Буря мечей Мартин Джордж

Джейме

Лихорадка упорно не желала проходить, но культя заживала хорошо, и Квиберн объявил, что рука вне опасности. Джейме не терпелось уехать, оставив за собой Харренхолл, Кровавых Скоморохов и Бриенну Тарт. В Красном Замке его ждет настоящая женщина.

— Я посылаю с вами Квиберна, чтобы пользовал вас до самой Королевской Гавани, — сказал Русе Болтон в утро их отъезда. — Он лелеет надежду, что ваш отец в знак благодарности заставит Цитадель вернуть ему цепь.

— Все мы лелеем какие-то надежды. Если он отрастит мне новую руку, отец сделает его великим мейстером.

Эскортом Джейме командовал Уолтон Железные Икры, прямой, грубоватый и твердый, настоящий солдат. Джейме провел с такими всю свою жизнь. Люди вроде Уолтона убивают, когда им приказывает их лорд, насилуют, когда их кровь разгорячена боем, и грабят, когда представляется случай, но после войны возвращаются по домам, меняют копья на мотыги, женятся на соседских дочках и заводят кучу ребятишек. Эти люди подчиняются безоговорочно, но злобная жестокость Кровавых Скоморохов им не свойственна.

Оба отряда выехали из Харренхолла в то же утро, под серым небом, предвещавшим дождь. Сир Эйенис Фрей отправился тремя днями раньше, следуя на северо-восток к Королевскому тракту, и Болтон намеревался последовать за ним.

— Трезубец вышел из берегов, — сказал он Джейме, — и переправа даже у Рубинового брода будет небезопасна. Прошу вас передать мои наилучшие пожелания вашему отцу.

— Если вы передадите мои Роббу Старку.

— Непременно.

Часть Бравых Ребят собралась во дворе посмотреть, как они уезжают. Джейме направил к ним коня.

— Золло! Как любезно, что ты вышел меня проводить. Паг, Тимеон, вы будете по мне скучать? А ты, Шагвелл? Ничего смешного не придумал, чтобы скрасить мне дорогу? И Рорж тут! Пришел поцеловать меня на прощание?

— Отцепись, калека, — сказал Рорж.

— Если ты настаиваешь. Но не печалься, я еще вернусь. Ланнистеры всегда платят свои долги. — Джейме повернул коня и присоединился к Уолтону с его двумя сотнями солдат.

Лорд Болтон снарядил его как рыцаря вопреки отсутствующей руке, превращавшей воинское облачение в комедию: меч и кинжал на поясе, щит и шлем на луке седла, кольчуга под темно-коричневым камзолом. У Джейме, однако, хватило ума отказаться и от ланнистерского льва, и от чисто-белого щита рыцаря Королевской Гвардии. Он разыскал в оружейной побитый и облупленный старый щит, на котором еще можно было различить большого черного нетопыря дома Лотстонов на серебряном и золотом поле. Лотстоны владели Харренхоллом до Уэнтов и в свое время были могущественным родом, но все они давно уже вымерли, и никто не мог воспрепятствовать Джейме пользоваться их гербом. Теперь он никому не родич, не враг и не гвардеец — короче говоря, он никто.

Они покинули Харренхолл через менее грандиозные восточные ворота и через шесть миль, расставшись с Русе Болтоном и его войском, повернули на юг по озерной дороге. Уолтон намеревался возможно дольше избегать Королевского тракта, предпочитая проселочные дороги и звериные тропы близ Божьего Ока.

— По Королевскому тракту ехать быстрее. — Джейме не терпелось увидеть сестру. Если поторопиться, он, быть может, даже успеет к свадьбе Джоффри.

— Я не хочу неприятностей, — сказал Уолтон. — Одни боги знают, кто может нам встретиться на этом тракте.

— Да кого тебе бояться? У тебя двести солдат.

— У неприятеля может оказаться еще больше. Милорд велел мне благополучно доставить вас к вашему лорду-отцу — это самое я и собираюсь сделать.

«Я здесь уже проезжал», — подумал Джейме, через несколько миль увидев заброшенную мельницу у озера. Теперь здесь все заросло сорными травами. Он помнил мельникову дочку, которая застенчиво улыбнулась ему, а сам мельник крикнул: «На турнир в другую сторону, сир», — как будто Джейме сам не знал.

