Записки у изголовья Сэй-Сёнагон

Гора Асакура – «Кладовая утра». Как она прекрасна, когда глядишь на нее издали!

Прекрасная гора Охирэ. Ее имя заставляет вспомнить танцоров, которых посылает император на праздник храма Ивасимидзу.

Прекрасны горы Мива – «Священное вино».

Гора Тамукэ – «Возденем руки». Гора Матиканэ – «Не в силах ждать». Гора Тамасака – «Жемчужные склоны». Гора Миминаси – «Без ушей».

14. Рынки

Рынок Дракона. Рынок Сато.

Среди множества рынков в провинции Ямато всего замечательней рынок Цуба. Паломники непременно посещают его по дороге в храмы Хасэ, и он словно тоже причастен к поклонению богине Каннон.

Рынок Офуса. Рынок Сикама. Рынок Асука.

15. Горные пики

Горные пики Юдзурува, Амида, Иятака.

16. Равнины

Равнина Мика. Равнина Асита. Равнина Сонохара.

17. Пучины

Касикофути – «Пучина ужаса»…Любопытно, в какие мрачные глубины заглянул тот, кто дал ей такое название?

Пучина Наирисо – «Не погружайся!» – кто кого так остерег?

Аоиро – «Светло-зеленые воды» – какое красивое имя! Невольно думаешь, что из них можно бы сделать одежды для молодых куродо.

Пучины Какурэ – «Скройся!», Ина – «Нет!».

18. Моря

Море пресной воды. Море Ёса. Море Кавафути.

19. Императорские гробницы

Гробница Угуису – «Соловей». Гробница Касиваги – «Дубовая роща». Гробница Амэ – «Небо».

20. Переправы

Переправа Сикасуга. Переправа Корпдзума. Переправа Мидзухаси – «Водяной мост».

21. Чертоги(?)

Яшмовый чертог (?).

22. Здания

Врата Левой гвардии. Прекрасны также дворцы Нидзё, Итидзё. И еще – дворцы Сомэдоно-но мия. Сэкайин, Сугавара-но ин, Рэнсэйин, Канъин, Судзакуин, Оно-но мия, Кобай, Агата-но идо, Тосандзё, Кохатидзё, Коитидзё.

23. В северо-восточном углу дворца Сэйрёдэн…

В северо-восточном углу дворца Сэйрёдэн на скользящей двери, ведущей из бокового зала в северную галерею, изображено бурное море и люди страшного вида: одни с непомерно длинными руками, другие с невероятно длинными ногами. Когда дверь в покои императрицы оставалась отворенной, картина с длиннорукими уродами была хорошо видна.

Однажды придворные дамы, собравшись в глубине покоев, со смехом глядели на нее и говорили, как она ужасна и отвратительна!

Возле балюстрады на веранде была поставлена ваза из зеленоватого китайского фарфора, наполненная ветками вишни. Прекрасные, осыпанные цветами ветви, длиною примерно в пять локтей, низко-низко перевешивались через балюстраду…

В полдень пожаловал господин дайнагон Корэтика, старший брат императрицы. Его кафтан «цвета вишни» уже приобрел мягкую волнистость. Темно-пурпурные шаровары затканы плотным узором. Из-под кафтана выбиваются края одежд, внизу несколько белых, а поверх них еще одна, парчовая, густо-алого цвета.

Император пребывал в покоях своей супруги, и дайнагон начал докладывать ему о делах, заняв место на узком деревянном помосте, перед дверью, ведущей в покои государыни.

Позади плетеной шторы, небрежно спустив с плеч китайские накидки, сидели придворные дамы в платьях «цвета вишни», лиловой глицинии, желтой керрии и других модных оттенков. Концы длинных рукавов выбивались из-под шторы, закрывавшей приподнятую верхнюю створку небольших ситоми, и падали вниз, до самого пола.

