Хиромантия. Тайные линии судьбы Дебарроль Адольф

Числа три, четыре, семь, составленное из трех и четырех, повсюду встречаются в каббале, так же как и двенадцать, пополняющее священные числа.

Сила семи абсолютна в магии, ибо число решительно во всех вещах.

В физиогномии мы снова находим три и семь, найденные нами также и в ладони.

Лицо разделяется прежде всего на три мира:

Лоб, божественный мир, неизвестный, закрытый, где зреют мысли вследствие сокровенной работы.

Физический мир, нос и глаза, составляющие треугольник с лбом и ртом; мир материальный, составляющий треугольник в обратном виде, с челюстями и подбородком.

И потом мы отыскиваем семь.

По Гермесу, Юпитер председательствует в правом ухе, Сатурн – в левом, солнце в правом глазе, луна в левом. Сатурн искажает иногда влияние луны; тогда левый глаз становится дурным глазом.

Не давайте обнимать себя левому глазу, говорит народная пословица.

Левое крыло носа посвящено Венере.

Правое – Марсу.

Гнев и любовь одинаково раздувают ноздри.

Рот и подбородок посвящены Меркурию, богу красноречия и лжи.

Венера в метоскопии (лицегадание) занимает пространство между бровями, где в френологии помещают любопытство; другие каббалисты отдают этот орган луне. Любопытство есть первый двигатель науки, оно требует света разуму, чтоб заставить сиять отражение.

Лафатер из физиогномики сделал науку, которую мы усиливаемся объяснить наиболее ясно, с нашей точки зрения, и которая находится, как мы видим из ежедневных упражнений, в совершенном согласии с хиромантией, хирогномикой и френологией и было бы трудно, чтоб было иначе.

Физиономия может быть изучаема под двумя различными видами, и так изучал ее Лафатер:

Под видом формы органов и под видом выражения.

Личной нерв играет главную роль в системе физиогномии.

Чтоб обобщить, мы скажем, что «его господство понимают все мускулы лица и уха до затылочного[82] ». «Он возбуждает не только строительные и расширительные мускулы носа и рта, но и те, которые расширяют и сжимают зев рото-глоточный[83] ».

Ясно, что в мускулах, так же как и в органах, в которых все держится и соприкасается, чем сильнее развитие, тем качество мускулов или органов имеет большее могущество. Может даже, как мы уже видели, явиться излишек.

Мы узнаем сейчас, что Лафатер следовал этой системе.

Личной мускул действительно зависит от мозга и повинуется его хотениям.

Не менее верно, что личные мускулы сжимаются также впечатлениями, проистекающими из органического существа.

«Страсти[84] могут (мы уже видели) действовать симпатически или на мозг вообще, или на одну из его частей, реакция которой на мускулы, получаемая ими чрез нервы, определяет движение, которое тогда наблюдают. В произведении этих движений орган, так сказать, действует пассивно, тогда как он действует насильно, когда воля управляет его усилиями.

Движения лица существуют тогда только по симпатии».

То же можно сказать и о жестах, которые суть деятельная физиономия тела и которые, повинуясь тем же причинам, производят аналогичные следствия.

Наконец, наблюдения главных медиков установили, что лицо в продолжение времени и через повторение тех же самых идей, страстей и привязанностей, и следовательно, тех же движений мускулов и кожи различных частей его, сохраняет обыкновенно особенное выражение достаточно тождественное у различных личностей.

Итак, чем более вульгаризируется человек, чем более он нравственно унижается, тем более он стремится инстинктивно обезобразиться. Его жесты становятся низкими, походка – неблагородной, голос задорным; его лицо искажается отвратительными гримасами, и он приноравливается ко всему этому потому, что повинуется, сам того не зная, великому закону природы, которая хочет гармонии, какой бы то ни было, между душой и телом, и на этом-то символическом принципе основаны все системы предсказаний. По мере того, как интеллектуальное тело воспринимает господство над мыслью, – человек оскотинивается (это народное выражение, а язык народа полон верными и магическими образами), и покидая свою часть божественной искры, все более и более принимает сходство и инстинкты того животного, образ которого он носит.

Итак, выражение физиономии есть действие страстей, вещественные причины которых объясняет френология, а невещественные – магия.

Лафатер восходит от действий к причинам; Галль нисходил от причин к следствиям. В этом все различие, и ясно, что Лафатер принес Галлю громадную пользу, дав ему точку для сравнения и быть может самую исходную точку.

Известно, что физиономия есть отражение наших впечатлений и по этому самому она кажется назначенной для выражения инстинктов и качеств, секрет которых сокрыт для френологии под волосами или прической. Только в физиономии изучение человеческого характера должно было сделаться всем сначала, невозможно отрицать, что люди, одаренные козальностью и имеющие гладкие пальцы, предугадывают довольно часто созерцанием, без других изучений характеры людей, которых они видят в первый раз.

Между тем физиономия, хотя она и может утрачивать цвет, вследствие страстей, зависит от мозга и по тому самому она раба воли. Лоб и руки показываются такими, какими они есть; но физиономия повинуется, если нужно, приказаниям хитрости, и умеет делаться обманчивой, управляя выражениями до той минуты, когда порок, выходя, так сказать, из берегов, кладет на нее печать органического тела, направляет вниз все мускулы лица, делает безумными глаза, изменяет первоначальную красоту в отталкивающее безобразие и открывает тайного лицемера. Но до того времени часто ошибаются, когда доверяя своим инстинктам, думают читать по физиономии намерения своего противника.