Король Эйерис устроил целое представление из принятия Джейме в рыцари его гвардии. Джейме произносил свои обеты перед королевским павильоном, преклонив колени на зеленой траве, в белых доспехах, и половина королевства смотрела на него. Когда сир Герольд Хайтауэр поднял его и накинул белый плащ ему на плечи, толпа издала рев, который Джейме помнил до сих пор. Но в ту же ночь Эйерис стал мрачен и заявил, что семеро гвардейцев ему в Харренхолле не нужны. Джейме приказал вернуться в Королевскую Гавань и охранять королеву с маленьким принцем Визерисом, оставшихся дома. Белый Бык предложил взять эту обязанность на себя, чтобы Джейме мог принять участие в турнире лорда Уэнта, но Эйерис отказал. «Здесь он славы не завоюет, — сказал король. — Теперь он мой, а не Тайвина, и будет служить, как я сочту нужным. Я король, я и приказываю, а он повинуется».

Тогда Джейме впервые понял, что получил белый плащ не за мастерство в обращении с мечом и копьем и не за подвиги, совершенные в битве с Братством Королевского леса. Эйерис выбрал его, чтобы насолить отцу, лишив лорда Тайвина наследника.

Даже теперь, столько лет спустя, это наполняло Джейме горечью. А в тот день, когда он ехал на юг в своем новеньком белом плаще, чтобы стеречь пустой замок, это было и вовсе невыносимо. Он сорвал бы с себя этот плащ, но было уже поздно. Он принес клятву, которую слышало полкоролевства, а в Королевской Гвардии служат пожизненно.

С ним поравнялся Квиберн.

— Рука не беспокоит?

— Меня беспокоит ее отсутствие. — Утром бывало хуже всего. Во сне он всегда был целым, а на рассвете, пробуждаясь, чувствовал, как шевелятся его пальцы. Это был дурной сон, шептала часть его души, до сих пор отказываясь верить, дурной сон, только и всего. Но потом он открывал глаза.

— Кажется, ночью у вас была гостья, — сказал Квиберн. — Надеюсь, вы получили удовольствие?

Джейме ответил ему холодным взглядом.

— Она не сказала, кто ее послал.

— Лихорадка у вас почти прошла, и я решил, что вам не повредит немного поразмяться, — со скромной улыбой сказал мейстер. — Пиа весьма искусна, вы не находите? И очень… услужлива.

Что верно, то верно. Она шмыгнула к нему в комнату и освободилась от одежды так быстро, что Джейме подумал, будто это ему снится.

Возбуждение он испытал только тогда, когда женщина забралась под одеяло и положила его здоровую руку себе на грудь. Она хорошенькая, ничего не скажешь. «Я была совсем девчонкой, когда вы приехали сюда на турнир лорда Уэнта и король вручил вам белый плащ, — призналась она. — Вы были такой красивый, весь в белом, и все говорили, какой вы храбрый рыцарь. Иногда, бывая с мужчиной, я закрываю глаза и притворяюсь, будто это вы, с вашей гладкой кожей и золотистыми локонами. Вот уж не думала, что взаправду буду вашей».

После этого ему было не так-то легко отослать ее прочь, но Джейме сделал над собой усилие. «У меня уже есть женщина», — напомнил он себе.

— Вы посылаете девиц всем, кому ставите пиявки? — спросил он Квиберна.

— Лорд Варго посылает их ко мне куда чаще. Он распорядился, чтобы я осматривал их перед тем, как… достаточно сказать, что однажды ему не повезло в любви, и с тех пор он стал осторожен. Но будьте уверены: Пиа совершенно здорова, как и наша девица Тарт.

— Бриенна? — насторожился Джейме.

— Крепкая девушка и все еще невинна. По крайней мере была прошлой ночью.

— Он хотел, чтобы вы ее осмотрели?

— Разумеется. Он человек разборчивый.

— Это имеет отношение к выкупу? Отец требует доказательства ее невинности?

— А вы разве не слышали? От лорда Сельвина прилетела птица в ответ на мою. Вечерняя Звезда предлагает за дочь триста драконов. Я говорил лорду Варго, что никаких сапфиров на Тарте нет, но он меня не послушал. Он убежден, что Вечерняя Звезда хочет его надуть.

— Триста драконов — хороший выкуп. Даже за рыцаря. Пусть козел берет, что дают.

— Козел теперь лорд Харренхолла, а лорду Харренхолла торговаться неприлично.

Услышанное вызвало у Джейме прилив раздражения, но этого, пожалуй, следовало ожидать. «Ложь какое-то время спасала тебя, женщина, — будь благодарна и за это».