А тем временем в зале для утренней трапезы слышался громкий топот ног: туда несли подносы с кушаньем. Раздавались возгласы: «Эй, посторонись!»

Ясный и тихий день был невыразимо прекрасен. Когда прислужники внесли последние подносы, было объявлено, что обед подан.

Император вышел из главных дверей. Дайнагон проводил его и вернулся назад, к осененной цветами балюстраде. Государыня откинула занавес и появилась на пороге.

Нас, ее прислужниц, охватило безотчетное чувство счастья, мы забыли все наши тревоги.

  • Пусть луна и солнце
  • Переменят свой лик,
  • Неизменным пребудет
  • На горе Мимуро… –

медленно продекламировал дайнагон старое стихотворение.

Я подумала: «Чудесно сказано! Пусть же тысячу лет пребудет неизменным этот прекрасный лик».

Не успели придворные, прислуживавшие за обедом императору, крикнуть, чтобы унесли подносы, как государь вернулся в покои императрицы.

Государыня приказала мне:

– Разотри тушь.

Но я невольно загляделась на высочайшую чету, и работа у меня не ладилась.

Императрица сложила в несколько раз белый лист бумаги:

– Пусть каждая из вас напишет здесь старинную танку, любую, что вспомнится.

Я спросила у дайнагона, сидевшего позади шторы:

– Как мне быть?

Но дайнагон ответил:

– Пишите, пишите быстрее! Мужчине не подобает помогать вам советом.

Государыня передала нам свою тушечницу.

– Скорее! Не раздумывайте долго, пишите первое, что на ум придет, хоть «Нанивадзу», – стала она торопить нас. Неужели все мы до того оробели? Кровь хлынула в голову, мысли спутались. Старшие фрейлины, бормоча про себя: «Ах, мучение!» – написали всего две-три танки о весне, о сердце вишневых цветов и передали мне бумагу со словами:

– Ваша очередь.

Вот какое стихотворение припомнилось мне:

  • Промчались годы,
  • Старость меня посетила,
  • Но только взгляну
  • На этот цветок весенний,
  • Все забываю печали.

Я изменила в нем один стих:

  • …Но только взгляну
  • На моего государя,
  • Все забываю печали.

Государь изволил внимательно прочесть то, что мы написали.

– Я хотел испытать быстроту ума каждой из вас, не больше, – заметил он и к слову рассказал вот какой случай из времен царствования императора Энъю:

– Однажды император повелел своим приближенным:

«Пусть каждый из вас напишет по очереди одно стихотворение вот здесь, в тетради».

А им этого смертельно не хотелось. Некоторые стали отнекиваться, ссылаясь на то, что почерк у них, дескать, нехорош.

«Мне нужды нет, каким почерком написано стихотворение и вполне ли отвечает случаю», – молвил император.

Все в большом смущении начали писать.

Среди придворных находился наш нынешний канцлер, тогда еще тюдзё третьего ранга.

Ему пришла на память старинная танка:

  • Как волны морские
  • Бегут к берегам Идзумо,
  • Залив ли, мыс ли,
  • Так мысли, все мои мысли
  • Стремятся только к тебе.

Он заменил лишь одно слово в конце стихотворения:

  • Так мысли, все мои мысли
  • Стремятся к тебе, государь.

Император весьма похвалил его».

При этих словах у меня невольно испарина выступила от сердечного волнения.

«Вряд ли молодые дамы сумели так написать, как я? – подумалось мне. – Иные из них в обычное время пишут очень красиво, но тут до того потерялись от страха, что, наверно, сделали множество ошибок».

Императрица положила перед собой тетрадь со стихами из «Кокинсю». Прочитав вслух начало танки, она спрашивала, какой у нее конец. Некоторые песни мы денно и нощно твердили наизусть, так почему же теперь путались и все забывали?