Нападающее свирепое животное имеет большую энергию, чем человек, который защищается; это деятельная сила, которая увеличивается движением, действием, тогда как сила страдательная имеет невыгоду неподвижности. Чтоб сопротивляться удару, нужно иметь двойное могущество. Хитрость часто обманывает прозорливость, и чтоб узнать чего держаться, нужно прибегать к данным науки, которые всегда подтверждаются наблюдениями. Правда, что наиболее сильные люди устают носить маску и бывают принуждены отдыхать хоть на минуту, и тогда красноватый блеск глаз, неприметная складка, являющаяся у угла рта, могут открыть тигра; но чтоб открыть это надо быть очень привычным и внимательным.

Относительно лица, лоб, как мы видели, составляет божественный мир, ибо под перепонками черепа находится мозг, откуда брызжут на мысли, которые освящают физиономию, действуя мускулы. Твердая часть лба, говорит китайская пословица, выражает внутреннюю меру наших способностей, подвижная – употребление, какое мы из них делаем.

Нос, глаза и уши находятся в услужении у разума, дабы предварить об опасности зрением, слухом, запахом, – качества особенно развитые у диких, которые живут в войне и войною.

Эти органы образуют мир абстрактный.

Чувственный и сладострастный рот, подбородок, составляющий как бы основание лица, челюсти, предназначенные дробить пищу, питающую тело, принадлежат миру материальному.

Середина лба, нос, подбородок, так как они выдвигаются вперед, суть органы, предназначенные представлять наклонности или инстинкты того мира, к которому они принадлежат.

Эти различные органы были наиболее специально изучаемы Лафатером, который приписывает им могущественное влияние на характер, относительное с различиями их форм. Мы вскоре убедимся.

Рассмотрим теперь, каким образом совершаются переходы из одного мира в другой.

Выпуклая бровная кривизна тождественна по нашему мнению с философским узлом хирогномии. Помещенная, как и в хирогномии, между божественным и абстрактным миром, она участвует и в том и другом.

Брови образуют заставу между страной мозга и страной чувств.

По Лафатеру, прямые горизонтальные брови выражают мужественный и мудрый характер.

Но мужественный и мудрый характер существует только при хорошем ведении, и не давая свободы влияниям пришедшим извне, он имеет уверенность в самом себе, несколько сомневаясь в силе других или принимая ее только после доказательства.

Это, если мы не ошибаемся, философский узел,независимый и сомневающийся.

И потом, для прямизны бровей необходимо нужно, чтобы выпуклая бровная кривизна была ровна и хорошо выполнена, особенно на месте порядка, который есть наружный треугольник глаза перед висками.

Итак, человек, который соединяет знание местности или пространства, то есть геометрии, с знанием протяжения, веса, колорита и порядка необходимо должен иметь философский узел очень развитый на первом суставе пальцев.

Жидкость, нисходя изо лба, встречает препятствие в брови, и заметьте хорошенько, что мыслители, когда они работают или размышляют, сдвигают брови, как будто для того, чтобы запереть путь жидкости и концентрировать ее в мозгу. И действительно лицо в это время остается инертным и как бы неподвижным.

Ясно, что жидкость проходит по корню носа.

Если корень носа широк, жидкость нисходит легко и беспрепятственно.

«Выгнутый или нет, – говорить Лафатер, – нос, корень которого широк, означает всегда высшие качества. Эта форма, – прибавляет он, – редка, даже у знаменитых людей, но ее непреложность неопровержима[85] .

«Носы выгнутые при вершине корня принадлежат повелительным характерам, твердым в своих проектах и пылким в их преследовании[86] ».

Следовательно, властелинам. Лафатер приближается к д'Арпантеньи: сустав длинного большого пальца. Продолжаем.

«Перпендикулярный или приближающийся к этой форме нос предполагает душу, умеющую действовать и страдать спокойно и с энергией![87] »

Это посредственный большой палец: сила сопротивления.

«Сжатый нос[88] выражает легкость получения чувственных ощущений, иногда легкомыслие и беспечность».

Это короткий палец д'Арпантеньи.

«Нос с углублением при корне непеременимый знак слабости или робости[89] ».

Очень короткий большой палец д'Арпантеньи.

Перейдем теперь к излишествам:

Легкий горб на носу – признак поэзии[90] ».

Поэзия есть уже излишек воображения.

«Когда свод носа чрезмерен и слишком продолжен, когда он непропорционален с общим ансамблем, должно ожидать какого-нибудь умственного расстройства[91] ».

Таким образом мы логически дойдем до той степени, которая, непосредственно следует за поэзией.

Поэзия возвышенна; она занимает середину между небом и землей.

Если возбуждение идет далее, человек, не имея возможности достигнуть небес, должен освободиться чрезвычайным усилием от своей земной оболочки: дух, мысль испаряются, труп остается. Часто встречаются поэты, потерявшие рассудок.

Жалели безумного Тасса и были неправы: для него божественная искра блистала в высшем мире.

Таким образом Лафатер является для поддержания нашей системы.

Итак, мы видим, что нос с углублением при корне, по которому жидкость течет дурно, слаб и без энергии.

Курносый, по которому она протекает с трудом, – беспечен и легкомыслен.

Прямой нос, где жидкость протекает лучше, энергичен в страданиях и имеет спокойную твердость.

Орлиный нос, по которому жидкость течет легко и в изобилии, энергичен и властолюбив, чем выражается уже избыток жизни. Если посредине носа есть горб, то есть чрезмерность, – это поэзия.

И если свод носа чрезмерен, если жидкость протекает в самом большом изобилии, это – безумие или беспорядок.

Таким образом, по словам доктора Каруца, большой, толстый и мясистый нос выражает страсть к вину и хорошим кушаньям, а может быть, и следствия этих излишеств.