— Если девичество у нее столь же крепкое, как и все остальное, козел сломает себе член, пытаясь войти, — пошутил он. — Нескольких насильников Бриенна уж как-нибудь выдержит, но если она будет сопротивляться чересчур рьяно, Варго может для начала отрубить ей руки и ноги. «А хоть бы и так — мне-то что? Я сохранил бы собственную руку, если бы она отдала мне меч Клеоса, не упираясь». Он сам чуть не отсек ей ногу тем первым ударом, но потом она задала ему жару. Козел еще не знает, как чудовищно она сильна. Лучше ему поостеречься, не то она мигом свернет его тощую шею. Вот славно-то будет!

Общество Квиберна утомляло Джейме, и он уехал вперед, в голову колонны. Маленький северянин по имени Нейдж ехал перед Уолтоном с мирным знаменем, радужным, с семью длинными хвостами. Древко венчала семиконечная звезда.

— Я думал, у вас, северян, мирное знамя другое, — заметил Уолтону Джейме. — Разве Семеро для вас что-то значат?

— Это южные боги, — ответил тот, — но мы нуждаемся в мире с южанами чтобы благополучно доставить вас на место.

«К моему отцу». Получил ли лорд Тайвин от козла письма с требованием выкупа? И была ли к нему приложена отрубленная рука? Любопытно, сколько может стоить воин без правой руки. Половину золота Бобрового Утеса? Триста драконов? Или ничего? Сентиментальностью отец никогда не отличался. Его собственный отец, лорд Титос, как-то бросил в темницу непокорного знаменосца, лорда Тарбека. Воинственная леди Тарбек ответила на это пленением трех Ланнистеров, в том числе и молодого Стаффорда, с чьей сестрой, своей кузиной, Тайвин был помолвлен. «Верните моего лорда-мужа, не то эти трое ответят за всякий причиненный ему вред», — написала она в Бобровый Утес. Молодой Тайвин предложил отцу удовлетворить ее требование, вернув ей мужа разрубленным на три части. Однако лорд Титос относился к более мягкосердечным львам, и дубоголовый лорд Тарбек выиграл еще несколько лет жизни, а Стаффорд женился, имел потомство и процветал до самого Окскросса. А Тайвин Ланнистер все стоит, несокрушимый, как Бобровый Утес. «Теперь у вас в сыновьях не только карлик, но и калека, милорд. Вам это крепко не понравится…»

Дорога привела их в сожженную деревню, преданную огню около года назад. Хижины стояли обугленные, без крыш, поля заросли сорняками в пояс вышиной. Железные Икры устроил привал, чтобы напоить лошадей. Джейме, ожидая у колодца, вспомнил, что и это место ему знакомо. Здесь была маленькая гостиница, от которой теперь не осталось ничего, кроме фундамента и трубы, и он заходил туда выпить чашу эля. Темноглазая служанка принесла ему сыр и яблоки, но хозяин не взял с него денег, сказав: «Для нас честь принимать у себя рыцаря Королевской Гвардии, сир. Я буду рассказывать об этом своим внукам». Глядя на трубу, торчащую среди сорняков, Джейме думал, дождался ли хозяин своих внуков. Если да, рассказал ли он им, что Цареубийца однажды пил его эль и ел его сыр, или постыдился в этом признаться? Спросить некого. Те, кто сжег гостиницу, скорее всего убили хозяина вместе с внуками.

Джейме почувствовал, как сжались в кулак его отсутствующие пальцы. Уолтон предложил ему разжечь огонь и перекусить что-нибудь, но он ответил:

— Мне не нравится это место. Поехали дальше.

К вечеру они, оставив озеро в стороне, свернули по проселочной дороге в лес, где росли дубы и вязы. Джейме начал чувствовать дергающую боль в культе, но тут Уолтон приказал разбить лагерь. Квиберн, к счастью, взял с собой мех сонного вина. Пока Уолтон расставлял караулы, Джейме растянулся на земле у костра, головой к пню, пристроив к нему свернутую медвежью шкуру. Женщина заставила бы его поесть перед сном, чтобы поддержать силы, но он устал больше, чем проголодался. Он закрыл глаза в надежде, что ему приснится Серсея. Лихорадочные сны всегда такие яркие…

Он увидел себя нагим, одиноким и окруженным врагами, среди давящих каменных стен. Это Утес, понял он, чувствуя его тяжесть у себя над головой. Он дома, и рука при нем.