Госпожа сайсё помнила от силы с десяток стихотворений… Скажешь ли, что она знаток поэзии? Другие и того хуже: помнили всего пять-шесть. Лучше бы сразу сознаться начистоту, но дамы лишь стонали и сетовали:

– Ах, разве можно упрямо отказываться, когда государыня изволит спрашивать?

Ну, не смешно ли?

Если ни одна из нас не могла припомнить последних строк стихотворения, императрица читала его до конца и отмечала это место в книге закладкой.

– Ах, уж его-то мы отлично знали! И отчего вдруг память отказала? – жаловалась дамы.

В самом деле, странно! Ведь сколько раз переписывали они «Кокинсю», с начала до конца, могли бы, кажется, запомнить!

Вот что по этому случаю рассказала нам императрица:

«В царствование императора Мураками жила одна дама, близкая к государю. Прозвали ее Сэнъёдэ н-но нёго, а отцом ее был Левый министр, имевший свою резиденцию в Малом дворце на Первом проспекте. Но вы, наверно, все об этом слышали.

Когда она была еще юной девушкой, отец так наставлял ее:

– Прежде всего упражняй свою руку в письме. Затем научись играть на семиструнной цитре так хорошо, чтобы никто не мог сравниться с тобой в этом искусстве. Но наипаче всего потрудись прилежно заучить на память все двадцать томов «Кокинсю».

Это дошло до слуха императора Мураками. Однажды в День удаления от скверны он принес с собой «Кокинсю» в покои госпожи Сэнъёдэн и сел позади церемониального занавеса. Ей показалось это странным и необычным.

Император разложил перед собой тома «Кокинсю» и начал спрашивать:

– Кто сочинил это стихотворение, в каком году, каком месяце и по какому поводу?

Госпожа Сэнъёдэн на все могла дать точный ответ, так, мол, и так. Но в душе, наверно, была в полном смятении. Какой позор, если б она ошиблась хоть в малости или что-то позабыла!

Император призвалдвух-трех придворных дам, особо сведущих в поэзии, и приказал им при помощи фишек для игры подсчитать, сколько песен знает госпожа Сэнъёдэн. А ей он строго-настрого велел отвечать на вопросы.

Какое это было, наверно, волнующее и прекрасное зрелище! Можно позавидовать тем, кто тогда имел счастье там присутствовать.

Государь снова начал испытание. Но не успеет он дочитать танку до конца, как госпожа Сэнъёдэн уже дает точный ответ, не ошибившись ни в одном слове.

Императора даже досада взяла. Ему непременно хотелось поймать ее хоть на небольшой обмолвке. Так пролистал он первые десять томов.

– Дальше продолжать бесполезно, – молвил государь и, положив закладку в книгу, удалился в свою опочивальню. Какое торжество для госпожи Сэнъёдэн!

Проспав немало времени, император вдруг пробудился.

«Нет, – сказал он себе, – можно ли покинуть поле битвы, пока не решен исход? Ведь, если отложить испытание до завтра, она, пожалуй, успеет освежить в памяти последние десять томов!»

«Нынче же доведу дело до конца», – решил император и, повелев зажечь светильники, продолжал экзамен до глубокой ночи.

И все же госпожа Сэнъёдэн осталась непобежденной. Император вновь удалился к себе, а придворные поспешили сообщить отцу ее – Левому министру – обо всем, что произошло.

Взволнованный до глубины души, Левый министр повелел совершить служение во многих храмах, а сам, обратившись лицом к императорскому дворцу, читал всю ночь благодарственные молитвы богам.

Вот подлинная страсть к поэзии!»

Выслушав с глубоким вниманием рассказ императрицы, государь воскликнул:

– А я так с трудом могу прочитать подряд три-четыре тома стихов!

– В старину даже люди низкого звания знали толк в поэзии. Разве в наше время так бывает? – оживленно толковали между собой дамы, приближенные к императрице, и дамы, прибывшие в свите императора.

Я слушала с восторгом, позабыв обо всем на свете, так увлекла меня эта беседа.