«Сильные напитки, действие которых отражается на мозгу и должно бы быть присвоено также черепу, не производит в нем никаких других изменений, кроме выпадения волос, вследствие раздражения кожи; но в носу, который есть продолжение черепа, он производит приток крови. Отсюда – красный нос у пьяниц[92] ».

И заметьте, что повсюду: в хирогномии, хиромантии и особенно в френологии, – основания более известные, чем система Лафатера, каждый слишком развитый орган, в котором следовательно, жидкость находится в слишком большом изобилии, неминуемо ведет к беспорядку и безумию, определяемым специальностью органа. Система Лафатера повсюду следует тем же данным и таким образом может быть непрерывно объясняема индукцией.

Таким образом, нос, склоняющийся к губам, есть признак чувственности, ибо он стремится склониться к материальному миру, представляемому ртом и подбородком.

Как ни материален рот, но и он имеет свои степени в трех мирах.

«Выдающаяся вперед верхняя губа выражает доброту», – говорит Лафатер[93] .

И действительно, верхняя губа, присоединяющаяся к абстрактному миру, гораздо менее материальна, чем нижняя; если жидкость вливается в нее в изобилии, она будит хорошие инстинкты, потому что тогда над материей господствует милосердие.

«Сжатый рот, короткий и прямолинейный очерк которого, а также тонкие губы не выказываются, есть выражение порядка, точности, чистоты, а если он очень сжат, то эгоизма[94] ».

Жидкость – редка.

«Если губы пропорциональны, равномерны, одинаково выпуклы, сжимаются без усилий и очерк их правилен, они выражают честный, размышляющий, твердый и правдивый характер[95] ».

Жидкость вливается пропорционально: ни много, ни мало.

Но если губы толсты, то есть если жидкость вливается в большом изобилии, тогда есть беспорядок и излишество в материальной стороне: это – обжорство, чувственность, леность, особенно обозначенные развитием нижней губы.

Каруц говорит: «Рот следует движениям бровей и подобно им приподымается и опускается; большие тощие губы, суженные и растянутые принадлежат холодным и бездушным людям; круглой, прекрасной и изящной формы – поэтам; а когда они сухо выражены – упрямцам. Виверы и флегматики имеют сильные губы».

По нашему мнению, губы виверов полны, а флегматиков – мягки и отвислы.

Он прибавляет далее: «Верхняя губа есть более орган чувствительности, а нижняя более специально предназначена к принятию пищи, чем к воспроизведению душевных привязанностей». Каруц естественно входит в нашу систему.

Те же степени мы найдем и в подбородке. Каждый мир, как вероятно уже заметили, подразделяется еще на три отдела или, если хотите, на три степени.

Таким образом рот, который уверяет, улыбается, дарит поцелуи любовника и отца, занимает более возвышенный ряд в материальном мире; он соединяется с божественной стороной красноречием, наслаждением и особенно любовью.

Костлявый и твердый подбородок представляет в материальном мире сторону рассудка, действие над материей, более или менее деятельную, более или менее привычную реализацию, смотря по большей или меньшей его важности.

Итак:

«Плоские подбородки предполагают холодность и сухость темперамента[96] ».

А следовательно – эгоизм, как и плоские губы, и также:

«Угловатые подбородки принадлежат людям умным, твердым и снисходительным[97] ».

«Выпуклый подбородок есть всегда признак твердого, благоразумного и способного к размышлению характера[98] ».

Вот сходство с равными губами.

Выдавшийся, круглый несколько выпуклый подбородок выражает привычку управлять материею или материальными инстинктами и получать от них пользу. Это – материальная мудрость, реализация.

«Но мягкий, мясистый, двухэтажный подбородок есть признак действия чувственности[99] ».

И это должно быть. Жидкость направляется в изобилии в материальный мир и должна увеличить материальные инстинкты, подобно тому, как в высшем мире она увеличивает качества иногда до излишества.

Каруц сказал: «Не одни только кости составляют подбородок, но также мясо и жир, находящиеся под кожей, и различие, уже существующее между верхней частью (разумной) и нижней (чувственной), воспроизводится здесь. В верху мясо и жир ничего не значат; форма черепа не очень страдает от жира на лбу и соседних с ним частях; тогда как он легко соединяется внизу, особенно у флегматических и материальных натур, под именем двойного подбородка. Во всяком случае костлявый, сухой и выдающийся подбородок означает или старость или юность, сжигаемую сухостью, происходящей из честолюбия, страстности или жадности[100] ». Маленькие подбородки выражают скромность. «Отклоненные подбородки означают слабый характер[101] ».

Это и должно быть по аналогии и вследствие тех же причин.

То же самое и о щеках:

«Худощавые в впалые щеки суть признак душевной скудости[102] ».

«Мясистые щеки выражают вообще влажность темперамента и чувственность[103] ».

Легко обозначенные скуловые кости суть признак холодности, очень выпуклые – эгоизма и часто злости.

Но известный непогрешимый признак есть ширина челюстей.

Губы – чувственны: они пробуют, отведывают, они любят наслаждения.

Людям наслаждения нужны товарищи и такие же.

Но широкие челюсти пожирают; это алчность, эгоизм, материализм в своем последнем периоде: слепой и бессострадательный материализм.

Ибо они представляют материю в материальном мире. Отброшенные в сторону и как будто изолированные от разумной части лица, изображающие положительность, они слепо повинуются их единственному инстинкту и дробят все, что им дают дробить.

Чем шире челюсти, тем сильнее господствует материальный инстинкт; во всяком случае инстинкт этот может быть побежден и уменьшен органами снисходительности, идеальности и привязчивости; но всегда есть битва. Если эти органы не важны на черепе – эгоизм господствует.