Он поднял ее и согнул пальцы, ощутив их силу. Это было не менее хорошо, чем лежать с женщиной или сражаться. Пять пальцев, все налицо. Увечье ему только приснилось. От облегчения у него закружилась голова. Рука, славная рука. Теперь с ним не может случиться ничего худого.

Вокруг стояло около дюжины высоких темных фигур в капюшонах, скрывающих лица.

— Кто вы? — спросил их Джейме. — И что вам нужно в Бобровом Утесе?

Они, не отвечая, тыкали в него своими копьями, и ему поневоле пришлось спуститься вниз, как они хотели. Он шел по извилистым коридорам и узким лестницам из живого камня, все время сознавая, что ему нужно вверх, а не вниз. Под землей его ждала погибель — он знал это с уверенностью, которая бывает во сне; нечто темное и ужасное, желающее завладеть им. Джейме пытался остановиться, но копья кололи его, побуждая спускаться все ниже. Будь у него меч, он бы ничего не побоялся.

Ступени внезапно оборвались в гулкую тьму. Джейме чувствовал огромность оказавшегося перед ним пространства. Он остановился на краю провала. Копье кололо его в поясницу, подталкивая в бездну. Он закричал, падая, но падение было коротким. Он плюхнулся на четвереньки в мягкий песок и мелкую воду. Глубоко под Бобровым Утесом есть такие водяные пещеры, но этой он не знал.

— Что это за место? — спросил он.

— Твое место, — ответило ему сто или тысяча голосов — все Ланнистеры, начиная с Ланна Умного, жившего на заре времен. Но громче всего среди них звучал отцовский голос, а рядом с отцом стояла сестра, бледная и прекрасная, с горящим факелом в руке. Джоффри тоже был там, сын, которого они зачали вместе, а позади — еще много фигур с золотыми волосами.

— Сестра, зачем отец привел нас сюда?

— Нас? Это твое место, брат. Твоя тьма. — Ее факел был единственным источником света в этой пещере и во всем мире. Она повернулась, чтобы уйти.

— Останься со мной, — взмолился Джейме. — Не покидай меня здесь одного. — Но они уже удалялись. — Не оставляйте меня во тьме! — Там, внизу, обитало что-то страшное. — Дайте хотя бы меч.

— Я дал тебе меч, — сказал лорд Тайвин.

Меч лежал у ног Джейме, и он нащупал под водой его рукоять. Теперь с ним ничего не могло случиться. Когда он поднял меч, по клинку побежало бледное пламя, остановившись на ладонь от рукояти. Казалось, что сталь горит собственным серебристо-голубым светом, и тьма отступала перед ним. Джейме, согнув колени и насторожив слух, двинулся по кругу, готовый встретить все, что бы ни явилось из мрака. В сапоги по щиколотку налилась обжигающе-холодная вода. Остерегайся воды, сказал он себе. В ее глубине могут скрываться чудовища.

Позади что-то громко плеснуло. Джейме обернулся на звук и увидел в слабом свете Бриенну Тарт с руками, закованными в тяжелые цепи.

— Я поклялась охранять тебя, — упрямо сказала женщина. — Я дала клятву. — Нагая, она протянула к Джейме скованные руки. — Прошу вас, сир, будьте так добры…

Стальные звенья распались, как шелк.

— Меч, — умоляюще сказала Бриенна, и меч явился вместе с поясом и ножнами. Она опоясала им свою толстую талию. Свет был так слаб, что Джейме едва ее видел, хотя они стояли в нескольких футах друг от друга. При таком освещении она могла бы сойти за красавицу — или за рыцаря. Ее меч тоже загорелся серебристо-голубым светом, и тьма отступила чуть дальше.

— Огонь будет гореть, пока ты жив, — услышал Джейме голос Серсеи. — Когда он погаснет, умрешь и ты.

— Сестра! — крикнул он. — Останься со мной. Останься! — В ответ послышались тихие удаляющиеся шаги.

Бриенна взмахнула мечом, следя, как мерцает серебристое пламя. Горящий меч отразился в черной воде. Высокая и сильная, какой она запомнилась Джейме, Бриенна теперь стала как будто более женственной.

— Кого они держат там внизу, медведя? — настороженно прислушиваясь, спросила она. Каждый ее шаг сопровождался плеском. — Пещерного льва? Лютоволка? Скажи мне, Джейме. Что живет там, во тьме?

— Рок. — Он знал, что ни медведя, ни льва там нет. — Только рок.

Лицо женщины в серебристом свете мечей было бледным и свирепым.

— Не нравится мне это место.