24. Какими ничтожными кажутся мне те женщины…

Какими ничтожными кажутся мне те женщины, которые, не мечтая о лучшем будущем, ревниво блюдут свое будничное семейное счастье!

Я хотела бы, чтоб каждая девушка до замужества побывала во дворце и познакомилась с жизнью большого света! Пусть послужит хоть недолгое время в должности найси-но сукэ.

Терпеть не могу придирчивых людей, которые злословят по поводу придворных дам. Положим, нет дыма без огня. Придворная дама не сидит затворницей, она встречается с множеством людей.

Кроме высочайших особ, если я смею помянуть их, она видит вельмож, царедворцев, сановников, фрейлин и разных прочих людей. А разве она может брезгливо уклониться от встреч с женщинами простого звания? Ведь сколько их во дворце: камеристки и служанки, прибывшие во дворец вместе со своей госпожой из ее родного дома, низшие прислужницы, вплоть до последних служанок, убирающих нечистоты, кого ценят не более, чем обломок черепицы!

Господа мужчины, столь немилосердно порицающие нас, вряд ли вынуждены разговаривать с любой челядинкой, нам же этого не избежать. А ведь если мужчина служит во дворце, то заводит там самые пестрые знакомства.

Когда придворная дама выходит замуж, ей оказывают всяческое почтение, но в душе думают, что каждый знает ее в лицо и что не найдешь в ней прежней наивной прелести.

Спору нет, это так. Но разве малая честь для мужа, если жену его титулуют госпожой найси-но сукэ? Она посещает дворец, ее посылают от имени императора на празднество Камо.

Иные дамы, оставив придворную службу, замыкаются в кругу семьи и находят там свое счастье. Но они не уронят себя, если им случится побывать во дворце, например, по случаю Пляски пяти танцовщиц, когда правители провинций присылают во дворец своих юных дочерей. Бывшая придворная дама сумеет соблюсти хороший тон и не будет задавать глупых вопросов. А это очень приятно.

25. То, что наводит уныние

Собака, которая воет посреди белого дня.

Верша для ловли рыб, уже ненужная весной.

Зимняя одежда цвета алой сливы в пору третьей или четвертой луны.

Погонщик, у которого издох бык. Комната для родов, где умер ребенок. Жаровня или очаг без огня.

Ученый высшего звания, у которого рождаются только дочери.

Остановишься в чужом доме, чтобы «изменить направление пути», грозящее бедой, а хозяин как раз в отсутствии. Особенно это грустно в День встречи весны.

Досадно, если к письму, присланному из провинции, не приложен гостинец. Казалось бы, в этом случае не должно радовать и письмо из столицы, но зато оно всегда богато новостями. Узнаешь из него, что творится в большом свете.

С особым старанием напишешь кому-нибудь письмо. Пора бы уже получить ответ, но посланный тобой слуга подозрительно запаздывает. Ждешь долго-долго и вдруг твое письмо, красиво завязанное узлом или скрученное на концах, возвращается к тебе назад, но в каком виде! Испачкано, смято, черта туши, для сохранности тайны проведенная сверху, бесследно стерта.

Слуга отдает письмо со словами:

«Дома не изволят быть», или: «Нынче, сказали, соблюдают День удаления, письма принять не могут».

Какая досада!

Или вот еще. Посылаешь экипаж за кем-нибудь, кто непременно обещал приехать к тебе. Ждешь с нетерпением. Слышится стук подъезжающей повозки. Кто-то кричит:

«Вот наконец пожаловали!»

Спешишь к воротам. Но экипаж тащат в сарай, оглобли со стуком падают на землю.

Спрашиваешь:

– В чем дело?

– А дома не случилось. Говорят, изволили куда-то отбыть, – отвечает погонщик и уводит в стойло распряженного быка.