Природа поступила мудро, дав плотоядным животным широкие челюсти, но она была также мудра, дав широкие челюсти и алчным людям, дабы при виде на лицах этих людей главного признака свирепого животного необходимо было возможно отгадывать их.

Избегайте же широких челюстей, избегайте вдвойне, если, что почти всегда случается, череп сжат у верхушки.

Привяжите на цепь бульдога или бегите, ибо от него ничего нельзя ожидать, кроме зла.

В заключение, по словам Лафатера, всякая замечательная впадина в профиле головы, а следовательно, и в ее форме, выражает слабость ума. Кажется, эта часть опускается, для поиска опоры, как слабый туземец ищет помощи у чужестранцев.

Мы не будем в настоящее время объяснять мелочи метода Лафатера; но если мы рассматриваем общее, то увидим, что в ней черты лица равносильны мускулам тела и выпуклостям черепа, то есть, что чем развитее могущество известного органа, тем более качеств в сфере, к которой он принадлежит.

Таким образом: широкий, высокий и выпуклый лоб в божественном мире выражает разум.

В мире абстрактном сильный, выгнутый нос, выпуклые скуловые кости, широкие челюсти выражают честолюбие, гордость, желание возвыситься, и – как следствие – эгоизм, который почти всегда следует за великими страстями.

В материальном мире длинный и широкий подбородок есть хладнокровие, проницательность в делах положительных; выпуклый и округленный подбородок – могущество в материи, а при надобности и над материей, привычное и пылкое направление, давно предвиденная утилизация материальных вещей; напротив, слишком обширный и жирный подбородок, – энергическое влияние материи на организм.

Если нос короток, а подбородок длинен – это материя, управляющая разумом; если высшие части развитее подбородка, это разум первенствующий над материей; но подбородок никогда не должен отклоняться и быть слишком мал.

Если высшая часть очень развита и также развита нижняя, тогда есть борьба между разумом и материей, и из этих двух различных областей, приносящих различные силы, часто рождается великая энергия, в которой однако любовь чувственных наслаждений всегда имеет широкое значение.

Четырехугольный нос – добродушие, остроконечный – тонкость, четырехугольный подбородок – холодное сопротивление, остроконечный – хитрость.

Тонкость и хитрость – слабость ума. По Лафатеру, ни один хитрый человек не имеет энергии, наше недоверие к другим происходит от малой уверенности в самих себе.

Разбирая изменения, приносимые каждой чертой, каждым органом лица, можно бы было достигнуть открытия степени силы этого органа, в представляемом им качестве, и посредством сравнения с другими чертами лица, которые являются для увеличения или борьбы с этими наклонностями, или даже для их нейтрализации, можно бы узнать истинный характер той личности, инстинкты которой желают отгадать.

В френологии и хиромантии всегда должно быть вычисление, и мы дали нашим читателям многочисленные примеры этого.

Вне сомнения, что, поступая таким образом, всегда встретились бы с Лафатером и доказали бы вычислением, истинность того, что открыл он вдохновением.

Наша статья о физиономии казалась бы нам неполной, если бы мы не окончили ее изложением системы древних каббалистов, основанной, подобно нашей, на влиянии звездного или планетного света, но прилагаемой иначе.

Мы хотим обнародовать полезную науку; мы желаем этого от пылкого и искреннего сердца. Таким образом мы просим читателей не принимать легкомысленно изложение этой интересной системы, и особенно не отбрасывать ее, по крайней мере не испробовав.

По нашему мнению, в ней находится главное основание всех наук, имеющих целью изучение и знание человека.

Хирогномия, хиромантия, френология тотчас же присоединяют к общему частности.

Мы здесь опять находим число семь.

Древние каббалисты, как мы уже говорили много раз, разделяли людей на семь очень точных категорий, из которых каждая, подчиняясь более стремительному влиянию известной звезды, могла также получать и от других звезд второстепенное влияние, объясняя таким образом бесчисленные сме шения, бесконечные различия человеческо го естества.

Тициан, через подобное же вычисление, принимал семь главных цветов, которых смешение, накладка или ласировка, производили нескончаемую серию тонов, постоянно сохраняя первоначальную гармонию. Как живописец, мы признаем правду тициановской теории, а упражнения убедили нас в истинности положений древних каббалистов.

Постоянное изучение привело нас к анализу звездного света, который мы представили читателям под видом вдыхания и выдыхания всемирной души, под видом движения или непрестанного света, то устанавливающего свое присутствие ударом, то скромно преследующего свой никогда не останавливающийся путь.

Тогда мы не старались определить его; теперь мы сделаем шаг вперед, ибо полагаем быть более понятными, постепенно раскрывая составные части нашей системы.

По нашему мнению, великая электрическая жидкость, – звездный свет, – составлен из различных жидкостей, происходящих от главных звезд, подобно тому как свет составлен из семи лучей, которые имеют одну концентрированную точку. И так же, как предмет, предпочтительно определяя главный цвет, не отражает необходимо другие, равно как и не уничтожает их, ибо та или другая случайность может их вызвать, что ежедневно доказывает нам химия, то также и люди более специально привлекают по своей ли наследственной форме[104] , или по часу своего рождения влияние господствующей на небе планеты. От нее они получают знаки, как предметы принимают цвета. Это те знаки, которые обозначили ка ббалисты и их-то мы хотим показать и объяснить. Но как кислота может изменить цвет и заменить его другим, коренным или смешанным, точно так же воля, когда она очень пылка, может модифицировать и совершенно изменить врожденный характер.