— Мне тоже. — Вокруг маленького островка света, созданного их мечами, простиралось безбрежное море тьмы. — Я промочил себе ноги.

— Мы можем вернуться тем же путем, которым нас привели сюда. Если ты станешь мне на плечи, то наверняка дотянешься до края обрыва.

«И смогу последовать за Серсеей». Эта мысль возбудила его, и он отвернулся, чтобы Бриенна не заметила.

— Слушай. — Она положила руку ему на плечо, и он вздрогнул от ее внезапного теплого прикосновения. — Что-то идет сюда. — Бриенна указала рукой налево. — Вон там.

Он вгляделся во тьму и тоже увидел, что к ним что-то движется.

— Всадник. Нет, двое. Два всадника, бок о бок.

— Здесь, под Утесом? — Это не имело смысла, но теперь и он разглядел двух всадников на бледных конях, одетых в доспехи, как и наездники. Боевые скакуны двигались медленным шагом, совершенно бесшумно — ни плеска, ни топота, ни лязга стали. Джейме вспомнился Эддард Старк, едущий по длинному тронному залу Эйериса в полной тишине. Вместо уст говорили его глаза — глаза лорда, серые, холодные и осуждающие.

— Это ты, Старк? — окликнул Джейме. — Приблизься. Я не боялся тебя живого, не побоюсь и мертвого.

— Вон еще, — тронула его за руку Бриенна.

Да, он тоже видел их. Ему казалось, что они одеты в снеговую броню, и ленты тумана развевались у них за плечами. Забрала их шлемов были опущены, но Джейме не нужно было видеть их лица, чтобы узнать их.

Вот пятеро его братьев. Освелл Уэнд, Джон Дарри, Ливен Мартелл, принц Дорнийский, Герольд Хайтауэр, или Белый Бык, сир Эртур Дейн, Меч Зари. А за ними, увенчанный туманом и горем, с длинными струящимися позади волосами, едет Рейегар Таргариен, принц Драконьего Камня и законный наследник Железного Трона.

— Вам меня не испугать, — крикнул Джейме. Они раздались, объезжая его с двух сторон, и он не знал, куда повернуться. — Я буду драться с каждым поодиночке или со всеми разом. Но кто из вас выйдет против женщины? Она злится, когда ее не принимают в расчет.

— Я поклялась охранять его, — сказала Бриенна тени Рейегара. — Я дала священную клятву.

— Все мы давали какие-то клятвы, — с глубокой печалью сказал сир Эртур Дейн.

Тени сошли со своих призрачных коней, беззвучно обнажив длинные мечи.

— Он собирался сжечь город, оставив Роберту только пепел, — сказал Джейме.

— Он был твоим королем, — сказал Дарри.

— Ты поклялся защищать его, — сказал Уэнд.

— И детей тоже, — сказал принц Ливен.

Принц Рейегар переливался холодным светом — то белым, то красным, то темным.

— Я оставил мою жену и детей на твое попечение.

— Я не думал, что им причинят какой-то вред. — Меч Джейме теперь светился не так ярко. — Я был с королем…

— И убил его, — сказал сир Эртур.

— Перерезал ему горло, — сказал принц Ливен.

— Убил короля, за которого клялся умереть, — сказал Белый Бык.

Свет, озарявший его клинок, угасал. Джейме вспомнил слова Серсеи, и ужас охватил его. Меч Бриенны по-прежнему светился, но его угас совсем, и призраки ринулись на него.

— Нет, — крикнул он. — Нееееееееет.

Он проснулся с бьющимся сердцем в звездной ночи, среди деревьев. Во рту стоял вкус желчи, он вспотел и весь дрожал. Его правая рука заканчивалась обрубком, в бинтах и кожаной оплетке. Внезапные слезы подступили к глазам. «Я ведь чувствовал ее. Чувствовал силу пальцев и грубую кожу на рукояти меча. Моя рука…»

— Милорд. — Квиберн стоял над ним на коленях, сморщившись от избытка отеческой заботы. — В чем дело? Я услышал, как вы кричите…

Суровый Уолтон возвышался над ними обоими.

— Что случилось? Что за крик?

— Сон, только и всего. — Джейме, не совсем еще опомнившись, оглядел лагерь. — Я был во тьме, но рука ко мне вернулась. — Он взглянул на свой обрубок и ему снова стало плохо. Да и нет такого места под Утесом. В пустом желудке урчало, голова, которой он прислонялся к пню, разболелась.

Квиберн пощупал ему лоб.

— Лихорадка еще держится.

