сделайте нам ещё кофе, если вас не затруднит, – Чак сел рядом, закурил сигарету. – Лу, мы никогда не были друзьями, но это потому, что у меня в принципе нет друзей. Ты всегда мне нравился. С тобой никогда не было проблем. Ты умел ладить с людьми. Босс отзывался о тебе очень хорошо. Тебе доверяли. Я считал тебя профессионалом с большой буквы. Лу, как такое могло случиться, что я должен ехать сюда и разгребать твоё дерьмо? Что может быть проще отвезти бутылку вина?
Лу молчал. Объясняться и оправдываться бесполезно. Это никому не нужно, ни ему, ни Чаку.
– Лу, – продолжил Чак, – скажи честно, что с бутылкой?
– Не знаю, когда я видел её последний раз на суде, она была в порядке. Я сбежал из тюрьмы, но не побежал, куда глаза глядят. Я вернулся за ней. Чак, позволь мне самому разобраться с этим. Дай мне искупить свою вину и всё исправить. Я смогу. Поверь мне.
– Нет. Ты уже разобрался. Теперь разбираться буду я, и моли бога, чтобы бутылка была цела.
– Чёрт, столько движения вокруг какой-то бутылки. Сколько она стоит? Давай, я куплю такую же.
– Она стоит восемьдесят тысяч.
– Всего? Чак, у меня есть деньги, я могу купить десять таких бутылок. В чём проблема?
– Проблема в том, что ты даже одну купить не сможешь, потому, что она в единственном экземпляре, который мы пытаемся раздобыть. Если бы таких бутылок было десять, то грош им цена. Они бы даже тысячи не стоили. Но дело в том, что адресат ждёт именно эту. Чтобы её купить, нам пришлось сильно наехать на её прежнего владельца, который, как сам понимаешь, человек не из последних. В общем, долгая история. Не в бутылке дело, и не в цене, а в том, что взамен мы получили бы зелёный свет в кое-каком бизнесе, обещающем очень большие прибыли. Так что Лу, молись всем богам, которых ты только вспомнишь.
В дверь постучали.
– Кристи, если судья – впусти, если двое незнакомых парней в чёрных костюмах – пусти, всех остальных посылай подальше.