Цвет только поглощен новой комбинацией, подобно тому, как характер управляет могущественной волей, и оба необходимо будут иметь стремление снова выразиться.

Звезды в их последовательном движении, сплетая вместе сеть их жидкостей, из которых каждая поочередно господствует, не представляют ли игру света, дающего лазурь неба, темные тучи, спокойствие и бурю? Не вытекает ли из этого вечного движения музыкальная гармония, божественные аккор ды которой не улавливаются нашими слиш ком тупыми чувствами, но понимаются ге ниями, которые вследствие возвышенности своих мыслей, чувствуют границы человеческой организации. Так полагал Пифагор, а язычники влагали в руки Пана (вселенной) свирель с семью клапанами.

Исключительно ли необходим для творения солнечный свет? «Это солнце, говорят, дает жизнь растениям и поддерживает их; но этот великий агент природы, как ни могуществен он, не есть единственная и окончательная причина их развития. Если солнце приглашает большинство наших климатов раскрыть их цветы, или заставляет другие закрывать их, таковы: ночная красавица Перу и печальное дерево Молукских островов, цветущие только ночью, то тем не менее его удаление от нашей сферы не уничтожает могущества природы. Тогда-то произрастает большинство мхов, покрывающих скалы изумрудною зеленью, и древесные стволы в сырых местах покрываются теми неприметными глазу растениями, которые заставляют их казаться посреди льдов бронзовыми колониями. Эта растительность, посреди сильнейшей зимы, разбивает все наши рассуждения о всемирном действии теплоты; эти оба растения, столь нужной организации, для своего развития требуют самой умеренной температуры[105] ».

Для нас ясно, и этот отрывок из Бернардена де-Сен-Пьерра убедил нас, что есть растения, на которые влияние печальных планет, каковы Сатурн и Луна, превышает солнечное влияние. Позже, прилагая эту систему ко всему существующему, убедятся, что каждая планета имеет свои растения, которые рождаются и возрастают под ее влиянием, и свои избранные минералы, которые она отмечает своим знаком, как отмечает она человека.

«Вы видите, – говорит Парацельс, – каждую травку, растущую в принадлежащей ей форме. Человек также отмечен особенной формой, совершенно соответствующей его индивидуальности.

И как по форме травы узнают ее род, так узнают характер человека по его наружному виду. Изучение божественных знаков научает давать каждой вещи ее настоящее имя, не называть волка овцой, голубя – лисицей, ибо настоящее имя написано на самой форме. Природа установила специальные характеры, составляющие знак каждого члена, и с помощью этих знаков она приподымает завесу с самых сокровенных тайн животной организации и особенно человека.

Ничто из существующего не бывает без особенного знака, только следует его увидеть[106] » .

Наши читатели, без сомнения, согласятся узнать главные типы, даваемые звездами, как понимали их древние каббалисты.

Понятно, повторяем мы снова, что известный тип может господствовать у известной личности, но он никогда не бывает изолированным. При рождении получают влияние многих звезд: Юпитера ли, Сатурна или Венеры. Только, например, будет господствовать Юпитер, а Сатурн и Венера изменят характер, внося в него свои различные способности; таким образом никогда не будут исключительно нервны, желчны или сангвиничны, но в одно время могут быть и сангвиничны, и желчны, и нервны. Один из этих темпераментов будет, без сомнения, существенно господствовать, но измененный другими.

Люди, рожденные под влиянием Юпитера – сильны и среднего роста; они имеют белую колоритную кожу, и свежий цвет лица, они, как выражаются в простонародье, в теле, ни слишком жирны, ни слишком худощавы. Голос их чист; у них большие, влажные и смеющиеся глаза; зрачок – широк, кругл, прозрачен и веки толсты; ресницы – длинны и тонки: их волосы – каштановые, кудрявые; длинные, густые и гибкие, их борода волниста или курчава; их брови дугообразны и полны, их нос средний и прям, рот велик, губы полны, и верхняя несколько выдается над нижней; зубы у них велики и часто два передних верхних зуба длиннее прочих, щеки их мясисты, тверды; мускулы скул развиты, но не чрезмерно; подбородок их длинен с ямочкой посредине; уши средней величины и несколько отстают от головы; шея их изящна и пропорциональна с голубыми жилками; плечи широки и мясисты, а спина толста и жирна; в зрелом возрасте они расположены к тучности. Их ноги и руки толсты, но не очень и ляжки покрыты волосами; они легко испаряют головой и особенно лбом. Походка их умеренна: не слишком тиха, не слишком скора. Они рано плешивеют, главным образом на верхушке головы, где по френологии находится орган честолюбия.

Мифологический Юпитер, – любитель чувственных наслаждений, – то, что мы теперь называем вивером.