— Горячечный сон. Помогите-ка встать. — Уолтон ухватил его за здоровую руку и поднял на ноги.

— Еще чашу сонного вина? — спросил Квиберн.

— Нет уж. Хватит с меня снов на эту ночь. — Сколько там еще до рассвета? Он знал, что если закроет глаза, то снова вернется в то темное и мокрое место.

— Тогда маковое молоко? И что-нибудь от лихорадки? Вы еще слабы, милорд. Вам нужно поспать, отдохнуть.

Это ему было нужно меньше всего. Луна освещала пень, головой к которому лежал Джейме. Пень густо оброс мхом, и поэтому Джейме только сейчас рассмотрел, что он белый. Это напомнило ему Винтерфелл и сердце-дерево Неда Старка. Старка в его сне не было. Но пень мертв и Старк мертв, и все другие, кого он видел, мертвы. Принц Рейегар, сир Эртур и дети. И Эйерис. Эйерис мертвее их всех.

— Вы верите в привидения, мейстер? — спросил Джейме.

Лицо Квиберна приняло странное выражение.

— Однажды в Цитадели я вошел в пустую комнату, где стоял пустой стул. Однако я знал, что с него только что встала женщина. Сиденье было примятое и еще теплое, а в комнате пахло ее духами. Если мы оставляем за собой свой запах, выходя из комнаты, то уж, верно, и от наших душ остается что-то, когда мы уходим из жизни? Архимейстеры, впрочем, не одобрили мой образ мыслей. Только Марвин согласился со мной, но он был единственный.

Джейме запустил пальцы в волосы.

— Уолтон, седлай коней. Я хочу вернуться назад.

— Назад? — недоверчиво уставился на него Уолтон.

«Он думает, что я спятил — возможно, так оно и есть».

— Я оставил кое-что в Харренхолле.

— Замок перешел к лорду Варго и его Кровавым Скоморохам.

— У тебя вдвое больше людей, чем у него.

— Если я не доставлю вас к отцу, как приказано, лорд Болтон шкуру с меня снимет. Мы едем в Королевскую Гавань.

Прежде Джейме ответил бы на это улыбкой и угрозой, но однорукий никому страха не внушает. Как поступил бы в таком случае его брат? Тирион уж, верно, придумал бы что-нибудь.

— Разве лорд Болтон не говорил тебе, что все Ланнистеры лгут?

— Ну и что же? — подозрительно нахмурился Железные Икры.

— Если ты не отвезешь меня назад в Харренхолл, песенка, которую я пропою отцу, может прийтись не по вкусу лорду Дредфорта. Я могу, к примеру, сказать, что это Болтон приказал отрубить мне руку и что сделал это Уолтон Железные Икры.

— Но ведь это неправда, — опешил Уолтон.

— Да, но кому мой отец поверит? — Джейме заставил себя улыбнуться так, как прежде, когда ничто в мире не могло его испугать. — Куда проще будет вернуться назад. После этого мы сразу же двинемся в путь снова, и я пропою в Королевской Гавани такие сладкие слова, что ты ушам своим не поверишь. Тебе отдадут девчонку и увесистый кошелек с золотом в придачу.

Последнее явно пришлось Уолтону по душе.

— Золото? А сколько?

Он мой, подумал Джейме.

— Сколько ты хочешь?

К восходу солнца они уже проделали половину дороги до Харренхолла.

Джейме погонял коня куда сильнее, чем вчера, и Уолтону с его северянами волей-неволей приходилось поспевать за ним. Тем не менее до замка на озере они добрались только к середине дня. Под серым, грозящим дождем небом его высоченные стены и пять громадных башен казались черными и зловещими, мертвыми. На стенах никого не было, ворота стояли запертые, над барбиканом вяло обвисло на древке единственное знамя. Джейме, и не видя, знал, что на нем изображен черный козел Квохора. Он сложил руки у рта и закричал:

— Эй, вы там! Открывайте ворота, не то я их вышибу!

Квиберн и Уолтон присоединили свои голоса к его призыву, и только тогда над воротами наконец возникла чья-то голова. Потом она исчезла, и вскоре они услышали скрип поднимаемой решетки. Ворота распахнулись, и Джейме пришпорил коня, даже не взглянув на бойницы у себя над головой. Он боялся, что их не впустят в замок, но Бравые Ребята, как видно, все еще считали их своими. Дураки.