Или вот еще. Зять, принятый в семью, перестает навещать свою жену. Большое огорчение! Какая-то важная особа сосватала ему дочку одного придворного. Совестно перед людьми, а делать нечего!

Кормилица отпросилась «на часочек». Утешаешь ребенка, забавляешь. Пошлешь к кормилице приказ немедленно возвращаться… И вдруг от нее ответ: «Нынче вечером не ждите». Тут не просто в уныние придешь, этому имени нет, гнев берет, до чего возмутительно!

Как же сильно должен страдать мужчина, который напрасно ждет свою возлюбленную!

Или еще пример.

Ожидаешь всю ночь. Уже брезжит рассвет, как вдруг – тихий стук в ворота. Сердце твое забилось сильнее, посылаешь людей к воротам узнать, кто пожаловал.

Но называет свое имя не тот, кого ждешь, а другой человек, совершенно тебе безразличный. Нечего и говорить, какая тоска сжимает тогда сердце!

Заклинатель обещал изгнать злого духа. Он велит принести четки и начинает читать заклинания тонким голосом, словно цикада верещит.

Время идет, а незаметно, чтобы злой дух покинул больного или чтобы добрый демон-защитник явил себя. Вокруг собрались и молятся родные больного. Всех их начинают одолевать сомнения.

Заклинатель из сил выбился, уже битый час он читает молитвы.

– Небесный защитник не явился. Вставай! – приказывает он своему помощнику и забирает у него четки.

– Все труды пропали! – бормочет он, ероша волосы со лба на затылок, и ложится отдохнуть немного.

– Любит же он поспать! – возмущаются люди и без всякой жалости трясут его, будят, стараются из него хоть слово выжать.

Печальное зрелище! Или вот еще.

Дом человека, который не получил должности в дни, когда назначаются правители провинций.

Прошел слух, что уж на этот раз его не обойдут. Из разных глухих мест к нему съезжаются люди, когда-то служившие у него под началом, с виду сущие деревенщины. Все они полны надежд.

То и дело видишь во дворе оглобли подъезжающих и отъезжающих повозок. Каждый хочет сопровождать своего покровителя, когда он посещает храмы. Едят, пьют, галдят наперебой.

Время раздачи должностей подходит к концу. Уже занялась заря последнего дня, а еще ни один вестник не постучал в ворота.

– Право, это странно! – удивляются гости, поминутно настораживая уши.

Но вот слышатся крики передовых скороходов: советники государя покидают дворец.

Слуги с вечера зябли возле дворца в ожидании вестей, теперь они возвращаются назад с похоронными лицами.

Люди в доме даже не решаются их расспрашивать. И только приезжие провинциалы любопытствуют:

– Какую должность получил наш господин? Им неохотно отвечают:

– Он по-прежнему экс-губернатор такой-то провинции.

Все надежды рухнули, какое горькое разочарование!

На следующее утро гости, битком набившие дом, потихоньку отбывают один за другим. Но иные состарились на службе у хозяина дома и не могут так легко его покинуть, они бродят из угла в угол, загибая пальцы на руках. Подсчитывают, какие провинции окажутся вакантными в будущем году.

Унылая картина!

Вы послали кому-то стихотворение. Вам оно кажется хорошим, но увы! Не получаете «ответной песни». Грустно и обидно. Если это было любовное послание, что же, не всегда можно на него отозваться. Но как не написать в ответ хоть несколько ничего не значащих любезных слов… Чего же стоит такой человек?

Или вот еще.

В оживленный дом ревнителя моды приносят стихотворение в старом вкусе, без особых красот, сочиненное в минуту скуки стариком, безнадежно отставшим от века.

Тебе нужен красивый веер к празднику. Заказываешь его прославленному художнику. Наступает день торжества, веер доставлен… и на нем – кто бы мог ожидать! – намалеван безобразный рисунок.

Посланный приносит подарок по случаю рождения ребенка или отъезда в дальний путь, но ничего не получает в награду.