Люди, рожденные под влиянием этой планеты, говорят высоко, с избытком, они увлекательны, и имеют чрезвычайную уверенность в самих себе; они нравятся на праздниках и балах, куда влечет их естественная веселость; они любят шутить и предлагать тосты; они хорошие едоки и питухи неустрашимые, друзья шума, особенно пышности и представлений; они любят присутствовать на великолепных празднествах в сами давать их, и вследствие этих блистательных инстинктов, они горделивы; они также имеют великую душу, благородство, прекрасные манеры, любят повелевать и презирают позолоченную посредственность; они издерживают гораздо более получаемого и привлекают почести и богатство пылкостью своих желаний. Они честолюбивы и способны к делам и становятся ловкими куртизанами и часто фаворитами. Изучайте тех, которые выказывают декоративность, тех, которые приказывают в управлении; изучайте – прелатов, которые все почти свежи и плешивы: знак Юпитера, в некотором роде титул для благосклонности. Люди, рожденные под этим влиянием, добры и справедливы; они с искренним сердцем стремятся на помощь несчастным и страстно любят, особенно свое семейство и своих друзей. Они нудят их и помогают им возвыситься. Они имеют религиозное чувство, но в религии требуют великолепия, зрелищ, процессий, церемоний. Прежде всего они уважают иерархию, порядок, приличие, условность; они рабы правила и любят монархические правления, которые поддерживают и из которых делают поддержку для себя. Они ласковы, но могут быть жестокими и гневными, не сохраняя однако желчи. Они гнушаются обмана и желают мира. Они любезны, и особенно очень увлекаемы чувственною любовью. Вообще, жизнь их блистательна, замечательна и счастлива. Если они гражданские чиновники, то стремятся к прекращению ссор; в армии они бывают добрыми и способными начальниками, ибо уверены в себе, вдохновенны и добродушны; они также хорошие советники; их слово важно, когда нужно, прочувствовано, но всегда с примесью шутливости. Они благородны сердцем, хорошей репутации, прямодушны, либералы, нежны, кротки, любимы даже искусственными людьми. Они умеют сохранять, сберегать и удерживать друзей. Они рано становятся возмужалыми.

Одним словом, если мы верим народной мудрости, – они скоро выходят из бедности и совершеннолетия (пословица). Живописцам Юпитер дает тип блистательного колорита – Рубенс; музыкантам – блестящую, легкую, счастливую музыку – Россини.

Развитый бугорок Юпитера с толстыми в третьем суставе пальцами порождает сочинителей песен – эпикурейцев.

Юпитер дает четырехугольные пальцы: общественное благоприличие, представительность, иерархию; он дает длинные и гладкие пальцы, широкие у основания вследствие жажды чувственных наслаждений; бугорок Юпитера очень развитый с одной на нем линией или носящий знак Юпитера; эластические руки, не слишком мягкие, не слишком жесткие и длинный первый сустав большого пальца: волю, господство.

Люди, рожденные под несчастным влиянием Юпитера, белы телом, но без свежести; они плешивы или волосы их прямы и плоски. Они имеют короткий, неправильный нос и черные зубы. Они чрезмерно горды, злопамятны и постоянны в ожидании мести. Они – разрушители, моты, гуляки, беспорядочны, нескромны, распутны и великие любители оргий. Они не имеют друзей, не любят ни детей своих, ни жен, оставляют их бегать за всякого рода удовольствиями и в последствии становятся слабыми, скучными и злыми. Они делают зло, но так как они боязливы и бесчестны, то делают его вероломно.

Влияние перевертывает, отталкивает и даже изменяет в несчастие все счастливые обстоятельства, которые непрестанно приносит им планета Юпитер.

Планета Сатурн – бледна; она медленно движется.

Люди, рожденные под ее влиянием, бледны, худощавы, высоки; их кожа очень черна, часто земляного цвета, жестка и суха; она легко покрывается морщинами; их волосы, вначале густые и черные, выпадают рано, – толсты и плоски. Они ходят с согнутыми коленями, с потупленными в землю глазами, и походка их медленна. Они зябки и немощны, их голос важен и глух, и язык их толст; они говорят медленно. У них длинная голова, впалые щеки, широкие челюсти, выдавшиеся скулы; их брови черны, приподняты при начале и сдвинуты; глаза впалые, черные, печальные и часто мрачные, при сомнении или во время гнева они становятся пронзительными. Белок – желтоватый; уши велики; нос обыкновенной длины, тонок и остроконечен; ноздри мясисты, но несколько открыты; рот велик, губы тонки и нижняя выдается вперед; зубы их, иногда довольно белые в юности, скоро портятся; они очень велики и иногда двойные, встречается даже полный двойной ряд. Их десны бледны, борода черна и редка на щеках; подбородок довольно длинен и широк в нижней части; их тяжелая и широкая нижняя челюсть выдается вперед. У них большая тонкая шея с сильными мускулами и с очевидными венами. То, что называется адамовым яблоком, у них очень ясно. Вообще хотя и худощавые, они имеют большие кости с грубыми связками, ибо кости суть материальная, земная часть, а Сатурн – земля: Tellus. Они имеют узкую и косматую грудь, плечи умеренно развитые, но весьма высокие, что делает тело их сводообразным, хотя чресла у них и прямы. Руки их костлявы и мускулы рисуются сухо; кисти рук узловаты и худы; вены на ногах очень явственны, и подвержены растяжению; их голени рано становятся слабыми и часто инертными в старости, и специально предназначены для припадков, которым голени главным образом подвергаются; между ними много встречается хромых. Френологически, им недостает органа благоговения, у них развит орган любопытства, помещающийся между глаз, и в особенности органы козальности, которая, не будучи освещена сравнением, непрестанно волнует их и бросает, никогда не будучи в состоянии разрешить, в грустные проблемы. Но и это состояние беспокойства имеет для них прелесть. Они любят скорбные идеи, ибо они печальны, мрачны, бранчивы; они подозревают других и даже самих себя; их чрезмерные предосторожности отнимают у них всякий порыв и заставляют, несмотря на звание, упускать бездну случаев сделаться известными в жизни. Они увлекаемы своим инстинктом к изучению сокровенных наук и в особенности к суеверным упражнениям, а между тем математическая точность их ума увлекает их также к сомнению. Их наклонность составляют отвлеченные науки, они любят отыскивать в вещах различия, разделения, противоречие чувства и соотношений. Маловерные, они во всем поступают сурово, они не верят ни зрению, ни слуху, им нужно ощупать, чтоб убедиться. Их неумолимая логика принимает только сухие и положительные доказательства. Они отдают преимущество отвлеченным наукам, в которых первенствуют; они делаются замечательными математиками, превосходными геометрами, учеными медиками и в особенности великими земледельцами. Они осторожны, благоразумны в советах, сказал Аристотель, говоря о них в своей книге проблем. Они редко сердиты, работящи, терпеливы, потому что медленны умственно и телесно. Действительно, они не любят ни бегать, ни скакать. Они мало чувствительны, мало сладострастны и мало способны к любви; они легко соблюдают девственность и отдаются умерщвлению плоти. Иезуиты почти все находятся под влиянием этой планеты: они имеют аскетизм, печаль, бледность и наклонность к независимости.