Внешний двор был пуст, и только длинная конюшня с грифельной крышей проявляла какие-то признаки жизни. Но лошади сейчас занимали Джейме меньше всего. Он остановил коня и огляделся. Откуда-то из-за башни Призраков слышались крики на нескольких чужеземных языках. Уолтон и Квиберн ехали у него по бокам.

— Берите то, за чем приехали, и мы снова отправимся, — сказал Железные Икры. — Я не хочу связываться со Скоморохами.

— Вели своим людям держать руки поближе к мечам, и Скоморохи сами не захотят связываться с вами. Помни: вас двое против одного! — Джейме пытался определить источник далекого шума. Голоса, отражаясь эхом от стен, звучали слабо, но яростно, и смех вздымался, как морской прилив. Внезапно он понял, что происходит. Неужели они опоздали? У Джейме свело желудок. Он дал шпоры коню и поскакал под арку каменного моста, вокруг башни Плача, через Двор Расплавленного Камня.

Они бросили ее в медвежью яму.

Король Харрен Черный даже медвежью травлю производил с размахом. Яма, десяти ярдов в поперечнике и пяти глубиной, была выложена камнем, посыпана песком и снабжена шестью ярусами мраморных сидений. Неуклюже соскочив с коня, Джейме увидел, что Бравые Ребята заполняют только четверть мест. Зрелище, на которое они смотрели, так захватило их, что прибытие Джейме заметили только те, кто сидел напротив.

Бриенна была в том же плохо сидящем на ней платье, которое надевала к ужину с Русе Болтоном. Ни щита, ни панциря, ни кольчуги, ни даже вареной кожи — только розовый атлас и мирийское кружево. Козел, должно быть, решил, что представление будет еще занимательнее, если одеть ее в женское платье. Половина этого наряда уже превратилась в клочья, и из левой руки, где прошлись медвежьи когти, капала кровь.

Но ей по крайней мере дали меч. Женщина, держа его одной рукой, уходила вбок, стараясь сохранить расстояние между собой и медведем. Ничего у нее не выйдет — арена слишком мала. Было бы лучше пойти в атаку и положить этому конец. Против хорошей стали ни один медведь не устоит. Но женщина, видимо, боялась приблизиться к зверю. Скоморохи осыпали ее оскорблениями и непристойными советами.

— Нас это не касается, — предупредил Уолтон. — Лорд Болтон сказал, что женщина принадлежит им, и они могут делать с ней, что хотят.

— Ее зовут Бриенна. — Джейме спустился по ступенькам мимо дюжины оторопевших наемников к Варго Хоуту, занимавшему место лорда в первом ряду, и крикнул, перекрывая гам: — Лорд Варго!

Квохорец чуть не выплюнул назад свое вино.

— Шареубийша! — Левая сторона его лица была кое-как замотана бинтами, и над ухом сквозь повязку проступала кровь.

— Убери ее оттуда.

— Не лежь не в швое дело, Шареубийша, ешли не хочешь ходить ш двумя культями. Твоя лошиха мне ухо откушила. Неудивительно, что ее отеч не хочет платить выкуп жа такое шокровище.

Рев заставил Джейме обернуться. В медведе, когда он вставал на задние лапы, было восемь футов. Григор Клиган в мохнатой шкуре — и у этого, пожалуй, мозгов побольше, чем у того. Хорошо, что у зверя нет громадного меча, которым орудует Гора.

Разинув в рыке пасть, полную желтых зубов, медведь опустился на четвереньки и устремился прямо к Бриенне. Сейчас самое время, подумал Джейме. Бей же! Давай!

Но она только ткнула в зверя мечом, не причинив ему никакого вреда. Медведь отпрянул и снова двинулся на нее с глухим рычанием. Бриенна отступила влево и снова ткнула его в морду. На этот раз он отвел удар лапой.

Он остерегается, понял Джейме. Он уже имел дело с людьми и знает, что копья и мечи могут больно поранить. Но надолго это ее не спасет.

— Убей его! — крикнул он, но общий гомон заглушил его голос. Если Бриенна и слышала его, то не подала виду. Она обходила яму по кругу, спиной к зрителям. Слишком близко от стены. Если медведь прижмет ее к ней…

Зверь неуклюже, но быстро повернулся к ней, и Бриенна проворно, как кошка, сменила направление. Вот она, та женщина, которая запомнилась Джейме! Прыгнув к медведю, она рубанула его мечом по спине. Он взревел и снова стал на дыбы, а Бриенна отступила. Где же кровь? Ага, вот в чем дело…

— Ты дал ей турнирный меч! — крикнул Джейме Хоуту.