Непременно нужно вознаградить слугу, хотя бы он принес пустячок: целебный шар кусудама или колотушку счастья. Посланный от души рад, он не рассчитывал на щедрую мзду. Иной раз слуга не сомневается, что его ждет богатая награда. Сердце у него так и прыгает. Но надежды его обмануты, и он возвращается назад мрачнее тучи.

В семью приняли молодого зятя, но прошло четыре-пять лет, и еще ни разу в доме не поднимали суматоху, спеша приготовить покои для родов. Какой печальный дом! У престарелых супругов много взрослых сыновей и дочерей, пора бы, кажется, и внучатам ползать по полу и делать первые шаги. Старики прилегли отдохнуть в одиночестве. На них вчуже глядеть грустно. Что же должны чувствовать их собственные дети!

Вечером в канун Нового года весь дом в хлопотах. Лишь кто-то один лениво встает с постели после дневного отдыха и плещется в горячей воде. Сил нет, как это раздражает!

А еще наводят уныние:

долгие дожди в последний месяц года;

один день невоздержания в конце длительного поста.

26. То, к чему постепенно теряешь рвение

Каждодневные труды во время поста.

Приготовление к тому, что еще не скоро наступит. Долгое уединение в храме.

27. То, над чем посмеиваются

Обвалившаяся ограда.

Человек, который прослыл большим добряком.

28. То, что докучает

Гость, который без конца разглагольствует, когда тебе некогда. Если с ним можно не считаться, спровадишь его без долгих церемоний: «После, после…» Но какая же берет досада, если гость – человек значительный и прервать его неловко.

Растираешь палочку туши и вдруг видишь: к тушечнице прилип волосок. Или в тушь попал камушек и царапает слух пронзительным «скрип-скрип».

Кто-то внезапно заболел. Посылаешь слугу с наказом скорей привести заклинателя, а того, как нарочно, дома нет. Ищут повсюду. Ждешь, не находя себе места.

Как долго тянется время! Наконец – о радость! – явился. Но он, должно быть, лишь недавно усмирял демонов. Садится усталый и начинает сонным голосом бормотать заклинания себе под нос. Большая досада!

Человек, не блещущий умом, болтает обо всем на свете с глупой ухмылкой на лице.

А иной гость все время вертит руки над горящей жаровней, трет и разминает, поджаривая ладони на огне. Кто когда видел, чтобы молодые люди позволяли себе подобную вольность? И только какой-нибудь старик способен небрежно положить ногу на край жаровни, да еще и растирать ее во время разговора.

Такой бесцеремонный гость, явившись к вам с визитом, первым делом взмахами веера сметает во все стороны пыль с того места, куда намерен сесть. Он не держится спокойно, руки и ноги у него все время в движении, он заправляет под колени переднюю полу своей «охотничьей одежды», вместо того чтобы раскинуть ее перед собой.

Вы думаете, что столь неблаговоспитанно ведут себя только люди низкого разбора, о ком и говорить-то не стоит? Ошибаетесь, и чиновные господа не лучше. К примеру, так вел себя третий секретарь императорской канцелярии. А иной упьется рисовой водкой и шумит вовсю. Обти рая неверной рукой рот и поглаживая бороденку, если она у него имеется, сует чарку соседу в руки, – до чего противное зрелище!

«Пей!» – орет он, подзадоривая других.

Посмотришь, дрожит всем телом, голова качается, нижняя губа отвисла… А потом еще и затянет ребячью песенку:

  • В губернскую управу я пошел…

И так ведут себя, случалось мне видеть, люди из самого хорошего круга. Скверно становится на душе!

Завидовать другим, жаловаться на свою участь, приставать с расспросами по любому пустяку, а если человек не пойдет на откровенность, из злобы очернить его; краем уха услышать любопытную новость и потом рассказывать направо и налево с таким видом, будто посвящен во все подробности, – как это мерзко!

Ребенок раскричался как раз тогда, когда ты хочешь к чему-то прислушаться.

Вороны собрались стаей и носятся взад-вперед с оглушительным карканьем.

Собака увидела кого-то, кто потихоньку пробирался к тебе, и громко лает на него. Убить бы эту собаку!

Спрячешь с большим риском кого-нибудь там, где быть ему недозволено, а он уснул и храпит!

Или вот еще.

Принимаешь тайком возлюбленного, а он явился в высокой шапке! Хотел пробраться незамеченным, и вдруг шапка за что-то зацепилась и громко шуршит.

Мужчина рывком перебрасывает себе через голову висящую у входа плетеную штору – и она отчаянно шелестит. Если это тяжелая штора из бамбуковых палочек, то еще хуже! Нижний край ее упадет на пол с громким стуком. А ведь, кажется, нетрудное дело – поднять штору беззвучно. Зачем с силой толкать скользящую дверь? Ведь она сдвинется бесшумно, стоит только чуть-чуть ее приподнять. Даже легкие сёдзи издадут громкий скрип, если их неумело толкать и дергать. До чего же неприятно!

Тебя клонит в сон, ты легла и уже засыпаешь, как вдруг тонким-тонким голосом жалобно запевает москит, он кружит над самым твоим лицом и даже, такой маленький, умудряется навевать ветерок своими крылышками. Изведет вконец.

Скрипучая повозка невыносимо раздирает уши. Если едешь в чужом экипаже, то даже владелец его становится тебе противен.

Рассказываешь старинную повесть. Вдруг кто-то подхватил нить твоего рассказа и продолжает сам. Несносный человек! И вообще несносен каждый, будь то взрослый или ребенок, кто прерывает тебя и вмешивается в разговор.

К тебе случайно забежали дети. Приласкаешь их, подаришь какие-нибудь безделушки. И уж теперь от них отбою нет, то и дело врываются к тебе, хватают и разбрасывают все, что им попадется на глаза.

В дом или во дворец, где ты служишь, явился неприятный для тебя посетитель. Прикинешься спящей, но не тутто было! Твои служанки будят тебя, трясут и расталкивают с укоризненным видом: как, мол, не совестно быть такой соней! А ты себя не помнишь от досады.

Придворная дама служит без году неделя, а туда же: берется всех поучать с многоопытным видом и, непрошенная, навязывает свою помощь! Терпеть не могу таких особ!

Человек, близкий твоему сердцу, вдруг начинает хвалить до небес свою прежнюю возлюбленную. Не особенно это приятно, даже если речь идет о далеком прошлом. Но, предположим, он лишь недавно расстался с нею? Тут уж тебя заденет за живое. Правда, нет худа без добра: в этом случае легче судить, что к чему.

Гость чихнул и бормочет заклинание. Нехорошо! Только разве один хозяин дома может позволить себе такую вольность.

Блохи – препротивные существа. Скачут под платьем так, что, кажется, оно ходит ходуном.

Когда собаки где-то вдалеке хором поднимают протяжный вой, просто жуть берет, до чего неприятное чувство!

Кто-то открыл дверь и вышел, а закрыть за собой и не подумал. Какая докука!

29. То, что заставляет сердце сильнее биться

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

В чем тайный смысл 1937 года? Каковы были подлинные, а не раздутые антисталинской пропагандой масшта...
Вадим Демидов – «попаданец со шпагой» – сделал все возможное для победы русской армии над полчищами ...
Боги покинули этот мир…Но оскверненное место пусто не бывает. Из-за темной завесы Нереального в мир ...
Герой новой книги петрозаводского прозаика Дмитрия Новикова Михаил впервые сталкивается с торжествен...
Ясновидящая Дарья Миронова является одним из сильнейших экстрасенсов России. В этой книге вы познако...
Долгие годы они считали, что после ядерной войны уцелели, не утратив человеческий облик, только они ...