Они редко смеются, любят предаваться горьким мыслям и охотно проводят свою жизнь в сырых местах, на берегах ручьев и озер. Они любят строить прочно, но мало-помалу, – сажать деревья, располагать в сохранять сады, возделывать поля: также охотно живут они в рудокопиях, способны к открытию рудных жил и к обогащению минералогическими исследованиями. Магия предполагает, что они имеют особенные откровения для нахождения сокровищ и руд. Они расположены к сопротивлению. Служить – есть для них величайшее зло. Они любят черный цвет, и предпочтительно выбирают его для своей одежды. Они живут экономно, мало едят и вообще склонны к скупости. Их беспокоят сны, имеющие дурное предзнаменование. Они беспрерывно тревожатся важным страхом и застенчивы. Меланхолия – естественное следствие боязни. Гиппократ ставит боязнь как главную причину и симптом меланхолии. Они увлекаются к противоречию, любят уединение, живут для себя и только с трудом поддаются требованиям света. Если они музыканты, а между ними встречается много, то любят серьезную, духовную, хоровую музыку, в особенности отдаются науке искусства, так сказать его грамматикальной части и с любовью исследуют трудности. Берлиоз есть истинный сатурник; Амбруаз Томас – тоже, и наверное им был также и Бетховен[107] . Именно между этими людьми встречают исполнителей, терпением достигнувших до победы над величайшими трудностями и вообще способных исполнителей. Жадный, печальный, бледный, с смуглой кожей, худощавый Паганини был также настоящим типом, развившимся под влиянием Сатурна. Все академии наполнены сатурниками, исследователями, собирателями, которые сохнут, роясь в науках, и распространяют теории. Аристотель в своих «Проблемах» говорит, что все люди, отличившиеся в науке философии и в управлении республикой были меланхолики[108] . Платон говорит в Пармениде, что Зенон был высок ростом и тонок[109] . Диоген прибавляет, что он был очень тонок и черен кожей[110] , и имел слабые и больные голени[111] .

Известно, что Фокион имел черную кожу, он ходил босой и без зимней одежды; он был груб и печален; его красноречие было отрывисто; он был благоразумен, задумчив, независим; никогда не видали, чтобы он смеялся. Не смеялся никогда и Анаксагор[112] . Все эти философы принадлежат к типу Сатурна.

Даже в гастрономии Сатурн снабжает поварами – химиками, утонченными исследователями. Все терпеливые работы исполнены сатурниками. У этих людей скупое, мелочное хозяйство. Между ними также встречают истинных игроков, страстных и ожесточенных; игра, которой случай они хотят направить своими комбинациями, представляет громадное поле для их любви к отвлеченным исследованиям, и в то же время ласкает их естественную наклонность к деньгам. Но будь они учеными, музыкантами, торговцами или поэтами, – первая потребность их есть независимость. Если к этому присоединяется влияние Марса, они могут дойти до возмущения. Брут и Кассий были бледны и печальны.

Эти люди имеют длинные костлявые пальцы, с очень развитым философским узлом; их средний палец очень широк в первом суставе (где находится ноготь); первый сустав их большого пальца длинен, ибо их сильная воля идет часто дальше желания и влечет за собой упрямство. Бугорок Сатурна замечателен на ладони или по своей важности, или по покрывающим его линиям.

Люди, рожденные под этим влиянием, черны телом, грязны, часто горбаты и неправильного сложения, редко умываются и испаряют козлиный запах; они скупы, ленивы, глупы, но достаточно хитры, чтобы прослыть за колдунов. Они имеют притязание на лечение стад и оставление их своей участи. Колдуны, собиравшиеся ночью в Риме в Эскилиях, месте наполненном гробницами и трупами, исправлявшие там магические церемонии, наверное были сатурники, а в Италии, где живут еще многие древние предания, называют и теперь jettator'ами (бросальщиками) всякого худощавого, бледного, смуглого человека, с низким голосом, редкими волосами, остроконечным носом, наконец, имеющего ясный тип Сатурна.

Пальцы их длинны, худы, костлявы, покрыты узлами, дурной формы; кожа на ручной спинке жеста, суха и морщиниста; на ладони она жестка до чрезвычайности; первый сустав большого пальца у них очень длинен, а второго почти вовсе нет. Бугорок Сатурна дурно помещен, неправилен и покрыт множеством линий, которые переплетаются или перекрещиваются; их кулак велик и неподатлив.

Они часто наполняют темницы и тюрьмы – места, посвященные Сатурну.

Птоломей говорит, что Солнце и Луна не дают специального характера, но прибавляют к качествам, внушаемым другими планетами; солнечное влияние одаряет красотою и великостью души. Агамемнон, благородный, величественный по своему виду и походке, представлял наиболее ясный тип солнечного влияния.

Вообще, люди, рожденные под влиянием этой планеты, среднего роста; они красивы, хорошо сложены, цвет лица их желтоватый, смешанный кое-где с краснотой; борода у них полна и густа, волосы длинны, мягки, тонки, золотистого цвета с красными и рыжими оттенками; лоб их выпукл, но не излишне, и скорее низок, чем слишком высок; их большие глаза, белок которых чист и прозрачен, блестящи, изящной формы, влажны, имеют в одно и то же время нужное и суровое выражение; они хорошо вставлены и хорошо располагают массами в отдаленности; зрачок черен, а довольно длинные ресницы загибаются кверху. Их щеки мясисты и тверды, нос тонок и прям, и длинные дугообразные брови следуют, описывая обширный круг, по бровным выпуклостям. Рот их средней величины, и губы, несколько выпятившиеся, совершенно равномерны, зубы их ровны, не будучи очень большими. Их голос, не будучи слишком сильным, приятен и звучен; подбородок кругл и несколько выпукл; уши средней величины и мало отдаляются от головы, а нижняя мочка мясиста и розовата. Шея у них длинна и мускулиста, но формы мускулов не выражаются наружи; они не имеют на теле волос; грудь их широка и выпукла без излишества; они легки, члены их длинны и чистой формы, а их чресла очень выгнуты; связки их членов тонки, ляжки их сильны и изящны, а голени прекрасны, но сравнительно несколько тонки; походка их в одно и то же время благородна и грациозна; в сумме, их члены скорее мускулисты, чем жирны. Аполлон – идея, а идея необходимо оторвана от материи.

Они суть изобретатели и подражатели всякого действия; они находят посредством вдохновения и без изучений, они должны перенести потери, но они предназначены быть уважаемы иностранцами; они сердиты, но тотчас же утихают; они свободны в своем разговоре. Хотя и очень любезные, часто они сами себе доставляют неприятности, ибо не имеют дара привлекать верных друзей. Что же касается до них, то они преданны, благоразумны, великодушны, доброжелательны; им назначено много страдать через женщин, и с любящим сердцем они будут должны жить далеко от своей законной жены и детей; они имеют много врагов, но торжествуют над ними, подобно солнцу торжествующему над облаком. Они способны к сокровенным наукам и становятся в них знаменитыми, особенно если имеют благоприятные знаки солнца. Они добры, веселы, но веселость их тиха; они достигают совершенства во многих работах и часто приобретают известность. Люди ума разнообразного, – они – горды и красноречивы. Вначале они легко увлекаются красотою формы, но все-таки проницательны и видят верно. Они особенно любят путешествия пешком, созерцание, поэзию, чтение; любят богатые, гармонические и сильные цвета, – украшения, золотые безделки, драгоценные камни и весьма изысканы или оригинальны в своей одежде. Они религиозны, и религия их основана на благодарности, созерцании и обожании, а не на суеверии. Солнце все привлекает к себе; это центральная точка, к которой сходятся все существования, и от него исходит весь свет: человек рожденный под его влиянием не может остаться незамеченным; в обществе он привлекает к себе всех других, магнетически увлекаемых влиянием различных планет, которое поглощается могуществом централизации солнца. Рафаэль, родившийся под солнцем, копируя иногда работы малоизвестных артистов, делал из них перлы искусства: он украшал их лучами своего гения.

Эти люди вообще умеренны и часто артисты или любители искусств. Они благородны, кротки, но иногда честолюбивы и наклонны к гордости; они красноречивы, рассудительны в советах и строгие судьи. Их великое качество есть строгая логичность – трезвый, но не банальный взгляд на вещи; Мольер, цвет лица которого был светло-желтый, жил под главным влиянием солнца, к которому присоединялось влияние Венеры и Меркурия. Благоприятное влияние солнца дает почести, также богатство и покровительство знатных.

Их турнюра изящна, грациозна и даже величественна. Они часто имеют слабые глаза, иногда теряют зрение, особенно если рождены во время затмения. Они увлекаются чувственною любовью и легко привязываются. Они любят поля, природу, пейзажи и особенно берега моря; если они поэты, а они часто ими бывают, то желают сделать свое имя уважаемым и знаменитым. Одним словом, они любят блистать, подобно солнцу, а солнце дает разум, красоту, истину (Кетер, Тиферет, Иезод).

Александр Великий – был рожден под влиянием Солнца и Меркурия (при солнечном восходе и в знаке льва); его бюст, исполненный Праксителем, и находящийся теперь в Императорском музее, напоминает, если я не ошибаюсь, особенно профилем, тип Аполлона, как изображали его древние. Только он несколько удлинен, вследствие влияния Меркурия.

Люди, рожденные под Солнцем, обыкновенно имеют гладкие четырехугольные или смешанные пальцы с средней величины большим; их ладонь и пальцы равномерны, логика развита; узел независимости находится у них, но без излишества; бугорок солнца имеет одну линию, проведенную в длину подобно борозде, или когда влияние его могущественно, тремя равными линиями.

Они малы, с белокурыми, курчавыми волосами, цвет их лица темно-желтый. Они слепы или косы и с трудом видят; они болтливы, суетны, любят выказываться и для достижения этого одеваются смешно и эксцентрично. Если между ними встречаются люди с лучшей организацией, они неизбежно встречают могущественных врагов, затрудняющих им дорогу к искусству, богатству или почестям. Но чаще всего, они считают себя поэтами, непризнанными артистами и упорствуют, несмотря на малый успех и нищету, в выборе карьеры, которой приносят они только насмешки и презрение. Но они успокаивают самих себя и страдают безропотно, считая себя людьми высшими. Их пальцы свиты, дурной формы и в большинстве случаев лопатообразны при мягких руках; бугорок солнца покрыт решеткой или множеством перекрещивающихся линий, пересеченных поперек одной линией. На большом пальце логика ничтожна, но воля очень велика.