Козел заржал, брызгая вином и слюной.

— Яшное дело!

— Я заплачу твой поганый выкуп. Золотом, сапфирами, чем хочешь. Убери ее оттуда.

— Ешли она тебе нужна, иди вожьми ее шам.

Так Джейме и сделал.

Опершись левой рукой на мраморные перила, он перескочил через них и спрыгнул на песок. Медведь повернулся к нему и принюхался, настороженно изучая нового пришельца. Джейме стал на одно колено. Ну, и что теперь делать, седьмое пекло? Он набрал в горсть песка.

— Цареубийца! — изумленно воскликнула Бриенна.

— Джейме. — Он швырнул песок медведю в морду, и зверь, молотя по воздуху лапами, бешено взревел.

— Ты что здесь делаешь?

— Дурака валяю. Отойди назад. — Он стал между Бриенной и медведем.

— Сам отойди. У меня меч.

— Он у тебя тупой. Отойди, я сказал! — Из песка торчало что-то. Джейме схватил это и увидел человеческую челюсть, на которой еще сохранились ошметки зеленоватого мяса, кишащие червями. Прелестно. Чьи же это бренные останки? Джейме запустил костью в медведя и промахнулся на добрый ярд. Надо было и левую руку заодно отрубить, все равно от нее никакого проку.

Бриенна попыталась выйти вперед, но он дал ей подножку, и она упала на песок. Джейме сел на нее верхом, не давая встать, и медведь кинулся на них.

Тут послышалось «цвак», и под левым глазом зверя вдруг выросла оперенная стрела. Вторая стрела попала в ногу. Зверь с ревом стал на дыбы. Из его разинутой пасти текла кровь и слюна. Он снова двинулся к Джейме с Бриенной, и на него градом посыпались стрелы из арбалетов. На таком близком расстоянии промахнуться было трудно. Стрелы били, как палицы, но медведь умудрился сделать еще один шаг. Бедный зверюга — храбрый, но тупой. Джейме отскочил от него в сторону, крича и кидая ногами песок. Медведь повернулся к нему и получил еще две стрелы в спину. Он испустил последний рокочущий рык, сел, вытянулся на окровавленном песке и издох.

Бриенна приподнялась на колени, сжимая в руке меч и тяжело, отрывисто дыша. Стрелки Уолтона перезаряжали свои арбалеты, Кровавые Скоморохи изрыгали брань и угрозы. Рорж и Трехпалый схватились за мечи, Золло развернул свой кнут.

— Ты убил моего медведя! — вопил Варго Хоут.

— И с тобой то же самое будет, если начнешь ерепениться, — посулил ему Уолтон. — Мы забираем женщину с собой.

— Ее зовут Бриенна, — сказал Джейме. — Бриенна, девица Тарт. Надеюсь, ты все еще девица?

Ее широкое простое лицо стало пунцовым.

— Да.

— Вот и хорошо, потому что я спасаю только девиц. Ты получишь свой выкуп, — сказал он Хоуту. — За нас обоих. Ланнистеры платят свои долги. А теперь брось нам веревки и дай вылезти отсюда.

— Хрен вам, — рявкнул Рорж. — Убей их, Хоут, не то пожалеешь, что не убил.

Квохорец колебался. Его люди были наполовину пьяны, а северяне трезвы как стеклышко, притом их было вдвое больше, и многие стрелки уже перезарядили арбалеты.

— Вытащите их, — велел Хоут. — Я решил проявить милошердие, — сказал он Джейме. — Шкажи об этом швоему лорду-отчу.

— Скажу, милорд, скажу. — (Только вряд ли это пойдет тебе на пользу.)

Когда они отъехали на пол-лиги от Харренхолла и оказались за пределами выстрела, Уолтон наконец дал волю своему гневу.

— Ты что, спятил, Цареубийца? Смерти захотел? Кто же это лезет к медведю с голыми руками.

— С одной рукой, — поправил Джейме. — Я надеялся, что ты убьешь зверя до того, как он прикончит меня. Иначе лорд Болтон ободрал бы тебя как липку, ведь так?

Железные Икры обругал его дураком-Ланнистером, пришпорил коня и ускакал вперед.

— Сир Джейме. — Бриенна даже в своем испачканном и разорванном платье больше походила на переодетого мужчину, чем на женщину. — Я благодарна тебе, но… вы ведь уже далеко успели уехать. Зачем вы вернулись?

На языке у него вертелось с дюжину шуточек, одна другой ехиднее, но Джейме только пожал плечами и сказал: